новая жизнь

глава1

Темнота, боль, тихий плач, запах крови и бензина, черт как больно, я открываю глаза, и вижу лицо женщины, смотрящей на меня, ей 25 — 30 лет, темные волосы, и кровь, она вся в крови, слышу жив, улыбка, и чувствую последний выдох, конец. Странно ее смерть не пугает меня, нет никаких чувств: ни страха ни даже удивления, только ярость от потери кого то очень близкого, но все это как то отстранено. Оглядываюсь, я нахожусь в микроавтобусе, кругом изломанными куклами лежат труппы, многие проткнуты стальными трубами, рядом с водителем на ступеньке у двери сидит девочка, лет семи — восьми, она плачет. Понимаю надо выбираться. Пробираюсь к двери, черт, голова раскалывается, левая рука кажется сломана, в глазах все плывет, кладу правую руку девочке на плечо и говорю ей "Надо убираться от сюда"— и слышу в ответ: "Не получается, я дверь не могу открыть". Пытаюсь открыть эту дверь не выходит ее заклинило. Ну нет я не дам девчонке погибнуть. Меня накрывает волной ЯРОСТИ, жар растекается по всему телу, в глазах появляется красная пелена, удар стопой ноги, выбитая дверь улетает, на меня накатывает боль в глазах темнеет, я начинаю падать и сознание покидает меня.

Прихожу в себя от боли , стону, слышу: "Он очнулся, наркоз" накрывает блаженство, темнота. Прихожу в себя после наркоза, боль уже терпима, открываю глаза, белые кафельные стены, капельница, ясно я в больнице, эмоций нет, мыслей тоже. Входит медсестра:

— О ты уже очнулся. Как себя чувствуешь? Сейчас доктор подойдет

— Пить — прошу я. Она подносит стакан воды и поит меня. Через пару минут входит мужчина лет пятидесяти, в белом халате.

— Как себя чувствуешь?— спрашивает врач, осматривая меня.

— Слабость и тошнит, болит левая рука, и спина — отвечаю я перечисляя свои болевые ощущения.

— Мальчик а как тебя зовут — спрашивает он. Я зависаю, нет серьезно я только сейчас понимаю, что ничего не помню, ничего, только лицо той умирающей женщины, будто до этого я не существовал. Это не вызвало волнения, только легкую злость.

— Сер я не помню, я помню как из автобуса выбирался, а раньше ничего, пустота.

— Так бывает, позже ты все обязательно вспомнишь — ответил врач успокаивая меня.

Прошло два дня, я стремительно выздоравливал, только память так и не возвращалась. Ко мне в палату вошел Полицейский, рассказал что в результате аварии десять человек погибло сразу. Спаслись только я и 8 летняя девочка Гермиона Гренжер. Автобус вспыхнул, как только Гермиона немного оттащила меня от него. Погибших удалось опознать только по зубам. Предполагают, что моих родителей звали Николай и Анжела Черных. А я их сын Михаил Черных мне восемь лет. других родственников не имею. Слез не было, вообще чувств не было, лишь апатия и гнев. Ярость, она не покидала меня в эти дни ни на минуту. Я всегда ее чувствовал, она то едва ощущалась, то почти полностью захватывала мое сознание, других чувств у меня не было. Похоже ярость единственное, что у меня осталось.

На следующие утро ко мне в палату зашла девочка из автобуса. Мне стало спокойно, впервые ярость улеглась. Гермиона рассказала что возвращалась в тот день от дяди домой в Лондон, где на автостанции ее встречали родители. Они у нее стоматологи имеют маленькую клинику в пригороде Лондона, рядом с домом. Живут в небольшом 2х этажном котедже с небольшим садом. Гермиона рассказывала о своей жизни и своей семье. Я молча слушал ее болтовню и потихоньку оттаивал. Я ощутил дикую тоску. Я сбивчиво начал рассказывал ей о себе, о гибели родителей, о амнезии, О том что я помню только лицо умирающей мамы и только одно ее слово жив... В первые за эти три дня я ревел, уткнувшись в копну ее каштановых волос. Гермиона утешая обняла меня и сама тихо заплакала. Так нас и застали ее родители. Выслушав рассказ своей дочери, они переглянулись, ее Мама подошла ко мне обняла за плечи и заговорила,

— Мы узнали что ты остался сиротой, три дня назад, и решили стать твоими опекунами и если ты не против то уже через неделю мы заберем тебя из больницы домой. Все необходимые документы мы уже оформили, и надеемся на то что у нас кроме чудесной дочери появится сын.

