Ксеном. Иной костюм

— А ты давай реальный план, а не то, что сейчас!

— Когда инкассаторы подъедут к основному оцеплению, и танки сосредоточатся друг на друге, — представляя себе эту картинку, я оскалился в предвкушении, — мы свалимся прямо на инкассаторский фургон, выборосим оттуда охрану и мешки с деньгами, навьючим на себя парочку и помчимся на выезд под очень неуверенным огнём.

— Почему неуверенным?

— Побоятся задеть самое святое — деньги. Кстати, уже пора!

Мы провернули ручку газа.

Как всегда, он выбрал самую удобную для наблюдения точку: крышу банка. И то пропустил момент, когда с одного из зданий, оставляя за собой огненный росчерк, в воздух взлетел мотоцикл. Что уж говорить о простых людях. Две полосы огня тянулись за летящим байком, создавая феерическое ощущение двойной спирали, пока конец дугообразной траектории не упёрся в асфальт, точнёхонько между танком и фургоном. При этом мотоцикл приземлился колёсами вниз.

— Невероятное мастерство! — восхитился наблюдатель. — Я знаю только одного человека, кто так может! — фигура внизу взялась за дверь инкассаторского броневичка. — Однако, пора мне вмешаться! Ну, защитник слабых и обездоленных, вперёд...

Тёмно-зелёная фигура одним прыжком перемахнула парапет и полетела вниз. С громким ударом приземлившись на фургон и глянув за его крышу, прыгун увидел громадные и абсолютно белые глаза без всяких намёков на зрачки и радужки. От державшего оторванную дверь их обладателя сильно пахло удивлением и чем-то нездоровым. То ли травмой, то ли какой-то болезнью.

— Ого! — его голосок оказался крайне неприятным, но гляделки уменьшились, их обладатель немного пришёл в себя. — Вот это новости!

— Ты кто? — строго спросил "защитник слабых и обездоленных".

— Мы — Ксеном! — ответил тот и прислонил дверь к стоявшей позади боевой машине. И двигался он, как больной, чьё недомогание компенсируется чем-то внешним.

— И правда, симбиот... — тёмно-зелёный был потрясён. — Слушай! Это симбиот толкает тебя на преступный путь!

— Правда? — отозвался Ксеном. — Я-то думал, что граблю банк потому, что кушать нечего. А это, оказывается, симбиот на меня так плохо действует. Какой нехороший! — грабитель покачал головой. И запрыгнул внутрь фургона.

— Спелись! — решил защитник и перегнулся через крышу.

Ксеном уверенно вскрывал мешки и просматривал их содержимое. Увидев доллары или евро, говорил "опять фантики!" и переходил к следующему. Деморализованная охрана и не пыталась помешать. Наконец грабитель добрался до рублей, воскликнул "Ну наконец-то деньги!" и взвалил два мешка на плечи. И только тут заметил наблюдателя. Со словами "Подсматривать — нехорошо!" Ксеном пинком послал вскрытую холстину прямо в лицо тёмно-зелёному. Наблюдатель увернулся. Теряя содержимое, мешок вылетел из дверного проёма. Неизвестно, что по этому поводу подумали в танках, но летящую мишень тут же подбили из пушек. Обрывки купюр осыпали пейзаж.

— Деньги, идиоты! — раздался коллективный предсмертный стон из банка. Совет директоров бдил, на свою голову.

— Классная дымовая завеса! — восхитился Ксеном, и мешки полетели один за другим. Тёмно-зелёный с чувством камикадзе, увидевшим на корабле-мишени родной японский флаг, наблюдал за разлетающимися купюрами. И прозевал момент, когда вместе с мешками из фургона выпрыгнул грабитель. А тот времени даром не терял, сразу поднял на дыбы и развернул свой мотоцикл.

— Счастливо! — пожелал Ксеном и выжал газ.

Огонь вырвался из труб и поджёг купюры. От банка донёсся ещё один предсмертный стон. Тёмно-зелёный едва успел остановиться на краю фургона.

