Проект "Звездная пыль": точка невозврата

Проект "Звездная пыль": точка невозврата

Тускло отсвечивающая светло-стальной пылью лента разрезала на две части ряды кустарников, обрываясь на горизонте, где сквозь сизо-серое марево просвечивали контуры башни маяка. Осточертевший за три года пейзаж. Машину мелко затрясло на неровном покрытии, когда я свернул в малозаметную аллею справа, притормозил у высоких железных ворот, за которыми возвышались унылые коробки из грязно-оранжевого кирпича с антенной, напоминавшей крылья огромной стрекозы. Вылез из машины и поморщился. Левая нога здорово ныла ещё с вечера, реагируя на мерзкую погоду, что не улучшило моего настроения. Стараясь не хромать, я прошёл пост охраны, не обращая внимания на подобострастные приветствия. Лифт с мягким гулом начал опускаться.

Бросив мимолётный взгляд в зеркало, я поправил галстук, не удержавшись от усмешки, скривившей правую сторону лица, оставив неподвижной левую, парализованную часть. Изображение напомнило о страшилках, коими старожилы пугают новичков, описывая в буйных красках, как глава центра приобрёл увечья в неравной борьбе с жуткими монстрами, которые воссоздаются здесь. На самом деле, это полная ерунда. Глубокие шрамы на лице, изуродованная левая нога, в тридцать пять лет совершенно седые волосы — последствия моей встречи не с четвероногими чудовищами, а с двуногими существами, которых по формальным признакам относят к людям.

Цилиндрическая серебристого металла кабина лифта остановилась, помедлив пару секунд, с тихим шелестом открыла двери, пропустив в узкий коридор. Вскоре бетонная стена прервалась длинным застеклённым проёмом, за которым высились ряды монументов вычислительного центра с уходящими вверх толстыми металлическими трубами мощного охлаждения. Дверца одного из них была распахнута, в клубке толстых покрытых чешуёй оплётки "змей" деловито копался техник с отсвечивающей в мертвенном свете лысиной. Затем помещение со шкафами генераторов, выкрашенных светло-серой краской. Монтажная со стеллажами, низвергающими водопады разноцветных проводов, широкими столами с рядами чёрных коробок c надписью Nvidia TESLA, графическими процессорами, названными в честь изобретателя Николы Теслы.

Недавно вояки расщедрились, вняв нашим мольбам, бросили подачку, на которую мы смогли сделать модернизацию нашего устаревшего суперкомпьютера Cray XK8, подлатать дыры. Чиновники в мундирах, которые в своей тупости ничем не отличаются от бюрократов в деловых костюмах, отказывались понимать, зачем для воссоздания туннелей пространства-времени нужны мощные графические процессоры. Думали, мои сотрудники решили поиграть в Crysis 5. Мне пришлось убить уйму времени, убеждая "ястребов", что это нужно лишь для расчётов — Nvidia Tesla, которые мы заказали, не имеют даже выхода на дисплей.

В конце коридора я остановился, чтобы бдительное око системы безопасности провело неприятную процедуру — сканирование радужной оболочки. На табло справа от двери зажглась надпись: "Ричард Клейтон. Доступ разрешён".

Просторное помещение со стенами, обшитыми панелями светлого дерева, с овальным чёрным столом, за которым меня уже ждало несколько человек.

— Догерти, доложите о последнем эксперименте, — сказал я, заняв место во главе стола, даже не сказав формального приветствия. Моя бестактность стала притчей во языцех.

Эдвард Догерти, начальник отдела испытаний, немолодой мужчина с проглядывающей на макушке лысиной, которую он тщательно декорировал остатками волос, достал из папки лист бумаги, медленно проговорил, не глядя в текст:

— Мы провели пять испытаний, успешность семьдесят семь процентов, — медленно проговорил Догерти, старательно отводя глаза.

— Это интересно как? — язвительно сказал я. — Пять добровольцев, семьдесят семь процентов? Давайте по существу. Сколько вернулось, что показали тесты психоэмоционального и физического состояния. Что конкретно удалось узнать, — резкие звуки моего голоса заставили присутствующих с испугом втянуть головы в плечи. Я поморщился, потёр висок, паршивое настроение усугубилось ноющей головной болью.

