Пассауское искусство

Разговор сегодня пойдет о величайшем из искусств! Нет, не о кинематографе. Владимир Ильич рассуждал с позиций сиюминутной потребности, а я о вечном. Что может быть важнее в нашей жизни, чем конец этой самой жизни отстрочить на как можно больший срок? Именно. А что для этого нужно сделать? В разрезе мышления средневекового и постсредневекового человека? Правильно, держаться поближе к обозу и таскать доспех понадежнее.

А еще — договориться. И с Богом/Богами, и с другими сущностями. Которые являлись как пережитками дохристианской Европы, так и инновационными, сугубо диавольскими порождениями.

Из этого синтеза и родилось "Пассауское искусство". Оно же Passauer Art.

Если говорить шершавым языком плаката, то это применение разнообразнейших талисманов и действий для убережения от смерти в бою. Хочу дополнить, что действий — сугубо мифологического толку. Сдрыснуть из первой линии до атаки польской гусарии — это немного не то. Хотя, безусловно, работает, если капрал не заметит.

Вера и желание сделать свое тело неуязвимым, а оружие — смертельным для всех, и Богов, и людей, и нечисти, старше любой известной мировой культуры. Существовало, если верить археологии, чуть ли не за мильен лет до нашей эры.

И из глубин веков к нам тянутся, многочисленные наговоры, заговоры и суеверия, связанные с оружием, доспехами и соблюдением всяких режимов и постов перед боем. Кому хочется подробностей по последнему — при случае тормошите.

Конечно же, когда власть над душами получило христианство во всем своем разнообразии, большинство ритуалов было или забыто, или просто перестало применяться. Или пониматься стало с иным знаком: вместо договора с духами, богами, как с равными — продажа души и т.д.

Естественно, под влиянием христианства, антиубивательные ритуалы стали считаться, не то чтобы прям совсем запретными, но около того.

Церковь предлагала альтернативы в виде молитв и святых мощей. Но, молитвы помогали разве что самым рьяным паладинам типа Симона де Монфора, а святых мощей, как и дефлопе, на всех не хватало. Да и 25 голов Иоанна Крестителя выглядели, минимум, неубедительно.

Новый виток пошел с началом массированного применения огнестрела.

Вот и пришлось где-то импровизировать, где-то вспоминать надежно забытое, где-то тормошить замшелых прапрадедушек, помнящих еще Фрундсберга и Жижку Вырви-Глаза...

Тут-то ПИ и развернулось.

Возникло оно еще в середине 16-го века, вероятнее всего, во Фландрии, где полуязыческие верования немецких наемников, столкнулись с герметическими верованиями испанцев. И те, и те верили и в магию, и в Христа. Добавилось туда немного цыганских верований, а также, измышления многомудрых студиозусов, которые, как мы все знаем — первые враги государства. Цыгане со студентами, кстати, и считались первейшими специалистами в подобном.

Применение ПИ охватывало чуть ли не поголовно. Так, после разгрома в 1587 году отряда брандебургских ополченцев, французы практически на каждом убитом находили или талисманы, или магические записки.

Пик популярности был достигнут в Тридцатилетнюю войну. Которая, по большому счету, может считаться репетицией мировой войны.

Первая книга, в которой поднимается вопрос ПИ, вышла задолго до дефенстрации и прочих Белых Гор, в самом конце 17-го века. Мэр города Аусбурга Самуил Циммерман Старший собрал все, известные ему свидетельства ПИ в толстенный фолиант, названный "Безоар, против всяческих страхов и ужасов. С картинками". Городской голова вписал туда не только известные ему примеры удачного применения, но и методики. Впрочем, считается, что он сам был тот еще малефикомаэстро и об очень многом умолчал. К "Безоару" мы еще вернемся.

Само название появилось гораздо позднее, как бы уже не в 18 веке. По официальной легенде, в 1611 году, палач из Пассау, некий Каспар Найтхарт раздавал наемникам записки с колдовскими письменами. Записки требовалось хранить при себе или съедать в критической ситуации. Известен даже текст раздаваемых записок. Впрочем, терзают меня смутные сомнения, что ФИО палачу, да и прочие подробности, выдумали позднейшие книжники.

Конечно же, одними записками ПэИ не ограничивалось. В ход шло все, от просфорок, до кожи, снятой с трупов.

Самый, наверное, известный артефакт, относящийся — это кусок веревки, на которой кого-то повесили. Считалось, что ношение обрезка приносит счастье в жизни, азартных играх и уберегает от сифилиса. Вера в чудодейственность данного артефакта, насколько знаю, дожила в Европе минимум до конца 19-го века.

Менее известный, но куда более мощный и полезный артефакт, связанный с повешенным — это, так называемая Рука Славы — высушенная особым образом кисть, зачастую с куском запястья. Правда, именно к ПэИ особого отношения она не имела, применяясь больше для тайного проникновения в дома. Но, у кого-то из наемников она в мешке валялась. На всякий случай.

Нотхемд (das Nothemd)

Одним из самых знаменитых артефактов данного Собрания Суеверий и Верований и был нотхемд. Он же известна в этих ваших интернетах как "рубашка последнего боя"

Представлял он из себя короткую рубашку (до пуза примерно) с вышитыми на груди человеческими головами (справа голова с бородой, слева в короне и с рогами, понятно, кого символизируя) и множеством стандартных крестов. Притом, ткать ее положено было двум барышням, не ходившим до того на сеновал. Особо надежно спасала рубаха, сшитая в ночь с 24 на 25 декабря и девочками, которым еще и семи лет не исполнилось. Преимущественно использовался лен, но и против шерсти особых противопоказаний не было.

Доставался сей предмет из мешка только перед лютой дракой типа Павии и тому подобных заруб. Конечно же, в одной рубахе на шашку красного командира никто не бросался, поддевалась под доспех.

Просто так рубашку носить было нельзя ни в коем случае, иначе можно было навлечь на себя всякие пакости. Разве что роженицы для облегчения родов надевали.

Насколько защита была действенна на деле, я не знаю. Но раз все ландскнехты вымерли, то ее эффективность можете представить себе сами. С другой стороны, применялось повсеместно, а в практической сметке нашим предкам отказать всё трудно. Мысль материальна

Церковная атрибутика вообще играла в ПИ огромную роль. В массе-то, солдаты хоть и весьма практично трактовали заповеди, были воспитаны в определенном страхе перед Господом.

Так, под алтарь прятали не только рубашки, но и записки с колдунствами. Самое мощное, кстати: "держись поближе к кухне и подальше от боя". Также под алтарь, на несколько дней, рекомендовалось заложить и украденную во время причастия просфору. Чтобы над ней мессу отслужили, а то и проповедь прочитали об искушениях диавольских.

С просфорами после их "зарядки" поступали по всякому. Кто-то грыз перед боем, кто-то носил у сердца, а кто-то, предвосхищая забавы бойцов мотошвейных войск, просфору пытался вживить в себя.

Не в орган, конечно. Делали надрез на теле, вкладывали освященный сухарик, а потом дожидались заживления... абсцесс и временную негодность к строевой. Кстати, за 3-4 дня до большой драки — самое оно

Стоит также упомянуть вариант, когда "освященная" просфора использовалась в качестве футлярчика для вышепомянутых записок.

Возвращаясь к запискам, следует отметить, что их написание тоже следовало проводить с соблюдением традиции. Писали на пергаменте, выдранном из священных книг, желательно — кровью. Рисовали кресты, алхимические символы, буквы неведомых алфавитов, в том числе, и самолично выдуманных. Разумеется, обещали Дьяволу душу, в случае помощи...

Существовали и сборные артефакты. Так, например, если сложить в мешок черной кожи козлиную бороду, голову летучей мыши и волчьи глаза, немного высохших блевотных масс, сушеных овощей и куска плаценты, то это убережет от пули и моровой язва

Приведу несколько выдержек из соответствующих трудов, в том числе, и из уже упоминавшегося "Безоара":

"Известный бретер из Аусбурга часто хвалился тем, что предпочитает драться сразу с двумя-тремя противниками, одновременно обедая — так как шпаги вреда ему не причиняют. Был убит в 1550 году ударом алебарды по затылку."

"Один плотник из той же местности, будучи заговоренным, получил удар кинжалом. Раны не осталось. Вскоре умер от укуса собаки".

"В 1558 в полку графа Лихтенштейна был наемник, который после каждого боя вытряхивал из своего платья вражеские пули, показывая дыры в одежде. Сам же оставался цел. Был убит [ то ли испанским, то ли итальянским] крестьянином".

В отчете о захвате города Плзень (отчет 1619) отмечался следующий случай:

Некий Ганс, взяв гарнец квашенной капусты и пиво, долго сидел у городского рва, все это истребляя. В него стреляли со стен, попав пять раз. Умер после шестой пули, которая, как оказалось, была каменной.

[Правды ради, сам этот отчет не видел, а абзац откуда-то хамским образом передрал]

Эффективность данных мер разнилась, что мы в вышеприведенных примерах и наблюдаем.

Некоторые работали не больше суток. Зависело от соблюдения всех положенных мер, в первую очередь, конечно — от своевременной оплаты советчику/изготовителю.

Следует уточнить, что стопроцентной эффективности не гарантировалось. Так, можно было уберечься от стали, но получить свинцовую пулю в грудь или прикладом по затылку. Естественно, знающий пассаумейстер, если не хотел получить вышеупомянутым прикладом, обязательно предупреждал о том, что у премерзких вражин тоже есть мастера (похуже, конечно, но поковарнее....). И у противника тоже может наличествовать талисман. С крохотной вероятностью более мощный.

Впрочем, для нейтрализации чужого колдовства, находились и свои револьверы:

Так, в официальном печатном органе Общества медицинско-естественных наук одного из германских княжеств, журнале "Fohemerides" ("Повседневные заметки") за 1691, приводился следующий рецепт:

Если кто подозревал, что его противник не гнушается дьявольской помощи, то он должен выпачкать свой клинок в свином навозе. А так же, зарядить пистолет или аркебуз пулей, которую требовалось предварительно засунуть в место, обратное рту.

Дьявол охренеет от такого говно-комбо и сбежит с позором, оставив своего приятеля немножко умирайт.

Не спала и Церковь. Рвали языки, колесовали, сжигали на медленном огне...

И напоследок, хочу добавить то, что в связи с отсутствием серьезной упорядоченности, в наше время иногда возникают забавные коллизии, когда за артефакты ПИ принимают любовные записки. Как произошло, к примеру, с запиской найденной в алебарде при реставрационных работах в МВК "Музей Новый Иерусалим"

У нас, в смысле, в русскоязычной антропологии и культурологии, данное явление толком и не исследовалось. Несмотря на то огромное количество параллелей, которое можно провести с подобными явлениями в нашей культуре.