Виражи времени. Текст целиком.

Варнинги: те, кого не устраивает существование в этом мире не только гетеросексуальных отношений, просьба уйти сразу, не читая.Виражи времениГлава 1442-445 гг.Торговец упирался так, словно Лоренс пытался купить у него не цветную тряпку, а фамильные сокровища. Цену точно заломил именно такую. Лоренс не уступал только потому, что этого от него и ждали. Военный аристократ с Ханау не должен опускаться до споров с торгашами, это ниже его достоинства, поэтому он выложит любую сумму. У Лоренса не было любой, а матушка давно хотела аверийский шелково-атласный шарф с цветами. Скорее всего, он бы сдался, потому что последняя заявленная цена была в полтора раза больше, чем лежало у него в кошельке, но по бульвару пронесся низкий рокот барабанов, запахло благовоньями, и торговец подхватил лоток, собираясь куда-то бежать. Лоренс поймал его за руку и требовательно ткнул пальцем в шарф. Торговец закатил глаза, выхватил купюры и сунул сверток. Лоренс ничего не понял, спрятал шарф поглубже за пазуху и медленно пошел на барабанное уханье.По пути, уворачиваясь от несущейся местной детворы, он вспомнил, что на Авейре сезон религиозных праздников. Несколько недель шествий и раздачи подарков от многочисленных жреческих общин. Лоренс хорошо учился, но не помнил и половины местного пантеона. Бесчисленные боги всего на свете, едва не домашних тапочек, вылетели из головы сразу после экзаменов. Однако покровительницу сегодняшней церемонии он узнал, по огромной светящейся в лучах Нирисет статуе на первой повозке. Мать Сиана, богиня плодородия. На Ханау была популярна шутка, что все ее жрецы — кастраты, потому что иначе они не смогли бы сохранять верность богине всю жизнь, как требовал культ. Аверийцев такое святотатство оскорбляло, о чем постоянно упоминалось в нотах протеста, которыми Ханау заваливали круглогодично. Видимо обижались, что с легкой руки департамента внешних отношений мать Сиана оказалась... неудовлетворенной по-женски. Лоренс пристроился возле витой колонны, чтобы не затоптали. Он был выше большинства аверийцев, поэтому мог не пробиваться вперед. Стекла темных очков полыхнули радугой, перестраиваясь на дальнее зрение, Лоренс только подкорректировал резкость. За первой платформой следовало еще несколько десятков, густо украшенных гирляндами и золотыми драпировками. Изначально, еще двести лет назад, Авейра привлекла капитал с Ханау своими селекционными программами. Их результаты сейчас и везли на большинстве платформ, блестящие, красиво уложенные и аппетитные даже на взгляд плотно пообедавшего Лоренса. А на остальных были жрецы, по одному, гордо восседавшие на узорчатых тронах.Первого Лоренс принял за женщину, резковатую для хорошенькой, но красивую по-своему. Сначала он удивился — не было жриц у матери Сианы, а потом дошло: это не женщина, сбили с толку длинные тугие косы и одеяние до пят. Тоже золотистое, конечно. Жрец — совсем еще молоденький парнишка — рассматривал восторженную толпу с почти брезгливым недоумением. Обидеться Лоренс не успел, сообразил, что не обижаться нужно, сочувствовать. Кем бы не считал парень людей, собравшихся на улице, он всю жизнь просидит в храмовом городе по уши в ритуалах. Это не жизнь, как мордочку не скриви. Лоренс еще немного понаблюдал за бесконечным шествием, но к барабанам присоединились едва не ультразвуковые пищалки, уши заложило, и он предпочел отступить назад, к парковой зоне. Корабль до Аттараши, где был космопорт, отплывал только через три местных часа, можно было погулять и поискать сувениров.Жителям Ханау редко удавалось вот так побродить по Авейре, местные ревностно берегли свои красоты, подозревая соседей в немотивированной жадности и агрессии. Лоренс не совсем понимал, как жадность может быть немотивированной, и на такое мнение о соотечественниках обижался. Их такими сочли еще при первом контакте, из-за серой формы и военного управления. На фоне ярких одежд аверийцев и их томно-высокомерных жрецов смотрелось, конечно, утилитарно, только к иному Ханау и не стремилась. У нее был свой путь.Лоренс показал язык зачарованно следящим за ним мальчишкам. Те прыснули и скрылись в узком переулке, выкрикивая что-то оттуда. Лоренс хорошо понимал местный язык, только не уличный жаргон. Языки Ханау и Авейры, как и языки любой из населенных людьми планет, имели одинаковое происхождение и были очень похожими, однако различия делали общение затруднительным. И учить все эти наречия потому и было сложно, что сходство с родным сбивало с толку. Но его заставляли. Лоренс подпрыгнул и сорвал с дерева зеленый с радужными пятнышками плод. И всех его ровесников заставляли, уже со старшей школы. Завибрировал передатчик на поясе. Лоренс поправил гарнитуру на ухе и ответил.— Здравствуй, Ларри, мальчик мой! — голос дяди звучал жизнерадостно ровно настолько, чтобы понять: сделки оказались удачными, а он все еще боится сглазить. У торговцев всегда была своя религия, и их бог куда менее милосерден, чем любвеобильная Сиана.— Все в порядке? — сразу уточнил Лоренс. Они еще вечером договорились встретиться на грузовой пристани, чтобы не тратить деньги на дорогую связь.— Все очень хорошо, поэтому отплываем мы позже, чем собирались. Сможешь погулять лишние пару часиков?— Легко, — кивнул Лоренс, не учитывая, что дядя его не видит. — Тогда в семь?— Тогда в семь. Посмотри шествия. Когда ты еще такое увидишь.Дядя отключился, а Лоренс задумчиво уставился на ряд пышных пальм вокруг фонтана. Потом тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и пошел к следующему лотку. Кроме матушки у него была куча двоюродных сестер и племянниц.В порт он приехал раньше, чем было необходимо, дядя еще носился по пристани, командуя погрузкой. Племяннику он обрадовался и рванулся к нему со всех ног, только Лоренс спрятался в палаточном кафе, здесь их называли буфетами. Не то чтобы военному аристократу не подобает заниматься погрузкой, но дядя потом на него свалит вину за каждый плохо закрепленный контейнер. Бизнесмен во всем, ему даже родство не мешало искать выгоду.Уже на палубе Лоренс занял шезлонг в кормовой части и попросил пробегавшего служку принести прохладительные напитки. Шийонг, столица, находился в тропическом поясе, привыкшему к холодам Лоренсу было нелегко даже в льняном костюме. А свои ткани, греющие в мороз и охлаждающие в жару, аверийцы соседям не продавали. Плантации растения, из стеблей которого выделывали пряжу, охранялись слишком хорошо, чтобы похитить хотя бы отросток. Да и неизвестно, приживется ли оно на Ханау. Лабораторного сада мало для производства, а синтезировать волокно нынешнее развитие Ханау не позволяло. Отсутствие быстрого сообщения между мирами всегда приводило именно к этому: колонии теряли технологии, горестно стеная при воспоминании о них.Развивались метрополии, и те немногие планеты, которые населяли выходцы из очень богатых миров. Настолько богатых, что регулярное сообщение с новоосвоенными территориями не истощало их ресурсы. Из современной истории Лоренс помнил только один такой случай: Прайм и находящаяся под его протекторатом Тилана, белокаменный рай, жаркий, как Шийонг. Уцелела ли она в идущей сейчас в дальнем космосе войне? До Ханау новости всегда доходили с опозданием.Лоренс закинул руки за голову и вздохнул. Ханау и Авейру согревала одна звезда, однако из-за удаленности Ханау от солнца и ее орбиты тепло почти не достигало поверхности. Его было достаточно для поддержания жизни, но тусклое небо, грязная листва чахлых растений и каменистая почва не шли ни в какое сравнение с искрящейся синевой тропического неба и багровыми переливами волн. Наверное, потому аверийцы и боятся налаживать дружеские отношения с соседями. Тогда неизбежен поток эмигрантов, которые сочтут за счастье едва не арктические регионы. Лоренс любил родину, но не мог не признать, что Авейра комфортнее. Здесь даже улыбаться хочется чаще. Просто так, потому что забавно прокричала неуклюжая птица, кружащаяся над кораблем. Может быть, он зря сочувствовал высшим жрецам? Хотя...Он взял стакан из рук заносившегося служки и взглядом нашел дядю в окружении таких же респектабельных торговцев. Не суматошных лотошников, а солидных мужчин в возрасте, которые поморщились бы от такого сравнения. Лоренс никогда больше не увидит религиозных праздников на Авейре. Вот, значит, как?Лоренс в который раз порадовался своей предусмотрительности. Выписать вездеходы на складе оказалось не слишком простой затеей, но старания себя оправдали в первые же дни оккупации. Приказ расчистить улицы был отдан и как-то исполнялся, да только Шийонг бомбили трое суток. Сейчас машина пробиралась через завалы на том самом проспекте, по которому три года назад катились увитые цветами повозки. Водитель негромко матерился и старался не наступать на военнопленных, ворочавших камни. Лоренс откинулся в кресле, сопротивляясь тряскому ходу, от которого с трудом спасали ремни, и вполглаза наблюдал за экраном. Перископ постоянно забрызгивало жирной грязью, "дворники" не справлялись, картинка была размытой и нечеткой. Под треугольным обломком колонны виднелась нога в высоком сапоге. Трупы генерал-губернатор приказал убрать в первую очередь. Это свежий? Лоренс тронул водителя за плечо, тот послушно затормозил и посадил машину на брюхо. Поправив бронежилет, Лоренс подтянулся, выпрыгнул на корпус и съехал по гладкому боку на землю. Рядом с десяток не слишком чистых аверийцев дробили кувалдой кусок стены этажа в три. Наземная техника сюда не пройдет, а грузовой авиации на Авейре не осталось. Была военная с Ханау, но если ее использовать, то пропадет весь воспитательный эффект. Лоренс уже привычным движением прижал пальцами дернувшуюся жилку на виске, прямо через шлем. В социальной политике он не понимал ничего, и не его это забота.— Лорд-командарм! — перед ним вытянулся рядовой с красной повязкой на рукаве. — Разрешите доложить!Лоренс кивнул, не отводя взгляда от раздавленного тела. Рядовой тоже покосился, потоптался неловко и заорал дальше:— В результате личной халатности была потеряна одна единица наземной трудовой бригады. Принимаются все необходимые меры по предотвращению рецидива.В ушах носилось звенящее эхо. Лоренс поморщился. Врачи обещали, что никаких последствий контузии, кроме головных болей, не будет, не сказали только, когда не будет. Пока были. Он откашлялся, проверяя работу голосовых связок, и негромко спросил:— А меры по устранению последствий личной халатности? Чьей, кстати, халатности?Рядовой шпарил по методичке, не вслушиваясь в свои же слова, и сначала ничего не понял. Пошевелил губами, повторяя, осознал и дернул глазом.— Ее же халатности, — сбавил он тон, — единицы этой. Диаметр опасной зоны прописан в инструкции до пяди, а она... он подошел ближе на локоть, не меньше.— Уберите эту единицу, — вздохнул Лоренс. Общая мобилизация решает проблему ресурсов, но дискредитирует армию безвозвратно. — И дайте им умыться после работы, что ли.— Да им, — рядовой оглянулся на пленных. Те воспользовались передышкой и стояли теперь, подставив лица ветру. Или в небо смотрели. Верующие все. Очень их боги помогли, — все равно им.— Уподобимся? — с готовностью предложил Лоренс.Рядовой не увидел иронии, но головой замотал. Потом опомнился, отчеканил "Никак нет!" и пошел гонять подопечных. Те устало распрямились и побрели поднимать колонну. На Лоренса они косились без приязни, но с видимым смирением. Регулярной армии на Авейре никогда не существовало, против Ханау планета смогла выставить только ополчение и жреческую стражу. За свой дом аверийцы сражались доблестно, Лоренс зауважал, только солдатами их война не сделала. Страх за родину и близких был, готовность убивать в бою — тоже, а гордость подкачала. Или те, у кого она была, в плену не выживали?Лоренс поморщился от вони, которой пропиталась одежда пленных, и запрыгнул в люк. Вездеход поднялся на ноги и двинулся дальше, на шаг позади и шаг впереди машин охраны. Лоренс, на его собственный вкус, не настолько большая шишка, чтобы еще и охранять, но генерал-губернатору Ольсену как обычно виднее. Шийонг слишком важен стратегически и политически, поэтому здесь возможны любые чудеса, если их удается обосновать колонизационно-оккупационными нуждами. Так провинциальный дворянчик Лоренс Эрмете стал военным распорядителем бывшей столицы. А сам Ольсен когда-то возил тюки с благовоньями на те же фабрики, что и дядя Лоренса. На войне самые яркие карьеры. И самые короткие.Лоренс повернул глаз перископа, чтобы видеть развалины справа. Раньше здесь были административные здания, высокие, светящиеся в обжигающих лучах. Они и сейчас искрились, как россыпи изумрудов после схода сели в горах Эр-три на Ханау. Прятаться в центре города было слишком большой наглостью даже для сил сопротивления, но Лоренс доверял чутью. Пересчитав зонды в багажном отделении, он набрал команду, запуская один из них. Изображение на мониторе тут же раздвоилось, подчеркивая мутность линзы перископа: камера зонда передавала четкие, почти осязаемые кадры, в ней стояла новейшая оптика. Зонд проник в каждую щель, куда мог втиснуться человек, ростом хотя бы с пятилетнего ребенка, проверил все выемки, где могла быть взрывчатка. Чисто. Что ж, чутье — не обзорный радар последнего поколения.И все равно что-то не давало покоя, и Лоренс, почти срывая больное горло, приказал водителю сдавать влево. Тот среагировал тут же, но неверно: не бросил машину в прыжок, а стал подбирать ноги. Воздушная подушка быстрее, только потом, по итогам. Вездеход швырнуло в уцелевшую стену, сверху посыпались блоки, уши заложило. Лоренс, хватая ртом воздух и отплевываясь от крови, сполз на пол. Рвотных позывов не сдержал, тело трясло, пока в плечи не вцепился водитель, не сунул под нос флягу с водой.— Лорд Эрмете? — забормотал он, пытаясь заглянуть в глаза. Лоренс отмахивался и судорожно глотал. Жив же, шевелится, на лице другого не написано. Когда смог видеть, бросился обратно к монитору. Машины охраны лежали на грудах щебенки, люки открыты, из каждого торчат пулеметы. Лоренс тронул гарнитуру, та молчала. Сдохла или помехи в эфире? Он сдернул динамик с уха водителя, приставил к своему. Глухо. В люк резко стукнули прикладом, заорали, что свои. Лоренс снял пистолет с предохранителя, кивнул водителю. Но оказались правда свои. Перепуганный начальник охраны, губы в кровь, костяшки пальцев тоже.— Трое ушли. Отправил людей. Перешли бы вы к нам, — он ткнул пальцем под брюхо машины. Лоренс выглянул. Ударом повредило конечность. Шагающая техника всегда была менее надежной, чем гусеничная, но выпускали на Ханау в основном ее. Нужно собрать и отремонтировать. Теперь точно нужно. Лоренс молча кивнул и выбрался из кабины. Начальник открыл рот, уставившись на залитые кровью шею и воротник. Лоренс потер ладонью под ухом, посмотрел на ладонь и полез в карман за платком. Незадача. Вернется — пойдет в лазарет. Подчиненным знать не надо, однако Лоренсу было страшно. Предыдущее ранение чуть не сделало его калекой.За ближайшим вездеходом били террористов, которым не удалось уйти. Лоренс подошел ближе, прикидывая, прекращать ли развлечение.— Допрос? — уточнил он у начальника охраны.— Не, так, — тот выразительно дернул плечом. Сразу все стало ясно. Рядовые громилы — не высокое начальство, им можно показать страх и выместить его на виноватых.Одного швырнуло почти к ногам Лоренса. По спине метнулась петлей длинная коса. Высший жрец?! Лоренс присел на корточки, намотал косу на руку, с силой вздернул жреца лицом к себе. И узнал его. По брезгливо-высокомерной гримасе, которую не скрывала ни ненависть в глазах, ни опухшее от ударов лицо. Та самая гордость, которой Лоренсу не хватало в аверийцах. Нельзя сказать, что сейчас он был ей рад.— Помогла мать Сиана? — задушевно спросил он.Жрец искривил рот и плюнул Лоренсу на бронежелет. Охрана тут же оттащила, сапогами по ребрам объясняя правила поведения. Что-то хрустнуло, то ли щебень под каблуком, то ли ребра, жрец вскрикнул, и Лоренс, матеря себя за все авансом, поднял руку.— От них может быть больше проку, чем расходы на рытье могилы. В камеру. Остальных, если найдете, тоже.Генерал-губернатор поселился в бывшем дворце верховного жреца громовержца Шитанна. От храмового комплекса его Лоренс отговаривал лично: половина сопротивления состояла из младших жрецов, они там все дыры наизусть знают, какие официально, какие — чтобы в город бегать за вином и бабами. А культ Шитанна всегда был замкнутым, боги-милитаристы особым уважением не пользовались. Раньше. Сейчас, Лоренс слышал, развелось алтарей.Врач долго водил над Лоренсом сканером, щелкая тумблером над ухом. Лоренс пытался скосить глаза на экран, но против света ничего не видно. А по складчатому лицу прочитать — невозможно.— Ну? — не выдержал Лоренс, когда врач в сотый раз покачал головой и причмокнул. — Доктор Генри, у меня нервы, не корабельная броня!— Правда? — врач удивился так искренне, словно не слушал, реагировал на тон. — Как же вы так, голубчик? Как же вы так? Но все в порядке. Признаться, не ожидал. Есть парочка гематомок, но к следующему нападению они рассосутся.Карателей Ханау здесь считают нелюдями только потому, что с военными врачами обычно не сталкиваются! Лоренс разъяренно натянул гимнастерку, почти отрывая заевшую застежку. Таблеток врач ему дал, а обеззараживающего раствора пожалел, отправил умываться к раковине.На пути в соседнее крыло, где находились его комнаты, пришел вызов от Ольсена. Генерал-губернатор задумчиво напоминал, что инструкцией вроде бы предписаны какие-то отчеты. Лоренс клятвенно пообещал инструкцию изучить и выяснить наверняка, но часа через два. Как раз привезут сегодняшних бомбистов. Может быть, допросят даже предварительно. Это не по ведомству Лоренса, палачи отдельно. Сейчас душ, выданные в лазарете порошки и хотя бы час в тишине. "В порядке" — это значит "не вылезло новых осложнений", а не "ты здоров, как течная кобыла, мальчик". Лоренс не помнил только, доктора Генри ли это была формулировка.Он умудрился заснуть, поэтому, когда явился к генерал-губернатору, накинулся на тонизирующий чай. Глаза не открывались, однако война приучила думать, не включаясь. Иногда так получалось даже лучше — решения были избавлены от личностных наслоений.— Значит, высший жрец, — Ольсен привычно метался по кабинету, переделанному из тронного зала. Минута пробежки в одну сторону, минута в другую, можно зарядку по утрам не делать. — И много их в подполье?— По донесениям разведки, до двух процентов. От общего числа повстанцев.— То есть, почти довоенное количество? И кто мне гарантировал, что их вырезали подчистую?! — Ольсен затормозил, упираясь подошвами в мозаичный пол.— Я?! — возмутился Лоренс навету. — Я настаивал на повторных чистках в летних резиденциях. И кто мне гарантировал, что "интеллектуальная элита" — это очкастые тонкошеие недоноски, а не ученые-технари?!— Я? — удивился Ольсен, возобновив спринт.— Нет. Но при вас.Генерал-губернатор не любил быть виноватым, а чтобы им не стать, обелял остальных. Неприятная и вредная привычка, только Лоренс научился ею пользоваться.— А сейчас они уже попрятались по щелям, как тараканы, — вздохнул Ольсен, сделав остановку в кресле возле красиво сервированного стола. — И руководят покушениями на нас. И не смотри так, я понимаю, что до этого ты без меня додумался. Чья не была бы вина, голову снимут и с тебя. Думай, Эрмете, тебе есть чем, у тебя отличная наследственность.— Дуракам жить проще.— Совершенно согласен, только ты поздно это понял, уже не поверят.Лоренс покопался в вазочке со сладостями, перелапал все, ничего не выбрал и налил еще чаю. Мальчишке с косой не больше двадцати пяти. Такое быстрое возвышение означало или выдающиеся способности, или крайне высокое происхождение. Проверку на экстрасенсорные возможности они проведут сегодня, при любом результате.— Скоро какой-то из больших религиозных праздников, не помню названия. Если прилюдно казнить сегодняшнюю добычу, они будут вынуждены отомстить. Подготовка такой мести — всегда шевеление. Если мы не окажемся глупы и беспечны, — Лоренс отхлебнул из стакана и поморщился, чай, остывая, начинал горчить, — и вовремя примем меры...— Я тебя понял, — Ольсен критически рассмотрел сладости и подвинул их Лоренсу. — Заберешь с собой, юный мерзавец. Проследи тогда, чтобы наши умельцы не перестарались и жрец дожил до праздника. А я пока подготовлю правильную рекламную компанию.Лоренс ссыпал конфеты в карман и кивнул. Это генерал-губернатору точно можно было доверить. Продать казнь мальчишки его соратникам — свежая и, несомненно, интересная идея. Он вспомнил желтые от ярости глаза. А ведь ему уже несколько месяцев приходилось жить среди того самого быдла, которое копошилось у колес повозки. Сумел, надо же. Записи первых допросов ему принесли этим же вечером. Пока только разговоры и детектор лжи. Случалось, этого было достаточно. Вопреки общему мнению, "палачи" не были диагностированными психами. Всего лишь профессия, входящая в список вредных и дающих право на досрочную отставку, так что перерабатывать никто не стремился. Грязь с террористов не смыли. У одного, кряжистого мужика с бородой, кровь капала из носа на пол, но тех, кто вел допрос, это не смущало. Из сбежавших поймали двоих, оба лежали в уголке на полу, не пытаясь подняться. Лоренс вслушивался в спокойные, повторяющиеся вопросы, сопоставлял ответы с показаниями взятых крупным планом экранов детектора и прикидывал, получится ли спровоцировать повстанцев казнью мальчишки.Жрец в группе был единственный, вообще непонятно зачем его взяли на такую рядовую операцию. Даже избитый в мясо, он держался некоронованным императором, голову ни разу не опустил. И своего имени не назвал, кстати. Лоренс искренне пожалел, что его обязательно сломают. Хотя может получиться, что пойдет на эшафот, так и не сдавшись. Праздник действительно скоро, а перерабатывать по-прежнему никто не стремится.Но никакой конкретики из записей извлечь не удалось. Лоренс промотал назад пару дисков, сделал пометки и задумался. Нужно лично поговорить. У них со жрецом куча общего, практически все основания для нежной взаимной привязанности, так что разговор получится увлекательным. Лоренс посмотрел на часы и решил не откладывать.На пути в тюремный блок было три КПП и бесконечные датчики вдоль коридоров. Индикаторы под кожей Лоренса откликались на запрос каждого, в итоге к последней железной двери он подошел, почесываясь. Нервы тоже нужно лечить. Доктор Генри обещал, что в гробу беспокойство пройдет, однако Лоренсу прогноз показался слишком уж долгосрочным.Охрана добросовестно изучила его документы, а вот на вопрос, в какой камере жрец, все хором потупили глазки, едва не покраснели. Выяснилось, террористам устроили банный день, водят в душ по одному. И закаленные в боях солдаты так смущены видом голых мужских задниц? Лоренс отказался от сопровождения и пошел по указателям. Ему навстречу из боковой кишки вытолкнули мокрого мужика, прикрывающего ладонями яйца. Лоренс шарахнулся к стене, пропустил мужика и радостно гогочущий конвой, на секунду вытянувшийся по стойке смирно, и зашагал увереннее. А потом услышал крик и почти сорвался на бег. Душевую оказалось очень просто найти — распахнутые двери и большая лужа возле них. Лоренс поскользнулся и, теряя равновесие, ухватился за створку. И застыл, вытаращив глаза.Развлекались два костолома, увальни последнего призыва, искренне, почти с детской непосредственностью. Хватали, тискали, кидали из рук в руки, ставили подножки, ржали, что надо же, глянь-ка, не кастрат. Жрец вырывался, пытался отбиться, шипел от боли и срывался на крик, когда его с удовольствием дергали за член. Черные намокшие волосы облепили плечи и спину до бедер, через пряди перламутрово мерцал яркий узор татуировки. Синяки и лоскуты содранной кожи не скрывали точеной, почти совершенной гибкости тела.Ему приказали его защищать. Нет, приказали не дать убить, о насилии и унижении речи не шло. Это преступление, но кому есть дело до военнопленного, покушавшегося на лорда-командарма?— А мочалки в дефиците? — Лоренс впервые порадовался, что ему сложно громко говорить. Все это знали, не удивлялись, и можно было скрыть хриплую дрожь.Салаги почти по-девичьи ойкнули, выпустили жреца, и тот упал на пол, сложился пополам, без сил или без сознания.— Какие мочалки, лорд Эрмете? — льстивые лакейские интонации еще противнее, чем расплывшаяся в дурной улыбке морда. — Моются ими. Это удобнее, чем руками тереть.Им хватило ума смутиться и забормотать оправдания.— В Шийонге закончились шлюхи? Жрец встрепенулся, посмотрел так, что Лоренс уже решил, сейчас кинется, но сдержался, снова поник— Да куда они денутся-то? — снова искренне удивился рядовой.— Тогда зачем вам эта падаль? — Лоренс указал на жреца носком сапога. — Вот, ловите, — он покопался в кармане и бросил каждому по крупной монете. — И марш отсюда.— Так он же...— Сейчас у него нет гранатомета.Костоломы еще раз переглянулись недоверчиво, но решили не злить без нужды и вымелись с грохотом и чавканьем воды под ногами. Лоренс подошел и снова присел рядом со жрецом на корточки. Он был уверен, что у салаг не возникло сомнений, зачем ему понадобилось остаться наедине с пленным преступником. И, в сущности, настолько ли они неправы?Глава 2940 г.— Ебаааать!От восторженного вопля дрожали стекла и пальмы в горшках. Посетители даже голов не повернули. Случайных людей здесь не было, а свои привыкли ко всему, и к Шайну тоже.Джесс невозмутимо прихватил губами трубочку и потянул густой сладкий коктейль. Он тоже был польщен и очень доволен, но выражать общие эмоции предоставил приятелю. У того лучше получалось.— Не, Джесс, — Шайн перегнулся и от избытка чувств ткнул его кулаком в плечо. — Не, ты веришь, что это взаправду?!— Увы, — вздохнул Джесс, покосившись на кулак, перепачканный мороженым.— Чего?! А! Да ну тебя! Бляааа, — Шайн растекся на стуле, почти свесившись за спинку. — Меня! Кир Казу! Берет! На роль! В таком! Фильме! — Каждое слово Шайн простонал и подтвердил жестами.— Не на главную же, — поддел его Джесс. Беззлобно, просто чтобы пошипел, у Шайна забавно получалось.Шайн тут же повелся, заявив, что Джесс зажрался и перестал разбираться в истинной ценности первого раза. Потом сам понял, что ляпнул, заржал и накинулся на мороженое, хлюпая и облизывая пальцы. Джесс поймал себя на почти отеческой нежности, хмыкнул и вернулся к коктейлю. Роль в новом проекте Кира Казу для Шайна, несомненно, большой рывок вперед. Джесс читал сценарий и не мог не согласиться, что лучший типаж найти будет сложно. В мире слишком много интересных занятий, сниматься рвутся далеко не все, а на всесоюзный скрупулезный поиск времени уже не оставалось: Кир хотел подгадать к дате.Самому Джессу досталась одна из двух главных ролей и, как раз из-за даты, он сильно переживал. Справится ли? Такие роли не только удача и доверие, это огромная ответственность. Он боялся слажать. И профессионально, и лично.— А, Джесс, ты еще тут, рад тебя видеть, — за столик плюхнулся Кир Казу, одновременно включив планшет и запустив вторую руку в шевелюру.— А меня — нет?! — возмутился Шайн, обнаглев от нового "статуса".— Тебя — еще больше. Я как тебя вижу, мне антидепрессанты не нужны. Успокоительные, правда, вдвойне, но они дешевле. С тебя завтра твое видение персонажа, так что приземляйся.Шайн втянул голову в плечи и прикинулся манекеном. Джесс ему подмигнул и покосился на экран.— Вы нашли Вирийю?— Да. И почти договорился. Вряд ли он будет против, не отказываются от таких шансов.Режиссер развернул к нему изображение. Два снимка: старинный, самого Вирийи до прихода к власти, и совсем новый, с хорошо знакомой Джессу физиономией. Свеженькая сверхновая с Прайма с длинным "хвостом" и в тунике, какая-то фантастика о мирах с волшебством и драконами. И сходство определенно есть. Не братья-близнецы, но скулы такие же, глаза, даже надменный изгиб рта. И общее выражение "Я — президент, а вы биоплазма". — И мне вот с этим надо сработаться? — присвистнул Джесс.— Да ладно! Будто ты сам не такая же сволочь.Шайн фыркнул в подтаявшее мороженое и тут же снова застыл.— Не такая, между прочим, — Джесс покрутил снимки. — Меня за волосы и мордой в матрас уже не хочется, хоть я и моложе.Манекен выразительно закашлялся.— Профессионал, — одобрил Кир Казу. — Я поэтому на нем и остановился, что хочется. Разводить в фильме такую порнуху, как в книге, дурной тон в наших обстоятельствах, но нельзя же ее совсем убрать? Люди не поймут. А здесь, — он ткнул в изображение, — и так все видно.— Вы Морите свой выбор тоже так объясняли? — фыркнул Джесс, продолжая разглядывать оба лица. Вирийя, кстати, реально был очень красив, даже без ухищрений современной техники. С ним разве его нынешний правопреемник сравнится. Интересно, снимки Вирийи в душевой клеили? Тогда времена были посерьезнее, могли не оценить.Сверхновая тоже хороша, если не пользуется на съемках личиной. И тут еще есть шанс, что стервозность натуры — она игровая.— Морите я что надо, то и объяснил, — Кир Казу посмотрел на Шайна.Тот сначала нахмурился, потом сообразил и часто закивал:— Могила и глубокий Космос! Чтоб у меня хер паршой покрылся.Кир Казу переглянулся с Джессом.— Как тебя Феридэ терпит?— Я обаятельный, — Шайн широко улыбнулся и изобразил котячью мордочку.— И еще она его бьет, — шепотом наябедничал Джесс.— Да ну?! — подивился режиссер. — Какая умная девушка, я всегда знал, что она найдет правильный подход к кому угодно. И о Феридэ, как она себя чувствует?— А еще она меня бьет, — мрачно подтвердил-ответил Шайн. — Что ей будет-то? А, вы о беременности? Здоровее нас троих.— Я бы хотел, чтобы она поработала на съемках, — признался Кир Казу. — Специфика сюжета такова, что женщин в нем крайне мало. Аверийским нечего было делать на поле боя, а Ханау... С Ханау тоже все понятно. Если среди стаффа одни мужики, то не будет баланса.— Баланса чего, поло-ролевых блядок?Джесс понимал, что нельзя ржать над каждым словом, но что поделать, если Шайн создан для этого?— И их тоже, — совершенно серьезно кивнул режиссер, глотая прозрачную капсулу. — Спроси у нее, захочет ли она полететь.— А я вам и так отвечу, спрашивал уже. Сказала, может, у нее пузо на нос лезет, но она всем жопы на лоб понатягивает, если откажетесь взять. Ой, я в сортир, полсекунды.Шайн умчался, сбивая горшки с пальмами. Джесс заказал еще коктейль и улыбнулся над ним Киру. — Признайтесь, вы же записываете.— Конечно, — кивнул тот. — Такому нельзя пропасть. Такая свежесть, такая непосредственность восприятия и формулировок. — Придется делиться гонораром.— Не думаю. Если я воспользуюсь его выражениями для своей книги, он будет горд уже фактом.— Он — может быть. Но вы не такая бестолочь.— Вы подружились, да?— Что-то вроде того, — Джесс дернул плечом. — Он придурок, но честный и не подлый. С ним можно расслабиться.— Тоже верно, — согласился режиссер. — Все лучше, чем успокоительные. С Эрмете справишься, или пойдешь осветителем пока не поздно?— Справлюсь, — Джесс равнодушно прищурился на соседний столик. Альтернативы Кир Казу всегда предлагал безотказные. — Если Морита согласится, когда начнутся съемки?— Я планировал двадцать восьмого вылетать на Транс. Если согласится, придется успеть.— Он звезда, — напомнил Джесс.— А я хер в парше, как говорит твой дорогой друг? — изумился Кир.Джесс только улыбнулся. Хорошо бы Морита все же только играл высокомерную даму. Если они с Киром Казу начнутся мериться тем, о чем говорит Шайн, начнется война, сравнимая с той, исторической. Те же масштабы на небольшой территории. Он любил наблюдать за виртуозными скандалами, работа обязывала, но Кир из банальной вредности не даст ему остаться в стороне. Хотя он еще не видел Мориту, может, захочется не воздержаться, а укусить первым. К этому работа иногда тоже обязывала.Вернулся Шайн, довольный и улыбающийся. Кир Казу обоим напомнил о проработке ролей, схватил планшет и убежал.— Пойдем? — предложил Шайн, скормив автомату последовательно кучку мелких карточек за мороженое. Где он брал столько мелочи и зачем?— Да, — Джесс поднялся, перекинул через плечо куртку. — А чем тебя не устраивает наличность покрупнее?— Привычка старая, — беззаботно отмахнулся Шайн. — Когда-то экономить пытался, думал, так на дольше денег хватит, не вышло ничего, а привычка осталась.Он пошел к дверям, вразвалочку, по дороге поправил задетую им пальму. Джесс до лифта шел на шаг позади. На фоне будущих съемок все казалось почти неважным, Джесс не думал больше ни о чем, а теперь вдруг вспомнил, что Шайн уже умеет не материться.— Феридэ не говорит, останется ли с тобой после рождения ребенка?Шайн замер на стыке защитных полей лифта, вздрогнул от предупреждающего сигнала, зашел и отвернулся к стеклянной стене.— Не говорит. Ну, в сущности, а чего ей говорить? Мы просто трахались, когда она решила от меня рожать. Я с Рудничной, меня лет до двадцати насквозь каждый месяц просвечивали, захочешь не скроешь никакие хвори. Вот от меня и решила. — Я так и думал, — признался Джесс, опираясь поясницей на поручень близко к Шайну, но не впритык.— Да понял уж, — Шайн вздохнул и убрал волосы со лба. — Зря скрывал. Ты, может, подсказал бы что толковое.— Если бы знал что, подсказал бы и так. Ты пробовал с ней поговорить?— Да как-то... Ну, говорил, что хочу с ними быть, с ней и... кто родится, неважно кто. Она только отмахивается, мол, пройдет это у меня, новая игрушка, первая баба с животом. А я и на курсы пошел ради них. В следующем году поступать хочу. Еще не решил куда, но придумаю. Я правда обаятельный, могу в продажи пойти или гидом. Ну, потом, когда сниматься перестану. Не на всю это жизнь.Джесс, который только вчера изучал бизнес-план на постройку их первой с Харрисоном фабрики, согласно кивнул. Да, стать актером было его мечтой, осуществленной не без приключений, но нельзя делать все ставки на один номер.— Ну, вот о курсах ей расскажи? И о планах на будущее. А то пока у нее нет причин считать тебя...— Не пиздоболом? Так чем говорильней это изменишь? Это показывать надо. Лифт остановился, перед ним тут же появились люди, и Шайн замолчал. На улице он не продолжил, и Джесс не стал возвращаться к теме. Феридэ, несмотря на ее имидж, умная девочка, она точно понимает, что ей нужно от жизни. Захочет быть с Шайном, не отпустит. Не исключено, что это "мне от тебя только ребенка" — проверка и пинок к свершениям. Если так, то подействовало, молодец Феридэ.— До завтра, — махнул рукой Шайн, направляясь к стоянке такси.— Угу, — кивнул Джесс, вспоминая, где оставил машину. Кир его выдернул из постели, когда он часа полтора как лег. Но роль Лоренса Эрмете стоила гораздо большего, чем оборванный сон. Дома Джесс достал из холодильника газировку с энергетиком и устроился за столом с планшетом. Джесс неплохо учился в школе, однако история особого отряда точно не была приоритетной на Аргисе в те годы. А потом ему в голову не приходило вникать в такие тонкости. Знал имена, ключевые события, какие-то вещи, которые приходилось изучать для съемок, но не биографии. Он не читал даже ту книгу, которую Кир Казу взял основой для сценария.Снимков Эрмете в сети меньше, чем Вирийи, зато нашлась статья об одноименном ордене с большим разделом непосредственно о том, в чью честь назвали награду. Джесс увеличил снимки и уставился на них с ревнивым любопытством. Он знал, что Кир Казу предпочитает работать с относительно постоянным актерским составом, но мимо типажа и возможностей режиссер не промахивался ни разу. Значит, что-то общее у офицера древности и Джесса Донована все-таки есть?Внешнего сходства меньше, чем у Мориты с Вирийей. Разве то же сочетание жесткости и аристократичной утонченности. В лице Джесса легко было подчеркнуть одно или другое буквально парой мазков кисти, чем и пользовался обычно Кир Казу, с Эрмете было бы сложнее. Хищник, но привлекательный. Умный. На снимках и в хронике они с Вирийей очень редко оказывались рядом, посмотреть на взаимодействие не удастся. Жаль. Придется выстраивать свою систему, исходя из созданного Моритой характера. Существуют, конечно, дневники Эрмете и автобиография Вирийи, только это не тиражная литература, потребуется копаться в специальных библиотеках. Если все будет плохо, начнет рыть, куда деваться? Вхарактерность важнее нежелания оформлять доступ. А книжку он вечером начнет, чтобы завтра прикинуть образ на Мориту не только по сценарию.Джесс посмотрел еще несколько выпусков новостей тех лет и покачал головой. Какими были люди, жившие в таком нервном напряжении десятилетиями? Впрочем, и сейчас не нужно судить всех по собственной, достаточно безбедной жизни. Кому-то самые неприятные проблемы Джесса и теперь покажутся желанными на фоне их собственных. И вот... а уместен ли такой фильм после недавних событий? Хотя Кир обычно не делает глупостей, должен понимать, на что идет и как отбиваться. Не от особого отряда, те могут себе позволить проигнорировать даже собственный юбилей и все, что с ним связано, а от активистов разного толка. Но Джесс отказываться от съемок точно не собирался. Фильм того стоил. Он пошарил по ресурсам, скачал себе книгу и пошел с планшетом в спальню. Роман большой, однако вчитаться успеет. Вчитывался Джесс почти до утра, уже на рассвете опомнился и заснул. Вне предстоящей работы он, наверное, читать книгу бы не стал, а вот так оказалось интересно. Автор заверял, что строил текст на тех самых источниках, которые пока лень искать Джессу. Если не врал и не слишком исказил характеры, то занятные были парни.К зданию агентства Джесс подъехал одновременно с Киром Казу. Тот припарковал машину рядом, еще из-за пульта делая странные жесты. Машина поэтому пошла юзом, Джесс прикинул, до какого числа у него страховка, но компьютер оказался умнее водителя и выправил траекторию.— Не доживу я с вами до старости. Что случилось? — Джесс открыл дверцу Кировой машины и заглянул в салон.Режиссер собрал раскиданные по пассажирскому сидению мелочи, запихнул все в сумку и повернулся к Джессу сияющей физиономией. Буквально сияющей. Джесс даже молча указал на зеркальную панель пульта. — Намазался кремом дочери, — отмахнулся Кир Казу. — Согласилась наша звездочка, прилетает ближайшим рейсом. Так что готовься изображать пылкую влюбленность.Джесс вспомнил, чего ночью поначитался о "влюбленности" обоих героев древности и ухмыльнулся.— Не беспокойтесь, разберемся. — В твоих интересах. А, еще! С нами летит Рашид Эрландер.— Автор этой дреб.... книги?! Зачем?— Хочет проследить, насколько бережно мы отнесемся к оригиналу.Джесс недоверчиво покосился на Кира Казу.— Вы не кажетесь расстроенным. Признавайтесь, вам какая выгода с его надзора? — Рашид — принципиальный противник актуального правительства, любого. Называет себя правозащитником, отстаивает любую идею, которая идет вразрез с проводимой властями политикой. — Так вы тоже не прочь поспорить с властями, если считаете их действия неправомочными. Или вам как раз для этого он и нужен? Всласть всех переругать за чашкой кофе? Не слишком сложно для такого простого желания?— Не-ет, ты не понимаешь, — Кир зажмурился и засиял снова, уже не от крема. — Я могу спорить с отказом в ссуде независимому миру, а не с запретом на продажу оружия несовершеннолетним.— А Эрландер способен и на такое?! — ужаснулся Джесс, запнувшись о ступеньку возле выхода с парковки. — Кир, вам не кажется, что это уже слишком?— Кажется, разумеется, но я не могу ему отказать. Поэтому хотя бы получу удовольствие от процесса. Чего и тебе советую.— Спасибо, но такие развлечения м-м... несколько вне сферы моих интересов, — натянуто улыбнулся Джесс. — Я лучше натравлю на вас обоих Шайна.— Тоже выход, — одобрил режиссер. — Ну, ты готов мне сегодня показать, каким видишь Эрмете?Джесс выпрямил спину до предела и прищурился на яркое солнце за прозрачным стеклом вестибюля. — Да. Но только выберите момент до появления Вирийи. Я не могу примерить на снимок эмоции Лоренса.— Согласен. А вообще они у тебя есть? — Простите?— Сумеешь изобразить весь спектр чувств Эрмете к Вирийи? С женщинами у тебя получается, а вот что тебе хорошего сделали мужчины?— Когда у меня последний раз была роль с однополым сексуальным взаимодействием?— Думаешь, это имеет значение?— Убежден.— Хорошо, верю на слово.— Бу! — из-за колонны на них выпрыгнул непередаваемо счастливый Шайн.— Бля, — тоскливо сказал Кир Казу и шагнул в как раз открывшийся лифт.Морита прилетел через неделю. Невыспавшийся Джесс, Шайн с любимым штырем в заднице, Фрайт, исполнитель роли губернатора Ольсена и еще примерно половина съемочной группы ждали его в кабинете Кира Казу. — Словно президента принимаем, — шепнул кто-то за спиной, и Джесс мысленно согласился. Все сверхновые, с которыми ему приходилось сталкиваться, делились на два типа. Обнаглевшие до степени, какая даже Шайну не снилась, от факта собственной нежданной славы и повышенно скромные, вежливые, стесняющиеся этой славы, едва не чувствующие за нее вину. Наверное, есть исключения, но их не классифицируешь, а Морита задерживается на полтора часа. Съели фанатки в порту, "пробки" или просчитанная стратегия? Может быть, Джесс чересчур проникся ролью и отсюда его псевдонеприязнь к Морите?Джесс поудобнее развалился в кресле, и в этот момент дверь отползла в сторону.— Прошу прощения, задержали на контроле, — сверхновая улыбалась уже от входа.— Добрый день, Кайл! Ты ведь позволишь так себя называть? О-очень рад тебя видеть, просто безумно рад! Мы с таким нетерпением ждали, ты себе представить не можешь! Проходи, давай я тебя со всеми познакомлю! Напор Кира заставил звездочку отступить, но опомнился он вовремя и улыбку на лицо вернул быстро. Приветливую, даже немного беззащитную, отражающуюся в глазах. — Джесс Донован, — Джесс протянул руку, и Морита, подпихиваемый в спину режиссером, был вынужден ее пожать.— Эрмете, да? — спросил Морита, разглядывая его так, что нестерпимо захотелось покрутиться как на подиуме, демонстрируя себя со всех сторон.— Возражения?— Пока никаких, — иронию Морита не принял.— А я Тассна! — вылез Шайн, вырывая руку Мориты из Джессовой и усиленно болтая ее в воздухе.— Упаси нас Космос от таких братьев, — пробормотал Джесс.На это обалдевший Морита все-таки среагировал, нервной и почти благодарной улыбкой.— А ты был прав, носом в матрас, — шепнул Шайн на ухо Джессу так, что Морита все услышал. И посмотрел недвусмысленно, словно уже вжился в роль. — Я тебя закопаю, — застонал Джесс, усиленно улыбаясь. — Вот сразу, как мы отсюда выйдем. Под твоей любимой пальмой.— А что такое?! — обеспокоено завертелся Шайн. — Он все слышал?! Ебать-колотить, Джесс, прости! Я обязательно потом перед ним извинюсь и все объясню, обещаю.— Сиди уж, — вздохнул Джесс, отрешенно наблюдая, как звездочка знакомится с остальными, радушно кивая на похвалы, задавая какие-то вопросы. На Джесса с Шайном Морита больше ни разу не посмотрел. Ну, точно сработаются, без вариантов. И морду набить некому, сам ляпнул. Не при Морите, но обижаться на Шайна бесперспективно.После торжественной встречи все разбежались по невольно отложенным делам. Шайн долго мялся, не отвечал, куда он сейчас, и Джесс заподозрил нехорошее. Слежка не самое благородное занятие, но Шайн, мать его, это Шайн. И, как оказалось, на принципы Джесс забил не зря. Шайн бочком, подворотнями, пробежками и галопом рванул к отелю, в котором поселился Морита. "Хорошо, курьером не переоделся!", — шипел про себя Джесс, заходя следом в холл. Его узнали и пропустили без вопросов, поэтому успел подняться и устроиться в укромном месте до появления Шайна — у того попросили документы. Вряд ли Морита пустит это недоразумение в номер... или очень быстро вышвырнет за шкирку.Джесс уселся на широкую окантовку большого кашпо и посмотрел в потолок. Актеру ценны любые переживания в копилку, но идиотом Джесс себя чувствовал неоднократно, зачем ему новые оттенки?Шайн появился, как всегда: руки в карманы, что-то насвистывая для храбрости. Морита открыл с удивлением, всматривался настороженно, Джесс аж ностальгически вздохнул. История точно повторяется, особенно в мелочах.— Я это... хотел извиниться за то, что ты услышал лишнее, — выдал Шайн, ковыряя ботинком плитку пола.Джесс бы шлепнул себя ладонью по лбу, но побоялся, что услышат.— Шайн, да? — отрывисто спросил Морита. — Так вот, Шайн, я не знаю, кто тебя заставил прийти, хотя догадываюсь...— Да никто меня не заставлял! Я что, сам идиот, что ли?! — М-м...— Я не могу осознать, что глупость спорол?! Или перед тобой как-то по-особенному надо извиняться?! Ты же у нас звезда!Морита был родом с Прайма, родился там, вырос тоже, и, пожалуй, на такое незамутненное хамство не натыкался ни разу. Растерялся даже. Как минимум, секунды на три замолчал. И продолжил настолько вкрадчиво и спокойно, что Джесс подобрался:— Шайн, в том-то и дело, что я звезда. Именно я. И мне не кажется, что режиссер Кир Казу оценит мой отказ от съемок из-за неосторожных слов актера второго плана.Дальше Джесс не стал слушать. Он знал, как боится Шайн разочаровать Кира, как много для него значит возможность хотя бы учиться у него, и пусть Морита хотел только побольнее задеть... — Пошел вон, — бросил Джесс, отодвигая оторопевшего Шайна от двери номера, пока тот не нашелся с ответом.— Ну вот, как и ожидалось, — криво усмехнулся Морита. — Ты бы хоть получше узнавал своих друзей перед тем, как что-то им поручать. Иначе последствия могут быть тебе не по душе.— Я его не посылал, — вздохнул Джесс, понимая, что ему не поверят. — А если ты собираешься расторгнуть контракт, то валяй. Думаю, Кир с удовольствием поржет, глядя, как ты губишь свою карьеру. Сверхновые ярко горят, правда? В огне собственной глупости. Морита молчал, только тонкие ноздри раздувались от ярости. От таких проектов не отказываются без последствий, он сам это понимал. И молча захлопнул дверь, оставив Джесса решать, за кем остался раунд.— Джесс, Кир же не выгонит меня, правда? Дже-есс! — Шайн настойчиво дергал за рукав и жалобно скулил.— Да не выгонит тебя никто, — устало отмахнулся Джесс, с силой и в шею толкая его к лифтам. — Но когда ты научишься молчать? Я же тебя просил.— Прости, — прижав уши, пробормотал Шайн.— Исчезни, — попросил Джесс.Нужно договориться со службой безопасности отеля, чтобы это представление никуда не продали. Или наоборот? Тогда сначала Киру позвонить, он в этих делах сожрал не одну псарню. Но сработаются однозначно. Сразу и навсегда.Глава 3445 г.Страшно. Всеобъемлюще, отчаянно, до воя и крика страшно. И не отпускает, подбирается все ближе, обвивает липким, холодным коконом, душит! Икенна проснулся и уставился перед собой. Глаза пересохли до рези, оказывается, слезы ему тоже снились. Он облизнул губы и попробовал сменить позу, но в камере-одиночке их сидело десять человек, не удалось, лишь пнул коленом соседа. Тот покосился, изобразил подобие поклона и попробовал подвинуться, только некуда было и ему. Икенна закрыл глаза. Почему их не убили сразу, когда поймали? Тот офицер, который смеялся над его богиней, почему не приказал расстрелять на месте? Со стены капало, и рубашка Икенны быстро промокла. Он наклонился вперед, обнимая руками колени, чтобы спрятаться от ледяной стылости каменной кладки. Мать Сиана оставляла тех, кто жаждал смерти и кто приносил ее. Удастся ли Икенне вымолить у нее прощения? Не для этой жизни, для посмертия.Он шептал молитвы, пока его не прервал скрежет решетчатой двери. Страшные, похожие на обезьян из джунглей Тайнара, в серой форме с пятнами пота под мышками и на груди. Солдаты. Победители.— На выход, крысы! Будем промывать ваши вонючие шкуры!Икенна вжал голову в плечи. Карателей Ханау он боялся больше, чем смерти, больше, чем гнева богини. Это грех, но Икенна не мог справиться с ним. Безымянный ужас, на инстинкте, на смутных, неосознанных догадках и крошечном знании, подтверждение которому он читал в сочувственных взглядах соратников.Сначала вытащили троих с краю. Сюда они не вернулись, их голыми прогнали по коридору дальше под свист и улюлюканье. Икенна намотал на кулак косу и закусил ее, давя рвущийся стон. Так не бывает. Такого не должно быть. Это бездна при жизни, чем он заслужил ее? Потом скрутил волосы в узел и начесал пальцами челку пониже, надеясь, что не разглядят лица под копотью и грязью. Только на Ханау жили не люди, а потомки пишачи . Никто другой не смог бы сотворить такое с ближними, с такими же, как они сами. Икенна вспомнил изуродованные, изрубленные тела, детские трупики с раздавленными головами, обесчещенных девушек, их окровавленные подолы. Живых. Девушек обычно оставляли в живых, зная, что для аверийской женщины лучше смерть. — Пошел, давай!Икенну схватили за плечо, толкнули вперед, и он, все еще в мыслях и молитвах, вырвался и гневно выпрямился раньше, чем понял свою ошибку.— А это что у нас еще такое? — жуткая харя нагнулась к лицу Икенны, ухмыльнулась, дыхнула нечищеными зубами. — Ребята, гляньте, жрец Сианы!— Не трогайте его! — кто-то рванулся из камеры защитить, но тут же упал, захлебываясь кровью из разбитого носа.А Икенну потащили в боковой коридор, срывая одежду, глумясь, стараясь залезть за ремень. Икенна вырывался и кричал. Понимал, что бесполезно, только страх снова был сильнее. — Глянь-ка, есть яйца! — загоготал тот, кто порвал и стянул с него брюки. — Есть, чем богиню ублажать.— Или жреческие верха! — и все заржали громко, оглушающее.Икенна зарычал, бросился, зубами впился в волосатое запястье, но его легко сдернули, подняли вверх за растрепавшуюся косу и ударили о стену. Все так же с улыбкой, едва не беззлобно. Икенна задохнулся от боли в треснувших ребрах, так желанные недавно слезы брызнули, заливая лицо.Его уронили на кафельный пол, и по плечам в ссадинах ударили колкие ледяные струи. Не успел Икенна заслониться руками, как вода стала горячей, почти кипятком, и снова ледяная, и все под радостный, беззаботный по-детски смех. "Я хочу сойти с ума!", — Икенна не знал, думал это или выкрикивал вслух. Половые органы распухли и болели от сильных постоянных щипков, обожженное, избитое тело не держалось, падало, позволяло подкидывать и толкать себя, голова кружилась. Несколько раз его вырвало на солдат, и он был почти рад, когда его за это избили. Побои были понятны. Они причиняли боль, но не пугали.Все закончилось от негромкого хрипловатого голоса у входа. Икенна сполз на пол, наслаждаясь секундами покоя. В ушах шумело, он не слышал слов, прорвалось что-то о шлюхах Авейры, но сил не было. Он тяжело дышал, закрыв глаза, в темноте мелькали яркие сполохи, опять начинало тошнить, и он открывал глаза, однако все равно ничего не видел. И легкие прикосновения к плечам, и мягкая губка на лице едва пробились через толстый слой грязной ваты вроде той, которой обивали дома северные крестьяне. Он позволил себя вымыть, мыло щипало, но мягкая вода была приятна, позволил затащить под сушку. Волосы совсем перепутались, и кто-то их раздирал, негромко матерясь. Икенна не выдержал и отчаянно расхохотался, уже ничего вокруг не понимая, навзрыд.Его безжалостно встряхнули, снова плеснули холодной водой, только в лицо, чтобы очнулся.— Выпей! — губ коснулась гладкая пилюля. — Немедленно.Такому тону нельзя сопротивляться. Икенна послушно проглотил, ненавидя себя и за истерику, и за покорность, запил водой из подставленных рук, и посмотрел все же на того, кто отнял его у солдат. Эти глаза он видел сегодня за прозрачным щитком шлема. Тот самый офицер, помощник главного пишачи. Тот, кого должен был убить Икенна. Отшатнуться не удалось, он поскользнулся и упал бы снова, но у карателей Ханау слишком хорошая реакция.— Перестань, — поморщился офицер. — Я и так с тобой промок весь.— Ты мстишь? — еле слышно спросил Икенна, не отводя глаз от его лица. Руки на обнаженной коже неприятны, он едва терпел.— Видел бы ты себя! Мстить еще.— Что... что за таблетка?— От головной боли, — снова смешок, — Не знаю, нужно ли тебе, но в себя пришел, а это нужно мне.Икенне было нужно. Не одну. Много. Но просить он не стал.— Что ты сделаешь со мной? Мне благодарить за спасение или нет?— Мне за тебя решать? — удивился каратель. — Что ты сделаешь со мной? — настойчиво повторил Икенна.— Да ничего не сделаю, — он посадил Икенну обратно на пол. — Отведу в камеру разве. На тебя смотреть страшно, трахать еще.Трахать? Это значит то, о чем подумал Икенна? Нелюди. Обычное слово использовать так. — Я тебя хотел убить.— Знаю. Тебе это не сойдет с рук, не волнуйся. Только наказание за покушение на высшего офицера совсем иное.— Меня казнят?— Думаю, да. Должны, по крайней мере.— Будут... пытать?— Не исключаю. — Ты?— Я не веду допросов. Вставай.Икенна снова повиновался, цепляясь за стены. Ноги держали очень плохо, но выпрямиться удалось. Обнаженный перед мирским, куда падать ниже? Каратель осмотрел его хладнокровно, снял со стены большое, серое, как и все у них, полотенце и протянул Икенне.— Завернись. Больше защищать не буду.Икенна кое-как обмотал полотенце вокруг груди. Грубая ткань сильно натирала кожу, но все-таки прикрытие.— Пойдем. Найду тебе другую одежду.— Я не понимаю тебя, — пожаловался Икенна.— Я тебя тоже не слишком. Кстати, как тебя зовут?— Зачем тебе? — Икенна словно очнулся.— Хочу знать. Скажешь сам?Икенна задумался. Было сложно, голова еще кружилась, но он постарался. Все равно из него вытянут. Имя и многое другое. Хотя признаться под пытками и рассказать добровольно — это разные вещи. Как быть? Он знал, что не выдержит муки, все равно не выдержит, а так можно немножко сократить ее, ровно на длину имени. Которое он безвозвратно опозорил.— Икенна Вирийя.— Спасибо, — каратель поддержал его за талию и тут же отступил, почувствовав, как Икенну передернуло. — Пожалуй, в твоих интересах, чтобы казнили тебя быстрее.Икенна промолчал. Он только сейчас осознал, что не слишком верит в реальность вокруг. Потому и ведет себя так, слушается, позволяет. И в нападение не верил, но там больно было, а этот бережно обращается.— А как зовут тебя?— Хочешь знать, кого не смог лишить жизни?— Да.— Лоренс Эрмете, лорд-командарм.— Я запомню, — кивнул Икенна.И больше не сказал ему ни слова, даже когда переодевался при нем в потертую, но чистую робу, когда заходил в крошечную, еще меньше предыдущей, зато по-настоящему одиночную камеру, когда брал с раскрытой ладони еще таблетки и жевал, не запивая, морщась от горечи. Следующие дни он лежал на койке и ни на что не реагировал. Да его и не трогали. Приносили еду, уносили еду, иногда проверяли, жив ли. И другие, не те обезьяны.Его таскали на допросы, кололи что-то, он отвечал, и ему казалось — он предает всех, сдает окончательно и будет виноват во всем, что случится дальше с Авейрой. Но захватчики были недовольны, словно он говорил мало. Икенна не знал, что еще сказать, и только затаивал дыхание, когда начинали бить. Так продолжалось, пока его не отдали врачу. Тот раздвигал ему веки холодными пальцами, громко ругался и тоже что-то колол. И это лекарство выдернуло Икенну из блаженного тумана, в котором даже боль была не его, он на нее смотрел, а не чувствовал.Выдернуло не сразу, он пришел в себя ночью, поняв, что не один в камере. Закричать не дала рука, зажавшая рот.— Заткнись, — прошипел над ухом знакомый голос.Икенна рванулся, но вторая ладонь жестко прижала его запястья к матрацу, а колено вжалось в живот.— Я сказал, прекрати дергаться!С сознанием вернулся страх, которому было все равно, что говорит этот человек. Икенна извивался, пока сильная, с оттяжкой пощечина не обожгла лицо. — Все? Можно говорить? — Сетка кровати прогнулась, каратель сел рядом. Эр-ме-те, и странное, сложное имя. Икенна не помнил. Рэнс. Да, кажется, Рэнс.— Говори.— Тебя не для того приводили в себя, чтобы тебе хорошо стало. Завтра снова допрос. Уже настоящий. Чтобы ты все рассказал, даже то, чего не знаешь. И ты расскажешь, я тебе гарантирую.— Верю. Но я рассказал все.— И я тебе верю, — в темноте раздалось отчетливое хмыканье. — Заговорщик, не знающий, кого собирается убивать. — Зачем ты пришел? Убить меня до начала допроса?— Ваша богиня предпочитает идиотов?Икенна не утерпел, лягнул едва видимый в темноте силуэт, и его тут же снова втиснули в матрац.— Не стоит обижаться за нее, мальчик. Позаботься лучше о себе.От Эрмете сильно пахло ментолом, Икенна знал, что мирские делают такой напиток, не совсем спиртной, больше наркотический.— Тебе завтра будет очень больно, Икенна Вирийя, ты не выдержишь эту боль. — Откуда ты знаешь? — запоздавшая гордость. Так нелепо, когда не можешь и шевельнуться под словно каменным телом.— Знаю. Каждый солдат Ханау знает. Нам дают ее испытать, чтобы не появилось мыслей о предательстве. Но тебе не позволят умереть.— Какое тебе дело?— А ты мне для казни здоровым нужен, — опять смех и ментоловый запах. — Я сейчас вколю тебе препарат, почти безобидный, он снизит чувствительность болевых рецепторов. Ненамного, однако сумеешь не рехнуться. Я надеюсь.— Ты ненормальный! — дошло до Икенны. И ужас отступил. Эрмете всего лишь псих. Это жутко, особенно в положении Икенны, но понятно, доступно, это определенность.— Тебе так проще? Пусть. Только руку дай. Я не могу здесь до утра сидеть.— А как ты вообще объяснишь, что ты здесь? — дошло до Икенны.— Уверен, что хочешь знать? — голос стал вкрадчивым, и Икенна беззвучно взвыл, сбрасывая его с себя. Отчаяние придало сил, ему удалось освободиться, он бросился к двери, но она оказалась заперта. А ключ у... Икенна обернулся, не видя ничего в темноте. Почему его не схватили? Эрмете уже должен был. Икенна сделал полшага назад, проверяя ногой пространство перед собой. Склонился над нащупанным телом, настраивая себя, что вот-вот его шею стиснут твердые пальцы. Ладонью коснулся бугров мышц на плечах, подался выше, кажется, висок, липкая кожа и мягкая прядь волос. И бешено пульсирующая, выпуклая жилка. Жив!Икенна хотел убрать руку, но ему не дали.— Подожди, — шепнул Эрмете, завозившись и сев на полу, все так же с ладонью Икенны на виске. — Вы экстрасенсы?— Что?— У меня почти постоянно болит голова. Контузия. А так легче. Как ты делаешь это?— Не знаю. У нас могут некоторые. От рождения. Этим невозможно управлять.Слабость врага позволяет не только справиться с ним, но и увидеть в нем человека. Это опасно, только, может, если боль пройдет, Эрмете станет адекватнее?— Спасибо, — сказал каратель через бесконечную минуту. — Ты позволишь облегчить тебе завтрашний день? Или мне сделать это силой?— Я не в той ситуации, когда иллюзия своды выбора приносит облегчение.— Хорошо.И он резко завернул Икенне руку за спину, на секунду, а потом отпустил и поднялся.— А все будут думать, что... — Икенна гладил себя по руке в поисках следа от инъекции.— Тебе не все равно?— Как может быть все равно, что с твоей репутацией?!— У-у, зачем же вы сами себя так калечите?— Мы себя?!— Не мы же. А мы враги.— Вы...— Все! А то поймут, что мы тут занимаемся... всяким непотребством, — судя по тону, он опять улыбнулся.И ушел. Икенна долго терпел, а потом заплакал, накрывшись подушкой. Мать Сиана отвернулась от него сейчас, когда он опозорен, это естественно, но почему она отвернулась от него раньше, до падения? Почему все боги отвернулись от Авейры? За что?Утром его разбудила уже знакомая жуткая харя. Икенна забился в угол, натягивая одеяло до подбородка и жмурясь от хохота над ухом.— Приятно, когда тебя так рады видеть, — солдат толстым пальцем провел по скуле Икенны. — Но разочарую. Не велено трогать. Сам командарм губернатора просил, чтобы целеньким вздернули.Рэнс Эрмете?! Икенна помнил, что тот сумасшедший, но ходатайство перед губернатором уже слишком. Он не просто ненормальный, он маньяк, опасный лично для Икенны! Мстит за покушение, так, чтобы не потерять свое место.Икенна взвыл и ногтями ткнул в поганую харю, убирая ее подальше. Его ударили наотмашь, по подбородку потекла кровь, но он почти не почувствовал. Эрмете не лгал, лекарство действовало правильно. Он зарычал и замотал головой. Так сойдет с ума куда вернее, чем от любых пыток. Он...— Оставьте меня! — закричал Икенна, когда громила скрутил его и поволок знакомой дорогой.В полупустом кабинете был только стол, к которому пристегивали пленных. Одну стену заменяло стекло, и за ним Икенна увидел Эрмете. Тот стоял возле двери, небрежно откинувшись назад, и смотрел равнодушно. Лишь при виде разбитого лица Икенны чуть выгнул бровь и покачал головой. — Ненавижу! — воем вырвалось у Икенны.Пол, потолок, все вдруг перепуталось, он не помнил дальше. Плакал, смеялся, угрожал и умолял, но не помнил. Очнулся от ледяной воды. Бьют и обливают. Он снова тихонечко, сорвано закатился. На лоб легла сухая горячая рука, и Икенна заткнулся, узнавая. — Я говорил, не знает он ничего. У него всей ценности — происхождение. А вы и ее хотите отнять.— А вы слишком много участия принимаете во вражеском солдате, лорд Эрмете.Низкий, незнакомый голос. Раньше Икенна слышал во время допросов другие. Но что, все уже закончилось?!— Солдате?! — Эрмете и не скрывал презрения.— Ненавижу, — пересохшими губами, беззвучно повторил Икенна.— Это не солдат, господа, это игрушка, пригодная только для одного спектакля. И позвольте нам его провести со всем запланированным размахом. А тут синяки полдня замазывать, — он небрежно шлепнул Икенну по щеке.Икенна извернулся и укусил Эрмете за пальцы. Тот не успел отдернуть и склонился к нему с безграничным изумлением на лице.— Вот, о чем и речь! А если он на эшафоте начнет визжать и кусаться? Это будет фарс, а не трагедия. Нет, простите, или вы оставляете его в покое до казни, или я снимаю с себя ответственность за результат операции. И этот вопрос я подниму сегодня же на вечернем совещании у лорда Ольсена.Икенна почувствовал кожей, как сгустилась атмосфера. Казнь, операция. Он нужен им зачем-то. Он выдал соратников и забыл об этом? Он рассказал то, что позволило строить планы с его участием? Он... — Хорошо. Тогда я, пожалуй, тоже затрону эту тему. Что лорда-командарма не интересует, насколько полные сведения получат его же бравые солдаты.— А подчиненные лорда-инженера способны вытягивать информацию только из забитых и ничего не знающих мальчишек? Матерые боевики им не по зубам?Икенна очень хотел увидеть противника Эрмете, но фиксаторы не позволяли повернуть голову. Так это их вражда причина тому, что его постоянно мучают? Непонятный интерес Эрмете заставил второго отыгрываться на Икенне? Горячая рука почти гладила по голове, прожигая насквозь хуже яда пустынного скорпиона.— Вы считаете, что обсуждать внутренние вопросы уместно при арестованном? Странные у вас представления о сохранении военной тайны.Эрмете только расхохотался.— Он в ведении вашего отдела, и так останется до казни. Если сведения уйдут через него к повстанцам, это будет точно не моя вина.— Могу ли я быть в этом уверен? Вы зачастили в тюремный блок по ночам.Икенна застонал и взмолился матери Сиане, чтобы та простила своего грешного сына. Он не виноват, что он может сделать против пишачи? Детям Сианы ею же не дана сила бороться с порождениями кровавой бездны.— Я не за этим, — усмехнулся каратель. — Было бы нужно передать секретные документы аверийцам, нашел бы другой способ, надежнее. До встречи у губернатора Ольсена, лорд Грэхем. Рука исчезла, зато появилась бородатая физиономия, нехорошо хмурящаяся прямо в глаза Икенне.— Неужели ты правда повредился разумом? — пробормотал бородатый себе под нос. Икенна зажмурился. Он не знал. Он больше ничего не знал. Даже отвращение к захватчикам сузилось до темных, прохладно-внимательных глаз Рэнса Эрмете. Это неправильно, только другое мозг отказывался принимать, ломаясь. Может быть, сумасшедший именно он. Пусть. Не жалко. Все равно. Он выдал всех. Его и в бездну Ши-джин не примет. Ни боги, ни люди Авейры не прощают предательства.Глава 4940 г.