— Это будет чудесно — Гермиона уговаривала меня — у меня чудесные родители, тебе обязательно понравится у нас.

Выбирать особо не приходилось, и я согласился.

Прошло два месяца, моей новой жизни в семье Гренжеров, я оставался таким же угрюмым, ярость стала моим постоянным спутником, беседы с психологом, и антидепрессанты не помогали, я был вежливым и безразличным, жизнь была бессмысленна и хотелось сдохнуть.

Все изменилось 25 июля, я сидел в парке рядом с домом и увидел Миону. Грива ее роскошных каштановых волос развивалась на ветру, она как всегда читала на ходу и не замечала ничего вокруг, когда к ней подбежали трое подростков и один их них ударил ее. Я почувствовал волну ярости мир окрасился кровью затем как бы выцвел, и остановился, Я обрел цель: защищать эту девочку и ее семью хоть от всего света. Так и не поняв как я оказался рядом с Мионой и поддержал ее не давая упасть. Отодвинул ее за свою спину и ударил открытой ладонью в грудь первому, я почувствовал как под рукой хрустнуло, используя его тело как опору закрутил себя и ударил второго, ногой в челюсть. Третий, стоявший шагах в пяти, бросился бежать. Врагов больше нет, цели нет и я застыл. Гермиона в шоке, глядит на двух лежащих парней, поднимает взгляд на меня, в нем читается непонимание и ужас. Она подходит ко мне и тихонько говорит: "Пойдем домой". Я все вижу и слышу, но слова не доходят до сознания, мне все безразлично и я просто стою. Она берет меня за руку и ведет, я подчиняюсь.

В себя я пришел уже дома в своей комнате, Миона сидела рядом, гладила меня по плечу и шептала "Всё закончилось Миша, все уже хорошо, прошу успокойся, Миша вернись, ты нужен мне. Я клянусь ты не будешь больше один, я всегда буду рядом" Я слушал ее, но до ее клятвы, слова не доходили до моего сознания сквозь пелену безразличия, но после, внезапно мир опять обрел цвет, я очнулся и прошептал в ответ "Я никогда не оставлю тебя мы всегда будем вместе".

Гермиона рассказала: "Я даже не успела ничего понять, вот меня бьет Харви за то что я не даю списывать и я начинаю падать а потом Харви и Джеймс лежат, Том убегает, а ты застыл весь бледный как бумага и ни на что не реагируешь. Я так за тебя испугалась, слава богу ты пошел со мной"

С этого вечера, я стал чувствовать. Жизнь обрела краски.

Я жил в небольшой комнате на втором этаже, рядом комната Мионы. Джон и Джейн занимали спальню на первом этаже. Там же была гостиная кухня и библиотека. С памятью у меня творится что-то не нормальное, я не помнил что я знаю, например услышав по телевизору русскую речь я её понял, оказалось я могу говорить на русском. Взяв книгу по высшей математике я ее понял. Выяснилось я знаю математику как минимум в объеме выпускника технического университета. Посоветовавшись с родителями мы решили что я пойду в тот же класс что и Гермиона и вот первого сентября я иду в школу. Если б я знал насколько для меня будет трудно не сорваться, резкое движение, громкий звук.. и меня уже опять захлестывает ярость и я в "боевом трансе" как я это назвал. К счастью Миона помогала мне успокоиться, стоило ей подойти и обнять... как я опять становился вменяемым. Отношения с одноклассниками по понятной причине не сложились, они меня боялись, причем и старшеклассники , пара сломанных ребер, и все нас не трогают. Конечно о моих художествах стало известно социальным органам. И я был вынужден посещать психолога для снижения агрессивности. Психолог оказался нормальным, и рекомендовал заниматься единоборствами, в качестве терапии повышенной агрессивности. И с тех пор мы с Гермионой ежедневно занимаемся джиоджитсу у знакомого отца Гермионы мастера Кима, несмотря на его семьдесят лет он прекрасный боец и учитель. Я счастлив, что по настоянию своего отца Гермиона тренируется вместе со мной.

Прошло полгода, 28 апреля я с Гермионой сидели в гостиной и смотрели телевизор, когда она случайно опрокинула со стола любимую чашку своей мамы. Чашка вместо того чтобы разбиться, зависла в пяти сантиметрах от пола. Я пораженно смотрел на парящую у пола чашку, Миона спокойно подняла чашку на стол, и тут увидела мое бледное лицо и ничего не видящий взгляд, пояснила: "Миша успокойся, иногда со мной происходят странные вещи, летают предметы, но никому ни какого вреда никогда не было". А я сидел и вспоминал как выбил дверь в автобусе. Я попробовал повторить все то что тогда чувствовал, вспомнил свою всепоглощающею ярость, вызванную моей беспомощностью. Я вновь ощущал все свои чувства воскрешенные моей памятью, ощутил как ярость растекается волной по телу, в глазах появилась багровая пелена, которая налилась и лопнула, мир обрел необыкновенную четкость, и застыл в неподвижности, я ясно видел как медленно движется крылья застывшей в воздухе мухи, я ощущал в теле какую то тягучую обжигающую силу, сконцентрировал ее в правой руке и представил как энергия из руки бьет по карандашу, лежавшему на столе, и карандаш улетел и раскололся от удара о стену... Уже Миона удивленно смотрела на меня. А я поясняю: "Оказывается и со мной тоже, вон карандаш улетает". Мы весь вечер пытались повторить левитацию, но ничего не получалось. Ключом к успеху для меня стала ярость, стоило ей вспыхнуть как злополучный карандаш послушно взлетел над столом. Увы у Гермионы ничего не выходило, чашку она леветировала испугавшись, и повторить никак не удавалось. И только через час бесплодных попыток, практически уверенная в провале, разозлившись на меня за то, что я не давал ей все прекратить, она в гневе , с криком: "Отстань уже от меня". Взмахом руки отправила в стену стул! Надо было видеть наши лица в этот момент. Дальше пошло легче, для нас обоих ключом к "магии" были эмоции: гнев, страх и ярость.

Естественно мы очень хотели научиться управлять своими новыми способностями, это-же фантастически круто. Но увы наши занятия продвигались очень медленно, целый месяц ушел только на то чтоб научится стабильно вызывать нужное состояние. Но дальше продвинуться не удавалось. Мы просто не знали как тренироваться дальше. Двадцатого июня, мы с Гермионой решились открыться нашему тренеру.

Мастер Ким внимательно выслушав нас и посмотрев на наши умения и торжественно заговорил: "Хоть в нашей семье много веков не рождались воины благословленные небом но свитки как учить их мы храним, я сочту за честь обучить вас". С того дня мы каждый день проклинали наше решение, после каждого упражнения мы валимся без сил, но проходит пять минут и все повторяется, и так целый день. Мы думали нас ждут медитации, ага счаз, бег растяжка, силовая, спарринг с этим монстром, и все это, до полного изнеможения, до потери сознания, короткий отдых и все по новой. А его ехидные комментарии сводящие с ума? И только когда от усталости темнело в глазах, благословенный отдых. Как он нас бесил, его ехидство, удары, которыми он задавал темп. Но все это давало свои результаты, мы учились использовать ярость и боль. Всего через неделю мы научились входить в боевой транс, а главное полностью контролировать себя в нем. Мы изменились, появилась бешеная регенерация и выносливость. Мы научились всегда чувствовать свою силу. Я как огонь всепожирающей ярости, который всегда готов прийти на зов, Гермиона наоборот как холодное бешенство. Он учил нас использовать силу наших эмоций, ярость в бою а любовь для лечения, да он учил нас и этому. А также учил скрывать наши чувства, за маской безразличия. И так по четыре часа в день, шесть дней в неделю, в течении двух лет.

глава2

Двадцать седьмого июля 1991года после тренировки мы отдыхали в гостиной перекидываясь с помощью телекинеза кинжалом, когда услышали звонок в дверь. Положив кинжал на стол, я открыл ее. За ней стояла женщина лет пятидесяти в строгом деловом костюме темно зеленого цвета. "Профессор МакГоногал, могу ли я видеть Гермиону Гренжер" спросила она — "Конечно следуйте за мной" — я провел ее в гостиную. "Мисс Гренжер вы зачислены в школу чародейства и волшебства Хогвартс". Я был поражен, я похолодел от непонятно чем вызванного ужаса, который почти мгновенно сменился яростью. "Нет не пущу" — прохрипел я и полностью потерял контроль. Когда я очнулся Гермиона обнимала меня и тихо, сквозь слезы просила "Миша очнись". Комната была полностью разгромлена, окна выбиты и даже в стенах появились трещины.

Макгонокал, окруженная слегка мерцающим прозрачным куполом, с изумлением и страхом глядела на меня:

— Похоже вам тоже необходимо обучение в Хогвартсе. Представьтесь, пожалуйста — — Михаил Черных 11 лет сирота Гренжеры мои опекуны — ответил я

— Понятно давайте сделаем так я сейчас здесь все восстановлю и затем постараюсь решить проблему с вашим поступлением и завтра в 12 подойду к Вам? Вашим родителям будет удобно?

— Думаю да Профессор— ответила Гермиона.

В руках у МакГонокал появилась палочка, она подходила к сломанной вещи, взмах и вещь уже целая, спустя десять минут она ушла.

— Что с тобой случилось?— спросила Гермиона.

— Сам не знаю, как услышал Хогвартс так сразу возникло чувство опасности и ЯРОСТЬ полностью поглотила меня.

МакГонагалл

Минерва МакГонагалл. Декан Гриффиндора и заместитель директора школы Хогвартс. сидела в своем кабинете и держала в руках чашку с чаем. Эта неделя для нее была довольно тяжелой. Всю неделю зам. директора посвятила общению с семьями маглорожденных. Мало кто может представить, как тяжело уговорить некоторых родителей отпустить своих детей в школу, о которой те прежде ничего не слышали. В среднем на привлечение одного студента уходило около трех дней. Убедить родителей, что детям ничего не угрожает, и, что более важно, их нельзя оставлять без обучения, так как в противном случае это будет угрожать безопасности окружающих. Потом ещё надо было составлять документы о переводе, чтобы в случае чего родителей (опекунов), не затаскали по судам. Дальше следовал поход по магазинам и опять куча вопросов, как от родителей, так и от детей.

Однако сегодняшний день выделялся и на этом фоне. Чего стоит хотя бы встреча с Черных. Она даже и предположить не могла, что отправляясь к очередной студентке, застанет там ещё одного магически одаренного ребенка, для начала ее слова о школе магии вызвали у мальчика спонтанный магический выброс, который чего уж себя обманывать, мог ее ранить, она едва успела закрыться щитом. А Реакция девочки? Она легко отразила пару летящих в ее сторону стульев и бросилась успокаивать мальчика. Странные дети похоже она еще хлебнет с ними горя.

На следующий день ровно в двенадцать прибыла профессор.

— Здравствуйте я профессор МакГонагалл

— Здравствуйте, мы вас ждали — ответил отец Гермионы — дети нам о вас рассказывали-продолжил он.

— Михаил, Гермиона это вам она передала нам два письма в которых отличались только имена

Я со странным чувством смотрел на переданный мне конверт, с каллиграфически выведенным на нем адресом и моим именем. Правда чернила по какой-то неясной мне причине были зелеными. Я вскрыл конверт и начал читать: