С выскакивающим из груди сердцем, и шатаясь от усталости, смотрел как мимо меня, за холм, пронесся Сулим с пятеркой казаков, по дороге оставив мне мою кобылу, как казацкая лава с гиканьем и свистом, с двух сторон накатывается на татарский лагерь, пытающийся огрызаться редкими стрелами, как окружив шатер с полоном, бьют стрелами кого-то невидимого мне, Иван с казаками. Все было кончено меньше чем за минуту, лишь семеро татар на конях, и десяток преследующих их казаков, скрылись за вершиной холма, направив коней к прибрежному лесу. Скорее всего, их там будет поджидать, Сулим с казаками, который минуту назад, объехав холм, перекрыл им дорогу к бегству. Глазеть на все это было приятно, но нужно было дело делать, поэтому, переведя дух, направился к раненому в живот татарину, который, лежал, согнувшись, на шее своей лошади и не хотел падать на землю. Он еще хрипло дышал, но помутневший взор уже не реагировал на происходящие вокруг события. Добив его ударом кинжала, первым делом попытался извлечь из тела арбалетный болт. Не без труда, после того как загнул мешавшие, порванные звенья кольчуги, оказавшейся под кожаным доспехом, мне удалось осуществить задуманное. Вытер его о траву и засунул в специальный карманчик на моей портупее, где хранились арбалетные болты. После этого снял с убитого все ценное, а поскольку в эту эпоху ценным было все, то пришлось раздеть его практически до гола. Нагрузив доспехи, оружие, обувь, и верхнюю одежду на его коня, по дороге, подобрав свое оружие и маскхалат, поехал на холм, к убитому мной дозору, где проделал аналогичную процедуру. Все это было проделано мной на автомате, внутреннее опустошение и чувство усталости не проходило, эти полтора часа скрытного перемещения и последующие схватки, вымотали как физически, так и психически. Еле сидя в седле, и держа за узду еще трех груженных трофеями коней, приехал в татарский лагерь, где уже вовсю кипела работа. Одни грузили на коней буквально все, что было в лагере, другие свежевали погибших коней, мясо, частично, тут же готовили в казанах или пекли на углях костра, и раздавали всем желающим, частично, подсолив, паковали в шкуры, и грузили на коней. Видно было, что задерживаться тут никто не собирается, все спешили убраться с левого берега. Отдельной группой, сидели связанные пленные татары, их было около двух десятков. Семеро молодых полонянок, уже сидели возле казаков, и помогали готовить на костре кашу с мясом. Один из татарских шатров еще стоял несобранным, там, старые казаки оказывали первую помощь раненым, таких насчитывалось около десятка, рядом с шатром, на застеленной овечьими шкурами земле, лежали двое, незнакомых мне, мертвых казака. Иллар с Непыйводою и Иваном Товстым стояли в стороне и о чем-то спорили. Не зная что делать с трофеями, направился к ним, и не доезжая нескольких шагов стал дожидаться пока меня заметят.
-Казаки второй день на ногах, Иллар, прошлую ночь не спали, чего спешить. Раненным надо роздых дать, повечеряем здесь, переночуем, а утром переправляться начнем.
-Георгий, у тебя казаки, или дети малые, ночь не поспали и с ног валятся? Ты пойми, нам тут больше дел нет, и спать тут, бокам больно твердо. Объявится вдруг, пусть даже два десятка татар, они нам переправиться спокойно не дадут, мы тут кровью на этой переправе умоемся. Пока казаки плоты пригонят, повечеряем быстро и за дело. Ты посчитай, сколько нам всего перевезти надо, одних коней почти полторы сотни будет. Тебе чего Иван?
-Поспрашивал я девок, кто их умыкнул и татарам продал, троих мы умыкнули, Загуля их татарам переправлял, четверо других, на черкасских казаков указывают. Держали их на хуторе возле Черкасс, где, они не знают, имена называют, но ты Иллар сам знаешь, если мы поедем к ответу призывать, добром это не кончится.
-Да никто туда не поедет Иван, зачем ты об этом толкуешь?
-Есть одна думка Иллар. Черкасские, прошлый раз, своих девок, за день до нас привезли. А если бы Загуля в поход пошел, мы бы завтра к вечеру тут были.
