Тетрадь 71

ТЕТРАДЬ СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

* * *

Ночью дождь кончился, похолодало, и к утру лужи схватило ледком. Выйдя на рассвете из дома, Чак попробовал каблуком лёд на луже и вполголоса выругался. По такой обледенелой дороге угробиться ничего не стоит, а ему надо показать класс. Покажешь тут... Вот паскудство! И так на душе погано, да ещё такое... Он попросту боялся. Знал это и не желал в этом признаться самому себе. Сам поймёшь, так и другие заметят.

Дня три назад он узнал, что Бредли видели в Колумбии, и весь день болтался и крутился вокруг заведения Слайдеров, рассчитывая, что Бредли явится взять с поганцев плату за крышу. И будет, конечно, вместе с Трейси. Или пришлёт одного Трейси. Второй вариант даже предпочтительнее. А чёртовы беляки не пришли. Ни один, ни второй. И где их искать... Хотя это-то просчитать несложно, но ему-то туда ходу нет, ни один цветной туда сунуться не смеет. Даже Старого Хозяина в такие места белый шофёр возил.

Но вчера... вчера повезло, и всё решилось.

В Колумбию они приехали двадцать седьмого рано утром, пожертвовав поезду ночь.

— Нужна машина, Фредди.

— Помню, — буркнул Фредди.

Он не выспался и был поэтому зол. Последний день в имении отнял много сил: нужно было оставить задел на те две недели, что их с Джонни не будет, большая игра требует свежей головы, а что за сон в поезде?

На вокзальной площади Джонатан сразу направился к стоянке такси. Но назвал не "Атлантик", а более скромный "Чейз-Отель", и Фредди кивнул. Сначала надо разведать как следует. Да и им в ковбойском в "Атлантике" нечего маячить, а в "Чейз-Отеле" полно провинциальных лендлордов, там легче затеряться.

В номере Фредди сказал уже спокойнее.

— По обычной программе, Джонни.

— Да. У Слайдеров пока не светись.

— Не учи.

Первые два, много три дня — самые сложные. Надо быть предельно осторожным, не игра — прощупывание. Колумбия — не Бифпит, здесь Ансамбль, и пока там не прояснится, трепыхаться смертельно опасно. Правда, и положение у них теперь другое. Открытые счета прибавили веса. Они вывалились и могут позволить себе куда больше, чем раньше, но наглеть нельзя.

Душ, бритьё, переодеться... Фредди поглядел на сосредоточенно завязывающего галстук Джонатана.

— Всё, Джонни, удачи. Я пошёл.

— Сегодня здесь.

— Понял.

И завертелась карусель встреч, осторожных и откровенных разговоров, нежеланных, но нужных выпивок, и игра, игра, игра... Игра для престижа и для денег, кому отдать, кого пощипать, кого обчистить. И ежеминутно, ежесекундно думай, просчитывай, помни об алиби и обоснованиях. Здесь, в Колумбии, самый опасный враг — инспектор Робинс. На всю полицию можно накласть, купить их с потрохами и фуражками, но не Бульдога. Бульдогу дай зацепку — пиши пропало. Ничего не забывает, попадись на какой-то мелочи и тебе живо всё твоё по совокупности подвесят. Вообще-то Робинсу пора быть комиссаром, и это очень многих бы устроило, чтобы ушёл он с оперативной на бумажную работу, но... столь же многим не хотелось перехода Робинса на внутренние проблемы полиции. Правда, у Робинса был один, но серьёзный плюс: он всегда играл честно. По всем полицейским правилам. И подстроиться было можно.

На третий день всё как-то устоялось, перспективы обрисовались достаточно чёткие, и Джонатан начал готовить офис — пока приходилось пользоваться конторой Дэнниса — и квартиру. Дэннису плыл в руки большой и, главное, долгосрочный заказ, но нужно и толкать мэрию, и приглядывать, чтобы кто другой не перехватил, удалось очень аккуратно прибрать небольшую, но крепкую посредническую фирму — вдова пострадавшего в одной из разборок осталась довольна полученной чистой во всех отношениях суммой. Покойник использовал фирму только для официального прикрытия, а они хотели сделать её прибыльной легально, намечалась ещё пара точек... так что между играми они не спали, как большинство игроков, а крутились и бегали посоленными зайцами. Новый Год Джонатан собирался встречать в Экономическом клубе. Фредди туда хода не было, но он разрабатывал на эту ночь свои планы. И тридцатого уже спокойно отправился побродить по Колумбийскому Торговому центру. И покупки надо сделать, и развлечься немного можно: ковбойской ярмарки тут нет, так хоть это.

Фредди уже купил почти всё намеченное, перемигнулся и переговорил с кем хотел, когда почувствовал взгляд. Кто-то упорно смотрел ему в спину. Не полицейский — те смотрят по-другому — и не кто-то из знакомых. Медленно, чтобы не спугнуть резким движением, будто просто рассеянно глазеет, Фредди повернулся, и их взгляды пересеклись.

В узком проходе между штабелями коробок и ящиков стоял высокий широкоплечий негр в чёрной кожаной куртке. Слегка расставив ноги и засунув руки в карманы. Как тогда, в мышеловке. Телохранитель Ротбуса. Колумбийский Палач, маньяк-убийца, меньше чем за сутки вырезавший верхушку Белой Смерти и уцелевший генералитет СБ. Тогда его взяли русские. И теперь он здесь. На свободе? Живец? Ждут, кто клюнет? Неплохо, но... но полицейских рядом не чувствуется. Если даже засада — быстро соображал Фредди — то не на него.

Чак встретился с холодным взглядом светлых глаз, судорожно сглотнул и попытался улыбнуться. И сам понял, что попытка не удалась. Ну... ну, теперь всё. Главное — не показать слабину, правильно начать, а там...

Он шагнул вперёд.

Фредди молчал, и Чак не выдержал, заговорил первым.

— Добрый день, сэр.

В ответ опять молчание и холодный завораживающий взгляд. Чак снова сглотнул.

— Я... я искал вас, сэр. Прошу уделить мне немного внимания, сэр.

И опять молчание.

Фредди быстро просчитывал варианты. Парень явно трусит... И столь же явно держится... Из последнего держится... На живца не похоже... Слежки нет... Ну, что же...

Еле заметный кивок, и Чак перевёл дыхание. Его согласились выслушать! И когда Фредди, резко повернувшись, пошёл, лавируя между штабелями, прилавками и киосками, Чак последовал за ним.

Толстый, с нависающим над поясным ремнём брюшком, белобрысый усач бережно ополаскивал в тазике с водой и раскладывал на белом фарфоровом лотке мелкую рыбу. Поравнявшись с ним, Фредди, не меняя шага, резко повернул и вошёл в маленькую незаметную за фигурой толстяка дверь. Чак еле успел повторить его манёвр. Толстяк даже головы в их сторону не повернул.

В маленькой комнате, заставленной бочками и ящиками, удушливо пахло рыбой. От металлической сетки, закрывающей лампочку над дверью, на всём лежала решетчатая тень. Вбежав в комнату, Чак по инерции сделал лишний шаг, и насмешливый голос Фредди прозвучал уже за его спиной.

— Ну?

Мгновенно повернувшись к стоящему у двери Фредди, Чак уже понимал: если что, то убьют его прямо здесь, как забравшегося на склад вора. Но... но он сам напросился. Отступать некуда.

— Я ищу работу, сэр.

И по искреннему выражению удивления понял, что первый выстрел удачен.

— А я при чём?

— Сэр, — Чак схватил открытым ртом душный воздух. — Возьмите меня на работу, сэр. Я могу работать шофёром, автомехаником, секретарём... Вожу любую машину, мотоцикл, езжу верхом, я... я грамотный, сэр, печатаю на машинке, знаю стенографию, делопроизводство, я... ещё я могу работать камердинером. Я согласен на любую работу, сэр. Сэру Бредли ведь нужен такой... — он запнулся и тихо повторил: — Я согласен на любую работу, сэр.

Пока он не упомянул Джонни, Фредди слушал спокойно и даже отстранённо. Конечно, неожиданно, но... но имя Бредли всё изменило.

— Так, понятно. Раньше ты работал на Ротбуса.

— Да, сэр, — Чак не отвёл взгляда.

— А теперь хочешь работать на нас. Почему?

— Потому, что вы всё знаете обо мне, сэр.

Фредди кивнул. Парень не врёт, уже легче. Пока ни в чём не соврал. Что ж...

— На кого ты работал после Ротбуса?

— Ни на кого, сэр.

— А в Хэллоуин?

— На себя, сэр. Я мстил, сэр.

Новый кивок. И Чак перевёл дыхание: он выиграл и этот раунд.

Фредди оглядывал стоящего перед ним. Что ж, как говорит Джонни, резонно. Для парня. Насколько это резонно для них? Шофёр, автомеханик... что ж, остальное пока побоку. Взять, чтоб не досталось другому. Гриновская выучка — это серьёзно. Самостоятельное оружие. Заманчиво. Но светится. Парень засвечен. Брали его русские. И отпустили. Когда и почему? Вернее, за что?

— Давно вышел?

— Из госпиталя, сэр? Меньше месяца, сэр.

— И в каком госпитале лечился?

— В русском военном, сэр. В Спрингфилде, сэр, — Чак заторопился, сбиваясь на обычную рабскую скороговорку. — Я здоровый, сэр. Могу делать любую работу, сэр. Я могу работать, сэр.

Светлые, почти прозрачные глаза смотрят с холодной насмешкой. И Чак замолчал, чувствуя, что рискует всё испортить.

Госпиталь в Спрингфилде... проверить через Юри... об этом канале парень знать не может, поэтому и подставился, ну, ладно...

Чак молчал, из последних сил удерживая рвущееся из горла: Простите меня, сэр, накажите своей рукой, сэр". Этого говорить нельзя, это конец. Поползёшь — раздавят, пока стоишь — есть шанс.

Ладно, любая проблема решается, когда её решаешь.

— Завтра в шесть десять у гаража Стенфорда. Посмотрим, какой ты шофёр.

И Чак остался один, ошеломлённый таким мгновенным решением. Он несколькими вздохами восстановил дыхание и рискнул выйти.

Толстяк продолжал выкладывать рыбёшек, шумела предпраздничная торговля, Фредди видно не было. Но Чак и не собирался следить за ним: жизнь дороже. Теперь... теперь к Слайдерам, может, они ещё не закрылись...

Джонатан оглядел новенькую "ферри", похлопал по капоту.

— В самый раз, Фредди. Не слишком шикарно и без лишней скромности.

— Если довести до ума, — кивнул Фредди, — то будет неплохо.

— Грузовик мы делали полгода.

— Её надо сделать быстрее.

— Вот и посмотрим, — Джонатан усмехнулся, — сколько и чего мы сможем на него скинуть. Слушай, но ты уверен, что он нам нужен?

— Кому бы ты его отдал?

— Резонно, — буркнул Джонатан. — На моих шесть ровно.

— Твои на минуту отстают. Но я его уже вижу.

Чак старался не бежать. Вчера он сходил к Слайдерам, они уже закрылись, но он упросил, согласился переплатить, лишь бы ему сделали руки. И вечером отчистил куртку, надраил, как мог, ботинки, отгладил рубашку. Чтоб — упаси от такого — за шакала-попрошайку не посчитали. Так, он успевает. Опаздывать нельзя, но приходить заранее и топтаться в ожидании господ тоже не стоит.

Завернув за угол, он увидел у гаражных ворот неброскую синюю машину, похоже... да, "ферри". И рядом с ней двое. В шляпах, просторных умеренно тёмных, по сезону, плащах. Оба высокие, который из них Бредли? Ведь решать будет не Трейси, а... хозяин. Хотя слово Трейси, безусловно, много весит. Издали они как близнецы.

Но только подойдя вплотную, Чак увидел, насколько они разные. Бредли — румяный, синеглазый и... и это настоящий лендлорд. А Трейси...хоть и одет как Бредли, а всё равно — ковбой. Остановившись в шаге от них, Чак склонил в полупоклоне голову.

— Доброе утро, сэр.

— Доброе утро, — кивнул Джонатан. — Готов?

— Да, сэр.

— Тогда садись за руль.

Чак снова слегка поклонился, открыл перед ними заднюю дверцу и, когда они сели на заднее сиденье, быстро обежал вокруг машины, и точным броском занял шофёрское кресло. Ключи... в замке... бензин... масло... всё в порядке... ну, поехали.

— Куда прикажете, сэр?

— Прямо и налево, — доброжелательно-командный голос за спиной.

— Да, сэр, прямо и налево.

Чак мягко стронул машину. "Ферри" — машина неплохая, в уверенных руках и идёт соответственно. И явно новенькая, необмятая под чью-то руку. Вот так... и вот так... он ничего не забыл, не разучился...

— На площадь Основателей на пределе.

— Да, сэр, на площадь Основателей.

На пределе, так на пределе. По обледенелому асфальту, в центре города, где на каждом шагу полицейский, какой здесь может быть предел?

— Автодром знаешь? — это уже голос Трейси.

— Да, сэр.

— Туда.

— Да, сэр, на автодром.

Чак развернулся у памятника Отцам-Основателям и свернул к мэрии: так короче. Хорошо, рано ещё, город пуст, ни машин, ни прохожих.

— Проверь сзади.

Чак тронул зеркальце над ветровым стеклом, осмотрел улиц за машиной и вернул зеркальце в прежнее положение.

— Чисто, сэр.

— Тогда прибавь.

— Слушаюсь, сэр.

Это уже окраина, можно и прибавить. "Ферри" свободно даёт сто двадцать, а если кое-что переделать, то за двести выдержит. Надёжная машина. Тим любил такие штуки: чтобы снаружи обычное, а внутри, как говорил Грин, эксклюзив. Запел под колёсами бетон шоссе. Небо светлеет, но какая-то плёнка остаётся, днём может опять заморосить. Впереди поворот, не занесло бы на льду, обошлось. Вот ещё один поворот, есть, а вон и автодром.

— К въезду.

— Да, сэр.

У ворот он притормозил. Из будочки вышел заспанный и недовольный, как всякий не вовремя разбуженный, белобрысый парень в армейской куртке со срезанными нашивками. Навстречу ему из машины вышел Фредди. Быстрый обмен парой фраз. И дежурный — Чаку даже показалось, что парень щёлкнул каблуками — бегом бросился к своей будочке, а Фредди вернулся на прежнее место. Медленно сдвинулись решетчатые ворота.

— Вперёд, трасса "Ди".

— Да, сэр. Трасса "Ди".

На этом автодроме их ещё Грин гонял. От "Эй" до "Эф". Дальше трассы СБ, при появлении на запретной трассе огонь с вышки на поражение без предупреждения. Трасса "Ди" не из самых сложных, если бы не этот лёд, можно было бы и шикануть, но сегодня слишком опасно. Скрежет смёрзшегося графия, песок тоже смёрзся и хорошо держит, удачно, повороты, горки, только успевай следить и крутить руль. А оба молчат. Ну и ладно, это он может, здесь его не сбить. Поворот, ещё, горка-трамплин, бетонный створ... всё!

Пискнув тормозами, Чак впечатал "ферри" в квадрат финиша.

— Трасса "Эф"? — сказали сзади.

Прозвучало это не приказом, скорее, вопросом, но Чак открыл рот, чтобы ответить положенной формулой послушания, но тут же услышал неожиданное:

— Нет. Подвинься и пристегнись.

Чак, недоумевая, пересел на соседнее сиденье, уступая место водителя... Бредли?! Одновременно щёлкнули замки двух ремней безопасности, и машина прыгнула с места вперёд. Трасса "Кей" успел заметить Чак. Да, она. Тогда хозяин здорово потратился, но получил разрешение пропустить каждого из них по разу по одной из запретных трасс. Он как раз проходил "Кей", а следующую — самую сложную трассу "Эль" — Тим. "Кей" по льду и скорость под двести — это... это уже класс. Если ремни не выдержат — хреново. "Ферри" не для таких игр машина... Чёрт, что этот беляк делает? Но класс... да, есть класс. Если не угробимся...

Они не угробились.

Но не успела машина остановиться, как сзади хлопнула дверца и мгновенно, Чак и дёрнуться не успел, но за рулём уже Трейси, а Бредли сзади. И снова Чака вжимает в спинку сиденья, а навстречу несётся указатель с тремя звёздами. Звёздная трасса. Считается непроходимой. Для машин класса "ферри" во всяком случае. И не на ста двадцати. И не по льду. Это... это же...