— Безбашенный отморозок, блин! — прыгать в этот факел защитнику банка не хотелось. Примерившись, он прыгнул на асфальт сбоку от мотоцикла. Не успели ноги коснуться земли, как в челюсть тёмно-зелёному прилетел маленький, но крепкий кулачок, и от удара потемнело в глазах. А в следующий момент "безбашенный отморозок" вильнул, и прыгун всё-таки получил огненным выхлопом по ногам. Все мысли о преследовании испарились, и с воплем по поводу чьей-то матери тёмно-зелёный помчался в сторону пожарного пруда.

Когда защитник выбрался из тины, грабителя и след простыл.

Удар колёс об асфальт меня потряс. В прямом смысле. Что-то протрещало в теле, и боль прошлась от кончика ног до макушки. Мысль про паразитов и прочее не успела оформиться, как симбиот меня опередил:

— Кости трещат. Ты сам мне не дал их изменить!

— Луну за полумесяц! — не разжимая зубов выругался я.

— Не трогай маму! — обиделся напарник. — Лучше давай, делом займёмся.

— Ладно, — мы шагнули к инкассаторской машине. Приходилось двигаться очень осторожно, а то кости всё ещё хрустели. Едва нам удалось оторвать дверь, как на фургон что-то грохнулось. Мы замерли. С крыши высунулась голова и, если бы не цвет, точки-зрачки и отсутствие пасти, я бы мог поклясться, что смотрюсь в зеркало.

— Ого! — вырвалось у нас. — Вот это новости!

— Ты кто? — строго спросила голова мужским голосом.

— Мы — Ксеном! — представились мы и прислонил дверь к танку.

— И правда, симбиот... — от тёмно-зелёного пахнуло потрясением. — Слушай! Это симбиот толкает тебя на преступный путь!

— Правда? Я-то думал, что граблю банк потому, что кушать нечего. А это, оказывается, симбиот на меня так плохо действует. Какой нехороший! — мы покачали головой и запрыгнули внутрь фургона.

— Спелись! — донеслось с крыши.

Вскрывая мешки, мы всё время обнаруживали доллары или евро, бурчали "опять фантики!" и переходили к следующему. Деморализованная охрана сгрудилась в уголке и даже не пыталась нам помешать. Наконец были найдены рубли. Воскликнув "Ну наконец-то деньги!", мы взвалили два мешка на плечи. И только тут заметили, что с крыши за нами наблюдают.

— Подсматривать — нехорошо! — мы пинком послали вскрытый мешок в лицо тёмно-зелёному. Наблюдатель увернулся. Теряя содержимое, мешок вылетел из дверного проёма. Неизвестно, что по этому поводу подумали танкисты, но летящую мишень тут же подбили из пушек. Обрывки купюр осыпали пейзаж.

— Деньги, идиоты! — раздался голос из громкоговорителей банка.

— Классная дымовая завеса! — мы принялись швырять мешки один за другим. Но вскоре валюта закончилась, и подошёл наш черёд. Выпрыгнув, мы подняли на дыбы и развернули мотоцикл.

— Счастливо! — наше пожелание чуть-чуть опередило тот миг, когда огонь вырвался из труб.

Но стоило нам чуть отъехать, как рядом приземлилось нечто тёмно-зелёное. От неожиданности я попытался отмахнуться, как от комара. Кулак во что-то врезался, "Иж" чуть не потерял управление, но это нечто отстало. Под истерические вопли "Не стрелять! У него мешки с деньгами" выбив мешающийся шлагбаум, мы вылетели не простор окружной дороги. Вслед нам пролетело несколько трассеров, несколько пуль попали в спину, но бронежилетка выдержала. Правда, нас при этом чуть не снесло.

Проехав ещё пятьдесят километров, мы завернули за угол и затормозили около банкомата с тремя буквами. АКБ, а не тем самым словом... в прочем, оно тоже было. Народ давно уже спал и видел банк на этом органе.

— Что ты хочешь сделать? — с интересом спросил симбиот.

— Положить деньги на карточку, — ответил я, доставая дебетку.

— Думаешь, они хоть что-нибудь переведут? — с сомнением. — Лучше — вон там, — он повернул нашу голову в сторону филиала "Oil-Inxest".

— Гений! — восхитился я. — Слушай, может, ещё и замаскируемся?

— Весь в носителя, — довольно сказал партнёр.

В результате к банкомату подъехала копия популярного блондина из нашумевшего своим провалом боевика с голубой БМП. Помимо всего прочего роль воришки этому обитателю "Жилого архипелага" очень шла. Нацепив ту самую улыбочку заядлого вруна, от которой меня едва не вырвало при попытке просмотра, мы подошли к банку.

— Я — Ник Олай, из Питера, — басом представились остолбеневшему охраннику и проскользнули мимо него вместе с мешками. Вставив карточку и вытащив четыре пачки десятитысячных купюр, мы поочерёдно затолкали их в приёмник и принялись терпеливо ждать, пока техника прожуёт добычу. Через десять минут банкомат признал, что купюры подлинные и засчитал мне на карточку тридцать девять миллионов.

— Теперь главное — не напороться на запись камер, — заключил я и повернул к выходу.

— Почему? — поинтересовался партнёр.

— Терпеть ненавижу эту рожу, — отозвался я. — Куда бы остальные деньги девать?

— Бедным раздать, — предложил симбиот.

— Гениально! — восхитился я. — Поехали!

Напарник скромно промолчал.

Когда-то три разных инвестора один за другим набрали денег и испарились в неизвестном направлении, оставив новостройку в состоянии "ну, там чуть-чуть доделать, окна вставить, подвести свет, газ и воду", и теперь недостроенный небоскрёб служил своеобразным пограничным столбом между городом и областью. Сразу за ним начинался палаточный городок, в котором жили несостоявшиеся владельцы квартир, отдавшие последние сбережения вместе с прежним жилищем в надежде на новоселье. Вместо которого были вынужденны отдать заложенную под ипотеку недвижимость и благодарить банки, что те не стали забирать в качестве уплаты всякие жизненно важные органы. В самом небоскрёбе люди селиться остерегались, поскольку новейшие стандарты строительства как-то не предусматривали пригодность здания, даже полностью достроенного, для жизни. И самодельная палатка из газет защищала от холода и ветра лучше, чем стены из щелей вперемешку с дырками.

По той же причине не удалось шикануть поездкой по стене до самой крыши небоскрёба, откуда мы собирались красиво разбросать деньги и скрыться не узнанными в неизвестном направлении. А потому просто въехали примерно в центр лагеря, к самому большому костру. На скамье рядом с ним сидели три мужика, бедно, но аккуратно одетых и пахнущих дешёвым мылом. В середине сидел, судя по габаритам и уверенным движениям — бывший борец в супер тяжёлом весе, с сединой на висках и взглядом прожжённого жизнью тёртого калача. Чувствовалось, что меня этот человечище может в бараний рог скрутить, не взирая на симбиота. Особенно сильно это ощущалось при взгляде на трёхметровый рельс, которым мужик ворошил костёр.

Справа сидел длинный, метра под два с половиной, юноша, с блеском отчаянной храбрости в глазах. При виде меня парень посмотрел на соседей с немым вопросом "а не врезать ли этому пришельцу?"

Сидящий слева бритоголовый, но в очках, покачал головой. Кого-то он мне сильно напоминал, то ли известного архитектора, то ли физика-ядерщика. Но при этом на интеллигента ни капли не тянул, не было в глазах того выражения страдальца за высшие истины.

— Тёртый, умный и храбрец, — шепнул симбиот.

— Ну, чудище, — взял слово "тёртый", — с чем пожаловало?

— Мы — Ксеном, — уже привычно представились.

— А, слышал, слышал, — кивнул "умный". — И что?

— Это — вам, — мешки бухнулись на землю. Ткань не выдержала и разошлась по швам, пачки вывалились на землю.

— Плата за проживание? — с ехидцей спросил "умный". — Так у нас своих... — он осёкся и посмотрел в сторону.

Около дощатого строения с цистерной наверху сидел чёрный леопард с красными пятнами.