-Так ты думаешь, они сегодня к вечеру быть должны?
-То один Бог знает, но проверить надобно. Я девок расспросил, где они ставали, на том берегу. Говорят, в конце пути им глаза завязывали, развязали только, когда с кручи к реке повели. Но когда уже на лодке ехали, то вроде видели возле костра на круче, одинокое большое дерево. Я думаю, засаду там сделать надо, пока тут собираться будем, может, они как раз подоспеют.
-А дальше то что, Иван? Выйдешь ты из засады, спросишь, а они тебе скажут, мы невест для казаков умыкнули. К ответу, только их казачий круг призвать может, мы их судить не вправе. А туда поедем, сам знаешь, что будет. Так что готовьтесь к переправе, а они пусть себе едут своей дорогой.
-Батьку, дозволь мне сказать, беда может случиться, — мне не хотелось встревать в этот скользкий разговор, но были обоснованные сомнения в правильности выбранного решения. Атаман, недовольно взглянул в мою сторону,
-А, герой наш приехал. Побудь Богдан пока в стороне, с тобой у меня отдельный разговор будет.
-Постой Иллар, не горячись, — вступил в разговор Непыйвода, — джура твой, сегодня славную службу товариществу сослужил, неужто не заслужил, что б мы его выслушали?
-Нагаек он заслужил за то, что без наказу вперед полез! Если смолоду к порядку не приучится, пропадет ни за грош!
-Да как же, без наказу, батьку? — Искренней обиде и недоумению в моем голосе позавидовал бы любой артист. — Ты ж сам, наказ давал!
-Что ты мелешь, Богдан? Белены объелся?
-Да вот и Иван не даст соврать, когда ты нас в дозор отправлял, велел скрытно идти, а как дозор или разъезд татарский заметим, то либо сами его должны без шума порубить, либо с отряда на помощь звать. Вот заметили мы дозор, два человека, и решили, сами его порубим. Как ты велел. — Глядя на мою искреннюю физиономию, Иван и Георгий начали давиться смехом, Иллар сначала пытался сдерживаться, но, не выдержав, рассмеялся сам.
-Уйди Богдан, не доводи до греха, я тебе говорил, и снова скажу, ты, со своим языком, долго не проживешь.
-Атаман, дозволь мне слово молвить, это очень важно,
-Да говори уже, тебя прибить проще, чем рот заткнуть.
-Тут такое дело батьку. Как только мы татар, отпустим за выкуп, они первым делом, этих своих черкасских подельщиков найдут, и дадут им наказ разузнать, кто их в полон взял, и как до нас добраться. А потом, проведут они татар, мимо казацких дозоров, прямо к нам. Тут у них прямой интерес, мы девок освободили, значит, знаем их имена, и как их найти. И жалеть нас они не станут. Судить мы их не можем, но если они нападут, то любой свою жизнь защитить имеет право. Пошли меня и Ивана в дозор на тот берег, заодно и веревку для переправы протянем, может они на нас нападут, а мы их упокоим по-тихому.
-А если не нападут? — озадаченно спросил Непыйвода, а Иллар задумчиво рассматривал меня. Это выражение было мне уже знакомо, точно так же он рассматривал меня, после схватки с Оттаром. Почему-то и тогда и теперь мне казалось, что он думает над тем, когда меня лучше придушить, уже, или чуть позже.
-Нападут атаман, точно нападут, сердцем чую, — ответил Георгию, — а мне не веришь, у Ивана спроси.
-Другого пути нету, Иллар, — мрачно заметил Иван, — а если мы язык за зубами держать будем, то о том никто не узнает.
-А теперь послушайте меня. Ты Иван, с Богданом едете в дозор на тот берег и перетягиваете веревку для переправы. Если кто чужой приедет, сами знаете что делать. Если все у вас получится, ты Иван оставайся у переправы, а Богдана со всем добром к нам в село отправляй. И чтоб там чисто было. Когда все сделаете, разложите костер, ты Иван, горящей веткой три раза по кругу махни, мы переправляться начнем, и чтоб Богдана уже близко не было. Богдан, все добро и девок, если будут, ко мне в дом вези, потом решим, что с этим делать. И чтоб ни одна живая душа, не знала об этом. Скажешь в селе, я тебя вперед послал, передать, что наши все живы.