— Вернулось четверо, — пробормотал он, стараясь не смотреть в мою сторону. — К сожалению, один остался в туннеле. С остальными побеседовать не удалось. Они не адекватны.

Над столом возник голографический экран, демонстрируя небольшую, квадратную комнату, в которой бродил худощавый молодой человек в светло-синей больничной рубашке, с обведёнными тёмными кругами глазами на худом лице, впалыми щеками, серыми, тонкими губами. Его шатало из стороны в сторону, словно в каюте судна в сильный шторм. Сделав несколько безуспешных попыток залезть на потолок, он спланировал на пол, безвольно раскинув руки, вперился в пространство перед собой. Вскочив на ноги, согнулся пополам, как будто у него болел живот, пытаясь лбом пробить стену, обшитую грязно-белыми матами.

— Понятно,— я тяжело вздохнул.— Полку психов прибыло. Как вы любите, Догерти, за никчёмными цифрами скрывать неудачи. Не семьдесят семь процентов успеха, а двести процентов полного провала. Есть какие-то предположения? — обведя взглядом присутствующих, поинтересовался я. — Нет? Ладно, Томсон, какие у вас успехи с Ричардсоном? Смогли преодолеть проблемы с обрывом связи?

Говард Томсон, начальник отдела биоэнергетических исследований, щуплый, маленького роста, с сильными залысинами, в очках с толстыми линзами на круглом лице с крупным бесформенным носом, был раньше моим аспирантом. Обделив внешностью, судьба наделила его высоким интеллектом, который я всегда ценил. После того, как Говард защитил диссертацию, я пригласил его работать со мной. Он не только стал моим главным помощником, но и лучшим другом. Это была идея Томсона привлечь к работе экстрасенсов, в которых я никогда не верил. Но отдаю должное Говарду, именно благодаря феноменальным способностям Маркуса Ричардсона, мы смогли открыть туннели пространства-времени. Хотя это стало лишь побочным эффектом другого эксперимента. Материализации мысленных образов, которую осуществлял Маркус.

— Да, сэр. Мы расположили кресло Ричардсона и приёмники внутри катушек Теслы особой конструкции "Дельта Т". Таким образом, удалось защитить энергетические поля. Обрывы связи практически прекратились. Кроме того, мы смогли выяснить, почему люди теряются в туннелях и не находят пути назад.

— Вот как? — недовольно вскрикнул Догерти. — Вы знали и не сообщили нам? Мы потеряли добровольца по вашей вине, Томсон!

— Помолчите, Догерти! — я грубо оборвал его. — Это не вина Томсона, а моя! Понятно вам? Я несу за это ответственность. Говард, расскажите о ваших выводах.

— Вся проблема заключалась в расфокусировке внимания Ричардсона из-за наводок электромагнитного поля, создаваемых дельта-антенной. Мы открывали туннель, но он начинал дрейфовать. Конец не совпадал с началом и люди не могли вернуться. Мы провели ряд расчётов и добились стабильности результатов на девяносто пять процентов.

Ослепительная вспышка света разорвала зигзагом сверху донизу пространство, как будто сюда проникли светящиеся корни огромного инопланетного дерева. В нос ударил резкий запах озона. Когда я сумел прозреть, увидел на столе мерзкое чудище. Тело лысой с остатками шкуры на боках коровы, сдохшей от ящура. Задние конечности с копытами, передние смахивали на лапы огромной собаки. Морда с загнутыми вверх клыками, то ли кабана, то ли саблезубого тигра. Гнусная тварь, по сравнению с которой собака Баскервилей выглядела тойтерьером, издала леденящий душу вопль — смесь скрежета, воя оборотня и дикого лая, соскочила со стола, начала бегать кругами, со свистом рассекая воздух и распространяя отвратительную вонь.

-Уберите эту хрень, Томсон! — закричал я.— Быстро!