— Не, ты посмотри, чего творят! — разнеслось по кают-компании, и Кайл устало вздохнул. За последний час он слышал эту фразу четырнадцатый раз. Шайн Родригес читал "Простейшую алхимию" и вдохновлялся фантазией автора. Рядом с ним на диване валялся Джесс Донован и, кажется, откровенно спал, умудряясь при этом что-то мычать в ответ на возгласы. Закалка. Кир Казу и Рашид Эрландер с пеной на губах обсуждали недавнюю трагедию. После выхода в реальный космос корабельную почту завалило свежей прессой. Их будущий фильм прославился еще до начала съемок неоднозначностью тематики, именно в свете этих событий. Кто-то считал неуместным такой сюжет из уважения к памяти погибших, кто-то — из уважения к особому отряду, кто-то решил, что не стоит тревожить с трудом успокоившихся граждан, кто-то винил съемочную группу в желании нажиться на свежей еще крови, кому-то просто хотелось поорать. Как Рашиду. По его словам, неважно, что в итоге особый отряд сработал, если небезупречно, то максимально в том положении эффективно. Потому что предпочла бы верхушка в лице министра Фланнери и его замов взорвать всех к далеким демонам. А раз предпочла бы, значит, неважно, что получилось на деле. Кир Казу едва не мурлыкал от такой логики и провоцировал на дальнейшие откровения. Кое-кто из съемочной группы пробовал подсесть к ним и вступиться, если не за особистов, то за здравый смысл, только режиссер гнал всех в шею. Мешали получать удовольствие.Кайл иногда усмехался долетающим откровениям, но старался не прислушиваться. Ему комфортно со всеми этими людьми, если не считать сладкой парочки под иллюминатором, однако сближаться он не спешил. Пока ему казалось, что никто такой инициативы и не оценит. Третья не была провинциальной планетой, только везде, кроме, пожалуй, Хайяны и Тиланы, Кайл чувствовал легкую вину за свое столичное происхождение. Ничего, во время работы обычно быстро перестает иметь значение что-либо, кроме таланта и профессионализма. Он хотел в это верить. Хотя бы для самоуспокоения.Рашид понизил голос до драматического шепота, Шайн зачитался, и Кайл снова склонился над планшетом. Саундтрек к фильму почти готов, не хватало заглавной песни, и Кайл предложил написать ее сам. Кир Казу послушал его диски, пожевал ус и махнул рукой. Кайл понял это как "валяй, в крайнем случае, переделаем". Мелодия крутилась в голове неотвязно, а слова на нее ложились с трудом. Кайл перебирал по одному, пытался ловить образы, перечитывал сценарий, вслух по ролям, представлял себе интонации Джесса, искал своего Вирийю, написал едва не сборник стихов о нем, а с песней не ладилось.— А, вот ты где! — в кают-компанию влетела подруга Шайна, Феридэ. Глубоко беременная, она продолжала носить старую одежду. Результат смущал не только Кайла, а девушка отмахивалась и называла всех извращенцами. — Я спать иду, не грохай ночью! — сообщила она, на лету коснувшись губами шайновой щеки. — Джесс, присмотри за ним. Дже-есс! — она пихнула Донована в плечо.Тот приподнялся на локте, непонимающе моргая. Точно спал.— Что случилось? — он сел и потер ладонями виски. — Вроде не прилетели еще.— Я случилась! Я спать иду.— Как я тебе завидую, — пробормотал Донован, прикрывая рот ладонью. — И тебе одной скучно?— Шайн плохо на тебя влияет! — фыркнула она, — А ты поддаешься.— И что это было? — недоуменно хмыкнул Джесс, когда она гордо выплыла из каюты.Кайл спрятал улыбку. Отношения между Киром Казу, Джессом, Шайном, Феридэ и еще несколькими членами команды были не по-деловому неформальными. Все друг друга подначивают, но никто не обижается всерьез. — Так, солнышки, хорошенького понемножку, — вдруг поднялся режиссер. Видимо, Рашид начал повторяться. — Хватит спускать время в сортир. Давайте лучше что-нибудь срепетируем. Джесс, раз проснулся, твои предложения?— Там Эрмете в обмороке нигде не валяется? — снова проглотил зевок Донован.— Халявщик! Но ты прав, молодец, — Кир Казу нехорошо посмотрел на Кайла. — У нас всего одна полупостельная сцена, а я так и не знаю, как вы будете взаимодействовать.Кайл сглотнул. Ну да. Он тоже не знал. Хотя не сомневался, что хорошо. До взаимной любви Эрмете и Вирийи им далеко, но чрезмерной симпатии все равно особо не наблюдается. А что лучше подходит для игрового взаимодействия, чем противостояние?— Не, надо же, две трети экранного времени займут сражения, интриги, взрывы, гибель цивилизаций и борьба за выживание, а ему подавай постель! — Джесс изобразил нарочито-картинное возмущение.Шайн заржал и уселся удобнее. Рашид смотрел, как на психов, все усмехались.— А тебе душеспасительные беседы и теплое молоко? Я был лучшего мнения о тебе, мальчик. Кайл, ты чего молчишь?— Он еще не знает, что вы варвар и деспот и заставляете подчиненных самих подписывать себе приговоры.— Настоящий Эрмете! Тоже лезешь защищать и тоже, когда это нахрен не нужно. Джесс, ты стесняешься, что ли?Кайл, прибалдевший от перепалки, недоуменно уставился на Донована. Тот смущенно улыбнулся и отвел глаза.— Что-то вроде. Народу много. — Да-а, роль не учил, чеснок жрал. Выпорю! И заткнись уже. Кайл?— Мне заткнуться? — заслушавшись, не понял он.Кир Казу застонал.— Мать Сиана, за что они мне? Заткнись, конечно, только сначала скажи что-нибудь!Кайл подумал, украдкой поглядывая на усмешливо скалящегося Донована.— Мне кажется, что в данный момент репетиция этой сцены — не лучшее решение. Вынужден признать, что я недостаточно ответственно подошел к индивидуальной проработке роли, и сейчас не сумею отыграть правильные эмоциональные акценты. Приношу свои извинения...— Обязуюсь впредь не повторять, ага. Отмазывайтесь, — вздохнул Кир Казу. — Два придурка. Ну, не повторяйте, согласен. Джесс, не вздумай сказать, что ты не извинялся и не обещал!— Я вообще спать иду, — Донован дернул плечом. — Прилетим — начнем работать, и что хотите, хоть поцелуи, хоть... вообще по книге снимать начнем, — он ослепительно улыбнулся Кайлу под гогот Шайна. Почему режиссер упорно ведет себя так, словно Донован — нормальный, адекватный человек? Он же почти не отличается от Родригеса. Или это игра для Кайла? Хочет внушить, что он хуже, чем есть? И зачем?!Кайл взял планшет и выбрался из каюты в коридор. Стыдно действительно было. Конечно, взаимодействие героев не отработаешь без партнера, и Кир Казу это прекрасно понимает. Наверное, потому и "два придурка", но как-то оно слабо тянет на оправдание. Пискнул комм. Продолжала приходить почта, накопившаяся за время перелета. Еще три послания от Вероники. Тони принес из школы два "неуда" и синюю перламутровую ящерицу в клетке, Аса, которая земноводных не любит, в отместку притащила трех аргисских крыс, от них бегает с воплями Тони. Кайл засмеялся, читая. Иногда он жалел, что не может видеться с детьми чаще. Они уже почти взрослые, с ними интересно. Хотя тут развод повлиял положительно, теперь Кайл не бегал из дома, а, наоборот, старался выкраивать время для семьи. Термина "бывшая семья" он не понимал. Нет, если бы они с Никой развелись, как некоторые его коллеги, он бы и с детьми общался только по комму, скорее всего...Он свернул голограмму и дошел до каюты. Песня или роль? Там есть сложный момент, Вирийя в камере. Голоса за кадром не будет, внутренний монолог нужно отыграть мимикой. Кайл попробовал представить, как чувствовал себя избалованный мальчик из богатой семьи, вроде него же, сначала лишившийся привычной безопасности, удобств, а потом и свободы. Конечно, свобода жреца на Авейре — крайне расплывчатое понятие, их подход к личной жизни служителей чего стоит, но маленький, а затем юный Икенна не знал иного. И зверем он назначил Эрмете потому, что не понял его мотивов. Вот интересно, мальчиком Эрмете называл Вирийю и в своих дневниках, или это произвол Эрландера? Даже если так, то оправданный и точный. Разница в возрасте у офицера со жрецом года три-четыре, но какой же разный жизненный опыт, качественно разный. Кстати, а почему Донован еще не прошелся по тому, что Кайл в тридцать один без проблем прошел кастинг на двадцатичетырехлетнего Вирийю? И не спросишь, еще такую идею подавать. Кайл сообразил, насколько в духе самого Джесса мысль, и покачал головой. Что-то мало профессионального в их отношении друг к другу, сплошное личное. Плохо это. Конечно, прибавит экспрессии, но... они же сегодня не были готовы именно морально, причем не готовы как раз друг к другу. Нужно что-то с этим сделать. Попробовать поговорить с Донованом? Кир Казу разбирается в людях, не может он переоценивать Джесса. Знает его слишком долго для такой ошибки. На Трансе почти достроили довоенный Шийонг. Это пять минут экранного времени, зато какой контраст с тем, что будет потом. В трейлере точно должно сработать.— У-у, такое и ломать жалко, — опечалилась Фериде, потрогав резьбу на храмовой колонне. — А танки где?— В ангаре, — инженер, ответственный за проект, вытер пот со лба. Транс потому и выбрали, что джунгли и климат походили на аверийские. — Хотите посмотреть?— Конечно! — она потуже затянула под грудью рубашку и помчалась в указанном направлении.Неуклюжие трехногие машины дремали на полусогнутых конечностях. Пока Фериде с Шайном наперегонки осматривали ближайший, Джесс открыл кабину, заглянул в люк и вытащил обтекаемый шлем с затемненной лицевой пластиной. Кайл смотрел, чувствуя, что последние дни точно потратил не зря и Вирийей проникся максимально полно. Насмешливые темные глаза, и Кайл смотрел снизу вверх. Не с колен на стоящего человека, а с пола на танк, но иллюзия была почти пугающей.— Запомни! И чтобы вот именно так на площадке! — заорал над ухом режиссер.Донован стянул шлем, и Кайл очнулся. В ушах звенело, хотелось помотать головой, разгоняя остатки наваждения. И съемки еще не начались. Он извинился и пошел искать туалет, умыться. Нашел не сразу, строители подсказали, прикрыл дверь и включил воду. А потом долго стоял, опершись руками на стену над раковиной, наблюдая за разлетающимися каплями воды. Нехило приложило.Он забыл, что не запирал замок, поэтому на распахнувшуюся дверь лишь покосился через плечо. Влетел Шайн, затормозил и уставился восхищенно:— Вот так и стой! Ща все устрою! — выпалил он, пожирая Кайла взглядом.— Феридэ расскажу, — огрызнулся Кайл, выпрямляясь.— Так я ж не сам устрою, — нашелся Шайн, кивая в сторону входа.Ну да, Донован, кто же еще.— Опять будешь его выгораживать? — поинтересовался Кайл.— Ну, он же не сам устроит, — усмехнулся тот, тоже включая воду и умываясь. — Морита?— Что?— Я не Эрмете, не надо на меня рычать без повода.— Думаешь, его так сложно найти?— При желании, разумеется, нет, — Джесс вежливо улыбнулся и почти демонстративно закрылся в кабинке.Кто-то из них второго определенно не понимает. Кайл вспомнил свои ощущения и вздрогнул. Сначала он думал, что Кир Казу отдал роль своему протеже, но нет, правда типаж. Внутренне похож. Декорации ставили недалеко от гостиничного комплекса, состоящего из небольших домиков. Кайла поселили в трехместном, с Киром Казу и Донованом. Общим там был, хвала Космосу, только коридор и, условно, балкон — перегородки по грудь, не выше. Кайл разложил вещи, засунул чемодан в ящик под шкафом и раскрыл окна. Климат-контроль работал отлично, но на планете с такой экологией хотелось свежего воздуха.Из ванной комнаты вид открывался на лес — тонкие, высокие деревья с очень густыми кронами, усыпанными разноцветными цветами и фруктами, а из небольшой гостиной и спальни на широкую полосу пляжа и черно-синий океан. Слева — пристань, и Кайл задумался, не взять ли напрокат катер или гидроцикл. Давно не получалось покататься. Или попробовать залезть на дерево? На Прайме нет диких, неосвоенных человеком лесов, а тут можно. Максимум Шайн снизу заорет "вот так и виси".Кайл принял душ, надел шорты с майкой и пошел на балкон валяться в шезлонге. До завтра у них акклиматизация и отдых от перелета. Все необходимые витамины и прививки им вкололи еще на корабле, но так считалось правильным, и не было желающих отказаться от лишнего дня отдыха.После ужина, когда Рашид Эрландер, зевая из-за сбитых суток, ушел спать, Кир Казу подождал, пока за ним закроется дверь, побегал вокруг домика, послушал и вернулся к заинтригованной съемочной группе. Все были на месте, обсуждали планы на завтра и доедали вкуснейший десерт.— Признавайтесь, кто из вас читает газеты?Вопрос был явно риторическим, поэтому все только молча посмотрели на режиссера, ожидая продолжения. Дискуссий о будущем фильме в прессе слишком много, чтобы сразу угадать, что имеет в виду Кир Казу.— Я о полемике вокруг того, как отнесется особый отряд к нашему фильму, и морально ли его снимать вообще. Дальше уже частности, морально ли по отношению к жертвам особистского произвола или к самим особистам... Короче, краем глаза это видели все. Вопрос в другом. Я получил на личную почту кучу схожего барахла и единственный запрос из собственной безопасности особого отряда. Первое могу и буду игнорировать, со вторым не прокатит, придется передавать сценарий. — Нам могут запретить снимать? — робко спросила помощница режиссера, незаметная девушка, чьего имени Кайл до сих пор не слышал, а спрашивать было неудобно.— Вряд ли. Я бы на их месте точно не запретил. Особенно с внесенными мной изменениями. — С этого и надо было начинать, — тоскливо хмыкнул Фрайт. — Расслабьтесь, для вас ничего не изменилось. Я хочу еще больше сократить личностные акценты в действии и сделать героико-реалистический фильм. Не обелять особый отряд, а показать, что и зачем им приходится делать.— Хотите польстить Фланнери, чтобы он лично вам выписал разрешение? — это спросил Чанг, актер, игравший главного палача Ханау.— Сомневаюсь, что до него вообще дойдет. Если бы он занимался всем, что касается его конторы, не успевал бы в туалет ходить. Нет. Особый отряд лишь повод, но вы посмотрите, сколько фильмов о том, как двое встретились и довели друг друга до психушки. Жопой жри, как говорит всеми нами любимый Шайн, — тот польщено заулыбался. — И агитки можно ею же. А вот чтобы без сиропа, но и без дерьма. Это же идеальная история. Эрмете и Вирийя куда реже шли на компромиссы, чем приходится даже нам с вами, я молчу о верхах. Они вот, — Кир Казу прошелся вдоль длинных скамеек, сопровождаемый синхронными поворотами голов, — они созданы для такой идеи. Тилана — она ведь дочь Авейры и Ханау: природная роскошь и спокойствие первой и военная четкость в структуре управления второй. И если я смогу показать это, не скатываясь в пафос или документалистику, это будет, — режиссер замолчал на полуслове, жмурясь от удовольствия. — Мы новые файлы получим? — осведомился Донован, подперев ладонью щеку и умиленно изучая Кира Казу.— Вот что такой прагматичный циник забыл в нашей профессии?! — возмутился Кир Казу.— Деньги, славу и сценарий, — Джесс демонстративно включил прием на комме.Кайл промолчал, но не потому, что чужой зедсь, а чтобы не соглашаться вслух с Донованом. На этот раз Джесс точно прав. Стремления режиссера все и так поняли, а вот осуществляться они будут за счет их с Джессом способностей. И хотелось бы иметь не две минуты времени на осознание изменений в планах. Пусть эти изменения и грозят активной совместной проработкой деталей. Работа — это всегда интересно.Читал переделанный сценарий он почти до утра, так и заснул над планшетом. Разбудили бодрые крики стаффа под окнами. Щурясь на яркое солнце, Кайл вышел на балкон и потянулся. Видимо, было еще рано, иначе разбудили бы, но лучше начинать вставать. Через час-другой как раз проснется. Он зевнул и пошел в душ.— А это — костюм Икенны, — Кир Казу вывалил перед Кайлом ворох золотистого барахла, расшитого бисером, и парик с длинными косами. Наращивать волосы Кайл отказался, не стоит оно того ради нескольких сцен. — Меряй. Стесняешься тут — можешь вон там, в закутке.Закутком оказалась гримерка. Не то чтобы Кайл стеснялся, но пусть лучше на нем застегнут все полсотни деталей без свидетелей. Они точно не обойдутся без дружеских советов. Лучше не думать, каких конкретно. Фантазия и у Кайла богатая, а ржать в корсете — не лучшее решение. Вирийя и в пятьдесят был худощавым, зачем так издевались над мальчишкой?!Когда он появился перед хозяйственным домиком, спешно переделанным под склад, Джесс выронил портупею.— А-а чего его ни разу даже не изнасиловали в книге? — присвистнул Шайн.— Джесс, ты запомни это выражение лица, я тебе скажу, когда его использовать. Шайн, я сделаю вид, что не слышал, а ты все-таки прочитаешь в сценарии не только свои реплики. Кайл, висюльки на груди должны быть симметричными. Я такие заказывал, как минимум. И не смотри так, для роли бесполезно, а Джесс сам опомнится. Но за пределы съемочной площадки в реквизите не ходи. Режиссер заботливо поправил на Кайле нагрудник. Джесс подобрал связку кожаных ремней, отмахнулся от помощника, кое-как приладил их поверх черно-стальной формы и снова посмотрел на Кайла. Уже по-другому, задумчиво и почти смущенно. Кайл интересовался, с кем ему придется работать, однако по верхам, не вникая в подробности личной жизни. Донована интересуют мужчины? Почему столько изумления во взгляде?Сегодня снимали крупные планы. Вереница повозок, Лоренс, наблюдающий от колонны, Икенна, недоуменно разглядывающий восторженных статистов. Саму толпу засняли уже на Третьей, не вести же сюда.— Странный момент, — усмехнулся Джесс после нескольких дублей. — Абсолютно случайная встреча, а на сколько судеб повлияла.— Ну, я бы не узнал жреца через столько лет, — возразил Шайн. До его появления было еще очень далеко, но прогонять никто даже не пробовал.— Да? — уже знакомо удивился Джесс. — Не-ет, тут я верю как раз.Кайл закусил губу и раздеваться тоже ушел в гримерку. Стер краску с глаз влажной салфеткой и рухнул в кресло, лениво разглядывая свое отражение напротив. Кир Казу искал типажи только внешности? Точно?Вечером в комнату постучался Донован. С мешком свеженаворованных фруктов и планшетом.— Рискнем? — спросил он, показывая сразу на то и на другое.— Конечно, — кивнул Кайл, забирая пакет.С выбором у них было неважно. Особенно после изменений в сценарии. Кайл по-разному прикидывал, но не везде понимал, как правильно будет повести себя Эрмете, и, соответственно, как лучше отреагировать Вирийе.Фрукты он покидал в блендер, долил сливок из морозилки и задумался, чего бы еще сотворить. — Шоколадной крошки? — предложил Донован из-за плеча.— Здесь есть несколько плиток, чем будем крошить?— Вприкуску, — решил тот с улыбкой, протягивая Кайлу два пластиковых стакана. — Там был момент... — Кайл допил густой коктейль и зарылся в файл, — Когда Эрмете первый раз ударил Вирийю... по сценарию первый... Он уже понимает причины его поступков?Джесс задумался, склонив голову набок и поджав губы. Стакан он прижимал к плечу, и Кайл подумал, не холодно ли. Климат Транса, конечно, не способствовал замерзанию, но холодный пластик к голой коже... Кайл закашлялся и поднялся к морозилке, за минеральной водой. Донован не вылезал из тренажерки в свободное время, образ требовал, и сочетание черной майки, загорелой кожи и красивого рельефа заставляло забыть, что Кайл — Морита, а не Вирийя. — Первый — вряд ли, — заговорил Джесс. — Мне тоже можно минералки? Спасибо. Эрмете слишком нормален для таких выводов. Умен, чтобы в итоге догадаться, но не сразу, однозначно. Да и в любом случае Вирийя не знает, что у него в голове. — Но может предполагать. Несмотря на психическое состояние, точнее благодаря ему, он хитер и изворотлив.— Так и пусть предполагает? И следит за Эрмете с подозрением? Эрмете внешне в принципе менее эмоционален, ему говорить придется, а Икенна наедине с собой может и рожи корчить. Нет?— Икенна сдержанный все-таки, — протянул Кайл, доливая им обоим остатки коктейля из блендера. — Не рожи, а оттенки эмоций.— Покажи, — предложил Джесс.Кайл подумал, перечитал несколько строк и попытался. Называл эпизод, отыгрывал пантомиму и слушал вердикт Донована. Сначала ему показалось, что Джесс одобряет все подряд, но возмутиться он не успел, Джесс категорично отверг последний вариант.— Нет-нет, абсолютно не то, — он поднялся, обошел застывшего посреди комнаты Кайла, оглядел критически. — Это при Эрмете происходит, Вирийя точно сидит или лежит, там даже направление взгляда другое.Кайл это и сам знал, но... — Хорошо, давай попробуем так, — он подвинул к себе кресло, устроился полулежа, прикрыл на секунду глаза, вспоминая, что чувствует в тот момент Вирийя.Джесс склонился к нему, тоже входя в роль, но Кайл не сразу сообразил и посмотрел так, что Донован вздрогнул и отпрянул. А потом криво улыбнулся:— Запомни этот взгляд.— Прости, — вздохнул Кайл.— За что? Отлично получилось, а почему — это дело десятое.— Потому что ты прирожденный рабовладелец, — усмехнулся Кайл. — Мне даже играть нет необходимости.— Льстишь, — хмыкнул Джесс и посмотрел на экран комма. — Мать твою, уже так поздно?! Кайл тоже проверил время, почти полночь. А он и не заметил. Но вставать рано, Киру Казу надоела эта "возня в песочнице" с примерками, завтра их ждет полноценный рабочий день.— Мне было интересно, — сказал Джесс, выключая планшет. — Повторим?— Придется.Они обменялись понимающе-мрачными взглядами, почти заговорщицкими. — Что сближает лучше режиссера-садиста! — Джесс потер шею и поморщился. — Кстати, это вопрос.Но ответа ждать не стал и даже не покосился многозначительно. Кайл закрыл дверь с большим усилием, чем требовалось, и запихал бутылки из-под минеральной воды в мусорку.Глава 5445 г.Генерал-губернатор задумчиво изучал столовые приборы и жевал нижнюю губу. Лоренс стоял навытяжку, глядя в одну точку перед собой. Грэхем не стал дожидаться вечера, настучал заранее, перед обедом. В итоге Ольсен кушал голубей в кляре, а Лоренс прилагал усилия, чтобы не сглатывать.— Но все же согласись, что твоя привязанность к жрецу настораживает.— Соблюдение духа и буквы закона теперь называется привязанностью? Отстал от жизни.— Не ерничай, — генерал-губернатор поморщился, переложил на свою тарелку остатки паштета и подвинул миску ближе к Лоренсу. — Лучше садись и ешь, на тебя смотреть — аппетит портить. Сегодня клецки особенно хороши, рекомендую. Лоренс не стал спорить, наложил себе клецок, земляную грушу в соусе, съел с удовольствием и снова уставился в пустоту. — Лорд Ольсен, не стоит искать второе дно. Вирийя пленник, но он человек, так дайте ему умереть с достоинством.— Если бы я его искал, ты бы по соседству со своим Вирийей сидел. Мне любопытно, как тебя угораздило отличиться при захвате Делларны и штурме Шийонга с такими императивами?Лоренс подавил раздражение. Ольсен выбрал гражданскую карьеру, но он из древнего аристократического рода. Неужели то, что является основой основ для Лоренса, не самоочевидно?— На войне как на войне, все верно, только тогда не появилось бы понятия военного преступления. Есть границы, которые ни при каких условиях нет необходимости переходить.— Даже если бы жрец изнасиловал твою сестру?— А он это сделал?— Солдатам нужно снять напряжение.— Им мало того, во что мы превратили город? В котором, между прочим, собирались и собираемся жить. Ну, пусть восстановят тогда. Сбросят избыток энергии и принесут пользу.Ольсен расхохотался, запрокидывая голову.— Тебя невозможно спровоцировать, да? На все найдешь ответ по кодексу.— Не читал с первого курса, — Лоренс дернул плечом. — Я не запрещаю вам смеяться надо мной, но зачем за чей-то счет? На месте этого мальчика мог быть кто угодно другой, для меня нет разницы.— Не каждый подошел бы для твоего плана, Эрмете. Как идет подготовка?Все, генерал-губернатор развлекся? Наконйец-то.— Если мы остановимся на Центральном стадионе, то контролировать получится и его, и прилегающие улицы. Они расчищены только наполовину, завалы можно использовать как прикрытие, на это и рассчитываем. Есть еще несколько подземных тоннелей. В них установлена система класса В. Если повстанцы вообще клюнут на приманку, мы их возьмем.— А вот в этом у тебя уверенности нет?Лоренс задумался, подбирая слова. — Я не аналитик. Они дают примерно восемьдесят процентов на успех, но для меня оставшиеся двадцать представляют куда больший интерес. Они есть, и я обязан иметь их в виду, а входить в них может и мой недосмотр, и случайность, и то, что наши войска сильно поубавили у местного населения пиетета перед служителями культа. Если бы я мог приволочь их на стадион силой, затея с Вирийей и не понадобилась бы.Лоренс был практически уверен, что укрытием для сопротивления стали подземные катакомбы, существовавшие почти под каждым храмовым комплексом. Проникнуть туда до сих пор не удалось: жреческие охранные системы не превосходЯТ разработки Ханау, но устроены совершенно по иному принципу, программисты пока не смогли вскрыть код.— Твой дядя уверял, что у тебя есть чувство юмора.— Лорд Ольсен, вы мне уже не первый час припоминаете наличие совести, страдать еще и за юмор я не согласен, — Лоренс все-таки налил себе минеральной воды. После многоразовой фильтрации она была почти вкусной. Генерал-губернатор показательно вздохнул и развернулся в кресле к рабочему столу. Распечатал бланк приказа, расписался, поставил личную печать и протянул лист Лоренсу.— Впишешь сам, что позволит совесть. Или чувство юмора.Лоренс достал из нагрудного кармана ручку, проверил заряд и нарочито аккуратным почерком вывел короткий текст с перечнем статей, которые предписывалось не нарушать, иначе... еще перечень статей. Кодекс он, действительно, не читал с первого курса, но вчера запросил выборку, пригодилось. Ольсен внимательно прочитал, покачал головой и вернул приказ Лоренсу.— Отнесешь тоже сам. Заодно можешь проследить за осуществлением. Не понимаю только, почему этот мальчишка вызывает в охранниках тягу к мужеложству.— Он выглядит совсем юным, беззащитный, косы эти. И невинный. Провоцирует. Пол перестает иметь значение. — Сложно все как. Ладно, иди отсюда, у меня работы полный компьютер. Речь еще надо заготовить под твоего Вирийю. Не знаешь, кстати, его родня уцелела? Только не отвечай, что не служишь в разведке!— Тогда не знаю, — улыбнулся Лоренс, поклонившись.Род Вирийя занимал на Авейре высокое положение. Не меньше двух из каждых пяти детей становились жрецами. Разных богов, что облегчало воспроизводство: служители Сианы были бесплодными. Лоренс не знал почему. Вазэктомию им делали, наверное. Спросить у мальчика, раз все равно спускается вниз? Или не доводить его до настоящего сумасшествия своим присутствием. Жаль, очень жаль, что Икенна так среагировал. Будь у него более крепкая психика, Лоренс мог бы попытаться помочь ему бежать. Все равно сам Вирийя бесполезен для Ханау. Но теперь поздно об этом думать.Начальник тюремного корпуса приказом был почти возмущен. До сих пор жалоб не поступало, заключенные вели себя образцово и так же содержались. Лоренс заверил его, что ни секунды в этом не сомневается, но к документу попросил присмотреться.А на обратном пути вдруг свернул в коридор, где содержался Икенна. Ну вот, пожалуйста, нарочно не придумаешь! Он прислонился виском к влажному подземному камню и усмехнулся. Охранник, новый, кажется, подробно рассказывал о том, в каких позах жреца будет иметь его главный защитник, лорд-командарм, если выкроит время и снова явится сюда. Фантазия у парня оказалась затейливая, Лоренс послушал немного и вдруг осознал, что кое-что ему нравится. Причем именно с Икенной. И строго добровольно. Фетишем можно считать, Лоренс очень хотел бы увидеть, как Икенна отдается сам. Но раз нереально, то нечего травить себя и попустительствовать деревенскому дебилу.— Вот почему вы все тут настолько неудовлетворенные? — горло уже почти не болело, однако Лоренсу понравилось говорить тихо, все сразу начинали прислушиваться. — В жизни столько прекрасного... кхм, даже в жизни вражеского оккупанта.Слышал бы его сейчас Ольсен, точно решил бы, что чувства юмора у Лоренса нет, но глаза у охранника остекленели, а другого сейчас не требовалось.— Через минуту. У лорда-комбрига Сейерса. С подробным докладом о проделанной тобой воспитательной работе. И со ссылкой на полученный им от меня приказ. Все понял? Шагом марш.Тот умчался с топотом, и Лоренс решил потом проверить, по назначению ли. А пока подошел к частой решетке и посмотрел на сжавшегося в комок мальчика. Вирийя сидел в дальнем углу, закутавшись в перепутанные, но, кажется, чистые волосы.— Никогда не слушай, что говорят такие, как он.— Почему? Разве он лгал? Если этого не хочешь ты, хочет он. Какая мне разница? Тем более, — мальчишка собрал волосы и убрал их с лица, — его слова — вода с пригорка. Страшно, что говорят такие как ты. Когда казнь?— В день летнего солнцестояния, — Лоренс так стиснул зубы от справедливости обвинений, что вернулась головная боль. Он ощупью нашарил таблетку, сунул ее под язык. Нестерпимо захотелось ощутить на висках касание холодных рук Икенны.— Только меня?— Тогда — да. Других повесят потом. — Ты считаешь меня недостойным утешительной лжи?— Я считаю тебя достойным правды.— Осознание этого скрасит мои ночные кошмары в приближении к смерти, лорд-командарм.Икенна широко и солнечно улыбнулся, так, что стало видно — сбоку вверху не хватает одного зуба. Почему необходимо отдельное постановление на каждый закон, существующий уже веками?! "Ребята, эта книжка не просто толстая, ее нужно прочитать и слушаться". — Твои боги обещают посмертие.— Они заповедали борьбу за жизнь, а мы ее проиграли всем миром. Я не могу даже просить, но уходи, Рэнс Эрмете. Мне легче слушать больной бред охраны.Он положил голову на колени, прекращая разговор. В этом было столько привычки повелевать, что Лоренс залюбовался. И как же иногда больно от чувства долга.В холле его поймал Фиррте, комбат. Парень поднялся из самых низов, приставки "лорд" перед званием не имел, но на мозгах это сказалось только положительно. — Все готово. Вы хотели посмотреть.— Вольно, комбат. Поехали.В гараже подготовили две машины. Вооруженное до ушей сопровождение курило возле распахнутых ворот. Лоренс сразу распорядился в такой ситуации докуривать, а не отдавать честь, прожигая шлемы. Запретить бы дымить на службе, но в чем Ольсен был прав, это что солдатам нужна разрядка. Лучше такая.Лоренс застегнул бронежилет, приладил наручи и настроил связь. Фиррте запрыгнул в люк следом за ним, уселся на место снайпера и пристегнул ремни. Сегодня собрались идти на воздушной подушке, чтобы не ломать конечности. В нынешних условиях ремонтировать их оказалось труднее, чем предполагалось изначально. Пришлось разрушить четыре из шести машиностроительных заводов, а привезенные с собой мобильные мастерские не обеспечивали всех военных нужд. Сейчас на Ханау строились дополнительные, но пока они прибудут. Грузовые транспорты летят медленно.— Мы буквально на мышах проверяли, — гордо сообщил Фиррте уже на месте, когда Лоренс тестировал датчики движения с переносного пульта. — Ни одной не пропустили. А в начале и конце туннеля стоят биосканеры, их не обманешь. Главное, чтобы у них не оказалось грабберов. — С нашей кодировкой? Сомневаюсь. У них есть технологии и развитые, но в слишком мирных сферах.— Так они нам и были необходимы, — негромко пробормотал комбат.— Мы получили большую часть, получим и остальные — спокойно пообещал Лоренс. Не боялся обмануть: рано или поздно действительно получат. Хотя бы в обмен на возможность выжить.Он обошел стадион, снимая на встроенную в гарнитуру камеру каждый ряд скамеек. Отдаст аналитикам, пусть ловят баги. Лоренсу хватало образования, чтобы понять, сработано на очень высоком уровне, но пусть будет виза аттестованных специалистов. Ольсен приучил всех своих командиров к бюрократии. Лоренс полагал, что тот страхует себя на случай запроса с Ханау, однако иногда было приятно затыкать бумажкой особенно наглую пасть. Такая хрупкая штука, скомкал и выбросил, а каково влияние. Он оценил, хотя и не полюбил, конечно.Кое-где по улицам ходили люди, перебежками, с испугом оглядываясь на танки. Мирная жизнь в разрушенном городе была почти невидимой и только начинала потихоньку оживать. Лоренс не ходил по Шийонгу пешком, но знал, что уже открылись несколько магазинов, работают больницы, детские учреждения. Зачем последние — непонятно, наверное, для создания видимости нормальной жизни. И покушение на себя Лоренс повстанцам простил бы легко, а вот то, что они ломали планы Ханау по интеграции, ему не нравилось категорически. Он понимал желание вернуть свободу, только пока эти жалкие потуги вели к ужесточению режима для тех гражданских, о которых сопротивление якобы пеклось. — Девушки тут красивые, — поделился Фиррте. — То-оненькие. Брюнеточки. Не подходят, но от взглядов краснеют. Интересные такие. Вам никакая еще не глянулась?Лоренс глубоко и многозначительно вздохнул. Он давно научился вздыхать так, что все смущались, извинялись и сами придумывали себе объяснения. От невозможной любви до врожденной импотенции. Ни одну версию Лоренс не подтвердил и не опроверг.Вот и Фиррте опустил глаза и сменил тему:— А как вы думаете, нам удастся тут мирно жить? Ну, в итоге. Чтобы нас приняли как... вот как жрецов своих.— Не знаю, — честно признался Лоренс. — Как будем себя вести. Пока замкнутый круг получается. Мы не можем не расстреливать и не использовать пленных на строительстве, а это в свою очередь не прибавляет нам очков. Поживем — увидим. Буквально увидим. Я пока не уверен, что и мы сами захотим принять местных, если не как равных, то хотя бы как подчиненных, но полноправных людей. Моя тетка была против этой войны не потому, что пацифистка, а потому что считает аверийцев дикарями, о которых только пачкаться. — Таких и в армии хватает, — кивнул Фиррте. — А я бы женился даже.— Возьми наложницей? — Лоренса мутило от этой практики, получавшей все большую популярность среди старших офицеров, но сюда он лезть и не пытался. Да и девушки нередко соглашались сами — нужно кормить семьи.— Как-то это, — Фиррте осторожно поморщился и покосился на водителя. Тот слушал эфир и на командование внимания не обращал. — По-другому хочется. — Старайся тогда. Желаю, чтобы получилось, — Лоренс улыбнулся и закрыл глаза.Вирийя спокоен не так, как бывает, когда все равно. Лоренс видел такое спокойствие после боя. За ним обычно следовали истерика и срыв до больничной койки. А казнить его — идея Лоренса, так за каким он сам продолжает думать о мальчике-жреце, как о живом?Кусок вечера за два часа до отбоя выдался свободным. Лоренс удрал сразу после совещания и направился к лазарету, в корпус для выздоравливающих. Раньше здесь располагались комнаты младших жрецов, с богоугодной росписью по стенам и порнографией в заначках, перешедших по наследству раненым солдатам. В коридорах было шумно, в дальнем конце прыгали в мешках на табак и тискали медсестер. Своих, с Ханау, поэтому процесс радовал обе стороны.— Физиотерапия? — спросил Лоренс вышедшего ему на встречу дежурного врача.Тот махнул рукой и предложил Лоренсу чаю. Местного или с Ханау, на выбор. Напитки были совершенно разными, но хомо сапиенс в любом мире старались называть новое привычными именами. Лоренс отказался, попросил таблеток, запасы уже почти закончились, и постарался вежливо и быстро распрощаться. Таблетки ему правда были нужны, однако пару дней потерпел бы, он сюда за другим пришел. Лоренс прогулялся вдоль палат, высматривая каждого, на ком надеты не халат и не пижама. Недавно за мелкие нарушения решили не сажать на гауптвахту, а отправлять на низкоквалифицированную работу, для которой отчаянно не хватало кадров. Марк "пострадал" за пьяную драку в казарме. Самого едва выписали, отметил и угодил обратно, только в ином качестве. Сейчас он усердно драил подоконник, высунув кончик языка от усердия.— Лейтенант Сайбер, — окликнул его Лоренс, закрывая собой дверной проем от любопытных.Марк резво обернулся и широко улыбнулся. Они давно не виделись, оба успели соскучиться. Лейтенант стал подарком судьбы в ответ на предвоенные страдания Лоренса, как быть на фронте с личной жизнью. Она и на Ханау не была слишком частой и разнообразной из-за его предпочтений, но "нечасто" и "вообще нет" — очень разные понятия. И уже в космосе он встретил тогда еще рядового Сайбера. Чудо с настолько ярко-синими глазами, что было бы нестерпимо обидно, предпочитай он женщин.— Буду ждать, — Лоренс подавил желание коснуться его обнаженной до локтя руки и ушел.Сначала он боялся ухаживать за Марком, понимая, что все они под наблюдением, и он может парня всерьез подставить. Потом понял, что и так все о них известно, только никому дела нет, пока не потребуется найти повод, а повод найдут все равно. Решил, что если придется, возьмет вину на себя, и начал осторожно соблазнять. Марк, еще один заложник обычаев Ханау, сначала пугался, не знал, как реагировать, потом расслабился. Вопрос субординации так и остался висеть нерешенным, но за дверями спальни оба старались о нем не думать. С выбором у них было слишком плохо.Лоренс улыбнулся в предвкушении.Сайбер зашел неслышно, закрыл дверь и привалился к ней, облизывая губы. Лоренс как раз достал бутылку местного вина тридцатилетней выдержки и медленно разливал его по фужерам.— Выпьешь? — он приподнял один фужер за тонкую ножку.Марк подошел, обхватил пальцами запястье Лоренса, коснулся губами пульса, потом наклонил к себе фужер, отпил и потянулся вверх. Лоренс ответил на поцелуй, облизывая терпкое вино с губ и языка. Глоток за глотком, до дна фужера. Марк опустился на колени, погладил Лоренса по бедрам, потянулся к ширинке. Лоренс закрыл глаза, позволяя. Марку нравилось его так ласкать, снизу вверх наблюдая, как Лоренс закусывает губы, откидывается назад, стонет. Даже снизу можно смотреть по-разному.Лоренс резко мотнул головой, отгоняя непрошенное, протянул руку погладить любовника по волосам. Короткая солдатская стрижка шла Марку, подчеркивала выпуклость скул, огромные до неприличия глаза. Красивый парень, не верится, что у него такой есть.— Не хочу кончать! — резко выпалил Лоренс, в последний момент отталкивая и пытаясь сглотнуть пересохшим горлом. — Раздевайся.Он смотрел, как Марк медленно расстегивает гимнастерку, ремень, как обнажается бледное стройное тело. Живот пересекал недавний шрам, и Марк очень стеснялся его сначала, пока Лоренс не переубедил, выглаживая и зализывая. Память подбросила видение рассеченной алыми полосами перламутровой татуировки, кремовую кожу в пятнах кровоподтеков.— Кровать, ковер, стол, выбирай.— Ух-х, — синие глаза сверкнули нетерпеньем. Он снял все, кроме рубашки, оглянулся, отступил назад и лег на покрывало, сразу раздвигая ноги.Лоренс, на ходу сбрасывая одежду, присел рядом, нажимая, с силой, погладил по паху, провел рукой вниз, потом по ноге к колену. Ему нравилось трогать Марка, нравилось, как тот реагирует, как выгибается следом за рукой, возбуждала чувствительность сосков и внутренней стороны бедер, сводило с ума, что сейчас он у Марка единственный и доказательство столь явно. Лоренс поцеловал выпирающие ключицы, виском потерся о рыжеватые завитки на груди... Жрецы Сианы удаляли волосы с тела, совсем... Лоренс всхлипнул, навалился сверху, облизывая обветренные скулы, приоткрытый рот, вжимаясь членом в живот. — Возьми уже! — Сайбер сильно укусил за плечо.Лоренс послушался. Если просит, то готовился, не будет больно. Но какой узкий, как хочет его! Чего не хватает? Что привлекает в Вирийе кроме ореола мученика?— Мне нравится, когда ты внутри, — задыхаясь, шептал Марк. — Нравится, как ты внутри. Мне не хватало тебя.Упругие мышцы сжимали так требовательно, что Лоренс не продержался долго. Оргазм был долгим и почти мучительным. Он цеплялся за любовника, дрожа, с хриплым стоном, забыв, что не один в постели. Но Марк умудрился кончить и так, не прикасаясь к себе, и тоже смотрел совсем безумно, непонимающе. Потом засмеялся счастливо, лизнул Лоренса в сосок и раскинулся под ним, мокрый и горячий.Лоренс лег рядом, вытащил из-под задницы сбившееся покрывало и обнял Марка. Они не ночевали вместе, чтобы не провоцировать сплетни, но полежать рядом полчаса могли себе позволить. — Говорят, ты сегодня взбаламутил тюремный блок ради этой девочки с членом.— Он не девочка, — царапнуло неприятно, прямо по нечистой совести.— Извини, — Марк приподнялся на локте и посмотрел серьезно. — Этот жрец что-то значит для тебя?— Не в нем дело, — как раньше Ольсену, терпеливо и размеренно, проговорил Лоренс. — На его месте действительно могла быть женщина. И она бы не дождалась моей защиты, я бы не успел ничего. Нельзя так опускаться.— Думаешь, насилие самое страшное для смертника? Вряд ли кто устраивал социологические опросы, но сколько приговоренных предпочли бы жизнь, пусть такой ценой?— Вряд ли кто их устраивал, — согласился Лоренс.Подумал немного и набросился на Марка, фиксируя его боевым захватом. Тот проглотил изумленный возглас, рванулся, в глазах метнулся ужас. Вспомнил, что командира сильно ударили по голове? Лоренс затянул до момента, когда пропала надежда, что все это игра, и отпустил. Марк ткнулся лицом в подушку, кашляя и дрожа. Потом молча прижался к Лоренсу.— Умеешь объяснять, — усмехнулся он, отдышавшись. — А ты бы смог довести это до конца?Лоренс задумался.— Не знаю. Не думаю, но сейчас я был спокоен и контролировал себя. Вообще — не знаю. Надеюсь, что нет. Простишь меня?— Не сержусь. Только... А ты можешь так же не силой? — он закинул ногу на бедро Лоренса, потерся и призывно облизнул пальцы.Перед равноденствием Лоренс не спал несколько суток, проверяя все, что уже сделали, доделывая то, что придумали в последний момент. Слухи о предстоящей казни благополучно разошлись по Шийонгу, народ волновался, роптал по углам и подбирался ближе к стадиону. Разведка доносила, что в подполье тоже неспокойно. Агентов Ханау среди сопротивления не было, фенотип не тот, но всегда можно подкупить или запугать местных. На сегодняшнюю операцию Лоренс искренне рассчитывал: на Авейре еще не сформировалось полноценное повстанческое движение, и позволить ему это сделать было нельзя. То есть можно, однако это лишние траты сил и ресурсов. Вряд ли удастся захватить вдохновителей сопротивления, но любой массовый арест собьет аверийцев с толку и поубавит боевого духа. В их случае это несложно. Только поймав себя на собственноручном закручивании гаек в креплении очередной камеры, Лоренс понял, что боится идти на трибуну. Он не хочет видеть того, что там должно произойти. Если бы можно было отыграть назад, он никогда не подал бы Ольсену... Хотя, а вот это ложь. Он отдал инструмент инженеру и пошел к ближайшему выходу. Лучший обзор из огороженной ложи, где пристроились несколько офицеров и доктор Генри. Лоренс кивнул ему и встал возле боковой стены, чтобы видеть эшафот и поле вокруг. Повешенье было местным развлечением, архаичным на продвинутый вкус аристократа с Ханау, зато зрелищным. Выкрашенная в черный виселица, по углам — четверо в черно-стальной форме с автоматами наизготовку. Над ними гордо реют знамена Ханау — грозовое звездное небо, яркий росчерк молнии отражает сияние Нирисет. Лоренс тронул гарнитуру в ухе, настраиваясь на армейскую частоту. Посты по очереди докладывали о готовности. Пока все спокойно. Лоренс еще раз окинул взглядом стадион и сосредоточился на помосте. Вирийя вышел сам, спокойно, лицо отрешенное, молится скорее всего. В Ольсене погиб неплохой актер: он где-то раздобыл настоящее жреческое одеяние и подходящую к обстановке музыку. Не ритуальную, спасибо всем богам Авейры. Волосы жреца заплели в косу, перевитую золотистой ленточкой. Челка прикрывала лоб и висок, Лоренс помнил, что там плоть была рассечена до кости. Уже зажило, но остался ярко-розовый шрам. Могли бы и грим найти. Для антуража.Нестерпимо заныла голова. Боль отвлекла от бессильной ярости. Зачем это представление? Зачем топтаться по гордости мальчика? Лоренс не обманывал себя, до святынь Авейры ему нет дела, но поздно себя убеждать, что ему безразличен Вирийя.Послышался шорох в динамиках, и торжественный, звучный голос генерал-губернатора оповестил собравшихся о начале казни. Было зачитано обвинение, высказаны сожаления, что аверийцы не видят своей пользы от повиновения, и вынесен приговор... пятьдесят ударов плетью и отрезание косы.— Спокойно, мальчик мой! — Лоренса остановила только железная хватка пониже локтя. Доктор Генри смотрел с пониманием и не отпускал. — Спокойно. Нервы вам еще пригодятся.— Только не говорите, что в гробу, — машинально огрызнулся Лоренс, возвращаясь на место. Голова раскалывалась, он не помнил, пил ли таблетку, а держать себя в руках становилось все труднее. Ольсен решил сделать именно то, чего боялся Лоренс. И скрывал свой замысел, понимая, что сопротивление военного командира не проигнорируешь без последствий. По толпе пронесся ропот, и Лоренс очнулся. Все потом, поплачет, пострадает, побьется головой о стену или набьет морду лорду Ольсену, не сейчас. Он холодно смотрел, как толкают на колени жреца, как палач заносит старинный меч, привезенный кем-то с Ханау. А вот это уже пошлость. Лоренс поморщился, и ему показалось, что Вирийя тоже кривит губы. У жреца были очень густые волосы, коса толще руки Лоренса, но на Ханау всегда хорошо делали оружие. Приглушенный ропот толпы стал громче, местами послышались выкрики, и Лоренс снова тронул гарнитуру, объявляя следующий уровень готовности. Ему бы тоже пора спускаться, но...Икенну вздернули за скованные руки, привязали к столбу, палач разорвал на спине золотистую накидку. Снова игра на публику. Лоренс вцепился в портупею так, что на толстой коже остались вмятины. Работало. И крики снизу это подтверждали. Лоренс смотрел, как взлетает плеть, как с оттяжкой бьет по безвольно повисшему телу и проговаривал про себя таблицу логарифмов. Сбивался на каждом ударе, упрямо начинал заново.— Я не доживу до гроба, — пожаловался он доктору, поймав его взгляд. — Мы сами себе роем могилу. — Да, мальчик мой, — грустно согласился доктор. — Но мы все равно сильнее, мы можем себе это позволить. Просто и их, и нас погибнет больше.На двадцать пятом ударе Ольсен прервал экзекуцию и поднялся на помост. Лоренс быстро осмотрел трибуны, попросил доктора Генри быть осторожнее и пробрался на лестницу. Здесь проводили спортивные соревнования, поэтому громкоговорителей хватало, он и так все услышит. И чуть не потерял равновесие на предпоследнем пролете, когда генерал-губернатор помиловал преступника, заменив оставшиеся удары пожизненным рабством. Он дарил Икенну своему офицеру. Не называя имени. Обещая вручить подарок приватно. Полсекунды Лоренс боролся с собой, затем одернул гимнастерку и побежал дальше. Толпа неистовствовала, начиналась работа. Вернулся в бывший приют бога на земле он только поздно вечером. В одном расчет Ольсена оказался верным: арестованных набралось едва не больше, чем повстанцев вообще. Пришлось контролировать сортировку и с пеной у рта доказывать, что не могла парализованная бабушка метнуть гранату. А что она вообще делала в толпе — вопрос к дебилам-внукам. И дальше по списку. В итоге, кажется, удалось отобрать тех, кто мог быть реально в чем-то замешан. Часть взяли с поличным, с самодельной взрывчаткой в бутылках, но разбери тут, сопротивление или возмущенные унижением Вирийи. Не думать о нем, кстати, эта суета помогла очень качественно.Вызов Ольсена застал его на центральной лестнице, ведущей вверх, к комнатам высших офицеров. Лоренс выматерился и ответил.— Где тебя носит? — голос генерал-губернатора был не столько недовольным, сколько удивленным.Лоренс проглотил историю о рыбалке и девочках и спросил, а где он должен быть по мнению лорда Ольсена?— В лазарете! Забирать свой приз.— К-какой приз? — второй раз за день пытаться навернуться со ступенек — это точно пахнет лазаретом. — О чем вы?!— А кому еще я мог отдать твоего жреца, Эрмете? Кому еще он нужен живым?— Что?!— Лоренс, тебя снова контузило? — вот теперь Ольсен злился. Он собирался сделать сюрприз, что ли? И считал, что Лоренс обрадуется?— Лорд Ольсен, подождите, — Лоренс покрутил головой, решил, что идти в покои генерал-губернатора слишком долго и сел на ступеньку. — Вы хотите сказать, что, изменив мой план для большей... эффектности и эффективности, вы решили сделать меня рабовладельцем и отдать мне парня, который меня справедливо ненавидит?— Ну, это ваши с ним проблемы, кто кого ненавидит. Да так, наверное, и интереснее будет, приручать, то, сё. И не забывай, что официально он не становится рабом. Он всего лишь теперь вне закона и определенным образом больше не человек. Вещь, игрушка. С которой ты можешь развлекаться, не опасаясь за свою репутацию и положение.— То есть я должен быть благодарен? — наконец-то сообразил Лоренс.— Было бы весьма любезно с твоей стороны. Впрочем, я не настаиваю. Захочешь избавиться — всегда пожалуйста. Он мне не нужен. И своим уже нет. Это Лоренс знал. Отрезать косу жрецу равносильно публичному насилию над ним. Да и в реальном насилии вряд ли кто сомневается. Пожалуй, его изначальный замысел действительно был куда гуманнее. — Лишение статуса не делает его животным.— И это теперь тоже твои проблемы, Эрмете. Все, ты меня утомил. Но невоспитанность прощаю.Пока Лоренс искал приличные выражения, Ольсен разорвал связь. Наверное, мешала головная боль, только Лоренс все еще не слишком хорошо понимал, что произошло. Однако для начала точно стоит сходить к доктору Генри.Тот стоял над койкой в отделенном перегородкой закутке и критически рассматривал лежащее перед ним тело. Услышал шаги Лоренса, оглянулся и кивнул с полуулыбкой.— Как он? Спину Икенны залили прозрачным гелем, под которым мешалась свежая кровь и все еще яркий узор татуировки.— Да вот думаю, что не удастся симметрию сохранить. Жаль, жаль. Работа мастера.— Доктор Генри, я только что узнал о том, как меня облагодетельствовал наш любезнейший генерал-губернатор. Мне хватило, правда. — Я вколол ему сильное успокоительное и обработал раны. Но они заживут, я переживаю за рассудок. Кажется, для него сегодняшний фарс оказался непосильным. Впрочем, он еще моложе вас. Возможно и оклемается. Но обещать не возьмусь. Сразу его заберете?— А?— Мальчик мой, очнитесь уже. Понимаю, не каждый день обзаводитесь такой симпатичной домашней зверушкой, но она у вас уже есть и с ней надо что-то решать. Я бы оставил его тут, только мне кажется, у вас ему будет безопаснее.Лоренс наклонился над Икенной, отвел в сторону неровно срезанные пряди, не достающие до плеч. В наркотическом сне лицо было безмятежным и почти счастливым. Лоренс вдруг осознал, что сбылась его подсознательная мечта: Вирийя жив. И с этим на самом деле нужно что-то решать. Дальнейшая судьба жреца зависит от него, полностью, до последней минуты.— Дайте мне с собой что-нибудь. Я не разбираюсь. И таблеток моих тоже, если можно.— Конечно. А завтра я зайду и сменю повязки. Не беспокойтесь, вместе мы поставим его на ноги.— Я никогда не хотел... Я не поэтому его защищал.— Но вы к нему неравнодушны, лорд Ольсен прав.— Он красив.— Это преходяще. — Ну, вы сами сказали, что у меня уже нет выбора, — Лоренс усмехнулся.А когда врач ушел собирать лекарства, взял исцарапанную руку и уткнулся в нее лбом. Икенна похоже не лгал, он не контролировал свои способности, потому что полегчало почти сразу. Жалко, что, очнувшись, он вряд ли будет таким покладистым.К себе Лоренс отнес Икенну, перекинув через плечо и придерживая за пояс. Любопытных по дороге не встретилось. Элитное крыло, тут мало кто живет. Апартаменты Лоренса состояли из трех комнат и роскошного санузла. Первые две занимала приемная и совмещенная с кабинетом спальня. Изначально предполагалось спальней сделать как раз третью, и там даже осталась кровать, но Лоренсу было удобнее, как получилось в итоге. Зато теперь эта кровать пригодится.Он уложил Икенну на чистые, пусть и давно постеленные простыни. На бок, чтобы не повредить спину. Доктор Генри сказал, что остальные травмы уже не опасны и хорошо заживают, поэтому о них Лоренс может не думать. Сейчас важны только сегодняшние раны. Плетку точно никто не мыл.Действие лекарства закончилось через сутки, Лоренс как раз вернулся с патрулирования, а доктор Генри уже ушел. Икенна лежал в прежней позе, только глаза были открыты. Руки и ноги стягивали силовые браслеты, не мешавшие двигаться, пока никого не было рядом. Приближение любого источника тепла биологического происхождения активировало их механизм, и они превращались в кандалы. Лоренса не слишком радовало, что теперь у Вирийи появятся еще и такие ассоциации с его присутствием, но мера была оправданной. По крайней мере, пока. Даже захлебываясь истерикой, покорным жрец не был. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Лоренс. Дружелюбие изображать не пытался, надеялся, что удается выдерживать нейтральный тон.— Спасибо, недостаточно хорошо для твоих целей, — золотисто-карие глаза были спокойными и прозрачными до медовой желтизны.— Ты слышал приговор.— Мать Сиана не миловала.— Икенна... я не просил отдавать тебя мне.— Но и на помойку не выбросил.— Это было бы милосерднее?— Можешь не сомневаться.Ну, вот что ему на это сказать? Все еще не поздно? Или что это невозможно? Или слишком низко? Лоренс терялся от собственной несомненной вины и любопытства патологоанатома во взгляде Вирийи. Доктор Генри оказался прав, психика жреца не выдержала испытания?— Тем не менее, я так не поступил и не собираюсь. Можешь продолжать цепляться к словам, но я намерен вылечить тебя, а дальше посмотрим.— Силой будешь лечить?— Если потребуется. Мешать не советую. Сдохнуть не позволю, а боль себе причинишь.— Я не волен даже в ней?— Просто не мешай врачу менять повязки. Раны могут загноиться, начнется лихорадка. И не надо мне сейчас отвечать! Поговорим, когда придешь в себя.— А вдруг я не захочу?— Я сказал, когда придешь в себя. Да, потянет в туалет — скажи сразу. Не та тема, где гордость и воздержание выглядят пафосно.Вирийя что-то прошипел вслед, но Лоренс уже закрыл за собой дверь. Он не хотел срываться, только невозможно вести диалог, когда единственная цель собеседника спровоцировать.Странно получилось. Лоренс искренне хотел помочь или хотя бы не мучить, а сам сломал мальчика. Тюрьма и пытки тоже сыграли свою роль, но Икенна упивается своей ненавистью к нему, слишком много эмоций для случайно выбранной цели. Подарок за верную службу. Лоренс искренне расхохотался. Может быть, боги все-таки есть и Вирийя — их наказание за грехи?Глава 6940 г.— Всем спасибо, все свободны, — последние слова заглушил зевок Шайна, прикорнувшего за грудой пластиковых камней, которые изображали развалины.Джесс тоже зевнул и оглянулся на партнера: Морита вытащил из кармана влажную салфетку и теперь стирал с лица копоть. Но парик он не снимал и уходить в гримерку не спешил, поэтому Джесс остался еще полюбоваться. У Вирийи на протяжении его биографии длина волос менялась раза три минимум, и только к времени перед Тиланой и первым годам на ней подходила обычная прическа Мориты. Да и то укладывать придется по-другому.— Жалеешь, что вы с ним не мои бывшие коллеги? — Шайн ощутимо пихнул его в бок и похабно осклабился.— Я не настолько не в себе, — хмыкнул Джесс. Шайн неправильно сформулировал вопрос. Спросил бы, хочет ли Джесс Мориту, пришлось бы лгать. Потому что хочет. Не трясло, как временами приходилось изображать за Эрмете, но Морита и не вел себя как Вирийя. Джесс вспомнил холеное тело с приклеенными бороздами шрамов, неигровое раздражение во взгляде и усмехнулся. В этот момент на него как раз посмотрел Морита, истолковал все совершенно правильно, фыркнул и все-таки ушел.Джесс стянул каштановую шевелюру Эрмете, почесал голову, слегка растрепал волосы и тоже пошел переодеваться. Как солдаты Ханау выживали на Авейре? Во время съемок не получалось использовать личные поля, они искажали изображение на мониторах камер.В гримерке он вытащил из морозильника бутылку тоника и выпил целиком прямо из горла. Только потом умылся, посмотрел на часы и удивился. Сегодня Кир Казу отпустил их неожиданно рано. Сам свариться не мог, пожалеть — тем более. Появились новые мысли насчет сценария? Опять?! Ответ из особого отряда уже пришел, с личной подписью главы департамента пропаганды, сценарий одобрили. Минимум этот глава одобрил, как высказался Эрландер. Опять личные приоритеты и произвол властей, проявляющийся в контроле даже за свободным творчеством. Джессу было все равно, чем руководствовался неизвестный ему офицер, главное результат.Ему нравились эти съемки. Эксперименты Кира Казу всегда интересны в плане образов и сумасшедшей философии, но Джесс нередко чувствовал себя естествоиспытателем, а не актером. Если бы Кир Казу остался единственным режиссером Третьей, Джесс, наверное, уже не снимался бы, а так удавалось найти альтернативы. Теперь же ему именно нравилось. Стоило признать, не последнюю роль тут играло мастерство Мориты. Их "реаловое" противостояние он очень удачно интерпретировал на площадке. Джесс верил в его Вирийю и сам реагировал именно на поведение героя. Плохо только то, что любые эмоции Джесса по отношению к себе Морита считал ролевыми. Сам вживался в шкуру героя и в том же обвинял Джесса. Упрекнуть сложно, сколько раз партнерши на Джесса вешались именно на эротическом флере отношений их персонажей, однако Джесс еще способен отличить, кто ему нравится. Да, у него вставало от одного вида Мориты в наряде жреца, но сколько раз Морита этот наряд надевал? Впрочем, наверное, если спросить самого Мориту, он скажет, что Эрмете тоже не помешал непрезентабельный вид Икенны после плена. Если не знать, как долго сам Джесс полагал, что больше не способен на осознанную тягу к мужчине... Но этого Морита не узнает, даже если у них что-нибудь получится.Сначала Джесс думал, что аристократ с Прайма лишь презрительно фыркнет, услышав, как некоторые пробивают себе путь к славе, а потом сообразил, что утонченное воспитание Мориты тут не причем. Он просто никому не станет рассказывать. Это его жизнь, его ошибки, чужая осведомленность ему не поможет, а перекладывать свои проблемы на тех, кто не в силах ничего изменить, недостойно. Не потому, что груз его ошибок ляжет на невиновного, а он что, не справится сам? Его умилял и веселил собственный гонор, только бороться с ним он не собирался. Устраивало.— Пойдешь в бар? — без стука влетел Шайн, уже в нормальной одежде — шортах, едва сходящихся на отрастающем животе. Джесс как-то спросил, не пытается ли Шайн сравняться с Феридэ, чтобы той обидно не было? Но Шайн зафыркал и прошипел, что все с ним в порядке.— Пойду. Что-то затевается?— Не-е, сегодня без вечеринок, все слишком дохлые. Выпить. Может, окунуться потом разок. Море ровное, как гель в сортире.— Ты еще не зарекся плавать по-пьяни? — Джесс как раз тоже натягивал шорты, но остановился и обернулся. Стало интересно, что скажет Шайн.— А ты не подбивай Кира делать мне искусственное дыхание! — мигом ощетинился тот.— Не я это был! — в сотый раз повторил Джесс, устало вздыхая. — Зачем? Ладно бы Анетту или Элиссу.— Чтобы Феридэ мне яйца оторвала?!— Это хоть в теории могло быть забавно!Шайн смотрел долго, но такую логику, кажется, принял и затих. Слава Космосу!В баре заняли почти все места, персонал отдыхал после установки новых декораций и насыщенных съемок. Кир Казу, когда чуял, что группа вошла во вкус, гнал сцену за сценой. Актеры выдерживали на адреналине, а вот стафф работал в три смены.Шайн с разлету шлепнулся за столик в углу и лишь потом обратил внимание, что за соседним сидит Морита. По его ухмылке Джесс понял, что пересел на другой табурет он специально, давая Джессу возможность усесться ближе к Морите. Толку от этого?— Я книжку дочитал! — похвастался Шайн, когда им принесли по большой кружке пива.— И?— Не, ну что, герои, — он даже как-то притих и втянул голову в плечи. — Я это... не подозревал даже, что подобные люди были. Думал Тилана как-то сама по себе такой стала. И по вот тому, что мы уже сняли, в жизни бы не догадался, что из Вирийи получится. Какое же ссыкло, только плюсов, что красивое, так это ебать, а не в правительство.Джесс покосился на Мориту с любопытством, тот закатил глаза и вернулся к своему коктейлю.— Теперь ты Эрмете понимаешь? — у них был спор насчет выбора древнего офицера. Джесс тыкал Шайна носом в сценарий, тот упирался и орал, что там все недоработано.— А вот это нет уж! Вирийя такой беззащитный, в его власти совсем, как он мог так, а?!Джесс негромко засмеялся. Ну... что он мог ответить? Эрмете не Шайн, наверное. Хотя, скорее всего, Шайн и на себя слишком много берет. Ведется на уязвимую виктимность и не замечает остальных факторов.— И не понимаю, чего они потом страдали все. Нормальные у них условия были. Их бы к нам, вот я бы посмотрел!— Не в условиях дело, — не выдержал Морита. — А в их причинах.— Нах, это сложно! — Шайн упрямо мотнул головой.— И что? — нахмурился Морита.Джесс видел, что тот все больше привыкает к Шайну и реагирует в основном правильно, иногда только заедало, и Морита начинал относиться к Шайну всерьез.— И ничего! На Рудничной крысы были больше их танков и ничего, хорошо только, жрать больше.— Ты с Рудничной? — Морита отставил стакан и посмотрел так же хмуро, но с другим выражением.— И чё? Недостоин с тобой срать на одной планете?— Шайн!— Не, ну а чё? Он от тебя морду воротит, я ж тогда ваще не человек ему!— Шайн, заткнись, — уже тише попросил Джесс.Просто так попросил, Морита успел уйти.— А что я сейчас сказал? Я же не выдал, в каком смысле морду воротит.— Это важно, о да, — Джесс покачал головой и стал пить пиво, просто глоток за глотком.— Важно, что людей не видит! — уперся Шайн, брызгая пеной.— Не знаю. Мне все чаще кажется, что он всего лишь стесняется.— Чего?! — Шайн откинулся назад на стуле и захохотал. — Не, это у тебя хер в мозги пророс.— Вот ты где!Джесс ничего ответить не успел, Шайну на затылок опустилась маленькая, но хлесткая ладошка.— Я там страдаю, меня тошнит, а он тут нажирается! Джесс, так ты его воспитываешь?!— Я его что?! — Джесс уставился вслед Феридэ, за ухо уволакивающей любовника к выходу.Упаси боги Авейры от роли учителя Родригеса. А существуют они или нет — на этот вопрос в итоге забил даже Вирийя. Точнее, Шайн бегает за советами, а порой приходится сознательно давать ему по шее, однако брать на себя воспитательную миссию он бы отказался даже в той ситуации, в которой Вирийя получил власть на Тилане.Тут Джесс вспомнил эти обстоятельства и усмехнулся. Нет, он все-таки перебарщивает с собственным цинизмом. Несравнимо. Он допил до дна и пошел на пляж. Там Кир Казу и Эрландер, оба в синих плавках с символикой их студии, сидели под зонтиком и обсуждали конфликт на Варне. Эрландер заявлял, что Вирийя добился независимости для Тиланы, а его потомки закабалили кучу свободных миров. Режиссер делал вид, что не понимает, какую тут писатель видит связь, Эрландер гордо отказывался отвечать. Джесс послушал немного и пошел проверять температуру воды. На холодную он и не рассчитывал, а вот почти обморочно горячей она у берега быть могла.Несостоявшуюся казнь Вирийи снимали в один из немногих почти прохладных дней, когда наконец достроили стадион. Часть комплектов для сборки оказалась бракованной, заказывать новые не было времени, решили подгонять на месте.Съемки шли сценами, поэтому Джесс видел то, что не довелось увидеть Эрмете. Как упал на залитые его же кровью и потом доски Вирийя, как потемнели опустошенные глаза при вынесении приговора, с каким растерянным недоумением жрец протягивал руку к собственной отрезанной косе. Морита был великолепен, Джесс чуть сам не забыл, где он находится, и кусал губы, вслед за камерой изучая эшафот. Вирийя не проронил ни слезинки, и тогда и долго потом, а вот Мориту пришлось отпаивать. Тот потерянно сидел под "реквизитом номер 17-45" — виселицей — и рассматривал затянутое сиреневыми облаками небо. На него косились сочувственно, улыбались, когда удавалось поймать взгляд, но не подходили, чтобы не мешать. Джесс подумал немного, присел рядом и протянул бутылку легкого растительного релаксанта.— Это вкусно, — заверил он.— Спасибо, — кивнул Морита.— Ты заслужил свою известность.— И за это спасибо, но не стоит.— Я серьезно. Это... было впечатляюще.Морита потянул с плеча обрывок золотистой мантии и усмехнулся. А Джесс сглотнул. Вирийе статус не позволял загорать, а потом было не до этого, и Морита мазался кремами от загара, но Джессу безумно нравился его собственный цвет кожи, какао, сильно разбавленного молоком, даже на вид теплый. Хотелось потрогать, только он не Эрмете, прав на Мориту у него нет. — Шайн ошибся, — помолчав, сказал Морита.Джесс не сразу сообразил, о чем речь.— А... я так и думал.Морита не стал говорить ожидаемое "С чего бы?"— Но и я зря срывался на него.— Почему? — удивился Джесс. — Ему нравится.— Нравится скандалить?— Нет, провоцировать и получать отпор. — Вот же... Только меня это не извиняет. Ему и так немало пришлось пережить.— Ты о его происхождении? Не думаю, что оно реально его угнетает. Скорее, хороший повод шантажировать окружающих, когда есть настроение. А крысы на Аргисе крупнее, — добавил он, подумав, чтобы немного развеселить Мориту. — Намного? — внезапно заинтересовался Морита.Джесс даже растерялся. Рехнулся следом за Вирийей?— В два раза, — нарисовался вездесущий Шайн. — Я в школе запомнил. Страдал, что столько мяса и там, где оно ненужно. Еще не знал о мясных животных и синтезе.— Фута два без хвоста, — подтвердил Джесс. — Переваривает красные алмазы. Хочешь завести? — Хуже, — вздохнул Морита. Он явно оживился, страдания жреца отошли на второй план. — У меня дети завели. Трех. Точнее дочь назло брату. Они дрессированные и домашние, но... я недооценивал масштабов беды. Джесс посмотрел на Шайна. Тот тоже сидел с открытым ртом. О семейном положении Мориты Джесс читал. Не думал, что тот все еще настолько близок с детьми, однако это в пределах нормы, а вот продолжение...— У тебя есть дети?! — нет, оказывается, Шайна как раз озаботило именно это. — А почему ты их с собой не привез?— Как ты себе это представляешь?! — уставился на него Морита.— Ну как? Корабль-то большой. А они бы рядом были. Здорово же.— Не уверен. Да и не думаю, что их мать оценила бы.— А ты права слова не имеешь, что ли? — взвился Шайн, получив по любимой мозоли.— Если учесть, что я с ними не живу...— Как не живешь? — Шайн налетел, как на добычу. Джесс откинулся назад и постарался смотреть на сценку, как на беседу Тассны с братом. Очень оживленную беседу. Все-таки примерно такие у них и были.— Ты бросил детей! — патетически орал Шайн, когда ошалевший Морита признался ему в разводе. — И как ты после этого вообще не повесился?!Все трое невольно посмотрели на мотавшуюся над головами петлю.— Шайн, я сам тебя повешу, если будешь орать! — кто-то с перепугу позвал Кира Казу, решив, наверное, что Шайн сейчас сожрет сверхновую. — Марш убирать то, что раскидал, а то я тебя на диету посажу.Шайн умчался в ужасе, любопытные постепенно разошлись. Джесс прислонился к гладко отполированному столбу и засмеялся.— Трех?— Да. Потому что брат где-то раздобыл ящерицу. Вероника... моя бывшая жена думала, что выбросят через день, но нет, ухаживают, воспитывают. Дочь гулять водит крысаков, не ленится. У нас это не так просто, мало где можно гулять с животными.— Я знаю, — кивнул Джесс. — Что с ним? — помявшись, спросил Морита.— Он считает, что Феридэ расстанется с ним после родов и не даст видеть ребенка.— Феридэ?! — Я тоже не верю, — согласился Джесс. — Убежден, она просто воспитывает в нем чувство ответственности и хочет сделать семейную жизнь желанной целью, а не обязанностью. Вот и пугает.— Если так, он ее потом простит?— Он обрадуется, что этот кошмар был неправдой, — Джесс улыбнулся, получилось ласково.Морита переполз ко второму столбу и потрогал его ладонью.— Я понимаю, что это естественный ход развития любой цивилизации, но мы сидим тут, обсуждаем крыс и Шайна.— Тогда как они в нашем возрасте... да?— Да. Это не значит, что я срочно хочу за что-нибудь погибнуть, хотя это до сих пор не проблема... Можно показать тебе песню? Все-таки нас с тобой она касается в первую очередь. Нужно, чтобы нравилось обоим, — Морита смотрел неуверенно и кусал нижнюю губу. И все это на фоне золотистой драной хламиды. А впереди тот самый момент, от которого они отболтались на корабле. Джесс посмотрел на четко очерченный рот и улыбнулся, предвкушая.— Конечно.Вряд ли Морита прицепил современный комм под одеяние Вирийи, планшет тем более сунуть некуда.— Минуту, я переоденусь только.Морита поднялся и пошел к ангару с гримерными. Когда он ушел, появились рабочие демонтировать эшафот. Обычно такой предупредительности за ними не водилось. Морита, оказывается, не только Джесса покорил своим Вирийей.В комнате Морита достал планшет и развернул над ним трехмерную страницу с текстом.— Это уже о Тилане, но...— О том, что раньше, не спеть ничего возвышенного, — согласился Джесс, вчитываясь в строчки: — Как жили мы, борясь, и смерти не боясь, так и отныне жить тебе и мне , — медленно продекламировал он, обкатывая на языке припев. — Да, это о них! — он одобрительно кивнул. — Чуть наивно, может быть, но для одного из основных посылов неплохо. Кир Казу должен одобрить.— Спасибо, — Морита прятал глаза. И чего смущался? За себя или свое творение? — Я боялся.— Я тебя понимаю. А петь тоже сам будешь?— Хотелось бы! — хмыкнул Морита. — До сих пор никто не жаловался на мои вокальные данные.— Не слышал никогда, — признался Джесс, чувствуя себя... Шайном.Он знал, где снимался Морита, для общего представления об истории союзного кинематографа этого достаточно даже при его профессии, и все равно стало неловко. Вроде бы лично заинтересован в благосклонном отношении Мориты, а так прокололся.— Тебе что сказать? Что ты много потерял? — неожиданно рассмеялся Морита.— Спой? — предложил Джесс, оглядываясь в поисках кресла.Эта просьба вообще-то стала альтернативой поцелую. Которого хотелось намного сильнее, только пока слишком легко испортить едва-едва исправляющиеся отношения. Морита не юная девушка с глубоко провинциальной планеты, и не Вирийя, как бы ни растворялся в роли, но Джесс и сам предпочел бы сначала нормальное общение. По разным причинам, в том числе и потому, что его впервые за долгое время влекло к мужчине. Тянуло подробнее рассмотреть, что из этого может выйти, не только в постели.Глава 7445 г.Ничто не мешало ему передвигаться по комнате, но Икенна почти не вставал. Только в уборную. Рэнс солгал — дверь туда была открыта. Закрывал он саму комнату. И вторую дверь, за огромной ванной. В свою спальню. Боялся Икенны. Должен был, если не дурак. А он не дурак, он хуже. Раньше Икенна сказал бы — пишачи, но с богами он разобрался. И сейчас не время думать об этом. Сейчас время для других действий. Икенна еще не решил, каких именно. Он наблюдал и ждал подсказки. Она обязательно появится. Рэнс даст ее. Неуязвимых нет. Напротив кровати было окно. За ним — бывший храмовый двор, плодовые деревья, прямые дорожки, цветы с обеих сторон. Все так и осталось, ничего не разрушили. Икенна счел, что это нарочно. Для чего-то, чего ему пока не понять. Разрушить людские жилища и не тронуть деревья — это было странно. Зачем солдатам с Ханау деревья и цветы? Он не искал ответа. Тоже потом. Волосы лезли в глаза. Непривычными короткими прядками. Рэнс дал Икенне ремешок, стянуть. Ремешок так и лежал на столе. Икенна смотрел на него и ждал, когда тот оживет, станет змеей. Не станет — возьмет.Каждый день приходил лекарь. Немолодой, тощий, с плебейскими усами. Он осматривал спину Икенны и жалел его. Не говорил ничего, Икенна видел. Это было как с храмовым двором — непонятно. Лекарь тоже заставлял раздеваться, но смотрел с иным интересом. И давал таблетки, от которых ничего не болело. Как настои, которые Икенна пил раньше. Иногда. Редко было надо.Рэнс заглядывал не всегда. Ненадолго. И внезапно. Специально ждал, застать Икенну врасплох. Одежду Икенне тоже принес он. Не свою. Его была бы велика. Не аверийскую, но не серую. Коричневые штаны, синий тянущийся верх под горло. Икенна надел. Пусть все с Ханау, зато не Рэнса. Это было важно. Еще Рэнс принес две книги. Местные, о богах и история. Икенна не стал открывать. Рэнс говорил, все что нашел. Икенна не верил. Случайно не принесешь о богах. Не Рэнс и не ему.До Икенны Рэнс не дотронулся. Рассказал, что ему интересны мужчины, поэтому Икенну отдали ему, но не дотронулся. Извинился, что так вышло. За это извинился, не за то, что уничтожили Авейру. Икенна тогда долго смотрел на него, надеясь рассмотреть издевку, но Рэнс был серьезен. И до Икенны дошло, что он так думает, его расстроило положение Икенны, а не положение Авейры. С Авейрой все правильно для него. Тогда Икенна не выдержал, спросил:— У тебя нет семьи?— Есть, — Рэнс точно удивился, что Икенна отвечает, но выглядел, словно рад поговорить. Словами легче обмануть, слова лучшее оружие, это правда, и теперь они будут оружием Икенны.— Ты хочешь для своей семьи судьбы наших?— Нет, — Рэнс отрицательно мотнул головой и сел на стул возле стола в углу. На этот стол он всегда ставил Икенне еду. Близко не подходил. — Но для себя ты прав?— По-моему, этот разговор тоже из тех, которые мы будем вести позже.— Трус! — бросил ему Икенна, зная, что это действует на воинов. Рэнс пожал плечами и все.— Расстрою тебя, это не так. А на слабо не ведусь лет с двенадцати.— Что произошло в двенадцать?— Ничего. Повзрослел, наверное.Он тогда ушел, а Икенна кусал губы. Где слабые места? Как их отыскать? Семья и честь, Икенна не знал другого, чем можно задеть мужчину. Тассна, брат, дрался из-за женщины, только женщин здесь нет. Рэнсу нужны мужчины, Икенна запомнил, а что это значит? Тассна не делал с женщинами того, что описал охранник в тюрьме, но делали солдаты Ханау на улицах. Это сторона жизни Ханау, Икенна не может ее осознать? Значит, не сможет использовать. И знает слишком мало и о том, почему дерутся из-за женщин. Тассна так и говорил, что высшим жрецам не понять. Икенна был горд этим в то время, не понимать дикие игры — признак ума. Теперь он не уверен, что так лучше. Икенна разбирался во многом. В том, что перестало быть нужно. Придется говорить с Рэнсом. Неприятно, однако иначе не узнать, куда можно ударить. — Ты считаешь, что я больше недостоин общения? — спросил Икенна, когда Рэнс проводил лекаря и вернулся убрать со стола склянки с мазью.— Не передергивай. В моем присутствии тебе хуже.— Да. Но мне больше не с кем разговаривать. Считаешь, это полезно мне?Рэнс оставил склянки и подошел ближе. Оковы тут же стянули руки и ноги Икенны, и Рэнс отступил на шаг.— Я бы нашел тебе собеседников, будь уверен, что ты будешь адекватен с ними.— А сам брезгуешь? Ты же засматривался на меня в тюрьме. Уже не хорош? Да, шрамы не красят, но я их получил не по своей вине.— И что ты несешь? Ты сам себя слышишь? Икенна, причем сейчас вообще мое отношение к тебе, каким бы оно не было?— Ты не хочешь разговаривать, ты не хочешь меня... трахать, — Икенна едва вспомнил слово. Охранник говорил еще какое-то, его Икенна не запомнил. — Для собеседников я неадекватен. Можешь еще выключить свет и поставить решетки, чтобы я и стал тем животным, каким для тебя являюсь.— А вот это истерика.Икенна опомнился. Он перегнул. — Я пробую достучаться до тебя и объяснить, что я все равно человек. И мне нужна не только пища. Если я обречен на тебя — пусть, но уделяй мне хоть час времени в сутки, когда можешь. Я буду стараться вести себя покорно.Рэнс колебался. Не стремился быть рядом больше необходимого или чувствовал подвох, зато колебался. Икенна не придумал, что еще сказать. Он просто смотрел и надеялся, что умоляюще.— Я бы с радостью беседовал с тобой и больше... Хорошо. Мы попробуем. Я приду вечером. И постараюсь найти тебе еще книг, раз не нравятся эти. Прости, все что было.— В любом храме есть библиотека.— Возможно ее успели вывезти или спрятали лучше, чем мы были готовы искать. Но я приду.Икенна успокоился. Слово Рэнс держит. Если дает. Казнить Икенну разве не казнили, да тут не от Рэнса зависело. Если бы от него — Икенна был бы мертв. Но и на это не стоит отвлекаться.Днем опять зашел лекарь. Сказал, забыл кое-что проверить, у Икенны же много травм. Икенна сделал вид, что поверил, но ясно было, Рэнс прислал. Проверять, в своем ли Икенна уме. Только лекари не могут разбираться сразу во всем, значит, другого нет или другому Рэнс не доверяет. А этот жалеет. Икенна задумался, как показать, что он нормален, и для начала просто улыбнулся. — У меня на лбу разрез был до кости. Не перевязали, я трогал, было страшно. Он заживет?— Так почти. Я думаю, даже шрам рассосется, — лекарь убрал челку с лба и присмотрелся. — Ровно заросло. Часто трогал?— Нет, один раз, когда и понял, что до кости. Правда страшно.— Ничего твою красоту не испортит, не волнуйся.— От нее как раз одни неприятности, — Икенна решил, что тут будет уместно.— Есть такое, — лекарь сочувственно почмокал губами. — Но у тебя вся жизнь впереди, мальчик. Столько всего может измениться. А Лоренс тебя не обидит, можешь расслабиться и выздоравливать.Жизнь? Он мертв для всех, пусть не станет пока обдумывать и это. А что еще кто-то сказал о Рэнсе такое — полезно. Если искупает вину и не тронет, то уже слабина. Икенна ее запомнил.— Я стараюсь. Моюсь только мылом, которое вы мне дали. Не знаю его состав, но на кожу действует как травяной антисептик.— Ты разбираешься в травах?— Не только в них. А вам интересно?— Мне многое интересно, мальчик. Если ты захочешь, я бы с радостью с тобой об этом поговорил.Рэнс хочет переложить ответственность на других? Как хитро. Ничего у него не выйдет. Нет, Икенна обсудит с лекарем все, что тот сочтет нужным, чтобы не было ненужных диагнозов, но Рэнсу не уйти от него.— В любое время, — Икенна порылся в памяти, вспоминая все прочитанное и просмотренное, и нашел шутку: — Когда я буду свободен.Лекарю шутка не показалась смешной, он горько искривил губы и сказал, что обязательно будет приходить. Икенна расстроился. Лекаря он не собирался обманывать и огорчать, тот не был плохим.И Рэнс тоже пришел, как обещал. Очень усталый, со свежей ссадиной на лбу, но не в форме, а в чем-то типа той одежды, которая была на Икенне.— Откуда? — Икенна указал на лоб.— Мост обрушился. — Не надо было взрывать.— Его никто и не пытался... Ладно, мы опять поругаемся. Может быть, я лучше что-нибудь тебе расскажу?Икенна подобрался и сел на кровати. Волосы он сегодня все-таки стянул ремешком, хорошо бы Рэнс это принял за акт доброй воли. Так было и удобнее, этого Рэнсу не нужно слышать.— Расскажи о своей семье?Рэнс посмотрел настороженно, будто собирался отказаться, а потом заговорил:— У меня живы мать, две сестры, дядя, сейчас возглавляющий семью. Отец умер два года назад. Убирал книги на верхнюю полку, скрутил ревматизм, и отец упал со стремянки. — Ревматизм? Это болезнь старости. Он был так стар?— Ему было пятьдесят пять лет. Не слишком стар, но и далеко не молод. И климат у нас не ваш.— Я слышал. Даже на экваторе летом холодно. Вы поэтому нас захватили.— Не поэтому. Если бы удалось наладить торговлю, война бы не началась. Или не при нашей с тобой жизни.— Аверийцы не подумали, — медленно кивнул Икенна. Ему не пришлось притворяться, он сам в камере не раз об этом размышлял. — Недооценили угрозу и то, как вам не хватает ресурсов. Плохо, что пострадали и те, кто не мог подумать и решить торговать.— Тут я с тобой согласен, — кивнул Рэнс.— А дальше? Какие твои сестры? Они... — Икенна снова порылся в памяти, выискивая определения, по которым оценивались женщины, — красивые?— Старшая — очень. Она похожа на мать. — А ты?— Я — на отца. Как и младшая. Но я мужчина.Икенна склонил голову к плечу. Да, может быть, похожие мужчина и женщина не всегда будут восприниматься одинаково, если не мужчина женственен, а у женщины резкие черты лица. Самому Икенне было неприятно смотреть на Рэнса, но внешность тут не причем. — И она никому не нужна? — Нет, замужем и счастлива. — И мой брат женился. Детей у него нет, это хорошо в нынешних условиях. Не надо защищать.— Твой брат жив?Икенна опомнился. Он так выдаст многое сам, ничего не узнав у Рэнса.— Не знаю. Я не видел его. Хочу верить, что жив. Это естественно, правда? Ты бы тоже хотел в это верить, если бы не было доказательств гибели, да?— Это — естественно, — Рэнс опять кивнул. Поверил или нет, уточнять не стал. Могло не интересовать. Икенну мало спрашивали о его знаниях, даже на финальном допросе, после которого у него еще срасталось ребро. Это ненормально для врагов, значит, выяснили все раньше.Потом Икенна вспомнил, как отчаянно Рэнс настаивал на его никчемности, как поругался с одним из своих. Боялся, что покалечат и Икенна станет не только непривлекательным, но еще и негодным для развлечений?— А твои отец и мать? До войны они были живы?— Мать умерла почти двадцать лет назад, отец... был жив. Я редко его видел. — Сурово. И зачем так?— Чтобы не отвлекаться от служения. Мы не нуждались в мирском, разве в знаниях.— И тебя это устраивало?!— Давай не будем о наших богах? — попросил Икенна, чувствуя, как на висках выступает пот. Держаться тяжело, но необходимо. Он не станет думать о своей вере.— Договорились, — Рэнс вытянул ноги и положил локоть на спинку стула, садясь вполоборота к Икенне. — Что тебе еще рассказать?Рэнс почти нескрываемо выполнял тяжкую обязанность, Икенна это видел. И радовался, хотя несильно. Это не месть, однако Рэнсу о плохо из-за чувства долга, которое он не мог отбросить. Тут Икенна сел совсем прямо. Чувство долга! А что если он нашел то самое уязвимое место? Нужно как-то срочно проверить.Рэнс продолжал исправно приходить каждый день. Редко надолго, у него было мало времени и очень много дел, но он старался. Как-то, когда Икенна вспоминал случай из детства, Рэнс задремал на стуле. Потом извинился, однако Икенна отправил его спать. Ему не нужен был сонный слушатель, ему требовались внимание и реакция. Еще раз Рэнс морщился, явно скрывая боль, и Икенна подозвал его к себе, чтобы облегчить ее. Он помнил случившееся в камере. Обидно, что нельзя на этом играть. Обещанием помощи Рэнса точно не купишь. Его вообще не купишь, его можно только сломать. Икенна рассчитывал, что можно. Лекарь тоже появлялся как по расписанию. И тут Икенна получал искреннее удовольствие: его знания кому-то нужны! Лишь их частица, медицина Авейры не была его сильной стороной, но внимание лекаря не было праздным. Они вместе даже смешали сироп от кашля. Вкус получился правильным, а для проверки состава и пропорций Икенне не хватало лаборатории. Пусть лекарь проверяет на солдатах. Они — пушечное мясо даже для своих.Из-за стены, из общей комнаты, периодически доносились голоса. К Рэнсу приходили люди. Некоторые задерживались надолго. Один голос — молодой и звонкий, Икенна слышал достаточно регулярно. Раз в три-четыре дня. Напрашивался вывод, что один из интересных Рэнсу мужчин. Но Икенна не спрашивал. Это была тема "на поругаться", их и так слишком много. Икенна их пока избегал, не проверив окончательно, правильно ли выбрал цель. Вдруг приходить к нему Рэнса вынуждало вовсе не чувство долга?Какой-то ночью, он сбился со счета, Икенна проснулся от тяжести внизу живота, ноющей, тянущей, почти болезненной. Он спал в еще одном принесенном Рэнсом одеянии, свободных штанах и рубахе из очень тонкой ткани. Под ними не было видно, пришлось раздеваться. И тут Икенне стало страшно: его половой орган торчал вперед твердой, побагровевшей, почти уродливой палкой. А сам Икенна чувствовал себя больным. Ничем иным нельзя было объяснить его ощущения.Он изучал человеческую анатомию, он знал, что для размножения нужно, чтобы кровь прилила к мужскому члену, но он не собирался размножаться! Что это?! Откуда? Ему почти двадцать пять лет, такого не было никогда. Что-то в еде с Ханау? Что-то задумали лекарь и Рэнс?!Впервые защита, построенная Икенной, почти слетела, оставив его наедине с миром. Но сейчас было страшно другое. Икенна тронул себя ладонью, и это отозвалось так, что он почти закричал. Тело ломало, с трудом удалось натянуть обратно штаны, и Икенна бросился через уборную, забарабанил в дверь.Рэнс выскочил тут же, в одних штанах, заспанный, с пистолетом.— Что случилось? — свободной рукой он схватил Икенну за плечо, и это тоже отдалось.Икенна чуть не упал, забыв, что нельзя подходить близко, обвис на Рэнсе, тяжело дыша и вздрагивая.— Не знаю, что случилось! Ты мне объясни. Это... — он замолчал, но стыда не было, была невозможность объяснить. — Отойди сначала!— Нахрен! — Рэнс подхватил Икенну на руки и донес до кровати. Швырнул на нее и встал у стены. Пистолет сунул за резинку штанов, и смотрел уже сердито. — Я слушаю, чего ради ты будишь меня среди ночи и орешь?— Я... — Икенна посмотрел вниз и вздохнул облегченно: он так лежал, что все было видно через ткань. — Вот.— Что вот? — Рэнс нахмурился. — У тебя стоит. С этим стоит поздравить? Ты был импотентом?— У меня что?! Это... это не ты затеял?— Я — что?! — эхом отозвался Рэнс. В голосе прозвучало безграничное изумление, а потом он опустился на корточки и захохотал, спрятав лицо в ладонях. Икенна смотрел на него и в кровь разгрызал нижнюю губу. Это что-то естественное? Тот самый прилив крови провоцирует не только необходимость продолжить род? Все намеки в литературе, которые Икенна пропускал, были об этом?!— У меня так не было никогда, — Икенна решил, что целесообразнее пояснить. — А, жрецы выше низменных человеческих желаний? — Рэнс моментально посерьезнел и подошел к кровати. Присел в ногах так, чтобы оковы стянулись, но несильно. — Вас чем-то кормили, чтобы подавлять гормоны? А тут ты и дрянь эту не получаешь, и переливание крови тебе доктор Генри делал после порки. — Так у всех? — Икенна не хотел слышать о причинах, это было больно.— У мужчин — да. У женщин как-то иначе, я не разбираюсь. — И... и как с этим жить?Рэнс усмехнулся, но чуть не впервые по-доброму.— Обычно задаются вопросом, как жить без этого. То, что ты упорно называешь словечком "трахать", нередко более чем приятно. Как раз за счет этого самого органа.— Приятно? Мне кажется, что у меня лихорадка. Я думать не могу!— По идее, это не менее приятно. Не представляю, что делать в твоем случае, он слишком... медицинский, обычно помогает просто подрочить.— Как? — Икенна воззрился на него с безмолвной просьбой. Все сбилось, он не знал, как поправить, но пока хоть избавиться, вернуть привычного себя! Не настоящего, но того, кто мог делать что-то, не только пялиться на твердый бугор под тканью.Рэнс сглотнул и странно посмотрел на Икенну.— Ты не понимаешь, о чем просишь, да? А раньше не понимал, что говорят вокруг. Да, парень, я, похоже, виноват сильнее, чем думал. Это — вот так.Он пересел ближе и расстегнул один браслет на запястье Икенны. Взял его руку в свою и прижал к ноющему органу.— Сожми, гладь вниз и вверх. И все поймешь.У Рэнса были абсолютно черные глаза. Темнее, чем всегда. Икенна смотрел в них, чтобы не смотреть на руки. Движения остро отзывались в паху, во всем теле, в голове. Икенна лишь повиновался пальцам Рэнса, держащим крепко до боли. Внезапно Рэнс навалился на него. Не убирая ладони, прижался ртом к приоткрытым губам. Икенна инстинктивно вскинулся, но Рэнс придавил сильнее. А по плитке в ванной процокали солдатские сапоги. И знакомый звонкий голос спросил:— Ларри, ты... мать твою, ты бы запирал!Рэнс моментально вскочил.— Это ты предупреждай, раз доступ дали! Я не видел, кто идет.— И что ты решил замаскировать порнухой? — спрошено было с неприкрытым любопытством.Икенна вывернул шею, чтобы разглядеть говорившего, однако Рэнс уже пришел в себя и шагнул к двери. — Плевать. И да, — он снова повернулся к Икенне. — Надеюсь, все понял. Ванная в твоем распоряжении.Икенна не понял ничего, но под душ пошел и рискнул повторить. Ощущения становились ярче, рвались из него таким же потоком, какой лился на голову, и когда на стену брызнуло прозрачно-белым, Икенна застонал. Ноги держали плохо, он сел на дно ванны и наклонился вперед, подставляя спину под воду. Еще трясло, руки дрожали, кровь не отливала. Но немного легче стало. Рэнс не солгал снова.Кто это приходил? Тот самый любовник? Ему неважно, что Рэнс делал с Икенной? И зачем Рэнс делал вид, что целует? О поцелуях Икенна тоже читал, в книгах было приятно, ему лично нет. Мысли кружились, пробивали новые бреши в защите, и пока она не рухнула совсем, Икенна вытерся и пошел в кровать. Потянуло в сон, что обрадовало. Рэнсу есть, кем заняться, он вряд ли потревожит Икенну до утра.Утром у него снова стояло. Способ он уже знал, но ванная была занята. Икенна сполз по двери на колени и ткнулся в нее лбом. И так живут все мужчины? Постоянно зависят от этого? Невозможно. Ясно, почему жрецов избавляют от этого кошмара. Это недостойно человека. "А ты сейчас не человек", — прорвалось через незалатанную дыру, и Икенна стиснул кулаки. Если так живут все мужчины, то это общее слабое место. О нем знают и стараются его обезопасить. Должны стараться, это разумно. Но к одному слабому месту можно добавить второе. В случае с Рэнсом, это чувство долга. Их надо увязать, и тогда у Икенны будет план.Рэнс зашел перед обедом, с подносом. Накрыл стол и неуверенно посмотрел на Икенну. Наручник так и лежал снятым возле ножки кровати. Икенне некуда бежать, да и не вышел бы он из храма, но оковы не для этого. Рэнс должен понимать, что пленник не сбежит, значит, оковы для пущего унижения.— Прости. Марка не стоит опасаться, а вот остальным лучше думать, что я с тобой сплю. Так понятнее и не настораживает.— А почему ты со мной не спишь? Кроме того, что я не хочу?— Все еще не хочешь? — Рэнс улыбнулся как-то, как никогда раньше. — Именно поэтому, я полагаю. Есть еще твое зависимое положение, но захоти ты, оно стало бы вторичным.— Понятно. А Марк — это твой любовник?— Да.— На Ханау одобряют такие связи?— Мое положение их позволяет.Значит, не одобряют, а он пользуется чином. — Почему он так спокойно отреагировал?— Какой смысл ему ревновать? Все равно выбор за мной.— Он не имеет на тебя влияния?— Икенна, — Рэнс указал на стол и отошел к подоконнику. На нем стояли два горшка с растениями, Икенна поливал из чашки через день. Их жизнь была в его руках, поэтому он не позволял себе забыть, — это не вопрос влияния. Если я не захочу спать с ним, я не стану. Если я захочу спать с вами обоими, в его праве будет решить уйти или остаться, но не изменить саму ситуацию.— С нами обоими сразу?! — появилась новая брешь. Их пробивают эмоции. Надо запомнить хорошенько. Но столько нового, Икенна терялся и терял себя.Рэнс захохотал, как ночью.— Идея недурна, но, увы, имел в виду другое. Суть в том, что мы оба вольны выбирать за себя. Марк с этим согласен.— Я тоже, — вырвалось у Икенны.Рэнс промолчал, сжав губы. Снова уходит в себя, нельзя, слишком много затрачено усилий.— Но за кого бы ты ни решал, как это влияет на отношение Марка ко мне?— Тебе он сочувствует. Знает, что я тебя защищал, и считает, я не вступился бы за того, кто этого недостоин.Насколько же иначе устроен мозг у солдат Ханау! Марк увидел происходящее так?!— Он бы не захотел пообщаться со мной? Я... ночью случилось немало нового, я хотел бы лучше разобраться. Книг ты принести не можешь, обсуждать с тобой я не смогу, а он тоже мужчина.— Есть еще доктор. Он объяснит подробнее. Хотя ты прав, после объяснений доктора ты утопишься. Я предложу Марку, договорились.Рэнс ушел, а Икенна снова пошел в ванную. Марк действительно пришел, дня через два. С вежливым, но открытым любопытством. Принес конфет. Икенна не ел сладкого с начала войны. Рэнс регулярно клал на блюдце, однако из его пищи Икенна съедал только необходимое для жизни. А этого солдата нужно расположить к себе, поэтому он взял штуку. Пока ел, косился на Марка, а тот — на него. Интерес Рэнса вполне закономерен: Марк был красив. Не по-женски — форма обтягивала широкие плечи, но тяжелые сапоги на шнуровке он носил с определенным изяществом. Рэнсу мало его? Зачем вцепился в Икенну и вынудил не убивать, а подарить?— Ларри не может отпустить тебя, — сказал Марк почти сразу.Икенна не поверил, но покивал. Расположить. Никому неважно, что он думает на самом деле.— Ваше сопротивление мутит воду и усложняет жизнь гражданским, а не вредит нам. Сейчас полегче, но без Лоренса опять начнутся чистки. Если он отпустит тебя, его расстреляют. Икенна взял еще конфету и снова закивал. Марк мог и не лгать, только какая разница? Это не забота Икенны, расстреляют ли Рэнса. — А как вы познакомились? — спросил Икенна.Марк осекся и опасливо стрельнул глазами в сторону двери. Боится, что Икенна убежит? Жалеет, что сам сразу не сбежал? Почему в Икенне сразу видят ненормального? Да, он не такой, каким был до казни, а могло быть иначе? Теперь он делал что мог. При этом игнорировал все, что не давало быть эффективным. Это логично, почему всех так удивляет? Но пока местами и к лучшему — его стараются ублажать хотя бы беседами. А Икенна привык ценить информацию, тем более она ему нужна.Разговоры с Марком были очень плодотворны. О себе с Рэнсом тот почти не говорил, уклонялся, а общих сведений предоставил достаточно. Икенну устраивало. Марк считал Рэнса отличным любовником, но это ни о чем не говорило Икенне, а расспрашивать было излишним.У Рэнса Икенна пробыл больше пятидесяти дней. Однообразных всем, кроме визитов гостей, жутких неизвестностью и тем, что Икенна ничего не знал о происходящем за стенами храма. Он мог спросить и услышать хоть что-то, пусть во многом вранье, но не рисковал. Чувствовать все еще опасно.Свой план он начал воплощать постепенно, Рэнс не должен был догадаться. За срыв Икенны той ночью Рэнс, казалось, испытывал вину куда большую, чем Икенна стыд. Это было тоже на пользу: Рэнс избегал дотрагиваться, не вернул наручник, приносил больше вкусного. Икенна перестал гладко зачесывать волосы, всегда оставлял челку или распускал пряди по плечам. Ему шло, он видел в зеркале, и так не видно красной линии на лбу. Рэнсу сказал, что выбросил ремешок, а новый не возьмет. Рэнс, все еще считая Икенну ненормальным, принял к сведенью и не удивился.За визиты Марка Икенна перенял и отрепетировал его манеру закидывать ногу на ногу, легко, непринужденно, чтобы плотная серая ткань обтягивала бедро. Конечно, у него не получалось так, но в глазах Рэнса пару раз мелькнул интерес, а Икенна никуда не спешил. Он тут, пока не умрет или не убьют, время ему не принадлежит, а чужого не жалко.Тянущийся верх порвался, и Икенна стал носить днем ночную рубаху, расстегивая ее до живота: наверху тоже не хватало пуговиц. А ночью спал в одних штанах. Рэнс почти никогда не заходил ночью, но тоже случалось. Лекарь сказал, что спина Икенны зажила хорошо и татуировка почти цела, а на груди, Икенна видел сам, остался только один рубец — солдатский сапог прорвал кожу под ребрами и гвоздь из каблука вырвал кусок мяса. На этот шрам Рэнс обычно смотрел с непонятным выражением на лице, с какой-то неуверенной жалостью. Это также кстати. Если переступит через вину и сочувствие, то будет плохо вдвойне. Рэнсу, не Икенне.Так проходили дни дальше. Икенна стал находить в этой игре очарование. Раньше ему было тяжело видеть Рэнса, теперь он ждал, когда тот появится. К посещениям лекаря и Марка почти утратил вкус, отвечал им механически, чтобы ничего не заподозрили. Рэнс не поддавался, но Икенна теперь достаточно знал о мужчинах и чувствовал, что желаемое лишь вопрос терпения. Сделать рывок он решился, когда Рэнс пришел к нему с головной болью. Не как обычно, а с такой сильной, что он почти ничего не соображал, только упал рядом с Икенной на кровать и прижался лбом к его плечу. Икенна так и не смог определить, как он относится к этим просьбам о помощи. Оскорбления в них видеть не мог, но откуда в Рэнсе уверенность, что он имеет право просить того, кого запер? И отказать не мог — Рэнсу хватало сжать его руку в своих. На этот же раз Икенна сел так, чтобы Рэнс оказался в его объятиях, и осторожно погладил по щеке. Она была горячей и обветренной, скулы шелушились, сожженные лучами Нирисет. Рэнс льнул к ладоням и не контролировал ситуацию. Икенна еще немного погладил и прижался сильнее, словно бы случайно потершись пахом о его бедро. Огромные зрачки потихоньку сужались, Рэнс не пришел в себя, но боль отступала, а рука почти бездумно легла Икенне на шею. Икенна откинулся назад, стараясь призывно улыбнуться, и тут Рэнс оттолкнул его, выпрямляясь.— Ты что творишь?!— Я?! Я пробую облегчить твои страдания, а ты пользуешься этим! — Икенна попытался изобразить оскорбленную невинность и тут же понял, что проиграл. Рэнс хлестко, как и первый раз, ударил его по лицу и поднялся.— Ты готов растоптать себя сам, чтобы утянуть за собой меня?Он понял! Икенна облизнул моментально пересохшие губы и потрогал тут же опухшую щеку.— Нельзя растоптать то, чего не существует.— Ты жив. Не свободен, но ты до сих пор думаешь, что я бы не отдал тебя твоим, будь такая возможность?Икенна захохотал.— Моим?! Ты не знаешь, что вы сотворили со мной на стадионе?— Знаю. Меня не оправдывает то, что я не был в курсе планов генерал-губернатора. Но отвернется паства, останется семья.— Я мертв и для нее, Ло-ренс Эр-ме-те. Хуже чем мертв, я опозорен. Если кто-то из моей семьи еще жив, то он виду не подаст, что видит меня, даже если я подойду впритык!— И после этого нелюди мы?! — Рэнс сгреб его за грудки и подтянул на уровень своего лица.Икенна плюнул в него, и Рэнс опять ударил. — Ты жив, понимаешь? Ты жив и можешь бороться, а ты ведешь себя, как мелкое дерьмо, которое не видит ничего, кроме желания сломать еще и меня. Ты думал, что я потеряю голову и не разберусь, насилую тебя или ты соблазняешь? Ты не просто псих, ты еще и дурак!— Тогда убей меня! — Икенна рванулся вперед, но его с силой толкнули к спинке кровати.— Убожество. И не рассчитывай.Рэнс рванулся к двери, а Икенна прокричал вслед:— Желаю тебе оказаться на моем месте, чтобы тебя так же унизили, и ты остался один!— Если суждено — пусть. Я, по крайней мере, не упущу шанса!Дверь с грохотом закрылась, а Икенна упал на одеяло и уставился на свою вытянутую руку. У него была одна им придуманная цель, ее он не добился. Не смог. А найти новую — нет сил. Реальность, чувствуя, что преграды больше нет, наваливалась, пытаясь сожрать, и Икенна с трудом отгородился от нее болью. Для боли причин, к счастью, хватало. Но он использовал одну: что отвернется семья. Он не лгал, и теперь это резало душу в ошметки, закрывая ее от остального. Он сказал Рэнсу неправду, он мечтал выжить, только выбрал неправильный путь.Следующих дней Икенна почти не помнил. Все силы уходили на то, чтобы не сойти с ума на самом деле. Рэнс приходил только с едой, оставлял ее и разворачивался, не сказав ни слова. Несколько раз Икенна видел лекаря. Тот сидел рядом и качал головой, горько сжимая губы. Икенна силился улыбнуться, но, видимо, получалось как с соблазнением, потому что лекарь становился еще печальнее. А на свободной руке снова защелкнулся браслет.Икенна не думал, чем все кончится, не видел выхода. И сильные толчки, от которых закачался светильник на потолке, пропустил. Они принадлежали реальности, а он едва сумел снова от нее сбежать. Но послышался рокот за окном, задрожали стекла, Икенну сбросило на пол, посыпалась штукатурка, а в комнату ворвался Рэнс.— Обувайся! — он сунул Икенне ботинки, стоявшие у кровати, и склонился к оковам.Икенна послушался, но не успел завязать шнурки, Рэнс вздернул его на ноги, потянул к двери.— Уходи, быстро. По коридору налево, это второй этаж. С главной лестницы направо, там будет дверь. Коридор за ней ведет к ограде. — Что случилось?! — Икенна медлил, перед глазами была пелена.Рэнс выругался, снова рванул за собой, вытолкнул в коридор. Икенна споткнулся, уши заложило от взрывной волны, с полотка начала падать плитка. Острым углом ударило по спине, Икенна упал, закрывая голову руками. А когда стихло, поднялся и закрутил головой. Рэнса не было видно, и Икенна дернулся назад, не веря, что тот успел сбежать. Рэнс лежал в главной комнате, под щекой и бедром расплывались пятна крови.— Не смей сейчас умирать! — Икенна упал на колени, встряхнул за плечи.Рэнс застонал, но не больше. Икенну захлестнула ярость.— Не смей, я сказал! Сволочь, мразь, немедленно очнись! — он бил по лицу, пока тот не открыл глаза и не сфокусировал взгляд. — Вставай! — Убирайся отсюда!Икенна не удостоил его ответом и попробовал поднять. Рэнс тяжелее раза в полтора, а Икенна почти не ел с того скандала. Ноги подкашивались, он тянул Рэнса за собой, закусывая губы и вспоминая все, слышанное в тюрьме.— Сдохнешь, я тебя в перерождении найду, скотина, — шипел он, снова и снова падая под вялым, неподъемным телом. Рэнс был его надеждой. Кто бы опять не бомбил Шийонг, здесь территория Ханау. Его убьет каждый солдат, поэтому он обязан вытащить их командира.Новые взрывы рушили стены. Икенна стирал с лица кровь и тащил Рэнса волоком, упираясь каблуками в покореженный пол. Иногда Рэнс приходил в себя и пытался подняться, на минуты облегчая Икенне задачу. Как они выбрались из храма, как пересекли двор — все заволокло дымом и сполохами пожара. Икенна почти терял сознание от удушающего жара, не видел никого и ничего и нашел себе новую цель — дотащить Рэнса до высокого забора. Из любого храма несколько выходов, он найдет хоть один, только добраться. Улица тоже горела. Икенна, наглотавшись дыма, кашлял, перетружденные мышцы слабели и отказывали. Он ронял Рэнса и стоял над ним, шатаясь, выжидая, пока сможет идти дальше. Потом дошло, что так он отличная мишень, и отдыхал на четвереньках, проверяя слабый пульс на Рэнсовой шее.Был день, но гарь так плотно затянула небо, что оно стало черным. Икенна пробирался ощупью, врезался в какие-то глыбы и висел на них, потому что остановка отключала и руки, и ноги. Он потерял ориентацию в пространстве, не знал, в какую сторону идет и от кого ему прятаться. А еще понимал, что не защитник ни себе, ни полумертвому Рэнсу.И когда из плотного облака выступили фигуры с оружием, он смог на них только смотреть, запрокинув голову. — Парни, это же Икенна, не стрелять! — знакомый голос прорвался через стук крови в голове. Марк подбежал к нему, что-то спросил, но Икенна сумел только указать на ничком лежащего Рэнса. То, что он увидел в синих глазах, наверное, окупало дорогу от храма, только Икенна не мог пока этого осмыслить. И потерял сознание.Глава 8940 г.По утрам, за завтраком, кто-нибудь обязательно включал планшет и разворачивал широкоформатную проекцию. Обычно смотрели и обсуждали новости. Фильм спровоцировал у съемочной группы интерес к политике, а удержать рвущиеся эмоции в себе творческие люди не смогли. Как ни забавно, Эрландер обычно отмалчивался. Дискутировал он только с Киром Казу, до остальных не снисходил. Впрочем, режиссеру нравится процесс, а, например, Джесс не станет спорить, ответит в том смысле, что таково его мнение, господин писатель же волен повеситься. Точнее, о повеситься Донован не скажет, это уже "переведет" вездесущий Шайн.Сам Кайл высказывался тоже нечасто, только если был не согласен или его слово требовалось для статистики. Не тянуло его рассуждать о политике. Он восхищался тем, кем стал его герой, сочувствовал ему, понимал, что работа особого отряда нужна, а давать моральную оценку считал себя не вправе. История всех рассудит. Что они сами этого не узнают — вполне переживаемо. Но новости смотрел и слушал коллег с удовольствием, даже Шайна. Кажется, он научился находить некую прелесть в непосредственности Родригеса.Как-то Шайн громко кричал, что никому не даст в обиду министра безопасности, пока декоратор Хеннеси заявлял о тиланском происхождении всех заговоров. И, словно в ответ на их реплики, поперек экрана появилась строка об экстренном сообщении. Пограничные службы Патруля на Галатее, проводя учения, отправили на Лугано неактивные элементы взрывчатки в чемодане одного из пассажиров первого класса. Всего требовалось найти семь комплектов, шесть обнаружили, седьмой не удалось. Пограничный контроль, испугавшись последствий, не сообщил о проколе руководству сразу, а когда все-таки решился, возвращать корабль было поздно. На Лугано не передали все от того же страха признаться в позоре, и обнаружил взрывчатку уже луганский портовый контроль. Пассажир оказался крупным банкиром, заведовавшим примерно пятью процентами государственных активов, и поскольку Патруль задержал его прилюдно, он начал громко кричать. Неизвестно, будут ли докапываться до правды, а в нынешней обстановке за такое в багаже можно было не просто сесть, но и попасть на рудники. Количество свидетелей помешало замолчать инцидент, а особый отряд такого распоряжения не отдал. Теперь все ждали официальных заявлений от глав служб, замешанных в ситуации, включая пресс-службы Прайма и Тиланы. Особый отряд был с виду не причем, только остаться в стороне он не сможет в любом случае.— Вот! Фланнери все и спланировал, чтобы захапать полный контроль над Союзом, — подытожил довольный Хеннеси под одобрительные кивки Эрландера.— Может и так, но я верю и в человеческую глупость, — возразил "генерал-губернатор Ольсен". — Очень оно... вписывается. Трусость вполне естественное качество, а в нынешних обстоятельствах особый отряд мог бы договориться с Кейси полюбовно, без таких демонстраций. — И я не думаю, что филиалы особого отряда на местах будут благодарны за лишнюю работу, — негромко вставил Донован. — Лугано — транспортный узел, придется в три смены вкалывать.— Наберут еще курсантов, не впервой осваивать бюджетные деньги.— Лугано — родина и Кейси, и Фланнери, не отреагировать они не смогут, — подала голос Тина, девочка, игравшая сестру Вирийи. Роль была почти массовочной, но после нее Тину наверняка заметят — очень красивое и при этом характерное лицо.— Если им потребуется этот аргумент, они его, разумеется, используют, — согласился Донован. — И подождем официальной информации. Источник кастрированный, однако в сетевых новостях к вечеру точно могут появиться не элементы взрывного устройства, а биологическое оружие из лабораторий имени, — он кивнул на Кайла.— Твоя правда, — Фрайт сунул посуду в приемник и тяжело поднялся. — Нельзя столько жрать, даже фруктов. Пойду, прогуляюсь. Будут искать, я на северном пляже.— Суки все, — в свою очередь, подытожил Шайн. — Вы последнее выступление Фланнери видели? Бледный совсем, как Вирийя после победы, щеки впалые. Феридэ возмущенно вскинулась и отвесила другу звонкий подзатыльник. Он втянул голову в плечи, но смотреть продолжал упрямо. Кайл вопросительно покосился на Донована в ожидании объяснений, тот тихо ржал, закрыв глаза и качая головой. Потом успокоился, сам посмотрел на Кайла и улыбнулся:— Фрайт прав, после еды полезно пройтись. Согласен?— Да, — Кайл тоже выбросил тарелку и встал. — А что связывает Шайна с министром? — все же спросил он, когда закончилась опушка и начался лес.— Неистребимая Шайнова дурь. Когда-то у него в ванной висели четыре снимка. Порнодива женского пола, порнодива мужского пола, я и Дамьен Фланнери. Полагаю, в той или иной степени Шайн сроднился со всеми.Кайл остановился и вернул на место челюсть.— Ты?!— Да, Космос не уберег. У меня была когда-то маленькая роль ослепительной блондинки. Шайн умудрился раздобыть скриншот и, не догадываясь даже, что девица — мужчина, повадился употреблять. — Вы из-за этого и познакомились? — Кайл сам не заметил, как начал смеяться.— Не-ет, из-за этого он ко мне окончательно прицепился, — в голосе Джесса промелькнула уже знакомая нежность. — Познакомились мы на постпремьерной вечеринке. Шайн напился и пытался бить морды. Я тоже был не сказать, чтобы трезв, и твердо намеревался ответить, да не успел. А потом он явился в форме доставки требовать, чтобы я его простил. Так слово за слово... подрались, кажется, всего раз или два.— Ты с ним?! — Кайл снова застыл.— Ну, а это так сложно? Даже Эрмете не удержался с Вирийей, а я не рвусь в основатели особого отряда.Кайл протянул руку к ближайшему дереву и погладил по шершавой коре. Ему не нравились эти сравнения. Они напоминали о том, что все их отношения с Донованом строятся исключительно на ролевом поведении. Закончатся съемки, и уже на премьере ничего не будет. Правда, а что он хочет от Донована? Секса? Пожалуй. Но Джесс ведет себя именно как Эрмете, корректно, на безопасном расстоянии, всего флирта — редкие комплименты и необязательные прогулки. Джесс взрослый мужчина, а так ухаживают разве за очень юными девушками. Обидно. Кайлу казалось почему-то, что эта связь была бы приятной. Не из тех истеричных творческих романов, из-за которых Вероника подала на развод.— Давай, кто быстрее до макушки? — вдруг предложил Донован, указывая на растущие рядом плодовые деревья с толстыми сучковатыми стволами и достаточно частыми ветками.Кайл вспомнил свои мысли в день прилета и радостно закивал.Он был в хорошей физической форме, однако усилий пришлось приложить немало. В итоге оба добрались до верхних, совсем тонких веток почти одновременно, и Донован предложил ничью. Кайл сел на толстую, покрытую мхом и какими-то ползучими растениями ветвь, почесал спину о ствол и будто нехотя согласился. Донован фыркнул, разгадав игру, и запустил в Кайла спелым до мягкости фруктом. Местные работники называли такие ягодами, по каким-то родо-видовым признакам, но как говорил Шайн: "однохуйственно, лишь бы жрабельно". Донован тем временем дополз почти до конца своей ветки, повис, раскачался и одной рукой зацепился за ветку соседнего дерева. — Грохнешься же, — с сомнением протянул Кайл, прикидывая, успеет ли поймать.— Не-а, — Джесс подтянулся и перебрался ближе к стволу, фута на три ниже, чем сидел Кайл. — Я все же с Аргиса, планетой-городом он стать пока не успел. Такими навыками обзаводишься в детстве почти бессознательно, а потом они остаются. Если минимально заниматься гимнастикой, то мышцы слушаются все равно. А с нашей работой не растолстеешь.Он поднялся выше и сел рядом с Кайлом. На Джессе была майка без рукавов, но с капюшоном и карманом на животе. Из него Джесс достал две эти самые ягоды, спелые, но еще упругие, и протянул одну Кайлу с видом почти сказочного искусителя. Самодовольно-завлекающее выражение лица, загадочно приподнятая бровь. Идиот. Который изо всех сил заигрывает, на уровне ученика не самых старших классов.Кайл принял подношение, с удовольствием съел, подождал, пока доест Донован, и притянул его к себе за веревочки от капюшона. Раньше было никак нельзя: по закону подлости ягоды не упадут вниз, а размажутся по одежде. Джесс ломаться не стал. Настолько, что очень скоро он целовал Кайла, обнимая его едва не вместе с деревом.— Ебнетесь. И все себе сломаете, — протянули снизу с недавними интонациями Кайла. — Океан близко. Утопим? — на ухо шепнул Джесс, его плечи тряслись от смеха.— Поздно, к сожалению, — вздохнул Кайл, утыкаясь ему в шею и вдыхая аромат туалетной воды. Донован постоянно пользовался одной, у Кайла этот запах уже ассоциировался только с ним. — Меня Кир Казу послал за вами. Говорит, Фрайт улетает завтра, а в его сценах есть недоработки. Поэтому, щас пожрем по-быстрому и пахать, если надо, то и до утра. Но еще минут пять я вас поискать могу, вздрочните там пока.— Или самое время? — тут же передумал Кайл.— Ну, мне нравится его совет. Жаль не воспользоваться. Зная Кира, через пять минут он сам притащится. И его комментарии будут менее безобидными.Джесс застегнул на Кайле рубашку, поцеловал еще раз, просто губы к губам, и начал спускаться. Обед накрыли под центральным навесом, декорированным не только обычными пальмовыми листьями, но и цветами. Генерал-губернатора было в "Виражах времени", фильме Кира Казу, чуть больше, чем в "Простейшей алхимии", книге Эрландера, однако, все эпизоды с ним уже были сняты. Конечно, Фрайт мог остаться на Трансе и дальше, все было оплачено вперед, однако его ждали новые съемки.Но необходимость прощаться с толку никого не сбила, новости включили сразу, как только появилась еда. Вместо пресс-службы особого отряда выступил сам министр Фланнери, не пожалев "бюджетных денег" на всесоюзный прямой эфир. Шайн, кстати, был прав, министр пока так и не поправился полностью. Кайлу нравилось смотреть на главу особого отряда: эстетически безупречный образ в контексте деятельности его службы создавал настроение, сейчас же хотелось не любоваться, а отправить его в отпуск на полгода.— Конфет бы ему передать, что ли? — сокрушенно прострадал рядом Шайн. Выступление Фланнери было очень коротким. Он принес извинения от лица особого отряда пострадавшему банкиру за то, что подобный инцидент стал вообще возможным, и дал обещание, что впредь такое не повторится. Департамент транспортной безопасности начал проводить подготовительную работу с филиалами, чтобы они были готовы взять на себя обязанности, оказавшиеся непосильными для планетарных властей. Внутренняя безопасность готова контролировать и проверять будущие результаты. Приказ, подписанный лично Кейси, показали на экране крупным планом.— Вот сволочь, — восхищенно протянул Джесс. Он как раз любовался красотой момента.— Не зря я его выбрал! — Шайн гордо выпятил грудь и опять огреб от Феридэ.— Интересно, у него это врожденное? — протянул режиссер, задумчиво обгрызая тростниковую палочку. — Кайл, ты бы присмотрелся. Вирийя был не столь вежлив, но общий стиль.— Как и предполагалось, это был повод все подгрести под себя, — едва не впервые за общим столом изрек Рашид.— Глупо с его стороны было бы не использовать шанс, — возразил режиссер.Кайл понял, что началось, и уткнулся в тарелку. Безумно хотелось обратно на дерево и теплых ладоней на груди, но придется отложить развлечения на потом. По слухам, препятствия лишь укрепляют страсть. У них с Джессом как раз появилась возможность это проверить."До утра" затянулось до следующего полудня почти без перерыва, и это был не предел. В отпущенные от щедрот полчаса они с Джессом и Шайном лежали под деревом и уже безразлично следили за снующим вокруг стаффом. Шайн мог спокойно спать, он с "Ольсеном" не пересекался, но любопытство пересилило.— Пятьсот лет назад при таком режиме мы не дотянули бы и до сорока, — зевнул Шайн, пытаясь свернуться под боком у Донована. Тот завидовал непосредственности приятеля и постоянно его встряхивал.— Пятьсот лет назад мы при любом режиме не дотянули бы больше, чем до восьмидесяти, — Джесс проговорил это почти удивленно. — Я знаю, что и сейчас много где так, у меня дед отказался делать инъекции, а ему уже за семьдесят, но на Третьей я привык к другому. — И двадцать лет из этих восьмидесяти были бы уже старостью, — подхватил Кайл. — Зато любовь до гроба встречалась чаще! — выдал Шайн после глубоких раздумий. — Теперь, пока до смерти дотянешь, восьмерых успеешь разлюбить, еще молодым и бодрым, — он осекся и опасливо осмотрелся, выглядывая Феридэ, но та давно ушла спать, заявив, что ребенок ей дороже всех киностудий Союза.— Наверное, лучше разлюбить, чем потерять? — Джесс не спрашивал, однако Кайл решил ответить.— Я женился по любви. Куда она делась, не знаю. Не заметил, когда ушла. Но мы с женой остались друзьями. Наверное, совсем оба остыли, иначе так бы не получилось. Все равно иногда грустно, только это не потеря, а что такое потеря, я проверять не хочу. В реальности, по крайней мере. Остальное зависит от каждого конкретного человека. Кто не захочет расставаться, тот не расстанется. Я не думаю, что продолжительность жизни тут критична. Тем более, пока что большая часть населения Союза настроена внутренне на эти восемьдесят лет и дает себе другие сроки. Будет поголовная уверенность, что сто пятьдесят лет — это единственная норма, изменится и остальное. И так все болезни от нервов, а тут...Кайл понял, что уже не отвечает, а читает лекцию, когда увидел лица собеседников.— Бля, зря я вас с дерева сдернул. Воздержание приводит к психическим болезням, теперь я уверен, — пораженно выдал Шайн.— Шайн, о чем бы вы ни говорили, психические болезни не грозят при твоем интеллекте. На площадку, быстро, отдохнете в процессе. Любимая работа — это лучший заряд бодрости. Джесс, Кайл, бодрости, я сказал! Ну, ничего, сейчас вы у меня быстро проснетесь, я вам обещаю.Глава 9445 г.Лоренс помнил, как бросился вытаскивать Икенну, и когда пришел в себя, тут же попытался вскочить. Голову обожгло болью, и он упал обратно, хватая ртом воздух. На виски знакомо легли прохладные пальцы, помассировали, обвели ушные раковины и остановились на лбу. — Не стоит, — голос Икенны звучал приглушенно. — Ты поправишься, но не сейчас. Лежи.— Где мы? — не открывая глаз, спросил Лоренс. — Я не знаю. Это внешний город, я никогда здесь не был. Марк говорит, что подвал должен выдержать бомбардировку.— Марк жив? — Лоренс не сумел скрыть радости. — А кто еще?— Лекарь тоже. Он перевязывал тебя. Меня сюда принес Фиррте, тебя — Марк и Хоппер. Других имен я не слышал.— Принес? Ты ранен? — Лоренс приподнялся снова, но медленно и только на локтях. — Несильно. Задело, пока рушился потолок. — Ты вытащил меня, — Лоренс помолчал, вспоминая.— Не по тем причинам, за которые благодарят. — Это важно?— Мне — да. Рэнс, я должен, — Икенна умолк, Лоренс слышал только его учащенное дыхание. — Должен извиниться перед тобой за свое поведение. У меня были и остаются причины бояться реальности, но... прости. Ты был куда более добр ко мне, чем я заслуживаю.— Казнь жреца из знатного рода была моей идеей.— Я знаю. Но, ты был прав, я остался жив, нельзя разбрасываться этим. А я...— Икенна! — Лоренс прищурился, присматриваясь. — У твоей планеты появился новый враг. Жестокий, насколько я знаю. Почему ты просишь у меня прощения?У Лоренса никогда не было тех предчувствий, о которых любят писать в книгах, но сейчас стало тяжело дышать. — Я объясню тебе, мальчик, — из темноты выступил доктор Генри, вынул из кармана фонарик и проверил зрачки Лоренса. — Икенна, за дверью ждет Марк, побудь с ним. — Да, — Икенна безропотно поднялся и вышел.Лоренс следил за действиями доктора, который осматривал его и отводил взгляд. Спрашивать было страшно.— Ты уже знаешь, что это Датар, мальчик?— Да, понял по первым сообщениям. Не думал, что их вооружение настолько совершенно, и они сметут наши заставы на подходе к Авейре, — он помолчал, мысленно поминая наверняка погибших товарищей.— Лоренс... они уничтожили Ханау. Перед гибелью "Возрождения" пришла шифровка, главный телескоп зафиксировал огненный шар на месте планеты. Ты лежал без сознания четыре дня. Пока у нас оставалась связь, мы отправляли вызов каждые пять минут, но в эфире пусто.Сердце пропустило один удар, второй, и Лоренс понял, оно бьется, это он не чувствует. Он слышал, что сказал врач, он поверил, он видел только этот огненный шар, поэтому и не замечал биения сердца.— На Авейре они бомбят города и не трогают все остальное. Никакого химического и биологического оружия. Планета нужна им пригодной для жизни. Мы перехватили несколько сообщений, но не можем пока расшифровать, хотя работаем без перерыва. Я почти радуюсь, что у меня много работы, мальчик мой! — впервые в голосе доктора Генри прорвалась истеричная нотка.Да, он уже четыре дня знает. Лоренс некстати вспомнил, как привозил матери и сестрам платки с Авейры. Икенна замаливал свое пожелание или напоминал, что жизнь, будь она неладна, все равно продолжается? Лоренс зажмурился. Нет, пока он не мог осознать до конца.— Сколько наших уцелело?— Здесь сто восемьдесят три человека, из них тяжелораненых двадцать, трое вряд ли выживут, еще пятеро умрут, если я не сумею их прооперировать. Одному пришлось ампутировать руку до локтя, но левую. Ты почти не пострадал, если бы не твоя контузия, то очнулся бы раньше. А так, голова теперь точно болеть будет до конца жизни. И на бедре глубокая рана, затянется быстро, ходить с костылем можешь и сейчас. Мы выбирались в город, но никого из наших больше не нашли. Среди живых. Трупов горы.Слова звучали то громко, то уплывали вдаль, Лоренс пытался следить за губами, но не хватало освещения. Он тряхнул головой и вскрикнул от новой волны боли. — Позвать Икенну?Лоренс только отрицательно замахал рукой. Нет, не надо сейчас. Он не ручается за себя, он не знает, когда накопится и как выплеснется. Мир Икенны цел, пусть и захвачен. Не надо.— Как... они... пережили?— Они еще не пережили, мальчик. Марк Сайбер вбил себе в голову, что должен заменить тебя, раз ты без сознания, носится, пока не падает замертво от усталости. Ему не мешают, хотя не годится он на эту роль. Дейвон Петри накинулся на Икенну, потому что тот ходит по своей земле, живой и цветущей. Касс Тинт застрелился... Всего не перечислить, но о "пережили" тут и речи не идет. Если появится цель, возможно, отвлекутся на нее.— Цель ждут от меня?— Ты — старший офицер из выживших, Лоренс.И у тебя не останется времени думать. Это повисло в воздухе. Дядя так мечтал, что сумеет выбить для себя монопольное право на торговлю шелком. Не самая благородная цель, но какой мирной она казалась теперь.— Принесите мне все, что скопилось за эти дни. Я выслушаю каждый доклад, даже если он будет состоять из трех слов. Информации были буквально крупицы. Лоренс почти допросил двух офицеров разведки, оказавшихся среди солдат, заставляя их вспомнить все о Датаре. На Ханау было их консульство еще до рождения Лоренса, но потом Ханау была признана неперспективной для торговли и расширения сферы влияния. За время контакта Ханау предоставили общие сведения о планете, которые Лоренс читал еще в школе, а разведке удалось получить мануалы к некоторой датарской технике. Использовать их в проектировании собственной не удалось, но они тщательно сохранялись. Капитан Рикер — один из двоих — имел доступ и когда-то в нарушение всех инструкций просматривал эти файлы на своем компьютере. Если их удастся восстановить, у Лоренса будет все, что Ханау знала о Датаре.— Справитесь?— Не уверен. У меня другой профиль.— Тогда попробуйте найти специалиста. Нас достаточно много.— Думаете, пригодится? — вопрос был личный, со слышимой надеждой.Лоренс дернул плечом и потер набухшую вену на виске. Боль пульсировала, не переставая, но он мог ее терпеть, а немногие лекарства нужнее другим.— Было бы чему пригождаться, а там разберемся. Капитан понимающе кивнул, отсалютовал и вышел, а Лоренс вытащил из-под спины свернутый китель и лег. Ногу неприятно ломило, кожа чесалась под бинтом. Думать о том, что от армии Ханау осталось меньше двухсот человек, было жутко. О том, что делать дальше, если смириться и принять нынешнюю ситуацию, тоже не сладко, но необходимо. Потому что непонятно, что делать. А ему нужен ответ прямо сейчас, пока он еще может держаться. Его пристрелят, когда он потеряет рассудок, и это не худший вариант на фоне вероятной необходимости стрелять в своих людей самому, но эта роскошь не для него. Ответ. С чего начать. Срочно!Это он произнес вслух. И повторил громче. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли. Лоренса поместили в бывшей кладовке для сыра, пародия на кабинет и спальню, бывшие у него раньше. Он криво улыбнулся замершему на пороге Икенне.— Я не думаю, что твое проклятье виновато в случившемся. Может быть, потом изменю свое мнение, но пока не шарахайся.Икенна подошел, опустился рядом на колени и сжал пальцы Лоренса. Лучше любых таблеток. Кстати! Он уставился на Икенну, пораженный догадкой.— Я не могу возрождать мертвых и лечить раны. Лекарь просил, облегчение боли одному из безнадежных стоило мне трех часов без сознания. Можно использовать меня, но я не стану панацеей.В тусклом свете переносной лампы Лоренс видел, какие пустые и усталые у Икенны глаза. Безумия в них больше не было, обреченность — да. — Ты пострадал от моих солдат?— Нет. Я умею немного драться. Не в вашем понимании, но этого оказалось достаточно. А потом я старался не выходить отсюда. Все равно тебе решать, что делать со мной.— Ты согласен на это?— Нет. Так считают твои люди. Рэнс, — Икенна сменил тему, — я слышал твои слова. Насчет выхода. Ты согласишься хотя бы выслушать меня?— Я соглашусь выслушать даже твоих богов, если будет толк.Икенна дернулся и закусил губу, руку Лоренса не отбросил, но без малого.— Раз бомбят поселения, доберутся и сюда. На Авейре густые леса, но даже у нас была аппаратура слежения. Под землей немало бункеров, построенных высшими жрецами для разных целей. Есть просто хранилища, а есть убежища, не только пригодные, а предназначенные для людей. Большие. Там вентиляция и вода, там могут быть какие-то запасы, до войны их обновляли регулярно. Я не знаю ничего, сверх известного вам, но я и слишком молод для этих знаний. Моему двоюродному деду, главе рода Вирийя, известно многое. Я догадываюсь, где может прятаться моя семья. Вряд ли он согласится помочь, но я мог бы попробовать с ним поговорить. С одним условием.— Слушаю.— Вы заберете мою семью и всех, кто будет с ними.Лоренс затаил дыхание. Икенна смотрел спокойно. Семья отказалась от него, но Лоренс чересчур хорошо понимал желание спасти даже такую семью. — Хорошо. Если твой дед согласится на наши условия, я обеспечу неприкосновенность.— Тогда сразу, как ты сможешь нормально ходить, — Икенна встал.Лоренс поймал его за штанину.— Подожди. Ты останешься со мной и теперь?— Не знаю, — Икенна с отчаянием помотал головой. — Останься. Я прошу. Если мои болячки не истощают тебя.Икенна подумал и опустился рядом на матрац. Даже тут и сейчас от него пахло чистотой. Он заметил удивленно наморщенный нос Лоренса и чуть улыбнулся.— Тут не везде есть крыша, а бомбардировки не отменили сезона дождей.— Идиот. Опасно же.— Мне еще и опуститься до кучи, — он прислонился к стене и запрокинул голову. — Не бойся. Врага не приведу.Лоренс не стал отвечать, позволил себе прижаться лбом к теплому бедру и заснуть. Икенна редко покидал его и в последующие дни, выходил только во время военных советов и не спрашивал после о принятых решениях. Снова замкнулся, но уже не в маразме. И ему пришлось стать свидетелем все-таки накрывшего Лоренса через две ночи горя. Город снова бомбили, отзвуки взрывной волны рвали мозг, и он не выдержал. Лоренс плохо помнил свой срыв. Он был почти безмолвным и точно без слез. Тихое сумасшествие и пересохшие веки, желание биться головой о стену и твердые руки, справляющиеся даже с его возросшей от безумия силой, руки, дарящие покой и возможность забвения. Под конец Лоренс бессвязно благодарил и пытался обнять, но Икенна ускользал, все равно успевая сгладить боль. А утром не напомнил ни о чем.— Спасибо, — сказал Лоренс, когда Икенна принес ему таз воды. — Ты не тронул меня, когда имел возможность. Я не оставил тебя наедине с кошмарами. Все честно, — Икенна не поднимал глаз.— Ты взял на себя заботу обо мне. Это не унижает тебя?— Рэнс! — Икенна вскинулся. — Давай не будем о том, о чем не надо говорить! Я проведу тебя к деду, если это вернет мне хоть часть человеческого статуса, я согласен еще раз услышать этот вопрос.Человеческого статуса? Лоренс уставился на Икенну, борясь с желанием продолжить расспросы. Странно в нынешней ситуации решать проблемы положения Икенны в обществе, но придется что-то с этим делать. Или выгонять мальчишку на улицу под бомбы, чтобы уж сразу.Когда Лоренс смог подняться и, опираясь на арматурину, выйти из кладовки, его встретили ровные шеренги и осунувшиеся, сосредоточенные лица. Лоренс оглядел ряды своих солдат, нашел взглядом совершенно зеленую физиономию Сайбера в дальнем конце просторного помещения, поприветствовал всех и заговорил:— Я собираюсь выжить, парни. Кто со мной?— Зачем?! — надорванный фальцет в заднем ряду, Лоренс не помнил этого солдата, рядовой какой-то, из деревни. Впрочем, уже не осталось аристократии и черни.— Я могу ответить за себя. Я так хочу. Вы решайте сами. Кто не видит причин, по одной пуле каждому выделю. К вечеру жду списков.— Каких конкретно? — растерялся Фиррте, на которого Лоренс в этот момент смотрел.— И тех, и других. Все понятно? Тогда вольно и исполнять.Лоренс похромал вдоль обмякших рядов, по которым ему вслед катился гул голосов. Если он начнет всех жалеть и поить медицинским спиртом, они сдохнут намного раньше, чем хотелось бы. Впрочем, максимально возможный порядок соблюдался и без него, полы выдраены, на крючках, вделанных в стены, сохнут носки и гимнастерки. Солдатская муштра, от которой морщились аверийцы, порой единственный выход. К сожалению.Подошел Марк, быстрым шепотом доложил обстановку за последние часы. Лоренс уже открыл рот, чтобы освободить его от слишком тяжелых обязанностей "военного администратора", но передумал. Марк справлялся все лучше, и его начинали слушать не потому, что любая драка между своими сейчас недопустима. Пусть. Повезло Лоренсу с любовником. Запал за красивую задницу, а получил неплохого помощника. Причем, по сложной для самого Лоренса хозяйственной части.— Не сможем мы долго здесь продержаться. Аварийный стандартный провиант закончился за два дня, доедаем что осталось от старых владельцев, а это уже полпайки на морду в день.— Я знаю, — Лоренс кивнул. — Лейтенант Сайбер, твое мнение, ты хороший боец?Марк нахмурился.