Тропы Шервуда

ТРОПЫ ШЕРВУДА

Действующие лица:

Робин Гуд

Маленький Джон

Отец Тук

Мач, сын мельника

Шериф Ральф Мэрдок

Леди Элис Гейнсборо, его племянница

Сэр Гай Гисборн

Сэр Ричард Ли

Гилберт Ли, его сын

Гэри, бродячий сказочник

Берта, его невеста

Уини, оруженосец сэра Ли

Черный Билль, егерь

Кейт, служанка леди Элис

Отец Томас, замковый священник

Норманнский рыцарь

Епископ

Вилль, Скарлет, Нэд, Назир, Пэгги — разбойники

Матушка Берты, 1-й сакс, 2-й сакс, староста, пожилая крестьянка, деревенская девушка — жители деревни

Дик, Толстый Тед, торговец, палач, глашатай, стража шерифа — жители Ноттингема

Люди сэра Ли

Свита епископа

Гонцы

ПЕРВЫЙ АКТ

Сцена первая

Закрытый занавес. На авансцене появляется седой старик в плаще. Это сказочник Гэри.

Гэри:

Веселой Англии леса —

Без них мне мир огромный тесен:

Они хранят обрывки песен

И стрел шальные голоса...

Брожу под пологом листвы

И дни былые вспоминаю.

Я расскажу о том, что знаю,

А кто был прав — судите вы.

Сказочник снимает плащ и седой парик, и оказывается, что он совсем молод.

Занавес раздвигается, на сцене — деревенская площадь. Праздник в разгаре. Молодые пары танцуют. Среди парней выделяются Гилберт Ли и его оруженосец. Пожилые крестьяне стоят в сторонке с кружками. Среди них монах могучего сложения, которому сан нисколько не мешает пить вместе со всеми.

Гэри танцует с Бертой. Матушка Берты, еще привлекательная женщина средних лет, пристально за ними наблюдает. С другой стороны сцены на эту же пару посматривает Черный Билль.

В дверях кабака, держась за косяк, стоит пьяный норманнский рыцарь.

Все:

Где тут пасмурные лица?

Прочь тоску,

Скуку прочь!

Петь, плясать и веселиться

Можем мы

День и ночь!

Староста:

Эх и праздник — даже мыши вылезают из щелей!

1-й сакс:

Эй, сказитель, нам поведай что-нибудь повеселей!

2-й сакс:

Добрый эль; течет на радость в глотку — целая река!

Пожилая крестьянка:

Ох, опять тащить до дому дорогого муженька!

Все:

Где тут пасмурные лица?

Прочь тоску,

Скуку прочь!

Петь, плясать и веселиться

Можем мы

День и ночь!

Деревенская девушка:

Погляди, какой красавчик! Где такого здесь нашли?!

Пожилая крестьянка:

Вот дуреха, засмотрелась! Это — мастер Гилберт Ли!

Вы не пара: не поставить вместе лошадь и овцу!

1-й сакс:

Сын единственный, опора престарелому отцу.

2-й сакс:

Сэра Ричарда в округе уважает каждый куст...

Матушка Берты:

Но его ветшает замок, а кошель, похоже, пуст!

Деревенская девушка:

Это кто?

Гэри:

Норманнский рыцарь. Он, гляди, уже хмельной...

Берта (уводя девушку и Гэри подальше от норманна):

Их, норманнов, всяко лучше обходить нам стороной!

Все:

Где тут пасмурные лица?

Прочь тоску,

Скуку прочь!

Петь, плясать и веселиться

Можем мы

День и ночь!

Гэри и Берта, держась за руки, отходят в сторону от толпы.

Гэри:

Ах, Берта, глянь, какой простор, извечная краса:

Весь мир у нас в руках!

Решись бежать со мной!

От строгой матушки твоей укроют нас леса,

Зеленые леса

Сомкнутся за спиной.

Берта:

С тобой уйти из дома я не прочь,

Понятны мне твой пыл и нежеланье ждать.