Раздался хлопок, мразь сложилась в плоскую картинку и пропала. Большая часть присутствующих замерла в полуобморочном состоянии. Догерти, пунцовый от стыда, вылез из-под стола, старательно пряча глаза, присел в кресло, поёрзав на месте.

— Извините, сэр, — пробормотал Томсон растерянно. — Это Маркус, его шутки. Я ничего не могу сделать.

— Судя по этой штуке, мы довели Ричардсона до ручки, — проронил я, в задумчивости потирая подбородок. — Раньше его монстры хотя бы напоминали реальных, тигров там или слонов. А сейчас он сотворил ужас Господень. Говард, дайте Маркусу отдохнуть пару недель и замените другим экстрасенсом.

— Это не так просто, сэр. Нам придётся делать тонкую настройку кресла вновь. Это займёт много времени, — возразил Томсон.

— Да и чёрт с ним! Не отмывать же каждый раз от дерьма мой кабинет, — с досадой буркнул я.— Ладно, давайте послушаем отчёт других. Норман, как у вас дела с маршрутами между временными точками?

Дастин Норман, представительный мужчина под пятьдесят, глава нашего ВЦ, быстро, без запинки отрапортовал:

— Нам удалось организовать стабильную спираль времени с промежуточным переходом. На данный момент мы можем создать туннель между событиями в пределах сорока-пятидесяти лет.

— Этого мало,— бросил я хмуро.— Военные требуют сто.

— Для этого нужна ещё одна промежуточная станция во времени, "якорь". Мы не располагаем генератором подобной мощности.

— Ладно, это моя забота выбить из вояк финансы на генератор.

Выслушав отчёты тех, кто был способен говорить после хулиганской выходки Ричардсона, я отпустил всех.

— Все свободны. Томсон, останьтесь, — бросил я.

Томсон замер в дверях, вернувшись, присел рядом в кресло, напряжённо вглядываясь в моё лицо.

— Хочу попробовать зайти в туннель. Поможешь? — спросил я. — Понимаешь, самому хочется понять, почему люди сходят с ума.

— Дик, ты можешь пропасть там навечно, — медленно проговорил он. — Мы не смогли добиться, чтобы начало с концом совпадало на сто процентов. Это самоубийство

— Пойми, нет у меня больше ни моральных, ни физических сил. Вместо того, чтобы заниматься наукой, стал бюрократом. Разруливаю потоки дерьма.

Он лишь покачал печально головой, но не стал возражать.

На следующий день, я пришёл в зал перемещений, где меня поджидал Томсон и Маркус Ричардсон, невысокий худой парень с отсутствующим взглядом, всегда одетый в безупречно сшитый костюм, хотя я не требовал этого.

— Ну, готов? — смерив меня оценивающим взглядом, спросил Говард.

Меня бросило с силой вниз в разверзший под ногами туннель в виде невыносимо ярко освещённой спирали, мгновенно лишив любого представления о времени и пространстве. До тошноты закружилась голова, я вдруг оказался на краю огромной карусели, которая увеличиваясь в диаметре, все быстрее и быстрее разгонялась. Зацепившись кончиками пальцев за край, я с обжигающим ужасом представил, что занемевшие руки не выдержат и меня отбросит в закрученную туманность в виде бабочки, которая то приближалась, то удалялась. Душу вывернуло наизнанку, обрушилось мучительное чувство одиночества и ностальгии. Я очнулся в центре сферы в окружении незнакомых, немигающих звёзд, понимая, что от родной Земли меня отделяют миллионы, миллиарды световых лет и всей оставшейся жизни не хватит, чтобы вернуться домой.

И в последнюю секунду перед тем, как окончательно потерять сознание, я ощутил под ногам твердь. Тьма рассеялась, я увидел, что нахожусь в той же лаборатории, только здесь нет ни Томсона, ни Маркуса, только бегущие по дисплеям графики, диаграммы измерений. Внезапная, но совершенно очевидная мысль пронзила мозг. Я вдруг понял, почему люди сходили с ума. И бросился к клавиатуре, чтобы не забыть... Обязательно не забыть!

* * *

Раскинув руки, я лежал на спине, расплываясь в глупой улыбке. Дженни в летнем открытом платье в голубой горошек наклонилась надо мной, и полуденное солнце тонким золотистым карандашом обрисовывало её силуэт, пушистое облачко пепельных волос.

— А ты помнишь, как ты сделал мне предложение? — лукаво спросила она, проводя травинкой по моему лицу.

— Конечно. Я купил кольцо с самым крупным бриллиантом, который нашёл в лучшем ювелирном магазине. У меня не хотели брать чек, не верили, что человек, который пришёл в таком поношенном костюме, может иметь десять тысяч на счету. Кроме того я приобрёл билеты на финал детройтских "Рейнджерс" и "Янкиз". Когда Джастин Томас добыл победное очко, сделав хоум-ран, над стадионом пролетел самолёт с растяжкой: "Дженни, я люблю тебя! Будь моей женой!"

Она так счастливо рассмеялась, запрокинув головку, как будто переживала это в первый раз. Я прижал её к себе.

Высокая фигура перекрыла мгновенно потускневший солнечный свет. С растущим беспокойством я приподнялся на локте, заметив рядом с нашим белым фордом "мустанг" гнусно скалящегося кудрявого парня с мерзкими усиками на смуглом круглом лице.

— Хорошая у тебя тачка, чувак,— прокаркал он.— Одолжи покататься.

— Бери,— быстро сказал я.

— Ты что, дорогой,— возразила Дженни удивлённо.— Мы же только что купили эту машину...

— Видишь, твоя телка возражает. Как же мы возьмём?

К первому парню присоединилось ещё трое, они пьяно скалились, похотливо осматривая стройные ножки Дженни.

-Я же сказал, бери машину, — повторил я, вставая.

-А ты позвонишь копам? — грозя мне пальцем, затрясся в гнусном пьяном смешке первый парень.

-Не буду. Возьмите тачку и катайтесь, сколько хотите.

-А может, ты нам и телку свою одолжишь? Раз ты такой сговорчивый?

Проглотив комок в горле, я сжал кулаки. Они вразвалочку подошли к нам, встав полукругом.

— Ребята, это частная собственность, идите своей дорогой, — как можно более миролюбиво сказал я, но внутри неконтролируемо расползался тошнотворно леденящий страх.

Они сразу перестали ухмыляться. Самый крупный из них лобастый парень с короткой стрижкой тёмных волос выдвинулся ко мне, размахнулся, но я блокировал его руку и провёл молниеносный приём в нижнюю челюсть. Он отлетел в сторону, но удержался на ногах. В руках блеснуло длинное лезвие.

-Дженни, беги! — крикнул я.

Но она застыла на месте, как мраморная статуя. В голове помутилось, сердце проткнула спица нестерпимо мучительной боли, кровь залила лицо. Я ощущал склизкую от пота чужую руку, прижавшую мне горло. Слышал отчаянный голос Дженни, моливший о помощи. Штормовыми волнами билась кровь в висках.

"До точки невозврата десять секунд. Девять, восемь..." — зазвучал в ушах монотонный механический женский голос.— "Время принятия решения. Начинаю обратный отсчёт времени. Десять, девять..."

Бросив взгляд на прикреплённый к запястью маленький экран, я с досадой заметил, что времени уже не осталось, зелёные насечки шкалы неудержимо окрашивались в оттенки красного. Я щёлкнул по кнопке. Распахнувшись под ногами, глубокое нутро колодца затянуло внутрь. Меня невесомо закружило, словно оторванные у бабочки крылья по мерцающей в сумраке пульсирующей спирали. Пролетев насквозь, я оказался в узком цилиндре с зеркальными стенами, в которых с неудовольствием увидел собственную исчерченную шрамами физиономию. Створки бесшумно разошлись, выпустив в просторное без окон помещение с бетонными стенами, рядом с которыми располагались столы с дисплеями и креслами — зал перемещений. Где я тут же наткнулся на лилового от ярости Говарда.