Тетрадь 70

— Повезло тебе, — убеждённо сказал Эркин. — Ну, что нашли друг друга.

— Не то слово! — Колька прислушался к шуму за занавеской. — Пошли, с Сёмой познакомишься.

Они вышли в горницу, и тут Эркин понял, почему она показалась ему такой маленькой. Она же разгорожена! Ну да, Колькина выгородка за занавеской и вон ещё одна отодвинута наполовину, открывая рядом с печью высокую кровать с лежащим на ней молодым ещё, вряд ли намного старше Кольки, парнем. Его лицо было бледным и, как показалось Эркину, слегка одутловатым, но он больше Кольки походил на моряка с фотографии.

— Во, Сёма, это Мороз, мы в одной бригаде.

— Привет, — Семён протянул Эркину правую беспалую ладонь.

Эркин пожал её и улыбнулся.

— Привет.

— Слышал, ты на "стенке" хорошо стоял, — улыбался Семён.

— Он не стоял, — Колька придвинул к Эркину табуретку и сел на кровать в ногах Семёна. — Он как сквозь масло прошёл. Двинул раз — и всё. И знаешь, кому? Волкову, ну, Леонтию.

— Ого, — Семён с уважением смотрел на Эркина. — Леонтия сшибить — это силу надо иметь.

— Дело не в силе, он открыто стоял, — охотно поддержал тему Эркин.

— А ты, я заметил, без замаха бьёшь, — подхватил Колька.

— Замахиваться — это время терять, — усмехнулся Эркин и не удержался: — Вырубать надо первым ударом, второго тебе сделать не дадут.

— Верно, — кивнул Семён. — Много драться пришлось?

— Много, — честно ответил Эркин.

Из кухни прибежал и полез к Кольке мальчишка. Но почти сразу вошла, вытирая на ходу руки об угол фартука, мама Фира.

— А теперь спать.

Она очень ловко взяла мальчишку на руки и унесла в соседнюю комнату, несмотря на обиженное хныканье. А они продолжали разговор о "стенке". Эркину рассказали о кулачном бое "сам-на-сам", что там выходят попарно, один на один, а правила те же, хотя и в обхват взять и повалить можно, но это если сумеешь вплотную подойти. Эркин рассказал о ковбойской олимпиаде, о Бифпите, перевёл, как смог, формулу трёх радостей ковбоя, и они все вместе долго взахлёб ржали.

— Ну, это по-нашему, — отсмеялся Колька. — Как с корабля на берег, так то же самое.

Семён смеялся и шутил вместе с ними и, когда мама Фира вошла в горницу, сказал покровительственным тоном старшего:

— Идите есть, драчуны. А я сосну малость. Коль, задёрни меня.

— Ага, — легко встал Колька.

Сразу встал и Эркин. Он не знал, нужно ли прощаться, но Семён уже закрыл глаза, а Колька подтолкнул его в плечо и, отходя, задёрнул за собой занавеску.

И тут Эркин увидел, что в горнице рядом с маленькой украшенной ёлочкой на комоде над узким деревянным диванчиком на стене висят гитара и... как нож в ножнах. У моряка на фотографии такой же. Ну, нож ладно, а вот гитара... Колька заметил его взгляд и невольно вздохнул.

— Батины. Гитара и кортик. Всё, что осталось. Ордена на нём были, как положено. А кортик тогда не взял с собой.

Эркин понимающе кивнул. От Андрея ведь тоже... только ящик с инструментами остался. И понимал, что невежливо вот так стоять и смотреть, и не мог отвести глаз от гитары.

— А ты... играешь?

— Не, — мотнул головой Колька, — так висит. Как память. Вот Колобок подрастёт, может, будет, — и зорко посмотрел на Эркина. — А что, ты играешь?

— Играл, — вздохнул Эркин, — уже, да, шесть лет, как в руках не держал.

— Ла-адно, — протянул Колька, — пошли, поедим.

Ели на кухне. Тоже, как и горница, маленькой, за покрытом полотняной скатертью столом. Мама Фира подала им. Колька нарочито строго посмотрел на неё. — А сама-то?

Она улыбнулась. — И я с вами.

Сняла фартук и косынку и села к столу. Посуда была — Эркин уже в этом разбирался — самая дешёвая, но еда оказалась необычной и очень вкусной. Жёлтый куриный бульон с плавающими в нём маленькими шариками — их называли клёцками, потом запечённая в печи курица, оказавшаяся, к крайнему изумлению Эркина, без костей. Нет, так поглядеть, курица как курица, только что без крылышек, а режется на ломтики как... как колбаса. Его изумление очень понравилось Кольке. А мама Фира всё подкладывала и подкладывала ему и Кольке. Потом был чай, из самовара, с золотистыми кругляшами печенья.

Мама Фира угощала и расспрашивала Эркина о его семье, давно ли он в Загорье, почему выбрали именно этот город.

Эркин улыбнулся.

— Как-то само получилось. Искали работу и жильё. Ав деревню не хотелось. В деревне для Жени работы нет.

— Конечно, — кивнула мама Фира. — Город у нас хороший. Мы сюда тоже, можно сказать наугад приехали, — по её лицу скользнула еле заметная мгновенная тень и тут же сменилась улыбкой. — И не жалеем. Правда, Коля?

— Точно, мама Фира.

Глаза у Кольки радостно блестели.

— Эх, жаль, мама Фира, ты нас на "стенке" не видела.

— Ну нет, Коля, это зрелище не для меня. Давайте, я вам ещё чаю налью.

— Спасибо, — Эркин запнулся, не зная, как обратиться к ней. За столом он разглядел, что она ненамного старше него и, похоже, ровесница Семёна, и тридцати ей точно нет.

Она поняла его заминку и улыбнулась.

— Мама Фира я, вы же с Коленькой вместе. Пейте на здоровье. И печенье берите. Нравится?

— Да, очень вкусно. Никогда такого не ел.

— А ты заходи почаще, — пригласил Колька.

И за едой и разговором не заметили, как за окном потемнело. Мама Фира встала и включила свет.

— Как хорошо, что свет провели. Так прошлой зимой с керосином мучились.

— Да, — кивнул Эркин. — Знаю. Мы тоже так жили, — и встал. — Большое спасибо, но мне пора.

— Заходите ещё, — улыбнулась мама Фира.

Они попрощались, Эркин взял свои бурки, обулся, и Колька вышел с ним в сени. Эркин быстро оделся, чтоб не держать человека в холодных сенях.

— Спасибо, что зашёл.

— Спасибо, что пригласил, — ответил в тон Эркин. — И ты заходи.

— Спасибо, зайду. Дорогу-то найдёшь, или проводить?

— Найду, — улыбнулся Эркин.

Они даже обнялись на прощанье, и Эркин ушёл.

Фонарей в Старом Городе, похоже, не было, но настоящая темнота ещё не наступила, в окнах горел свет, отсвечивал снег, так что заблудиться Эркин не боялся. Он благополучно пересёк оба двора, вышел в проулок и на минуту остановился, соображая, как лучше идти. Где-то нестройно, перекрикивая друг друга, пели, а вон ещё, и ещё... Эркин улыбнулся. Нет, всё хорошо, жаль только, что Жени с ним не было.

Гуляли здесь, в общем-то, как в Цветном: с песнями, несерьёзными стычками, разве только песни другие, да нет — тряхнул Эркин головой — всё другое, всё хорошо и даже лучше.

— Эй, Мороз, здорово, куда спешишь?

— Здорово, Антип, — охотно откликнулся Эркин. — Домой иду, а что?

— Больно рано ты домой собрался, — Антип был несильно, но заметно пьян. — Здорово ты сегодня на "стенке" врезал, это обмыть надо.

Шумная компания окружила его, шлёпали по плечам и спине, звали отметить. Совсем, как в Бифпите после скачек и борьбы. И Эркин пошёл с ними. Напиться он не боялся, зная, что в общей гульбе главное — не отказываться и не ломать компанию, а в рот тебе заглядывать не будут, и смыться втихую тоже не проблема.

Так в общем и получилось. К тому же, пока добрались до трактира, компания сильно поменялась в составе, и, выпив с Антипом и немного посидев для приличия со всеми, из общей пьянки Эркин удрал. Тем более, что в трактире вовсю шумел Ряха, а уж с ним в одной компании быть зазорно.

И сейчас Эркин шёл, жадно дыша холодным воздухом и с удовольствием слушая снежный скрип под бурками.

В Новом Городе гуляли не на улице, а по домам, из окон вырывались голоса, музыка, пение... Святки, неделя гульбы. И с площади слышалась музыка. Эркин уже знал, что вечерами там танцуют, и, если бы с ним была Женя, конечно, они бы пошли туда потанцевать. Он же... он же ни разу не танцевал с Женей, так, может, завтра или послезавтра... как она захочет... Он шёл и незаметно для себя пел, подпевая доносившейся до него музыке.

После снегопада снова выглянуло солнце, и — Святки же! — почти все обитатели "Беженского Корабля" пошли кататься на санках. Крутые, почти отвесные, у самого дома склоны оврага дальше становились более пологими, а овраг заметно шире. И с утра туда потянулись, протаптывая тропинки, взрослые и дети с санками. Многие, особенно поначалу, смущались, что, дескать, вот только детишек чтоб позабавить, но чинились недолго и вскоре уже катались и барахтались в снегу чуть ли не наравне с детворой.

К огорчению Эркина, Женя недолго была с ними. Чуть покаталась и ушла готовить обед. Алиску прогулки не лишишь и одну её не оставишь. Так что всё ясно и понятно, но... Женя, поглядев на его расстроенное лицо, улыбнулась.

— Всё в порядке, гуляйте, как следует.

Эркин хмуро кивнул. Женя, привстав на цыпочки, поцеловала его в щёку.

— А я вам приготовлю сюрприз. Ну же, Эркин, улыбнись.

И он не смог противиться ей. Да и заметил к тому же, что остались с детьми , в основном, мужчины, или дети сами по себе гуляют. И Зина ушла, а Тим остался с Димом и Катей.

Когда Алиса в очередной раз, сев на санки, оттолкнулась и покатилась вниз по склону, Эркин подошёл к Тиму.

— Привет.

— Привет, — ответно улыбнулся Тим. — Хорошо, солнце выглянуло.

— Погодка, что надо, — охотно поддержал тему Эркин.

Перебросились ещё парой фраз о погоде, что сухой мороз и впрямь куда лучше алабамской сырости. Здоровее, во всяком случае. Помогли выбраться наверх детям, отряхнули их, усадили на санки и снова отправили вниз.

— На масленицу опять "стенка" будет, так?

— Про кулачные бои говорили, один на один.

— Слышал, — кивнул Тим. И усмехнулся: — Разохотился никак?

— А ты нет? — хмыкнул Эркин.

Тим задумчиво кивнул.

— Что ж, всё так, — и улыбнулся. — А хорошо было.

— Хорошо, — согласился Эркин.

И когда Алиса, Дим и Катя выбрались к ним, волоча санки, и потребовали кататься всем вместе, они не стали спорить.

Когда Эркин и Алиса пришли домой, Женя только ахнула, увидев их.

— Господи, вывалялись-то как!

Она хлопотала, вытирая, переодевая, развешивая одежду, и ругала их. Но ругала так, что даже Эркин понимал: она совсем не сердится, это — так просто.

И был необыкновенно вкусный обед с плавающими в густом тёмно-коричневом соусе кусками мяса и свекольным салатом-винегретом, и вкусный яблочный компот с приятной кислинкой. Тогда, придя домой после "стенки" из гостей, Эркин рассказал Жене об угощении, и оказалось, что Женя не знает, как делать курицу, чтоб она была целой и без костей. Она даже расстроилась из-за этого, и Эркин утешал её, говоря, что ему особо и не понравилось, так, интересно просто, как это получается. А так у Жени гораздо вкуснее.

— Спасибо, родной, — чмокнула его в щёку Женя.

Очередной, наполненный всякими событиями день подходил к концу. Сегодня они опять ходили за покупками. Завтра Новый год, так что и продукты, и подарки, и на ёлку кое-чего — всего надо подкупить. Вчера вечером гадали, топили воск, так и свечей запас надо сделать — все огарки потратили.

А на Главной улице опять суета и толкучка в магазинах. Весёлая праздничная суета. И тут Эркин увидел в одном из магазинов такое... у него на мгновение даже дыхание перехватило. А цена? Вполне по карману. И будет у них тогда на Новый год... Всё будет! Он даже отвёл глаза, чтобы Женя не заметила, всё-таки он ей сюрприз готовит. А когда принесли всё купленное домой, даже не стал раздеваться.

— Я кое-куда ещё схожу, ладно, Женя?

— Ну, конечно, Эркин, — Женя раздевала Алису.

— Мам, и я с Эриком.

Женя, быстро посмотрев на Эркина, покачала головой.

— Нет, маленькая, ты мне на кухне поможешь.

— Ну ладно, — согласилась Алиса и тут же нашла себе дело. — Давай я буду конфеты раскладывать.

— Посмотрим, — улыбнулась Женя.

Эркин зашёл в кладовку и взял ещё денег, крикнул Жене на кухню, что он пошёл, и выскочил в коридор, захлопнув за собой дверь.

И бегом по коридору, по лестнице, по скрипящему под ногами снегу. Лишь бы успеть, чтобы никто не перекупил.

Коробка была нетяжёлой, но большой. Конечно, ему обернули её в подарочную бумагу, перевязали, сделав ручку, чтобы было удобней нести, и он шёл уже спокойно, разглядывая витрины, в которых по-прежнему стояли ёлки, но вместо хлева с младенцем и ангелов были теперь Дед Мороз и Снегурочка — Эркин уже знал, кто это — и не оленья упряжка с Санта-Клаусом, а тройка запряжённых в сани коней. И второго, да, все говорят, что второго января так же будут катания в санях. А завтра тридцать первое декабря, Новый год...

Иногда Эркин останавливался, но не от усталости, а чтобы прочитать вывеску. Там, где ему все буквы известны. Это очень странно: смотришь на... значки и закорючки, и как будто кто-то говорит тебе и ты слышишь уже слова. Эс... эн... о... вэ... ы... эм... с новым... гэ... о... дэ... о... эм... годом... с новым годом. И в конце торчком палочка с точкой снизу, это не буква, а... да, восклицательный знак. С Новым годом! А здоровско ведь получается. В самом деле, получается. В жизни бы не подумал, что он будет читать. И это тоже... Женя.

Миновав магазины, он пошёл быстрее, поздравляя встречных знакомых с наступающим праздником и благодаря за поздравления. Зашёл в магазин Мани и Нюры — они говорили, что к Новому году у них будет кое-что, ну, совсем необыкновенное.

— С наступающим вас, — поздоровался он от порога.

— И тебя с наступающим.

— С наступающим, Мороз.

Маня и Нюра, улыбаясь, выкладывали перед ним коробки и пакеты.

— Вот, побалуй своих.

— Ага, спасибо.

— А себе-то?

— В Новый год шампанское положено.

— Да уж, головой не качай, положено.

— Нюра, ты ему подарочный набор покажи. С бокалами.

И Эркин не устоял. Бутылка, два бокала и белая роза в коробке. И ещё коробка с шоколадными конфетами, и пакетик с нарезанной тонкими ломтиками рыбой, розовой, белой и чуть желтоватой. И под конец Эркин совсем разошёлся: купил две большие плитки шоколада и тут же подарил их Мане и Нюре.

— А это вам от меня. С праздником!

Они в один голос ахнули и залились таким смехом, что он и сам рассмеялся.

— Ай да кавалер!

— Вот это обхождение!

Ну, с праздником тебя!

— Ну, спасибо!

И, когда он, уже попрощавшись и собрав покупки в сумку, уходил, напомнили, что завтра они до трёх только, так что за молоком пораньше зайди, второго завоза не будет.

Уже идя к дому, Эркин вдруг вспомнил, что это Фредди так в Бифпите делал, и недовольно, злясь на себя, что без конца вспоминает того, дёрнул плечом. Но долго хмуриться было нельзя: полно встречных, все знакомые, все поздравляют, надо отвечать, улыбаться и самому поздравлять.

Алиса, нетерпеливо топтавшаяся у двери, пока он возился с ключами и замком, увидев большую коробку, оглушительно завизжала. Да так, что из кухни прибежала с ложкой в руках Женя. И ахнула.

— Эркин! Что это?!

— Ну-у, — замялся он.

Но Алиса пришла ему на помощь.

— Это на Новый год, да?

— Да, — радостно кивнул Эркин.

— Тогда убирай до завтра в кладовку, — распорядилась Женя, быстро поцеловала его в щёку и, ойкнув, убежала на кухню.