Но будет сильный ливень завтра в ночь,

Промокнем мы насквозь, где смену платья взять?

Гэри:

Послушай, Берта, как поют шальные соловьи,

Зовут нас за собой,

Предчувствуя зарю!

Пусть беден я — мои стихи отныне все — твои,

Нить сказок, говор струн

Тебе одной дарю!

Берта:

Ну что же, да, твоих даров не счесть,

И нету им цены, когда поет душа, —

Но что, скажи, мы будем пить и есть,

Когда придет зима, коль денег ни гроша?

Вместе:

Нам лет еще не много,

И время есть пока,

Но тягостно, ей-богу,

Утаивать любовь

Из-за пустого кошелька!

Гэри:

Ах, Берта, что бы ни стряслось, — любовь моя верна,

И даже в черный час,

На гибельном краю

Твою улыбку, шелк волос, глаза синее льна

Я в песнях воспою,

Я в песнях воспою...

Берта (оглядываясь):

Твоим словам я верю, милый друг,

И слышать рада их, но только вот беда:

Костер почти погас, пустеет луг,

И смех веселый стих, и мать идет сюда!

Матушка Берты:

Берта!

Берет дочь за руку, отводит в сторону.

Ах, дочка, ну что такое,

И без того лишила матушку покоя!

Сыскала себе бродягу —

Пойми, что он тебе не пара, наконец!

Норманн (подходя):

И верно, послушай, крошка,

Побудь разумной, погуляй со мной немножко...

Хватает Берту за руку, отпихивает матушку. Билль вскидывается, но молчит.

Гэри:

Оставьте мою невесту!

Норманн:

Иди в курятник кукарекай, ты, певец!

Гилберт:

Обидевшего женщину хоть словом —

Мужчиной невозможно счесть!

А впрочем, у норманнов то не ново,

Им гонор заменяет честь!

Норманн:

Неймется сдохнуть? Так избавлю я от зуда!

Гилберт:

Велик баран среди овец!

Уини:

Но, мастер Гилберт, это неразумно...

Норманн (Гилберту, доставая меч):

Ну, грязный сакс, тебе конец...

Сражаются. Гилберт получает рану, но убивает норманна, некоторое время стоит над телом, потом убегает. Гэри обнимает и успокаивает Берту, матушка тут же отбирает дочь.

Уини:

Мастер Гилберт!

Бросается за ним, но не может прорваться сквозь суетящихся деревенских.

1-й сакс:

Лекаря!

2-й сакс:

Поздно уж. Священника!

Деревенская девушка:

Ой, убили! Ой, ужас-то какой!

Монах подходит к телу, осеняет его крестом и молитвенно складывает руки.

Староста:

Уведомьте шерифа!

Один из крестьян убегает.

Пожилая крестьянка (оруженосцу):

Уини, беги к сэру Ричарду!

Оруженосец медлит, оглядывается по сторонам и наконец бежит, куда указано.

Матушка Берты:

Ох, беда на наши головы! И занесло ж этого норманна сюда!

На сцену выходит шериф, усталый мужчина средних лет в дорогой, но неброской одежде. Его сопровождают вооруженные люди.

Деревенские встают как вкопанные. Монах опускает голову ниже и продолжает молиться.

Шериф:

...Я рад бы хоть на праздник веселиться,

Но — мелочь — не хватает одного:

Налог все выше требует столица,

А денег нет, считай, ни у кого...

Свидетелей — сюда, а прочих — вон,

И сообщите каждой из сторон.

Свидетели подходят к шерифу.

Убит? Ну что ж, судьба такая:

Как псы, сцепились два задиры!

Не избежит виновный кары,

За эту кровь заплатит виру.

Найти молодчика. Некстати

Он пил — от хмеля чаще беды,

И хоть не из простых, а знатен,

Пойдем по следу.

Я рад бы хоть на праздник веселиться,

Но — мелочь — не хватает одного:

Порядка в графстве требует столица,

Поди, попробуй обеспечь его!

В стране раздор, хоть с виду мирно, —

По-волчьи впору мне завыть.

Как мастер в лавке ювелирной,

Я прозорливым должен быть.

Норманны, саксы... нет мне дела:

Все Богом созданные люди.

Кто вышел черным, а кто белым,

Закон рассудит.

Свита поднимает тело, монах отступает в сторону.

Я рад бы хоть на праздник веселиться,

Но к черту это ваше баловство:

С утра до ночи требует столица,

Ответно не давая ничего!

Шериф дает знак свите следовать за ним. Все расходятся. На сцене остается монах. Он снимает с пояса фляжку и отхлебывает из нее, затем быстро уходит в ту же сторону, что и Гилберт.

Сцена вторая

Темная чаща. Через нее нетвердым шагом идет Гилберт, озираясь по сторонам и зажимая раненое плечо.

Гилберт:

Нет тропы под ногами, не вижу, куда идти...

Я, как зверь, убегаю во тьму, преступив законы людей.

Нынче небо приснилось, закрытое стаей птиц, —

Снам не верил, но только не зря мне почудилось — быть беде.

Я не смог удержать свой гнев,

Словно стала мечом душа;

Мне обратной дороги нет,

И до гибели — шаг...

Безупречное имя семьи запятнала кровь,

У отца был единственный сын — а теперь бежит от суда,

Что еще остается? К убийце закон суров,

Все дороги в ловушку ведут, и не знаю, свернуть куда.

Сам себя проклинать готов...

Где смолчат о моей вине?

Только уши есть у кустов

И глаза у корней...

Пусть молва осудить спешит,

Не бывать иному суду:

Я останусь в лесной глуши,

Прахом в землю уйду.

Гилберт падает.

На сцену выходят Робин и Джон. Они одеты в зеленое и вооружены луками и кинжалами. Робин совсем молод, Джон высок ростом и широк в плечах.

Робин:

Джон, ты слышал?

Джон:

Тут кто-то есть.

Робин:

Смотри!

Умер?

Джон:

Да нет, живой.

Крови-то — с полведра!

Робин:

Джон, подними его...

Жаль, не разжечь костра.

Это же тот, о ком

Слухами полнится вся округа...

Робин и Джон перевязывают Гилберта. Тот приходит в себя.

Гилберт (растерянно):

Вид ваш мне незнаком...

Робин:

Встретили вы не врага, а друга.

Знатность и герб неужто вас не спасут?

Что же заставило скрыться в глухом лесу?

Гилберт:

Если меня, как простого убийцу, как вора,

Приведут для суда —

Отец от такого позора

Не оправится никогда.

Я не верю, что суд справедливым будет,

Из норманнов шериф.

Лучше тут я сном усну беспробудным...

Джон (с иронией):

Лучше, не говори!

(Робину)

Нет, из такого не выйдет проку —

Будет нам с ним сплошная морока:

Неженка, сын богача!

Робин:

Он не заслуживает упреков,

Ты б не рубил сплеча.

Гилберт:

Здесь, в глуши,

Совы и воронье;

Довершит

Рана, возьмет свое...

Слышал — недобрый люд

Здесь, в глуши...

Робин:

Тот, кто норманнам враг,

Нам, без сомненья, друг.

Джон:

Новых захочешь драк —

Меч подберем и лук!

Робин:

Здесь, в глуши,

Жизнь предстает иной,

Не спеши

Мир покидать земной:

Видишь, настал рассвет

Здесь, в глуши?

Становится светлее. Все трое уходят. Робин и Джон поддерживают Гилберта.

Сцена третья

Лесная поляна. Раздается кукование кукушки. Мач, подросток с луком и колчаном за спиной, ходит по поляне, считает, загибает пальцы. За его спиной появляется Черный Билль и хватает Мача за шкирку.

Черный Билль:

Ку-ку!

На сцену выходит Гай, статный норманн с мечом у пояса. За Гаем следуют его люди. Мач в испуге пытается вырваться.

Черный Билль:

А ну-ка, стой!

Попался, плут!

Скажи-ка,

Что ты делал тут?

Люди Гая вытаскивают из кустов подстреленного оленя.

Убил оленя, негодяй?!

Теперь сполна

Поплатишься за это,

Так и знай!

Гай:

Щенок, своим считаешь этот лес ты?

Скажи, что это не твоя стрела!

(Биллю)

Судить такого — слишком много чести,

Повесить на суку — и все дела.

Гай уходит. Двое его слуг остаются и вяжут Мача, егерь готовит петлю.

Появляются разбойники и целятся в Билля из луков.

Вилль:

Эй ты, с веревкой, не спеши!

Пэгги:

Ну-ка, пусти мальца!

Черный Билль:

Матерь Божья!

Скарлет:

А ну прочь отсюда!

Егерь и слуги убегают. Разбойники развязывают Мача и хозяйственно прибирают оленя и стрелу.

Нэд (бурчит себе под нос):

Я же говорил, что не промажу...

Пэгги:

Не боись, малец, не обидим. С нами пойдешь?

Скарлет:

Как звать-то тебя?

Мач:

Зовусь я Мачем, и мне знаком

Тенистый берег лесного ручья,

Отец мой — мельник, он чтит закон,

И прочие сыновья

Послушны отцу и любимы им —

А я убегал на берег ручья,

Бродил и внимал рассказам простым

Вечернего соловья.

Кружит голову шелест весеннего леса,

Я к нему равнодушным остаться не мог —

А отец мой ругался на сына-балбеса,

Угрожал посадить под замок.

Появляются Робин, Джон и Гилберт.

Мне стрельбища были всегда по душе,

И на берегу лесного ручья

Пытался стрелой поразить мишень —

Лишь в этом виновен я.

Но кто оленя убил, Бог весть...

Разбойники толкают друг друга в бок и посмеиваются.

Клянусь напевом ручья, не лгу;

Собрался с жизнью проститься здесь —

Полезен быть вам смогу.

Кружит голову шелест весеннего леса,

Никуда из него не хочу уходить,

Ныне — кров из ветвей, соловьиная месса,

Ныне тысячи троп впереди.

Робин:

Ну что ж, Мач Мельничонок, добро пожаловать! Я Робин. Это Джон, это Вилль, это Нэд, это Скарлет, это Гилберт. Это Назир, его рабом из Палестины привезли, а он освободился. А это Пэгги. Мы ее приютили, когда она от лорда своего сбежала.

Мач:

Так ты тот самый Робин Гуд? Слышал, как про тебя говорили.

Робин:

Плохое или хорошее? ^_^

Мач:

Всякое!

Робин смеется.

А почему ты в лес подался?

Робин:

Тоже... не поладил с законом. Кто норманнов тут господами поставил? Каждый чих податями облагают и творят, что хотят. Вот как с тобой сейчас. Ну, я и не стал терпеть. А ты теперь с нами, в обиду не дадим.

Разбойники хлопают Мача по плечу.

Робин:

Разносят в клювах-остриях

Лихие стрелы весть...

Джон:

О том, что верные друзья

Всегда на свете есть...

Вилль и Пэгги:

Что от живущих не боясь

Невзгоды прочь бегут...

Те же, Скарлет и Нэд:

И никому не даст пропасть

Веселый Робин Гуд.

Все:

Ведь всех обездоленных примет к себе Робин Гуд!

Из кустов вываливается монах с кружкой и окороком. Это Тук.

Тук:

Налей же эля, не жалей!

Тук и Джон:

И доброго вина!

Робин:

Кто ищет правды на земле —

Пускай приходит к нам.

Гилберт пытается поцеловать руку Пэгги; Назир грозно кашляет и встает с ней рядом.

Все:

Под кроны шервудских дубов,

За солнечным лучом.

Мач и Гилберт:

Тому, кто вольно жить готов...

Тук машет окороком.

Все беды нипочем!