— Барсик пришёл! — обрадовался "храбрец". — Киса! Иди сюда!

"Киса" подошла и подставило голову на предмет почесать за ушком. На меня зверь глядел с лёгкой неприязнью, как на постороннего, но не опасного прохожего.

— Умная зверюга, — похвалил и похвастался "храбрец". — У нас как-то провокаторы поселились, самогонный аппарат соорудили, так пока полицаи сюда ехали да окружали входы-выходы, Барсик детали по округе разбросал, а змеевик вообще в пруд выбросил.

— А деньги, мил-человек, откуда? — убедившись, что зверь на меня не бросается и не собирается, задал вопрос "тёртый".

Барсик как-то особенно хмыкнул, вывернулся из-под руки и лапой повернул мешок надписью "American Corporation Bank" вверх.

— Это с каких пор альянс капиталистических бандитов вдруг благотворительностью страдает? — с подозрением спросил "умный".

— Ни с каких, — пожал плечами я. — Это мы их грабанули, а теперь от лишних денег избавляемся.

— И что нам с ними делать? — спросил "тёртый", наблюдая, как Барсик деловито обнюхивает одну пачку, чихает и переходит к следующей.

— Не знаем, — мы оседлали "Ижа". — Можете потратить, а можете — в костёр бросить.

Взревев мотором, мотоцикл унёс нас в город.

Это была беспокойная ночь. Ниночка ворочалась и не могла уснуть. Наконец, в полчетвёртого, она решила всё-таки проверить, что же так её гложет. Приянв позу Бхуджангасана, девушка погрузилась в глубины подсознания. Далеко нырять не пришлось, мысль плавала почти на поверхности. И касалась мужского самолюбия. Оказывается, Ниночку беспокоил тот поход в кафе, когда она оплатила обед за своего парня. Ведь, по идее, всё должно быть наоборот. Правда, сам он отработал, да ещё как... но ведь это по её, ниночкиной, идее, а вот по его, вполне возможно, что и нет.

— Ладно, — решила девушка, — надо будет забыть кошелёк и попросить его оплатить заправку.

Успокоенная этим решением совесть позволила Ниночке спокойно уснуть.

Утро началось с неприятностей. Я почему-то не смог пошевелиться. Ну, лёгкие трепыхались, сердце тоже стучало об внутренности, но вот всякие руки-ноги работать отказывались. И мне было, кого в этом подозревать.

— Эй! Вставать пора! — и подозреваемый явился.

Челюсть повиноваться отказывалась, поэтому всё, что мог сказать про симбиотов вообще и про данного конкретного в частности, я выдал мысленно.

— Сам ты паразит! И маму не трогай! Я всю ночь старался, упрочнял кости, что бы их твои собственные мускулы не ломали, а ты... а ты... а чего молчим?

Ну и как мне объяснить этому энтузиасту от анатомии, что я даже глазами ворочать не могу?

— Упс. Кажется, я где-то напортачил.

Опять.

— Ну, извини... — жгутики симбиота проникли под кожу.

— Ну, извиняю, — выдохнул я, когда смог шевелить челюстью. Не без помощи симбиота, но хоть так. — Сегодня придётся обойтись без душа...

До кухни я добрался так же, как и при улучшении суставов — по стеночке.

— Чувствую себя Желчным, — рухнув на табуретку, простонал я.

— Я всё исправлю! — отозвался напарник. — Только про крепление мышц к костям почитать нужно.

Как мне удалось не сверзиться со стула, не знаю. Скорее всего потому, что сам симбиот к нему прилепился.

— То есть, ты полез улучшать, толком ничего не зная? Луна, роди его обратно!

— Да ладно тебе! Денёк потерпеть и всё!

— Надеюсь, — пробурчал я.

После завтрака мы поехали на работу.

Этот день Ниночка хотела полностью посвятить работе. Но, как и все благие намерения, это тоже разбилось при столкновении с реальностью. Парень приехал в таком состоянии, что посторонние мысли испарились в неизвестном направлении.

— Что с тобой? — обеспокоенно спросила девушка.