Антиподы, Нф

Антиподы

Под ногами хрустело битое стекло. Над обугленным в центре письменным столом покачивалась прилипшая к потолку розово-блестящая бахрома кишок. Под ней — останки тела, нижняя часть. Майкл Коул, наш эксперт, колдовал в углу над останками верхней — окровавленным куском мяса, опутанным чёрными волосами, словно клубок гадюк.

Ну и свинарник, — первым делом пришла в голову мысль. Как в понедельник утром, когда я просыпаюсь с жуткого бодуна. Аккурат после окончания весёленькой вечеринки с друзьями, и лихорадочно начинаю убираться, чтобы моя Лиз, которая уезжала на выходные погостить к нашим внукам в Сан-Франциско, не устроила мне взбучку.

— Ну, насколько понимаю, — бросив взгляд на останки, сказал я. — Наша жертва получила немаленькую посылочку. Фунтов десять, думаю. В тротиловом эквиваленте.

— Не знаю, Джимми, — буркнул Стив, мой напарник. — Мы ничего не нашли.

— Шутишь?

Я смерил недоверчивым взглядом его веснушчатую, как у всех ирландцев, физиономию, намереваясь сказать нечто-то саркастическое, но лишь убедился, что Стивен на этот раз трагично серьёзен.

— Никаких следов взрывчатого вещества, — Майкл оторвался от изучения останков головы медузы-горгоны. — Могу точно сказать лишь одно: взрыв, а значит и смерть, произошли ровно в одиннадцать двадцать две. Это мы выяснили.

Я обернулся на хруст стекла и обнаружил невысокого полноватого мужчину в просторном летнем костюме. На круглом бледном лице, испещрённом склеротичными прожилками, застыла трагическая гримаса.

— А, это вы господин ректор. Лейтенант Джеймс Синклер, — я показал ему свой значок, и когда мы вышли в коридор, поинтересовался: — Вы составили список сотрудников?

— Да, да, конечно. Вот.

Он выхватил из кармана пиджака свёрнутую в трубочку толстенную пачку бумаги, к которой только не хватало медальки об окончания университета. И я с ужасом представил, сколько нудной работы мне предстоит. Опрашивать, расспрашивать преподавателей, студентов, аспирантов и ещё кучу всякого народа, выуживая тех, кто мог точить зуб на заместителя ректора нашего престижного, а значит, и популярного технологического университета. И почему в прошлом году я не ушёл в отставку, как хотела Лиз? Сидел бы сейчас на веранде в тени яблони, посаженной ещё моим дедом, пил холодное пиво.

— Такое горе для нас, — ноющий звук голоса ректора оторвал меня от приятных фантазий. — И не только для нас. Для всего научного мира. Глория Шелтон была невероятно талантливым учёным. Не представляю, кто это мог сделать. Такая жестокость, — белёсые брови ректора сложились домиком, толстые складки опустились, придав физиономии Белла вид печального бульдога.

— Скажите, мистер Белл, — спросил я, просматривая списки. — Вы могли бы назвать кого-то? Ну, у кого были плохие отношения с миссис Шелтон?

— Она была прекрасным человеком. Уверяю вас. Но очень, очень требовательным. Понимаете. Конечно, не всем это нравилось.

— Так, а конкретней?

— Трудно сказать, — ректор замялся. — Могу назвать профессора Алистера Гордона, — наконец, проговорил он. — В последнее время между ними словно чёрная кошка пробежала. Они не выносили друг друга. На последнем научном совете между ними возник спор. Если можно так сказать. Нам пришлось даже вызывать охрану.

— Что Гордон грозил убить Шелтон?

— Да, что-то в этом роде.

— Почему?

— Глория считала, что направление, которое ведёт Гордон, не имеет перспектив. И его нужно закрыть. Это не было верным решением с её стороны. И мы бы никогда так не сделали. Но Алистер — он такой самолюбивый, обидчивый. С ним иногда бывает трудно.

— Спасибо, мистер Белл. Если нужно, мы вас вызовем.