— Не выдающийся, но лучше среднего. По моему возрасту и классу. — Хорошо. Завтра нам придется уйти, ненадолго, беру тебя и Фиррте, еще человек пять подберите сами. И без шума, договорились?— Так точно, — Марк дернулся было рукой к голове, но вспомнил, что фуражка торчит за ремнем брюк. — Лорд-командарм, я насчет жреца. Он повадился вылезать под дождь мыться, так я с ним хожу, вроде как, чтобы мужики любить не перестали. Не выдавайте, если скажет.— Спасибо, — Лоренс благодарно тронул его за плечо. Икенна все еще не там искал врагов. Озлобленные солдаты Ханау были ему едва не страшнее датарцев. Те хоть просто убьют. Статус Икенны... Мать Сиана, почему ты бросила своего непутевого праправнука! Лоренс когда-нибудь избавится от необходимости думать об Икенне?Накануне дня, на который Лоренс планировал вылазку, в подвале появились еще солдаты. Шестьдесят два человека, случайно найденные по слабому сигналу из такого же подвала. Ослабленные, в большинстве израненные, они поэтому и задержались в Шийонге. Лоренс поговорил почти с каждым, дополняя сложившуюся картину. Погибли очень многие, датарский флот утюжил город по три раза в день, но и спаслось в тот первый день немало. Если они все еще живы, то, должно быть, ушли далеко, потому что связаться ни с кем так и не получилось. Лоренса первый раз в жизни потянуло помолиться и других призвать к тому же. Бессмысленно, разумеется, только с верующими проще. Пообещал им блаженство на том свете или в перерождении, и расслабился. А у него уже почти закончились слова и вера в свои способности исправить хоть что-то.Икенна, как и обещал, был готов отвести солдат Ханау в убежище семьи. Услышав о завтрашнем вечере, Икенна кивнул и исчез. Появился ночью после ухода врача, с почти солдатской стрижкой, отчего глаза казались в два раза больше.— Зачем? — полюбопытствовал Лоренс, кутаясь в шинель. В подвале было холодно и сыро.— Гигиена, — Икенна свернулся на своем тюфяке, который сам набивал оставшимся в хранилище прошлогодним укропом, и отвернулся к стене.— Считаешь, так привлечешь меньше внимания?— Рэнс, у тебя действительно нет причин меня щадить, но если я очень попрошу?Лоренс демонстративно выругался и тоже отвернулся. Гнать бы его к доктору Генри, да там точно придется горшки выносить. Зачахнет.Идти пришлось через бывший центр, в основном тоже по подвалам. Жрецы жили как крысы, строили шикарные храмы, а самое важное хранили под землей: еду, знания и свои собственные шкуры. Дворец, в котором поселился Ольсен, мир его праху, получается, исключение? Или покушения были частыми и подземные бункеры — необходимость, а не паранойя? Лоренс начал уставать к концу первого часа, глотал таблетки и разминал бедро при каждой остановке. Марк иногда предлагал помощь, на ухо, в контексте необходимости сберечь командира, но Лоренс его отгонял. С ногой все в порядке, прошло слишком мало времени, чтобы мышцы атрофировались. Небольшая прогулка только на пользу.Икенна шел по кучам щебня быстро и не проваливаясь. Он и был легче любого из солдат, увешанных оружием. Бронежилет ему выдали, как и гимнастерку вместо его изорванной рубахи. Сняли с мертвого, Икенна должен был догадаться, но оделся при этом молча. — А огородами не проще? — пропыхтел рядовой Кимен после очередного броска вверх-вниз по лестницам.— На окраинах Шийонга нет подземных переходов. Вы хотели бы идти по поверхности?Икенна обернулся, словно ожидая ответа, а потом пошел дальше. Марк рядом улыбнулся только что не с гордостью за "воспитанника". Узнать бы, чему еще он Икенну научил. Лоренс запихнул поглубже внезапное раздражение. Нереализованное желание — бич даже для умных людей, а его два раза хорошо приложило по черепу.По прикидкам, они должны уже покинуть город и добраться до одного из городков-спутников, разрушенных отрядом Лоренса в самом начале войны. Там прятаться точно негде. Значит, остатки рода Вирийя зарылись еще глубже. Но оказалось, что не глубже, а все-таки дальше: очередной ход вышел на поверхность посреди леса, а следующий привел к закрытой двери, обитой темной медью. Икенна набрал на пульте код, но дверь не сдвинулась ни на дюйм.— И что? — спросил Фиррте.— И ждем, — Икенна отступил на шаг. — Лорд-командарм Эрмете, если нас пустят внутрь, то к главе рода со мной пойдете только вы.— Я помню, — кивнул Лоренс, переглянувшись с комбатом.Вообще, пора повысить его уже. И Марка тоже. Субординация никуда не делась, а поощрить больше нечем.Открыли нескоро. Мужчина в традиционном вышитом халате до пяток и два парня лет по восемнадцать, хорошо с пистолетами, а не с ритуальными копьями.— Ты привел врага в свой дом, предатель? — заголосил мужик, разглядев спутников Икенны. — Ты воспользовался доверием своего дома!— Ничего, что прерываю? — Лоренс посмотрел на бледного Икенну и понял, что тот надеялся на лучшее. — Нам бы поговорить с... кто у вас главный? Вопрос важный, напрямую касается ваших жизней. Думаю, заинтересует. Да, захлопнуть дверь — не вариант, предупреждаю сразу.Все это время Лоренс не убирал руки с приклада. Мужчина посмотрел тоскливо, оглянулся на малолетних охранников и кивнул.— Ждите.Икенна закрыл глаза. И как Лоренс не подумал сразу, что пойти сюда — немалое унижение для мальчишки? — Владыка Пхайет снизойдет до вас, — опять высунулся тот же мужик.— Бля, — восторженно шепнул Фиррте. Лоренс не смог не согласиться с формулировкой.Вошел он сразу после Икенны. Остальных попытались вообще не пустить, но Марк показал им автомат. За дверью продолжался тот же коридор с десятками боковых ответвлений и дверей. Заканчивался он тупиком. Лоренс осмотрелся, расставил своих людей и повернулся к мужику... надо бы уже имя узнать.— Как мне к вам обращаться?— Джиннай Вирийя, — помолчав, отозвался тот.Имя показалось знакомым, где-то Лоренс его слышал уже, но неважно.— Тогда ведите нас, Джиннай Вирийя, — Лоренс тронул Икенну за плечо, пытаясь подтолкнуть. — Если он зайдет в святая святых, то покои Владыки будут навечно осквернены!— Ничего, помоете, — плечо под его рукой окаменело.— Вы оскорбляете...— Еще не начинал! Я по делу пришел, господин Вирийя, и времени на дурацкие игры у меня нет.Джиннай скис еще больше, но подчинился. Ближайший боковой коридор привел на перекресток, Джиннай пошел направо, потом снова направо и остановился возле обитой медью двери. Она открылась сразу и бесшумно, в проем высунулись дула винтовок, прошлись вверх-вниз и исчезли. Лоренсу от такой карикатурной торжественности очень захотелось сделать что-нибудь неуместное, но он удержался. Будет еще возможность, это напыщенное стадо точно ее предоставит.Владыке Пхайету было с виду лет двести, но, кажется, из ума он пока не выжил. На подушках возле широкого дивана, в ногах Владыки, сидели две отчаянно красивые женщины, очень похожие на Икенну, и обмахивали старика опахалами.— Ты остался жить, когда был должен умереть. Ты предал свою богиню. Ты предал свою семью. Ты отдал свое тело врагу. Что еще ты готов сделать, чтобы растоптать честь своего рода?Лоренс онемел от такого приема, поэтому Икенна успел его опередить и выйти вперед.— Я готов принять любое наказание, только выслушай меня. Появился новый враг, сильнее прежнего. Мы не устояли перед Ханау, поэтому наш конец предрешен. Но лорд-командарм Эрмете готов защитить род Вирийя, если ты предоставишь ему и его людям убежище в старых залах Сианы. Я молю тебя, Владыка Пхайет, обдумай это предложение. Так у тебя появится шанс спасти тех, кто верит в тебя.Старик пожевал губами и сморщился, будто в дерьмо наступил.— Твое имя будут проклинать в веках. Ты пал ниже, чем я думал до этого момента. Ты готов отдать свою семью на поругание тому, чью согреваешь постель?— Не будет этих веков, дед! Забудь о своей гордыне хоть на минуту, подумай, прошу тебя!Икенна упал на колени, Лоренсу хватило. — Встань. И не унижайся больше, — он вздернул мальчишку на ноги. — Теперь я буду разговаривать.Лоренс указал женщинам на дверь, и они понятливо выпорхнули, прихватив опахала. — Хорошего ты воспитал внука, вежливого, я бы в морду дал, честно. Кругом взрываются бомбы, а у тебя на уме, с кем он спит. Старик выглядел так, словно вот-вот умрет от инсульта, но то ли был еще крепким, то ли притворялся, потому что моментально пришел в себя и прохрипел:— Вам мало было попрать наши святыни, обесчестить...— Стоп, я сказал! Больной вопрос для жрецов Сианы, понимаю и сочувствую. Владыка Пхайет, ты можешь сколько угодно искать способы побега от реальности, у вашей семьи отлично получается, но если мы не договоримся, то мои люди уничтожат здесь всех до одного. Взятие Шийонга в подходящем для подземелья масштабе. Точная копия. Я гарантирую тебе это. А слово я держу. Не веришь, есть возможность убедиться.— Тебе нужна наша помощь? — жрец сориентировался моментально.— Мне нужна карта и коды доступа. Если тебе так приятнее, считай это помощью.— Вы будете нас защищать?— При отсутствий провокации с вашей стороны — как своих, — Лоренс сглотнул сухим горлом. — Сколько времени у нас на сборы?— Два часа. И я бы не отказался пока поужинать.— Нам самим не хватает еды.— Уверен, тебе лично хватает, вот и поделишься. Моих людей покормите на местах. Травить не рекомендую, у каждого есть анализатор ядовитых веществ. Мы с Икенной будем есть тут.— Никто из нашего рода не согласится находиться под одной крышей с ним. Я предлагаю отдать вам взамен его сестру, она не менее красива...— Кто не согласится, пусть не находится. Готовить будут долго?Ужин принесли минут через пятнадцать, но есть с ними старик отказался, ушел в свою спальню. Почти сразу пришли два парня, уже других, выносить диван. Лоренс посмотрел на них как на умалишенных.— Какой диван?!Парни забормотали что-то о распоряжении Владыки, он не может идти пешком и спать на дерюге. Лоренс подумал и просто их послал. Икенна все это время просидел в дальнем углу, спрятав лицо в колени. Родственники его игнорировали с похвальным упорством. На более практичные бы его цели.— Икенна, ты же голодный. Присоединяйся. Только не надо насчет того, что ты с ними под одной крышей не будешь есть.— Я заслужил все, что они сказали.— Даже пассаж на тему моей постели?— Это расплата. Почему ты отказался от моей сестры?— Женщины не интересуют. Прекрати нести чушь, тут очень вкусное мясо. Тушенка, скорее всего, но пожарили со специями.— Тетя Нирсет прекрасно готовит. Оставь ее поварихой, она даже из вашего пайка сумеет сделать хорошее блюдо.— Ей придется остаться поварихой. Или как ты представлял себе статус своего рода?— Я хотел замолить свои грехи перед семьей. Они не выживут здесь. Не ждал прощения, но...— Твой дед принял мои условия, игнорируя тебя. Ты все еще хочешь их спасти?— Ты бы смог убить тех, с кем заключил договор? — если Икенна думал, что короткая щетинка на голове сделает его менее привлекательным, он снова жестоко обманулся.— Получив необходимое? Скорее всего. Если бы они были опасны для тех, кого я должен защищать.— Так что тебе мешает так и поступить?— Я пообещал тебе. Ешь.Икенна подошел и взял протянутую тарелку, но на Лоренса таращился, не переставая. Лоренс впервые задумался, как видит его этот относительно здоровый Икенна. Не то, чтобы очень важно, только почему бы не узнать.В два часа никто не уложился, пришлось подгонять. И проверить, чтобы не брали больше, чем смогут унести на себе. Всего аверийцев было тридцать семь человек, включая грудных младенцев. Мужчин четырнадцать, из них пятеро жрецов. Лоренс осмотрел семейство, тюки и утешил себя тем, что его парням обязательно понравятся женщины.Уничтожая города Авейры, Датар оставил армию Ханау без дальней связи, но отследить местную ему пока что было проблематично. Процессы в верхних слоях атмосферы создавали помехи, на которые матерились связисты Ханау и которые внезапно оказались полезны. Лоренс отправил в эфир условный сигнал, дождался ответа, и вернулся к сидящим на чемоданах домочадцам Вирийя.Владыке все же вынесли кресло, но Лоренс не стал спрашивать, потащат ли его на спине. Останутся там, где отстанут, только и всего. Сморщенная физиономия старика не выражала никаких эмоций, на Лоренса он смотрел с брезгливым снисхождением. Лоренс оглянулся, проверяя, не вышел ли из "тронного зала" Икенна, убедился, что нет, и подошел к Владыке.— Мы так и не заключили полноценного соглашения. — Мне казалось, что мы все обговорили. Ваши люди обеспечивают нашу безопасность в обмен на право проживать в залах Сианы.— Да, но я боюсь, что возникнут расхождения в терминологии. Безопасность — это защита от внешнего и внутреннего врага, которую я предоставляю каждому члену вашей общины вне зависимости от вашего отношения к нему. Любое причинение физического и ведущего к нему морального ущерба будет пресекаться самым решительным образом. Безопасность не гарантирует комфортности вашего существования, привилегий и возможности не выполнять работу, необходимую для выживания и целей нашей новоорганизованной общины. Так — ясно?Лоренс подождал, пока в выцветших глазах появится понимание, без труда выдержал поединок взглядов и улыбнулся в ответ на:— Будь ты проклят!— Уже. Мы договорились?— У нас не такой большой выбор, иначе...— Мы договорились? — любовь к длинным и витиеватым речам начала утомлять Лоренса. И опять разболелась голова.— Да!— Прекрасно, тогда расскажите, как мы пойдем, в присутствии человека, знакомого с вашими крысиными ходами, и тронемся в путь.Лоренс почти выволок из комнаты Икенну. Тот не упирался и был согласен, что дед может постараться обмануть, но, как любой порядочный отверженный, предпочел бы утопиться, а не стоять перед всеми рядом с карателем Ханау. — Найе! — из толпы выбрался молодой парень и, с широкой улыбкой, бросился обниматься. — Ты жив! Он тискал Икенну, с удивлением гладил по коротким волосам, прижимал к себе и при этом непрерывно рассказывал, как скучал и какие все сволочи. Оттащить неожиданного поклонника от Икенны никто не пытался, даже фыркали скорее снисходительно, чем недовольно.— Познакомишь? — вмешался Лоренс.— Это Тассна, мой брат, — Икенна чуть ли не впервые за время их вынужденного знакомства улыбался широко, искренне и открыто. Если так он был красив утонченно, но по-мужски, то улыбка придавала подросткового, на грани педофилии, очарования.Тассна смотрел исподлобья, из почти боевой стойки, шмыгая носом и приплясывая на месте. Дежуривший у ближайшего коридора Марк посмотрел вопросительно и сделал к ним шаг, Лоренс помотал головой.— Я думаю, у вас еще будет время пообщаться, сейчас нужно торопиться.— Мы тут второй месяц сидим, и безопасно было. Как ты приперся — так торопиться?— Тассна, — Икенна положил руку ему на локоть и обезоруживающе улыбнулся. — Лорд-командарм не желает нам зла, но не надо его провоцировать.Тассна еще немного посверлил Лоренса взглядом и отошел, сел на пол и обнял огромный узел, зеленый в красный горошек. Вокруг него тут же сомкнулся круг старших женщин, начавших бойко ругать парня за глупость и непонимание, что Икенна уже не с ними. Тассна огрызался и всех посылал, потому что братишка. За это Лоренс был готов терпеть его манеру общаться, но Икенна прав, недолго. — Скажешь мне, если твой дед солжет? — еще раз уточнил он, привлекая внимание Икенны. Тот с тоской покосился на кучку народа, для которого его не существовало, и облизнул губы, кивая.— Слушаю вас, Владыка, — Лоренс встал перед ним, прикрывая застывшего рядом Икенну.Старик, разрывающийся между своим же приказом о бойкоте внука и желанием ткнуть этого внука носом в грязь, минуты полторы скрипел зубами, но не получил от Лоренса помощи и сдался. Путь он описывал подробно, видимо, учил на память с листа. Мелкие приметы не оседали в памяти Лоренса, а вот ключевые моменты он старался запомнить. Икенна затаился и не двигался, Лоренс хотел верить, что он узнавал хотя бы основные коридоры, а не онемел от самоуничижения.— Спасибо, — сказал Лоренс, когда старик закончил. Предстояло полтора-два дневных перехода. Осилят. — Тогда выходим?— Прямо сейчас?!— А зачем медлить дальше?— Мы не можем покинуть эти стены без молитвы! Ты настолько бесчеловечен, чтобы лишить нас благословения богини?Психбольница, отделение для буйных. Раньше Лоренс иногда задумывался, а не стоило ли дать аверийцам еще шанс опомниться самостоятельно, но нет, эту систему необходимо было ломать. Не его забота, разумеется, только обычаи от этого вменяемее не становились.— Десять минут. Не хватит — будете молиться в дороге.Лоренс сел на скамью, тоже входящую в поклажу, и зажмурился, отгоняя боль. Он полностью еще не поправился, это ощущалось. Не те реакции на окружающее. Раз понимает — не смертельно, однако хочется уже себя прежнего. Он посмотрел на Икенну, вставшего так, чтобы касаться его рукой. Икенне, скорее всего, тоже хочется. А возможно? Он точно даже про себя не читает молитв.— Не желаешь присоединиться? — Лоренс указал на усердно бьющих поклоны аверийцев.— Нет, — Икенна даже не посмотрел в их сторону.— А о чем молятся? — Чтобы мать Сиана осветила путь, даровала новую жизнь и новые богатства. Традиционная молитва путешественников. Храмовый обряд красив.— Охотно верю.Лоренс не стал спрашивать, скучает ли Икенна по этим обрядам. Он не был уверен, что сам не свернет шею тому, кто придет его расспрашивать, не тоскует ли он по родине.— Но никаких дорожных ритуалов нет, в пути каждый остается наедине с богами. Если дед будет настаивать, то...— Я с ним разберусь. Спасибо, что предупредил.Вряд ли Икенна перешел на их сторону. Куда вероятнее, что он боится за семью, именно потому, что солдаты Ханау не обязаны тащить на себе этот балласт. Вот и старается сгладить заранее возможные раздражающие факторы. Отряд ждал их возле выхода из подземелья. Икенна не скрывал, куда они пойдут, и даже нарисовал вполне приличную карту. Такое количество здоровых мужчин, за которыми терялись четыре медсестры, аверийцев напугало едва не до отказа идти куда-либо. Причем, мужиков чуть ли не больше, чем женщин. Женщины Авейры, как давно понял Лоренс, привыкли искать защиты у противоположного пола и не выживали иначе. На Ханау женщины не были военнообязанными, но... Не надо о Ханау. Иначе он в итоге начнет, подобно Икенне, искать другие миры и личного врага. Впрочем, на роль последнего пока годился Датар.Глава 10445 г.Леса Авейры непроходимы в буквальном смысле. Утешая себя тем, что макушки деревьев переплетаются не хуже корней, Лоренс перешагивал через выступающие из земли бугристые узлы и мечтал о привале. До следующего спуска под землю оставалось две мили, пустяк, если идти по тропе, но тут этот бросок займет немало времени. Наверное, стоит сделать привал сразу, как окажутся в подземелье, здесь не он один ранен, а женщин наверняка приходится подгонять. Лоренс остановился возле толстенного ствола и озабоченно посмотрел в хвост процессии. Аверийцы шли посредине, со всех сторон окруженные солдатами, и смиренно тащили свою поклажу. Его парни тоже топали с полной выкладкой, но женщинам, пожалуй, можно помочь. От них точно будет прок, даже если они не умеют ничего, кроме вязания носков. — Тюки они еще доверят, а вот детей, — Фиррте неуверенно дернул носом. О детях Лоренс не подумал. Ну да, Фиррте же хотел жениться на местной. Интересная ему досталась возможность для этого.— Детей пусть сами несут. За ребенка ни одна не посмотрит, что каратель и пишачи.— Кто?!— У Икенны спроси.— Ох, лорд-командарм, он, конечно, был подарен вам, как вещь, но он все-таки мужчина...— Фиррте, он человек все-таки, а мужчина — это уже дальше. Ты слушал, что я говорил старому маразматику?— Да я к нему и не полезу, я вам говорю, что как-то оно... — Фиррте отошел, качая головой. Потом Лоренс услышал, как по цепочке передается приказ облегчить женщинам ношу. Внизу, сразу как закрылись массивные двери, Лоренс распорядился зажечь фонари и устраиваться на ночлег. Завтра почти все время придется идти по коридорам, это легче. Его армия тоже бомбила в основном города, маловероятно, что потолки обвалились. С вентиляцией тут все в порядке, дышится легко. Остается надеяться, что клаустрофобией никто не страдает. — Я перенес твой рюкзак к своему, мальчик, — появился доктор, протиравший руки антисептиком. — Укромный уголок, ниша в стене. Там раньше стояла скульптура, но ее украли до нас.— А Икенна?— Икенна с Марком пока. Может быть, и спать будут вместе. Они почти сдружились, ты не заметил?— Я не смотрел. Хорошо, пусть так. Лоренс хотел спросить мазь, чтобы расслабить сведенное бедро, но передумал. Еще можно терпеть. Сила Икенны снимала боль, а здесь нужен массаж. Недоступная роскошь. Лоренс нашел ту самую нишу, расстелил спальный мешок и попробовал сесть на него. Получилось не сразу, стон и мат пришлось глотать, закусывая рукав. Только он вытер пот, появился капитан Рикер с докладом. Ему удалось восстановить данные на диске, но батарея почти сдохла, поэтому просмотреть их уже не получится.— Если в их норах нет электричества...— Должно быть. В той, где они прятались, было, и я слышал шум затихающего генератора. Спасибо за вашу работу, капитан. Отдыхайте. Сразу после Рикера пришел Икенна, сел, загораживая спиной коридор, и протянул на ладони горсть ягод.— Они невкусные, но если разотрешь их соком ногу, тебе должно стать легче.— Это все, что ты собрал? — Лоренс расстегнул ремень, стянул брюки до колена и пересыпал добычу Икенны в свою руку.— Да. У меня не было возможности гулять по лесу, а эти удобно росли.Сок резко пах озоновой свежестью, Лоренс втирал, пока под пальцами не остались только шкурки. Их забрал Икенна и сунул в мешочек для мусора, подвешенный к поясу.— Ты рассказывал доктору о вашей фитотерапии. Насколько ты разбираешься в ней?— Я биолог, Рэнс, не врач. Специализировался на ботанике, генетике и вирусологии, остальное знаю хуже. Это было неожиданно. Лоренс не читал результаты допросов, но сами палачи рассказывали только, что прислужник выдуманных богов баловался травками и сушеными лягушками. Никто настолько не ждал от жреца с косой до задницы ничего, кроме знания гимнов наизусть? Очередной эффект внешности Икенны, хоть снова извиняйся перед ним. — Профессиональный биолог?— Насколько позволяет возраст. Мои работы побеждали на конкурсах. Вспомни, у меня было много времени, которое я не тратил на эмоции, — он чуть-чуть улыбнулся. — Вы считали нас дикарями, да? Несмотря на то, что явились за научными открытиями?— И продолжаем, — со вздохом признался Лоренс.— А мы — вас. Чему ты учился? Кроме войны?— Я — инженер. И дипломат. А военным родился, как и многие из нас. Икенна снова слабо улыбнулся. Потом сел удобнее и заговорил о другом:— Я думал по дороге. Женщины у нас мало в чем разбираются кроме домашнего хозяйства. Исключая жриц, но здесь их нет. А среди мужчин есть один специалист по криптографии и компьютерным кодировкам, есть астроном, но я не знаю, насколько глубоки его знания далекого космоса. Тассна — мастер по борьбе, он учил меня немного. Отец с юности увлекается картографией, если он не взял ничего с собой, то многое сможет нарисовать по памяти.— Отец?! — Лоренс был определенно рад, что слушал сидя.— Да, Джиннай Вирийя. Тот, кто открыл нам.Лоренс почти умоляюще протянул к Икенне руку, однако тот увернулся.— Подумай, пригодятся ли они тебе. Может быть, я придумаю что-то, чтобы заставить их помогать, не унижая. Но не гарантирую.Он ушел, а Лоренс заполз внутрь мешка, размеренно матерясь в темноту. Каждый его разговор с Икенной превращается в этическую ловушку, из которой непонятно как выбираться. А придется, от мальчика совершенно очевидно есть прок.Ночью Лоренсу приснился очередной кошмар. Они снились всем, все кричали и просыпались, пока остальные лежали смирно, притворяясь спящими. Доктор Генри разбудил и сунул в руки флягу с водой. Лоренс пил долго, стараясь забыть обугленные тела и огонь, сожравший Ханау. Голову привычно ломило, а Икенны не было рядом. — Похоже, я становлюсь наркоманом, — пробормотал он.Врач, услышав, усмехнулся.— Нам бы проверить, нет ли такого дара еще у кого-то.— А верно! Я спрошу Икенну.— Я спрашивал, он молчит. Это сильно истощает организм. Не думаю, что он захочет подставить так, например, сестру.— Я — военный командир, — пожаловался Лоренс. — А не детский психолог.— Кто в наше время работает по профессии, мальчик мой? Радуйся, что не пришлось становиться поваром.— Это вы радуйтесь, — хмыкнул Лоренс, поворачиваясь на бок. Ягоды не просто снимали тянущее напряжение, они холодили бедро, анестезируя. До нужного кротовника они добрели в сумерках следующего дня. Вынырнули из одной норы, через полмили провалились в другую, и к Лоренсу решительно протолкался Джиннай. Вот откуда имя знакомое — видел в документах, когда собирал досье на Икенну. — Пойдем вперед вместе. Владыка передал мне коды, я открою ворота.— Идет, — Лоренс проверил кобуру и фамильный кинжал за пазухой. "Вперед" заняло секунд тридцать, а ворота оказались уже привычной дверью, только отделанной золотыми пластинками. Золото на Авейре было дешевле дерева, нечему удивляться. И металл считается посвященным Сиане. Джиннай торжественно ввел коды, дверь отъехала в сторону, в лицо ударил свежий воздух.— У вас тут окна на море? — удивился Лоренс. Напыщенный вид "командного состава" аверийской группы постоянно провоцировал его на такой стиль речи.— Мать Сиана заботится о вверенных ей территориях!— Кхм, а нестыковку не замечаете?— Молчи, богохульник! — почти зарычал Джиннай, а Лоренс посочувствовал Икенне. Но об этих катакомбах точно заботились и регулярно. Конечно, не королевские покои, однако даже если размещать людей по трое, им будет достаточно просторно. Обнаружился медпункт с запасом лекарств и лаборатория с наборами реактивов, крошечная, зато оснащенная неплохим оборудованием. Две душевые на пять кранов каждая, чистые сортиры и кухня со столовой. Парни радовались как дети, наперегонки решая, кто с кем будет жить. Аверийцам отвели кусок северного блока, чтобы не оставалось беспрепятственного доступа к выходу и кладовым. Лоренсу отдали большую комнату, в которой размещался еще и архив на микропленке. Туда же перенесли три персоналки, вынесенные из Шийонга разведкой и комдивом Фарси. Зарядных устройств не было, но Лоренс уже успел придумать, из чего спаять переходники.До ближайшего населенного пункта — деревни городского типа — больше двадцати миль, столько же, южнее, до границы с Ниронгом. Должно быть достаточно безопасно. Теперь нужно наладить связь и продолжить расшифровку кодов Датара. Чем-то они напоминали Лоренсу аверийские, но он не разбирался. Родственника Икенны он уже поставил перед фактом, чем тот займется в ближайшее время, и, кажется, мужик не против. Забыться в работе — то немногое, что им всем было дано. Еще секс, только женщин на всех не хватит, а мужчинами здесь кроме них с Марком вряд ли кто интересуется. — Сегодня я буду спать в постели, — неверяще выговорил доктор Генри, увидев небольшой лазарет на восемь койко-мест. — Я собирался предложить вам более удобное жилище.— Обманываешь, мальчик мой, таких не существует, — он с восторгом погладил ворсистое одеяло и поднял на Лоренса виноватые глаза. — Я уже стар и не могу не ценить комфорт. Поселим Икенну в лаборатории? Туда можно поставить койку и ящик для вещей.— Предложите ему. Это не тот выбор, чтобы решали мы с вами.— Или оставишь мальчика у себя? Он так хорошо тебе помогает, а терять ему нечего больше. Ничьего мнения вы не измените, даже не встречаясь вовсе.Лоренс промолчал. Он тоже так думал, а голова болела часов двадцать из двадцати семи, только как объяснить это Икенне? Не объяснять и поставить перед фактом? Лоренс вспомнил, как Икенна улыбался брату. Нет уж.— Вы лучше его в душ одного не отпускайте, если рядом будете жить.Но Икенна, отловленный Лоренсом за оглаживанием зачехленного микроскопа, закусил губу и жить один отказался.— Вы — один из немногих, кто знает, что я не продажная тварь. Ваше имя может стать защитой, а я полезен. Если вы согласились бы терпеть меня рядом, то...Впервые со времени трагедии Лоренсу захотелось кого-то поцеловать. Не переспать, так утешить. Икенна не умел играть, поэтому в его искренность Лоренс верил.— Еще раз назовешь на вы наедине — дам по шее, — проворчал он.Икенна проигнорировал возможность избежать разговора о своем положении. — Рэнс, это не твоя проблема и твоей не станет, но... твое имя треплется наравне с моим. Почему ты хотя бы не пытался защитить свою честь?— Мою честь не оскорбляет связь с тобой, есть она или нет.— И ты поэтому не опровергаешь слухи?!— Нет, конечно.Лоренс закусил губу, думая, как не солгать Икенне, но при этом и не добить его совсем. Разумеется, Лоренс не хватал солдат за руки, проникновенно уговаривая поверить ему, так, огрызнулся пару раз, но Марк исправно "доносил" на товарищей. Одни не верили или считали личным делом командира, другие пылали праведным гневом, что лорда-командарма совратили и используют, пара человек была уверена, что Лоренс превышает полномочия, открыто живя с мужчиной, но практически все, за исключением нескольких, не сомневались в моральном облике Икенны. Икенна выслушал "сводку по фронту" все с тем же невозмутимо-обреченным видом.— Ты мог взять меня силой. Это все равно делает меня... шлюхой?— Подозреваю, что вдвойне. Потому что, если ты не шлюха, то ты не виноват, а виноваты мы, Ханау, армия, командование, лично я, те, кто ничего не предпринял. Да мало ли. А так все просто.— То есть неважно, что... Это никак не изменить? Дело не во мне? Они будут так считать, потому что это нужно им? И я могу... как угодно, и все равно?— Кто-то, наверное, может изменить мнение со временем. Но, боюсь, только те, кто и сейчас не настаивает особо, просто защищать тебя у них нет причин. В отличие от твоей семьи, но... — Лоренс понял, что полез не туда. — Но об этом точно не стоит. Ничего цензурного о твоем отце и деде я сказать все равно не сумею.Икенна дернул уголком рта.— Да, отец. Я был еще совсем маленьким, когда понял, что его суждениям не надо верить. Он говорит — и пусть, ему нужно почтительно кивать, а за советом идти к деду. Сначала думал, его так смерть матери изменила, потом узнал, он всегда такой был...Лоренс закрыл глаза. Мать. Мама. Дядя, девочки. Он заставил себя слушать Икенну. Как интересно складывается: ему приходится черпать силу в чужой слабости. В горе молодого жреца, в озлобленной потерянности большинства солдат, в наигранной веселости Марка Сайбера, в бестолковой напыщенности аверийцев. В чем угодно, только бы эта сила была.— ... в храм, — продолжал тем временем Икенна. — Мне там понравилось. Спокойно, красиво. Много интересных занятий. И ум, и тело жрецы Сианы всегда развивали усердно. Не так, как вы привыкли, но у меня даже насморк был раза два за всю жизнь. Служение стало моей жизнью, я не желал другой и быстро забыл родных. Это было несложно, меня забрали в семь лет. А в тринадцать я узнал, что меня допустят к испытаниям на титул верховного жреца. Это... внутрихрамовая знать, наверное, администрация. Мне прочили большое будущее, говорили, что к тридцати я стану не меньше, чем советником Владыки. У меня были проекты. Я не хотел перевернуть мир, но кое-что было перспективным. Если бы удалось внедрить, то мы сильно сократили бы расходы на уход за сельскохозяйственными культурами. Я до сих пор все наизусть помню, в камере повторял, когда понял, что молитвы не помогают. А когда осознал, что... Я не знаю, во что мне сейчас верить. Если боги отвернулись, то, как бы мы не были грешны, зачем такие боги, когда они бросают своих детей? Зачем они и существуют ли вообще? — в голосе Икенны появились высокие, истеричные нотки. Лоренс почти собрался его остановить, но передумал. Может быть, так будет лучше. — Тебе не понять, что это для меня. Сама мысль, что их может не быть. Нападение Ханау объяснимо, а это.... Я думал, умру там, на той койке. Мне поэтому легче далась вся ваша подлость и пытки. И казнь. Я не помню ее. То есть помню, но меня словно не было там. И потом не было. Я весь ушел в попытки отомстить тебе. Ты стал для меня сосредоточием зла, ты.... — у Икенны задрожали губы, он шумно, почти навзрыд, вздохнул и осторожно тронул пальцами скулу. — Я так хотел, чтобы ты умер. И чтобы сполна получил за все. Я так хотел. А потом очнулся и попал в кошмар, от которого пытался сбежать. Я меньше чем пыль для всех, кого я вижу. И единственный, для кого я почему-то человек, это мой злейший, мой личный враг. И нет деда, чтобы дать совет. Нет матери Сианы, чтобы утешить. Нет мира, который я знал и в котором я был. А я все еще так хочу жить, но как? Как и зачем?Икенна смотрел перед собой остановившимся взглядом. По лицу катились слезы, сначала огромными каплями, потом наперегонки, извилистыми ручьями, а после он зарыдал, стукнулся лбом о стену и занес руку, чтобы ударить кулаком.Лоренс перехватил его за локоть, развернул к себе и обнял, как хотел почти с начала разговора. Сильно, поперек спины, чтобы не вырвался наверняка. Икенна захлебывался, давился, промочил насквозь Лоренсу гимнастерку, но позволил себя удержать. Пусть плачет. И за себя, и за Лоренса, раз он сам не умеет.Лоренс не засекал время, но они так стояли долго. Икенна, всхлипывая, сам вцепился ногтями в ремень Лоренса и не отпускал. Мокрая щека прижималась к его подбородку, и кожа чесалась, но Лоренс так и не поднял руку, чтобы вытереть лицо. Икенна отпрянул, когда в дверь лаборатории постучали. Лоренс подождал, пока он отвернется к аппаратуре, и разрешил войти. Марк. И, судя по чуть приподнятой брови, подумал он не о том.— Ларри, я тебя в комнате искал. И... тебя там женщина ждет.Марк выглядел растерянным, но угол рта дергался в улыбке. Женщина в спальне Лоренса могла появиться только по одной причине. Он оглянулся на полумертвого от шока Икенну.— Я разберусь. Марк, составь Икенне компанию.Еще не хватало сейчас бросать его тут. Марк приперся не вовремя настолько, насколько это возможно, но с этим ничего не поделаешь. Пусть отвлечет, он умеет.Пока все помещения в подземелье были открыты, а личных вещей так мало, что закрывать никто не стремился. Только аверийцы утащили в свое крыло, кажется, даже кресло. Поэтому зайти в комнату девушке вряд ли было сложно, а вот как она вообще попала сюда — в центр "штаба" Ханау, Лоренс будет всерьез разбираться.Старый маразматик выполнил свою угрозу и прислал к Лоренсу одну из внучек. Сестра Икенны, скорее всего младшая, так же невероятно хороша, как и ее брат, только ниже ростом, изящнее, с еще более тонкими чертами лица. Она сидела на краю кровати, стиснув руки под грудью, и смотрела на Лоренса перепугано и умоляюще. Икенна так не смотрел никогда. В сравнении это стало особенно ясно.— Леди, хочу надеяться, это была не ваша замечательная идея? — Лоренс закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Марк умеет не только отвлекать, ему ничего не стоит подбить Икенну явиться сюда. — Меня зовут Ташира, — пролепетала она.— Очень приятно, Лоренс Эрмете. Заодно прошу прощения, что не поздоровался, — да, аверийцы провоцировали его на жесткую иронию, но сходство с Икенной вдруг заставило смутиться.Лоренс присел рядом с девушкой и положил руки ей на плечи, разворачивая к себе.— Леди Ташира, сейчас мы с вами пойдем к вашему дедушке, и я объясню ему, почему так больше поступать не надо, хорошо? Даю слово, что на вас это никак не отразится. Или, по крайней мере, вас точно будет, кому защитить.— Мой брат настолько вас очаровал?— Да не сплю я с вашим братом! — Лоренс едва сдержался, чтобы не выругаться. — И какое это имеет отношение к тому, что вас прислали сюда, как жертвенное животное?— Таков долг женщины, — она посмотрела с удивлением. — Защищать свой род доступными ей средствами.— И об этом я с дедушкой поговорю, — кивнул Лоренс. Потом подумал, выглянул в коридор и приказал позвать к себе Фиррте. И со связью нужно что-то придумать, до всех не доорешься.— Охраняй, — скомандовал Лоренс, толкая Таширу к комбату. Тот едва вошел и растерялся, но девушку инстинктивно подхватил. Если не упустит возможности, будет у него вожделенная аверийская жена. Раз женщин здесь воспитывают так, что рядом должен быть покровитель, то потянется Ташира к нему сама. А Фиррте недурен собой, неглуп и не жесток, ей разумнее будет не перебирать. Главное, чтобы Икенна самому Лоренсу за сестру ничего не оторвал.Когда Лоренс вернулся от старого Владыки, то застал и Марка, и Икенну. Оба рядком сидели на пыльном рабочем столе и смотрели выжидающе.— Твой дед пообещал, что больше не будет, — Лоренс расстегнул китель и бросил на стул. Постирать бы нужно. Вот еще забота. — Мне даже пугать его не пришлось, сам все понял.— Кого он прислал?— Твою сестру Таширу.Икенна побледнел и вцепился в край столешницы. Марк придержал его за руку, то ли чтобы не свалился, то ли опомнился. Еще один поверенный в аверийских делах. Может быть, так и лучше. По крайней мере, Лоренс может быть уверен, что это реальность, а не последствия ранений. Потому что поверить в то, как до сих пор живут эти люди, как они игнорируют все вокруг и обтягивают бархатом сидение для старого идиота, почти невозможно. Они существуют в своем мире, который за счет ярких красок аверийских одежд, выглядит сюрреалистичным, как лекарственные галлюцинации.— Что с ней?— Все в порядке. Я приставил к ней своего парня, ты его знаешь, комбат Фиррте. Он давно присматривает себе подружку среди ваших женщин.Марк открыл рот, но Икенна не удивился. Он склонил голову к плечу, помолчал немного и ответил:— Спасибо, Рэнс. Твой офицер — лучшая защита сейчас.Лоренс вздохнул с облегчением. Привычная боль набирала обороты и выходила за рамки, когда еще можно терпеть, не подавая виду. Уже давно, только сейчас наконец-то можно расслабиться. Он упал на стул поверх кителя, не обращая внимания на впившуюся в копчик пуговицу.Его обняли сразу четыре руки, Марк протянул флягу с водой и удержал от падения, Икенна придержал и прижался, делясь своей непонятной силой. Лоренс расхохотался, вспомнив, как возмутила Икенну мысль о сексе втроем, но тут же согнулся пополам, борясь с тошнотой. Он едва помнил, как парни довели его до кровати, раздели и укутали одеялом. Пыль и ворс лезли в ноздри, Лоренс кашлял, и каждое движение отзывалось в голове маленьким взрывом. Икенна почти лежал рядом, обняв, крепко прижавшись, шептал что-то. Или кричал, Лоренс не мог разобрать, для него не было разницы. Боль отступала медленно как никогда. И стоило ей ослабнуть, Лоренс провалился в сон.Он так и не выпытал потом у Марка с Икенной, чего им стоило дать ему выспаться. Они лишь скрипели зубами и не признавались, но свои семь часов Лоренс получил. Марк шепнул только, что Икенна почти все это время просидел рядом. Значит, он знает, что от продолжительности контакта зависит последующее время без боли. Лоренс это недавно понял, когда появилось, с чем сравнивать. Вот еще предлог сгрести и не выпускать из постели, но то, что Икенна не сломался окончательно в Шийонге, не повод сейчас так с ним поступать.Завтрак принесли в постель, две стандартные пластиковые миски, в каждой маленькая кучка на дне. Военный рацион и что-то еще, наверное, аверийские консервы. Лоренс откинулся на подложенную Марком подушку и поковырял в миске вилкой. Съесть он способен и не такое, дело не в этом...— Я пойду? — Марк замялся на пороге. — Сам не заметил, как утонул в делах. А хотел всего лишь прикрыть тебя.— Идите, капитан Сайбер, — улыбнулся Лоренс. Нет уже ни дивизий, ни батальонов, можно оставить только эти звания, все равно они лишь формальность.— Икенна, — позвал он, когда Марк закрыл дверь.Тот вышел из-за шкафов с записями. На щеке темная полоса, видимо, копался в вещах.— Ты все еще хочешь ночевать со мной?— Я не хочу, — помедлив, ответил Икенна, — но провоцировать никого я тоже не хочу.— Иди сюда, — Лоренс, подумав, похлопал по матрацу. — Поговорить надо.Икенна, на ходу вытирая щеку, сел, куда показали.— Доешь только. И слушаю.— Расскажи, что ты знаешь об устройстве этого убежища, — проглотив густую аверийскую пасту, попросил Лоренс. — Техническая сторона, архитектурная, все, что когда-либо слышал.Икенна поскреб ногтем скулу, забрал поднос, жестом заставил согнуть ноги в коленях и устроился удобнее, закинув ногу на ногу. Лоренс залюбовался. Общение с Марком не прошло даром. Но теперь Икенна точно копировал движения бессознательно и не понимал, как выглядит. Лоренс с усилием перевел взгляд на узорчатое одеяло.— Мне мало известно. Знаю, что проложены трубы к подземным горячим источникам, и даже если отключатся насосы, вода будет поступать самотеком. Знаю, что вентиляционные шахты разведены на много миль и снаружи практически незаметны, нужно знать, что искать. Знаю, что стены обшиты листами сплава медной руды и... и еще одной, препятствующей приборам слежения.— И еще одной?— Это засекреченная информация, у меня нет к ней доступа. Скорее, ты должен знать. Вы получили все наши базы данных.— Получили, но и я доступа к ним не имел.— Ты же инженер.— Не на этой войне.— Что ж. Сочувствую, но помочь не могу. Да и тебе недостаточно, что такой материал есть и защищает нас?— Я хочу собрать всю информацию, которую могу. Поэтому продолжай, — Лоренс прикрыл глаза. Голова кружилась, однако из-за такого пустяка тянуться к Икенне было уже капризом.— Здесь должны быть передатчики.— Толку?— Мы почти никогда не ставили ретрансляторы в городах.Лоренс сел так резко, что ударился о стену. Совсем об этом забыл. — Показывай!Он спустил ноги на пол и пяткой нашарил под кроватью сапог. Шнурок лопнул в руке, пришлось затягивать концы узлом.— Я не знаю, где они могут быть. Здесь очень много помещений. И площадь почти квадратная миля.— Ты знаешь общее устройство. Отсеки ненужное и пойдем.Наверное, было проще обратиться к старому жрецу, но пока Лоренс не искал легких путей. Чем меньше знают аверийцы, тем меньше истерик. Заодно Лоренс проверил посты и прикинул, какие нужно внести изменения в дежурства. Сегодня займется. Все люди должны быть задействованы с максимальной отдачей, чтобы у них ни на что времени не оставалось. Икенна не стал носиться по коридорам, заглядывал только в определенные помещения и угадал с пятого раза. Внутри убежища тоже стояли кодовые замки, но код один, и его Лоренс вытянул в первую очередь. — Под храмом в Шийонге было почти такое же расположение, — тихо пояснил Икенна, пока Лоренс включал и тестировал аппаратуру. — Ты говорил, кто-то из твоих может помочь со связью.— Исанна, криптограф. Он учился на связиста, потом увлекся шифрованием отдельно. У тебя нет связистов?— У меня нет связистов, которые могут пользоваться этим сразу, не потратив неделю на изучение. Я не хочу делать датарцам подарки из неопознанных сигналов. Сюда можно подключить одну из персоналок и не прерываться на ночь, — Лоренс закусил губу, пытаясь быстро соединить рой отрывистых мыслей в единый план действий.Не первый раз за последние дни он ловил себя на том, что ставит целью отнюдь не выживание в норе. Но пока не позволял себе думать об этом всерьез. Тем более все, что он делает сейчас, необходимо не только для существования тут, а и для более масштабных идей.— Что тебе даст расшифровка переговоров врага? — спросил Икенна, почти читая его мысли.— Посмотрим, — Лоренс улыбнулся и приподнял лицо Икенны за подбородок, заглядывая ему в глаза. — Ты спать за шкафами будешь?— Да. Туда влезет скамейка, я проверял. И сложенный пополам матрац, так что мне еще и мягко будет. А вещей у меня нет.— С тобой брат чем-то делился, — Лоренс вспомнил, как еще в переходах Тассна пихал Икенне ворох тряпья и что-то громко невнятно вопил.— Штанами он делился. Каждые на двоих меня, — в уголках рта Икенны зародилась улыбка. — Конечно, выбирать не приходится, но...— Да, пугало в этих лабиринтах чревато инфарктами.Секунду взаимопонимания пресек сам Лоренс. Икенна вызывал не только желание. Когда он смотрел вот так, открыто и не враждебно, очень хотелось погладить по щеке. Не впервые, но сейчас не было нужды утешать и защищать. А таких эмоций Лоренс боялся. Ему каждую ночь слишком много снилось, чтобы позволить себе расслабиться. Кошмаров не было, только если Икенна сидел рядом и держал за руку. Лекарственная зависимость. Лоренс усмехнулся.— А запасов одежды здесь нет? Икенна моргнул, нахмурился и сделал шаг назад. Потом удивленно посмотрел на Лоренса и все-таки улыбнулся.— А ты прав. Обычно есть. Правда вряд ли вы себе найдете что-то похожее на форму, но... — Будет хотя бы купальный халат, пока женщины стирают остальное. Тогда давай поищем кладовку, и я составлю расписание для душевых.— Почему ты? Разве это занятие для вождя?— Занятие для вождя все, что приходится делать по тем или иным причинам, — вздохнул Лоренс. — Мне нужно совместить ваших девушек, с бельем и самих по себе, со своими придурками. Угадай, что будет без строгого приказа не лезть туда в определенные часы?Икенна не успел ответить, из коридора донесся шум и выкрики. Причем, судя по всему, как раз иллюстративные. Лоренс выругался и рванул на голоса почти бегом. На перекрестке между техническим блоком и крылом аверийцев катались три мужика, еще пятеро стояли вокруг, а к стене прижималась девчонка. — Пошла вон, — бросил Лоренс на ходу, толкая ее к нужному коридору.Разобрать в клубке конечностей можно было только национальную принадлежность. Уловив момент, он с силой пнул мелькнувшую серую задницу и рявкнул:— Прекратить немедленно!Клубок распался на аверийцев и солдата с разбитым носом. Туземцы пострадали сильнее, причем оба.— Это что за балаган? — Лоренс понизил голос, вспомнив, как безотказно действовало раньше. — Симпсон, я у тебя спрашиваю?— Лорд-командарм, — его тронули за плечо, — разрешите объяснить, лорд-командарм.За спиной стоял Фиррте, решительный и готовый идти под трибунал.— Да, майор, постарайтесь.— Это моя вина.— Майор, это не объяснение. Это попытка спустить на тормозах. А я хочу знать, почему ты, — он указал пальцем на побелевшего солдата, — потянул к ней руки, вы, — он обвел взглядом стоявших, — позволили ему, а вы, — аверийцы тут же насупились и подобрались, — позволили ей оказаться в этой ситуации. Слушаю вас, господа мужчины!— Мы-то мужчины! — хлюпнул один из парней. — Мы — да, а ты кто, раз спишь с этим?!Лоренс занес руку раньше, чем подумал, но на ней тут же повис Икенна, удерживая изо всех сил.— Нет, Рэнс! Оставь!Лоренс яростно оглянулся, Икенна не отвел взгляда. Тогда Лоренс стряхнул его, откидывая в сторону, и снова повернулся к застывшим клоунам.— Я заключил договор с вашим Владыкой. Я обещал защищать ваши жизни, пока кто-либо или что-либо не сделает это невозможным. В том числе изнутри. И по отношению к неугодным. Осмелитесь рассказать ему, почему теперь договор под угрозой? Убирайтесь. И научитесь защищать хотя бы своих женщин. А вам всем, — Лоренс встретился взглядом с каждым из солдат, — Неделю драить сортир. Фиррте, подыщи заодно кладовку для ночевки. Всем все ясно?— Так точно, лорд-командарм! — отчеканили хором, вытянувшись в струнку.— И, Симпсон, договор действует в обе стороны. Еще раз увижу — по закону военного времени. Вопросы есть?— Никак нет, лорд-командарм!— Тогда вольно. И исполнять.Лоренс кивком приказал Икенне следовать за ним.— Никогда не лезь под руку! — прошипел он, ухватив Икенну за воротник в тихом углу.— Так не ударишь, — в темных глазах по-прежнему не было страха.— Много воли взял!— Сколько дали!Лоренс долго вглядывался в карюю радужку, пока не успокоился настолько, чтобы разжать пальцы. Крутит им как хочет. И чувствует себя в безопасности. Чтобы хоть как-то отомстить, Лоренс поймал его губы. Не как ночью в Шийонге, а медленно, почувствовать вкус. Прошелся языком по шероховатой, потрескавшейся кожице, тронул уголки рта и отодвинул Икенну от себя, сообразив, что иначе месть затянется надолго. Икенна замер, уставившись перед собой, мимо Лоренса. Ноздри часто раздувались, он обнял себя за плечи, руки видимо дрожали. — Ты так явно заявил мои права на тебя, что я не смог удержаться, — почти промурлыкал Лоренс, потрогав порозовевшую скулу Икенны.— Ч-что?! — тот стряхнул наваждение.— Теперь готов услышать, да? Так, еще раз: никогда не лезь под руку. Не смей вмешиваться и оспаривать мои приказы, мои действия, что угодно еще при посторонних. Мой авторитет — единственное, что делает из этой толпы подобие армии. Не будет его — все закончится, понял? Понял, я спрашиваю? — Лоренс повысил голос.Икенна судорожно закивал, пытаясь отступать по четверти шага.— Я рад. А теперь пойдем, разберемся окончательно с тряпками и в душ. Запасы одежды были рассчитаны на несколько поколений жрецов, а вот женского ничего не нашлось. Впрочем, Лоренс не видел большой разницы между халатами. Износят платья, наденут что дадут. Не страшно. Хуже, что все барахло было в лучшем случае зеленым. Марк, давясь смехом, предложил Лоренсу пестрые штаны и темно-желтую хламиду. При всей невероятности расцветки, впечатление она производила неяркое. Марка колористика не смущала, как и покрой, и почему-то Лоренс заподозрил, что после душа ему будет очень сложно не затащить Сайбера к себе в комнату. Тот еще и взгляды посылал соответственные. Требовалось. Обоим.— Можно присоединиться к вам, мальчик мой? — подошел доктор Генри с полотенцем через плечо.— Не вижу препятствий. Душ пятиместный, — Лоренс посмотрел на Икенну, прижимавшего к груди нечто золотистое с жемчужно-серым. — Впрочем, думаю, справимся и вчетвером.В душевой Икенна разделся, стоя ко всем спиной, и нырнул в дальний угол. Лоренс долго и старательно отводил взгляд, пока не заметил, как смотрит на Икенну Сайбер. Он вроде бы охранял Икенну в Шийонге, но, видимо, не подглядывал, потому что сейчас таращился с изумлением и вожделеющим восторгом. Лоренс несколько раз вздохнул и тоже покосился. Тонкое тело с ярким узором татуировки, небольшие крепкие ягодицы, стройные ноги, каким и девчонка позавидует, и все гладкое, блестит под сильными струями.Они с Марком переглянулись, посмотрели вниз, усмехнулись и показательно отвернулись к стене. Доктор, человек старой закалки, сделал вид, что ничего не замечает.Марк вымылся первым, быстро оделся в кремовое с бирюзовым и пошел позориться в коридор. Затем вышел доктор, а Лоренс все медлил.— На что смотреть сейчас, Рэнс? — негромко спросил Икенна, так и не повернувшись. — Шрамы и торчащие кости.— Видел бы ты себя моими глазами, — усмехнулся Лоренс. — Одевайся, у меня еще дела есть.Глава 11445 г.До конца условного подземного дня Икенна проторчал в лаборатории. Лоренс заглянул к нему пару раз пробегом. Все было в порядке, Икенна сидел с микроскопом и хмурился на препарат.Сам Лоренс перекроил графики дежурств, вместе с Фиррте составил план перемещения аверийцев по общей территории так, чтобы оставалась минимальная возможность для стычки, отправил троих солдат на инвентаризацию, проверил "казармы" и пошел к связистам.Исанна Вирийя, Рикер и два армейских связиста по очереди терзали датарские коды и передатчик. Последний нуждался в настройке, а дешифровальных программ нужного уровня у них не осталось. Исанна уверял, что у него обязательно получится, схожие коды использовались в древности семьей Вирийя и жрецами Сианы.Лоренс только пожелал удачи. Им вообще ничего не оставалось, кроме как ждать. Они сейчас даже не могли узнать, что творится в бывших населенных областях, высадился ли датарский десант, какие цели Датар преследует. Как тут не рехнуться от неизвестности и бессильной жажды мести. Лоренс несколько раз натыкался на солдат, горько рыдавших в темных углах и закоулках. Он старался утешить, найти слова или посидеть рядом, но все это временные меры. Когда-нибудь напряжение достигнет пика, боль выплеснется, и не факт, что Лоренсу удастся купировать последствия. Хоть самому ищи пустую кладовку и вой. Еще недавно он пошел бы к доктору Генри, сейчас не хотел вешать на старика свои проблемы. Врачу хватает пациентов, а Лоренс вполне способен справиться сам. И у него есть лекарство от кошмаров, которое после сегодняшнего уже сбежать нахрен в леса.Но Икенна пришел ночевать, очень поздно, щурясь и натыкаясь на углы. Лоренс, который так и не лег, занятый составлением графиков и диаграмм, вместо аверийских мандал для медитации, посмотрел недовольно и демонстративно зевнул.— И спал бы, — пробормотал Икенна.— Предпочитаю, чтобы никто не шлялся над ухом, во избежание несчастных случаев.— А как вошел Марк, когда... — Икенна прикусил язык и покраснел.— Я ждал его и оставил дверь открытой. И, кстати, как раз вырубился, так что хватит. Уверен, что хочешь жить запечным сверчком?— Кем?!— Насекомое такое на Ханау... было, — хотя бы лет через пятнадцать, если доживет, ему станет легче?Голова не болела, но ладони Икенны все равно приносили облегчение. Лоренс обхватил его за талию, вжался лицом в живот и прошептал:— Останься со мной, я прошу. Просто останься. Рядом. Я не трону. Прости, если напугал. Хочешь, встану на колени, только не уходи.— Зачем так унижаться? — пробормотал Икенна, помогая добраться до кровати.Лоренс заснул почти сразу, крепко обняв Икенну, и уже в полусне закинул ногу ему на бедро.Передатчик удалось наладить только на прием. Это позволило связистам сканировать окрестности, а Лоренсу отправлять наверх маленькие группки солдат. Не столько на разведку, сколько буквально по грибы и ягоды. Аверийские запасы пока оставались, и жрецам, наверное, их бы хватило надолго, но на солдат порции точно не рассчитаны. Ни по объему, ни по дневной норме питательных веществ и витаминов. Сбалансированные, продуманные комплексы совершенно не учитывали здоровых мужиков, ведущих активный образ жизни. Доктор Генри провел анализ рационов и составил таблицу микроэлементов, которые необходимо к ним добавить, чтобы среди солдат не начались болезни. Икенна рядом приписал название известных ему растений, которыми можно компенсировать недостаток витаминов. Если придется тут сидеть месяц-два — это выход, а если дольше или, напротив, уходить туда, где ягоды не растут? Лоренс распечатал себе таблицу и повесил над столом укором совести, в надежде, что осенит.Икенна тоже сделал копию и сидел над ней в лаборатории и за шкафом. Он не отказывался ночевать с Лоренсом, если тому удавалось найти убедительные аргументы, но злоупотреблять неожиданной покладистостью Лоренс тоже не хотел. Он подозревал, что Икенна не просто идет на встречу, а сам не хочет оставаться один. Только не признается же, а загонять его в угол без нужды Лоренс не собирался. И так парню несладко.Часть этих совместных ночей они провели за разговорами. Собирались спать, но что-то мешало, потом один начинал, и оба не умолкали почти до утра. Взахлеб делились историями из детства, юности, анекдотами и безобидными детскими проблемами. Наперегонки, чтобы успеть выговориться до того, как горло перехватит, и говорить станет невозможно. Но и молчать было невыносимо, поэтому делились, точно зная, что в темноте комнаты каждый из них не одинок. Ненормальная, необъяснимая близость, которую Лоренс не пытался понять, только боялся спугнуть. Иногда первым засыпал Икенна. Во сне он постоянно заползал Лоренсу на плечо, и Лоренс долго всматривался в смутные очертания лица в свете аварийной лампы. Он не знал такого Икенну, о котором тот сам рассказывал. Любознательного, открытого новому, высокомерного не от природы, а потому что так учили, тайком таскавшего куски мяса зверью на ферме. И, к сожалению, уже никогда не узнает. Во многом по собственной вине.Днем Икенна всегда делал вид, что провел ночь где угодно, только не рядом со злейшим врагом. Лоренс ухмылялся и заигрывал иногда, не всерьез, чтобы держать Икенну в тонусе. Они не так часто виделись днем, а Лоренсу хотелось заставить Икенну думать о нем даже на расстоянии. Тоже способ отвлечься.— Мне нужно наверх, — сообщил Икенна недели через две после заселения в убежище.— А подробнее? — Стоило ответить "твои сложности", но Лоренс решил подождать. Капризов у бывшего жреца было все меньше, может быть, он по делу, только манера изложения прежняя.— Я знаю, как синтезировать нужные вещества из листьев. Но я не смогу объяснить, из каких именно, мне нужно видеть.— И для этого ты хочешь побегать по лесной лужайке на радость орбитальным камерам слежения?— Ты не отправишь людей в то время, когда нет помех. Я видел нужное растение, пока мы шли сюда. Я быстро его найду.— Икенна, это неоправданный риск. Дело не в том, что ты не солдат, ты единственный биолог и...— И поэтому ты запрещаешь мне приносить пользу именно как биологу! — взорвался Икенна. — Все безупречно логично и я тебе поверил! Я слышал, что форма отключает мозги, но не думал что настолько.— Ты можешь сказать название растения брату.— О да! А позволять подниматься Тассне можно, потому что он не представляет интереса для общины? Он настолько же не военный, насколько и я, только еще и не знает, где искать. Рэнс, если бы я хоть что-то понимал в человеческих отношениях, то решил бы...— Да! Я лично не хочу тобой рисковать! — Лоренс вскочил так резко, что уронил стул.— И какой ты после этого командир? — презрительно фыркнул Икенна.— Прекрати пользоваться тем, что я не трону тебя, — усмехнулся Лоренс, отдышавшись от меткого попадания.— Да нет, я как раз был уверен, что ударишь, — Икенна дернул плечом и отвернулся к стене, провел пальцами по шероховатой отделке. — Только что это меняет?Лоренс притянул его спиной к себе и выдохнул в обрастающий затылок:— Я физически не могу без тебя. Пусть это эгоизм.— Да, я знаю, что тебя не заменит никто из выживших. И я думал не одну ночь. Рациональнее всего отпустить меня.— С ближайшей группой, — Лоренс нехотя разжал руки. — И прости.— Тебе бы в хорошую больницу, — помолчав, сказал Икенна. — Травмы головы опасны.— Я знаю. Я стараюсь держаться.— Если болен, сложно понять, нормально себя ведешь или нет. Даже если тебе подскажут, можешь не среагировать правильно.— Ты все же боишься меня?— Н-нет. Нет! — Икенна улыбнулся. — Я не к этому. С ближайшей группой, понял. Я буду осторожен, обещаю.Он вышел, а Лоренс снова уселся и подвинул к себе персоналку. Что Икенна имел в виду? Здесь нет и не будет больниц. Намекает, что нужно выбираться с планеты, не рискуя говорить прямо?Вылазка прошла успешно, Икенна даже нашел минутку продемонстрировать, что и брюк не испачкал. — Заигрывает, — хмыкнул Марк.Он только оружие сдал, но не уходил, чтобы отчитаться по итогам.— Думаешь? — Лоренс посмотрел с интересом.— Уверен. Только не понимает этого, разумеется.Лоренс вспомнил откровенные взгляды Сайбера на задницу Икенны и прищурился:— А ты чего им настолько проникся?— Не ревнуй, — фыркнул Марк, неформально развалившись на стуле. — Если бы ты столь явно не показывал своей м-м... симпатии, я бы, конечно, его не упустил, а так... — он посерьезнел. — Я сочувствую ему, Ларри. И очень хорошо понимаю. Ты родился аристократом, быстро дослужился до командной должности, для тебя не существует проблем, реальных для меня. Помнишь, когда ты подошел ко мне на корабле, — Марк сделал паузу. Они все такие делали, когда речь заходила о Ханау. Но Марк после пауз обычно приходил в себя, хотя и не улыбался еще долго. — Я тогда сказал, что эта связь испортит нам жизнь, а ты ответил, что защитишь меня. — Я не лгал.— Я знаю. Но ты не всесилен. Тебя можно арестовать или убить. Только я немного о другом. О самом факте, что пришлось об этом думать. Я лет с двенадцати постоянно держу в уме, что могу оказаться на самом дне только из-за предпочтений, которые не выражаются ни в чем больше, кроме выбора партнера. Ты сам знаешь мои способности, видел меня и в бою, и в общении. Никто кроме доктора и не догадывается, что нас связывает, значит, на нас не написано. — Все считают, что я сплю с Икенной.— Ты — командир, а Икенна... Вот, ты сам об этом заговорил. Как во мне или в тебе ничего не меняет ориентация, так его не делает игрушкой красота и длинная коса. Это все внешнее, не определяющее личность. То есть, может определять, у меня был такой знакомый, но не обязательно. А его припечатали уже по этой косе. Слабак. Девчонка. Только трахать мордой в пол. И ему не отмыться от этого, пусть сегодня именно он спас парочку полностью и кругом мужественных дебилов от старой звериной ловушки. Не важны таланты, важно сложившееся мнение, не о тебе конкретно, а среднее по кладбищу. Но я с детства знал, что так будет, а Икенна привык совсем к другому и выживает как-то. Не видел бы я его у тебя в Шийонге, решил бы, что и не задело. Поэтому сочувствую, уважаю, и если ты передумаешь...— Прибью, — заверил его Лоренс, кинув скомканным листком. Марк развернул, убедился, что тот исписан со всех сторон и поперек, и кинул обратно.— А наверху без изменений, — заговорил он без перехода. — Леса не трогают, на дерево влезть и посмотреть вдаль никто не рискнул. Но в воздухе никаких лишних примесей, кристально чистый. Ободрали для Икенны куст и домой.— Ясно.Исанна почти вскрыл код, если ему верить. Это пока единственная надежда Лоренса. Не на лучшее, а хоть на что-нибудь.И она себя оправдала. Через пять дней Лоренса разбудили среди ночи громким стуком в дверь, наперебой, в четыре кулака и пару ботинок. Икенна спал за шкафом, поэтому получилось вскочить и открыть сразу. Исанна и Рикер, лохматые, помятые и взволнованные. Лоренс даже не сразу понял, о чем они говорят. А когда сообразил, поспешно влез в брюки и вылетел из комнаты. Икенна увязался следом. Исанна попробовал его не пустить, но тот обжег родственника взглядом и молча отодвинул в сторону. Лоренс, несмотря на то, что было не до семейной грызни, залюбовался.Перехваченные шифровки оказались предсказуемыми и шокирующими одновременно. Тема такая, сколько бы ты этого не ждал, все равно ударит по темечку. Датару нужна планета. Расовая политика не позволяла сосуществовать с уже имеющимся населением, поэтому его методично вырезали, выжигали и собирались, если не поможет, просто травить. Как надеются не угробить при этом себя — непонятно.Конечно, напрямую не было этого в отчетах о выполненных заданиях. О расовой политике Лоренс знал. О том, что нужна планета, рассказывал еще доктор, потому что слишком бережно обращались с биосферой. Отчеты содержали координаты и количество пораженных целей. Ими могли быть лишь люди.— Мне нужна еще информация, — сказал Лоренс Рикеру.— Есть, лорд-командарм,— Рикер отсалютовал. Его не смущала необходимость подчинения военному офицеру, за что Лоренс был ему искренне благодарен. Разумные люди всегда бесценный ресурс, а здесь и сейчас — вдвойне. Неизвестно, получится ли у них незаметно перехватывать переговоры датарской армии, однако попробовать было нужно. — Что это значит, — спросил Икенна, когда они вернулись в комнату, и Лоренс включил персоналку. Хотелось спать, но необходимо подумать.— Я не знаю, что они сделали со своим миром, но сейчас Датару нужна Авейра. Не как нам, а чистая Авейра. Безлюдная. — То есть нас все равно убьют?— То есть они приложат все усилия, чтобы это сделать.— Ты видишь шанс?— Я пытаюсь его найти. Или создать.— Понятно, — Икенна отреагировал на неожиданный пафос очень легко, привык к проповедям.Лоренс подавил вспышку злости. Икенна не виноват, что на Ханау несладко было жить даже коренным обитателям, что она не привлекла врага ничем, кроме потенциальной угрозы, требующей уничтожения. Не виноват, но Лоренсу приходилось изо всех сил пялиться в монитор и сжимать кулаки под столом, чтобы ничего не сказать. Икенна словно почувствовал его настроение и молча полез на свою койку. На нее нельзя было нормально лечь. Только заползти с изножья.— Вечером я покажу тебе результат своей работы, — проговорил Икенна уже из-под одеяла. — Почему вечером? — автоматически отозвался Лоренс.— Кое-что нужно перепроверить. Но я добился, чего хотел. Совсем невкусно, однако может заменить мясо и фрукты надолго.— Как ты сумел?— Раньше делал. В других условиях, на другом оборудовании, поэтому и буду перепроверять. У нас часто проводили эксперименты ради экспериментов, иногда удавалось найти что-то стоящее. Это как раз тот случай. Можешь рассчитывать в своих планах.— Хорошо, буду иметь в виду, — Лоренсу стало самому тошно от подчеркнутой сухости тона. И на голову не свалишь, это реакция на безэмоциональную отстраненность Икенны. Паршивец дает понять, что его задело отношение Лоренса. А что с этим поделать? Лоренс развернулся на стуле, глядя в просвет между шкафом и стеной. Икенну не видно, только разноцветное одеяло топорщится. Тассна подрался уже с тремя или четырьмя солдатами, и все хором потом клялись Владыкой, что это была тренировка. Особенно вдохновенно получалось у солдат. Клясться. Какие люди, такая и интеграция. Только завтра Тассна ляпнет не то, и эти же парни разорвут ему глотку. Придется молчать, какая судьба уготовлена Авейре. Потому что если даже Лоренс ловит себя на зависти к миру, который точно выживет, то за других он ручаться не возьмется точно. Люди погибнут, но планета уцелеет. Армии Ханау не осталось и такого утешения.Заломило виски. Завидовать будущим покойникам из-за того, что уцелеют цветочки и птички. Безумие. Лоренс прижал к голове ледяные ладони. Но как же его при всем этом тянет к Икенне. Не надо было целовать. И не тронешь. Это как ребенка принудить. Лоренс представил себе четкие очертания губ, не особо пухлых, не тонких, красивых. А стоящий член под тканью пижамы ему снился вперемешку с другими кошмарами. Лоренс тогда, казалось, даже через руку Икенны почувствовал твердость. Боль расползалась, ослепляя. В хорошую больницу бы, прав Икенна. И не залезешь к нему под бок, нет места на двоих, а прижиматься лицом к пятке глупо, и лягнуть могжет. Лоренс закрыл глаза и начал глубоко дышать, как учили на подготовке. Боль не уменьшилась, но сознание немного затуманилось, легкой анестезирующей пленкой. Как не вовремя всегда.До вечера Лоренс все-таки дожил и без помощи Икенны. Тот рано ушел в лабораторию, а Лоренса закрутили каждодневные обязанности. Он параноидально боялся ослабить контроль над окружающим, пока был еще способен его удерживать. Непонятно, что с головой, а вот нервы ему уже не вылечит никто.— Показывай, — потребовал он, на замок закрыв дверь крошечного кабинета. Икенна неуверенно покосился на щеколду, но потом понимающе заулыбался. — Даже в туалете занятие найдут, — мрачно подтвердил Лоренс. — А это что? — он склонился над миской с зелено-фиолетовой массой. — Надеюсь, отходы?— Нет, это как раз то, что нужно. Я говорил, что дрянь. Можно было бы попробовать смешать с карамельной пудрой, но где я ее возьму? Впрочем, я еще жив и не голоден, хотя толком не пообедал. Попробуешь?Лоренс посмотрел снова, критически. В принципе, все они тут смертники, так что без разницы на ком проверять.— Носки недельной выдержки, — поморщился он, проглотив то, что Икенна выдал за порцию.Икенна довольно расплылся, будто и добивался такого тонкого вкуса и чарующего аромата.— Мы с Марком принесли примерно восемь фунтов, на выходе дневной паек для пары-тройки десятков человек.— И как распространен этот твой куст?— А сколько концентрата тебе нужно?— На нас всех на два-три месяца, с запасом.Икенна задумался.— Я попробую оптимизировать производство, но я один.— Думал, кто сможет помочь?— Да, — не стал отрицать Икенна. — И у них есть другие обязанности.— Я полагаю, можно договориться. Ты выбирал из тех, кто...— Нет, я выбирал из тех, в ком я увидел способности к такой кропотливой работе. Они... Я не договорюсь.— А сразу прямо попросить меня?— Рэнс, я и так слишком завишу от тебя.— Ну, а эти танцы вокруг — не попытка развести на помощь?— Нет, — Икенна искренне удивился. — Я всего лишь не лгу тебе. Мне кажется... какой смысл нам лгать друг другу?Лоренс мысленно схватился за голову. Прямота Икенны была хуже логических лабиринтов на пятом курсе.— Икенна, тогда, если тебе именно что-то понадобится, давай ты подойдешь и скажешь, хорошо? У нас очень разные культура, традиции и воспитание. Я не понял, что ты чувствуешь после казни, именно поэтому и результат мне не понравился.— Он и мне не понравился, — уголок рта Икенны дернулся. — Договорились, Рэнс.— А теперь напиши мне имена кандидатов, и я их осчастливлю. Или... попроси Марка, тебе он не откажет.— Марк и ручное измельчение листьев?! Нет, я верю, что он справится, но это же издевательство. Он... он не приспособлен для такого труда.Лоренс ехидно ухмыльнулся и пообещал себе как-нибудь обрадовать Сайбера, пусть посмеется над эвфемизмом к "да балбес этот твой Марк!". Но Икенна все же предпочел выкрутиться, хотя ничего оскорбительного говорить не собирался. Даже за глаза дурного о Марке не говорит. Оставить мальчиков друг другу или все-таки подумать о сексе втроем? Он посмотрел на ключицы в вырезе серебристой туники, на две родинки возле уха, снова вспомнил ночь в Шийонге, когда только появление Сайбера спасло Икенну от последствий "обучения", вырвал из рук Икенны бумажку и позорно сбежал. Может быть, они живут сейчас в атмосфере полной безысходности. Может быть, изменить что-либо ненамного сложнее, чем просто придумать, что и как менять. Все может быть, но это спокойная безысходность, защищенная. Появилось время на другие мысли. И между ужасом судьбы Ханау и желанием трахнуть Икенну Лоренс предпочитал второе. А в лазарете нет лекарств, которые могут надолго снять боль. Только бы не сорваться на подчиненных и не пригрозить за возможный отказ помогать Икенне расстрелом. И вечером он снова позвал свое персональное наказание. Голова ныла почти терпимо, хватит и пары минут лбом к прохладной ладони.— А ты обычно чувствуешь, до какой степени мне плохо в тот или иной момент? — спросил он Икенну.— Да, конечно. От этого зависит и мое состояние потом.— Я вытягиваю из тебя силы? — Лоренс нахмурился. — Ты же говорил...— Я говорил, что мне потом не плохо. Не плохо и не почувствовать даже усталость — разные вещи. И честно, я лучше лишних пять минут посижу, чем смотреть, как ты бьешься в конвульсиях.— Неприятно, признаю, — усмехнулся Лоренс. — Только я не нарочно, поэтому прощения просить не буду.Икенна зло фыркнул, но смолчал. Пара минут уже прошла, однако теплая сила Икенны приятна сама по себе. И если его не истощает сам контакт, то почему бы...— А ты как себя чувствуешь, когда приступ проходит?— Тоже зависит от интенсивности. Ты видел. Иногда отрубаюсь, иногда вполне работоспособен.— А сейчас?— Смотря что тебе от меня нужно.— Ну, в сон тебя не клонит?— В сон — нет. Но если тебя — да, то иди, все уже в порядке, спасибо.— Меня... меня не в сон, Рэнс, — Икенна убрал руку, а потом навалился сверху, тревожно вглядываясь в его наверняка круглые глаза. — Ты сказал, чтобы я говорил напрямую...— Я же не это имел в виду!У Икенны недвусмысленно стоял, но кто с ним разберет, чего он хочет. И кого он хочет. Или в душе не получается дрочить?— Есть разница? — удивился Икенна, склоняясь совсем близко к лицу Лоренса. — А об этом нельзя просить прямо? Почему?Лоренс застонал, осознавая смысл присказки "то ли плакать, то ли смеяться". Его трясло, так он хотел Икенну, только ситуация была слишком... аверийской для его разума, и он терялся в ней. — Рэнс, мне уговаривать? Ты же хотел...Ругнувшись, Лоренс подмял его под себя, чтобы не снизу вверх смотреть в кристально чистые глаза.— Икенна, я помню, зачем ты пытался соблазнить меня. Что теперь?Икенна высвободил руку и осторожно погладил Лоренса по щеке. И раньше гладил, но сейчас Лоренс почувствовал очевидную разницу.— Теперь я хочу тебя.— Так внезапно?— Почему внезапно? Я не показывал, понимал, что ты не оценишь после всех моих поступков. Просто нас почти точно убьют и скоро, а я так и не узнаю...Он почему-то не злился, пока Лоренс строил из себя идиота, и старался теснее вжаться бедрами.— Ты хоть понимаешь, о чем просишь? — взмолился Лоренс, давая последний шанс.— Нет. Но ты покажешь, что сочтешь нужным, а я решу.Дослушивать что-нибудь типа "стоило ли оно того" Лоренс не стал. Хватит. На любого другого у него больше бы не встало. Приемная комиссия, показательные выступления.От Икенны сладко пахло травяным мылом. От них всех уже так, другого нет, но Икенна все равно особенный. Он провоцировал. Не только взять. Добиться ответа. Чтобы никаких оценок, только стоны.Лоренс сдернул с него рубаху, отбросил идею спутать ею поднятые руки Икенны и недоверчиво потрогал гладкую подмышку. У мужчины не видел ни разу. Не женственно, нет, но заводит. Нежная кожа, очень нежная, как в самом низу живота. Где тоже волос быть не должно. Лоренс сглотнул, склонился, трогая губами все подряд. Ключицы, соски, сгибы локтя. Хотелось ниже. У него наваждением был член Икенны. Но ожидание тоже заводило. И Лоренс, пытаясь быть ласковым, гладил дрожащий живот, старался не поднимать голову, чтобы не видеть огромных настороженных глаз. Икенна всхлипывал, льнул к его руке и все равно принимал экзамен.От этого взгляда Лоренс едва не забыл, что не поцеловал еще. У него глаза разбегались, не знал, за что хвататься, когда внезапно получил все, не знал, что делать, когда от него так явно чего-то ждали. Выматерившись, Лоренс впился в сжатые губы, сначала с силой, потом, услышав протестующий вскрик, осторожнее. Раздвинул их, облизнул, языком поймал язык Икенны и застонал облегченно. Так было правильно. Икенна сначала не отвечал, а потом шевельнул губами и обхватил растопыренными пальцами затылок Лоренса. На лету он не схватывал, но Лоренс тихо рычал от каждого взаимного поцелуя. Гладить Икенну по животу и груди Лоренс не переставал, обводил шрамы, проверял, где рубцы были нечувствительными, а где наоборот. Он помнил стыд в глазах Марка. Икенна вряд ли будет стесняться, но пусть от этих ран будут не только страшные воспоминания.Когда Лоренс оторвался от мягкого рта, Икенна уже никуда не смотрел. Лежал, зажмурившись, часто, прерывисто дышал и облизывался. Лоренс довольно улыбнулся и все-таки накрыл рукой его пах. Икенна задохнулся и сжал кулаки.— Не нравится? — все-таки спросил Лоренс, поглаживая медленно, с легким нажимом. Ему почему-то казалось, что у такого почти сказочного существа и член должен быть эфемерным, дюймов пять максимум, только на ощупь очень и очень вряд ли. Лоренс дождался отчаянного мотания головой по матрацу и расстегнул пуговицы на брюках. Наваждение. Дюймов семь, не толстый, но ровный, красивый, головка блестит от смазки. Лоренс затаил дыхание, пережидая острый приступ возбуждения. Не так быстро. И не потому даже, что Икенна не оценит. Глупо спешить, когда... все твое. Чистый вкус, гладкая, туго натянутая кожица. Икенна вздрогнул, выгнулся, заскулил, уперся ладонью в макушку Лоренса:— Это з-зачем?— Тебе же приятно, — Лоренс провел языком по всей длине. Жаль, что не умеет делать горловой минет, ему бы хотелось увидеть и эту реакцию Икенны.— А т-тебе?— Еще как, — Лоренс потерся скулой о гладкий пах. Хотя он все равно идиот. Об этом Лоренс вспомнил, когда окончательно раздел Икенну и замер, пробуя проморгаться, удержаться, остаться в сознании и человеком. И такое заперли в храме, отняли у жизни? Лоренс видел Икенну голым, но то же тело в его постели выглядело иначе. Он развел длинные ноги, не глядя на безнадежно покрасневшую физиономию, целовал все, пока Икенна снова не выгнулся, захлебываясь, и сообразил, какой же кретин.— У тебя мази нет?— Что?! — Икенна уставился, как на того пресловутого демона.Ну да, сидит рядом с тобой мужик, который только что ласкал непонятно где, и с задумчивой мордой бредит. Лоренс усмехнулся и покачал головой. У Икенны даже опало все. Впрочем, это неплохо, сколько продержишься так?— Мази, — Лоренс провел пальцами между его ягодиц для иллюстрации.Икенна снова покраснел, закусывая губу. Как смотрится, м-мать. Лоренс отвел глаза, чтобы не наброситься. У самого все еще стояло, болезненно.— Какая-то может. Все, что у меня есть, в твоем столе.Да. Лоренс отдавал два ящика. Какие-то. В каком-то столе. Он, шатаясь, слез с кровати, дошел, дернул на себя ручку, вытряхивая на пол содержимое. Не то. В третьем нашлись две склянки.— Что из этого?— Синяя от насморка, вторая от боли в мышцах.Лоренс нервно хохотнул над насморком, зубами выдрал крышку и вернулся. Мазь холодила и грела пальцы, Икенна затаивал дыхание и стонал. Лоренс сделал, что мог, понимая, как этого мало невинному мальчику, но держаться больше не было сил.— Это больно. Будешь терпеть?— Да.Его взгляд был теплым, как никогда. Лоренс поцеловал припухший рот, шею и рискнул. Не смотря на мазь, вышло не сразу. И узко было так, что Лоренс тоже вскрикнул от боли. Икенна распахнул сухие глаза и зубами вцепился в свое запястье. Он держался во время пыток, но когда пыткой становится...— Потерпи, — Лоренс двинулся вперед и понял, что теряет власть над разумом. — Я прошу. Какой... И тебя богам?! Никому. Мой!По щекам Икенны катились слезы, и он все же подался вперед и обнял за шею, потянувшись к губам.— Найе, — выдохнул Лоренс.Он сцеловывал соленую влагу с глаз Икенны, шептал какую-то ерунду, прижимал сильнее и брал отчаянно, до конца. Икенна лишь хрипел и запрокидывал голову, а когда Лоренс упал на него, обмяк и замер.— Найе, — еще раз пробормотал Лоренс, цепляясь за тот миг нежности в диком почти желании.Икенна погладил его по волосам.— Все в порядке.— Хрена, — огрызнулся Лоренс.Он выжал себя без остатка, только сгрести под бок Икенну и вырубиться сладко, без сновидений, но это уже не эгоизм, а сволочизм получится. Лоренс дотянулся до обмякшего члена Икенны, второй рукой провел по бедрам, проверяя, нет ли крови. Кончить Икенна не мог долго, мешала боль, и вряд ли разрядка принесла что-то, кроме облегчения.Недовольный собой, Лоренс встал и пошел в угол, где на тумбочке стояла глубокая миска с водой. Они с Икенной всегда ее держали, умыться утром, да мало ли. Там было полотенце. Намочив, Лоренс вернулся, присел рядом с лежащим ничком Икенной и тихо спросил:— Разрешишь?— Да, — он попробовал улыбнуться, и Лоренса прорвало:— Ну и зачем тебе это сдалось? Тебе же плохо!— Марк говорил, иначе хорошо и не станет.Сайбер?! И чего еще он нагородил ребенку, хотел бы Лоренс знать. — Я вел себя как скотина?— Откуда я знаю, как это обычно бывает? Мне так не показалось, — Икенна поморщился, когда Лоренс приложил полотенце к растянутому, покрасневшему входу. — Мне... понравилось. Все, кроме последнего. Я и уверен был, что не понравится.— Пиздец, — философски сообщил Лоренс потолку. Мужское эго в нем требовало признания великим любовником, а ум и совесть предпочли не лезть. — Икенна, вообще-то я понимаю слова. Не всегда, но если вовремя их сказать. Можно было и так обойтись, честно.— Вот в следующий раз ты мне и покажешь, как можно еще, да? Чтобы не ждать, пока заживет.— Чтобы не ждать, пока... Ты хочешь продолжать? — Лоренс развернул его к себе и уставился в изумлении.Он теперь даже Марку его не отдаст. Целительная вышла смесь страсти, нежности и боли. Но он был уверен, что сам Икенна... к доктору переселится, не то что...— Икенна, почему? Я... не лучший вариант для начинающего. Почему я? После всего...Этим вопросом раньше нужно было задаться, конечно. Икенна точно не стал бы искать покровителя так, да еще с запозданием.— Вот именно, что после всего. Я люблю тебя, Рэнс. И мне неважно, какой ты вариант. Я хочу попробовать все. С тобой. Пока еще можно.Икенна смотрел прямо и настолько серьезно, что не услышать его и не понять было невозможно. Лоренс рывком прижал его к груди и прошептал:— Я сделаю все, чтобы мы выжили, Найе.Глава 12940 г.Кир Казу отпустил всех живыми, но ровно настолько, чтобы добрались до комнат не ползком. Джесс затащил Кайла к себе, и они долго стояли возле двери, обнявшись, не в силах продолжить начатое.— Спа-ать, — зевнул Кайл в ответ на вялую попытку Джесса погладить его по спине.— Давай, — Джесс потянул его за собой, но Кайл уперся.— Просто спать, Джесс.— А я что предлагаю? — Ты... Н-нет. Я пойду к себе! — Кайл, казалось, даже проснулся, выпрямился по крайней мере.Джесс попробовал собрать в кучку мозги и подумать ими. Очень не хотелось, почти двое суток на ногах не пошли на пользу. Потом дошло.— Да, прости, за шкафом постелить не могу. Не надоело? Ты бы и кофе пить перестал, если бы его очень любил Вирийя? Или целоваться ты тоже полез в рамках образа?Джесс понимал, что из него прет не разум, а обида, но что делать, если действительно обидно и очень? Кайл побледнел и смотрел теперь едва не затравлено. Не уходил, на том спасибо. Если спокойно лечь не захотел, может, разберутся. Джесс вынул из холодильника тоник, протянул Кайлу банку и уселся в кресло. Стимуляторы плескались над ушами, но ничего, еще порцию переживут.— Морита? — напомнил Джесс о себе, потому что Кайл стоял все так же, но уже о чем-то глубоко задумавшись.— Почему ты предпочел лезть на дерево, а не прижать меня в углу, если настолько тянет?— На Прайме так принято? — присвистнул Джесс, не сдержавшись от абсурдности вопроса. Вот... воистину аверийское видение ситуации. Джесс поймал эту мысль и тут же вышвырнул ее нахрен.— Прекрати, — Кайл поморщился, удивленно покосился на банку, открыл ее и ушел ко второму креслу к окну. — Ну, а что я еще могу ответить? Ты сам-то слышишь, как это звучит? Если я не Лоренс Эрмете, то должен валить и трахать все, что нравится, через штаны?— Хорошо, я слушаю твой вариант!— Спасибо за одолжение, — Джесс, не вставая, иронически раскланялся. — Тебе не пришло в голову, что я всего лишь не хочу сводить наши с тобой возможные отношения к необязательному перепиху? Конечно, секс их заранее не перечеркивает, это делают люди, но я не видел особого энтузиазма с твоей стороны, чтобы не ждать, а сразу тащить в постель.Кайл вытаращился, опять забыв о тонике. Джесс допил свой, скомкал банку и бросил на пол. Из-под стола тут же с деловитым гудением выполз уборщик, втянул ее, помигал лампочками и замер. Джесс задвинул его ногой обратно.— И никаких других причин сдерживаться у меня нет. Тем более, сценарных. Но даже если я сам не замечаю самоидентификации с Эрмете, чего в этом плохого? Кажется, не худший образец для подражания. Съемки по-любому когда-нибудь закончатся, и тогда мы точно выясним, что настоящее, а что наносное.— Я... не хочу так поздно, Джесс.— Целовал тогда зачем?— Хотелось. И хочется. Это же...— Не повод для отношений? Но вопрос с твоими заскоками насчет Вирийи не снимает даже такой подход.— Я знаю, — Кайл отставил банку и обхватил себя руками, зябко поежившись. На Трансе. — Иди спать, хорошо? Иначе, как минимум физическое перенапряжение тебе точно грозит. О психологическом я лучше промолчу. Нельзя настолько вживаться в роль. Кайл медленно кивнул, но подниматься не спешил, и Джесс подошел сам. Вынул из кресла и обнял, давая понять, что для него все еще ничего не изменилось, несмотря на путаницу в Кайловых мозгах. — За это спасибо, — шепнул Кайл, обхватив Джесса за шею и тронув губами щеку.Джесс вывернулся и поцеловал. Чтобы лучше спалось и снились правильные сны. Если Кайла вообще беспокоит сложившаяся ситуация, значит ему не все равно. И он не Вирийя, с ним куда легче разобраться и договориться.Отпускал его Джесс неохотно. Может быть, неправильно начинать с мирного сна вдвоем, но прижать, зарыться в волосы, а утром, после завтрака, наверстать упущенное... Он выкрутил на полную кондиционер и залез под одеяло. Кайл прав, спааать.Но не вышло: в дверь ломанулись боком, потом пяткой, а после, наверное, лбом. Джесс, матерясь и нашаривая брюки, свалился с кровати, поэтому дверь открывал уже злой, как стадо окраинных демонов.Из коридора в комнату тут же влез любопытный Шайнов нос, покрутился и разочарованно втянулся:— А я думал, ты с Моритой трахаешься.Джесс оторопел.— И поэтому ты сюда рвался, как больной хайанский бизон?!— Не, ну интересно же, — до Шайна, кажется, начало доходить, что тактику он выбрал неверную.— Сгинь, — простонал Джесс. — Вот просто пропади на месте прямо сейчас. Можешь провалиться. Хоть в черную дыру, хоть к Киру Казу.Шайн забормотал извинения и попятился, задницей нащупывая направление. И только в постели Джесс сообразил, что отползало наказание в сторону комнаты Кайла. Истерически заржать помешала только усталость. Но на попытку ушли остатки сил, и Джесс наконец-то отключился.Утром его разбудил бодрый звон стекла и журчание. У окна суетился любимый режиссер, декоративно оформляя завтрак на маленьком столике. Джесс картинно продрал глаза:— У вас в планах недельный марш-бросок?— Откуда столько цинизма в столь нежном возрасте? Я, может, хочу извиниться за то, как вас измотал!— Именно, что "может", — кивнул Джесс, зевая. — Да еще передо мной. Если б перед Кайлом, я бы еще понял.— Морита мне вчера притащил за шкирку Шайна, — вздохнул Кир Казу, пододвигая столик. — Боюсь, спустит с пандуса.Джесс попытался посчитать, сколько он уже ржет на этих съемках, но не смог.— А... а почему к вам?— Не успел выяснить, он ушел. А Шайн заверил, что хотел только спросить о здоровье.— И даже не соврал ведь, — Джесс спрятал лицо в подушку. Отсмеявшись, о подушку же вытер выступившие слезы и снова спросил: — Так к чему нам готовиться? К выходу в открытый космос без скафандров?— Я хочу перейти к съемкам итогов войны максимум через месяц, — покаялся режиссер, протягивая блинчик с сиропом.Джесс присвистнул. Авейра и некоторые тиланские сцены снимались здесь, благо климат и ландшафт похожи, а эндемики потом отредактируют. Да, видеофильмы и ценились за естественность, но многомесячные съемки на курортах Тиланы обошлись бы слишком дорого. Если бы особый отряд спонсировал проект — это одно, только и особистам, и съемочной группе выгоднее обойтись без такой благотворительности. Поэтому для Тиланы оставили те годы, когда Центр потихоньку начал обретать современные очертания. И так им придется провести там больше времени, чем на Трансе. Но куда так гонит Кир? С учетом сборов, расчетного времени перелета и прочих формальностей им нужно закончить съемки за неделю!— Вы рехнулись? Шайн заразен? — понадеялся Джесс, не глядя проглатывая завтрак.— Если мы успеем уложиться до конца года, то у нас будет шанс заполучить на премьеру министра безопасности. И, возможно, удостоиться личной встречи.— А позже он уже не сумеет?— Вот не спросил! Меня поставили перед фактом, факт мне понравился, я решил сделать его былью. Теперь нужно, чтобы и вы так решили.Джесс насыпал в чай подсластителя и отрегулировал высоту подушки, чтобы сесть удобнее. — Нам осталось четыре больших сцены. В неделю мы уложимся, если отрываться от съемок только на сон. Я бы, пожалуй, согласился. На корабле все равно высплюсь, даже надоест. Так что тащите завтрак Морите.По крайней мере, если график у них будет настолько напряженным, как предполагает Джесс, Кайл получит достаточную отсрочку, чтобы решить для себя вообще все, включая перспективы развития каждой из сейчас известных цивилизаций разной степени гуманоидности. — А Морите ты сам, — тут же "соскочил" режиссер, отступая к балкону. — У меня еще почти сотня человек не испугана.Джесс проводил Кира Казу взглядом и потянулся, сползая вниз по постели. Был бы это кто другой, Джесс бы решил, что только что лицезрел позорный побег. Ладно, Кир тоже прав, им самим нужно разбираться. Джесс красиво разложил оставшиеся блинчики по тарелке, включил подогрев и пошел умываться.Кайл уже встал и встретил Джесса полностью одетым, но все равно таким заспанным, что Джесс чуть не поставил поднос прямо на пол. — И что за подлость ты задумал? — спросил Кайл, смягчая вопрос улыбкой.— Не я, — Джесс донес все до стола и уронил уже там. — Кир Казу хочет продаться особому отряду как можно быстрее, поэтому у нас есть неделя на завершение съемок здесь.Кайл нахмурился, переваривая.— И что ему за это пообещали?— Ночь любви с Дамьеном Фланнери.— Нифига себе, — Кайл присвистнул и ухватил блинчик. Съел его так, а второй уже окунул в сироп. — Да, пожалуй, могу понять Кира. Мне кажется, мы должны уложиться.— Уложимся, — кивнул Джесс. — Ты согласен?— Приватный ужин с министром безопасности — отличная реклама для "Виражей". Глупо отказываться. На гонораре это же не скажется в меньшую сторону.— Кир не самоубийца, — хмыкнул Джесс. — Даже в режиссерском модусе он всегда остается главой агентства и студии. Экономия — святое, но не на славе и будущих заработках.— Это радует. Тогда вообще без проблем. Так можешь ему и передать, — Кайл взял третий блин и все-таки присел к столу. Джесс посмотрел на разлохмаченный затылок и сжал пальцы в кулак, чтобы не погладить. Не потому что нельзя, некогда. Больно уже целовать и отпускать. А сейчас по-другому не получится. Смешно, только у их героев было больше возможностей попасть в постель, чем у них с Кайлом. Правда все их причины исключительно от собственного идиотизма.В дверь бодро постучали, и Кир Казу объявил, что ждет всех через полчаса, декорации как раз устанавливают. Ну. точно, лучше не начинать. За полчаса он Кайла и не разденет до конца. — Готовы, зайчики-котики? — Кир Казу сидел на выступающем козырьке недопавильона, изображающего каюту старинного корабля. — Тогда начнем. Сегодня вы мне изобразите любовь в глубоком космосе без шанса на счастливое приземление. И так, чтобы у экранов обкончались все, даже роботы-разносчики.Джесс оглянулся. На площадке был минимум народа. Пара осветителей, еще несколько человек стаффа, помощница режиссера, молчаливая и незаметная Тикки, сам Кир и они. Все. Главное, Шайна не было. Как его заставили не приходить, Джесс боялся даже думать. Кир точно пошел не остальных предупреждать о сроках, а Шайна хитростью и обманом приклеивать к унитазу.— По-моему, Кир его убил, — шепотом предположил Кайл. — И эти полчаса прятал тело.Одной рукой поддерживая живот, второй чемоданчик, влетела запыхавшаяся Феридэ. За рукав поймала Кайла, утащила на скамеечку и выдернула большую мохнатую кисть. Режиссеру, заикнувшемуся о времени, показала средний палец.— Я — будущая мать! Терпите. Морита, не закатывай глаза. Ты же не хочешь, чтобы у тебя нос блестел ярче прожектора? Шайну я дала слабительного. Джесс до крови прикусил губу, чтобы не взвыть. Феридэ покосилась на него с недоумением.— Он обожрался на ночь. А ему и так худеть нужно. Ты о чем подумал, извращенец? Морита, рано тебе падать, минут через десять начнешь.— Я окончательно понял, почему ты не меняешь агентство, — простонал Кайл, когда Феридэ его отпустила и еще не сцапала Джесса. — Конечно. Мне никакие роли не страшны теперь, — Джесс увернулся от кулачка Феридэ и шлепнулся на ту же скамью.Прорванную кожицу на губе Феридэ замазывать не стала. Наоборот, удовлетворенно кивнула и нарисовала еще пару ссадин. Несмотря на внутреннее наполнение предстоящей сцены, раздеваться никто не собирался. Поэтому, раскрашенных физиономий было достаточно. Джесс потрогал "боевые раны", держались они крепко.— Привет Шайну и удачи в начинаниях, — вздохнул он, поблагодарив Феридэ.Та все же ткнула его в бок и погрозила ржущему возле ящика с реквизитом Кайлу.— Рискнем? — Кайл улыбнулся уголком рта. Вид у него был сосредоточенный и точно не романтический. Кайл волновался, не напоказ, но не скрывая этого. Джесс давно заметил, что необходимость глубоко вживаться в роль Кайла нервирует, слишком потом жесткий отходняк. — Рискнем, — Джесс кивнул Киру, демонстративно хлопавшему по бедру кепкой.Но уже первые секунды показали, что риск совсем в другом. Джесс почти кусал доверчиво приоткрытые губы, сцеловывал капельки пота с висков, гладил поясницу под задравшейся футболкой и старался не забыть, что это игра. Чтобы не навалиться сверху, как он мечтал бессчетные, кажется, дни.— Джесс, — на ухо простонал Кайл, обнимая за шею, прижимаясь, подставляя под поцелуи ключицы.— Все-все, стоп-стоп! — Кир замахал кепкой у них над головами. — Я говорил, чтобы обкончались, а не утонули, и у экранов, а не на съемочной площадке.Джесс кое-как оттолкнул Кайла. Тот откинулся назад и замер, опираясь на локти и непрерывно облизывая губы. Он щурился и не мог сфокусировать взгляд, ноздри расширялись в такт очень частому дыханию. Джесс сглотнул и отвернулся, пока не поздно.— Вау, обдрочиться, — долетело от как всегда вежливой Феридэ.— Расползайтесь по углам, у вас час-полтора для возвращения на Транс из транса, — Кир пихнул каждого коленом в плечо для скорости. — Феридэ, снимай с унитаза своего благоверного, его выход.Джесс кое-как доплелся до автомата с напитками и несколько раз ткнул наугад. Обнял четыре больших стакана, два передал оказавшемуся за спиной Кайлу. — Не выношу кофе с молоком, — поведал тот, допивая все до капли.— Сочувствую, — кивнул Джесс. Он так и не понял, что пил. Кайл звал по имени его. Его, не Эрмете. Если он сейчас подпрыгнет с воплем и пробежится по стенам, это спишут на запоздалое детство, психоз или спермотоксикоз? На Кайла он по-прежнему старался лишний раз не смотреть. Какое счастье, что все остальные его сцены, запланированные на сегодня, предусматривают исключительно экшн, да еще и без Вирийи в кадре.Ужинали все вместе, но быстро, носами в тарелки, не размениваясь на новостной канал. Рядом так же сосредоточенно завтракала вторая смена рабочих, которым предстояло монтировать декорации на завтра. Глотая салат, Джесс наблюдал, как постепенно загораются огни на берегу, группками, разные оттенки белого света, перекрывающие друг друга. Стукнувшись ногой о скамью, поднялся Кайл. Джесс быстро запил волокнистые листья и, выждав пару секунд, пошел за ним. Кир Казу углубился в планшет, и ждать его обратно до полуночи вряд ли имеет смысл, значит, их домик пустует. А Шайн стараниями верной подруги снова занят и мешать не сможет физиологически.— Разобрался, где Вирийя, а где ты? — спросил Джесс, закрывая дверь в домик. Запирать не стал, с режиссера станется орать под окнами.— Я забил, — сморщив нос, признался Кайл. — Представил маразм недельной отсрочки "на подумать" и забил. Чушь. Какая разница? Ты прав, передумать можно и потом.— Умеешь соблазнять, — фыркнул Джесс, за плечи привлекая его к себе.— Ну-у, действует же, — Кайл потерся бедром и лукаво усмехнулся. — Я хочу тебя, Донован, пусть это будет сейчас главным? Надеюсь, у тебя найдется что-нибудь получше мази от насморка?— Сволочь, — прыснул Джесс, целуя, чтобы не тратить время на ставший привычным истерический хохот.Почему-то они выбрали комнату Джесса. Бессознательно, не отрываясь друг от друга. Джесс оглянулся, думая, куда бы прижать Кайла, втиснул в дверь душевой, погладил по рукам до кистей, вверх, сдвигая рукава рубашки, проводя по чуть выступающим венам.— Внутрь? — спросил Кайл.— Ага. Успеем. Минуту еще.— Джесс?— А? Минуту, говорю же.— Джесс, трахни уже, успокойся и гладь хоть до утра. Я не сбегу. Честно.Кайл осторожно погладил его по лицу и улыбнулся, насмешливо, но ласково. — Довел, — виновато усмехнулся Джесс, перехватывая пальцы, целуя их, щекоча дыханием подушечки, ладонь. Кайл вывернулся, отодвинул дверь за спиной, подмигнул Джессу и потянул с плеч рубашку. Плавно, закусив нижнюю губу. Джесс остолбенел, буквально ощущая, как мозг с грохотом валится вниз. Брюки с Кайла они сдергивали вместе, и с Кайлом, и с мозгом. Путаясь в декоративных ремешках, в брючинах, в застежках сандалий. — Дай уже вымыться! — шипел Кайл, едва не вырываясь.Но без фанатизма: Джесс бережно целовал щиколотки, колени, сопротивляться значило — выбить ему зубы. Наверное, Кайл это понимал. Или не так уж хотел освободиться. Твердые голени, едва заметный след от недавней глубокой царапины. Теплый, живой, наконец-то рядом. Когда Джесс успел так влипнуть и почему понял только сейчас? — Что я в тебе нашел? — вздохнул он, толкнув Кайла под душ прямо в трусах и, пока тот отплевывался, разделся сам. — Тоже умеешь соблазнять, — Кайл провел пальцами от груди Джесса ниже, обхватил стоящий член.Джесса качнуло вперед, из глаз сыпануло искрами, он застонал, вцепившись в Кайла и пытаясь отдышаться. Дурдом, полный, Шайна не хватает. Джесс развернул Кайла лицом к стене, огладил ягодицы, скользнул между ними, нащупывая плотно сжатый анус.— Я правда сначала возьму, а остальное потом, не в обиде?— Кретин, — Кайл подался к нему, опираясь руками на запотевший пластик стены. — Давай уже. Словно ты лет десять с мужиками не спал.— Почти, — фыркнул Джесс, прикусывая мочку его уха. — Но я постараюсь не промахнуться.Без смазки тело не поддавалось, как бы Кайл не хотел.— Десять лет, говоришь? — Джесс, чтобы хоть куда-то день энергию, вылизывал, прикусывал подставленную шею, слегка выступающие позвонки, лопатки. Его дико умилили именно лопатки, неожиданно острые для взрослого мужчины, беззащитные под туго натянутой кожей.— Именно. Было бы меньше — знал бы, что так много не нужно!Кайл, наверное, себя понял, Джесс не стал уточнять. Ему было хорошо, он нашарил шампунь. Кайл сдавленно, удивленно как-то охнул и соскользнул ниже, Джесс едва успел поддержать его свободной рукой.— Да. Да, так. Да, Джесс, тут, а-ах-х... Джесс повернул его лицом к себе, и тот повис на его шее, запрокидывая голову. В такой позе было не слишком удобно, зато Кайл не падал, а Джесс был готов извращаться, как потребуется.— Да! — Кайл распахнул глаза и посмотрел на Джесса так, что тот поцеловал сразу, не думая.Переключил душ на частотный, через несколько секунд на сушку, подхватил Кайла на руки и, пока тот шепотом ругался, донес до кровати.— Можешь мне отомстить, — улыбнулся Джесс. — Позже.Кайлу явно нравилось быть снизу, но отдавался он, вынуждая подстраиваться под себя. Джесс поначалу сопротивлялся, пока его не обхватили ногами, подаваясь вперед до упора.— Член так сломаешь, — выдохнул Кайл. — Смирись пока. Считай, моя месть.— Два дебила, — Джессу было слишком хорошо, чтобы спорить. Неизвестно, какой был у Кайла опыт, зато он точно был. Правильный. Как раз нужный. Джесс кончил чуть быстрей, чем собирался, но, отключившись, забыл обо всем.— Здорово, — само вырвалось, когда он распластался на Кайле, не зная еще даже, получил ли тот разрядку сам. Кайл хмыкнул и погладил его по голове, перебирая пряди.— Не ожидал?Джесс ударил его пяткой по щиколотке и потерся носом о висок. Выяснять отношения не хотелось. Лучше... другое. Он спустился ниже, почти встав на четвереньки, и на пробу лизнул головку. Кайл раздвинул шире ноги и снова погладил Джесса по волосам.— Такая поза, м-м-м...— Зубы сожму, — пригрозил Джесс.Кайл рассмеялся, а потом застонал. Джесс отлично знал, что почти ничего не умеет на практике, но, как любой современный человек, мог это замаскировать обширной теорией. И судя по бессвязным вскрикам, резким движениям, ногтям, впивающимся в его затылок, маскировка вышла успешная. Сперму он проглотил и облизнулся, увлеченно разглядывая напряженного, закусившего губы Кайла. Было так хорошо, что тянуло напарнику врезать. За Вирийю, перенос по смежности и прочие детские страхи.— Как хорошо, что ты не женщина, — вместо этого пробормотал Джесс, вытягиваясь рядом и подгребая тяжело дышащего Кайла под бок.— Вау! Правда? И почему?— Заснуть можно без разговоров, — Джесс зевнул ему в плечо.— Тебе попадались неправильные женщины.— По-моему, мне попался неправильный мужчина! — огрызнулся Джесс, прикрывая Кайлу рот ладонью. Тот фыркнул, завозился, устроился удобнее, спиной к Джессу, и затих.Утро не наступило, оно рухнуло на голову, оглушило ярким солнцем и уже почти привычным грохотом под дверью.— Слез с унитаза, — проворчал Джесс, пытаясь расправить затекшее плечо.Намертво завладевший им Кайл возмущенно засопел, потянулся отобрать и тоже проснулся окончательно. Припухшие со сна глаза, искусанные вчера губы. Джесс, наверное, ничего скрыть не смог, потому что Кайл смутился и опустил глаза.— Ну! Вы оба там или Мориту в море вылавливать? — заорал Шайн, кажется, подпрыгивая на месте.— Вылавливать! — крикнул Джесс в ответ. — Можешь прямо сейчас и заняться, у тебя есть время до съемок.Шайн громко поперхнулся. Помолчал. И продолжил:— А серьезно?!— С тобой? — Джесс распахнул дверь и едва успел подставить руку на пути любопытного носа. — Я еще не рехнулся. Он только тут сообразил, что не оделся, и Шайн это принял, как окончательное доказательство своих подозрений!— Ыыыыыыыыы! — радостно взвыл он, кинулся Джессу на шею, а потом выхватил из-за спины букет ирисов на длинных ножках. — Во, это вам! И вприпрыжку удрал вниз по лестнице. Джесс застыл на пороге, судорожно стискивая охапку стеблей. Из своей комнаты высунулся Кир Казу, понюхал воздух, оглядел Джесса и обронил:— Я понимаю, что такое мужской гонор, но сейчас — ничего особенного, совершенно.— Это не реальность, это нелинейная абстракция, — вздохнул Джесс, закрывая наконец-то дверь и вручая букет подошедшему Кайлу.Глава 13445 г.— Я сделаю все, чтобы мы выжили, Найе, — выпалил Рэнс, прижимая его к себе так, что ребра Икенны обожгло болью.Совершенно обычное уменьшительное, им называли многих. И отца в детстве тоже. Тассну нет, чтобы не путать их. Но Рэнс выговаривал имя бережно, словно оно было единственным. Давя желание поддаться звучанию, Икенна вывернулся и заглянул в лицо Рэнса.— А ты уже знаешь, что можно сделать?Рэнс тихо рассмеялся. В улыбке появилось что-то, от чего у Икенны замирало сердце. Редко появлялось, но только для него, больше Рэнс так ни на кого не смотрел, даже на Марка. Икенна не обманывал себя, только правда появилось.— Найе... Нельзя быть настолько практичным.— Наверное, — подумав, отозвался Икенна, чтобы сделать ему приятное. — В постели не принято говорить о серьезном?— О всяком принято говорить, — вздохнул Рэнс, укладываясь.Икенна вытянулся рядом, подумал и решился положить ладонь ему на плечо. Это было приятно. Он не солгал Рэнсу, все было приятно, кроме его члена. Икенна не понял даже, зачем это. Марк говорил, что в целом и с некоторыми хорошо. И говорил так, словно с Рэнсом тоже хорошо. Икенна пока не видел ничего привлекательного в этом занятии, но Марк не станет обманывать, а Икенне очень хотелось... понять.— Если о всяком, то ответишь?— Что с тобой поделаешь? Отвечу. Нам нужно убраться с планеты, других вариантов я не вижу. Как это сделать — еще не знаю. Наших кораблей уже нет, у вас их не было. Значит, корабли Датара. И это основное "не знаю" и есть.— Согласен, — кивнул Икенна. — И еще припасы. Нам не заполучить транспортник или военный крейсер, только что-то маленькое. Там не будет достаточного количества еды.Рэнс покосился на него с восхищенным удивлением.— Да. Именно так. И как раз это я собирался с тобой обсудить. Получится запастись твоей дрянью или чем-то похожим?— Если чем-то похожим. Я составил список возможных замен, покажу тебе утром.— Почему утром? Икенна изумленно вскинул глаза, однако потом сообразил, Рэнс его подначивает.— Но за всем этим хотя бы первый раз придется идти мне, — он решил не отвечать на вопрос.— Разумеется. У тебя неплохо получилось. Нет повода не доверять.Рэнс обнял его, погладил по спине, по плечу, обвел пальцем завитки татуировки.— Я рад. Мне уже заниматься этим?— Да. Я не знаю, когда выпадет шанс и будет ли он вообще, но еда пригодится здесь тоже. Пусть и такая мерзкая.Икенна слегка улыбнулся. Ему нравилось, когда Рэнс не был командиром, отвечающим за все, даже за планы Датара, а проявлял что-то личное. Хотя бы неприязнь к результату его труда. Нет, не так, не к результату, а к вкусовым характеристикам. Результатом Рэнс доволен, чего не скрывает. Икенна очень этому рад.— Хорошо. Тогда реши, когда и с кем мне идти.— Ты собери команду и дай мне список, а я решу. Икенна снова кивнул, растерянно. Столько доверия сразу. Это из-за того, что было получасом ранее? Спросить? Он точно хочет услышать ответ? Пока он думал, Рэнс задремал. Тесно прижавшись, горячий, с влажными от пота волосами. В остальном привычный и умиротворяющий. Злейший враг. Икенна так быстро разучился удивляться, что с трудом сам себе верил. Может быть, он опрометчиво определил свои чувства как любовь? Хотя все что мог он из Марка по этой теме вытянул, но... Икенна потрогал пальцем лучики морщин в уголках рэнсовых глаз. Он был готов сделать вообще все, чтобы его злейший враг выжил.Список Рэнс пробежал глазами, оценить не смог, только удовлетворенно отметил, что большой. Икенна уточнил, что они могут и трети не найти, но это Рэнса не особенно расстроило. Еще Икенна планировал посмотреть, не получится ли насушить ягод, в качестве сладкого. Эту идею ему подкинул Марк, долго плевавшийся от полезной субстанции. Иначе, по его словам, все сами застрелятся, не дожидаясь депрессий и врага.С ним Икенна наверх и пошел. Марк, пожалуй, вообще лучше всех к нему относился. Может быть, не считая Тассны. С ним было приятно работать и с ним Икенне удавалось забыть, как его воспринимают все остальные. Стоило Марку улыбнуться и ободряюще погладить по волосам, Икенне начинало казаться, что все обязательно получится. Что "все" — он еще не решил, однако не сомневался в исполнимости. Икенна Марку не рассказывал и не расскажет, но последние дни тянул с желанием отдаться Рэнсу именно из-за него. И тянул бы дальше, если бы Марк не спросил, долго ли еще Рэнс будет валять дурака. Вряд ли он отдал бы любовника другому, если бы любовник значил для него слишком много, не так ли?Эта и подобные мысли одолевали Икенну даже в утреннем лесу. Ночью шел дождь, поэтому было сыро, а травы не было видно под маревом тумана. Засечь их не должны, но Икенну все равно смущала собственная рассеянность. Он четко фиксировал то, что происходит вокруг, искал и находил нужные растения, только разумом был далеко. Непривычное состояние. Ненужное, скорее всего, однако равновесия он пока не нашел. И чтобы не потеряться окончательно в этом новом и незнакомом, он силой заставлял себя проверять каждый куст, зарисовывать на плане, где что растет, запоминать и негромко отдавать распоряжения солдатам, что сорвать, что пометить на следующий раз. Солдаты повиновались, кто-то нехотя, кто-то почти добровольно. Икенна не замечал, но тот же Марк рассказывал, что некоторые присмотрелись к "любовнице командарма" и увидели в нем неглупого человека. Икенна долго думал, как ему эта информация, и пришел к выводу, что никак. Благодарность он испытывать к ним точно не собирался.С полученными образцами Икенна просидел в лаборатории безвылазно почти двое суток. Ему несколько раз приносили еду, пытались о чем-то расспрашивать, но Икенна не слушал и не слышал. У него было важное дело, наконец-то не чтобы занять время, а направленное на достижение конкретной цели. Он... соскучился.Уже распечатав результаты проведенных за эти дни опытов и анализа, Икенна подумал, что его поведение после нападения Датара и есть сплошное Дело. То есть он снова нашел способ мимикрировать под окружающую среду, только более удачный, чем предыдущие. Он заменил себя сломанного и почти мертвого на такого, каким он всегда становился в лаборатории. И таким он понравился Рэнсу, даже вызвал его уважение. А понравится ли настоящим? И какой он настоящий?— Вот, — Икенна положил листки перед Рэнсом. Он печатал на обеих сторонах самым мелким шрифтом. Картриджи у храмовых принтеров старого образца были очень емкими, а бумаги становилось все меньше.Рэнс оторвался от таблиц на мониторе и внимательно прочитал. Некоторые рецепты выделил сам Икенна, к ним Рэнс отнесся наиболее внимательно и попросил подробнее описать состав. — Я бы выбрал эти, — он пометил карандашом три подчеркнутых Икенной и один сверх. — Реально?— Они все реальны в той или иной степени, но ты сделал лучший выбор.Рэнс хмыкнул, наверняка расслышав радость в голосе Икенны. Ну, за удовольствие от ума избранника Икенна извиняться и оправдываться не станет точно. Никогда не поверит, что существуют цивилизации, где такая гордость порицается.— Ты провел большую работу, — Рэнс не гордился, он благодарил.— Расскажешь, что это? — спросил Икенна, указав на монитор.— Симулятор управления датарскими кораблями. У нас очень разнится письменность, но тут интуитивно понятный интерфейс. Я оставил одну персоналку пилотам, тренируюсь сам и, наверное, заставлю тебя.— Зачем?!— Потому что неизвестно, кто погибнет, — Рэнс протянул руку и погладил Икенну по лицу. — Найе?— Да?— Пойдешь ко мне? Только сам.— Как я могу отказать?— Запросто. Одним словом: нет. Можешь и сделаешь, если хочешь. Когда я отдам приказ, твои возражения не будут интересны, а здесь важно именно желание и только оно.Пальцы прошлись по линии челюсти к уху. Там была очень чувствительная кожа. Настолько, что у Икенны защекотало в горле, отдалось вниз. Он запрокинул голову, тяжело дыша, и шагнул вперед, уселся к Рэнсу на колени.— Найе, — губы у Рэнса были обветренные, шероховатые, но от этого то, как они скользили по скулам, по шее, как почти несмело, на пробу касались рта Икенны, становилось странным до стона.Ладони разминали спину, поясницу, Икенна откидывался назад, подставляя грудь в глубоком вырезе рубахи. Он помнил, было что-то... что-то непередаваемое. Да! Язык Рэнса через ткань задел сосок. — Я сниму?Икенна чуть не сказал: если бы нет, я бы не пришел, но передумал и закивал. Ему действительно, было стыдно за то, как он выглядит — худой, в шрамах, на коленях синяки от ползанья по лесу. Только сразу вспоминались слова Рэнса о том, что это чьими глазами смотреть, и кружилась голова. Хотелось просить не только смотреть, но и трогать, доказывать эту разницу в точках зрения.У них обоих стояло. Икенна потихоньку терся о Рэнса. Бездумно, иногда сам за собой это замечал и отключался снова, растворяясь в обрывках мыслей. О том, что хорошо бы попросить Рэнса раздеться. И чтобы тот целовал уже ниже. И самому потрогать, он ведь обнимал до сих пор, не больше. А Рэнс красивый. Не потому, что на него смотрит Икенна. А...Рэнс распустил завязки на штанах Икенны. Не отрываясь от губ, обхватил член, сам тихо вздохнул. Икенна не выдержал:— Возьми в рот!Глаза Рэнса вспыхнули от диковатого восторга. Руки не утратили бережности, но движения стали резче. Он подхватил Икенну, донес до кровати, усадил, помог не снять, а сдернуть штаны и замер, поглаживая. На его лице мешались ярость и то, о чем Икенна так мечтал — нежность.— Рэнс! — Икенна сполз вниз, чтобы удобно было шире раздвинуть ноги. — Я не то что-то прошу?— Ты мечты осуществляешь.Икенна кончил очень быстро, закусив губу, чтобы не кричать. Это... влажные, мягкие губы, язык горячий. Если Рэнс, когда его брал, чувствовал подобное...— Можно попросить?Слышать такие слова от Рэнса было необычно. Икенна нахмурился и осторожно кивнул.— Погладь меня. Просто погладь.— Я боялся, не позволишь. А... а ты можешь снять с себя все?— Твоя искренность порой граничит с издевательством, — Рэнс болезненно улыбнулся и потянул через голову рубаху. Аверийскую, которую надевал после мытья. Она была ему свободна. Скрывала не только тело, но и очертания. Икенна мог ничего не понимать в мужчинах, а в искусстве он понимал. С таких как Рэнс вырезали скульптуры для храмов и дворцов.— Ты запомни, что я не издеваюсь, — посоветовал Икенна, рассматривая его.Конечно, вблизи то, что причиняло боль, оказалось совсем не огромным. Таким, как у самого Икенны. Ну, чуть больше. Проверять Икенна не стал. Был уверен, что этого Рэнс точно не оценит. И рыжеватые волосы в паху. Икенна знал, что это он исключение, но все равно необычно. А трогать — приятно. Рэнс стоял перед ним и дрожал, пока Икенна обводил пальцами каждый контур, который смог найти: мошонки, члена, проступающих, напряженных мышц. Но это все он делал для себя, Рэнс, наверное, просил о другом.— Ложись? — предложил Икенна, пощупав упругую головку.— Зачем ты меня спасал? — прошипел Рэнс через стиснутые зубы.— Я поцелую? — Икенна склонился к губам, потрогал пробивающуюся щетину на подбородке. Колючая.И он все-таки обхватил член покрепче, поэтому Рэнс не ответил. Икенна невольно обзавелся большим опытом самоудовлетворения. И это сначала он, одурев от непонятных ощущений, лишь добивался разрядки. Потом понял, что так только сотрет все. Пришлось изощряться. И не зря. Хоть что-то он мог дать Рэнсу в постели. Сейчас, жадно всматриваясь в искаженное удовольствием лицо, Икенна был убежден, что любит этого мужчину.Связисты работали посменно, все равно не высыпаясь, потому что их было мало. Икенна не заходил к ним, чтобы не сталкиваться с Исанной, но радовался про себя, что тот оказался полезным, сотрудничал с удовольствием и добровольно. Икенна понимал свою семью, однако понимал и желание Рэнса всех утопить. Не удалось осмыслить только, почему Рэнс этого не сделал. Он говорил, что ради Икенны, но... Икенна спрашивал у Марка, не делают такого для тех, кого хотят. Правда, помолчав, Марк добавил, что Рэнс просто такой "специальный благородный идиот". С уважением добавил, с восхищением даже. Но Икенне посочувствовал. Сложно. Очень сложно. Работать проще. Каждая коробочка с порошком, набухающим в воде, или той самой страшной массой добавляла Икенне уверенности в своих силах. Если бы еще появилась определенность в их планах. Об этом он молчал, не желая нагружать Рэнса еще больше. Тот и так решил разорваться. Икенна подозревал, его Рэнс не контролирует лишь потому, что не разбирается в его делах.Иногда заходил старый лекарь. У него тоже было мало времени — постоянно кто-то болел, а лечить солдат аверийскими средствами не всегда получалось. Конечно, Ханау тщательно готовилась к этой войне, армия была иммунной к чужой органике, только всего не предусмотришь. Икенна читал истории болезни, пытался что-то придумать, но ему не хватало то знаний, то оборудования. И они оба с лекарем обманывали Рэнса, уверяя, что больные обязательно поправятся.— Сегодня Исанна принял интересное сообщение, — сказал Рэнс недели через полторы после их первой ночи.Икенна, уже совсем сонный, выпрямился и натянул до груди одеяло.— Почему ты сразу не сказал?— Потому что иначе эти полчаса мы бы провели по-другому.— Эгоист!— Нет, мужчина.Икенна открыл рот и передумал. Его тетка любила присказку, начинавшуюся с "все вы, мужики..." и заканчивавшуюся каждый раз по-своему, но в его исполнении это будет слишком.— Тогда сейчас рассказывай.— Для того и начал, — Рэнс сложил стопочкой подушки и тоже сел. Икенну прижал к себе, хотя он и сопротивлялся. — Понятия не имею, зачем это Датару, но они рассылают по планете исследовательские экспедиции. Корабль-разведчик с возможностью садиться на поверхность, команда человек тридцать и ученые, столько же примерно.Он сделал паузу, а у Икенны бешено забилось сердце.— Сколько человек может вместить такой корабль?— Без удобств и с риском умереть от перегрузок — влезем. — А... как пережить перегрузки?— Я полагаю, на корабле должны быть аварийные комплекты. Я изучил симулятор вдоль и поперек, и насквозь тоже, эти корабли рассчитаны на нецелевое использование как спасательные. А в условиях чужого малоисследованного мира лично я бы взял двойной запас.— Будем надеяться, что у датарцев тоже есть мозги, — пробормотал Икенна.Его затрясло. От оголтелой надежды, от необъятности задачи и непонимания, с какой стороны к ней подступиться. Рэнс обнял его крепче, тронул губами висок.— Не пытайся сразу охватить все целиком. Ты же когда эксперименты проводишь, разбиваешь их на этапы?— Там я знаю, что делать, поэтому оно разбивается. О кораблях я только слышал.— Тебе и не придется его захватывать. Извини, в этой операции ты будешь только мешать.— Я понимаю. Но участвовать и искать свое решение проблемы не одно и то же. И научи меня завтра пользоваться этим симулятором.— Обязательно, — Рэнс ладонью под подбородок запрокинул его голову и поцеловал.Три дня Икенна учился управлять неведомой техникой, первой в его жизни. Старательно, проходя каждый шаг, пока он не станет инстинктивным. А на четвертый умер один из больных.Они со старым лекарем действительно делали, что могли, но над смертью не были властны даже боги. Потому что их не существовало, Икенна теперь знал. Лекарь сидел над своими записями, переворачивая страницы дрожащими руками, а Икенна, кусая губы, смотрел на ссохшееся тело. Болезнь, что бы ни стало ее причиной, не была заразной. Икенна грешил на местные микроорганизмы, но какие именно, если сами аверийцы никогда не страдали от подобного? И, главное, как сказать об этом Рэнсу? Зря они лгали, наверное. Но Икенна был уверен, что так лучше, Рэнсу и без того достаточно проблем.А он появился, словно позвали, и замер, увидев скрюченный труп. На лице мелькнуло что-то такое, что не оставило сомнений, именно этот человек уничтожил Шийонг. Икенна... иногда начинал забывать.— Лоренс, — начал лекарь, поднимаясь со стула, но Рэнс остановил его.— Сидите, доктор Генри. Так нам обоим будет удобнее. Икенна... Найе, пожалуйста, уйди.— Рэнс...— И замолчи. Я потом тебя обязательно выслушаю.Икенна вывалился в коридор, часто дыша. Сердце билось с перерывами, останавливаясь каждый раз, когда Икенна сжимался от ужаса. Кажется, он натворил что-то, что такие, как Лоренс не прощают. Его "Найе" обнадеживало, но все равно страшно. Очень страшно.Он, пошатываясь, пошел вперед и сам не заметил, как забрел в аверийский блок. Ему перегородили дорогу те, кто еще не так давно кланялись и не поднимали глаз.— А ну разойдись, чернь! — откуда-то вылетел Тассна.Затормозил, обнял Икенну до хруста.— Соскучился! Тебя эта сволочь не пускает?— Его здесь нет, — Икенна покосился на слуг.— Это я вижу! — удивился Тассна, потом почесал в затылке и разулыбался. — А, ты о том, что сюда тебя не он не пускает! Так мог бы позвать.— Я занят большую часть времени, братишка. Извини. Я тоже скучаю, — он выдавил улыбку и погладил Тассну по щеке. — Ты приходи ко мне в лабораторию. Когда дверь открыта, я не против поговорить. Никто тебя не тронет.— Ха! Я им трону! — Тассна нахмурился и демонстративно поиграл бицепсами.— Они и без этого не будут, — заверил его Икенна. — Извини, мне уже пора.— А чего приходил-то? — прокричал вслед Тассна.— Тебя повидать, — Икенна ускорил шаг, пока до брата не дошло противоречие.Нужно возвращаться в лабораторию. Или хотя бы в их с Рэнсом комнату. Не убьет же. Даже ударит вряд ли. Или хотя бы не изобьет. Но не получалось. Он шел все дальше, забираясь в пустые коридоры. Тут было аварийное освещение, поэтому заблудиться или сломать шею не получится. Однако за каким-то поворотом он услышал шорох и застыл. Чужих тут быть не могло, но кто Икенне свой?— Найе? — знакомый голос прозвучал приглушенно и настороженно. — Что случилось?— Я у тебя то же самое могу спросить, — Икенна пошел на звук и нашел Марка, сидящим на полу в небольшом закутке. Раньше тут был алтарь, большая чаша и благовонья. Но чашу забрали на кухню. Он тогда истерически хохотал, забившись за шкаф и с головой накрывшись одеялом.— Перезарядка, — Марк откинул назад голову и усмехнулся. Красноватые блики аварийных ламп превратили улыбку почти в оскал. Икенна тут же сел рядом, чтобы видеть лицо неискаженным.— Тебе плохо? — спросил он, на всякий случай взяв Марка за руку.— Как сказать... Ничего не болит. Просто временно закончились силы, — он благодарно сжал пальцы Икенны. — А что случилось у тебя?— Ничего, — Икенна замотал головой для весомости.— Поэтому ты не в лаборатории, а шастаешь по заброшенным коридорам? На-айе.— Умер ваш солдат, — решился Икенна. — Я не помню его имени. Он лежал у входа.— Кирратан? Ясно, — Марк зажмурился и затаил дыхание, но лишь на мгновенье. — Ты не удивлен?— Я ждал этого. Заходил как-то к доктору Генри. Тот, кто собирается жить, так не выглядит.— И не сказал Рэнсу?— Был уверен, что он знает, — Марк внимательно посмотрел на Икенну. — Вот в чем проблема, да? Он не знал?— Да, — Икенна вздрогнул от внезапного озноба. — Я просил лекаря молчать, потому что Рэнс и так слишком много взвалил на себя. Он сильный, но то, что не гнется, ломается. А тут непонятно почему умирают его люди. Их... вас и так осталось мало. И на глазах еще.— Ларри уверен, что выдержит все, — Марк прислонился затылком к стене и потерся об нее, почесался, наверное. — И выдержит ведь. Какой ценой только. Учись лучше путать следы, Найе.— В смысле путать следы? Ты не осуждаешь меня?— Я понимаю тебя. Точнее, понимаю твои мотивы. Но неплохо бы лучше просчитывать последствия.— А ты умеешь? — Икенна посмотрел с надеждой. Он многое узнал от Марка, может быть, и этому научит.— Я знаю механизм, способен его использовать, но тебя учить точно не стану. Не моя прерогатива. Тут тебе лучше обратиться к самому Ларри. Когда он остынет.— Почему ты так спокоен, Марк?Тот вытянул ноги, улыбнулся и замер так. — А какой смысл нервничать в нашем положении?Икенна недоуменно покосился, а потом вспомнил. Рэнс пока скрывал новости от всех, кроме тех, кто оказался невольно замешан, и пилотов. Молчал, потому что не было четкого плана. И поэтому Марк Сайбер сидит вот тут и пытается настроить себя на свою вечную искрящуюся улыбку и задорный взгляд. После этого ему не нравится молчание Икенны и лекаря?! Он вождь, да, но... Икенна вспомнил, как он был счастлив наедине с книгами и препаратами в храме.— Люди — это слишком сложно, — пожаловался он Марку.Марк засмеялся. — Найе, ты только правильно пойми, как хорошо, что ты есть.— От тебя я не видел ничего, кроме добра. Как еще я могу тебя понять? — удивился Икенна. — На-айе, — снова усмехнулся Марк. — Наверное, тебе лучше вернуться. Ларри будет тебя искать. Не прячься. Ты скорее убедишь его в... не в правоте, но хоть в чем-то убедишь, если выскажешь все в лицо.— Наверное, — неуверенно протянул Икенна. — И мне еще найдется, что ему сказать, — он вскочил, а потом оглянулся на Марка. — А ты?— А я посижу еще. Не волнуйся, все в порядке.Икенна с сомнением ответил на улыбку, но все-таки заставил себя уйти. Марк не из тех, у кого Рэнс стволы из уха вынимал. А устать тут немудрено. В комнате Рэнса не было, у лекаря — тоже. Икенна немножко посидел, отпаивая старика водой с каплями, послушал рассказ о холодном шипении Рэнса. Все очень предсказуемо, только зачем доводить людей до инфаркта? Икенна даже немного подержал лекаря за руку, надеясь, что с тем ничего не случится. Терять сейчас медиков — преступная расточительность. Увиделись они только вечером. Икенна, закрывшись в лаборатории, забыл о времени, опомнился после ужина. Идти в столовую не хотелось, поэтому он сунул в рот ложку своего концентрата, запил и, поколебавшись, пошел "домой". Солдаты привычно игнорировали его, он шел мимо, опуская глаза. Не считал себя виноватым, чтобы не сорваться. Осознание, кого в нем все еще видят, давалось слишком тяжело. Не получалось отработать бесстрастность, эта маска требовала постоянного напряжения.Рэнс привычно горбился за компьютером, рядом стояла полупустая тарелка. Услышав шаги, он обернулся и раздраженно махнул рукой.— Хотел бы оторвать голову — сделал бы. Хотя все еще не помешает. Икенна, как мне объяснить, в каких именно областях тебе вообще не следует принимать решений? Его рот судорожно кривился. Смерть этого Кирратана точно потрясла Рэнса куда больше, чем очередное неповиновение Икенны. Его Икенне было жаль. А солдата — все же нет.— Расскажи Марку и остальным, кому веришь, что у нас есть шанс. Не жди, пока сам продумаешь план целиком, можешь не дождаться. Дай им надежду. Тебе не справиться без них, а они сойдут с ума, пока ты сидишь на информации.Рэнс удивленно моргнул.— Икенна, причем тут...— Потому что это важнее! И это проще, чем объяснить мне, по какой причине я должен позволить тебе себя угробить!Рэнс расхохотался, а потом поморщился и осторожно помял висок. У него теперь реже болела голова, постоянная близость Икенны шла на пользу, но сегодня они были врозь весь день. Икенна осторожно обнял, выглаживая сетку знакомых шрамов на шее и плечах в широком вырезе аверийской рубахи. Для его родни то, что солдаты растащили одежду, было кощунством. Икенна прятался от мира за своей маской, родственники нашли свою. Не менее глупую.— Найе, — Рэнс наклонился вперед, к столу, чтобы Икенне было удобнее ласкать, разминая мышцы. — Не переводи разговор.— Тебе легче? — спросил Икенна, нагибаясь к уху.Рэнс развернулся, перехватил его губы. Несколько секунд жадно целовал, а потом выпустил и шумно выдохнул.— Теперь — да. И я тебя слушаю.— А я все сказал. Марк задыхается от безысходности. О других не знаю, не общаюсь с ними, но вряд ли они счастливы. Ты чуть не довел старика до приступа, потому что от тебя скрыли то, на что ты не в силах повлиять. Сам же скрываешь совсем другое. От чего, может быть, зависит наше будущее. Тебе не кажется, что это не просто нечестно? Это подло.— До приступа?! — запоздало вскинулся Рэнс. — Как он?— Теперь нормально. Я проследил. Но не ты один переживаешь за всех нас. И не ты один хочешь все изменить. Ты имеешь право требовать подчинения, но приказывать — это не значит сначала все сделать самому. Вот мне как объяснить это, чтобы ты понял?Они долго с вызовом смотрели друг на друга. Лоренс кивнул первым.— Хорошо. Завтра я соберу старших офицеров. Мы все обсудим. Ты прав, боясь проиграть, я загнал себя в другую крайность. Но, Икенна, это не значит...— Я понял. — Но не обещаешь?— Рэнс, я... — Икенна присел на корточки, положил голову ему на колени. — Я буду стараться. И я никогда не поступлю так, если речь будет идти о нашем выживании. Ты не пожалеешь, что спас меня.— Найе, любые попытки играть на эмоциях должны быть четко дозированы, — усмехнулся Рэнс, пересаживаясь к нему на пол. — Последняя фраза была лишней. — Я запомню, — кивнул Икенна, подставляя горло поцелуям.Глава 14445 г.Слово Рэнс сдержал. Икенна утром как всегда собирался в лабораторию, но Рэнс попросил задержаться.— Я здесь зачем? — удивился Икенна, замывая над тазиком пятнышко на гимнастерке.Он, как и солдаты, старался надевать аверийское только после душа.— Хочу, чтобы в разработке плана приняли участие все, кто необходим для исполнения и кому я доверяю.— Это разные категории, не так ли?— Пересекающиеся, — Рэнс застегнул высокие ботинки и подошел ближе.Икенна почувствовал теплое дыхание на шее и прикрыл глаза. Тактильное сумасшествие. Икенну током било от близости Рэнса, Рэнс тянулся при любой возможности. Как к панацее от боли, Икенна не обольщался, это наверняка основная причина, но не только. И этого "не только" хватало, чтобы забывать о давящих крашеных стенах вокруг.— Какие у тебя причины мне доверять? — спросил Икенна.Рэнс потерся щекой о его затылок и отступил.— Мы в одинаковом положении.— То есть это не доверие, а вера в мой здравый смысл?— На чем еще должно строиться доверие? На абстрактном "он не предаст"?— Ты прав, — Икенна промокнул застиранное полотенцем. Чего-то не того он все-таки от Рэнса ждет. Хуже всего, сам не совсем понимает, что ему нужно.Первым пришел Фиррте. Покосился на застывшего в углу Икенну и сел демонстративно в другом конце комнаты. Икенна подозревал, что именно у этого офицера к нему личные счеты. Они неплохо ладили во время работы, но вне ее — такой вот игнор. Фиррте не хочет чувствовать перед Икенной ответственность за роман с его сестрой? Люди — это очень сложно, зато иногда настолько интересно, что хочется разобраться как в задаче. Марк затормозил у двери, пропустил вперед Исанну, подмигнул Икенне и поставил стул рядом с ним. — И что задумал Ларри? — шепнул Марк, покосившись на каменное лицо Рэнса.— Он расскажет. Тебе должно понравиться.— Даже так? Надеюсь, ты не считаешь меня извращенцем.Икенна сначала нахмурился, а потом улыбнулся. Марк волновался.Пилоты и офицер разведки пришли вместе и последними. Больше Рэнс никого не звал? Всем рассказывать он так и не намерен? Икенна покосился на Марка. Потом нужно будет спросить, как ведут себя солдаты. Пока еще все терпели, но... Икенна не знал психологии жителей Ханау, однако его взаперти от самоубийства удержала только цель. — Датар исследует Авейру, — сразу, без подготовки заговорил Рэнс. — Рассылает корабли-лаборатории. Планомерно, поделив территории на сектора. На этом материке они движутся с севера на юг. Достаточно быстро. Сектора вряд ли велики, если верить перехваченной информации. Я не назвал бы это возможностью, но мы вполне можем попытаться.Икенна с любопытством смотрел на лица вокруг. Не радость — недоверрие, боязнь поверить, робкая надежда. А для Исанны идея захвата корабля оказалась неожиданной. Икенна фыркнул и поймал негодующий взгляд родича. — Но как мы доберемся до такого корабля? — Фиррте жадно поедал Рэнса глазами, как послушник — статую матери Сианы. — Где гарантии, что он сядет в пределах досягаемости?— Гарантии — непозволительная роскошь для нас, — Рэнс поднялся со стола, на котором полусидел с начала собрания. — Есть безумная идея, ее необходимо превратить в шанс. В любом случае, — он усмехнулся и дернул плечом, — нам нечем заняться.— Лорд-командарм, если вы заставили нас изучить управление датарскими кораблями для этого, то я не уверен, — один из пилотов заговорил сначала громко, но к концу фразы все больше комкал слова. — Да, — кивнул Рэнс, когда тот окончательно замолчал. — Когда это будет нашей единственной проблемой, тогда и займемся. А пока нам надо сопоставить территории, вероятностные направления туннелей — карты у нас нет, и нашу готовность действовать. Ваши предложения, господа? Выслушаю любые. В военной академии это называлось мозговым штурмом. Нередко работало.Икенна не представлял, сколько совершенно идиотских, не совместимых с логикой и разумом, не вписывающихся в реальность и просто диких идей могут за полчаса выдать взрослые мужчины. Он поймал себя на желании отодвинуться от увлеченно несущего бред Марка и стиснул зубы. Единственное, что он сам услышал и запомнил — это отсутствие карты туннелей, которая точно была у деда, а остальное — если Рэнс говорит, что такой прием использовали их стратеги и тактики, то, наверное, он работает: Авейру захватили в считанные дни. Что полезного можно вычленить из этого бреда, Икенна не представлял, зато Рэнс выглядел почти довольным и постоянно что-то набирал на клавиатуре. Икенна снова перехватил взгляд Исанны, растерянный и почти молящий о помощи. Им обоим не хватало... чего, чтобы оценить методику? Абстрактности мышления? Привычки тратить время на игры?— Прости, что спрашиваю, но на Ханау существовали детские игры?Икенна сидел на стуле в комнате Марка, пока тот, матерясь под нос, зашивал штанину. Тут жил еще один солдат, но сейчас его не было, поэтому Икенна зашел.— Конечно, — Марк уколол палец, зашипел, слизнул каплю крови и только тогда поднял голову. Смотрел он удивленно и с любопытством. — И специально придуманные, и самопальные. А у вас — нет.— Не знаю, — грустно признался Икенна. — Я из слишком знатного рода, чтобы играть. — Вы с Исанной сегодня выглядели странно, — кивнул Марк, поняв, откуда интерес. — Но ты привыкнешь, даже не сомневайся. И скажи, а как давно Ларри узнал о кораблях?Икенна прикусил губу.— Понятно, — усмехнулся Марк. — А это игры взрослые.— Он хотел все придумать сам.— Не сомневаюсь.Икенна вдруг осознал, что Марк безумно зол. Это малозаметно, он хорошо владеет собой, но не будь Рэнс командиром, Марк бы его ударил и сильно.— Я тоже знал!— Не дури. Сам знаешь, что несопоставимо. Ладно, хрен с ним. Он тоже человек, ему тоже нелегко. Даже тяжелее, чем нам всем.Он, казалось, убеждал себя. Икенна притих, нервно сгрызая с губ высохшую кожицу. Спрашивать сейчас, как боевой дух у солдат, точно будет бестактно. Взрослые игры, да.— Я думаю, если нам все-таки удастся выбраться, Рэнс разрешит дать ему в морду, — пробормотал Икенна.— Найе! — простонал Марк, снова втыкая в палец иголку. Синие глаза полыхнули сдержанным смехом. Но долго сердиться он и не умел. Однако посерьезнел тоже быстро: — Вы пытались уже что-то планировать?— Он правду рассказал, мы только услышали, чем занимается Датар. Ну и, думаю, какие-то вещи сами понятны. Корабль должен сесть как можно ближе, иначе нас засекут. Здесь кругом тоннели, но они прерываются и не идут за горы. Однако большая часть территории покрыта лесами, горы почти непроходимы, поэтому мест для посадки не так и много. И если сектора достаточно малы... Марк, не занимайся тем же, чем и Рэнс, не пытайся сам за всех разработать операцию.Марк смешно наморщил нос и фыркнул.— От моих фантазий всем ни тепло, ни холодно. Но ты прав. А сейчас я буду спать. У меня дежурство в третью смену, — Марк встряхнул зашитые штаны, критически осмотрел и повесил на спинку кровати.— Да. Приятный снов, — Икенна не успел замолчать. Какие тут приятные сны. Хотя не кошмаров ведь желать. Последний образец рациона включал в себя подсластитель из сушеных ягод, толченых и кусочками, Икенна еще не решил, как лучше. Конечно, всех и каждый день так кормить не получится, это будет именно десерт. Но как он сам не подумал, что коридоры есть и дальше и они ведут на поверхность. Икенна не знал этих территорий, только вспомнить был обязан и раньше. Почему Рэнс хотя бы риторически не спросил? Или давно все выяснил у деда, но молчит, потому что... потому что он Рэнс. Хочется в морду, очень. Икенна взболтнул пробирку, чтобы поднялась взвесь. — Выяснил, — признался вечером Рэнс, с бешеной скоростью строча на персоналке. Икенна вытер полотенцем только что вымытую голову и промолчал.— Давно выяснил, когда мы только сюда добрались, — добавил тот, отодвинув клавиатуру. — На всякий случай. Как многое еще. Не подумал, что может пригодиться.— И забыл рассказать.— Не поверишь, но да, — Рэнс болезненно скривился. Икенна как раз обернулся, чтобы посмотреть осуждающе, и нахмурился на отчаяние в его глазах.— Моя сила только снимает боль, да?— Наверное, — Рэнс отвернулся. — Доктор Генри отказывается ставить диагноз, говорит, у него нет знакомой ему аппаратуры.— Я показывал, как пользоваться диагностом. Там все понятно.— Вот именно. Но не будем об этом. Иди сюда, я скомпилировал то, что парни сегодня гнали.— А зачем оно? Нам нужен корабль в пределах досягаемости, иначе никакие идеи не помогут. Икенна уставился на монитор, с содроганием перечитывая плоды слишком буйной фантазии. Рэнс обнял его за талию и усадил к себе на колени. Прижался щекой к спине, но читать не мешал.— Конечно, нам нужен корабль. Но ребятам нужно поверить в то, что он может появиться. Переключиться с подземелья обратно на войну. Настроить мозги на нужный лад. Да и у них были интересные версии, они вполне могут пойти в ход. Все равно утверждать план придется мне, как ты понимаешь, а придумывать ходы они будут теперь даже во сне, вот я и предпочел хотя бы часть заполучить сразу.— Они... им очень плохо от бездействия и неизвестности, — рискнул сказать Икенна.— Я знаю, — Рэнс тяжело вздохнул. — Я потом извинюсь. — Когда?— Когда понадобится новое средство для поднятия их боевого духа. — Но ты и сейчас все рассказал единицам!— Судя по перехваченным сообщениям, датарцы хотят исследовать территорию в кратчайшие сроки. Если мы узнаем, какие районы точно будут следующими, тогда и расскажу.— А если нам специально подбрасывают эту информацию? — вдруг осенило Икенну.— Я думал об этом. Возможно. Только нам без разницы, Найе. Даже если так, можно постараться сделать что-нибудь. Иногда эффект неожиданности и наглость дают неплохие результаты.Рэнс хмыкнул, переместил руки с живота Икенны на бедра. Икенна позволил. У них слишком мало радости тут.Утром, пока бродила экспериментальная закваска, он зашел к лекарю. Тот рвал волосы над историями болезни, но Икенну принял почти с радостью.— Тут как твои боги распорядятся, — вздохнул лекарь на вопрос Икенны о здоровье пациентов.— У меня нет богов! — резко огрызнулся Икенна.Лекарь посмотрел удивленно, пожевал губами и кивнул.— Прости. У тебя ко мне дело?— Да. Рэнс.— Так и не простил обмана?— Нет, не это, — Икенна покружил по кабинету, остановился возле накрытого чехлом диагноста. — Почему вы сказали ему, что не можете поставить диагноз?Лекарь ссутулился и на глазах постарел еще больше.— Потому что не могу. Я не сталкивался с вашей техникой, а то, что показал мне ты, позволяет лишь поверхностное сканирование. Оно показывает затемненные участки, но стадия и последствия мне неизвестны. — А прогноз?— Необходимо обследование и, скорее всего, операция.Лекарь снова склонился над бумагами. Икенна медленно перевел для себя его слова как приговор. Иначе зачем бы он так нервничал и скрывал диагноз?— И... сколько операция еще может подождать?— Чем быстрее, тем лучше. Ты можешь перенастроить диагност?— Нет.— Тогда это все, что я могу сказать.Икенна кивнул седеющей макушке и тихонько вышел. В коридорах было почти безлюдно, Рэнсу удавалось пока находить занятие практически всем. Икенна шел, скользя пальцами по шероховатой стене. Наверное, Рэнс прав. Зачем думать о том, чего никак не исправишь? О себе Икенна и не думал бы. Он остановился и закрыл глаза. В голове, отдаваясь в затылок, тяжело стучала кровь. Почему он не понимает механизма работы своего дара? Может быть, им можно пользоваться направленно. Только жрецы никогда не изучали то, что считали божественным промыслом. Все изучали, могли из корешка сделать бочку питательной культуры, а это — нет. Ослепленные гордыней тупые твари.Икенна всхлипнул и пошел дальше. Новости настолько выбили его из колеи, что он, не заметив, дошел до их с Рэнсом комнаты. Дверь была прикрыта, но неплотно, Рэнс так обычно давал понять, чтобы заходили. Стука он не любил. — Он защищал моих ребят, понимаешь? — услышал Икенна и остановился. — Не тебя, этому я бы не удивился, а всех. — Лучше, если бы Найе перетравил всех своим биологическим оружием? — отвечал Марк спокойно, даже немного насмешливо.— Сайбер, не язви! Когда ты хочешь мне врезать, я понимаю, чем я тебя довел, а Икенна — черный ящик. Он меняется на глазах, постоянно. Я не знаю, когда он честен, не всегда представляю его цели. Но я вынужден верить ему. Иногда это пугает.— И, разумеется, ты понятия не имеешь, что стало причиной перемен?Если бы Марк сейчас не защищал его, Икенна бы умер. Не от недоверия Рэнса, оно логично. От дикой боли в горле и под черепом, словно он забрал на себя рэнсову болезнь. Холодная ирония Марка была как кусок льда ко лбу.— Разумеется, я знаю, что я виноват, — отрезал Рэнс. — Поэтому и стараюсь понять, найти общий язык, но порой хочется сдаться. Парни презирают его, считают шлюхой, а он вступается за них передо мной, требует, чтобы я извинился. И ты знаешь Икенну, это не милосердие.— Справедливость? Чтобы чувствовать ее, даже совесть не нужна, достаточно анализа.— Сайбер, а ты ведь доверяешь ему, так?— У меня был повод относиться иначе? Ларри, парень влюблен в тебя по уши. Он половину датарской армии бы перегрыз, помоги это тебе чем. Конечно, это нелогично для жреца, которого ты отправил на казнь. Только мне кажется, это не та нелогичность, которую видишь ты.В спину врезался таран. Икенна отлетел, едва удержав равновесие. — Не стой на дороге, сопля аверийская! — рявкнул огромный солдат. Из тех, кого Икенна так неосмотрительно пожалел.Икенна оглянулся на открывающуюся дверь и почти бегом помчался по коридору. Пусть солдат решит, что это страх перед ним. Он заперся в лаборатории и сел на высокий табурет. Машинально помешал закваску, проверил густоту. Сердце дергалось часто и неровно, в голове было пусто и горячо. Иррациональная боль. Икенна видел все оттенки мотивов Рэнса, но не мог себя заставить успокоиться. Он читал в книжках о любви и никогда не понимал, как может так меняться мировосприятие, а сам теперь... Марк прав, загрызет кого угодно. И не видеть ответа на чувства — ладно, он был готов, а слышать такое, и не в лицо, украдкой...В дверь постучали. Икенна замер, потом слез с табурета и снова застыл. Он не сомневался, кто пришел, по стуку понял. Значит, не удалось сбежать незамеченным. И стоит ли открывать? И что Рэнс будет делать, если ему не откроют? Но не сидеть же тут вечно.Икенна отодвинул щеколду и сразу вернулся к столу. Рядом с привычными приборами спокойнее. Рэнс зашел и остановился у входа, нерешительно глядя на Икенну. Рэнс и нерешительность. Ему что, стыдно?— Прости.— За что именно? — вырвалось у Икенны.В темных глазах мелькнуло и тут же погасло раздражение.— За то, что сумел подслушать, в первую очередь, — усмехнулся Рэнс. — Я даже не знаю, что более низко с моей стороны, обсуждать тебя вот так или не позаботиться, чтобы ты не услышал.— Одинаково, наверное.— Тогда прошу прощения за все сразу, — он вытащил из-под рабочего стола пустой ящик и сел на него.— И ждешь, что я все забуду?— Нет. Не жду даже, что извинишь. — Зачем тогда?— Разве прощения всегда просят, чтобы его получить?— Конечно. Какой иначе смысл? Рэнс рассмеялся. Напряжения в нем убавилось, видимо, стало легче оттого, что Икенна с ним разговаривает. А Икенна и сам не знал, зачем затеял этот диалог. Он боялся, что Рэнс уйдет, но и кинуться на шею, сделав вид, что ничего не было, не получалось. В классической литературе так поступали аристократки. Годы гормонального сна превратили его в женщину?— Смысл в признании вины, Найе. В том, что я не отрицаю ее, не собираюсь от нее прятаться. Готов понести наказание, и все остальное, что ты можешь придумать. Добровольно, потому что неправ. — Совсем не веришь, да? — спросил Икенна, переварив. Явка с повинной, ясно. По идее, она смягчает приговор. На это Рэнс тоже не рассчитывал? Вряд ли.— Я...— Рэнс поморщился. — Я не знаю. Если перечислить все, что мне известно о тебе, то верить нельзя. Если посмотреть на то, что ты делаешь здесь — ты хочешь спастись, как и я. В этом мы соратники.— Я никогда тебя не предам, — Икенна отвернулся к столу, снова помешал закваску. — Тебя лично, Рэнс. Никакой симпатии к твоим людям я не испытываю. Марк прав, ты всего лишь поступил несправедливо, на это я и указал. Все они важны для тебя, они — то немногое, что у тебя осталось от твоего мира, поэтому я и решил, что ты не должен так с ними поступать. Это никак не влияет на мое личное отношение ни к тебе, ни к твоим солдатам. И ты мог бы спросить об этом сразу, а не строить дикие предположения. Может быть, я не так прост, как мне самому казалось, пока я жил в безопасности храма, но на поработителя Вселенной пока не тяну точно. И неужели ты не веришь именно в мое отношение к тебе?— Я не вижу связи между твоим отношением и возможными последствиями, — выговорил Рэнс, пряча взгляд. — Я спокойно допускаю, что ты можешь не лгать мне о своих чувствах, но осуществлять свои планы, место в которых мне не понравится. Отчасти потому, что люди так могут, отчасти потому, что я видел, какие идеи могут появиться у тебя.— Ты все еще видишь меня таким, каким я был в Шийонге? Но с тех пор слишком многое произошло.— Вот именно, Найе. Что произошло перед тем, как ты начал меняться? Ученые говорят, возможности разума почти не ограничены. Не знаю. У меня голова раскалывается при мысли о том, что нас сблизило. Я не могу винить тебя в случившемся, я говорил уже и это правда. Но я все равно стараюсь не думать ни о чем, кроме будущего. Когда мы шли сюда по коридорам и твоя родня тащила кресло для старика, я разрывался между желанием истерически захохотать и похоронить их всех. Именно за кресло. — Ты мог похоронить, — осторожно вставил Икенна, короткими шагами и постепенно подходя ближе. — Нет. Я обещал тебе. Мне это важно. И тогда было, и теперь все еще. Я не понимаю, почему так. Я мог только искать утешения в твоем теле, это было бы нормальным. — Ты же ищешь.— И поэтому боюсь причинить тебе боль, увидев ее один раз? Икенна... — Рэнс тихо засмеялся. — Ты становишься тем, чем ты быть не можешь. Это не пугает, а вот с ума сводит. Наверное, я бы мог заставить себя не чувствовать ничего, если бы не было тебя. Хотя бы потому, что без тебя я бы катался по полу с воем. Ты — наркотик, Найе. А ненавидеть тебя я не могу. Не способен. — Ты уверен, что все эти противоречия так критичны? — Икенна остановился рядом, так, чтобы дотянуться рукой до плеча.— А я не знаю, какие из них критичны. Я уже не всегда способен к скрупулезному анализу, как было раньше. Слишком часто получал по башке последнее время. Сказывается. — Со стороны незаметно.— Ну, я стараюсь, — он усмехнулся. — И это не так сложно, пока дело касается логичных вещей. Ты к ним не относишься.— Твой абсолютный контроль над всем вокруг — он отсюда же? Страх упустить и не заметить?— Да, — Рэнс поднял голову. — Найе, вряд ли ты простишь меня. Но я рассказывал о своем состоянии не для того, чтобы вызвать жалость. И все же, если получится, давай отложим выяснение отношений до того времени, когда о будущем можно будет говорить без "если"? Не будет такого — и разговор не понадобится, повезет — тогда и разберемся. Я смогу хоть подумать нормально именно о нас, без кучи дополнительных факторов и отягчающих обстоятельств. А пока я прикажу себе исходить из того, что ты свой. На случай, если не смогу это просчитать. Все равно буду проверять, но уже с другими базовыми посылками.— Ты хочешь, чтобы все осталось по-прежнему? — Да, если согласен ты. Потому что друг без друга мы рехнемся намного быстрее. Я вижу, что творится с парнями. Я мало, чем могу им помочь, но хотя бы нам с тобой — да.— Нам всем может помочь только одно, — Икенна, поколебавшись, сжал его пальцы. — Ты расспросил деда о дороге. Насколько подробно?— Найе, — Рэнс засмеялся. — Я спросил, есть ли коридоры за убежищем и куда они ведут. Он поклялся, что карты у него нет, а сам он никогда по ним не ходил. Здоровьем детей поклялся.— Лжет, — спокойно подытожил Икенна, мысленно выдохнув. Он опасался, что у деда могло не быть нужных знаний или бумаг, но если дело дошло до таких клятв, то есть однозначно.— Вот как? — с лица Рэнса пропали последние следы печальной растерянности. — Что ж, на днях я поговорю с ним предметно.Икенна промолчал. У него были другие мысли на этот счет, но озвучивать их он не стал. Обнимать Рэнса — тоже. Пока шумит в голове, нужно все осмыслить и сделать выводы не только для них вместе, но и для себя самого. Рэнс, как всегда все прекрасно понимая, тоже рук не тянул.— Что у тебя там? — он обвел взглядом лабораторию и кивнул на колбу.— Я случайно вспомнил рецепт, читал в юности. Если получится, будет универсальная мазь от ран и ожогов, которую, когда совсем плохо, можно съесть.— Хочется верить, что так плохо не будет. Оно выглядит еще гаже, чем твои предыдущие опыты, — Рэнс сунул в колбу палец, собрать немного со стенки.Закваска "вздохнула" и поползла вверх. Икенна еле успел поймать колбу и, кусая губы от смеха, поставил ее подальше за подставку с пробирками. Рэнс бы не обиделся, но вслух смеяться Икенна себе запретил. Чтобы в итоге не расплакаться.К деду Икенна пошел следующим утром, убедившись, что Рэнс занят с Фиррте и Марком. Исанна передал новые сведенья, Икенна твердо решил, что подробности узнает потом. Охрана снова перегородила ему путь, но сегодня у Икенны была цель.— Передайте Владыке, что в его интересах меня принять, — спокойно потребовал он, скрестив руки на груди и выпрямившись. Мимо прошли солдаты. Неизвестно что подумали, главное, чтобы не передали Рэнсу. Потом тот все равно узнает, но Икенне нужно хотя бы полчаса.— Вали-вали, шлюшка, — Викьен, младший стражник, толкнул его в грудь.Икенна перехватил его руку и заломил пальцы, как научил еще Тассна.— Я сказал, передай, смерд, — прошипел он.Викьен побледнел от боли. Тирина, второй слуга, не вступался, только испуганно оглядывался в поисках того, кто отдаст нужный приказ. Не дождался и, повинуясь Икенне, помчался вглубь коридора. Викьена Икенна не отпустил. И на всякий случай, и потому, что было приятно. Мелкая месть, но нужно с чего-то начинать.Вернулся Тирина. С Тассной и отцом. Брат смотрел ошеломленно, отец был шокирован. Как всегда, если что-то выбивалось из привычных рамок.— Владыка Пхайет примет тебя, — высокопарно объявил Джиннай Вирийя, глядя сквозь Икенну. — Следуй за нами.Тассна виновато дернул плечом и скроил гримасу, говорящую, ну ты же знаешь его. Икенна знал, поэтому не расстраивался, а только злился. Может быть, дедов диван был его способом борьбы с реальностью, но отец всегда видел лишь то, что хотел сам. А хотел он лишь правил и официоза.— Чего надо-то, чтобы вот так? — шепнул Тассна, когда Икенна отпустил Викьена и зашел на аверийскую территорию.— Потом узнаешь, — Икенна старался скрыть, но ему было любопытно, как устроились здесь его родичи.Вынесенные из прежнего убежища яркие ткани украшали двери, вдоль стен крепились узкие полки, на них стояли вазы. Дешевые, массового производства, но кто-то их вынес. Если судить по количеству таких украшений, то личный вещей взяли совсем немного. Наверное, поэтому, а вовсе не из принципа, родня претендовала на часть одежды из местных кладовых. Хорошо, что Рэнс не был против. Просто хорошо. Деда устроили почти в роскоши. Затянутая тонкими коврами комната, то самое кресло, от которого кружилась голова у Рэнса, красивая посуда. Столик сделан из пластиковой емкости, но расписан красками. Их тоже принесли?! Наверное, неплохо, что Икенна раньше не вникал в то, чем и как живет окружающий мир. Иначе он так же раскрашивал бы тарелки, думая, что все само рассосется.— Тебя прислал любовник? — скрипучий голос деда оторвал от раздумий.Сесть он не предложил, поэтому Икенна сам выбрал себе место. Покрытый ковром ящик напротив Владыки.— Я не позволял тебе садиться! И не позволю предателю сидеть в моем присутствии!— Именно поэтому я не стал спрашивать, — кивнул Икенна.Он не стеснялся близости с Рэнсом. Даже сейчас, после их почти ссоры, мысль о возможности прижать ладонь к теплому плечу придавала сил. Но слышать "любовник" от родни было невыносимо. Потому что они вкладывали в это слово совсем не то, что чувствовал к Рэнсу сам Икенна.— Ты потерял последний стыд! — дед вытянул в его сторону дрожащую руку. Но Икенна, кажется, наконец-то начал понимать, почему Рэнс так улыбался при первой встрече с Владыкой. — Ты думаешь, что твой убийца тебя защитит?— Дед, не надо говорить стихами, тебя это не защитит точно. У меня к тебе важное дело, нужное в первую очередь тебе же. — Не смей называть меня дедом, — это владыка процедил без пафоса и очень зло. — Среди моих внуков нет вражеских подстилок.— А Таширу ты посылал к Эрмете носки штопать? Прекрати лицемерить. И если ты сейчас не выслушаешь меня, то сюда придет Лоренс.Поединок взглядов выиграл Икенна. Дед сжал губы в линию и отвернулся. Значит, можно говорить.— У тебя должна быть подземная карта этой местности. Отдай ее мне.— Я уже сказал твоему любовнику, что у меня ее нет!— А я его обрадовал, что ты лжешь. И он мне поверил. Именно поэтому тебе лучше не спорить, Владыка.— Вы можете пытать меня, но от этого...— Именно! Можем. И что нас остановит, дед? Ты думаешь, раз тебе сохранили жизнь, ты нужен Лоренсу? Так ты ошибаешься. Вы все живы лишь потому, что я просил за вас.— Мы заключили договор!— Ха! — Икенна картинно рассмеялся. — Эрмете — человек слова, тут ты прав, но мы не в той ситуации, чтобы ставить благородство над выживанием. Прими факты, Владыка, вы — обуза. Почти все, ты с отцом — так в первую очередь. Если отсюда придется уходить, ты заставишь мужчин нести тебя, а не оружие. Это даже не смешно, это бессмысленно настолько, что я не вижу смысла объяснять. И если встанет такой выбор, поверь мне, Лоренс не станет колебаться. — Тогда чем поможешь ты?Икенна сглотнул. Все-таки ему учиться и учиться. Столько презренья в нескольких словах. Но нужно вытерпеть, ради Рэнса. Если он придет сюда сейчас, увидит и услышит это все, то, после вчерашнего разговора, Икенна всерьез опасается последствий. Рэнс точно не в себе, хотя и держится.— А я попрошу его оставить вас мне. На память. Ты вряд ли веришь, но нет большой разницы в отношениях мужчины с женщиной и мужчины с мужчиной. Те же эмоции, желания. Считай, что Эрмете видит во мне свою принцессу. А спроси, например, Тассну, откажет ли он своей Ильсейне.Дед смотрел недоверчиво, но внимательно. Икенна, стараясь не стучать зубами, надеялся, что унижается не зря. Может быть, дед решит все же, что подложил-таки врагу, только не внучку, а внука?— Где гарантия, что, получив карту, он не бросит нас здесь?— Какие сейчас могут быть гарантии? Максимум шанс, который тоже приходится создавать самим, — Икенна улыбнулся. — Когда люди не могут выжить сами, они должны быть полезны тем, кто может их спасти. В твоем случае польза — это отдать план и сказать, кто обходил эти туннели за последние несколько лет.— Такую пользу приносить не стыдно, — покивал дед.— В таком случае, окажи милость, подтверди свое право оставаться в живых, Владыка.— Пусть Эрмете приходит к входу на нашу территорию, тебе я не отдам ничего.Икенна прикинул, сколько прошло времени.— Думаю, сейчас придет, — кивнул он.Улыбка приклеилась к губам. Ни разу Икенне еще не приходилось спускать подряд столько оскорблений. Даже в тюрьме он мог огрызаться. И, словно в ответ на его слова, как из шапки фокусника, на порог комнаты упала служанка с возгласом:— Владыка Пхайет, прости недостойную рабу, но...— Помоги мне встать, — оборвал ее дед.Икенна усмехнулся. На самом деле ему было не весело, а страшно. Рэнс мог оторвать голову не только Владыке, но и ему. Хорошо если не при всех.В коридоре Икенна обогнал деда, быстро вышел "за территорию" и встал рядом с Рэнсом, почти игриво взяв того под руку. — Что это за представление? — уточнил Рэнс, глядя на степенно вышагивающего Владыку, за которым Тассна нес зеленоватый торжественный свиток.— Увидишь, — улыбка тянула уголки рта вверх.— Надеюсь, ты сдержишь свое слово, убийца! — взвыл дед, забирая у Тассны свиток и передавая его Рэнсу.— Проводник, — сладко напомнил Икенна, незаметно сжимая локоть своего господина и повелителя.— Это я, наверное, — Тассна неуютно поежился. — Я года два назад почти везде залез. Если не обрушилось. Но без карты я не пойду, так что поделитесь, что ли.— Непременно, — Рэнс медленно кивнул. — Рад, что вы проявили благоразумие, — он повернулся к деду, улыбнулся одними губами, как умел, выразительно. — Икенна, у тебя есть еще здесь дела?— Н-нет.— Тогда вы свободны, Владыка. Тассна, зайдите ко мне после ужина, вас не задержат. И попробуйте найти еще кого-нибудь, кто знает туннели.Икенна шел от развилки по коридору в жилые помещения и чувствовал, как его проклинают вслед. Руку Рэнса он выпустил, но всем телом чувствовал, каким наэлектризованным был воздух вокруг них.Пропустив Икенну в комнату первым, Рэнс запер дверь, положил свиток на рабочий стол и посмотрел вопросительно. Зубы он сжал до желваков на скулах, на виске пульсировала жилка, а в остальном лицо было спокойным. Как и голос:— Объяснись.— Нам был нужен этот план. Я его получил. И все живы, — Икенна подошел к тазику с водой, зачерпнул пригоршню и выпил, смывая все, что пришлось сказать. В душ надо. Липко. И тошнило. — Ты боялся, что я вырежу твою семью?— Не было оснований? После всего, что и как ты мне вчера сказал? Рэнс, я не могу помочь тебе выздороветь, но сделаю все, чтобы не обострять твою болезнь.Икенна вытер ладонью губы и присел на край стола рядом с тазом. — Считаешь, я настолько уже псих?— Да причем тут... Я сам едва сдержался. Как пришел, так и понял, от чего у тебя голова болела по дороге, — он усмехнулся, заставил себя подняться и подойти. — А я не хочу, чтобы ты убивал их. Но очень хочу, чтобы у нас появился шанс.— Что ты сказал старику? Прости, но это мне на самом деле нужно знать, — Рэнс невесомо коснулся его щеки.Икенна помедлил и прижался к груди, почти отчаянно, не за лаской. Почувствовать, что Рэнс еще жив, что все имеет смысл. Знакомый, общий в подземелье, но от Рэнса такой родной запах травяного мыла, немного пота, оружейной смазки. Пусть все получится. Пусть, пожалуйста!— Найе? — Рэнс взял его за плечи, отодвинул от себя, совсем немного, только чтобы видеть лицо.— Ничего нового я ему не сказал. Только что ты не откажешь своей женщине в просьбе, — Икенна попробовал улыбнуться, но видимо, там, у бывшей родни, он исчерпал лимит.И Рэнс все понял. Видно было по глазам. Неужели зря унижался, и Рэнс кого-нибудь убьет?— Найе... Тебе нравится, когда об тебя вытирают ноги? — Икенна дернулся, но Рэнс не пустил. — Жизни этих бездельников не стоят ни единого твоего вздоха. Даже если бы я их убил, и старого маразматика, и недоразвитого папашу, что бы ты потерял?— Не знаю. Правда. Но чувствую, что не хочу так. Чтобы именно ты. Это неправильно будет. Ведь по-настоящему нет повода. Ты даже власть не укрепишь. Твои в тебе не сомневаются, а моя родня не играет никакой роли. Тебе просто все равно, есть ли они на свете. А мне... я никогда не любил их и сейчас сам думаю, что проку от них немного, но мне не все равно. Понимаешь?— Я тем более не стою твоего унижения.Икенна закрыл глаза.— Стоишь, Рэнс. Не ты, так мы с тобой. Наши жизни. И жизнь Марка, лекаря, Тассны, его жены, Таширы. Даже Фиррте, потому что я вижу, как он на Таширу смотрит. Иначе не получилось бы совместить, чтобы дед отдал свиток, а ты не свернул ему шею. Хотя, может быть, я тоже потихоньку схожу с ума?Рэнс прижал к губам его пальцы.— Тебя можно оставить одного? Я хочу поговорить с парой-тройкой ребят. Отправить их на разведку с твоим братом. — Глупо устраивать истерику, когда все получилось именно так, как я задумал.На самом деле, Икенна не хотел оставаться один. Рэнс иногда умел быть рядом так, что его присутствие казалось не материальным, оно просто дарило тепло, защищенность и комфорт. Взаимопонимание, для которого не нужны лишние слова. Взаимопомощь, когда оба нужны друг другу. Но нельзя. Сейчас есть дела важнее личного комфорта.Когда Рэнс взял карту и ушел, Икенна еще раз прополоскал рот и пошел работать. А вечером, как договорились, пришел Тассна, угрюмый и настороженный вместе с Миканой, стражем. На Икенну брат косился так, что было видно, не верит в добрую волю деда. Тассна хоть и своеобразный, но точно не дурак, и пусть сам ни за что Икенну не осуждает, отношение окружающих видит. Икенна приготовился выкручиваться или холодно обрезать, когда появились Рэнс, Фиррте, пилоты и сияющий как прожектор Марк. Оказывается, Икенна не видел толком, как он может улыбаться. Что ж, лишнее доказательство, что оно того стоило.Пришли еще пятеро, Икенна знал их только в лицо. Значит, Рэнс вот этих людей хочет отправить на разведку? Двумя, видимо, группами. Туннелей больше, остальные выходят в совсем неподходящие места? Икенна сел в тени большого шкафа и раскрыл блокнот с заметками, но почти в него не заглядывал, изучая солдат. Он по-прежнему не доверял карателям, даже бывшим. Тем более, бывшие они не потому, что решили изменить жизнь. И дело уже не в жестокости. Икенна немного понаблюдал за ними, немного послушал обмолвки Рэнса и понял, что уцелели далеко не лучшие кадры. И далеко не самые опытные. А те, кого сдернули на войну чуть не с грядок, и научиться они успели только убивать. Но придется доверять тем, кто есть. Да и опыт не во сне приходит.— Икенна, у тебя есть какие-либо дополнения? — вопрос Рэнса заставил очнуться.— Какие дополнения? — удивился Икенна. Чего Рэнс от него хочет прилюдно?— Мы не решили только вопрос с продовольствием. В этом у нас ты специалист. Твои разработки готовы для употребления или лучше взять консервы?А, попытка показать солдатам, что он не только постельная игрушка. Предупредил бы заранее, а то Икенна все прослушал.— Я бы предложил взять свой концентрат, любой из них, на выбор. В целях экономии и испытания в полевых условиях, — Икенна виновато улыбнулся картинно дернувшему глазом Марку. — Разумно, — согласился Рэнс. Теперь скривились и остальные. — Тем более, операция займет не так много времени, с голоду умереть не успеете, если жрать это все-таки нельзя.Солдаты заржали, недовольство прошло. Сколько бы Рэнс не фыркал на "крестьян", обращаться с ними он умел. А Тассна с Миканой еще не знали, что такое рацион, и не нервничали. — Капитан Сайбер, лейтенант Вериго, забирайте подчиненных. Дальнейший ход операции я полностью доверяю вам.— Есть, лорд-командарм! — улыбку с лица Марк все-таки "снял". — Разрешите идти, лорд-командарм?— Вольно. И свободны, — кивнул Рэнс. — Когда соберетесь, зайдите в лабораторию за провиантом.— Все же лорд-командарм? — спросил Икенна, когда в комнате остались только они вдвоем.— Я говорил с Марком об этом, он уверен, что так всем будет спокойнее. В отличие от меня, он с парнями общается. Думаю, тут его мнению можно доверять.— Понятно, — Икенна облизнул губы, посмотрел на копию плана на мониторе, на тщательно застеленную постель в углу и все-таки спросил: — Датарцы так и не поменяли код?— Меняли, — Рэнс оторвался от персоналки. — Я не сказал, да?Икенна вздохнул, отложил блокнот и подошел к нему. Рэнс чуть заметно поморщился и покачал головой.— И новый расшифровали так быстро?— Найе, когда в пределах досягаемости опустится корабль, тогда и будем решать, ловушка ли он. Глава 15445 г.Даже когда Рэнс сидел и считал что-то на персоналке, Икенне виделось, что тот носится по комнате, врезаясь в стены. Рэнсу не удавалось скрыть сожаления, что он не пошел вместо Марка, Тассны или любого другого солдата, и сейчас, когда события начали развиваться, сидеть без дела он не мог. Икенна смотрел, грыз губы и молчал. Утешать бессмысленно, обнимать, когда из плеч, казалось, торчат колючки — нецелесообразно. Да и самому хотелось кружить по коридорам, задевая тех, кто идет на встречу, огрызаться, нарываться на ссоры и наслаждаться тупым нытьем свежих кровоподтеков. На четвертый день после ухода разведчиков Икенна уронил пестик, сообразив, что готов потребовать от Рэнса наконец-то его трахнуть по-нормальному. Не побежал с предложением только потому, что хотел не близости, а отвлечься. Но мысль запомнил.Группа Марка вернулась через шесть дней. Вымотанная, полуголодная, зато с сияющими глазами. И даже с мешком ягод и корешков, который нес Тассна. Икенну едва не порвало от желания поймать каждого за руку, расспросить, узнать все-все, обнять брата, Марка, сделать еще что-нибудь, только бы не утихало бешено стучащее сердце.— Мыться и ко мне с отчетом, — негромко сказал Рэнс, окинув солдат коротким взглядом.Марк понимающе переглянулся с подошедшим Фиррте, оба ухмыльнулись. Знали командира.— Весь потолок в следах? — подмигнул Сайбер Икенне.— Завидно. Очень, — честно признался Икенна.Марк на волне эйфории щелкнул его по носу.— Если корабль будет, он сядет там, больше некуда и слишком хорошо, чтобы искать другое место. Так что хватит и тебе приключений. Через полчаса все расскажу, подожди немного. Надо в душ, а то девушки любить не станут.Полчаса Икенна пережил. Дошел до кухни, потребовал у женщин ужин в комнату Рэнса, холодно пресек возражения и пошел к лекарю. Рэнс позволил ему все рассказать, для дела нужно.— Спасибо, мальчик, — старик вытер повлажневшие глаза.— Это не доброта, — предупредил Икенна. — Я просто хочу что-нибудь делать. Не могу сидеть с микроскопом.— Тебе все равно придется ждать, как и всем нам. Может, успокоительного? — лекарь повернулся к шкафчику с лекарствами. — Или пробирки помой.Икенна улыбкой поблагодарил за шутку. Да, придется ждать, но уже ждать конкретного. Разве... он помрачнел и присел на табурет возле стола. Как пережить разочарование, если корабля не будет? Нельзя радоваться, рано. Прав Рэнс, что так себя сдерживает.— Выпей, — лекарь накапал резко пахнущего раствора. — И скажи нашим воякам, что в такой операции точно будут раненые. Пусть перестанут думать, что бессмертны, и расскажут мне о своей затее. Некоторым из них не помешает обследоваться перед подвигами. Твоему ненаглядному Рэнсу — в первую очередь.— У вас же запретны такие отношения, — выпалил Икенна. — Почему вы так легко их принимаете?— Я — врач, мальчик. Было бы странно с неприязнью относиться к человеческой природе.— Это не норма, — пробормотал Икенна.— А тебе все еще не дает покоя ваша взаимная привязанность?"Мне не дает покоя ее невзаимность".— Я не знаю, как быть дальше, за пределами этого подвала, если мы выберемся отсюда.— Лучше думать о ненужном, чем о страшном? — понимающе закивал лекарь. — Ты выпей капли, это не плацебо, хорошее средство. Последние военные разработки. Во всех смыслах последние.— Не надо, — Икенна покачал головой. — Это не только страшные мысли, они еще и обессиливают.Он вспомнил Рэнса, лежащего в его объятиях, тяжело дышащего в ключицу и взахлеб рассказывающего все-все с самого детства. Но у лекаря наверняка была своя семья, жена и дети, Икенна не выдержит этих откровений.— Вы бы чаще выходили на люди. К нам приходите, — неловко улыбнулся он. — С больными же с ума можно сойти. Или я поздно предлагаю?— В смысле, я уже сошел? — засмеялся старик. — Спасибо, мальчик, но не стоит. Мне очень нравится Ларри, очень нравишься ты, только я привык один с таблетками. Мне так проще. Иди, слушай, что там расскажут наши разведчики.Сайбер и остальные с мокрыми головами сидели за рабочим столом Рэнса и уплетали разогретую тушенку. — Твой рацион... неплохо... утолял голод... но его не хватило, — сообщил Марк в промежутках между заглатыванием кусков мяса.Икенна случайно поймал взгляд молоденького паренька, еще моложе Марка. Тот вздрогнул и от неожиданности согласно закивал. — Начинайте, — едва слышно напомнил о себе Рэнс.Он сидел на краю кровати — все стулья были заняты, неестественно выпрямившись, слишком даже для военного, и методично завязывал узелки из длинной нитки.— Туннели почти чистые. Кое-где мы раскидали кучи щебня, но и так можно было пройти. Миль через двадцать начинает сильно петлять, есть несколько тупиковых ответвлений с алтарями и пустыми кладовыми. — Пустыми или опустевшими?— Пустыми, — подумав, осторожно ответил Марк, ища поддержки у остальных. — Точно пустыми. Выходит туннель за какими-то мегалитами, среди кустарника.— Там были первые святилища, — вставил Икенна. — Корабли и алтари? — удивился Марк.— Первопоселенцы были монотеистами, тот храм едва не единственный. — Сайбер, Вирийя, — прервал их Рэнс. — Культурные экскурсы потом.— Прошу меня простить, командир, — Марк чуть не отсалютовал вилкой. — От выхода до предгорья около четырех миль, но долину пересекает река. Посадка возможна на нашей стороне, если только у них не катер. А с нашей стороны как раз идет пласт руды. По идее, она может их заинтересовать, — в голосе Марка мелькнула надежда.— Выводы не твоя обязанность, — отрезал Рэнс. — Дальше.Икенна скрипнул зубами. Если бы можно было подойти, взять за руку, чтобы немного расслабился и не обижал. Хотя это никуда не годится, чтобы командиру требовалась поддержка любовника для адекватного поведения. Интересно, какие медблоки на датарских кораблях? Получится хотя бы купировать развитие болезни?— А дальше вот, — Марк достал из-за пояса и развернул лист.Частично съемка, частично дорисовано. Да, они же брали с собой один из компьютеров. Молодцы, парни. Карандашом были обозначены два выхода из подземелья, высокие камни, могущие служить укрытием от наземных войск, еще что-то. Икенна смотрел из-за спин, разглядел не все. Ничего, потом возьмет у Рэнса карту и изучит внимательнее.— Понятно, — Рэнс сдвинул лист к себе и сложил его. — Спасибо, господа. Я надеюсь, ваша самоотверженность не окажется напрасной. И все свободны. Ужин получите наравне с остальными. Считайте это, — он кивнул на тарелки, — премией. Другой у меня для вас пока нет.Нестройные голоса заверили Рэнса, что рады стараться во имя... здесь была пауза... всеобщего блага, и солдаты ушли. За ними ушел Тассна, успевший шепнуть Икенне, что после расскажет подробнее.— Нам придется захватить технику, — в пустоту сказал Рэнс, усевшись обратно на кровать и расстелив карту на коленях. — Я не знаю, как устроены их станции, но там обязано быть защитное поле. Единственный вариант — если хоть один выход окажется внутри. — Там не так много места, а корабль, способный входить в атмосферу, вряд ли слишком велик, но не с яхту же размером. Поэтому вполне может повезти.Икенна сел рядом и развернул к себе карту. Он был в этих местах подростком, вместе с учебной храмовой группой. Они тогда пытались украдкой поиграть на алтаре, и задницы от порки болели не один день. Кто же знал, что внимательность и желание облазать каждый куст в будущем пригодились бы куда больше?— Нужно дождаться остальных, — выдохнул Рэнс, откидываясь по-диагонали назад и массируя виски. — Тогда будем делать выводы. Ты сейчас допрашивать Сайбера или тебя можно поцеловать?Икенна невольно улыбнулся. После выяснения отношений Рэнс вообще без разрешения к нему не притрагивался. Икенна бы и рад сказать, что так не стоит, но он уже понял: контроль любого рода позволяет Рэнсу сохранить рассудок. Лишнее ограничение сейчас — это не пытка, а повод не терять себя. Да и очень трогательно было видеть, как жадно и просительно Рэнс на него смотрит.— Можно не только поцеловать. А потом допрашивать, да, — Икенна забрался с ногами на кровать, дотягиваясь до губ.Минут десять у них есть. Судя по тому, как у обоих стоит, им хватит.Второй отряд вернулся на следующий день. Им не повезло: почти у самого выхода когда-то случился обвал, попытки копать ничего не дали. Значит, им придется надеяться только на один коридор и ждать. А пока...А пока Рэнс решил держать караульных у выхода. На всякий случай. Вдруг нужной информации не появится в эфире. И дать солдатам работу, разумеется. Рассказать пришлось уже всем, ажиотаж Рэнс усмирял несколько часов, где обещаниями, где угрозами. Икенна сразу нашел Тассну и попросил его усилить охрану на входе в аверийские коридоры. Спиртного в подземелье не было, но адреналиновое опьянение хуже.Икенна, запертый Рэнсом в комнате сразу после общения с Тассной, жадно прислушивался к доносящемуся шуму и пытался осмыслить последствия. Не сойдут ли солдаты с ума от радости, не убьют ли пытающегося вернуть им разум Рэнса. Сам Икенна против "заключения" не возражал, понимая, что будет только отвлекать Рэнса от дел поважнее. "Командирская шлюха", а у мужчин долгое воздержание. Выжили четыре девушки с Ханау, медсестры, помогавшие и лекарю и на кухне, но они для солдат стали неприкосновенными символами. Марк фыркал, что девчонки скоро сами попросят, а им откажут, потому что богиням не полагается. О сестрах и служанках брат должен позаботиться. А о нем позаботился Рэнс. Тоже как о женщине.Больно.До сухости во рту, до содранной ногтями кожи на ладонях. И ни тени злости на самого Рэнса. Икенна очень ясно понимал: тот просто делает, что может и что должен. Даже выплеснуть не на кого накопившееся. Икенна усмехнулся и пошел к столу, к компьютеру и карте.Шум за дверью не затихал до отбоя, да и то потом Фиррте рассказывал, что в комнатах возгласы раздавались до утра. И Рэнс пришел только под утро, измотанный, почему-то в мокрой гимнастерке и рухнул в постель, не раздеваясь. Икенна приподнялся на локте, пытаясь открыть слипающиеся глаза, но расталкивать и раздевать не стал. Вряд ли Рэнс вымок по собственному желанию. Или кто-то топился, или кому-то остужали голову. В любом случае, нужен отдых. Икенна осторожно тронул Рэнса за плечо, но тот даже не шелохнулся. Тогда Икенна прижался крепче к его спине и провалился в сон.На следующий день большинство солдат выглядели как с похмелья. Икенна старался не поднимать глаза, пока шел в лабораторию, но не всегда получалось. Однако его никто не трогал, на него даже не смотрели. Только вслед кто-то обронил, что, может, хоть на этот раз аверийцев бросят подыхать. Икенна и плечом не повел, свернув к лазарету.Они были правы как минимум в одном: никаких рациональных и логичных причин тащить за собой семью Вирийя у Рэнса за это время появиться не могло. Ну, Тассну разве и Исанну за помощь.Пайки он упаковывал в пакеты, это единственное, что осталось на складе в большом количестве. Дальняя стена лаборатории была вся завалена, росла куча рядом со шкафом, а Икенна продолжал паковать. Делать новое не из чего — какие сейчас походы наверх? Солдаты от эйфории заорут и начнут бегать за бабочками. Впрочем, здесь уже много. Он не представлял, сколько лететь до ближайшего населенного мира, однако больше какого-то количества они не унесут. Еще одна проблема, о которой лучше не думать. Вахты возле передатчика теперь не прерывались ни на минуту, благо желающих подменить на время похода в туалет или на всю ночную смену было достаточно. Икенна так и не узнал, как Рэнс умудрился привести солдат в сознание, но у него опять получилось, хотя морщился при воспоминании даже Марк. И тоже молчал. Рэнс почти перестал спать, пришлось выпрашивать у лекаря снотворное и подсыпать в чашку с кипятком, которую Рэнс всегда выпивал после ужина. Предлагать пить его нормально Икенна не стал, потому что могло не позволить очередное чувство долга. А так, даже если Рэнс все заметил, он позволил и дальше себя "травить".Но подскочил моментально, стоило только за дверью раздаться громкому крику. Икенна просыпался дольше, и очнулся, когда дверь распахнулась, а у Рэнса на шее повис Фиррте. Корабль. И координаты посадки. Место, которое исследовал Марк.У Икенны задрожали руки. Он пошарил в поисках рубашки, не сразу нашел, не сразу надел, потому что не отрывал глаз от сияющего Исанны, который то повышал голос, чтобы перекричать толпу в дверях, то понижал, чтобы заставить всех утихнуть.— Если они собираются садиться, у нас почти нет времени! — негромкую речь Рэнса услышали все. — Два часа на сборы. Фиррте, на тебе наши... соратники. Икенна, провиант. Я пришлю за ним через полчаса. Сайбер...Икенна уже не слышал. За полчаса он едва успеет все перепроверить. Соратники. Что задумал Рэнс? Понятно, почему доверяет Фиррте, Икенна сам застукал его с Таширой в заброшенном коридоре два дня назад. Так и не понял, влюблена сестра или ищет защиты, но какая разница, Фиррте точно влюблен.Он успел сформировать большие пакеты как раз к приходу солдат. Они молча кивнули, забрали груз и ушли, а Икенна начал упаковывать остатки и образцы. Подумал и добавил микроскоп. Понесет все равно сам, а неизвестно, что там на корабле. Вдруг датарская техника отличается сильнее, чем техника Ханау? Да, он понимал, как это будет выглядеть, но микроскоп не вынул.Обошлось без суматохи, все четко и по-армейски. Икенна шел с пакетом в их комнату и даже не врезался ни в кого, хотя раньше такое случалось нередко. Значит, точно толкали специально. Рэнса не было, на кровати стоял вещмешок с развязанным "горлом". Компьютер, смена одежды, бумаги, закрытая коробка.— Бери, что сам захочешь, — послышалось от входа.Рэнс правильно понял интерес: Икенна не знал, как нужно собираться.— Я могу слишком многое захотеть, — виновато улыбнулся он, оборачиваясь.— Хорошо, давай решим, — Рэнс развернул его пакет, рассмотрел и отложил пакетики с культурами, покрутил пальцем у виска и отодвинул подальше микроскоп. — Он из легкого пластика, даже гвоздя не забьешь.Икенна виновато дернул плечом.— Помоги лучше доктору с лекарствами. От них будет больше проку.— Точно. Я не подумал, — Икенна хотел спросить, а как быть с больными, но одумался и с силой прикусил язык. Он все увидит сам. Или не увидит.— Ничего, раз подумал я. Фиррте говорил с твоим дедом. Он никуда не пойдет. Но согласен отпустить всех желающих.Икенна зажмурился. Ожидал подобного, а все равно внутри дернуло. Связи не рвутся так легко, пусть люди и грызут их, стачивая зубы.— И много желающих?— Почти все.— Ты согласен? — обрадовался Икенна.Рэнс с усмешкой погладил его по щеке.— Нет. Но шанса их не лишу. Пусть попытаются успеть.— Спасибо.— А ведь сам бы утопил.— Сам, — кивнул Икенна, выделив это единственное слово, не отводя взгляда. — И я пойду с вами, а не с ними.— Мы уходим почти сейчас и быстро, Найе, — нахмурился Рэнс. — Не сомневаюсь. Но вы все равно будете отдыхать возле выхода, иначе какой от вас прок. Тогда отдохну и я.— Найе...— Я не полезу наверх, Рэнс. Не обольщаюсь, воина из меня не вышло и не выйдет. Но подумай, что будет с тобой после двух-трех дней без моей помощи. Это важнее. Ты — самая большая ценность для всех нас.— Для всех? А для тебя?— Я люблю тебя, — послушно и совершенно искренне отозвался Икенна. Зачем-то Рэнсу нужно это услышать еще раз. Пусть. Тем более он обнял, совершенно не боясь, что кто-то увидит. Икенна прижался, понимая, что это, может быть, последняя возможность.— Я не смогу щадить тебя в пути.— Очень бы удивился, если бы ты стал. Лекарства я заберу. Что еще? Я приделал к мешку веревку как лямки, смогу много унести.— Одежду, обувь, средства гигиены. Твою часть пайка тебе выдадут на выходе. Не старайся утащить лишнее. На тебя никто не рассчитывал при подсчете багажа.— Хорошо, — согласился Икенна, отстраняя его руки. Хватит. А то не заставит себя.Лекарь тоже собирался, методично раскладывал инструменты и пилюли в мешки, переделанные из запасов местной одежды. Предложению Икенны он обрадовался, вместе у них получилось лучше. Лекарь пойдет с аверийцами, быстрее он не сможет, да и в бою точно будет лишним. О своих подопечных он промолчал. Икенна ждал хоть слова, но нет. Уходил с тяжелым мешком и еще большей тяжестью на сердце. Не метафорической, на самом деле давило, хоть капли пей. На центральном перекрестке Тассна наседал на Марка, требуя, чтобы его взяли с собой вперед. Марк отбивался и говорил, что решать такие вещи может только Эрмете. Тассна вслух и громко боялся Эрмете, Марк неприкрыто не собирался нагружать командира еще и этой проблемой. Только у Рэнса все равно не было шансов ничего не узнать. Он появился из-за угла, мрачно понаблюдал, посмотрел на Икенну с молчаливым: "Сам, говоришь? Ну, топи!", подошел к спорщикам, обронил: — Охраняй лучше свою семью, это достойнее, — и ушел. Тассна посмотрел ему вслед диким зверем, сплюнул и тоже ушел. А Икенна задумался, чем руководствовался брат? Желанием показать себя героем или не позволить врагам спастись одним?В следующий раз Икенна застал Рэнса за методичным поглощением тройной дозы обезболивающего в сочетании с энергетиком. Комментировать здесь было нечего, поэтому он промолчал. И спросил, когда они выходят.— Двадцатиминутная готовность, — дожевав таблетку, ответил Рэнс.— пойдешь рядом со мной. Скорость передвижения в отряде одинаковая, не выиграешь и не проиграешь.Икенна предпочел бы спутником Марка, но тут нужно выбрать, поддерживает он или поддерживают его. Первое важнее.Прощаться с подземельем не стал. Плохая примета и нарастающая истерика, которой нельзя давать волю. Коридоры недостаточно широкие, чтобы все ждали у выхода, но каждый солдат знал, в какой момент ему выйти из комнаты и пойти вперед. Родичи сгрудились в начале своего коридора с тюками, притихшими детьми и странной надеждой, объектом которой они почему-то выбрали Икенну. Он захотел спрятаться от десятков настороженных глаз, только некуда. Пришлось встать у стены и сделать вид, что нет ничего важнее, чем завязывание на голове платка с прокладкой. Иногда туннели начинали осыпаться. Не катастрофически, песок с потолка, но случались и мелкие камни.Никаких речей Рэнс произносить не стал, выпихнул вперед Марка и еще одного солдата из первопроходцев, поманил Икенну и кивнул остальным. Примерно так же они все шли сюда, только тогда были растеряны и не рассчитывали на будущее. А сейчас уже хотели выжить. Икенна это видел. Скрывали, как и он, старались не просчитывать и на час вперед, но хотели.К первому привалу он вымотался так, что сам лично больше не стремился ни к чему вообще. Ему в руку сунули пакет с пайком, под спину — рюкзак и отстали, а он даже не заметил, кто позаботился. Плюсом его изделия было и то, что в пайке содержалось достаточно влаги, можно не пить, потому что нести с собой еще и полноценные запасы воды было практически нереально. Икенна выдавил в рот зеленовато-бурую массу, проглотил в несколько приемов и затих. Хорошо бы у Рэнса хватило ответственности сесть рядом и взять за руку. Икенна не знал, на что сейчас хватит его сил, но так нужно.Однако случилось ли это, Икенна не узнал, потому что заснул. Его растолкали, казалось, через минуту. Марк, виновато улыбнувшись, сказал, что пора идти дальше. Точные сроки приземления корабля неизвестны, но успеть лучше заранее. Если верить перехваченным сообщениям, время, проведенное в каждом секторе, не нормировалось. Экспедиция могла проторчать там как два часа, так и неделю.Разговаривали очень мало, даже солдатам было нелегко выдерживать такой темп с полной выкладкой и не по самой гладкой дороге. Икенна тоже молчал, экономя силы, даже когда встала проблема физиологических нужд, пока не понял, что больше не сможет терпеть. Он, наверное, проспал все, что говорил на эту тему Рэнс, потому что, оказывается, все придумали и решили. Ниши в стенах. Под алтарями — погреба для обрядовой атрибутики. Вот их и решили использовать. Икенна стоически выслушал информацию, вспомнил подвал в Шийонге, и решил, что страдать будет потом. Ниже падать равно некуда.Оставшийся путь едва запомнился. Икенна постоянно хотел спать, валился с ног и ел, не приходя в сознание. Целых два дня, а в памяти ничего не задержалось, кроме бесконечной стены то по правую, то по левую руку. Поэтому он не сразу осознал, что очередной привал уже не временный. Рэнс ласково приподнял его голову, дал глотнуть из фляги и разрешил спать, сколько получится. Икенна вспомнил о своих обязанностях и попытался обнять, но ему не позволили, пообещав потом обязательно лечь рядом.Условным утром он проснулся почти свежим, только не сразу смог понять, почему вокруг так темно и сильно пахнет потом. Чтобы все вспомнить, понадобилось несколько секунд. Икенна пошарил вокруг, наткнулся на чье-то плечо.— Что случилось? — тут же подскочил сосед. По голосу Икенна опознал Рэнса.— Все в порядке, — прошептал Икенна. — Просто темно, и я потерял ориентацию.— А, — Рэнс кашлянул, пошарил между ними, нашел флягу и отпил. — Бережем батареи. У вахт на выходах и в глубине коридора есть фонари, мы включим, когда все проснутся. Ложись пока.Он говорил очень тихо, склонившись к уху, чтобы не разбудить никого. И так солдаты начали крутиться и не все еще затихли. Икенна растянулся на земле, пытаясь потянуться и расправить затекшие мышцы, и остался лежать на спине, придавленный раскрытой ладонью Рэнса. Тот ласково погладил его по груди и снова задышал размеренно и ровно. Спал. Ему точно не удалось отдохнуть так хорошо, как самому Икенне.Дальше время тянулось очень мерно и структурировано. Полчаса на еду, полчаса на сортир в четверти мили назад, потом повторение карты, прикидка, воспоминания о старых операциях. К чести солдат, почти без эмоций. Икенна слушал и даже умудрялся смирить ненависть. Хотя услышал историю взятия Шийонга. Лорд-командарм тогда... стал лордом-командармом. Икенна, пользуясь полумраком, близко придвинулся к Рэнсу так, чтобы чувствовать его тепло. Наверное, он стал полным уродом, раз может разделять. Пусть. Он согласен жить с этим грузом, лишь бы жить. И лишь бы жил Рэнс.Приземление корабля они не пропустили. Хорошо, что никто не спал, потому что Икенна точно закричал бы, испугавшись обвала. Все замерли на своих местах в тех же позах. Кто-то потом заплакал, видимо, только сейчас поверил. Икенна дрожал, радуясь, что пусть рядом нет Рэнса, зато есть Марк, можно ухватить его за локоть и почувствовать, что он тоже дрожит. Вряд ли от страха, от напряжения, что все это правда и корабль действительно прилетел.У них с собой не было передатчика, его невозможно унести, только рации и несколько приборов. Защищавшая их руда тоже не давала определить, что происходит наверху, но от самого входа удалось измерить фон. Поле накрыло древний алтарь, им удалось попасть внутрь. Не придется решать, как выманивать датарцев, как пытаться украсть машину. Им нужно только выйти и захватить корабль. Нужно. У них выбора нет.До того как солдаты решились, подошли родичи Икенны и лекарь. Оказывается, принесли и носилки с больными. Рэнс решил дать шанс им тоже. Икенна, давя эмоции, носился вокруг троих бедолаг, поил из крышки фляги, даже пытался что-то рассказывать. Вне всякой логики в него вселяла уверенность мысль о том, что если они еще думают о самых слабых, для них не все потеряно. Конечно, Рэнс не станет жертвовать собой ради них, но это уже неважно. Пока не важно.Как датарцы их не обнаружили, Икенна не знал. Наверное, не ожидали, что из-под земли выскочит орда грязных, отчаянных людей, готовых на все. Два выхода. Солдаты выбрались в несколько приемов, и камни легли на место, словно их не сдвигали. Икенна стиснул зубы. Рядом раздался сорванный крик, и он едва успел перехватить кинувшуюся к выходу Таширу.— Рехнулась?! — зашипел он, повалив ее на землю.Сестра часто дышала, смотрела на него безумно и молчала.— Выживет он, — вдруг сказал Икенна, оттолкнув ее и отдав подбежавшим женщинам.Ему бы куда броситься. Чтобы поймали и оглушили.Где-то заплакал ребенок, на него зашикали. Икенна закрыл глаза. Подошел лекарь, сел рядом.— Не надо так нервничать, мальчик. Он выживет.— Спасибо, — вздохнул Икенна. — Даже если у них получится, я не представляю, что дальше. Не говоря уж...— Вот и не говори. Расслабься и не думай. Как бы не сложилось, потом нам придется побегать. Береги силы. — Вы видели деда, когда уходили?— Нет. Он отказался выходить из комнаты. Как и... — лекарь помолчал. — Как и твой отец.Икенна вскинулся, тщетно пытаясь увидеть хоть что-то в рваной полутьме. А он не подумал, не посчитал. Не понял, почему от него шарахается Тассна.— Но почему?! Ведь потеряно-то не все.— Потому что мир все равно будет не наш, — прохрипел брат, услышавший их разговор. — Победит все равно Ханау. — Мы будем живы, — возразил Икенна.Тассна отвел взгляд.— Это неважно.Резко запахло любимыми каплями лекаря, Икенне в руку ткнулся пластиковый стаканчик. Не успокоить, отвлечь. Потому что Икенну все же накрыла ненависть, но опять не к Ханау. Там, наверху, умирал Рэнс, давший возможность всем спастись. Будь проклята Авейра и все ее боги!И он снова пошел к больным. Они уже считали Икенну за своего, разговаривали, спрашивали о новостях. Три очень молодых парня, моложе него. Он воспринимал их почти как детей, жалел как себя в плену. Беспомощные не по своей воле.За этим занятием его и застал скрип люков, крик "Свои!" и темные фигуры, метнувшиеся за мешками у стен. Икенна тут же пристегнул больных ремнями к носилкам, позволил забрать, пропустил доктора, женщин, следил за всеми, чтобы не осталось никого, пока из бокового коридора не выскочил еще солдат, не схватил за руку и не поволок к выходу силой. Икенна едва успел схватить свою поклажу.Наверху было много крови, дыма и мертвых тел. В форме Ханау тоже. Пахло паленым мясом и озоном. Икенна, давясь и сдерживая позывы, бежал за солдатом, оказавшимся Фиррте, к блестящей на солнце, нереальной полусфере корабля. На трапе стоял Рэнс, окровавленный с головы до ног, с перевязанной головой. Взгляда Икенны он не заметил. Дальше был еще солдат, который толкнул к матрасу, заставил пристегнуться. Икенна с пола смотрел, как отнимают у женщин детей, привязывают рядом, а не к груди. Заревевшему мальчику лет пяти солдат отвесил пощечину, наорал на его мать, второй выкрутил руку бросившемуся Тассне. Икенна сцепил зубы, чтобы не вмешаться. Голова шла кругом, все происходило слишком быстро, адреналин помогал оставаться в сознании, но не давал думать о деталях. Рэнс жив. А Марк?! Икенна не видел Марка! Но подняться не удалось, солдат увидел, грубо обматерил, ударил сапогом в бок. Икенна стерпел, постарался успокоиться. Им надо взлететь, надо скрыться от несущих кораблей, от всех армады Датара. На все у них минуты. Это время он выдержит.Тяжесть и темнота навалились без предупреждения. Икенна только читал о перегрузках и не догадывался, как это может быть. Его сплющивало, сжимало, каждый палец казался кирпичом, огромным, распухшим и неподъемным. На грудь упала толща земли, под которой они столько прятались. Вокруг хрипели, стонали, пытались кричать. Красноватые аварийные огни превращали мрак в сумерки преисподней.Несколько раз начинала орать сирена, требовательно, пронзительно. Не выключалась долго, Икенна был готов зубами откусить динамик. Мешались пол и потолок, их крутило, если бы не ремни — живых бы не осталось. Икенна захлебывался собственной рвотой, лицо заливал пот пополам с кровью из носа и ушей.Все кончилось внезапно. В невесомости. Икенна, кажется, потерял сознание, а потом очнулся и понял, что не весит ничего. Тут же раздался рык солдата, требующего не расстегивать ремни. Икенна отдернул руку от пряжки и постарался осмотреться. Видел мало, ближайших людей с двух сторон. С одной оказалась Ташира, тоже вся в крови, зато живая. Икенна ободряюще ей улыбнулся и протянул руку. Она испуганно зыркнула, но на улыбку робко ответила.А с другой стороны лежала мертвая служанка. Икенна не помнил ее имени. Лет сорока. Он видел ее с ребенком. Глупо определять на глаз, только он знал, что она не дышит.Вернулась гравитация. Икенна так расслабился, что не понял, полная ли, потом с шипением открылась дверь. Между рядами пронесся Рэнс, быстро отстегнул Икенну, вздернул на ноги.— Нам удалось? — Икенну снова начало тошнить, но не спросить он не мог.— Пока да. Там посмотрим. Все потом, Найе. Все потом.— Марк?! — вдруг дошло до Икенны. Он даже замер, но Рэнс почти швырнул его вперед к лестнице на верхнюю палубу.— Да. Закрыл меня. Доктор сказал... — Рэнс не договорил.Еще короткий коридор, и они влетели в овальный отсек. Много света, легкие переборки, узкие "карманы". Икенна зажмурился, позволил себя толкнуть вслепую, наткнулся на жесткий край и открыл глаза. Сайбер все еще был в крови, но это неважно, Икенна не видел смертельных ран.— Я не знаю, что это за оружие, — с отчаянием сказал Рэнс.Икенна положил руку Марку на лоб, провел по лицу, остановился на обнаженной, совсем белой груди. Слишком белой, остальная кожа темнее.— Где лекарь?— Там, — Рэнс показал вбок. — Много раненых. Ты... я не могу просить...— Не мели чушь, — Икенна сел так, чтобы положить голову Марка себе на колени. — Разумеется, я не оставлю его. Как ты?На Рэнса тоже было страшновато смотреть, но он кое-как стер кровь с лица и бегал, по крайней мере, быстро. Икенна потом будет снова за него переживать, иначе эмоции его под собой погребут.— Ничего страшного. Мне нужно идти.— Иди, — согласился Икенна.Потом склонился над Марком, прижал ладони к его вискам. Он почти не чувствовал жизни в Сайбере. Никогда не сталкивался с таким. Хватит ли его силы? Закрыл Рэнса. Икенна когда-нибудь расплатится с ним за это? Помочь выжить — самое малое, что он обязан сделать.А судьба все-таки сволочь. Потому что не посетуешь даже, что Марк так собой рисковал. Икенна выпрямился, только когда из его глаз закапали слезы. Откинул голову назад, сморгнул. Разум отказывался охватывать все целиком. Да, они летят, но при смерти очень близкий человек. Одно накладывалось на другое, и не было облегчения.Появился лекарь, серый, еще больше постаревший. Икенна подумал вдруг, а как он в своем возрасте перенес перегрузки?— На кого ты похож, мальчик! — лекарь покачал головой и протянул пачку влажных салфеток. У них таких нет, значит, трофейные.— Можно воды, промыть его раны? — Икенна вытер лицо, поморщился, увидев, чем оно перепачкано. — Я все равно от него не отойду.— Да, конечно. Буду только благодарен за помощь, — лекарь принес раствор и тампоны. — Можешь что-нибудь сказать?— Еще нет. Как остальные? Сколько их?— Здесь семеро, остальные в каютах. Из нашей с тобой троицы выжили двое. Я пытаюсь разобраться с аппаратурой, она лучше того, что у меня было. Может, пойму, в чем дело. Но это потом, их состояние все же стабильно. А семеро тяжелых.Лекарь подключал к запястьям Сайбера датчики и говорил, говорил. Икенна слушал через слово, обрабатывал порезы и вытаскивал мелкие осколки из более глубоких ран. Главное — не разрывать контакта, и все на пользу. Потом нужно лечь рядом, он помнил, что так действует лучше.Когда лекарь прикрепил последний датчик, Икенна залил странной гелевой штукой две косых ссадины на лбу Марка и задумался. Потом вытащил несколько салфеток, разулся, протер ноги и аккуратно устроился на самом краю койки. Голова начинала кружиться. Может быть, по другим причинам, но Икенна помнил, как падал в обморок, пытаясь раньше лечить.— Оставьте меня здесь, хорошо? — попросил он лекаря.— Конечно, мальчик. Я там камеру-дезинфектор нашел, но не могу понять, как заставить ее работать. Да и ерунда это все, ребятам сейчас не стерильность нужна, врачей бы побольше. И уход.— Когда люди освоятся на корабле, попросите женщин помочь. Я думаю, среди моей родни тоже есть пострадавшие. В обмен на лекарства можно забыть о гордости.Заглянула одна из медсестер, зеленая, с разбитой губой. А ведь эти девушки тоже участвовали в захвате. Икенна закрыл глаза. Что медсестра сказала лекарю, он не услышал, но старик сразу ушел. Икенна приподнял голову, попробовал разобрать, что выводится на закрепленный над койкой монитор, только ничего кроме кардиограммы определить не смог. А на кардиограмму сам смотреть не стал. Кожа под его пальцами была холодной и липкой от антисептика. Дыхание — слабым настолько, что опять захотелось плакать. Или говорить без перерыва. Все равно о чем и с кем. Икенна посмотрел на посеревшее лицо Марка, вспоминая обычное сияние глаз и улыбки, потом положил голову ему на плечо и начал шепотом рассказывать все подряд, не заботясь о связности.Разбудили Икенну легкие прикосновения к затылку. Скорее всего, поглаживания. Он попробовал распрямиться и застонал, судорогой свело ногу и правый бок. Сказались и последние дни, и последние часы. Перед глазами тоже плыло. Но тот, кто разбудил, не пытался поддержать.— Рэнс? — уточнил Икенна.— Да.Наверное, Икенна казался совсем беспомощным, поэтому, несмотря на свой страх вытянуть остатки энергии, Рэнс помог ему подняться и уцепиться за идущий вдоль стены поручень. Растирать сведенную ногу бессмысленно, и Икенна топтался на месте, кусая губы, пока выгнуто-вогнутая ступня не распрямилась.Заодно прояснилось в голове. Икенна обернулся, быстро "проинспектировал" состояние Рэнса и склонился над Марком. Чуть не упал, удержался и понял, что все не зря и Сайберу лучше. Не настолько, чтобы очнуться, но Икенна даже без вражеской техники видел, что Марк больше не умирает.Икенна посмотрел на Рэнса с таким выражением, что до того тоже дошло.— Ты как? — Рэнс закрыл глаза и выдохнул с облегчением.— Я отдохну, и все будет хорошо, — пообещал Икенна. — Рэнс, сколько человек пострадало? Сколько погибших? Что вообще происходит сейчас?— Нас не ждали, — Рэнс сжал губы, осмотрел отсек, потом опять перевел взгляд на Икенну. — Но это я тебе потом расскажу. А по итогам у нас сорок погибших. Из твоих при взлете умерли трое, две женщины и ребенок, мальчик. Раненых человек тридцать. Лекарств, кажется, пока достаточно, а там как будут выздоравливать. Запасов пищи должно хватить до ближайшей заправки, если датарские карты не врут.— Какой заправки? Как мы туда долетим? Нас там не арестуют?— Нам удалось уйти в подпространство. Надеюсь, выйти из него удастся тоже. Это...— Я читал, — кивнул Икенна. — Тем более. А заправка — купол на астероиде или бескислородной планете, реже станция. Топливо, пища, оборудование, кабаки, казино и бордели. Как правило, никого там не интересует, откуда ты, если платишь без вопросов. — И чем мы будем расплачиваться? — поежился Икенна.Рэнс не удержался и фыркнул.— Увы, так просто получится вряд ли. Но мы обнаружили в кладовых образцы руды и драгоценных камней. Если верить компьютеру, приличная сумма. — А как вы разговорили компьютер?— В списке языков нашли наш диалект. — А как... — Икенна замолчал. Спрашивать можно весь день. — Сколько сейчас времени?— Мы стартовали десять часов назад. — Я хочу вымыться и переодеться. Это можно здесь сделать?— Да. Тут замкнутый водный цикл. — Я хочу широченную полноводную реку, впадающую в безбрежный океан, — с грустью пожаловался Икенна. — И где все? Я не оставлю Марка одного.— Сейчас, — Рэнс вышел из "пенала" и тут же вернулся с медсестрой. Другой, у этой перевязана рука поверх униформы. Сил коситься на Икенну у девушки не было, удивляться показаниям приборов тоже. Она приняла к сведенью улучшения, пообещала проследить и достала из кармана блокнот.Сейчас Икенна внимательно смотрел по сторонам. Корабль оказался скучным, серые стены, квадратные лампы на потолке, бегущая подсветка на полу, закрытые двери со светящимися номерами. Клаустрофобия обеспечена. И душевая кабинка совсем утилитарная. С одной стороны вода, с другой — сушка, посредине бутылка с мылом. Рэнс втиснулся вместе с ним, потому что стоял Икенна на ногах нетвердо. Но никакого эротизма в совместной помывке не случилось. Рэнс тоже держался на ответственности. Хотя один поцелуй Икенна урвал. Так, раз не удается прочувствовать факт спасения, убедиться, что Рэнс еще рядом.— А где ты спишь? — спросил Икенна, когда оба высохли.— Мне, как командиру, выделили отдельную каюту, — вздохнул Рэнс. — Пока отдельную. С тобой я ее точно разделю.— Может, мне лучше со своими? — осторожно предположил Икенна, одеваясь.— Отца и деда нет, никто не станет открыто...— Ты так уверен? Я вот совершенно нет. Кому и что ты хочешь доказать? Что мы не любовники? Не получится.— Не это. Объяснить, что лучше быть живыми в чужом мире. Даже Тассна это понимает с трудом.— Хотят страдать — пусть страдают, — Рэнс дернул плечом. — Хватит нянчиться, Найе. И ты говорил, понимаешь, что не так с тем, кого лечишь.— У Марка сожжены нервные окончания в левой части груди. Мне кажется, что это почти добралось до сердца. Или без почти. То, что он дожил до меня, уже чудо.— У нас есть образец этого оружия. Нужно будет на досуге изучить, — покивал Рэнс. — От него еще двоим досталось, но совсем легко, ничего жизненно важного. Нервные окончания, значит. Что ж, солдату даже лучше без излишней чувствительности. Икенну передернуло, и так сильно, что он покачнулся. Спать. Причем одному, сберегая и накапливая силу. Но нельзя. И Рэнсу показать, как его шатает, нельзя, иначе не останется выбора, чем заниматься. Икенна затянул ремень, пригладил отрастающие волосы и постарался улыбнуться.— В койку, — постановил Рэнс, рассмотрев улыбку. — Разбужу сразу, если узнаю, что Сайберу стало хуже. — Рэнс...— Найе, вот что ты пропустишь, если будешь спать, скажи мне, пожалуйста? В рубку тебя все равно не пустят, там и так не протолкнуться. Сколько продержится искусственная гравитация, мы не знаем, и повлиять на нее не можем. Кислородная установка... В принципе, там какие-то водоросли. Может быть, тебе стоит посмотреть, но корабль не поврежден, работать она должна нормально. А больше ничего интересного здесь нет. И доктору Генри ты помочь не сможешь, потому что валишься с ног.— Ты тоже валишься, — Икенна упрямо поджал губы.Рэнс только рассмеялся.— Пойдем.Каюта оказалась крошечной, с двумя койками друг над другом. При желании можно еще положить на пол матрас.— Ложись внизу и пристегнись обязательно. Я не шутил насчет неустойчивости гравитации.Икенна молча подчинился. И вырубился быстрее, чем опустил голову на упругую поверхность.Счет времени он опять потерял, потом запутался в переходах, а в лазарете нашел у Марка весь старший командный состав кроме самого Рэнса. Один из солдат — Икенна не знал его имени — зашипел, но Фиррте оборвал его, извинился и начал отпихивать товарищей к выходу. Как они вообще сюда вчетвером влезли! Икенна выглянул из "пенала" — пошли к следующему пациенту. А Фиррте, судя по всему, знает о его талантах. Ташира рассказала, скорее всего.Зашла та самая медсестра с перевязанной рукой, снять показания. Он посмотрел на нее вопросительно.— Пока ничего, — она пожала плечами, покосилась с отчаянием и вышла. Икенна тоже перевел взгляд на Марка. Может, тот от нее и знал, что солдаты девушек на пьедестал подняли? Икенна оставил его без любовника, так чего теряться?— Без тебя мы почти стали машинами, — сообщил он Марку, присаживаясь на койку. Тот по-прежнему не шевелился и еле дышал. Спать не хотелось, поэтому Икенна снова уложил голову Сайбера к себе на колени и прижал ладони к вискам. Он сидел так очень долго, зато в итоге Марк зашевелился. Едва-едва, но заметно, застонал, дернулся и открыл глаза. Туманные, не ярко-синие, как обычно, однако посмотрел осмысленно.— Надо же. Думал, подохну, а оказался в постели с таким офигительным парнем, — прошептал он, пытаясь улыбаться.— Придурок, — всхлипнул Икенна, наклоняясь совсем низко, чтобы прижаться лбом ко лбу. — Какой же ты идиот. Как я скучал.— Прости, — Марк попробовал поднять руку, но не получилось. — Как Ларри?— Живой. Он очень за тебя переживает.— Я потом извинюсь, — хмыкнул Марк. — Найе... я двинуться не могу. Так, с трудом что-то. Вы придумали, с чего бы это?— У тебя пожгло нервные окончания. Локально.— Да? — Марк закусил губу. — Позови старика Генри, будь добр.Икенна соскочил с койки и бросился на поиски. Тут должен быть интерком, но он не знал, как им пользоваться. К счастью, лекарь нашелся в закутке за "пеналами". Просить не понадобилось, он сразу поднялся и бросился к Сайберу. Икенну не пустил. Пришлось сесть на корточки в коридоре. Напротив как раз оказался динамик. Икенна подошел, обвел пальцами сеточку, потрогал кнопки и рискнул. Рэнс обнаружился в рубке. Услышав новость, пообещал прийти как можно быстрее и отключился. Икенна снова сел на корточки, надеясь, что невесомость не свалится прямо сейчас. Он не тренировался, будет плохо, а нужно соображать. Лекарь ничего пообещать не смог, но не нашел никаких препятствий для того, чтобы двигательные функции у Марка полностью восстановилась. Со временем. Икенна смотрел на Сайбера во все глаза, тот отводил взгляд, хотя и улыбался немного краем рта. И на фоне того, что о состоянии Рэнса лекарь говорить вообще отказался с кем-то, кроме самого Рэнса, все выглядело не так и плохо.Рэнс тоже молчал, уходил от расспросов Икенны, от попыток Марка отвлечься от своих проблем и от очных ставок с лекарем. Конечно, с датарской техникой они до конца не разобрались, но на этот раз лекарь точно лгал и даже не скрывал этого. Икенна был почти рад, что у него нет сил на ужас.— А куда мы после заправки? — спросил Марк у Икенны, когда тот кормил его пайком с примесью трофейных десертов.— Я не знаю, — Икенна опустил на колени тарелку и с интересом задумался. — Я почти не видел Рэнса за это время. Может, он с остальными обсудил?— Дин не в курсе.Дин? А, да, так Фиррте зовут.— Значит, не обсуждал, — согласился Икенна, зачерпнув еще в ложку.Марк приподнял руку, останавливая его, и медленно покачал головой.— Не отчаивайся раньше времени, Найе. Мы уже выбрались из такой задницы, что...— Могли исчерпать лимит везения, — Икенна закусил губу.— Да. А могли и не исчерпать, — Марк подмигнул. — Давай подождем и посмотрим, что Рэнс придумал на будущее?Старших офицеров на совет Рэнс собрал в том же Марковом "пенале". Лекарь ворчал, что больным нужен покой, но в итоге смирился и ушел.— Кто-нибудь раньше интересовался внешним космосом? — спросил Рэнс, на правах командира усевшись на единственный откидной табурет.Икенна тоже посмотрел на солдат. Он сам — никогда. На Авейре такой интерес не поощрялся, да ему и без инопланетников хватало забот. — В школе проходили, — за всех покаялся Фиррте. — Я не знаю даже, все ли эти миры еще целы.— Судя по корабельным данным, не больше двух третей, — сухо подтвердил Рэнс. — А с нашими познаниями в датарских навигационных программах лучше просчитать заранее, куда лететь.— А в какую сторону будем считать? — тихо вставил Марк. — Вы хотите знать наши варианты или все уже решили?— Я хочу знать ваши варианты. Но и решил тоже, — Рэнс усмехнулся. — Надеюсь, никто не против Тиланы?Глава 16940 г.Кайл сидел на скамейке, пил минералку и наблюдал за съемками посадки на заправочной станции. Сам Вирийя, кстати, заправку не видел, оставался на борту. А Эрмете с офицерами пополняли запасы и хоронили мертвых. Крупный изумруд за время в местном крематории. Аверийцы, солдаты и старый доктор. Его смерть даже для Кайла стала шокирующей неожиданностью, а что чувствовали сами герои тех событий...Он посмотрел на Джесса, торгующегося за ящик с провизией. По крайней мере, Эрмете был уверен, что торгуется. На деле угрожал и довольно неприкрыто. Сайбер тогда еще был слишком слаб, пойти с ним не мог, вот и справлялись Лоренс вместе с парой других офицеров, как могли. Все-таки дипломатическая школа и искусство договариваться на рынке — разные вещи. Да и состояние здоровья у Эрмете было тогда... Кайл вспомнил выписку из медкарты в дневнике. Ему пришлось лезть в сеть, он страшнее насморка болезней в своей жизни не знал.И жаль, что Кир Казу не оставил в фильме Марка Сайбера. Странно даже. Все-таки очень важный для Эрмете и Вирийи человек, всю их жизнь очень важный. Кайл не помнил, чем режиссер мотивировал такое решение. Или не при нем это было.— Снято! — крикнул Кир и для верности замахал руками.Камеры, видимо повинуясь как раз этим жестам, послушно развернулись и пошли на посадку. Джесс сдернул парик, запустил пальцы в волосы, помассировал голову и улыбнулся Кайлу.— Как это было? — спросил он, когда подошел с сел рядом.Кайл протянул ему бутылку.— Отлично. Я проникся и поверил.— Хорошо, — Джесс сделал большой глоток. — Не представляю, как им далась эта финишная прямая. Даже мне хочется повеситься от напряжения.— Они покрепче нас были? — предположил Кайл.— Это однозначно, — Джесс поблагодарил ассистентку Кира, принесшую пачку салфеток, и начал смывать шрамы и синяки под глазами. Лихорадочный блеск сам рассосется к утру.— А ты не помнишь, почему Кир убрал из сценария Сайбера? — все-таки спросил Кайл.— Помню. Потому что по источникам нихрена не понятно, что их троих все же связывало. А Кир твердо решил снимать фильм о политике, без подтекста. Ну и ты нас пожалей. Представь, тут бы ошивался парень с похожей внешностью и обаянием. Что о нас пишут — ладно, вроде бы уже не врут, а что было бы при таком "третьем"?— Скажи, что не устоял бы! — засмеялся Кайл, толкая Джесса в бок. — Но я не перестаю удивляться, как Марк быстро принял Икенну и не сделал даже попытки увести его у Эрмете.— У всех свои способы борьбы с реальностью. У Эрмете — компьютерная схема в голове, у Сайбера — забота о ближнем, у Вирийи — кошмарные пайки, — Джесса передернуло. Им довелось попробовать полный аналог, специально синтезированный для съемок. В любом случае лучше такая еда, чем никакой, но Кайл после дегустации окончательно понял, почему Эрмете предпочел, не торгуясь, заплатить за провизию после выбора между зеленой слизью и зеленой слизью.— И не рехнулись, — Кайл потрогал брошенный между ними рыжеватый парик. — Я бы вряд ли справился.— Вирийя тоже о себе так думал. Но перестань, все, съемки на сегодня закончены, — Джесс украдкой поцеловал его в угол губ. — Хочешь погулять? Когда еще доведется посетить Тилану за чужой счет?— Да, — Кайл поднялся. — Ты переодевайся, я... тебя подожду, — он оглянулся в поисках режиссера.Кир Казу обнимался с планшеткой, что-то быстро исправляя в трехмерной схеме. Вокруг вертелись статисты, создававшие армейскую массовку. Кайл им всем уже несколько раз оставлял автографы. Порой на неожиданных местах. Одному на спине. Что тот собирался с ним делать, вызнать не удалось.— Кир, на минутку, — окликнул Кайл.Режиссер свернул схему, с аристократической небрежностью покрутил кистью руки, разгоняя статистов, и внимательно уставился на Кайла.— Плохо кормят? Кровать уже развалилась?— Вот примерно, — закивал Кайл. — Я вчера не обратил внимания, где поселили Шайна, и надеюсь, что подальше от нас. Наши сложности, понимаю, но боюсь, Джесс его прибьет.— Обязательно, — согласился режиссер. — Он мне это уже пообещал. — Когда? — не сдержал улыбку Кайл.— Сразу как прилетели. Прискакал с очередным букетом, и я едва успел сесть в кресло, чтобы не случилось страшного. — Зато, согласитесь, вы сразу поверили в серьезность его намерений, — Кайл давился от смеха, жалея и Джесса, и что пропустил концерт.— И от своего имени озвучил их Шайну. Букет тоже принес. Так что релаксируйте спокойно, мальчики. И о кровати все же позаботьтесь, казенная.— Учтем, — фыркнул Кайл. — Кир, спасибо.— Не люблю заполнять протоколы, да и Феридэ привыкла к этому недоразумению, — режиссер подмигнул и помчался следить, чтобы реквизит упаковали аккуратно.Сегодня был первый съемочный день на Тилане. И снимать пришлось в павильоне, потому что не нашлось доступного простым смертным места для имитации купольной станции. Еще двое-трое суток в Центре, а потом на восточное побережье. Компания арендовала кусок пляжа, сейчас там строили Центр прошлого. И что-то снимут в самой столице. Кир Казу искренне удивился, но им везде и на все предоставляли скидки. Ненавязчивое внимание особого отряда?Кайл вышел на улицу, прищурился на ярком белом солнце и попытался определить, в какой стороне спираль штаба. Ее построили в последние годы жизни Вирийи. Кто знает, какие ассоциации были у полковника, когда он то ли создавал, то ли утверждал проект. Цепочка РНК? С него бы сталось. Или половинка цепочки ДНК? Почти поэзия.Появился Джесс, окутанный облаком охлаждающего спрея, с лентой солнечных очков на лбу. Критически осмотрел Кайла, потянулся поправить челку, но Кайл со смехом увернулся и тоже достал ленту из кармана. — Куда пойдем? — спросил Джесс.— К штабу? — неожиданно для себя предложил Кайл. — Я слышал, на территорию парка пускают по выходным, да и у нас есть веская причина.— Заодно узнаем, как относится к фильму рядовой состав, — с усмешкой кивнул Джесс.Белокаменная мечта Эрмете за столетия разрослась почти до размеров материка, однако общая стилистика осталась прежней, старательно культивируемой. А мрамор оказался не белоснежным и матовым, скорее полупрозрачным, подсвеченным изнутри и искрящимся на солнце всеми цветами спектра. Павильон съемочная группа сняла на берегу Тайрисс, теперь по набережной они и шли к устью, в старый город. Здесь хватало общественного транспорта, арендовать машину совсем просто, но так неинтересно. Они каждые полмили покупали напиток или замороженный сок и шли дальше, любуясь глянцевыми волнами и серебристыми эндемиками, отделяющими пешеходную полосу от проезжей части. Наземных машин здесь тоже было немало. В основном частных двух и трехколесных, на солнечных батареях.— Вирийя на Тилане должен был чувствовать себя как дома, — заметил Джесс, затемняя очки почти по максимуму. Сегодня был нежаркий по тиланским меркам день, и климат-контроль убавили, экономя ресурсы. Правда, это нежарко едва не превышало температурный максимум, установленный в родном городе Кайла за всю историю Прайма.— И очень широкая река тут есть, — кивнул Кайл. — И океан. На них с любопытством оглядывались, но пока не подходили и пальцами не тыкали. Может быть, не узнавали, а только подозревали. Кайл на всякий случай тоже усилил темный фильтр. Он любил общаться с фанатами, но по делу, не туманными намеками на будущее. Тем более, на их с Джессом будущее. Они не афишировали отношения, но и скрывать не пытались, поэтому скоро до публики дойдет, что очередная газетная "птичка" случайно оказалась правдой.Штаб оказался дальше, чем они предполагали, пришлось сделать остановку в маленьком кафе, одном из десятков, раскиданных по набережной. Автоматическое обслуживание, несколько столиков и кондиционер. Пить они физиологически больше не могли, зато успели проголодаться. Пока готовился заказ, Кайл залез в сеть, уточнить, что там с проходом на территорию. Да, в парк и к мемориалам пускали свободно. Музеем весь этот комплекс не числился, но по сути им и был. Сказывалась определенная сентиментальность особого отряда: признать парк музеем — формализовать связи с героями прошлого, а хотелось красивых символов. Кайл осуждал? Наверное, не такие символы.— Что-то ты молчаливый сегодня, — Джесс взял его руку, сжал в своих. — Опять тонешь в роли или перегрелся?— Все вместе, — Кайл улыбнулся и отобрал конечность, чтобы не мешать доставке блюд.Овощной салат и морепродукты. Жуткие каракатицы, милосердно порубленные мелкими кусочками, оказались неожиданно нежными и сочными. Их не экспортировали, они портились в течение суток при любых условиях хранения. А в глубокой заморозке — тем более. Джесс наворачивал так, что Киру Казу должно было стать стыдно, если бы он это умел. Кайл неспешно глотал маленькие круглые овощи из салата и любовался Донованом. — Что? — поднял глаза Джесс, уничтожив фиолетовую часть каракатицы и накалывая на вилку сиреневую.— Когда Вероника выгоняла меня с детьми на прогулку, они всегда кормили птичек на детской площадке. Вот те уплетали с таким же аппетитом. И вызывали такое же умиление, — пояснил Кайл.— Сволочь, — констатировал Джесс, откусив половину. — Кстати, твоя жена знает?— О тебе? Думаю, как и все — из новостей. Лично она мне вопросов не задавала.— Она. А дети? — видимо, первый голод Джесс утолил, раз стал таким прозорливым.Кайл поискал подходящие слова, плюнул и засмеялся.— Аса потребовала снимков, желательно с поцелуями, всем девчонкам в ее классе, а Тони — коллекционное издание какого-то прошлого твоего фильма. Название он пообещал потом.— Предприимчивые создания, — одобрительно хохотнул Джесс. — Не теряются. Но не против?— Ну... мы с тобой пока и не заключаем брачный договор, чтобы их это беспокоило, — осторожно заменил Кайл.— Мне нравится твое "пока". Я не разбираюсь в детях. Мало ли, вдруг они могут ревновать к любому раздельному увлечению родителей, — каракатица совсем закончилась, Джесс перешел к салату.— Они это уже переросли. Сложно иметь отца с такой репутацией и дергаться из-за каждого нового увлечения, — Кайл пытался говорить равнодушно.Однако Джесс на это не велся. Складывалось впечатление, что он или все решил за них обоих, или видел и понимал куда больше, чем сам Кайл. Который знал только, что ему очень хорошо с Донованом. Не по-ролевому хорошо, вряд ли Икенна хоть раз видел в Эрмете младшего.— Если переросли — меньше проблем, — невозмутимо кивнул Джесс. — Ты будешь доедать? А то мы и до ночи не доберемся.— Да, пять минут. Все слишком вкусно, жалко оставлять.Джесс положил подбородок на сцепленные руки и теперь сам смотрел на Кайла, как на питомца, только в глазах плескалось ехидство.Часа через два неспешной прогулки они дошли до старого города, еще минут через сорок — до ворот, украшенных молниями. И вот тут их узнали точно, еще до проверки документов, но виду не показали. Служба есть служба.Они с Джессом дисциплинированно надели браслеты-метки, сняли коммы для сканирования, прошли через все уровни защиты и вывалились на посыпанную песком дорожку.— Я думал, будут разбирать на молекулы, — шепотом признался Кайл, когда они отошли подальше от проходной.— Не подскажи, — нервно заржал Джесс. — Но здесь неожиданно здорово.Кайл наконец-то осмотрелся и согласно закивал. Тщательно спланированная естественность, продуманная хаотичность тропинок, холмов, групп деревьев и кустарника, маленькие водопады, фонтаны. Уголок отдыха для растерзанных мозгов офицеров. Кайл посмотрел вглубь, где стояло невидимое отсюда силовое поле и параноидальное количество охранных систем.Указателей в парке не было, зато пока их коммы проверяли, залили карту. Джесс развернул стереоизображение, прикинул, где они находятся, и пальцем провел линию маршрута. — Пойдем так? Увидим побольше.— Да, — Кайл позволил приобнять себя за плечи.Навстречу им изредка попадались еще люди, парочками и группками. Возле памятника героям первой тиланской войны толпились притихшие, проникшиеся торжественностью места детишки. Учитель рассказывал им то, что сам Кайл уже выучил наизусть. Каким чудом выстояла тогда Тилана.Джесс дернул его за подол майки, чтобы идти дальше. — А ведь все может повториться— Перестань, — Джесс встревожено нахмурился. — Не надо. Мы с тобой сейчас на самой безопасной планете Союза, светит солнце. Не порть себе день, Кайл, пожалуйста.— Да, извини, — Кайл еще раз оглянулся на стоявших полукругом детей с букетами и пошел по дорожке за Джессом.Он действительно больше не путал своих эмоций с эмоциями Вирийи, но т ту жизнь прочувствовал слишком хорошо. А впереди его ждали еще более веселые сцены. Он закусил губу и покосился на Джесса, потом ухватил его под руку и потерся щекой о бицепс.— Все хорошо, — улыбнулся он на вопросительный взгляд. — Профессия у нас все-таки нервная, куда им, — он мотнул головой в сторону высокой спирали.Джесс с облегчением рассмеялся.В следующий раз они остановились возле большой клумбы. Кайл ожидал увидеть выложенный цветами герб службы, но нет, снова красивая абстракция, со вкусом подобранная местная и привозная флора, каким-то гением совмещенная без ущерба для самих растений. Из цветов к небу взмывала тонкая хрустальная стела, испещренная именами офицеров, погибших при исполнении. Мелкие буквы, которых с дорожки не видно, просто все знают, что они там есть. В официальные праздники грани расходятся, внутри — тоже имена. Кайл видел ролик в сети, как отходят от сердцевины узкие треугольники. Стелу установили примерно двести лет назад, имен теперь записано много. Где-то там и последние, нанесенные полгода назад.И цветы вокруг. Живые, умудряющиеся сосуществовать, не сдающиеся и изумительно красивые. Умеют особисты производить впечатление. Так, что даже от пафоса не коробит.Памятник Лоренсу Эрмете стоял на гранитном возвышении, лицом к океану. У подножья навытяжку застыли два курсанта в синей форме. И горел вечный огонь в граненой чаше. Здесь народу было больше, в основном офицеры. И каждый, хотя вряд ли видел впервые, смотрел на памятник с благоговением. Кайл не был уверен, но ему казалось, что особый отряд относится к Вирийе с опасливым восхищением, а к Эрмете с... этим самым благоговением, да, и с молчаливым поклонением. Не сформулируешь точнее. И особый отряд можно понять. — Интересно, его подвиг стал бы в наше время именно подвигом? — задумчиво спросил Джесс, наверное, думая о том же самом.— Сомневаюсь. Не исключено, именно поэтому никаких подобных жестов недавно делать и не стали. Но все равно не нам судить.— Да, — кивнул Джесс. — А форма на нем уже современного образца, хотя он ну никак не мог ее носить.— Смотрится внушительно, — не согласился Кайл. — И ее копировали с формы Ханау, так что вполне уместно. Джесс?— М-м?— Ты сам говорил мне, что они были сильнее. И спокойно говорил.— Да. Но как подумаю, что они и многие другие были сильнее, чтобы мы сейчас могли себе позволить такими не быть, становится за себя стыдно.— А-а, — Кайл сочувственно погладил его по спине. — Ну, наверное, мы не совсем потеряны, если нам стыдно, м? Зато они не зря жили и умирали, раз у нас есть время на такие дурацкие рефлексии. Пойдем, поищем еще памятник Вирийе. Он здесь не такой, как в городе.Судя по карте, идти нужно к северу, в обход непосредственно штабной территории. Окружавшее здание поле искажало видимость до уровня примерно десятого этажа. Нарушать законы Кайл не хотел, а вот заглянуть все равно любопытно. Планировка здания-спирали засекречена со времени постройки, в любом сюжете об особом отряде использовались произвольные декорации, а в мемуарах, которые Кайл наизусть выучил, если и было что-то, потомки изъяли. Периодически над куполом поля взлетали флаеры, в основном черные, но попадались частные. Кайл с Джессом постояли, задрав головы, потом переглянулись и рассмеялись. Этот фильм пробудил в них даже не повышенное уважение к особистам, а желание потрогать и убедиться, что они существуют.Обелиск светлого мрамора нашелся в гроте из сиреневой и белой листвы. Если учебники не лгали, его поставили над могилой Вирийи. Охраны здесь не было. По одной версии, потому что не было и могилы, по другой — потому что Вирийя не терпел охранников, в каждом видел тюремщика, мол, юношеская травма. Особый отряд молчал и позволял каждому верить в то, что нравится больше.Кайл считал, что Икенне бы понравился этот уголок. Тихо, светло, много растений и мало людей. И тонкая стрела обелиска с едва намеченным профилем над годами жизни. Цветы сюда не приносили, они росли у подножья, такие же, как на клумбе возле стелы. — Другие могилы по городу искать пойдем? — негромко спросил Джесс.Кайл улыбнулся. Да, пожалуй, хватит. Тем более, их поселили в гостинице, переделанной из старых бараков для иммигрантов, как раз тех, исторических. При желании Кайл найдет и возможность и подходящую атмосферу для раздумий.Выходили они через другие ворота, и тут их снова проверили. Кайл удивился, решив, что на всякий случай подозревают в воровстве, а потом сообразил: нет, смотрят, все ли, что принесли, осталось при них. Цветы как раз рвать не запрещалось: за ними вышла семья с маленькой дочкой, и девочка несла в руках охапку эндемиков с пушистыми светло-лиловыми иглами.Перед воротами был небольшой сквер с минимумом деревьев, за ним еще один парк, а потом уже проспект и пункт заказа такси. Ждать пришлось минуты две, подрулила новенькая "Сабрина". Джесс с тоской заглянул в кабину, но безропотно уселся на пассажирское сиденье и вытянул ноги.— Почему ты себе машину не купишь? — спросил Кайл.— Не знаю, — Джесс посмотрел с удивлением, словно Кайл додумался до чего-то невероятного. — Как-то не сложилось. В голову не пришло. Да и зачем, на Третьей с транспортом не хуже, чем здесь.— Просто так. Потому что тебе нравится. Погонять по закрытому треку или над водой. У вас же можно.— Д-да. Но как-то не задумывался, — отрезал Джесс.Кайл пожал плечами. Напарник так неохотно говорил о прошлом, что порой это начинало утомлять. Не из-за нежелания Джесса быть откровенным, а из-за недомолвок и тупиков. А Кайл вовсе не был пока уверен, что хочет во всем этом разбираться.Такси летело низко, под полосой для спецтранспорта, в потоке таких же "Сабрин" и "Туканов" прошлого поколения. Кайл лениво рассматривал вывески магазинов, фасады общественных организаций, еще что-то красивое. Белый мрамор, ставший символом Тиланы, сохранился в основном на набережных и в самом центре, остальные дома, пусть и не поражали буйством красок, мягко переливались разными цветами. Джесс выбрал длинный маршрут, потому что иначе лететь пришлось бы совсем недолго, и такси два раза пересекло Тайрисс, пролетело над огромным пляжем в устье и только потом вырулило к гостинице. Бараки строились в виде буквы "Н", с отдельными воротами для каждой половинки. Гостиница выглядела так же, но, разумеется, намного роскошнее. Вирийя ничего плохого не писал об их первой квартире, однако Кайл представлял, какой она была крошечной. Как жилища на космических станциях.Шайна поселили в другой половине, и сверху было видно, как он в позе океанской звездочки валяется у бассейна. Его ненаглядная Феридэ уже три дня как родила на Третьей, и только угроза Кира уволить с черным билетом, удерживала Шайна от беспробудного пьянства. А средств удержать его от беспробудного идиотизма не существовало. Вот Донован и озверел, несмотря на искреннюю симпатию к этому кретину.Оплатив проезд, Джесс выскочил на плитку и потянулся. Полы модной рубашки разошлись, обнажая загорелый живот. Во дворе лениво курили помощница режиссера и исполнитель роли Фиррте. С ним было всего несколько эпизодов, но половину еще не сняли, и парень с чистой совестью загорал за казенный счет. Других постояльцев не было видно, гостиницу зарезервировали под съемочную группу, а ее представители точно разбежались по Центру за впечатлениями и сувенирами.— В душ? — предложил Джесс в лифте.— Ага, — Кайл понимал, что здесь камеры, поэтому только улыбнулся.Прайм очень богатая планетоа, однако там считалось хорошим тоном экономить ресурсы, если их использование было не необходимостью, а шиком, поэтому Кайл привык к частотному душу. Джесс его развратил, еще с их первого раза на Трансе. Когда мягкая ароматная пена искрится на коже, руки скользят, не встречая преград...Кайл толкнул Донована к бортику роскошной ванны, перегнул через него, сжал ладонями ягодицы. Джесс одновременно и напрягся и расслабился, словно облегчая задачу Кайлу. Или себе? До этого дня Кайл охотно отдавался, не покушаясь на задницу любовника, мало ли, вдруг все-таки девственник. Но не похоже. Тут как раз опыт. Очень странный опыт. Кайл посмотрел на доверчиво раскрывшееся тело, прикусил губу и провел пальцами от поясницы вниз, нежно, даже не лаская, успокаивая.Может быть, не стоит прямо здесь, лучше добраться до кровати? Кайл опустился на колени, целуя пахнувшую гелем кожу, протянул руку, легонько сдавил почти обмякший член. Джесс выдохнул и прогнулся еще больше, словно с просьбой не тянуть. Чушь какая. Никогда бы он по Доновану не сказал, что у него в прошлом было что-то подобное, а что еще думать? И от этого открытия становилось не по себе.— Эрмете и Вирийя поменялись местами, — пробормотал Кайл, не прекращая целовать.Джесс, не сдержавшись, фыркнул, и Кайл почувствовал, что теперь он расслабился на самом деле, а не в ожидании худшего. Но возбуждался все равно с трудом. Может, плюнуть и пусть будет, как всегда? Кайлу нравилось быть снизу, стоит ли его внезапное желание этого страха? Только вряд ли Джесс просто уступает, как мог бы уступать Икенна, не те времена, не та ситуация. Значит, ему тоже нужно именно так?Придумав себе оправдание, Кайл сел на дно и предложил удивленно покосившемуся Доновану:— Иди сюда?Тот охотно скользнул в воду, обнимая сам и позволяя обнять себя.— И снова первый раз в воде, — шепнул Джесс, усмехаясь и отвечая на поцелуй. — У нас скоро вырастут плавники. И еще какие-нибудь псевдоподии.— Они в постели точно не помеха, — хмыкнул Кайл, изворачиваясь так, чтобы дотянуться рукой до мошонки и скользнуть под нее.Джесс тоже изменил позу, открывая доступ, и прикрыл глаза. Кайл не растягивал, просто ласкал. И получал удовольствие от едва заметных реакций Джесса. То прихваченная клыком губа, то легкая дрожь, то поджимаются пальцы. Неторопливая, неожиданно приятная игра. И если Джесс сейчас посмотрит на блаженную физиономию Кайла, то не высмеет, а будет счастлив. Хорошо иметь постоянного любовника, с которым связывает что-то кроме постели.— В кровать или здесь? — спросил Кайл, когда понял, что блаженство уверенно превращается в возбуждение.— А давай здесь? — Джесс игриво улыбнулся, поймал руку Кайла, прижал к губам ладонь.— Не нае... кхм, не навернемся?Джесс расхохотался:— Вот и проверим? Иди за смазкой.— Я?!— Конечно. Ты сегодня сверху, ты и заботишься о моем комфорте, — Джесс облизнул пальцы и провел ими по груди.Кайл подскочил и, только раз поскользнувшись, бросился в спальню. Чего бы Донован не боялся, на его желаниях это не сказывалось. Отлично.Они все-таки навернулись. И ушли под воду с головой, не расцепившись. Каким чудом не сломали самое ценное, Кайл так и не понял. Но, вынырнув, ржал вместе с Джессом. А потом вытащил его на коврик и продолжил. Ворс натирал колени, Кайлу было все равно. Он брал Джесса с почти ритуальным фанатизмом, с мыслью, что секс все-таки может сделать человека твоим. Если в это верить.Зачем в это верить, Кайл так и не понял. Но уже в постели гладил спящего Джесса по влажным волосам и пытался не лгать хотя бы себе. Не в том, что на самом деле безумно любит и жить без Донована не может, это чересчур. А в том, как хорошо, что Джесс рядом. На Тилане им предстояли самые сложные съемки. Морально самые сложные. Слишком многое тут произошло сотни лет назад. И слишком страшно было не так давно. На этом фоне гипотетические полторы сотни лет жизни становились обещанием и надеждой — да, но не уверенностью и гарантией.Пользуясь тем, что точно не засекут — Донован всегда спал крепко, Кайл аккуратно убрал прядки с его шеи, тронул губами теплую ямку. Аромат геля растворился в той горячке, с которой они трахались, остался только запах кожи. Кайл сглотнул и решил, что вот прямо сейчас приставать все-таки не станет, сам вымотался, зато с утра...Утром его разбудил влажный рот на стремительно встающем члене. Рваный ритм, не чтобы дать любовнику разрядку, а поиграть, получить радость самому. Кайл требовательно подался вверх, пытаясь выпутаться из одеяла и прижать голову Джесса к своему паху. Не вышло. Зато получилось спихнуть его, перевернуть на живот и снова взять, как мечталось ночью в полусне. Но и тут темп задавал Джесс, снова развлекался, растягивая и одновременно приближая оргазм. Странный опыт. Неважно. Обоим хорошо. Именно обоим. Пусть Кайл и вцепился в задницу любовника ногтями.— Спасибо, — во время завтрака сказал Джесс, когда протянул руку и положил Кайлу в рот крупную ягоду.— За что? — Ну-у, что снизошел, — Джесс лукаво улыбнулся, уклоняясь от подзатыльника. — Какая тебе разница? Главное, что я тебе благодарен.— В целом, да, — кивнул Кайл. Ночь точно пошла Доновану на пользу. Второй раз он уже не напрягался. Видимо, и до этого не боялся на самом деле, а думал, что бояться есть чего. Если за это благодарит — то можно принять, гордиться и ни о чем не расспрашивать. Когда-нибудь расскажет сам, если захочет. Кайл был бы за, если бы Джесс захотел рассказать.Глава 17446 г.... Лоренс не верил, что получится. Только знал, что должно получиться. Обязано. Другого выхода нет. А командир обязан быть впереди. И при этом выжить. Тоже обязан. Другого выхода нет.... Голова не болела. Болел мозг, немея от лекарств...... Ловушка или нет? Сколько продлятся помехи? Сколько людей на корабле? Ученые — гражданские или военные? Вопросы множились, пока не начался обратный отсчет.... Людей он не сосчитал. Было некогда. И в бою и после боя. Но ненамного больше, чем потеряли они сами. Как плохо...... Чьи-то нервы сдали. Луч из бойницы пропахал колею, поджег лес. Купола больше нет? Корабль готов к взлету?... Трап ударил в висок. Лоренс понимал, что это все. Но вместо него упал кто-то другой. А он успел выстрелить. ... У датарцев ярко-зеленая форма. Это очень удобно когда целишься. И странное оружие. Лоренс нашел предохранитель, заехав прикладом по зубам ученому с маленьким пистолетом.... Корабль готов к взлету. Задраить люки не давали тела. И те, кто мешал их убрать. ... Прорвались внутрь без Лоренса, он останавливал наземную машину. И коды доступа получал у капитана уже он. Капитан тоже считал, что командир должен быть впереди. Не закрылся в рубке.... Оказалось, Лоренса заслонил Марк. Хотелось кричать, но было нельзя. Зато можно убивать. От радости, что Сайбер жив. И можно спасти. Если успеть.... Взлет. Кровь в ушах. Боль от нехватки контакта с Икенной. Просто боль. Мозг в кашу. Перед глазами тоже кровь.Везде кровь.Лоренс дернулся, просыпаясь. Вену обожгло, он едва успел поймать иглу и украдкой запихнул ее обратно. Лечащий врач не церемонилась, орала и норовила то ли удушить, то ли оторвать голову. Состояние, в котором ей в руки угодил Лоренс, она восприняла как личное оскорбление. И ей теперь даже Икенна вежливо кланялся.Смех поднялся глубоко изнутри, поэтому его удалось остановить и только улыбнуться. Бессмысленно доказывать, что он не несмышленый мальчишка, что не было выбора и дожить до ее криков стало чудом. Врачи думают как-то совсем иначе, поперек здравого смысла. Доктор Генри... Горло сдавило спазмом. Лоренс не думал, что внезапная смерть старого врача окажется такой болезненной. Они все стали друг другу немного родными — последние жители Ханау, но к доктору он искренне привязался. Не меньше, чем к Марку или к Дину. И если бы хоть кто-то догадался, как сильно тот болен. Старик молчал, а остальным, и Лоренсу в первую очередь, было не до чужого здоровья.Они не искали возможность спастись, не строили планы, не продумывали возможную атаку. Они видели цель, а вокруг было марево. И все были готовы прыгать к этой цели, цепляться за нее зубами и выдирать у судьбы все, что та будет согласна отдать. А потом — остальное. Лоренс никому не говорил, но он смутно помнил последние месяцы. Недели до отлета и сам перелет. Так же отрывочно вспоминался и бой. У них была одна надежда — атмосферные помехи не позволят датарцам связаться с основными силами. Хотя что с корабля не будут стрелять, они рассчитывали зря. У кого-то сдали нервы. Лоренс, когда допрашивал капитана, спросил у него заодно и об этом, однако тот был не в той кондиции, чтобы связно мыслить. Лоренс посмотрел на свою ладонь и поморщился. А вот допрос запомнился отчетливо. Сейчас даже слегка подташнивало. Впрочем, Лоренс и теперь бы разрезал датарскую сволочь на куски, пусть глаза уже не застилает боль.Он помнил, как они вылетели из люков, по двое, сразу стреляя очередями, не давая врагу опомниться. Помнил, как до датарцев дошло, что они охраняют входы в подземелье, как атака перешла в оборону. Как Фиррте перерезал горло девушке в комбинезоне ученого и швырнул ее в ближайшего солдата. Секунды растерянности хватило. Потом были вынуждены обороняться датарцы. Наверное, им тоже свойственно чувство долга и ответственности за своих. И именно поэтому корабль не улетел сразу, а потом было поздно. Лоренс потерял человек пятнадцать, погибших на трапе.Его тогда оглушили прикладом, и он только потом понял, какой идиот не дал ему сдохнуть. Никогда настолько не хотелось избить полутруп. Уже в пути кое-как оклемавшийся Сайбер ржал: и что командир может ему вменить? Лоренс то ли отмолчался, то ли отшутился, только все равно пообещал припомнить. Серо-зеленый Марк и залитый кровью бледный Икенна, просить одного спасти другого, когда Икенна и так чуть не без сознания. Точно припомнит. И рядовой, ногами избивающий аверийку, бросившуюся с корабля вниз за удравшим ребенком. Ребенка поймали, пока рядового били трое. Не за женщину, из зависти, что он нашел на ком сорваться. Лоренс так потом Фиррте и ответил на вопрос, почему отправил всех на гауптвахту. Из зависти.В живых его солдаты не оставили никого. Лоренс запретил лишь глумиться над трупами. Некогда было. Они взлетели незадолго до того, как заработала связь. Как удалось удержать корабль на нужном курсе, не поняли даже те, кто был за пультом. Лоренс не уходил из рубки, но терял сознание от перегрузок и половину пропустил.Их пытались обстреливать, однако удалось проскользнуть сначала под прикрытьем Авейры, а потом ее спутника, пока расстояние не стало слишком большим. И они ушли в подпространство до того, как успела приблизиться погоня. За ними могли пойти по следу, но то ли сочли нецелесообразным, то ли след остыл раньше, чем приняли решение. В пути до заправочной станции не раз отказывал генератор искусственной гравитации. Сбоила программа, которую никто из них не умел настраивать. Невесомость большинство переносило плохо, а доктор Генри не выдержал перепадов силы тяжести. Икенна потом ночью шепотом рассказывал: уже в подземелье непохоже было, что "старый лекарь" хочет жить. Лоренс так и не узнал, кого именно потерял врач с гибелью Ханау. Впрочем, всех.Лоренс снова неловко дернул рукой и шепотом выругался. Если игла совсем выскочит, сработает сигнализация. А он не хотел видеть медперсонал. Они хорошие в основном, заботливые, сочувствуют искренне, только слишком общительные для него сейчас.Дверь тихонько зашипела, приоткрылась ненамного, в щель пролезла голова Марка. Он широко улыбнулся, заговорщицки подмигнул и открыл шире. В руках держал бумажный пакет, а следом вошел Найе с ярко-желтой бутылкой. Лоренс видел обоих вчера. И позавчера. И не только их. Сразу, как доктор разрешила пускать к нему посетителей. Только все равно был рад, как...— Иди сюда, — он протянул к Икенне руку.Тот закусил губу, смущенно покосился на Сайбера, но подошел. Сел на край матраса, коснулся Лоренсова лба, проверяя и температуру, и, видимо, состояние. Лоренс стиснул его пальцы и начал целовать по одному. Марк, насвистывая мотив жутко похабной военной песенки, выкладывал на пластиковое блюдо принесенную снедь. Найе. Будет ли он рядом теперь, когда все позади и можно вспомнить, с чего началось их знакомство? Ответ был для Лоренса очень важен, только спросить Найе он пока не решился.— Тут все полезное, а то доктор Хилли меня утопит, она обещала, — заговорил вдруг Сайбер.Как раз тогда, когда Лоренс почувствовал затягивающуюся паузу. Глаза у парня на затылке, что ли?— Ты уже успел ее довести? — восхитился Лоренс, приподнимаясь и усаживаясь удобнее. Жидкости в капельнице осталось минут на пятнадцать, потом обязательно кто-нибудь придет.— Нет, но она, кажется, не сомневается в моих способностях, — Марк повернулся, сияя улыбкой.Прежней, мальчишески-неотразимой, еще более яркой на осунувшемся лице. Только глаза прежними не были. Лоренс ему ни разу даже спасибо не сказал за поддержку.— Марка выписали на три дня раньше запланированного срока, — заговорил Икенна. — Так что успел и прибедняется.Сайбер скромно потупился, и они втроем рассмеялись.— Как ты? — спросил Марк, передавая Лоренсу немного ветчины и фруктов на салфетке. Частично еда стерильная, частично их организмы уже приспособились к биосфере Тиланы. Лоренсу даже операцию не делали, пока не всосались в кровь первые, самые гадкие вакцины.— У меня ничего не болит.Можно было не продолжать, все здесь очень хорошо понимали, что это значит. Ветчина оказаласьнежной, без жил, невозможная роскошь, совершенно забытая на безвкусных пайках. Впрочем, Икенна, пожалуй, забыл хорошую еду намного раньше, пока Лоренс жрал свежатину во дворце Шийонга.— Нам предложили выбрать себе работу на будущее, — снова негромко вставил Икенна. Прозвучало растерянно. — Пока несложную, чтобы с голоду не умереть. Колониальное правительство будет что-то выплачивать и жилье бесплатное, но, говорят, этого мало. Лоренс кивнул, просто чтобы отреагировать. Не переключался мозг на мирную жизнь. Даже не так: на бытовую сторону мирной жизни. — Может, им в будущем хоть армия понадобится, — озвучил его претензии Марк.— Будем надеяться. А пока лучше дворником, зато живым и с работающими конечностями. Дай мне вон то, желтое. Оно точно не бегало?— Когда резал — не пищало. — Давай я помогу. Икенна уселся, подвинув подушку, приобнял Лоренса за плечи и стал передавать кусочки фруктов и мяса. В руки, не в рот, к сожалению. Но голову ему на плечо положить Лоренс себе позволил. Он привык, что прикосновение к Найе приносит облегчение. Отвыкать не хотел. За этим занятием их и застукала врач. Зашла, руки в карманы светло-зеленого комбинезона, присмотрелась к еде, кивнула и указала на дверь. Икенна еще при появлении слез с кровати, Марк спешить не стал, пришлось подпихнуть.— Как вас любят подчиненные, с ума от них сойти, — хмыкнула доктор Хилли, когда оба вышли в коридор.Тиланское произношение резала ухо. Впрочем, для местных как раз они говорили, жутко глотая слова. Сеансы нейролингвистического обучения приносили плоды, однако это тиланцев начинала устраивать речь "пришельцев", а не наоборот.— Досаждают? — спросил Лоренс, пока от него отдирали провода и надевали очки для проверки зрения.— Нет, но порой мне кажется, что вы их мать.— Отец, может быть? — Лоренс решил, что неправильно понял.— Нет-нет, именно то, что я сказала. Когда вас только прооперировали, ночевали у дверей больницы. Человек сто — точно. У меня нет доступа к вашим тайнам, поделитесь, чем вызвана такая благодарность?— Нравлюсь им чем-то, — Лоренс усмехнулся, позволяя снять с головы повязку.— А вот я вашему фею почему-то нет. Почему?— Кому?!— Темненькому из сегодняшней парочки. Он никогда не смотрит на меня, бормочет извинения и тихо смывается. Хорошо у него ран не было, а то, боюсь, удрал бы из смотровой.Лоренс усмехнулся и подумал, что не будет передавать Найе определение врача. Хотя в аверийском диалекте слова "фея" не было точно. На Ханау — да, в очень ограниченном употреблении, в области совсем древнего фольклора. На Ханау... может, зря оперировали?— Полагаю, что дело не в вас, — заставил себя говорить Лоренс. — Икенне в принципе сложно представить женщину в качестве начальника. Он теряется и маскирует неловкость отстраненной вежливостью.— Из какой же вы дыры? — фыркнула доктор Хилли, обрабатывая крошечный рубец на виске. Лоренс его еще не ощупывал — мешал перевязочный гель, но точно знал, что шрам очень маленький. — Или вы — нет?— И я тоже, — кивнуть Лоренс не сумел, хоть и пытался, его резко одернули. — Ну, почти. Меня эта мысль, по крайней мере, не шокирует. Скорее, просто непривычна.— Все равно шовинисты. И возись с вами, — припечатала врач. — Готово. Теперь вколю вам иммуномодулятор, пока все равно лежите, и очень рекомендую заснуть. Если получится, завтра попробуете встать.— Так быстро?!— А что может по... Нет, лучше молчите. Я видела, в каком состоянии вас всех привезли. Такой медицины просто не должно существовать.— Давайте вы не будете судить о том, чего не знаете, — настойчиво попросил Лоренс, поймав ее за руку.Женщина наконец-то вздрогнула и посмотрела с испугом. — П-прошу прощения. Я не хотела обидеть.Лоренс кивнул. Да, жизнь на Тилане легка и спокойна, только понять и принять это оказалось нелегко. Именно в том смысле, что местные жители иначе оценивают события. Доктор Хилли возмущена тем, что где-то с людьми случается подобное и им не могут сразу и без последствий помочь. Из лучших побуждений возмущена, однако то, что они живы, чудо и результат усилий доктора Генри. Да, у него не было ничего, но он сделал больше, чем мог. И слышать от благополучной девочки осуждение Лоренсу было неприятно. Он помнил, как рыдали его закаленные бойцы, когда хоронили тело врача. Как он сам торговался, угрожал, задабривал и обещал чуть ли не корабль в залог, только бы им выделили место на станционном кладбище. Почему-то Лоренсу показалось, что доктору Генри не понравилось бы вечно летать в космосе неупокоенным.Под эти мысли Лоренс заснул. Видимо в состав инъекции входил не только иммуномодулятор, а женщина-врач не стала ему об этом говорить. Что снилось — не запомнил, проснулся злым. Именно из-за самоуправства. Слишком привык, что все за всех, за себя и подавно, решает именно он. — Смогу ходить — сбегу сразу, — сообщил он доктору Хилли в ее вечерний визит.— Не сомневаюсь, — она разложила на столике снимки и пленки, невозмутимо рассматривала их на свет и на Лоренса внимания почти не обращала.Он как раз смотрел на нее пристально и решал для себя, как можно смириться с изменившейся так резко жизнью, при этом не сойти с ума, не спиться и чего-нибудь не натворить. Они мечтали именно о спокойствии, улетали от смерти, и некоторые практически приняли Тилану, тот же Икенна каждый день находил новые плюсы, хотя неизвестно, верил ли в них, а Лоренс не может отказаться от войны. И не уверен, что хочет.— Ну что вы рассматриваете? Ни груди, ни задницы, и без вас знаю.Лоренс вздрогнул, переключаясь с пылающих городов на отсутствие задницы. Тут же заболела голова, он чуть не вскрикнул, но сдержался и побоялся признаваться. У худенькой, невысокой совсем доктора Хилли действительно была мальчишеская фигура, однако не Лоренсу считать это некрасивым. Только ей какое дело, что он думает?— Я с вами рехнусь, — вздохнул он. — Вы же вроде клятву даете не вредить пациентам.Теперь женщина рассматривала его очень долго и немного насмешливо. В итоге наморщила нос и фыркнула:— Вы совсем инопланетянин. Или все еще не вернулись с войны?Он промолчал. Легенда их группы заключалась в том, что Датар атаковал Ханау и Авейру. Кто успел — тот спасся. О гибели Ханау, о ранней оккупации ею Авейры местная администрация просила не распространяться. Слишком неоднозначная информация. А ему нечего сказать кроме того, что вряд ли он вернется. Хотя рано делать выводы.— Можно вас попросить?— Да, конечно, — она тут же выпрямилась и посерьезнела.— Если разрешите мне встать, то позвольте при этом присутствовать Икенне? Лоренс понимал, что рискует, делая такие заявления, но Тилана, кажется, совсем не Ханау.— Ах вот... Что ж, не вижу препятствий. А сейчас давайте я вам покажу, какие улучшения уже произошли, — Доктор Хилли выбрала несколько пленок и подвинула к его кровати стул.— Если честно, ожидала, что мне удастся полностью устранить все последствия ваших контузий, однако боюсь, я была слишком оптимистична.— И что меня ждет?Пол, возраст и род занятий требовал выдержки, только страшно все равно.— Головные боли вернуться не должны, но не исключено, что после шестидесяти-семидесяти лет начнутся необра... начнет развиваться склероз.Она, скорее всего, не поняла, почему Лоренс смеется взахлеб.— Я полагаю, что смогу с этим смириться, — кивнул он, успокоившись. — Спасибо вам большое, доктор, за вашу работу. У меня ничего не болит. Вам, наверное, это кажется недостаточной благодарностью, но поверьте, высшей похвалы я не придумаю.— Перестаньте, — доктор Хилли улыбнулась и расправила складки комбинезона на коленях. — Вы правы, это моя работа. А то, что она для вас чудо, означает одно — профессию я выбрала правильно. Вам действительно кажутся смешными возможные и на самом деле необратимые изменения?— Через сорок лет, которые у меня есть хотя бы в теории? Да.Она ушла, качая головой, а Лоренс лег так, чтобы видеть кусочек неба и серебристую крону за окном. Он чувствовал себя голым и незащищенным на безопасной планете. Почти новорожденным во враждебном мире, который враждебен тем, что незнаком и устроен по иным законам. Еще недавно у него бы заболела голова, Лоренс даже привычно сжался, но пронесло. А вот руку Икенны на затылке почувствовать хотелось отчаянно. Смешно, наверное, только это сначала отстраненное, потом ласковое прикосновение стало самым верным обещанием того, что Лоренс справится. Обязан.Он так и не сказал Икенне, как многим ему обязан и как за все благодарен. Отец учил, что для настоящего аристократа есть три незыблемых столпа: верность родине, любовь к семье-примо — родительской, и защита семьи-секундо — жены и детей. У Лоренса теперь эти основы мироздания сосредоточились в одном человеке. Ну, в двух. Верность и защита обоим, любовь братская — Марку, любовь... просто любовь — Икенне. Сопливо и романтично для прирожденного воина. Лоренсу ни секунды не было стыдно.А доктор Хилли, судя по всему, его просьбу поняла правильно. И ее это не шокировало. Может быть, получится здесь жить вместе с Икенной нормально, просто вдвоем? Не как завоевателю и наложнице. Свои вряд ли поймут, все же одно дело подвал, а другое — новый мир, но разберется. Серебристая крона мерно покачивалась. На Ханау были такие северные растения, белоснежная хвоя, в полярном сиянии блестевшая ярким серебром. Лоренс не думал раньше, что выздоровление будет означать невозможность убегать от этих мыслей. Он нащупал на тумбочке кнопку и затемнил окно.Икенна пришел до появления врача и медсестры. И все время тихо сидел в уголке, не решаясь подойти. На приглашение с улыбкой помотал головой и объяснил, что сейчас появятся люди, не стоит. Зато когда Лоренс спустил с койки ноги на пол, чуть преувеличенно сильно вцепившись в матрас, Найе тут же оказался рядом, готовый поддержать. Голова закружилась уже от нежности. Не выпишут сегодня — сам сбежит.Первые шаги дались нелегко. Его предупреждали о возможной дезориентации, однако все равно оказался не готов. Пришлось опереться на плечо Найе и отдышаться.. — Все нормально, — послышался голос доктора Хилли. — Если кружится голова, то не пугайтесь.Лоренс почувствовал ее прохладные пальцы, прижавшие пульс. Не доверяет датчикам или пользуется случаем? Интересно, если он пожалуется Сайберу, насколько проще на фронте, Марк посочувствует или оборжет?До стены он добрался, покачиваясь, обратно было легче. Мозг вспоминал правильные команды. Монитора Лоренс не видел, но врач и медсестра выглядели скорее удовлетворенными, чем недовольными. Найе ободряюще улыбался, по-прежнему не говоря ни слова.— Ну что ж, — доктор Хилли отошла от приборов и встала напротив кровати, куда рухнул Лоренс. — Я бы подержала вас еще пару дней, однако, полагаю, бесперспективно. Господин Вирийя?Икенна вздрогнул и вопросительно обернулся.— Можно вас попросить присмотреть за господином Эрмете? Хотя бы несколько дней не давать ему геройствовать, заставлять принимать лекарства, вовремя ложиться, обходиться без физических нагрузок... я распечатаю все рекомендации. И укажу, когда нужно прийти на осмотр. Справитесь?Она скептически посмотрела на Лоренса, Найе заворожено смотрел на нее.— Я сделаю все необходимое, — пообещал он.Лоренс понял, что пропал: заставят жрать кашу. Потому, что доктор Хилли увидела в Икенне человека. Просто так, сразу, да еще доверила ему здоровье Лоренса. Если на Тилане много таких женщин, его парням придется несладко.Выписка заняла часа два. Лоренс не понимал, что можно делать так долго. Пришлось представить, что он сидит в засаде и еще рано выпрыгивать и стрелять. Икенна два раза приносил ему чай в бутылках из автомата. В больнице продавалось лишь то, что можно пациентам. Некрепкий, почти не сладкий напиток с привкусом незнакомой травы.— Да, я так и буду гулять в пижаме? — вдруг сообразил Лоренс, пролив пару капель на полосатую рубашку.— До корпуса недалеко, на улице очень тепло. Если бы я знал, что тебя выпишут, взял бы одежду, — Икенна виновато улыбнулся.— Ерунда, — отмахнулся Лоренс. — Я просто забыл, что одежда есть.— Да, и не просто есть. Пока ты здесь лежал, нам позволили выбрать пару-тройку смен. Вещи не роскошные, но даже охрана носит схожие, только форменные. Сшили по меркам, тут такая забавная фабрика-автомат... — Икенна запнулся. Видимо, хотел поделиться сразу всеми новостями, только счел такую мальчишескую скороговорку взахлеб неприличной. Высший жрец богини-матери Сианы. В удлиненных шортах и с едва отросшими прядями надо лбом. Татуировка выглядывает на плече из-под короткого рукава, привлекая внимание персонала. Посадить бы на колени, но даст по морде.— И? — поощрил его Лоренс.— Она сразу шьет, склеивает как-то. У нас не было такого. Ценился как раз ручной пошив, — Найе встряхнул головой. — Так вот, я выбрал тебе двое брюк и рубашки. Выбор одежды мне точно можно доверить, увидишь.— Я тебе что угодно доверю. Включая собственную жизнь. И кормление кашей с ложечки.Икенна замер, а Лоренс замолчал, всматриваясь и гадая, понял ли. Наконец глаза Найе стали еще больше, чем обычно.— А ты не мог сказать это наедине? Я же... я же отреагировать не могу!— Случай, — Лоренс, извиняясь, дернул плечом. — Но мы еще останемся наедине. И очень тебя прошу, отреагируй, хорошо?Неужели Найе и в подземелье так на него смотрел, просто Лоренс ни хрена не замечал вокруг?Спасла обоих доктор Хилли, вынырнув из-за угла с ворохом пленок и ярким листком, прижатым к груди подбородком.— Это ваш, — сообщила она, роняя все Лоренсу на колени. — Не это, вот.Лоренс выхватил оранжевый лист из-под руки Найе и повертел его во все стороны. Да, письменность Прайма сильно отличалась от привычной.— Выписка из истории болезни, не вникайте, там все для врачей. Здесь рекомендации, держите, Икенна. Можно вас так называть? И завтра ко мне к десяти утра. Сейчас привезут кресло, не упрямьтесь, лучше оно вам не понадобится, чем его у вас не будет.— Я серьезно такой болван? — не выдержал Лоренс.Врач переглянулась с Найе.— Вы не самый легкий пациент в моей жизни, скажем так. А теперь свободны. Если что-то заболит — в жилых помещениях у каждого комма есть список необходимых номеров. Не стесняйтесь, пожалуйста. До встречи.— Она — чудо, — ей вслед благоговейно проговорил Икенна.— Угу. Из чудес, — Лоренс отнял бумажки и теперь изучал список пыток.— Она спасла тебе жизнь. И приняла нас.— Второе не ее личная заслуга, общество здесь такое.— А какое мне дело, Рэнс?— Эти идиоты продолжают доставать? — вдруг сообразил Лоренс. Он пытался вернуть Найе на твердую землю, чтобы тот не очаровывался докторшей. Вдруг узнает, чего это она так носится с Лоренсом. И пропустил главное.— Не то чтобы.— Ясно. Выстрою в ряд и расстреляю через одного, — Лоренс свернул все в трубочку и сунул в карман на груди.— Перестань. И пойдем уже. Ты ведь, наверное, почти не помнишь, где нас поселили?Он был прав, Лоренс вообще плохо помнил прибытие на Тилану. А ведь умудрился договориться с властями, добиться статуса беженцев в обмен на датарский корабль. Словно во сне.В кресло Лоренс все-таки сел, рассудив, что может позволить себе слабость. Икенна пошел рядом, открыл дверь и отступил, пропуская Лоренса вперед. Причины стали понятны сразу: во дворе ошивались десятка два его парней. Доктор Хилли не преувеличивала, явились как на вахту. И каждый день так? Лоренс с удовольствием отвечал на рукопожатия, кивал на пожелания выздоравливать скорее, но быстро понял, что пока толпа его утомляет. Он оглянулся, высматривая Икенну, не увидел и скрипнул зубами, понимая, что расстреливать придется.— Расступитесь! — послышался голос Фиррте.Он протолкался к креслу, поднял было руку к виску и остановился.— Рад тебя видеть, Дин, — искренне сказал Лоренс. — Покажи дорогу, хорошо? А то я здесь заблужусь.Вдвоем они выбрались на свободное пространство, Лоренс вздохнул и тут же увидел стоявшего поодаль Икенну. Он указал на ближайшее светло-зеленое здание и сам пошел туда, не оборачиваясь.— Вы... оставите его себе? — тихо спросил Фиррте.— В смысле оставлю? Если Икенна решит остаться со мной, буду счастлив, — и снова момент, который совершенно не годится для признаний, но, как и в случае с Икенной, очень удобен.— Здесь-то зачем? Столько женщин, — почти жалобно протянул Фиррте.Лоренс усмехнулся и повернул следом за офицером к подъезду. На скамейке перед ним сидели незнакомые люди, курили и посматривали со сдержанным любопытством. На персонал не похожи. Еще беженцы. Откуда? Что вообще во Вселенной происходит?— Мне не нужны женщины, Дин.Фиррте так горестно вздохнул, что Лоренсу стало ясно, давно догадывался, просто надеялся на "лучшее". — Не понимаю. Да что с вами поделаешь. Тем более, он и не совсем мужчина.— Дин, еще раз услышу такие "самоуспокоения" и оторву голову, совсем. Здесь не Авейра, не последнее убежище, любой ценой я поддерживать мир и порядок не стану. Все ясно?— Куда яснее, — Фиррте мрачно покосился на ждущего возле дверей Икенну. — Дальше сами, а я... мне бы с Таширой увидеться.— Ты оставишь ее себе?Дин застыл, открыв рот.— Идите вы... лорд-командарм.— Вот именно. Успехов. Понадобится совет — поговори с Икенной. Вдруг что предложит. Он лучше знает эту свору.Лоренс направил кресло в дверной проем и почти вписался — не учел крепление корзины для вещей. Жалобно пискнул индикатор, но кресло даже не покачнулось.— А у нас одна квартира? — сообразил Лоренс, когда они поднялись на второй этаж, и Найе достал из кармана карточку.— Да. Я не просил. Сами дали. Я не отходил от тебя при посадке и потом. Видимо решили, что...— Не могу сказать, что меня это расстраивает.Лоренс защелкнул замок изнутри, осторожно поднялся из кресла и распрямился, оглядываясь. Квартирка крошечная, куда меньше, чем их апартаменты в подземелье. Две сдвинутых вместе кровати, тумбочки, едва намеченные двери стенных шкафов, большая видео-панель на стене, рядом — экран комма, под ними узкий стол с персоналкой. Из короткого коридора, где сейчас стояли, вход в санузел. И, несмотря на утренний душ, вымыться Лоренсу захотелось очень сильно. Желательно вместе с Найе.— Кухни нет, зато есть небольшая плитка. Разогреть еду. Я опоздал в столовую на днях, мне все отдали с собой. А одежда...— Найе!Икенна повернулся, не поднимая глаз. Лоренс медленно погладил его по щеке. Чем-то в больнице мазали, шрамы стали менее заметными. Тонкие ниточки на скуле и на лбу.— Найе, ты все еще не веришь, что свободен, или ты меня простил?— Что? — Икенна удивленно нахмурился, ловя его руку. — За что простил?— За Авейру. За семью. За себя. За то, что тебя пытали. За фарс с казнью, за все, что было потом. Ты помнишь наше знакомство хотя бы?— Я все прекрасно помню, Рэнс. У меня половина шрамов с первой встречи. Очень сильно били до того, как ты приказал прекратить. Ты боишься, что моя привязанность к тебе — это болезнь? Я сломался и меня влечет к палачу?— Именно боюсь, Найе.— Сомневаюсь. Я не раз думал об этом. И на Авейре, и здесь. Мне вряд ли понравится жизнь без тебя в любом раю, но не в сакральном или ритуальном смысле. Просто потому, что я хочу быть с тобой. От головы хочу, без желания поклоняться. И я так скучал эти дни.Лоренс обнял качнувшегося к нему Икенну, тронул губами уголок рта, почти не касаясь, с обещанием ласки. Въевшегося в них всех травяного запаха с примесью химической вони корабельного душа больше не было. Что-то горьковато-сладкое, свежее, очень вкусное. — Тебе нельзя, — прошептал Икенна.— Того, что нельзя, я делать и не собираюсь, — Лоренс расстегивал пуговицы сразу и на своей рубашке, и на его, пытался при этом целовать и лапать, куда дотянется.— А жа-аль. О-очень жаль.И Лоренса сорвало.Вода из душа била по его спине и груди выгнувшегося назад Икенны. Лоренс глотал струйки, сбегавшие по вновь ставшей нежной коже, вылизывал живот, бедра, колени, без изысков, жадно. Виски сжимало, но он не обращал внимания. Так близко к Найе всерьез ничего болеть не могло. Икенна расставил шире ноги, требуя целовать везде. Он давно не стеснялся, только Лоренс получил его тогда, когда сам с трудом мог в полной мере оценить подарок. Сейчас он будто впервые изучал немыслимо гладкое тело. Отсутствие волос даже в паху отшибало способность дышать. Как только врачи позволят, Лоренс сделает Найе по-настоящему своим. Уже как надо, а не как получится. Чтобы просил еще, а не соглашался терпеть, потому что любит. Лоренс потрогал тут же сжавшийся анус, сглотнул и решил себя не искушать. Вернувшееся здоровье сильно убавило терпения. С Найе нельзя снова так. Ни в коем случае нельзя.Он поднялся, стиснул ладонями ягодицы Икенны, притянул его к себе, прижался к подставленным губам. Член терся о член, вынуждая дрожать и материться.— Прости, — умудрялся бормотать Лоренс, искренне, не зная, как еще показать, что с ним творится, как он счастлив. — За все прости, даже если не винишь. Я бы хотел, чтобы сложилось иначе. Зато ты у меня есть.— Тебе повезло, — соглашался Найе, то ли с иронией, то ли тоже не соображая. Он цеплялся за полку, за душевую трубку, за шею Лоренса, пытался закинуть ногу ему на бедро, но тогда с трудом держался и соскальзывал. И терся, постоянно терся, пока Лоренс не взял оба их члена и не довел Найе сначала до всхлипов, а потом до разрядки.— Тебе нужно в постель после такого.Найе прижался к стене, глаза стали совсем светлыми и туманными, отдельные капли спермы, попавшие на живот, быстро смывались водой. — В постель — это правильно.Лоренс открыл дверцу кабинки и присел на бортик, тяжело дыша.— Спать, Рэнс, всего лишь спать. — Это все, о чем ты можешь думать?— Я хочу, чтобы у нас такое было часто. И еще лучше. Потому и спать. Ты нужен мне совсем живым. — А ты?Лоренс дотянулся до полотенца, вытер Икенну, постоянно сползая на кожу ладонями, вытерся сам и бросил полотенце на дно.— А я, — Икенна дождался окончания процедуры и только тогда ответил, — пойду обедать и заберу твою порцию. Потом хочу пошарить в сети, почитать, на что могут рассчитывать иммигранты.— Наверное, этим я должен заняться, — помрачнел Лоренс.— Нет, не должен. Тебе будет сложно смириться, но ты больше не командир. Твои люди теперь самостоятельные единицы, за которых если кто и отвечает, то лишь тиланская администрация. Ты отвечаешь за себя. И за меня, потому что я за тебя тоже. Может, за Марка, потому что он не перестает нас опекать. А не за взрослых людей, за которых ты думал все эти месяцы, пусть и подыхал от болезни!Лоренс попытался переварить, временно бросил и обнял Найе, снова целуя. Больше даже дурацких слов не было, чтобы высказать все, что он чувствует. Хотя нет.— Ты бы знал, как я тебя люблю.— Я знаю, — Икенна прижимался к его груди и едва не урчал. — Понял, когда ты меня звал после операции. Мне рассказали. Тебе точно не было больно, а звал. Правильный вывод из совершенно неверных посылок. Лоренс не стал этого объяснять. Позже, когда невольно придется обоим учиться жить в этом обществе.— Ложись, — опять попросил Найе. — Я не уйду, пока не заснешь.Когда они вышли из санузла, неожиданно громко включилась дезинфекция. Нужно учесть, чтобы не разбудить, когда будет спать Икенна. С ума сойти.— Найе? — Лоренс залез под пахнущее цветами одеяло и положил голову на согнутую руку.— Да? — Икенна забрался с другой стороны и перекатился ближе.— Тебе не странно все, что сейчас с нами происходит?— Мне постоянно странно, Рэнс. Сначала война, сломавшая все, что я знал, после плен, допросы, ты, побег, все остальное. Раз за разом, едва я успевал привыкнуть, мир вставал на голову, и приходилось привыкать заново. Тилана для меня лишь очередное изменение. Да, кардинальное, необычное, требующее совершенно иного образа мыслей и навыков, но вполне вписывающееся в то, что уже было. Для меня нет особой разницы, подметать улицы, потому что я чужак и ни на что больше не гожусь, или быть никем во время войны. Тут, наверное, пока даже лучше. Я плох только тем, что чужой, а это проходящее.Договаривал он под одним с Лоренсом одеялом, носом в шею, переплетая и руки и ноги. Лоренс еще ближе прижал бы, да некуда.— А мне иногда хочется сбежать обратно в окопы. Потому что проще. Тут свои, там враги.— Не поэтому. Потому что у тебя была большая власть и еще большая ответственность. А теперь началась ломка, — Икенна негромко фыркнул. — Ты не расстраивайся раньше времени. Здесь огромное поле для деятельности — все солдаты на орбите. И спи, а то я расскажу доктору Хилли, она продлит постельный режим.Лоренс не знал, что случилось с Найе, но такой, прямой и ни минуты не угодливый, он нравился ему еще больше. Даже не нравился, восхищал, заставлял верить в то, что жизнь есть и после гибели родного мира. И в его объятиях удавалось не думать на непривычно легкую голову о том, что этот мир погиб.— Ты мне и вместо войны, и вместо мира.— И вместо мозга, — согласился Икенна, зажимая ему рот ладонью.Глава 18446 г.Нарушение режима даром не прошло — к вечеру у Лоренса поднялась температура. Впрочем, врач предупреждала, что так может быть, ничего страшного. Лоренс украдкой выпил пару таблеток, чтобы не пугать Икенну, и без возражений снова заснул. На следующий день он сам дошел до медкорпуса, получил ряд дополнений к предыдущим рекомендациям, а в коридоре наткнулся на Сайбера с мешком витаминов. Непривычно строгого, почти грустного.— Что-то случилось? — насторожился Лоренс. Марк его вчера не встречал. От счастья побыть наедине с Найе Лоренс не сразу это заметил.— Нет. Ничего неожиданного, — Сайбер потер грудь слева. — Чувствительность не восстановится. Доктор Генри правильно предположил, нервные окончания погорели. Обидно, я к ним за двадцать два года как-то привык.— За ско... — Лоренс обмер. Он думал, Марк хотя бы ровесник Икенны. И личное дело вроде бы читал. Не запомнил возраст. Убедился, что совершеннолетний, а дальше полез в "нет-не был-не привлекался", остальное совершенно не волновало. Если подумать, он вообще ничего, кроме имени, о Марке не знает.— За шестнадцать, — нагло ухмыльнулся Сайбер, разгадав причину изумления.— Практически, — огрызнулся Лоренс. — Марк, я еще и перед тобой виноват по уши, так?— Я бы не сказал. Я и не думал никогда, что лорда Эрмете может заинтересовать обыватель Сайбер. А потом вообще не думал. Некогда было.Марк убрал в карман пакет с цветными упаковками и поманил Лоренса к выходу. Кстати, то ли Икенна выбирал одежду и Марку, то ли они вдвоем выбирали ее Лоренсу. Климат Тиланы располагал к ярким цветам, но в новой оранжевой рубашке Лоренс чувствовал себя придурком, хоть она ему шла. А Сайбер в бежевой с серебристым рисунком, навыпуск поверх белоснежных брюк... мда.— Ты занят сейчас? — спросил Марк на улице, жмурясь от яркого солнца.— Нет. У меня сеанс чего-то через полтора часа.— У меня тоже. Пойдем, выпьем холодного? Тут потрясающая газировка. Из натуральных фруктов.— Пойдем, — согласился Лоренс.Ему хватило вынужденного одиночества в палате. Больше не выдержит. Икенна видимо пережил то же самое, поэтому старался не оставлять Лоренса одного бодрствующим. И не исключено, у Марка та же проблема.— Свежие фрукты круглый год, — усмехнулся Лоренс, вспоминая военные агитки. — Теплые реки под открытым небом. — Девяносто пять процентов суши пригодны для заселения. Планета не нуждается в терраформировании, минимум необходимых процедур для адаптации, — Марк споткнулся, остановился и бессильно выругался. — Ларри, знаешь, что самое дикое?— Не будь этой войны, мы бы погибли вместе с Ханау. А не сделай мне покойный Ольсен подарок за верную службу, сдохли бы чуть позже.— Лучше не думать.— Сообразишь, как это сделать, не забудь рассказать.Они доплелись до своего дома, кивнули по-прежнему незнакомым соседям и зашли в подъезд.— Давай лучше к нам, чтобы Икенна не искал и не волновался. Газировка у нас есть, я утром видел.— Он все равно бы искал тебя у меня, но согласен.Газировка была с тремя вкусами. Названия Лоренсу все еще ничего не говорили — гипнолингвистические сеансы давали понятие и картинку, поэтому он достал сразу все.— Вот эта очень похожа на болотную ягоду, — Марк открутил крышку с зеленой бутылки. — Жаль, что слаще.— Нет, хорошо как раз, я всегда в компот не меньше пяти таблеток сахара кидал.— Извращенец, — фыркнул Марк, морща нос. — А я сахар только в учебке попробовал.— У тебя же столичный выговор, — поразился Лоренс.Не то чтобы его очень интересовала жизнь вне своего круга, но о нужде в центральных областях он не слышал ни разу.— Я из Тариэла, на север часа два лету. Отец был военным, так что ты прав, денег хватало, однако, Ларри, десять шиллингов за таблетку — это мешок обычного подсластителя, зачем?Они переглянулись и выпили залпом то, что успели налить. Не спиртное, но главное, что залпом. Возможно, еще поэтому они не пытались нормально разговаривать до подземелья? Слишком разный опыт и представления о жизни. Впрочем, это самообман. Лоренс и не думал, что может не найти с Сайбером общий язык. Просто не разговаривали.— А отец был военным — это потому что...— Нет, он погиб, когда мне исполнилось пятнадцать. Вместе с матерью. Может быть, слышал о крушении "Фавна-4"?— Сайбер, я не настолько игнорировал реальность. Мы подчищали там все в зачет выпускной практики.— Значит, ты в курсе, — спокойно кивнул Марк. — Меня тетка забрала, а после окончания училища отправили в военную академию. Как сироту. Тетка писала какие-то письма, но по понятным причинам не помогло.— А ты не хотел?— Не то чтобы. Даже собирался. Только не куда отправят. Хотелось выбрать. Думал на флот или в авиацию. А оказался в штурмовом. Видимо, за отсутствие мозга.— За бесстрашие, — уточнил Лоренс. Марк ухмыльнулся.— Когда не доверяют ничего действительно важного, меня несет на грани откровенного нарушения устава. Ты видел. И рассчитывать на серьезное задание после этого глупо.— Потому и передовая? Другие критерии. Тогда назначение было верным.— Я и говорю, за отсутствие мозга, — подытожил Сайбер, выпивая еще стакан. — Я тебя сначала действительно недооценивал. И ни разу не сказал "спасибо" за все.— Ты был нужен всем нам, чтобы спастись. Мы с Фиррте говорили, когда ты лежал без сознания, стазу после налета Датара. Благодаря тебе Шийонг взяли с минимальными потерями и в сжатые сроки. И все, кто выжил, принимали в этом участие. Ты практически стал символом. И мы были готовы на все, чтобы поддержать твой авторитет. Не зря, как выяснилось. Так что, забей. Хотя можешь извиниться, если тебе самому будет легче.— Легче, — подтвердил Лоренс. — Потому что без тебя мне было бы сложнее. И Найе тоже. Ты знаешь его всеобъемлющую любовь к родственникам и нашим парням. А для тебя он делает исключение. Я бы даже заподозрил что-нибудь.— А нет? — заинтересовался Марк. — Странно. Я ведь обещал его отбить. Тогда ты последний, кто об этом не подумал. Меня даже Алисия трясла в подземелье. Больше в шутку, правда. Это доверие или ты по дури?— Мне казалось, что доверие. До этой минуты, — выдавил Лоренс, подобрав челюсть. — И я не понял насчет Алисии. Это одна из помощниц доктора Генри?— Да, блондинка. Ты не знал, что мне нравятся и девушки тоже? — Сайбер уже откровенно ржал. Перевод темы с войны на личную жизнь ему явно пришелся по вкусу. — Ой-й, Эрмете-е. Теперь я понял, за что ты извинялся в больнице. Ты вообще ничего выше пояса не замечал. Ни у меня, ни у Найе сначала.— Времени не было, — огрызнулся Лоренс, сам понимая, что не прокатит.— Так я не спорю! Мать твою, даже настроение поднялось.— Ну, хоть как шут сгодился. Марк, как тебе здесь?— Не в смысле "по-любому лучше"? Интересный вопрос, — Сайбер покрутил по столу стакан пальцем. — Пока не понял. Мы все слишком больны, Ларри. Например, одни оставаться ни в какую не хотим. Когда меня выписали, Найе у меня ночевал. Увы, без того, о чем ты так и не подумал. А вчера утром я видел, как Илимс разговаривает с аверийцем. Перед занятиями. Кроме них там не было никого из наших. И солдат с Ханау предпочел аверийца, только бы не стоять в одиночестве. Не думать, соответственно. О каких выводах насчет планеты может идти речь, если в головах такой бардак?— Я жду, когда начнется отходняк, — признался Лоренс.Он чувствовал то же, что и Марк. Значит, можно говорить откровенно.— Один у нас уже был, по другому поводу. Вроде справились. Боишься, тут не сможем?— Я убил шестерых из тех, кто не справился. Еще двое повесились, а двое застрелились сами. Двоих убили в драке. Справились, да. И для войны это не потери. Но тут не война. А я не могу даже с врачами поговорить и объяснить ситуацию. Мне самому странно, что я не знаю, как поступить, только...— Тут не война, да. Поговори с администрацией? Ты сможешь объяснить все так, чтобы нас не сочли опасными психами.— Видимо, — кивнул Лоренс. — Сложно заново учиться просить, а не требовать.— Ты нашел общий язык с Ольсеном, а о нем в армии сам знаешь, какие анекдоты ходили. Справишься и здесь. И все дело, причем полезное.— Да, Икенна говорил о списке возможных работ, — переключился Лоренс. — Я не видел еще. Что там?— Там широкий выбор возможных будущих профессий. Если ты не сидишь на пособии, а работаешь, то можешь получить высшее образование. Обучение оплачивает колониальное правительство, так что выбор действительно большой. А из того, что образования не требует, ничего не впечатляет, разумеется. Ты представь, каким чудовищным им тут кажется наш акцент. И насколько неподходящий почти у всех опыт.— Большинство парней — бывшие крестьяне.— Да, я и это проверял. Наши комбайны — доисторическая соха на фоне их машин. При этом на Тилану, как я понял, отправили не самое новое, а проверенное оборудование прошлого поколения. И сам прикинь разницу между нашим сельским хозяйством и здешними тропиками.— Ощущение, словно мне не операцию сделали, а совсем мозг удалили, — Лоренс потер лоб и виски. — Не могу сосредоточиться.— Операция, — кивнул Сайбер. — Мне Икенна говорил, есть такой побочный эффект.— Мне тоже говорили. Думал, сумею побороть.— Всесильный Лоренс Эрмете! А что, звучит.— Не издевайся, — Лоренс налил себе из другой бутыли. Совершенно незнакомый вкус, терпко-сладкий со странными нотками. — Мне нужна цель, Марк. Вот как появилась после налета датарцев. Разве что не по схожей причине. Очень нужна. Иначе, боюсь, я ее себе найду.— Успокойся. Ты еще не пришел в себя. Скоро мозги встанут на место, сможешь рассуждать здраво и все решишь. Давай еще по стакану, что ли?Лоренс усмехнулся и разлил газировку. Найе был прав, Марк их обоих именно опекает. Тоже дело, если подумать.Местные власти связались с ним сами через три дня, поинтересоваться, довольны ли они условиями проживания. Лоренс расхвалил все, даже совершенно безвкусный суп, который тут упорно считали деликатесом, и только под конец разговора намекнул, что язык они все уже знают достаточно, теперь неплохо бы хорошего психотерапевта. Для скорейшей социальной адаптации. Кажется, его поняли неправильно. То есть именно так, как и было нужно. По крайней мере, страха в глазах троицы из администрации не появилось, брезгливости тоже.И врачи появились. Лоренс общаться не пошел, предпочитая бегать за доктором Хилли и требовать выписки, а солдатам, которые приходили с праведным гневом, советовал наведаться. Может, потом послушает их рассказы и поймет, как справляться самому. Если его раньше не раскусит Найе и не загонит на прием пинками.Доктор Хилли сопротивлялась атакам Лоренса изо всех сил, пока наконец не сдалась.— Не понимаю, чем вам принципиально мешает статус больного, — вздохнула она, заполняя бланки на персоналке.— Помимо самого статуса? Я вынужден целый день бездельничать, потому что тех полутора занятий в день, которые якобы позволяет мне здоровье, откровенно мало. Полноценно пользоваться вашей сетью я пока не могу. Даже посуду не помоешь, одноразовая. И потом, если бы я был настолько слаб, вы бы не поддались моим уговорам.— Тоже верно, — согласилась врач. — Тем более вы все пробудете здесь еще минимум месяц, и я рассчитываю видеть вас на осмотрах. Для вашей же пользы. Без медицинского заключения не дают вида на жительство.— Месяц?— Да, стандартный. Держите, — она протянула Лоренсу еще горячий бланк. — Надеюсь, от формальной выписки вам станет легче.Еще как станет, думал Лоренс, бережно складывая лист и убирая его в пластиковый пакет. Женщине он говорить об этом не стал, однако без этой формальности у него который день не получалось затащить Икенну в постель. Да, сколько возможностей — такие и цели. Хотя действительно терпеть все сложнее. Когда знаешь, что Икенна только за, но якобы состояние здоровья... Лоренс уже при воспоминании зарычал.Предъявлять бумаги он пошел, правда, не к Найе, а в администрацию реабилитационного центра. Лоренс остался едва не последним из группы, кто еще находился на щадящем режиме. Даже ребят, подхвативших странную аверийскую заразу, вылечили раньше. Оказалось, схожая амеба есть на Тилане. Совсем другой организм, разумеется, но модифицировать вакцину оказалось проще, чем "вправить Эрмете мозги", как украдкой шутил Сайбер.Мужчина в форменных брюках и безрукавке внимательно прочитал врачебное заключение, сделал какие-то пометки, скормил лист сканеру и кивнул:— Вам пришлют расписание к вечеру или завтра с утра. Пока вы свободны.— Спасибо, — вздохнул Лоренс.На улице стояла та самая погода, которую Найе называл "очень тепло". Проще говоря, дикое пекло. Даже силовой охлаждающий купол не спасал. На Авейре то ли прохладнее, то ли некогда было обращать внимание на температуру. Вытирая со лба пот, Лоренс спрятался в тень ближайшего здания и вдоль стен добрался до своего корпуса. У подъезда для разнообразия никто не сидел. Вряд ли все на занятиях, но его парни пока не привыкли сидеть по лавочкам, а ходить по квартирам все-таки чересчур. Чтобы не было так одиноко, Лоренс включил новости и пошел в душ. Заодно порылся в аптечке, кажется, видел там подходящий м-м... препарат, когда искал жаропонижающее. Однако не нашел. Как минимум, запомнившуюся коробочку. А до галлюцинаций он не доходил даже на корабле. Пожав плечами, Лоренс разделся и включил воду. Зато не скучно.Найе вернулся, когда Лоренс вытирался. Рассеянно поцеловал в щеку, вытолкал в коридор и закрылся в санузле. Потом приоткрыл дверь, бросил рубашку со штанами, и закрылся снова. Лоренс подобрал, украдкой прижался к рубашке лицом, улыбнулся и отправил одежду в люк стиральной машины.— И что случилось? — спросил он, когда Икенна вышел.— Я сегодня ходил к этому, психолога.— И? — Лоренс начал понимать. На Авейре не было такой специальности. Если ты хотел выговориться — шел к жрецу, тот назначал список молитв и пожертвований. Обычно, как хмыкал инструктор, хватало первого пункта, а на втором любой невроз проходил гарантированно.— Меня пытались убедить, что я как это — подвергался сексуальному насилию, — Икенна так посмотрел на пол, словно собирался сплюнуть.— Убедить? — Лоренс протянул руку, чтобы Найе перестал подпрыгивать от возмущения и сел рядом.— Я сказал, что не было такого. А эта... врач посмотрела недоверчиво и спросила: "Вы уверены?". Пришлось отвечать, что провалами в памяти не страдаю. И мне минут двадцать доказывали, что признаться вовсе не стыдно. Подмывало рассказать ей, как я тебя в постель затаскивал, а ты отнекивался, но не ее ума дело.Лоренс уронил голову на плечо Икенны, давясь смехом. Значит, это Икенна его изнасиловал? А кто кого тогда взял в плен? Хотя это как раз не вопрос. Он поцеловал еще влажную, глянцево блестящую синим и золотым кожу.— Она подумала и предложила мне снять с тебя обвинения и выбрать кого-нибудь из твоих солдат. Я уточнил, обязательно ли это или имею право не оговаривать себя и невиновных? И вот так еще минут двадцать. Медкарта доказательством не оказалась, ведь могло пройти много времени, а вот то, что я от тебя не отхожу, и меня не принимают земляки...— А в итоге?— В итоге кое-как убедил. Вроде бы, — Икенна фыркнул. — Ей упорно казалось, что я не хочу ворошить прошлое и оправдываю насильников, потому что они, возможно, мертвы. Не понимаю. Даже если она права, какой смысл в признаниях, раз все умерли? Она их оживит и позволит убить самому?— Полагаю, поможет тебе снова научиться жить нормальной жизнью без оглядки на эту трагедию? — осторожно предположил ЛоренсИкенна посмотрел на него как на психа.— Ну, или она у всех о насилии спрашивает. Если хочешь, могу ей пожаловаться, как ты меня принуждал.Найе закусил губу, но щеки все равно надувались от рвущегося смеха.— Мало принуждал. Плохо, — Найе сунул руку ему в трусы и сжал член. — Буду исправляться.Наверное, виноват климат Авейры, потому что других объяснений страстности недавнего жреца Лоренс не находил. Если Икенну так распалила эта психолог, нужно отправлять его на сеансы каждый день.— Слушай, я не нашел...— Я нашел, — сразу понял Икенна и потянулся к тумбочке через Лоренса. — Подожди пока. Я так упаду на тебя.— Падай, — разрешил Лоренс, прикусывая темные соски, ладонями изучая поясницу. — Только скажи, что я искал?— Это свечи. Обезболивающие, — Икенна вжимался к него животом и шипел, не спеша сползать обратно. — Их десять. И десять пакетиков. Со смазкой. Согревающей. И расслабляющей. Чтобы легче вводить.— Чего только не придумают, — Лоренс облизнул ключицу, потянулся к шее. — И на кой ты их спер? Боялся, использую по назначению?Найе все же упал. Мстительно укусил за плечо, сунул в руку холодный квадратик.— Чтобы под рукой были. Чтобы точно не как первый раз.Лоренс приподнял его, прижав ладони к груди, чтобы увидеть глаза. Отчаянные, без тени веселья, с решимостью, к которой секс точно отношения не имел.— Мы все наладим, Найе, — прошептал Лоренс ему в губы. — Появилось, что налаживать. Теперь дело времени.Целовался Икенна, лучше, чем он сам. Врожденный инстинкт. Влажный язык, острый скол поврежденного в плену зуба, родной, пьянящий вкус. Шрамы на спине, рассекающие узор, еще выпирающие ребра, мало времени прошло, чтобы отъесться. Самый прекрасный мужчина в обжитом и неизведанном Космосе.Лоренс перевернулся так, чтобы Найе оказался снизу, провел руками по бокам, до бедер. Подушки на Тилане были частью матраса, пришлось комкать одеяло. И гладить не доверчиво, а бесстыже открытое тело. Но мышцы все равно сжаты плотно. Защитный инстинкт и дурацкий первый опыт.— Тебе же не понравилось тогда.— Мне и ты сначала не понравился. Давай, разорви пакетик, там перфорация.— Спасибо за подсказку, — хмыкнул Лоренс, и Найе покраснел, отворачиваясь в сторону.Со смазкой пошло легче. И у Лоренса выдержки оказалось куда больше, чем у Икенны, который требовал вслух, жестами, нетерпеливыми движениями бедер.— Не дергайся ты так, оцарапаю, — Лоренс шлепнул его свободной рукой по животу. — Не забывай, я не с Тиланы. У меня любовников за сознательную жизнь было...— У меня их вообще не было. Я ничего тебе не откусил. Давай!Однако Лоренс все равно не спешил, стиснув зубы, наслаждаясь горячим телом. Найе не понимал, как хорошо вот так гладить, изнутри, там, где было нельзя. Ни в одной книге по планированию семьи Лоренс не читал о такой любви. Даже чтобы избежать беременности в дальних и глухих регионах. А сейчас за окном светит солнце, тихо, не слышно стрельбы и взрывов, Лоренс лежит в постели с таким дорогим ему человеком и делает то, что приносит удовольствие обоим. — Не последний раз, Рэнс, — вдруг тихо проговорил Найе.Как-то совсем не возбужденно. Если бы не частое дыханье и дрожь, Лоренс бы решил, Икенна устал от процесса. Странно так серьезно смотреть, не вынимая пальцев из задницы, но Лоренс умудрился.— Вот и хочу в это поверить, — признался он. — Постель — одно из немногих мест, где я чувствую себя нормальным. Потому что сходить с ума в ней норма. — Тогда целуй меня и сходи. Полноценно и по делу, а не оплакивая, Рэнс.Икенна изогнулся так, что Лоренсу пришлось убрать руки, чтобы ничего не повредить, и сам прижался к губам. Потерся членом о ладонь, приглашая продолжать. И, когда Лоренс в него вошел, насаживался так, словно ему необходима даже боль. Не позволял задавать ритм, стряхивал руки с бедер, раздраженно мотал головой и двигался, стискивая и разжимая мышцы. Лоренс никогда особо не шумел во время секса, а сейчас почти кричал при каждом рывке, при каждом касании. Икенна выжимал из него даже больше, чем Лоренс мог дать, и предлагал взамен себя целиком.От смазки член горел сильнее, чем просто от очень узкого тела, и Лоренс не верил, что это лекарство. Не приближает медицина оргазм, не заставляет сжимать руками ягодицы любовника, чтобы усилить трение.— Кончай, — прошипел Лоренс.— Иди на хер! — выпалил Икенна.И едва успел накрыть это самое ладонью, чтобы не забрызгать их обоих спермой. Довольный победой, Лоренс кончил сам.— Надо же, тебя заводит мат, — пробормотал он, когда спазмами перестало долбить по вискам.— Я тебя сейчас убью, — сквозь зубы выдавил Найе. — Ни дня без приказа и дурацких шуток?— Хоть где-то. А то навык потеряю, — Лоренс счастливо заржал и притянул к себе потного, взъерошенного, злого, как аверийские демоны, Икенну. — Слушай, я, может, совсем не туда лезу, но ты точно не хочешь снова отрастить волосы?Найе растерянно потянулся к коротко остриженному затылку. На корабле он оброс, а здесь снова постригся. Только челка осталась, закрывала шрамы.— Я не знаю. Такую же косу? Она была символом моего статуса, а не моим желанием. Не могу сказать, что с ней удобно. В храме еще ничего, там бегали толпы слуг, а во время войны — ужасно. И за нее твои люди сочли меня девчонкой.— Паузы делай, — с трудом вставил Лоренс. — Не косу. Пусть выше плеч. Хочу гладить, перебирать, утром тебя лохматым видеть. И чтобы ты всегда был рядом. По крайней мере, пока сам не решишь уйти.— У меня болезненная зависимость. От насильника. Не слишком разбираюсь в человеческой психике, но уверен, что это легко не лечится.Почти каждое слово Икенна сопровождал поцелуем. Лоренс млел и прикидывал, как скоро можно будет повторить.— Как твоя голова? — вдруг спросил Найе.— Выписали!— Это я знаю, иначе не стал бы приставать. Но я и тебя знаю. Ты точно не угрожал доктору Хилли?— Я ей комплиментов наговорил! — Лоренс встретил его скептический взгляд совершенно честным. — Найе, все в порядке. Даже осложнениями пугают только лет в девяносто. Не беспокойся, — он погладил Икенну по лицу. — У тебя сегодня есть занятия?— Нет. То есть — да, но я забрал домой. Там фонетические упражнения, не понимаю, зачем их делать при всех.— Тогда можешь начинать, — кивнул Лоренс, поднимаясь. — После душа. А я все-таки посмотрю, на что мы все сможем рассчитывать максимум через месяц.Икенна зашипел, но внятно не возразил. Только, уже вымывшись, спросил почти жалобно:— Ты никогда не перестанешь их опекать?— Не в опеке дело, Найе. Мы последние. Эта горстка парней — все, что осталось от моего мира. Может быть, вообще все, я не знаю, выжил ли кто-нибудь на Авейре. И я не хочу, чтобы они потерялись здесь, не сумев приспособиться. Я не для них, я для себя это делаю. — Что ж. Все-таки ты помогаешь своим землякам.— А твоим бы не позволил?— Нет, — Найе надел короткие штаны и сел на свободный угол стола. — Разве семье Тассны и Ташире.— Она же не слишком тебя жалует.— Она всегда была моей любимой сестренкой. Да и как понять отношение зависимой женщины? Она слушается, а не показывает, что чувствует. Впрочем, я думаю, она выйдет замуж за твоего Фиррте и зависимой быть перестанет.— Ханау тоже не была символом равенства.— Фиррте готов носить ее на руках. Он со мной здоровается ради нее. Нет, за Таширу я не беспокоюсь. Ладно, открывай список, посмотрим, что можно подобрать.Только провозились они почти напрасно. Марк прав, бывшему крестьянину мало что светило. С голоду не умрет, но и вершин не достигнет. И не потому, что навыков и образования нет, это наживное, а потому, что совсем крестьянин. Из полутора сотен таких большинство. Лоренс именно от них воротил брезгливо нос в начале войны.Он опросил всех, чем занимались, на кого учились, какие имели хобби. Марк откопал в сети примерную статистику по изначальному уровню подготовки колониста-иммигранта и его дальнейшему статусу. Поговорили с беженцами из других миров, о которых на Ханау никогда не слышали.Месяц интенсивной акклиматизации и тренингов подходил к концу, а схема в недрах персоналки Лоренсу не нравилась совершенно. Видимо придется приказывать мужикам учиться изо всех сил, пока они считают его вправе распоряжаться.Незадолго до выхода в большой мир Лоренса позвали на проходную. За ним увязался обеспокоенный Найе, но увидел мужчину в местном эквиваленте официального костюма, тихо поклонился и исчез.— Ричард Невилл, — мужчина указал на дверь в кабинет охраны.Лоренс оглянулся на выход, увидел тень затаившегося Икенны, улыбнулся на всякий случай и зашел внутрь.— Вы, может быть, меня помните. Я был среди тех, кто голосовал за ваш прием.— Не помню, — признался Лоренс, усаживаясь на один из стульев.Перед ним на столе уже стояли непременные прохладительные напитки и кусочки фруктов в ледяной оболочке. Солидно подготовились.— Да, мне рассказали о вашей болезни, — смешался Невилл. — Надеюсь, теперь все в порядке?— В полном, — заверил Лоренс, кивком благодаря за налитый и пододвинутый к нему стакан. — У вас замечательные врачи.— Да, медики на Тилану едут охотно. Им тут раздолье и возможность стать уникальными специалистами. К сожалению, того же не скажешь об инженерах.— Почему? Тилана почти не заселена.— Верно. Только поэтому здесь нет нужды в передовых технологиях. — И вы предполагаете, что моего образования в данной сфере будет как раз достаточно?Удара в лоб Невилл явно не ожидал, но растерянность скрыл за широкой улыбкой.— Признаться, надеялся, что его хватит для быстрого обучения действительно необходимому. Видите ли, господин Эрмете, на Тилану почти не попадают военные. Не потому, что мы их не принимаем, а спасаются в основном транспорты с гражданскими. Переполненные, с недостатком кислорода. Вы, полагаю, уже в курсе, что у Тиланы нет своей армии. Только военные корабли Прайма на орбите. Надежная защита, однако неуютно не иметь наземной линии обороны.— В наше время наземная оборона все чаще признак проигранной войны.— Вы совершенно правы, но и во время космических сражений — вы знаете наверняка — в атмосферу чего только не попадает. Я не думаю, что вы будете всерьез спорить с необходимостью такой защиты.— Не буду, — подтвердил Лоренс. Ему стало интересно. — Любая защита необходима, если существует угроза.— Я знал, что вы умный человек, и мы друг друга поймем, — довольно закивал Невилл. — Так вот, какое-то время назад я внес предложение о постройке установки-генератора силового поля. Пока одной, экспериментальной, для Центра и окраин. Причин отказать мне на Прайме не нашли, но финансировали проект настолько сдержанно, что для скорейшей его реализации я был вынужден вложить свои средства. Конечно, они постепенно восполняются из бюджета, однако показательное отношение к строительству, не находите?— Не знаю пока. Извините, не спросил сразу, вы — Ричард Невилл, а дальше?— О-о, это достаточно интересный вопрос, — Невилл откинулся на стуле и сложил руки на животе. — Я прилетел на Тилану зарабатывать. Наладил поставку ряда необходимых колонии продуктов, открыл единственную на планете биолабораторию. Некоторые из лекарств, которые вы наверняка принимали, разработаны как раз там. Спонсирую развитие общественного транспорта. Еще некоторые мелочи тоже могу записать на свой счет. За все это меня сделали почетным членом колониальной администрации.— А денег не дают, — посочувствовал Лоренс.Он не то чтобы не верил этому странному типу в шортах, он даже догадывался, зачем тому сторонники, прошедшие войну. Длительный мир порождает поколения, которые понимают, конечно, что значит слово "стрелять", но не верят, что где-то такое возможно, раз вокруг них мир. Именно поэтому им и предложили скрывать истинные биографии. Выдать крупную сумму на стратегический объект — признать его полезность. Пока же установка считается причудой богатого бездельника, можно постепенно возвращать ему потраченное, не привлекая внимания и не вызывая резонанса. Только это Невилла очевидно не устраивает, он один, ему нужна своя арм... простите, партия.— Не дают, — вздохнул Невилл. — Значит, вот так сразу мы с вами не сработаемся?— Повода пока нет, — Лоренс счел возможным говорить откровенно. — Впрочем, если на постройке вашей установки действительно есть вакантные места...— Всегда буду рад помочь. Тем более места на самом деле есть. Вот мой номер, — Невилл положил на стол визитку и подтолкнул ее к Лоренсу. — Когда вас выпустят отсюда, свяжитесь со мной. Не уверен, что подойдут все ваши люди, но десяток-полтора, скорее всего, пристроить сумеем.— Договорились, — Лоренс с интересом рассмотрел матовый прямоугольник и взял его в руки.Карточка засветилась, появилась голограмма имени владельца и его контакты. Удобно. На Ханау было что-то подобное, в зачаточном состоянии и только у высшей аристократии.— Спасибо, что согласились на разговор, — Невилл поднялся и протянул руку.Лоренс кивнул и пожал ее. Невилл вышел на улицу, а он вернулся на территорию. И отправился в центр, где был оборудован парк для тех, кто закончил первые этапы адаптации к биосфере Тиланы. Небольшой цветник, деревья и фонтан с рыбками. Лоренс нечасто сюда заходил — Найе не нравилось, что тут всегда людно, но мимо проходил каждый день и нередко видел Сайбера, кормившего рыбок крошками. Может, и сейчас Марк здесь. Тогда Найе с ним.Лоренсу повезло: так и оказалось. Сидели оба на парапете и болтали ногами в воде.— Рыбалка на живца? — спросил Лоренс, подходя ближе. На скамейке под деревом беседовали две аверийки с детьми и старательно делали вид, что они здесь одни. — О чем вы говорили? — вскинулся Найе, выпрыгивая и обдавая всех брызгами.— Пойдем домой, расскажу. Марк?— А как же. Меня заинтриговали и перепугали насмерть, даже не знаю, что больше.Сайбер вылез, обулся, подмигнул насупившемуся Икенне и вопросительно приподнял бровь. Лоренс едва заметно кивнул. В квартире Найе с Марком уселись рядом на кровати, а Лоренс перед ними на стол, словно на докладе.— Его зовут Ричард Невилл. Как я понял, негласная оппозиция. Предложил работу.— Тебе? — уточнил Найе.— Мне и всем, кому она найдется. На строительстве защитной установки. Это его проект.— И где подвох? — уточнил Сайбер.— Пока не понял. Может быть, его и нет. Невиллу нужны соратники и в перспективе власть. Вряд ли он захочет получить ее силовым путем, значит, ищет единомышленников, которые поддержат его на выборах и помогут потом с управлением.— Это он все сам тебе сказал?— Нет, конечно. Это все, что я успел придумать, пока вас искал. Могу ошибаться.— Но работать пойдешь?— И тебя с собой позову. Вряд ли там платят меньше, чем в любом другом месте, которые мы проверяли. И Невилл владеет биолабораторией в Центре, — Лоренс перевел взгляд с Марка на Икенну.Тот вздрогнул и уставился с недоумением.— Я не писал в анкете...— А Невилл и не в курсе. Это я тебе говорю. Подумай. Ты получал образование добровольно, хотя у тебя был большой выбор. Стоит ли все забывать?— Подумаю, — кивнул Икенна.Упрямо кивнул. Придется убеждать. А Лоренсу хотелось бы, чтобы Найе попробовал. Вот у него точно большое будущее. Биотехнологии Авейры вряд ли покажутся на Тилане устаревшими.— Будем надеяться, что он не передумает, — протянул Сайбер, закидывая ногу на ногу. — Строительство силового купола выглядит привлекательнее постройки амбаров.— Твоя бабушка точно не спала с аристократом? — фыркнул Лоренс.— Ты ржешь, а ходили такие слухи, — печально улыбнулся Марк.— То есть ты можешь быть незаконнорожденным? — Найе открыл рот.— Я-то почему, если бабушка?— У нас грех предков переходил на весь род.Лоренс переглянулся с Марком.— Все-е, хочу паспорт Тиланы, даже если для этого придется чистить свиней, — Сайбер поднялся так резко, что сдвинул покрывало. — Пойду-ка я пообедаю.— Мы с тобой, — Икенна поймал его за штанину. — Тем более пора. Правда, Рэнс?Лоренсу оставалось только кивнуть. Хотя гражданство Тиланы мозги им не прочистит все равно.Глава 19446 г.Выпустили на волю их через две недели. Тоже стандартные, праймовские, по восемь дней. Выдали тряпичные сумки для сбора того немногого, что можно назвать личными вещами. Кое-кто умудрился заранее стребовать себе пособие и через сеть заказал одежду получше и безделушки.Икенна, пока они ехали в автобусе к поселку для иммигрантов, тихонько признавался, что часть суммы уже распланировал на обстановку. Больно унылый антураж в этом типовом жилье. Вряд ли новая квартира будет лучше. Лоренс пытался скрывать глупую улыбку и украдкой сжимал руку Найе. Было до полного кретинизма хорошо. Лоренс, по понятным причинам, никогда не думал о нормальной семье, но общий дом с Найе казался хорошей идеей.Сайбер с кресла через проход начал насвистывать свадебный гимн, тихо, почти перегнувшись к Лоренсу. Удобно отвесить подзатыльник. Икенна спросил, за что, Лоренс отмахнулся. Настаивать Найе не стал, он уже почти привык, что дружба у мужчин — это и с ноги в печень тоже.Впереди сидел Фиррте, даже не мрачный, а Лоренс терминов не находил для описания. Вчера, огородами, чтобы не пересечься с Икенной, Дин пришел к нему и "обрадовал", что Ташира ждет ребенка. И Лоренс даже примерно понял, откуда этот ребенок взялся: сам лично уступал им каюту для "поговорить". Хоть в зеркало плюй.Родни девушка боялась так, что попросила у Дина разрешение на аборт. Конечно, он не позволил. Конечно, теперь разгребать. И спасать Фиррте от Икенны. Лоренс, при всей любви к аверийскому божеству, не сомневался, что оно способно украдкой отравить. Икенна сам был за этот брак, но после проклятья на весь род...И какого Дин так берег ее на Авейре? Лучше бы считали его любовницей, зато здесь стало бы проще. Да, семья бы отвернулась, только получилось, что лишь оттягивали неизбежное. Ладно, он поговорит с Найе. Когда разберется с Невиллом и его предложением.Поселком называли здание. Большое, в виде буквы Н. Пять этажей, не меньше сорока окон в каждом крыле. Есть ли переход между двумя секциями — от ворот непонятно. — Эта сторона еще не заселена, будет вашей, — чиновник, сопровождавший их в поездке, указал на ближайшее крыло. — Пожелания по расселению учитываем, но высказывайте их прямо сейчас, потом переиграть будет сложнее. По умолчанию все будет так же, как в реабилитационном центре. Кого устраивает, не надо подходить ко мне, просто ждите, когда вам принесут ключи. Вещи из грузового отсека забираете после получения ключей. Всем все ясно?— Дебилы с рождения, вроде тебя, — едва слышно фыркнули за спиной Лоренса.Он покосился назад, там стоял Тассна в желтой с зелеными разводами рубахе. Зарябило в глазах. Да, и тут аверийцы будут жить рядом. Лоренс просил, чтобы расселили, пообещали, но не раньше чем через полгода. Пока некуда.— Здравствуй, — буркнул Тассна Лоренсу, крепче ухватив за руку жену.Найе он кивнул куда приветливее, только все равно сдержанно. У братьев было время наобщаться, и друзьями они остались, но выбор Икенны Тассну расстроил.Ключей выдали два комплекта — магнитные карточки с номером квартиры. Лоренс вытащил сумки, одну отдал Икенне, и они пошли искать нужную лестницу на нужный уровень. Лестницы были внешними, чтобы не занимали место внутри.У двери их догнал сияющий Сайбер, отхвативший квартиру по соседству.— Я потом приду твою посмотреть, — пообещал Икенна.Ему точно не терпелось увидеть, где они теперь будут жить. Лоренс зашел следом. Да, здесь просторнее, чем в предыдущей клетушке. Две комнаты, кухня, полноценный санузел с выбором способа мытья. Все в бежево-золотистых и голубоватых тонах. Только кухня яркая бело-оранжевая.— Красиво, — широко улыбнулся Икенна, остановившись так, чтобы видеть все помещения через открытые двери. — Мне нравится. Я захочу сюда возвращаться.— Я бы куда угодно захотел, лишь бы к тебе, — Лоренс обнял его, но Икенна вырвался.— Не говори так! Не надо куда угодно. Лоренс покачал головой и снова его обнял.Невиллу он позвонил вечером, когда все осмотрели, оценили и потихоньку начали жить. Столовой здесь не было, однако им отдали деньги за оба месяца адаптации, а у ворот работал очень недорогой по местным меркам магазин с хорошим выбором готовых блюд. Очень, кстати, удачно, что готовых.Ответил Невилл почти сразу, подтвердил договоренность и предложил уже завтра подъехать на объект.— Сам я не смогу присутствовать, но я вам там и не нужен. Встретитесь с Теймуром Шеллом — он главный инженер проекта, создатель и идейный вдохновитель. И решать, кого принимать на работу, все равно будет он сам. Я его предупрежу, но запишите номер, — на экране комма высветились цифры, Лоренс нажал кнопку "сохранить", вежливо поблагодарил, пожелал хорошего вечера и отключился.Икенна все это время сидел, выпрямившись и сложив руки на коленях. — А насчет лаборатории я поговорю с ним потом, когда закреплюсь на проекте.— Я и сам смогу тогда поговорить.— Или так. Главное, что ты согласен.— Да. Я обдумал. Все равно больше нигде я не смогу по-настоящему приносить пользу. А мне хочется. — Все еще оправдываешь свое существование?— Не самый худший способ, как ты думаешь?— Я думаю, можно сейчас поужинать с Марком, чтобы он не сходил с ума в одиночестве, а потом укладываться спать.— Согласен, — Икенна наконец-то расслабился и улыбнулся. — Странно, что Марку не с кем провести время. Он такой общительный.— Да есть ему с кем. Просто предпочитает он нас, аристократ недобитый.Ужин с Марком закончился литром пива на каждого. Даже больше, потому что Икенна выпил немного, поморщился и отказался. Отвыкший организм отреагировал почти сразу, и Найе пришлось поддерживать Лоренса, когда они шли к себе.— Выпивка — это атавизм, — шипел с утра Икенна, пока Лоренс умывался и чистил зубы. — А если похмелье? Явился бы сейчас к этому Шеллу.— Не бывает у меня похмелья, — отозвался Лоренс под стрекот щетки, не вынимая ее изо рта.Икенна раздраженно фыркнул и ушел на кухню. Лоренс уже понимал, что Найе не злится, просто демонстрирует свое отношение к ситуации, поэтому спешить буквально с пеной у рта не стал.Неношеный комплект одежды у Лоренса нашелся. Длинные легкие брюки и рубашка с короткими рукавами. Непривычное состояние: понравиться кому-то с подчиненной позиции. Да, он в армии начинал младшим офицером, только в армии все иначе, там так положено. И при любом раскладе ты остаешься выше гражданских. — Справимся, — сочувственно пообещал Сайбер, похлопав его по плечу.Марк тоже выглядел непривычно строго. И был бледен даже под загаром. Сначала Лоренс решил, что от выпивки, но, кажется, Марк боялся. Не исключено, что впервые в жизни.Невилл продумал то, о чем не позаботился Лоренс — прислал транспорт. Небольшой автобус, как раз влезли они с Марком и еще двенадцать парней.Тилану вживую, не на картинках, еще никто их них не видел, и к окнам прилипли все. Центр был похож и на Ханау и на Авейру одновременно: строгие белые здания, утопающие в зелени. А еще здесь есть широченная река и море. Как Лоренс Найе и обещал.Проект был окружен высоким забором, из-за которого торчали скелеты каких-то конструкций. Лоренс напряг память, ища соответствия, но не вышло. На проходной их осматривали в три этапа, просвечивая насквозь. Пришлось смиренно вертеться перед сканерами, а потом под конвоем идти к административному зданию. Как успел разглядеть Лоренс — одному из немногих, достроенных до конца, даже ступеньки отделали плиткой.Шелл принял их в просторном зале непонятного назначения, с тремя скамейками вместо стульев. Сам он стоял возле окна, молча кивая каждому вошедшему. Лоренс сел в переднем ряду и присмотрелся. Выглядел главный инженер моложе него. Быть моложе при этом не мог. Рядом едва слышно фыркнул Сайбер.— Добрый день. Меня зовут Теймур Шелл и, как мне вчера сообщил Ричард Невилл, я здесь главный.— А до этого главным не были? — внезапно вылез Марк.— Был убежден, что нет. Только сейчас нашелся повод перевесить полномочия, — Шелл открыто улыбнулся.— И вы не рады?Лоренс, охреневая, пнул Сайбера в бок. Что на него нашло?— Так по факту ничего не изменилось, — Шелл продолжал улыбаться. — Давайте я вам лучше немного расскажу о том, чем мы тут занимаемся, и что сможем вам предложить. Хотя нет. Лоренс Эрмете — это вы? — Шелл посмотрел вопросительно, значит, не читал досье эмиграционной службы.— Я, — Лоренс привстал, изображая полупоклон.— Может быть, вы перечислите, какими навыками обладают ваши люди, а я скажу, найдется ли подходящая работа?Инженер точно не привык выступать перед толпой. Как минимум, на такие темы. Отдела кадров у них нет, что ли? Рядом активизировался Марк, и Лоренс тут же сжалился над Шеллом.— Да, — Лоренс поднялся и полез в карман, — Я взял с собой списки. Все присутствующие здесь подчеркнуты.Шелл читал долго, изредка переводя взгляд на притихших парней. Лоренс встал рядом, чтобы дальнейший диалог шел между ними двоими как старшими. — Невилл прав, нелегко, — пробормотал Шелл. — Государство оплатит обучение, но до этого... Нам нужны строители, работники склада, курьеры и водители погрузчиков. Самая низкоквалифицированная работа, понимаю, однако здесь и она оплачивается неплохо. Могу распечатать всю информацию, ознакомитесь и решите. Договорились?— Решим или выберем? — У Сайбера даже глаза полыхали огнем, темно-синим.По Шеллу читалось, как ему хочется нахамить. Не потому, что Марк задавал неудобные вопросы, а потому что нарывался именно на хамство.— Когда мы отсюда выйдем, я его убью, — пообещал Лоренс почти на ухо.Шелл хмыкнул от неожиданности и благодарно кивнул.— Поскольку без одобрения Невилла я все равно никого не приму, а он придирчив, то равноценно. Проекту нужны люди на эти места, вы прошли предварительный отбор. Если на испытании отличите правую гусеницу от левой, а титановую балку от деревянной, сможете оформляться. Такой ответ устроит?— Да, — внезапно мирно отозвался Марк и даже сел вольготнее.— Чудесно! Тогда я сейчас принесу распечатки и начнем.К сожалению, ушел Шелл недалеко, только на другой конец зала, и полноценно поговорить с Марком Лоренсу не удалось. А взгляды тот принципиально игнорировал. Парни вокруг, пользуясь тем, что инженер отвернулся, жали Марку руки. — С рождения недоумки! — беззвучно, но не выдержал Лоренс— А он не обиделся, — так же одними губами ответил Сайбер. И Лоренс почти услышал беззаботные интонации того лейтенанта, которого отправили драить в госпитале сортиры за драку. Вернулся Шелл с пачкой распечаток, раздал каждому по одной, Лоренсу не досталось. Удивиться он не успел, инженер попросил его отойти с ним в сторонку.— У меня к вам предложение, — заговорил Шелл, чуть-чуть неловко улыбаясь. — Невилл рассказывал, что вы получили техническое образование. Далеко отсюда, но вполне современное.— Для нашей планеты — да. Я смотрел учебные программы университета Тиланы, уровень третьего курса, максимум начало четвертого.— Неважно. Вы умеете схватывать на лету и... это смешно, наверное, но из всех, кого мне пытался сосватать Невилл, вас единственного не хочется гнать в шею.— Мне лестно, разумеется, а в качестве кого?Инженер засмеялся.— Прошу прощения. Мне нужен личный помощник. Не секретарь, скорее заместитель, человек, с которым я бы смог разделить обязанности. Хотя бы частично. Найти того, кто согласится променять Прайм на Тилану, возможно, а вот... — он замялся.— Не повесить его в первый же день труднее, — сообразил Лоренс.— Именно. Кстати, у нас все обычно заканчивают эту фразу как "не повеситься самому", так что еще плюс сто баллов. Согласны?— Вы это серьезно? — уточнил Лоренс.Смириться с тем, что придется водить по территории неповоротливый погрузчик, непросто, но и такая резкая смена показалась неуютной.— Абсолютно. Может быть, я слишком оптимистично настроен, но давайте попробуем? Вам нужна работа, мне — помощник. Пока все честно.— Чем вас не устроили предыдущие кандидатуры? Лоренс покосился на своих солдат, оживленно выдирающих друг у друга одинаковые распечатки.— Неумением искать нестандартные решения. Импровизировать. Обходиться без дорогостоящего оборудования. Например, предыдущего выгнал за заявление, что он не учился на кладовщика и будет проводить инвентаризацию. А на складе такое, что нужен не один месяц, чтобы все разобрать.Лоренс опять покосился на своих солдат. Недавно Сайбер ему говорил, что хочет работу, которая полностью забьет мозг, и даже перед сном он будет думать о ней, прикидывая, чем займется с утра.— Точно не один месяц?— Что, простите?— Мне кажется, я знаю, кто вам подошел бы на должность кладовщика, — Лоренс кивнул на Марка, что-то внушающего Рейли.Шелл проследил за его взглядом.— Да-а, я думаю, проблем с нестандартными решениями точно не будет. Он справится?— Не сомневаюсь.Лоренс мысленно показал Сайберу кулак. Пусть считает, что сам нарвался, даже если сейчас выбивает себе водительское место.Как раз тут Марк поднялся и подошел к ним. Морда наглая, в глазах затаенное напряжение.— А у вас большой склад?Лоренс с Шеллом переглянулись и фыркнули, Сайбер напрягся.— Я тут пытался решить за тебя, — признался Лоренс.— Сделаю вид, что не слышал. Так возьмете, господин инженер?— Лоренс уверен, что вы сумеете. А вы сами?— Проверите.— Договорились. Я понимаю, других желающих нет?— Нет.— Тогда тем более. Подождите остальных, пойдете на тестирование вместе.— Инженер Шелл, а сколько вам нужно строителей? Если Марк и собирался еще что-то ляпнуть, то Финдер его перебил. Сайбер дернул плечом и пошел к скамейке.Тесты заняли часа полтора, оформление — минут пять. Все данные хранились в общей базе, запросить их не вызвало проблем. Лоренс вспомнил часовые ожидания в больнице и умиротворенно вздохнул. — Завтра придете к восьми, пропуска будут на входе, — девушка, занимавшаяся документами, даже головы от персоналки не подняла.— Завтра? — удивился Нейман.— А вы хотели еще пару недель прохлаждаться? — она усмехнулась, прищурившись. — Свободны, на сегодня все.— Милая леди, — пробормотал Сайбер, шагая к воротам рядом с Лоренсом.— Ей работа надоела, а вот тебе что?— А что мне? Я хотя бы за тебя не выбирал.— Извини, привычка. Но не меняй тему.Автобус уже стоял перед воротами, в пути поговорить не удалось. Марк радостно общался с кем угодно, кроме Лоренса. Лоренс старался улыбаться, но в разговоре не участвовал. — Командир, а Дин почему с нами не поехал? Он же вроде училище заканчивал.Добровольно не участвовал.— Я договорился с Шеллом перед уходом, если у кого-то еще возникнет желание — он примет.Это не ответ, но о Фиррте Лоренсу говорить не хотелось. Интересно, как отнесутся парни к тому, что он хочет жениться на аверийке? Лучше ли, чем к их с Икенной связи?— Стоять! — рыкнул Лоренс на Марка, когда тот попытался удрать к себе.— Ларри, ребята собираются отмечать трудоустройство! Не могу же я пропустить.— Они собираются через час, я там присутствовал. Успеешь. Вряд ли ты кого из них соблазнять собрался, так что можно не переодеваться.Сайбер резко помрачнел, сжал зубы и молча повернул к соседней двери.Икенна бросился им навстречу сразу, пытливо заглянул в глаза и отступил, не понимая, чего Марк такой насупленный.— Выкладывай.Лоренс прошел на кухню и заглянул в холодильник. Они вчера приноси... да, есть. Пить здесь хотелось постоянно, а напитки вкусные и дешевые, поэтому он притащил две сумки. Вряд ли Найе пойдет в магазин, если все закончится. То есть пойдет, но пока пусть привыкает.— Что выкладывать? Ну, проверить я решил, сможем ли мы с ним сработаться. Начальство все-таки. Заходим — а там стоит столичный хлыщ в костюме, вдруг бежать нужно, а не разговаривать? Вот я и... да ты еще скажи, что не помогло! Не слышал, что ты ему говорил, но мог только на мой счет. И ему понравилось. Значит, все правильно.Не то чтобы Лоренс часто вслушивался в стиль речи Марка, а сейчас нарочитость уловил.— Молодец, хвалю. Только ты не мог просчитать его реакцию. Значит, хамил по другим причинам. И мог бы остаться без работы за это!— Рэнс, не надо так с Марком! — Найе встал между ними.Лоренс и не собирался ничего делать, просто голос повысил, но Икенна смотрел угрожающе. Вот же защитничек. — Да не хамил я, Ларри, — Марк выпил то, что ему налили. — Понятно было сразу, какое обращение он стерпит, а какое нет. Не хамил. Просто понял, что нас же не примут тут такими, какие мы есть, с нашим прошлым. Нам всю жизнь придется лгать тем, с кем сблизимся. До сегодняшнего дня не думал как-то, все в форме вокруг ходили. Пусть в местной, но уже ближе. А этот гражданский, да еще в костюме, причесанный. Чужой до такой степени, что у меня в горле запершило. И таких как он должно быть большинство. Вот и не выдержал. Да и ты слышал, с чего он разговор начал. Ясно было, ничего он мне не сделает.— Если большинство именно такие — это еще неплохо. Биографию бы на него вываливать не стал, а иметь дело с ним более чем можно. Вот с ним — да. С Невиллом — еще и не разобрался. Но я тебя понял. Не спеши, Марк. Ты не выучил всех людей в Центре, чтобы заранее выносить приговоры и им, и себе.— Знаю. Накатило, — Марк усмехнулся. — Прошу прощения, командир. И ты уверен, что не из-за тебя меня приняли?— Да. Но ты можешь спросить у Шелла. Вот чего он не будет, так это лгать для твоего спокойствия.Найе облегченно выдохнул. Иногда он точно только по юмору понимал, что все в порядке, и никого не будут бить.— Прямо завтра и спрошу, — пригрозил Сайбер.— Валяй. Только не напивайся тогда сегодня, а то убедительность будет не та.— Что?! Опять пить? — Икенна возмущенно уставился на Марка.— Он не пойдет, — с силой замотал Сайбер головой. — Только я.— И в каком месте мне от этого должно стать легче? Марк, зачем?— Положено так. Обмывать удачные дела, встречи, пить с горя.— А есть хоть одна причина не пить?— Конечно. Сейчас докажу, — вмешался Лоренс, подмигивая Сайберу.Тот благоразумно удрал.— И все равно вы варвары, — пожаловался Найе, прерывая поцелуй. — Но все точно в порядке с этим Шеллом?— Да. Он на самом деле нормальный мужик. А выходка Марка действительно помогла это быстро понять. И завтра мне уже на работу, так что давай не будет терять время?Икенна пнул его в бок и тут же полез под рубашку обеими руками. Примирения в постели им не удавались, Найе все равно не забывал и потом продолжал разговор, но в близости не отказывал. А потом — это потом.Эпилог941 г.Джесс волновался с самого утра. Кайлу даже пришлось завязывать ему галстук. После того, как сам от волнения обул разные ботинки. Но оба даже не рассмеялись. Им третий день было не до смеха, после того, как присутствие Дамьена Фланнери на премьере их фильма подтвердили официально. Удача, признание, почести, слава и мандраж такой, что руки тряслись.— Ты сядешь за руль? — спрашивал Кайл, забыв, что ему говорили полчаса назад.— Я пока не рехнулся, — терпеливо отвечал Джесс. — Вызови такси.— Так уже.— Зачем тогда спрашиваешь, на чем мы поедем?Взаимные долгие взгляды рассказали каждому о партнере все и даже немного сверх.— Поехали, — выдохнул Джесс, одергивая пиджак. — Только переобуйся наконец.— Отпуск инкогнито, — мечтательно протянул Кайл, с опаской покосившись на блок автопилота в машине.— Тур в систему Нирисет на двухместной яхте? Боюсь, больше нигде тебе покоя не будет.— Знаешь, если тебе удастся выяснить, что это сейчас за звезда, я еще и соглашусь.Кайл украдкой закрыл рукавом выпавший браслет. Платиновый, с тонкой вязью под аверийскую. Джесс скрыл ухмылку и проверил, не торчит ли его собственный. Плюс премьеры на столь высоком уровне был в оцеплении. И если обычно количество военных на Тилане особенно в глаза не бросалось, то сегодня оно было подчеркнутым. По крайней мере, на проспекте и в переулке, ведущим к Панораме, главному культурному центру столицы.— Как Фланнери терпит такую охрану? — присвистнул Кайл, выбравшись из такси.— Думаю, с ним эти парни ведут себя аккуратнее. Особенно теперь.Они злорадно переглянулись. Приятно сознавать, что не одни они в Союзе дебилы, и даже неприступный, холодно-насмешливый Дамьен Фланнери нашел, ради кого убрать седые пряди. Конечно, еще ничего не объявили, да и сама история может быть рекламным трюком, однако счастливый избранник министра на снимках улыбался вполне искренне.— О, вот вы где! — перед ними материализовался Шайн. Причесанный, прилично одетый и здоровающийся не матом. Хотелось верить, что о встрече с министром Кир Казу ему не сказал, иначе они попали. — А я с утра жду-жду, нет никого.— С утра-то зачем? — Ну, вдруг все раньше придут? Такой день! — Шайн, иди сюда! — Феридэ в платье со шлейфом выпорхнула из-за очередного кордона в белоснежной парадной форме. — И не отходи от меня ни на шаг.— Иначе нас всех сошлют на Рудничную, — шепнул Кайл.Джесс спрятал улыбку. Съемочной группе выделили вторую ложу-люкс, за правительственной. Джесс вытянул шею, прикидывая, будет ли им видно офицеров. Получалось, что должно. Даже через защитное поле. Не поставят же искажающее напротив экрана.— Добрый день, мальчики. Ваш совместный рейтинг вырос на семь и восемь, тогда как одиночный только на три-два и три-двадцать пять. Так что наш коварный план сработал успешно, поздравляю.Джесс покосился на Кайла, и уже оба — на довольного, цветущего и пахнущего весенними фиалками режиссера.— Хоть вы не издевайтесь, — Кайл поправил застежки на рукавах. — Я себя таким идиотом лет пятнадцать не чувствовал. — Так что спасибо вам за идею, — подхватил Джесс.— Прилюдные признания в любви — это так романтично! — умилился Кир Казу, усаживаясь рядом с Джессом. — Не стесняйтесь, дети мои, тут никто не увидит, можете взяться за руки.Джесс виновато улыбнулся Кайлу и нашел его пальцы под полой пиджака. Кира даже винить не получалось, они действительно вели себя по-дурацки. Браслеты Джесс купил заранее и две недели таскал в кармане, добросовестно перекладывая из одной рубашки в другую. О возможной реакции Кайла не хотел и думать. А Кайл обрадовался. Смутился не меньше самого Джесса, смотрел в сторону, когда кивал, просил никому пока не рассказывать, но обрадовался. Наверное, до сих пор бы молчали и прятались по углам, не сжалься Кир и не предложи им обнародовать новости в рамках рекламной компании. Теперь половина актуальных и будущих фанатов подозревала подвох, и так было легче. А фильму это не повредило. Наоборот, желание верить в их взаимные чувства заставляло раскупать билеты по предзаказу куда активнее, чем информация о "точно реальном" романе до того. Ожидание любви лучше подстегивало фантазию и интерес, чем свершившийся факт. По крайней мере, Кир подвел именно такую философскую базу под этот дурдом.В Панораму постепенно стекалась гражданская администрация Тиланы, военные чины, армейские и местные. Министра пока не было. Это и понятно, он точно появится последним. За спиной ныл и подпрыгивал Шайн, мечтавший увидеть Фланнери вживую хоть так, через поле. Джесс как-то выяснил невзначай, Феридэ о его неразделенной любви знала все. О каждой его неразделенной душевой любви. И, судя по выражению ее лица, Шайн подробно похвастался всеми фантазиями. Феридэ хватило такта не делиться этим бредом с Джессом, но она первая поклялась своим банковским счетом, что даже не намекнет ему на ужин.— Боюсь, — негромко признался Кайл.— Чего конкретно? — Джесс так и не выпустил его руку и теперь потихоньку гладил костяшки пальцев.— Что получилось. Как воспримут. Стандартные страхи, помноженные на персоналии.— Мне кажется, Фланнери выскажет свое мнение. Может быть, аккуратно, однако ты его узнаешь.— Это ты так утешаешь? — хмыкнул Кайл.— Это я так отвлекаю.Появление министра они чуть не пропустили, поняли только по шороху вокруг и встающим военным. Фланнери прошел мимо, кивая и улыбаясь одновременно всем и никому. В полушаге за ним шел смуглый офицер из внутренней безопасности. По бокам — вооруженные телохранители.— Браслета нет, — страшным шепотом сообщил Шайн.Потом ойкнул, булькнул и ударился лбом о спинку дивана за Джессом. Видимо, Феридэ что-то ему от души прищемила.— Я думал, он своего героя тоже приведет, — признался Кайл.— Мне кажется, это было бы слишком. Парень и так ради этих отношений оставил службу, еще заставлять его терпеть весь официоз.— Парень не выглядит несчастным, — возразил Кайл. — Он сделал куда больше, чем многим удается за всю жизнь, и получил такой приз на личном уровне. Я молчу о размере пенсии. И ушел он сам, поэтому вряд ли особо страдает.— Вряд ли, — согласился Джесс. — Но пожалеть вроде как любимого мужчину министр может?— Не знаю, — с сомнением протянул Кайл. — То есть никто ему запретит, а вот способен ли?— Даже Вирийя мог. — Вирийя только его и мог, — Кайл болезненно улыбнулся. — Ладно, а то мы уже как Шайн, разносим сплетни.— Не сплетни, а общественно доступную информацию, — шепнул Кир Казу.— У вас уши в три раза больше нормы! — огрызнулся Джесс.— При моей профессии не помешает, чтобы и самих ушей было в три раза больше.Джесс не ответил, да ответ и не требовался. Обычные подначки. Пожалуй, он будет по ним скучать. Хотя он еще окончательно не решил уходить, однако чувствовал, что роль Эрмете — его предел, и лучше закончить на этой точке, большего он здесь все равно не добьется. Дело его процветало, в ближайшие пару десятков лет вопрос финансов точно остро не встанет. И можно будет переехать на Прайм. Если Кайл не решит поселиться на Третьей, конечно. Они еще не обсуждали этот вопрос. Снимались почти год, полгода спали вместе, заключили брачный контракт, а будущее не обсуждали.Что ж, теперь придется. Джесс этого ждал.Свет погас, загорелся экран, брызнули в зал сполохи серебристых букв на фоне глубокого космоса.Кир Казу был все-таки гением. Джесс смотрел, едва не раскрыв рот, постоянно хватал Кайла за рукав, над ухом сопел и ойкал Шайн. Из россыпи бесчисленных сцен, переснятых по сотому разу или почти спонтанных, режиссер смонтировал безупречное целое. На месте оказалась каждая фраза, каждый жест, каждый закат, за которыми они охотились всей группой. Фильм о Вирийе, Эрмете, Тилане и любви. Четыре равноправных линии, каждая из которых невозможна без остальных.Мемуары заканчивались звонком Сайбера, на экране Икенна дописывал последние строки. Он все писал от руки, неизвестно, кто перевел текст в цифру. А за окном пылал тот самый закат. Почти неотличимый от иного рассвета.Джесс внезапно очень остро ощутил, что находится сейчас на планете, которая выжила благодаря этим двоим. Прошли титры под песню Мориты (1), загорелся свет. По щеке Кайла сбегала блестящая дорожка. Он не вытирал. Не двигался, как и все в зале. Наконец поднялся Фланнери. Все еще с трудом, опираясь на руку телохранителя. Повернулся к их ложе и низко поклонился. А после этого раздались аплодисменты. И на них с Кайлом повис Кир Казу.Закат эпохи Эрмете и Вирийи, эпохи личностей в истории, произошел давно. За пятьсот лет многое изменилось. Новое время — рассвет новой эпохи. Может быть, менее героической и прежние подвиги стали бы преступлением. Но два чужака не зря когда-то защищали новую родину. Тогда понадобилось пожарище галактической войны. Сейчас все силы ушли, чтобы ее предотвратить. И удалось. Джесс даже пожалел, что не успел поклониться в ответ.— Все, мальчики, полчаса на поссать и подкрасить глазки, потом у нас торжественный ужин. И только посмейте сказать, что кусок в глотки не полезет!— Я вас обожаю, — признался Джесс.— Обожай вон его, только не здесь, некрасиво получится. Выметайтесь, выметайтесь, захотите — дома пересмотрите.Торжественный ужин пройдет в штабе. Конечно, не в святая святых, в помещениях, доступных простым смертным. А туда еще нужно добраться, это не три минуты даже без пробок.— И все-таки мне удалось это показать, — умиротворенно вздохнул Кайл, забираясь на заднее сиденье такси.— Что именно?— Икенна так и не изменился. Остался божеством из иной вселенной, которому личные представления о должном всегда были дороже общечеловеческих о полезном. И действовал, исходя из личного кодекса чести.— Тебе вообще все удалось.В порыве гордости за Кайла Джесс прижался к нему и поймал губы. Целовал, пока хватало воздуха и еще немножко после.— По-моему, здесь тоже не слишком уместно обожание, — задыхаясь, выговорил Кайл, быстро и часто облизываясь. — Я не ношу с собой расческу— Ничего, мне кажется, министр отнесется к нам с пониманием.— Как ты думаешь, мне понравится жить на Третьей? — спросил Кайл, кое-как пригладив челку.Джесс замер, наполовину затолкав непослушный браслет под рукав, и снова полез целоваться. Министру придется отнестись к ним с пониманием.(1) Итак, стоюУ жизни на краюНо лик ееИ в этот миг прекрасенИ если ты со мной, Мой друг согласенБессмертью жизниЖизнь отдай своюКак жили мы борясь,И смерти не боясь,Так и отныне житьТебе и мнеВ небесной вышинеИ в горной тишинеВ морской волнеИ в яростном огнеА если ждутНас годы впередиИ в час бедыНе смолкнет песня этаПусть будет много в нейТепла и светаДо края жизниС песнею дойдиНам все даноПоступок, мысль и речьИ только это В нашем мире властноЧто значит жизньЧтоб жизнь была прекраснаСвоею жизнью жизнь увековечь!к/ф "Не бойся, я с тобой"