Дверь и в самом деле была открыта и перед ней лежал большой кусок колбасы. Нитка, к которой он был привязан, в полумраке была почти не заметна, но, видимо, узник понимал, что это ловушка. Очередной тюремщик-доброволец сидел сбоку от двери у стенки, неподвижно, и только пальцы поглаживали короткую дубинку. Все-таки уважаю местных! Наш бы не вытерпел, сам в камеру зашел, а тут — порядок, выдержка и коварный план. Ну и еще камера над дверью, через которую трансляция идет в интернет. Там постоянно ставки заключают, кто сможет выманить банкира из камеры.

— Понимаю, стандарты проживания довольно далеки от тех, к которым привык заключенный. — Тюремщик растянул губы в мрачной улыбке, кивнул и снова погладил дубинку. — Но никаких зверств, только необходимые при отправлении правосудия строгости.

Доктор остановился рядом с темным проемом камеры, заглянул в нее.

— Странно. Мне сказали, что Блюмшилд жалуется... а он даже не выглянул.

Еще бы он выглянул. Он сам просил закрыть дверь решетки, а лучше поменять ее на сплошную и покрепче. Видимо, давит нечистая совесть, давит. Ничего, думаю, благодаря его проделкам не один человек сменил свой привычный дом на менее приятные места проживания, пусть на себе почувствует. Хотя я точно знаю, что за последние две недели ему досталось плеткой ровно два раза, можно сказать, в тепличных условиях сидит.

Особа начал было набирать в грудь воздуха для ответа, но я уже шел дальше.

— Третий наш заключенный, господин Шрайбер. Стал нашим невольным гостем не разобравшись в текущих реалиях и допустив неразумные высказывания. К счастью, более серьезных мер удалось избежать.

— Вы очень кстати, господин барон! — Налоговик подскочил к двери и распахнув незапертую решетку решительно направился ко мне. Прошу вас немедленно завизировать эти документы! По вашей вине я уже на день просрочил сдачу отчета.

Особа, нахмурившись, протянул:

— Это что — заключенный?

— Это самый популярный из наших заключенных. И самый неутомимый, как видите, налогового инспектора недостаточно упрятать в темницу, чтобы он перестал вас доставать.

Я взглянул на поданную им бумагу и присвистнул. Может, питание ему урезать? А то вон как жирует, вражина! Конрад подошел к Шрайберу, участливо прикоснулся к его плечу и спросил:

— Вас ведь удерживают здесь против вашей воли?

— Эм-м...

Спасаемый от тирана незаконно осужденный мялся на месте, подыскивая слова.

— Что, Шрайбер, хотите домой?

Мытарь заерзал, уводя взгляд в сторону. Ну да, еще бы, он и там зарплату получает, с "боевыми" командировочными надбавками, и тут очень неплохо зарабатывает, чего ему рваться на волю? Пришлось оборвать его неловкие попытки вывернуться грозным окриком:

— Марш в камеру!

— Есть, господин барон!

Да, сильна у федератов тяга к военному ремеслу. Вроде ж гражданский, а как шаг печатает!

— Таким образом, господа, все эти клеветнические измышления по поводу пыток и застенков не более чем происки неизвестных, но явно стремящихся ввести вас в заблуждение лиц. Имеет место воспитательная работа с нацменьшинствами и частные случаи национального судопроизводства. Прошу за мной, дорогой доктор, здесь прохладно, это мне ничего, а вы, я вижу, стремитесь на солнце, да?

Поднимаясь, они снова начали перешептываться, но стоило открыть дверь, как нас оглушили вопли. По двору с криком несся длинноногий негр, а за ним не менее громко выкрикивая что-то матерное гнался Сато.

— Стоять! — Оба как заправские эскенландцы мгновенно остановились, вопросительно глядя на меня. — Сато, ты очень занят? — Людоед нервно дернулся, а Сато кивнул, мрачно покосившись на противника. То, что африканец был на полторы головы выше и килограмм на тридцать тяжелее, японца не смущало. — Ножницы принеси, пожалуйста?

Негр, с воплем попрыгнув, рванул с места как мультяшный персонаж, начав бежать еще в воздухе. Сато, кивнул и почему-то кровожадно осклабившись, бросился за ним. Мда, похоже, так и ходить мне с наручем до вечера.

— Если не догонит, то мы этого козла из подвала не выковыряем вообще. Ну и пусть. Будем туда пленников сбрасывать. — Я повернулся. Члены комиссии смотрели на меня с очень странным выражением лиц. — Шутка, конечно же! У нас тут юмор свой, особенный, если не понимаете, не стесняйтесь переспросить. Что там следующее на повестке?

Двойняшки зашуршали бумагами, потом представили листок доктору, который зачитал:

— Произвол в адрес патриотически настроенных граждан.

— Это еще что? А, помню. Был тут один, требовал "Эскенланд для эсков".

— И что вы сделали с патриотом?

— Дал возможность реализовать мечту — отправил улучшать любимый край. Много работы, мало времени для глупостей, нет сил на лозунги, зато оставляешь о себе хорошие воспоминания и занят настоящим делом.

— Он этим занялся тоже совершенно добровольно?

— Ну что вы, патриоты любят говорить, а не делать. Так что трудится он в соответствии с постановлением суда. Все абсолютно законно, позже господин фон Шнитце предоставит вам необходимые документы для ознакомления.

Особа презрительно хмыкнул, показывая свое отношение к качеству предоставленных документов.

— Александэр! Александэр! Ужас! — запыхавшийся Эгельберт остановился рядом и затараторил: — Все ваши пажи! У них слишком много свободного времени, я уже говорил! Они загнали его в подвал! Он сломал ногу! Ужас, он же единственный такой на всю округу!

— Стоп! Кто кого в подвал загнал?

— Козел!

— Туриста?

— Сломал козел!

— Вот козел.

— Простите, но я не...

— Погодите, доктор! Эгельберт, вы уверены, что он сломал?

— Упал в пролет, погнавшись за этим молодым человеком и зацепился! Нога — пополам! Надо его скорее к врачу!

— Простите, я все-таки врач, может, я смогу помочь?

— Да черта с два я подпущу к этому черному отморозку приличного человека! — Так, значит пока мы спускались только что запертый козел опять вырвался? Все, мне надоело! — Знаете что, дорогой мой, давайте его на живодерню.

— Что?!! — Кричали одновременно Конрад и Эгельберт, и тут же принялись попеременно возражать:

— Всего-то сломана нога. Если его как можно скорее доставить в больницу...

— Зачем в больницу? На кухню, чтобы мясо не пропадало!

— Господин барон! Я не знаю, как принято у вас на родине, но у нас каждый вправе рассчитывать на достойное обращение!

— Этот козел меня забодал и не один раз!

— Александэр, будьте милосердны! Простите и вам простится!

— Чаша гнева преисполнена!

— Тут надо еще подумать, кто из вас людоед!

— Я козлоед! Свежая вырезка по народным рецептам — оставайтесь на ужин, доктор, и я вас угощу на славу!

— Александэр, он нам слишком дорого обошелся!

— Да вы вспомните, сколько раз я от этого черного придурка туристов спасал!

— Господин фон Гравштайн, я буду вынужден сообщить об этом!

— И что мне впаяют? Максимум жестокое обращение с животным, переживу!

— Александэр! Вы осиротите всех коз нашего хлева!

— Зато наполню кастрюли нашей кухни! Мозги с горошком будут сегодня на ужин... хотя сколько там тех мозгов!

— Александэр!

— Господин фон Гравштайн!

— Держи гада! Убью!

Мы все трое одновременно обернулись.

По двору, но уже в другую сторону, несся Умник. Не смотря на то, что в одной руке у него была тележка с тяжеленным щитом, а под мышкой — копье, он бежал очень быстро. Причина была слишком уважительной — за ним гналась Марти. С ножом в руке.

— А это кто?

— Мой паж пытается убить другого моего пажа.

— Такая активная девушка. Не боитесь, что убьет?

— Нет, нисколько. Она слишком кровожадна для этого. Вот покалечить и оставить мучаться — это да, может. Эгельберт, в чем дело?

— Могу только предположить. Утром он что-то пронес в ее спальню.

Я вздохнул и закрыл глаза рукой. Ну вот, опять что-то натворили, опять мне все разруливать. А если она толстяка догонит?

— Пойдите и скажите ей, что если она его сегодня пощадит, то следующие три дня кросс Умника вокруг замка — на ней. Может издеваться как захочет.

— А козла?

— Ладно, ваша взяла, пусть живет. Вызывайте ветеринара. Но в следующий раз я его сам добью!

— Э-э...

Я повернулся. Доктор, оказывается, держал меня за руку, пытаясь привлечь внимание, чего я через наруч не почувствовал. Сейчас Конрад стоял, ошарашенно глядя то на мою руку, то на свою, потом резко дернулся, словно обжегся.

— Ладно, что у вас еще там по списку надо проверить?

— Поступили данные, что вы замешаны в морском разбое.

— Каком именно?

— Вы что, не можете припомнить конкретно? — Особь скривил морду в усмешке. Так, не обращать внимания, не обращать. Сейчас отстреляюсь, прогоню их, и спокойно отдохну на своем любимом месте с чашечкой кофе...

— Нет, не припомню. У нас тут есть морские разбойники-викинги, это клуб исторической реконструкции. Приплывали на фестиваль. И еще есть пират компьютерный, этого по просьбе представителя властей федерации отправили в море.

— За добычей?

— На исправление. Пусть тяжелым честным трудом искупит вину, есть она или нет. В конце концов нормальную профессию получит.

Доктор откашлялся:

— Я все-таки хотел уточнить — почему вы не хотели отправить пострадавшего в больницу?

— Господин барон, вот бумаги, отец просил передать. А с козлом все просто — у нас тут животных в человеческих больницах не лечат, ветеринар сейчас на выезде, ну так и что с ним делать? — Эгги отвернулся от инспектора и протянул мне папку.

Конрад отшатнулся и прошептал что-то типа "он и людей оболванил". Вот же! И что я должен был сделать?

— Все, с этим закончили. Что у вас дальше по программе?

— Производство оружия массового уничтожения.

— Чего?! — Это мы с Эгги сказали одновременно. Один... одно из близняшек шагнуло вперед и с выражением зачитало:

— "Так же довожу до вашего сведения, что в замке, а именно в подвалах, проводятся работы и создаются какие-то удушающие газы!"

— Пошли. — Я повернулся и пошел к ближайшему спуску в подвал. — Чем сто раз объяснять, лучше один раз вас туда сводить. Только осторожнее, один там уже ногу сегодня сломал!

— Угрожаете?

— Предостерегаю. Прошу! — Я снял засов и открыл широкую дверь, закрывающую спуск вниз. — Аккуратнее, глядите под ноги.

— Спасибо за предостережение! — Конрад, сердито хмыкнув, покосился на мою руку, а потом шагнул вперед. И тут же вылетел обратно.

Мы с Эгги переглянулись и вздохнули.

— Что это... воет... так?! — Голос доктора дрожал, близняшки вцепились друг в друга, Особь медленно пятился. Причуда акустики, вой звучал здесь особенно задушевно.

— Это? Упырь. Опять где-то в трубах старого отопления шарится. Тут, знаете ли, чуть не с римских времен везде дырки для теплого воздуха, вот он ими и ползает, жертву ищет.

— И вы так спокойно об этом говорите?

— А как еще об этом говорить? Воет и воет. Откуда он выпрыгнет никому до сих пор угадать не удавалось. Не бойтесь, меня он боится. Смелее!