-Игнат, веревки для переправы у тебя? Езжай с дозорными к реке, там лодку татарскую ищите, и перетягивайте веревку на ту сторону.
-Казаки, несите сюда мяса готового, дайте им с собой, чтоб в дозоре с голоду не пухли. Вроде все. Давай Иван, езжайте с Богом, а мы с Георгием пойдем с полоном разговор вести, здесь им головы рубить, или готовы они за свои головы, нам золота отсыпать.
-Атаманы, просьба у меня к вам есть, — самое время было за Керима попросить.
-Что к обоим сразу? Георгий, ты хочешь знать, что он попросит?
-Ты чего Иллар? Пусть хлопец просит.
-А давай с тобой закладемся, Георгий, на золотой, что ты как его просьбу выслушаешь, сразу подумаешь, лучше б я ему запретил рот открывать.
-Ты чего Иллар? Не сподобиться, так откажем, и всех то дел.
-Ну, ну. ... Давай Богдан говори, чего ты еще удумал.
-Не за себя, за Керима хочу просить, думаю, и другие казаки за него попросят, если поспрашивать. Все знают, кровника он ищет, хочет его в бою встретить. Как сговоритесь с татарами про выкуп, скажите, вызывает наш казак Керим, своего кровника на поединок. Как выкуп будут везти, должен и он приехать, и бой принять, иначе не примем мы за них выкуп, и всех порубим. А мне моей доли за выкуп не надо, если кровник Керима побьет, пусть себе забирает, значит, зря его Керим искал, а я вас, атаманы, за него просил, а если Керим побьет, то куплю на все деньги вина, и казаков поить буду. Если б каждый у нас, так за своих родичей мстил, как Керим, давно уже бы татары нас десятой дорогой обходили, а не лезли как мухи на мед.
-Все сказал Богдан? — глядя на озадаченное лицо Непыйводы, Иллар покусывал свой ус, пытаясь спрятать улыбку.
-Все, батьку
-Тогда не стой тут столбом, а собирайся в дозор, и рысью к реке.
Иван показал, куда вести коней с награбленным добром, там Остап Нагныдуб, выяснив, что я не обыскал пояса и одежду, прочитал мне короткую лекцию на тему, как правильно освобождать мертвых противников, от ненужных им уже, материальных ценностей. Попросил казаков найти Керима, и передать ему, что б шел к атаману.
Когда мы ехали к реке, жуя по дороге свежее, жаренное на углях мясо, с черствыми пирогами, Игнат, развлекал нас описаниями своих подвигов в нынешнем бою, а Иван его подначивал. Эта идиллия беззаботной езды закончилась, когда Ивану пришла в голову совершенно здравая мысль, что возле реки, может быть татарский дозор. Оставив Игната с лошадьми на опушке, мы осторожно двинулись по следам татарских лошадей, которых этой же дорогой водили к водопою. Наконец Иван, шедший впереди, и внимательно изучающий следы, вынес вердикт, что сегодняшних следов нет. Уже без прежнего напряжения, но так же внимательно оглядывая лес и следы, с наложенной на тетиву стрелой, он двинулся к виднеющимся вдали зарослям ивняка. Оттуда, он крикнул мне, возвращаться за лошадьми.
-Ну что скажешь, Георгий, выиграл я золотой? — с усмешкой спросил Иллар у Непыйводы, провожающего взглядом удаляющегося Богдана.
-Чудного джуру ты себе нашел, Иллар, — задумчиво ответил Георгий, — но казак справный, большую пользу сегодня принес, мне подумать страшно, что за сечь у нас была бы, успей эти татары на коней сесть. Вояков крепких мы побили, и добычу знатную взяли. Но ты мне скажи, где он научился так скрытно ходить? И кто его научил, такую халамыду изготовить, в которую он одет был?
-Он всем говорит, что святой Илья ему начал являться, после того как он голову зашиб, и учит его всему. А как оно на самом деле, кто его знает. Я с отцом Василием говорил, так он не верит, не может, говорит, святой Илья, такому обучать. А как по мне, Георгий, то пока оно на пользу товариществу, пускай его хоть черт учит. Как говорил мой покойный дед, земля ему пухом, плохой тот казак, что не может заставить черта под свою дудку плясать. Но что чудной, то чудной, такого казака, как наш Богдан, я еще не встречал. Что б жил себе хлопчик блаженный, коров пас, и в один день, как головой о пень приложился, казаком стал, такое я только в сказках слышал, а тут своими глазами вижу. Ну да Бог с ним, ты как Георгий, не забыл еще по-татарски говорить?
-Надо еще кого-то взять Иллар, дело больно серьезное, а ты татар знаешь, они, как начинают языком плести, то сами друг друга понять не могут.
-А вот и Керим едет, легок на помине, его и возьмем, он по-татарски, лучше, чем татарин говорит.
-Атаман, мне казаки пересказали, чтоб я к тебе ехал, джура твой, Богдан меня искал.
-Не звал я тебя Керим, а зачем тебя Богдан искал, не знаю, но догадываюсь. А раз ты уже здесь Керим, то скажи, может просьба, какая у тебя на сердце есть, Богдан уже за тебя просил, грозился, что и другие казаки за тебя попросят, а ты молчишь. Вот мы с Георгием и не знаем, что нам делать, может, ты и не хочешь, того, что другие для тебя выпрашивают.
-Не просил я, Богдана, о том, батьку, сам он такое удумал, я ему сразу говорил, не будет с того толку, откуп то одно, поединок другое.
-Так что, Керим, так выходит, не хочешь ты поединка, с кровником своим? Зря за тебя Богдан просил? Ты Керим, глазами не сверкай, тут тебя никто не боится. И помолчи пока, я не все сказал.
-Бог наш милостивый, редко, но дает каждому случай, судьбу свою повернуть. Кто знает, может сейчас, твое время пришло, Керим. Пропустишь, землю грызть потом будешь, а время не вернешь. Поэтому, подумай добре, и скажи свое слово, а мы послушаем. — Керим, играя желваками на скулах, смотрел в степь, словно надеялся там разглядеть слова, которые от него ждут, затем склонил голову и промолвил.
-Батьку, и ты Георгий, если сможете помочь мне встретиться в поединке с кровником моим, просите что хотите, на все согласен, на смерть лютую пошлете, пойду, и Бога буду благодарить, что меня выбрали. Об одном, Бога прошу каждый день, свести меня перед смертью, лицом к лицу с тем, кто на моих глазах, детей моих рубил.
-Добре сказал, Керим, поняли мы тебя, теперь нас послушай. Георгий, ты, что хочешь у Керима попросить?
-Да пока ничего в голову не приходит
-Ничего, время терпит, придумаешь еще, а вот у меня Керим, уже к тебе дело есть, и не простое дело.
-Все что в моих силах, все сделаю батьку.
-Смотри, Керим, казацкое слово тверже булата. И про силы свои, ты вовремя вспомнил. В этом деле, тебе никто помочь не сможет. А дело не простое будет, если сговоримся за поединок, месяц пройдет, пока с выкупом приедут, и поединщика привезут. А за этот месяц Керим, должен ты свою бабу забрюхатить, чтоб род твой не прервался. Вот такой мой наказ будет. Ты смерти ищешь, Керим, а я хочу, чтоб ты еще послужил товариществу. Какой ответ твой будет?
-...
-У меня слово одно, атаман, и я его уже сказал, — скрипнув зубами, твердо глядя в глаза, ответил Керим.
-Молодец казак, через месяц доложишь, что у вас получилось, а теперь пойдем к полону, беседу вести про выкуп и про поединок твой. — Иллар, довольно улыбаясь, повернул коня и поехал к пленным.
-Толкуй Керим, по-татарски, что я говорить буду.
-Начиная с этого края, каждый пусть подходит ко мне, и называет свое имя. Мы с Георгием советуемся, и назначаем откуп за его голову. Если его род может заплатить, отходит и становится по правую руку, если не может, идет к тебе, Керим, и ты рубишь ему голову, так что доставай саблю. Скажи, кто обманет, за кого откуп не привезут, тот умрет, через месяц, в муках.