Я нашёл в списке номер кабинета Гордона и направился туда. Постучал в дверь, приоткрыл. Уютный кабинете в светлой гамме. На стенных панелях из орехового дерева висели фотографии в рамках. Пара кожаных кресел, высокий стеллаж, заставленный без всякой системы разнокалиберными книгами: потрёпанными тонкими справочниками и фолиантами в кожаных переплётах.

У окна с тонкой сигаретой в руке задумчиво стоял высокий статный шатен лет тридцати, в потёртых джинсах и белой рубашке. Сквозь ткань проступали хорошо развитые грудные мышцы. Спортсмен, теннисист или пловец. Наброшенный на плечи оранжевый пуловер оттенял ровный загар и по-мальчишески растрёпанные волосы.

— Вы кого-то ищите? — он обернулся и вопросительно поднял брови.

— Профессора Гордона. Я — лейтенант Джеймс Синклер.

— Он вышел, но скоро вернётся. Подождите его здесь.

— Вы аспирант Гордона? Что можете рассказать о профессоре? — я открыл блокнот.

— Мерзкий старикашка, — протянул парень нарочито презрительно, в ярко-голубых глазах запрыгали лукавые чёртики. — Всё время пристаёт к студенткам, щупает за коленки. Пользуется своим положением. А я как могу, одёргиваю его. Старый развратник. Миссис Шелтон была очень не довольна им.

Что-то в его голосе заставило меня насторожиться. Взгляд машинально зацепил цветную фотографию в светлой деревянной рамке: несколько мужчин и в центре — мой собеседник. В деловом тёмно-синем костюме он выглядел старше и солиднее.

— Извините, мистер Синклер, что разыграл вас, — улыбка мягко осветила лицо профессора изнутри, от уголков глаз к вискам разбежались морщинки. — У вас такое мрачное лицо. Присаживайтесь.

— Вам не кажется, мистер Гордон, что вы слишком игриво настроены в такой трагический момент?

— Было бы странно, если бы я проливал крокодиловы слезы. Ненавижу лицемеров, — усмехнулся Гордон, в потемневших глазах мелькнуло что-то жёсткое. — Хотите кофе?

Он подошёл к кофемашине.

— Вы не любили миссис Шелтон?

— Я её ненавидел. Но, поверьте, этого совершенно недостаточно для того, чтобы убить её, — он поставил рядом со мной белую фарфоровую чашечку, только что наполненную ароматным напитком и присел в кресло. — И потом, у меня есть алиби. В момент взрыва я был на лекции. Можете проверить.

— Это ничего не значит. Взрывное устройство могло быть приведено в действие дистанционно. Так что любое алиби ничего не стоит. В чем причина вашей ненависти?

— Она столько крови у меня она выпила. Да и не только у меня. Выжила из университета несколько талантливейших людей. Устроила себе гарем из подхалимов и льстецов, которые превозносили её великий талант учёного. А если человек смел её критиковать, заносила в чёрный список. И преследовала.

— А вы её критиковали?

— Да. Посмел высказать мнение по поводу её последней книги. Сказал прямо, что это слабая, вторичная вещь. Понимаете, детектив? Ей не понравилось. Она затаила обиду...

— А я слышал иное, — я сделал многозначительную паузу. — Говорили, что миссис Шелтон считала вашу работу в университете бесперспективной, грозилась закрыть её. Ещё чуть-чуть и вы остались бы не у дел.

— Мистер Синклер, если бы моё направление закрыли бы здесь, я просто бы ушёл. Мне сто раз предлагали более престижное место.

— И почему же не уходили?

— Потому что... Не знаю, как вам объяснить, — он покачал головой, между бровями залегла глубокая складка. — Не мог бросить это место. Хотел, чтобы моя работа принадлежала именно этому университету. Здесь я учился, защитился. А Шелтон делала все, чтобы выжить меня отсюда.

— И поэтому у вас был мотив. Разве не очевидно?

— Не спорю. Но знаете, что я вам скажу, детектив. Её многие ненавидели. Только боялись сказать это открыто.

Прошёл месяц, а дело не сдвинулось с мёртвой точки, несмотря на то, что мы опросили сотни свидетелей, просеяли каждый кусочек разгромленного кабинета Шелтон через мелкое сито, и даже не смогли выяснить состав вещества, которое произвело такие страшные разрушения.

Сегодня мы как обычно обедали со Стивеном в кафе, когда звон колокольчика у двери привлёк моё внимание. И к своему глубокому неудовольствию я заметил унылую физиономию Рассела Белла. Ректор почти каждый день звонил нам, интересовался, как идёт расследование. А тут явился сам.

— Приятного аппетита, господа! Разрешите?

Белл присел за наш столик и молча выложил на столик небольшой свёрток в обёрточной бумаге, разорвал и подал мне:

— Вот. Это сигнальный экземпляр нашего сборника, посвящённого памяти Глории Шелтон.

В глаза бросился большой портрет — Шелтон выглядела моложе и гораздо привлекательней, чем на официальных фотографиях: завитые тёмные волосы, улыбка, но в тёмных холодных глазах за круглыми стёклами очков в элегантной золотистой оправе таилось нечто змеиное.

— Благодарю, вас мистер Белл, — сказал я, и быстро добавил, заметив в глазах ректора безмолвный вопрос: — Ничем порадовать не могу. Следствие пока на том же месте.

— Ну что же, — Белл горестно покачал головой и встал. — Не смею вас больше задерживать.

Я полистал сборник, и наткнулся на фотографию Алистера Гордона на фоне странного агрегата, состоящего из клубка блестящих толстых труб. Машинально прочёл фразу рядом: "Пучок высокоэнергетических протонов при помощи мощного ускорителя направляют на мишень, создавая, таким образом, беспорядочный поток осколков атомов. Мощные магниты выделяют из этого потока антипротоны, который затем замедляют до очень низких скоростей и затем подвергают действию позитронов..."

— Ладно, — я захлопнул книгу, заметив, как перекосилось худое лицо Стивена, словно в клубничном мороженом ему попался кусок лимона. — Это все равно нам не поможет. Ох, уж эти учёные.

Отложив книгу, я зацепил кусок отлично прожаренного мяса и уже готовился положить его в рот, когда услышал ужасающе громкий рёв байка. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге нарисовался Алистер Гордон собственной персоной, перепачканный пылью так, словно только что принимал участие в гонках на автодроме.

Он бросился к нам и выпалил:

— Детективы, вы должны принять моё заявление...

— Вы хотите признаться в убийстве миссис Шелтон? — спокойно проговорил я, делая вид, что зелёный горошек в моей тарелке интересует меня значительно больше. — Это правильно. Давно пора.

— Нет! Пропала моя ассистентка Камилла Росс, — Гордон дышал тяжело и прерывисто, раздувая тонкие крылья носа. — Она не пришла сегодня в лабораторию.

— И что? — Стивен смерил его снисходительным взглядом, взял бокал с пивом, сделав пару глотков. — Проспала. С девушками это бывает. Чего вы так нервничаете, мистер Гордон?

— Я звонил ей домой, мать Камиллы сказала, что девушка не ночевала дома. Я обыскал весь город уже. Понятно?!

— Ничего не понятно. Почему вы приходите в полицию, а не мать мисс Росс? — поинтересовался я. — Пусть родственники подают заявление о пропаже. И прежде всего, подождут необходимые для этого сутки. Девушка может сама вернуться.

— Черт вас дери, детектив, — Гордон неожиданно перегнулся через столик, схватив меня за грудки с такой силой, что затрещала ткань воротника. — Вы должны начать её искать немедленно! — прорычал он мне в лицо. — Или я не знаю, что сделаю.

Я не успел высвободиться, как Гордон разжал руку и плюхнулся на стул рядом. Вытащив платок, попытался стереть грязь с лица, но лишь сильнее размазал.

— Ей угрожала какая-то опасность? — я решил проявить чуть больше сочувствия.

— Да, она чего-то боялась в последнее время, — пробормотал Гордон, рассматривая мятый платок. Потом небрежно засунул его в карман перепачканной белой пылью кожаной куртки. — Но не говорила из-за чего.

Перед мысленным взором всплыла угловатая мордашка Камиллы Росс с россыпью веснушек у курносого носика, жёсткие кудряшки коротко стриженных ярко-рыжих волос. Хрупкой фигуркой с узкими плечами и выступающими ключицами она смахивала на подростка. И хотя Гордон был вдовцом, и никто не мог запретить ему заводить интрижку с собственной ассистенткой, показалось странным, что он так переживал из-за пропажи одной из многих девушек, которые крутились вокруг него.

Вернувшись в полицейский участок, я быстро организовал группу поиска. И пока Стивен сидел на телефоне, обзванивая знакомых и родственников Камиллы, я во главе группы прочёсывал окрестности города.

Уже вечерело, когда мы добрались до городского парка, буйно заросшего платанами и клёнами. Разбив план на квадраты, стали обыскивать каждый дюйм. Когда солнечные лучи, залившие золотистым светом кроны деревьев, начали уже тускнеть, один из полицейских вдруг тихо окрикнул меня.

Но Гордон оказался там первым. Протиснувшись сквозь спины полицейских, он замер, словно его ударили хлыстом. Быстро и коротко задышал, закрыл лицо рукой. Сгорбился по-стариковски, и, засунув руки в карманы куртки, побрёл по тропинке, пару раз споткнулся. Опущенные плечи мелко вздрагивали. И я машинально отвёл взгляд: было неловко наблюдать проявление таких откровенных для мужчины чувств.

Я вернулся к месту преступления. Рыженькая девушка в бежевой короткой юбке и белой блузке лежала ничком, едва присыпанная ветками и опавшей листвой. Присел рядом, осмотрел тело. На шее алела глубокая борозда. Прикоснулся к сонной артерии, и словно обжёгся о ледяную кожу. Очевидно, что Камилла была мертва как минимум сутки.

— Странно, а где обувь? — сказал я вслух. — Обыщите тут всё. Может быть, убийство не здесь произошло. Найдите её туфли или что-то там ещё. Да и верёвку или жгут.

Итак, теперь у нас было два трупа и никаких улик.

На следующий день мы побывали дома у матери Камиллы. Но узнали от безутешной женщины не так много. У девушки действительно была связь с её научным руководителем Алистером Гордоном. Они иногда проводили вместе выходные, ездили на озеро, или на бродвейские шоу, которые Камилла обожала.

Мы обыскали комнаты девушки, и нашли в одном из ящиков её стола дневник. Несмотря на прелести технического прогресса, Камилла доверяла девичьи откровения лишь томику в бархатном тёмно-коричневом переплёте.

— Смотри, Стив, — сказал я. — Двадцать пятого июля Камилла написала в дневнике: "АГ попросил меня сделать контейнер. Но я отказалась поначалу. Но он так настаивал, что в итоге я согласилась". И вот ещё через три дня, уже после взрыва в кабинете Шелтон: "Господи, что я наделала! Теперь мне и АГ грозит опасность!"

— Контейнер? Кажется, я где-то об этом читал, — Стив, лихо развернувшись в кресле, подкатил к стеллажу и выхватил сборник научных трудов, который подарил нам ректор: "Обращаться с антивеществом нужно очень осторожно, поскольку любой контакт вещества нашей Вселенной и антивещества породит взрыв. Но нет смысла помещать антивещество в обычный контейнер — как только оно соприкоснётся со стенками, произойдёт взрыв". Ты понял? — он хлопнул ладонью по раскрытой странице.

Я одарил Стива взглядом, полным уважения и зависти: мне не удалось осилить до конца ни одной статьи этих трудов. А он смог не только прочесть, но даже запомнить.

— Я так думаю, нам надо нанести визит этому высокомерному мозгляку, — предложил я. — Что скажешь?

Стив скривился, недвусмысленно бросив взгляд в окно, за которым закат оставил над горизонтом лишь прощальные золотисто-багровые всполохи.

— Где ты возьмёшь сейчас судью, который выпишет ордер на обыск?