Конрад как-то дернул рукой, словно собирался поправить что-то на груди, а потом опять шагнул вперед.

И опять выпрыгнул наружу!

— Там! Там!

Инспекция опять выстроилась "боевым ромбом" — впереди отважный, хоть и бледный, доктор, за ним близняшки, боязливо выглядывающие из-за его плеч, и совсем сзади пригнувшийся Особь.

Мы с Эгги дружно заглянули в проем.

Эскенландец тут же вцепился мне в руку, сминая железо.

По лестнице вверх шел зомби.

Серо-зеленый, покачивающийся, невнятно мычащий!

— Сп... — Я сглотнул. — Спокойно! Призраки у нас тут есть, ведьма имеется, Упырь. Но вот зомби тут быть не должно.

— Но ведь есть!

— Куда я попал!

— Куда мы попали!

Я повторил:

— Спокойно!

Зомби, услышав голоса, рванул вперед, спотыкаясь на ступеньках.

Я пнул его в грудь, опрокидывая, потом быстро закрыл дверь и прижался к ней спиной. Кажется, среди купленных сериалов было что-то о зомби. Жаль, не успел просмотреть, больше бы знал, что делать в подобной ситуации. Тварь еще пару раз ударилась об окованные железными полосами доски, потом отошла и что-то забубнила потусторонним голосом.

Нет, положительно мне достался какой-то слишком оживленный замок!

— Господин барон! — По двору бежал Роберт, сегодня работавший с экскурсией. — У нас турист пропал!

— Вот, у них еще и люди пропадают! — писк одного из близняшек я проигнорировал.

— Что за турист? Когда пропал?

— На лестнице не туда свернул, швед, кажется.

— Где это было?

— Вон там, час назад последний раз видели. — Парень махнул в сторону одной из башен, я мысленно представил, куда там мог пропасть человек, потом вздохнул и отошел от двери.

— Открывай. Там твой турист.

Швед, через минуту поднятый наверх, был измазан в штукатурке и до изумления пьян. Если я правильно прикинул, то он как-то ухитрился вломиться в винный погреб... ну и не упустил шанса. Теперь на его лице кроме синяков и царапин имелось блаженное выражение человека, исполнившего мечту жизни. И было бы чему радоваться, все более-менее ценное я давно приказал перенести наверх, к себе поближе. Ну да некоторым важнее количество...

— Ну что же, в целом, все данные подтвердились, но ничего однозначного я сказать не могу.

— Зато я могу! И скажу, будьте уверены! — Особь, выпрямившись и откашлявшись, старался говорить громко и важно, видимо, чтобы все забыли, как он вел себя только что.

— Альберт, все же нужно...

— Доктор, при всем моем уважении к вам лично и славе вашей семьи я настаиваю — в замке явно и намеренно нарушаются основные права человека! Этот, — он оглядел меня с головы до ног. — Че-ло-век слишком много себе позволяет! Он узурпировал власть, вертит одурманенными горожанами как вздумается, устраивает войны, подвергает опасности людей и совершает еще массу поступков, которые...

Меня вдруг перемкнуло. Водишь их как людей, время тратишь, показываешь, объясняешь, но нет, оно цедит через губу и считает, что его фантазии важнее фактов. Что же, не я это начал. И черт с ним, с общественным мнением и нервными особами в турфирмах!

— Конрад, кто вы по профессии?

— Врач-инфекционист.

— Чума и все такое?

— И это тоже, но я специалист по более редким заболеваниям.

— Уважаю. Реально уважаю, опасная и нужная человечеству работа! А кто он? Бездельник, живущий на заработанную папой ренту?

— Что вы себе позволяете!

Я не обратил внимания.

— У вашего случайного спутника есть профессия? Чем он зарабатывает себе на жизнь?

— Господин цу Вихтигфелер много лет является одним из активнейших участников фонда...

— Конрад, я не о том. Что. У него. За. Профессия?

— М-м... Альберт?

Особь презрительно отвернулась: