Мох

Мох бежал... Бежал из последних сил... Уже не перепрыгивал через колючие кусты, а проламывался напрямую, в кровь, раздирая кожу. Сквозь заливавший глаза пот он едва различал огромный дуб, росший на обширной поляне. Это было единственное дерево, выжившее во время бушевавшего здесь несколько лет назад лесного пожара. Возможно, причиной тому был бивший в корнях дуба родник. Лесной пожар сжег почти все ветви великана и иссушил родник... Однако жизнь внутри огромного ствола осталась, и весной, когда в корнях снова ожил родничок, полезли новые веточки, расцветшие зелеными листочками. А через год у старого дуба уже была новая густая крона, с которой на землю падали привлекавшие кабанов жёлуди.

Прошло еще несколько лет, и на месте сгоревшего леса поднялся новый подлесок. Но среди молодых деревьев не было ни одного, на которое мог бы забраться взрослый человек. Слишком уж тонкие были стволы и не надежны веточки. И потому спастись от гнавшегося за ним вепря Мох мог, только забравшись на старый дуб.

Последний рывок. Прыжок. Пальцы обхватили не надежную ветку, согнувшуюся под весом человека. Ветка затрещала и прогнулась еще ниже, так, что ноги Моха коснулись земли. И в этот момент вепрь с визгливым ревом выметнулся из окружавших поляну кустов и устремился на убившего одну из его самок охотника. В последний момент Мох закинул вверх ноги и в отчаянии попытался забросить свое тело на тонкую ветку. Загривок промчавшегося под ним свирепого зверя жестко теранул по заду. Ветка обломилась, и человек рухнул на землю, больно ударившись спиной.

Достигший противоположного края поляны секач резко развернулся и бросился в новую атаку. Мох вскочил на четвереньки и нырком ушел в сторону, едва разминувшись с огромными клыками-бивнями.

Пока зверь, вспахивая копытами землю, останавливал разгон, незадачливый охотник снова прыгнул на дуб, зацепившись на этот раз за более надежную ветку. Рывок, и он лежит на животе, перегнувшись через нее. А под ним проносится грозный секач.

Сколько времени провисел Мох, перегнувшись пополам, не известно. Да и не имел он понятия ни о каком времени. Когда же окончательно пришел в себя, то под дубом уже собралось все кабанье стадо — несколько крупных самок равных по количеству пальцам на одной руке, несколько подсвинков и неподдающиеся подсчету мельтешащие и пронзительно повизгивающие поросята. Огромный глава семейства, грозно похрюкивая, бродил вокруг дуба, периодически раздраженно подпрыгивая задними ногами. Все стадо увлеченно собирало желуди и рыло мордами землю в поисках сладких корешков.

Поняв, что застрял здесь надолго, мох начал карабкаться дальше в крону. Нестерпимо хотелось есть. Вряд ли в это время года в ветвях можно полакомиться птичьими яйцами или неоперившимися птенцами. Но он хотел хотя бы забить жалобно урчащий желудок твердыми желудями.

Его движения вновь заставили рассвирепеть секача, и тот принялся носиться вокруг могучего ствола, неистово визжа. Стадо отбежало в сторонку и терпеливо наблюдало за беснующимся вожаком.

Вдруг начало стремительно темнеть. До Моха дошло, что он уже какое-то время слышит далекие раскаты грома. Теперь эти раскаты значительно приблизились, однако все еще сливались в одну какофонию с шуршащей на ветру листвой и визгом секача. И если бы не резко потемневшее небо, человек мог бы и не обратить на гром внимания. Он раздвинул ветви и узрел иссини черную тучу, накрывшую уже более половины небосвода. Словно корни растущих на туче деревьев под ней возникали ослепительными вспышками стремящиеся к земле молнии. Мох завороженно смотрел на беснующуюся стихию, не в силах оторвать взгляд. Он, конечно же, не первый раз видел грозовую тучу. Но до сего момента подобное буйство стихии доводилось переживать вместе со всем племенем, укрывшись в пещере или под густыми кронами лесных великанов. Сейчас же, сидя в ветвях одиноко возвышающегося над молодым подлеском высокого дуба, Мох будто бы остался один на один с неведомой наводящей парализующий ужас могущественной силой. Человек чувствовал себя жалким муравьишком, взирающим на занесенную над ним пяту великана.

Сильный порыв ветра едва не сбросил охотника вниз, туда, где вокруг ствола все еще бродил грозный секач. Зверь будто не обращал внимания на уже достаточно громко говорящую о себе стихию. И человеку показалось, что это именно секач призвал грозу, чтобы та сбросила на землю прячущегося от его гнева охотника... Он вдруг осознал, что на самом деле это вовсе не вепрь, а лесное божество, явившееся в облике кабана. И он, жалкий человечишко, посмел убить принадлежавшую божеству самку. А убил ли? Да, он наверняка пробил плоть свинки острым костяным наконечником и глубоко погрузил его в бок так, что ноги жертвы вмиг подогнулись, и она сразу упала, успев лишь пронзительно взвизгнуть. Именно на этот визг и выскочил из кустов могучий вепрь. Против такого зверя у Моха не было никаких шансов. Такой зверь мог обратить в бегство и сразу всех охотников племени. Никто в здравом уме не решился бы противостоять огромному вепрю. Таких можно было добывать только с помощью ловчих ям, забивая камнями упавшего в них зверя. И потому Мох не раздумывал и половины удара сердца, а сразу ринулся прочь, бросив и добытую свинку, и вонзенное в нее копье с костяным наконечником. И ему теперь казалось, что та убитая им свинка бродит среди стада совершенно невредимая. А значит свирепый вепрь вовсе не вепрь, а могущественное божество, от мести которого жалкому человечишке не скрыться, не убежать.

Окончательно лишившийся воли человек крепко обнял толстую ветку, закрыл глаза и завыл от отчаяния. Над головой раскалывалось небо. Ветер рвал листву, заставляя ворчливо скрипеть старое дерево, и заносил под крону первые крупные капли. В нескольких сотнях шагов впереди молодой подлесок уже сгибался под стеной низвергающегося с небес ливня.

Мох не видел, как ослепительный огненный столб вонзился в крону укрывавшего его дуба, раскалывая и воспламеняя многовековое дерево. Он лишь ощутил даже сквозь плотно зажмуренные веки саму ослепляющую вспышку, и в следующее мгновение невероятной силы грохот вышиб из него дух.

* * *

Мох очнулся. Мгновение понадобилось ему, чтобы вспомнить все, что с ним произошло. Еще мгновение понадобилось для понимания, что он лежит на земле. Значит, удар грома сбросил его с ветки... Мох стремительно вскочил на ноги, намереваясь снова заскочить на дуб, и одновременно бросил взгляд окрест в поисках свирепого секача... И застыл на месте, недоуменно выпучив глаза и задрав брови так, что они приподнялись выше покатого лба.

Дуба не было. Дуб попросту исчез. Нет, дубов-то вокруг хватало. Но это были невесть откуда взявшиеся вековые деревья со стволами всего-то в полтора обхвата. Мох находился в каком-то незнакомом лесу. Радовало, что нигде не было видно ни секача, ни его стада.

Но как Мох здесь оказался? Неужели вепрь нанизал его на клыки-бивни и уволок в какие-то неведомые места. Человек внимательно осмотрел и ощупал свое израненное тело. Однако ничего более серьезного, чем многочисленные глубокие царапины не обнаружил. На синяки и ссадины, покрывающие тело любого охотника он внимания никогда и не обращал.

Судя по пробивающимся сквозь густые кроны солнечным лучикам, времени после грозы прошло достаточно. Да и не заметно было вокруг последствий бушевавшей стихии. Такое впечатление, будто и вовсе не было дождя.

Мох прислушался. Кроме беззаботного птичьего щебетания его чуткий слух уловил шум перекатывающейся по камням воды. Где-то рядом течет ручей или река... По близости Мох знал только одну реку, но ее течение было тихим, да и русло не было каменистым. Куда же его все-таки занесло?

Мох ощущал нестерпимую жажду. Хотелось броситься со всех ног к источнику живительной влаги. Но способные на такие безрассудные поступки, идущие на поводу своих желаний охотники, не живут долго. А мох уже встретил двадцатую весну и до сих пор не получил ни одного серьезного увечья. Таким везением не мог похвастать даже проживший на три весны больше Моха вожак племени Тур. Если бы Тур не был таким могучим, Мох давно бы уже оспорил с ним главенство. Но вожак был на голову выше и почти в два раза шире в плечах. Вызывать его на поединок было бы самоубийством. Все знали, что Тур голыми руками разорвал пасть беру, отделавшись всего лишь несколькими сломанными ребрами и двумя откусанными пальцами. Нет, Мох не самоубийца, чтобы оспаривать власть Тура. Мох подождет, когда Тур сам погибнет на очередной охоте или в стычке с охотниками племени, которое живет за болотом. Тур не такой везучий, как Мох. Он и так уже слишком долго живет для охотника.

Осмотревшись вокруг, человек не обнаружил ничего, что могло бы сгодиться в качестве оружия. На покрытой прошлогодней листвой земле валялись только тонкие сухие ветки. Показалось странным, что нигде под дубами не видно разрытой кабанами земли. Ведь здесь среди листвы наверняка полно самых лакомых слегка подопрелых желудей.

Ну что же, все равно надо идти к воде, там наверняка можно подобрать подходящий камень, а то и найти подмытое дерево, от которого удастся отломать хорошую дубину.

Пригибаясь и прячась за стволами, Мох двинулся на шум воды. Он не переставал внимательно вслушиваться и всматриваться в окружающий лес. Однако по-прежнему ничего опасного не замечал. Так и вышел к небольшой каменистой речушке, весело текущей по извилистому руслу.

Еще раз, внимательно обозрев окрестности, Мох метнулся к воде, оперся руками о скользкие валуны и погрузил лицо в журчащий поток. Утолив жажду, охотник начал перебирать камни, подыскивая подходящий для будущего оружия. Конечно, было бы неплохо найти останки крупного зверя или человека, чтобы изготовить оружие из обломка крупной кости. Но для начала надо хоть чем-то вооружиться. Он отобрал несколько метательных камней. Однако с сожалением сообразил, что в руках их много не унести. А если удастся раздобыть дубину или изготовить другое оружие, то и вовсе больше одного камня в свободную руку не взять. Свою волчью накидку Мох потерял во время бегства от секача, а то из нее можно было бы изготовить суму. Но чего нет, того нет.

Подходящий камень нашелся быстро. Расслоив его несколькими умелыми ударами о другой камень, охотник оценил острый край одного из получившихся осколков. Подошел к молодому клену, перегнул ветку и довольно быстро перетер место сгиба полученным орудием. Постепенно удалил все ветки. Попробовал вырвать клен, не получилось, Тогда упал на колени и принялся разрывать землю руками. Мох цеплял корни крепкими пальцами, ломал их, а которые не поддавались, перетирал каменным осколком. Когда деревце было основательно подрыто, он снова попытался его расшатать. Оно поддалось. Раскачивая и вращая, Мох наконец-то выдрал из каменистой почвы то, что осталось от молодого клена. Ствол укоротил до длины в полторы руки. Удалил все лишние корни так, чтобы комель образовал нечто вроде булавы. Конечно, для утяжеления не помешало бы примотать к комлю увесистый булыжник, но для этого необходимы либо жилы, либо полоски шкуры. Ни того, ни другого не было, так что пришлось довольствоваться тем, что есть.

Меж тем светило уже коснулось крон деревьев. Пора было позаботиться о ночлеге. А перед этим хотя бы что-то забросить в пустой желудок, давно уже злобно бурчащий от голода.

Мох зашел в реку, которая в самом глубоком месте едва доставала ему до колен, и застыл, поджидая, когда мимо будет проплывать какая-нибудь рыбина. Простояв достаточно долго, был сильно удивлен тем, что не увидел не только подходящей для насыщения рыбины, но даже самой маленькой рыбешки.. Странная какая-то речка. Если бы не доносящееся ниже по течению лягушачье кваканье, можно было подумать, что в ней живет злой дух. Но известно, что в мертвых источниках, где обитают злые духи, никогда не живут лягушки. А вот рыбы как раз изредка заплывать могут.

А еще Мох только сейчас сообразил, что пока крался по лесу к реке, не заметил ни одной звериной тропы, чего в принципе не могло быть вблизи воды. Он углубился в лес и прошел вниз по течению. И действительно — ни тропы, ни следа. Кругом лежала нетронутая прошлогодняя прелая листва. На освещенных солнцем полянках росла не тронутая сочная лесная трава.

Впереди что-то блеснуло. Мох подошел и удивленно уставился на нечто непонятное. Из листвы торчал кусок прозрачного льда. Откуда здесь мог взяться лед в такую-то жару? Мох дотронулся до льда и удивился еще больше — лед был теплым и сухим. Значит это не лед, прозрачный камень. В речной гальке часто попадались прозрачные камни. Ими любили играть женщины и дети. Но все до сих пор виденные Мохом подобные камни редко были больше ногтя большого пальца. И почти всегда были цвета глаз лесного кота, совсем прозрачные попадались очень редко и были очень твердыми. Да и все те камни были бесформенными, а идеальная форма этого наводила на мысль о его искусственной обработке. Но кто смог обработать такой большой прозрачный камень?

Мох схватил находку и вырвал ее из прелой листвы. И снова удивился. Камень величиной с голову трехлетнего ребенка оказался внутри пустым, словно высушенный плод лесной тыквы. Охотник вытряхнул из находки мусор и какое-то время крутил ее в руках, пытаясь сообразить, что же он такое нашел? Непонимание раздражало его. И так слишком много непонятного творилось с ним сегодня, а тут еще этот непонятный пустой камень... Мох зло ударил камнем о ствол ближайшего дерева, и находка неожиданно раскололась на множество осколков. Мох уставился на порезанный палец, слизал кровь, поднял один из осколков и чиркнул им по локтю. Осколок легко порезал кожу. Облизав нанесенную себе рану, он снова на какое-то время задумался. Затем чиркнул осколком по стволу дерева. На этот раз осколок рассыпался, словно это и в самом деле был обычный лед. С раздражением отбросив остатки, Мох пошел прочь. Под ногой хрустнуло. Охотник почувствовал, как острый осколок камня вонзился в пятку, пропоров толстую подошву. Приподняв ногу, он выдернул прозрачную занозу, отбросил и продолжил путь.

В лесу уже сгустились сумерки, и он решил выйти на открытое пространство к реке. Его цепкий взгляд выхватил какое-то неестественно яркое пятно среди камней. Охотник подошел и поднял нечто, чему опять не мог дать объяснения. Это было что-то очень тонкое, даже тоньше змеиной или рыбьей кожи. Оно легко рвалось и шуршало, когда мог, сминал его в кулаке. Но удивительнее всего были яркие краски, покрывавшие нечто. Такие яркие краски Мох видел только на крыльях некоторых бабочек... Бабочек? Догадка озарила его. Неужели это остатки крыла гигантской бабочки? Он даже представить не мог размеров существа, летающего на таких больших крыльях.

Наверное, Мох еще долго разглядывал бы остатки крыла гигантской бабочки, но тут его нюх уловил запах дыма. Да не просто дыма. Где-то ниже по течению явно жарили на углях мясо.

Живот немедленно втянулся внутрь, заставив желудок требовательно заурчать.

Подхватив дубину и один из голышей, мох скользнул в тень прибрежных зарослей и бесшумно двинулся на запах.