Минимально необходимое воздействие-2

Минимально необходимое воздействие

Книга 2

Новый путь?

Глава 1.

Минут сорок активнейшего обсуждения обоих писем привели только к одному очевидному и бесспорному, как считали оба собеседника, выводу — эти пророчества предназначались, разумеется, главе государства, а не редактору газеты. Когда выдвигаемые идеи мало того, что приобрели абсурдный характер, так и стали повторяться, родственники решили расстаться и обдумать случившееся самостоятельно. Алексей вернулся в редакцию, а Сергей поехал к оставленной у родителей, точнее у матери, жене. Нина Петровна Галю охотно привечала, в отличие от Никиты Сергеевича, который её недолюбливал.

Войдя в столовую, сразу понял, что отец вернулся и только что пообедал вместе с семьёй, со стола ещё не убрали.

— Серёжа, будешь обедать?

— Обязательно. Папа давно приехал?

— Как раз перед обедом, сейчас ушёл в свою спальню.

С возрастом Нина Петровна стала заметно похрапывать, и некоторое время назад Никита Сергеевич переоборудовал бывшую бильярдную в отдельную спальню. За обеденным разговором выяснилось, что отец вернулся из Крыма, где отдыхал на государственной даче номер 1, на день позже, чем рассчитывала мать, потому что по дороге заехал в свою родную Калиновку.

Сергей поднялся к бильярдной и, подойдя к двери, услышал птичьи трели. Значит, отец не спит, раз крутит привезённый ещё из Киева магнитофон, на который сам записал ночное пение соловьёв. На осторожный стук в дверь Никита Сергеевич отозвался, точно, не спит, мог ведь и задремать под музыку природы.

— Заходи, Серёжа, хочешь послушать вместе со мной?

— Вообще-то, я поговорить хотел. Произошли непонятные вещи, хочу с тобой посоветоваться.

— Ну, так, говори, чего ты мнёшься.

— Лучше не здесь, на улице.

— Ладно, пойдём, — старший Хрущёв посмотрел на серьёзного сына, выключил магнитофон и двинулся вслед за ним.

— В общем, так, в октябре 1957 года Алексею в редакцию "Комсомолки" пришло письмо с тремя предсказаниями. Там было написано, что в марте 1960 года у нас будет создан отряд космонавтов, а 12 апреля 1961-го один из них, Юрий Гагарин, первым в мире полетит в космос и благополучно вернётся. Ещё в этом письме было про собак, что в 1960-м две собаки, Белка и Стрелка, совершат успешный полёт на орбиту с возвращением.

— Что за ерунда, это шутка?

— Алексей тоже так думал, пока предсказания не начали сбываться.

— Погоди, не спеши, ну-ка, повтори ещё раз.

...

— Так, значит, это всерьёз?

— Пап, какие могут быть шутки, я бы к тебе с ними и близко не подошёл.

— Говоришь, в октябре 57-го письмо пришло. До спутника, или после? — с памятью у старшего Хрущёва всё было в порядке, важные даты он хорошо помнил.

— После, но до Лайки.

— Оно у тебя с собой?

— Нет, у Алексея.

— Да, задал ты мне загадку. У таких заковыристых штук разгадка обычно простая, но пока ничего дельного мне в голову не приходит. Королёв ещё в конце 57-го из всех видов животных окончательно остановился на собаках, но это было уже после вашего с Алексеем письма. С кличками проще, их можно любые присвоить, наверное, Сергей Павлович сам их и даёт.

— Нет, имена собакам давал маршал Неделин. Только тут одна неувязка, в других, неудачных полётах, собаки назывались иначе, а сказать заранее какой запуск будет успешным, никто не мог.

— Знаешь что, позови-ка ты Алексея, два ума хорошо, а три лучше, я пока ещё над этим ребусом помозгую. Да, и пусть письмо прихватит с собой.

— Второе тоже?

— Так их там не одно? Скажи, пусть все везёт, где он сейчас находится?

— В "Известиях".

— Ладно, я сам прикажу машину за ним послать.

Никита Сергеевич вернулся через несколько минут и обсуждение продолжилось.

— Алексея скоро привезут, — коротко заметил Хрущёв и вернулся к разговору о предсказаниях. — С датой создания отряда тоже непонятно. Решение об этом ЦК и Совмин приняли только в 59-м, я тогда уже был председателем совета министров, и знать в 57-м о точном месяце и годе никто не мог, только угадать. С Гагариным тоже не легче, отбор в 59-м вели ВВС и медики, кандидатуры отклонялись одна за одной, они и в этом году отбраковывались, некоторые лётчики отказывались сами. Пока не могу понять, как это было сделано, скорее Алексей с письмом что-то напутал, да и зачем, не вижу в этом никакого смысла.

— Мы тоже терялись в догадках, пока два дня назад не пришло второе письмо. Ясности оно много не прибавило, но стало хотя бы понятно, что это переписка с продолжением.

— Что было в другом письме?

— Оно полностью копировало первое, и ещё была приписка, что копия приведена на тот случай, если Аджубей не сохранил и забыл предыдущее. Кроме того, было написано, что если он хочет получить следующее предсказание, то должен напечатать в "Известиях" статью определённого автора.

— Какого автора?

— Д.Иванов.

— И что вы с Алексеем решили?

— Рассказать тебе.

— Ну, рассказали, и что, вам легче стало?

— Да, легче, теперь тебе принимать решение.

— Все вы норовите перекинуть на меня ответственность. Ага, Алексей идёт, — Хрущёв зашагал навстречу зятю.

— Показывай, — Никита Сергеевич принял от зятя первое письмо. — Оно, оказывается печатными буквами написано, тем лучше.

Он внимательно прочёл текст, долго изучал конверт, хмыкнул на обратный адрес "Москва, главпочтамт, до востребования, Д.Иванову".

— Смотрю, разными фамилиями отправитель нас не балует. Алексей, скажи точно, когда ты получил это письмо, — Хрущёв требовательно смотрел прямо в глаза Аджубею.

— 15 октября 1957 года. Это могут подтвердить по меньшей мере два человека, может быть, не день в день, но приблизительно подтвердят, конверт не совсем обычно подписан.

— Верю, верю тебе. Не помнишь, кто-нибудь из них читал это письмо?

— Не должны были, всё-таки оно адресовано лично главному редактору, но поручиться не могу.

— Ладно, давай второе.

С ним Хрущёв поступил также как и с первым, прочёл текст, изучил конверт.

— Ну, что думаете делать?

Ответил Сергей: Думаю, нужно заметку за авторством этого самого Диванова в газете поместить, если придёт ответ, то по нему и решить, что делать дальше. Если не придёт, то останется одной загадочной историей больше.

— Да, считаю, что так и надо сделать, — поддержал шурина Аджубей.

— Соглашусь с молодёжью, — интересно, можно ли по карандашной писульке установить, когда она писалась, подумал Никита Сергеевич, впрочем, на экспертизу никогда не поздно её отдать, а пока подождём продолжения. — Только ты не тяни, Алексей, хочу почитать ответ до отъезда в Нью-Йорк.

* * *

Ожидание реакции Аджубея имело тот минус, что приходилось теперь не только покупать все выпуски "Известий", так ещё и каждый выпуск внимательно просматривать. Причём просматривать не в общаге и не в аудиториях, не хотелось объяснять нашим ребятам мой внезапно возникший интерес к этой газете. Дело осложнялось ещё и тем, что с этого лета стал выходить и вечерний выпуск газеты. Но мне повезло, получатель или получатели не стали тянуть волынку, уже дней через десять после отправки второго письма в "Известиях" нашлась небольшая статейка Д.Иванова, что-то там про зависимость удоев от качества кукурузного силоса.

В институте уже начались занятия, и я вернулся в общую комнату, где не так просто безопасно рисовать очередное послание. К счастью, после отправки мною последнего письма Иван Антонович не вернулся на дачу в Абрамцево к своей печатающей машинке, а продолжил работу над исторической повестью в Москве, одновременно ожидая реакцию зятя Хрущёва, а, может быть, и самого Хрущёва.

Текст третьего письма Аджубею был давно продуман, и его начертание никаких проблем не вызывало. По предложению Ефремова решили ограничиться 1968 годом, продолжать стратегию "резать хвост собаке по кусочкам".

— Глеб, тебя приглашают в комитет комсомола, — подошла ко мне после занятий Маша.

— Что, опять?

— Нет, не думай, ничего плохого не будет, может даже хорошее, — пояснила приглашение комсорг.

— Ну, ладно, идём, — и я потащился вслед за девушкой.

На этот раз в комнате, где меня "пропесочивали", находилась одна Лора.

— Здравствуй, Глеб, садись, — приветливо обратилась она ко мне, указывая на место рядом с собой.

Маша пристроилась с другой стороны.

— Три дня назад к нам в комитет зашёл твой тренер, Геннадий Иванович. Он рассказал, что тебя совершенно несправедливо не допустили на олимпиаду в Риме. Уже с твоим победным результатом на первенстве СССР ты вполне мог претендовать на призовое место в беге на стометровку, а со временем, показанным на последних тренировках, и на золотую медаль. Я ещё тогда в столовой поняла, что ты не знаешь, по какой причине тебя на эти соревнования не пустили, тренер тоже находится в недоумении. Мы на комитете обсудили этот вопрос и решили, что все комсомольцы возмущены допущенной несправедливостью, Маша может подтвердить, и готовы тебя поддержать, — она дружески накрыла мою руку своей и продолжила. — В общем, мы, комсомольцы, решили написать письмо в ЦК Никите Сергеевичу Хрущёву. Ты не возражаешь?

— Конечно, не возражаю, может быть, хотя бы узнаю за что меня сняли с пробега, — я покосился на Машу, которая с неодобрением смотрела на так и не убранную с моей руку девушки.

— Вот и хорошо, займусь письмом, — Лора встала, видимо, показывая, что визит окончен.

Я тоже тут же поднялся, вслед за мной Маша, и мы с ней отправились на выход.

— Мне кажется, или она в самом деле вела себя несколько фамильярно? — спросила комсорг.

— Ты имеешь в виду, что Лора взяла меня за руку? Не вижу в этом ничего особенного, обыкновенный дружеский жест.

— Значит, если я сделаю то же самое, это тоже будет обыкновенный дружеский жест?

— Ну, да, если это искренне, — в очередной раз я подивился способности некоторых женщин делать проблему из ничего.

* * *

После публикации небольшой заметки Д.Иванова о проблемах сельского хозяйства главный редактор "Известий" попросил занимающихся разбором почты сотрудников без промедления передавать ему письма этого народного корреспондента. И очередное не заставило себя ждать, несложный подсчёт показал, что оно было отправлено буквально на третий день после публикации заметки. Никто в редакции не сомневался, что это, адресованное главреду письмо, содержит текст новой статьи или, скорее, статейки некоего Д.Иванова.

Аджубей посмотрел на конверт, который ничем, кроме почтового штемпеля не отличался от предыдущих, и распечатал его. Написанное в таком же лаконичном духе, как и предшествующее, это письмо было немного длиннее.

"Здравствуйте, Алексей Иванович! Это письмо содержит прогноз некоторых событий с октября 1960 года по 1968. Итак:

1.В октябре 1960 года на 15-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН председатель Совета Министров СССР, Никита Сергеевич Хрущёв, пообещает мировому капитализму "показать кузькину мать" (в некорректном переводе на некоторые языки "мать Кузьмы").

2.8 ноября 1960 года на выборах президента США победит Джон Кеннеди.

3.В 1962 году произойдёт так называемый "Карибский кризис", связанный с размещением на Кубе советской военной техники. В результате "взаимодействия" Хрущёва и Кеннеди он не приведёт к ядерной войне и закончится относительно благополучно.

4.22 ноября 1963 года президент США Джон Кеннеди будет убит снайпером (снайперами).

5.В этом же, 1963 году, в СССР будет сильная засуха и неурожай.

6.14 октября 1964 года на пленуме ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв будет смещён со всех должностей и отправлен на пенсию. Главой КПСС станет Леонид Ильич Брежнев, он будет объявлен Генеральным секретарём.

7.В 1967 году будет принят "обезьяний" закон, предписывающий копировать американские разработки в области вычислительной техники и микроэлектроники. Поскольку эти научно-технические направления будут на несколько десятилетий ключевыми для роста производительности труда, то это обеспечит радикальное отставание СССР в технике и экономике.

8.В 1968 году произойдёт восстание в Чехословакии, которое будет подавлено вводом 21 августа войск Варшавского договора."

Ошарашенный содержимым письма, Аджубей оглянулся по сторонам, как будто не знал, что он в кабинете один. Вот это номер, подумал Алексей Иванович, если предыдущие письма были в общем-то безобидны, то это письмо — бомба, и касается оно не только моего тестя, но и лично меня, понятно, что с падением Никиты Сергеевича, мне на этой должности не продержаться и дня. Главред отложил письмо в сторону и потянулся к телефону.

— Никита Сергеевич занят, у него на приёме Долорес Ибаррури, — секретарь Аджубея узнала, некоторые даже считали его кем-то вроде министра иностранных дел на общественных началах, но соединять не стала, видимо, Хрущёв был действительно занят.

— Ничего, если я позвоню позже?

— Позвоните минут через пятнадцать, — дала совет секретарь.

В указанное время звонок удался.

— Добрый день, Никита Сергеевич.

— Здравствуй, Алексей, — чуть запыхавшимся голосом ответил тесть, — что у тебя?

— Поступила информация по известному вам делу, очень важная.

— Давно?

— Полчаса назад.

— Почему сразу не позвонил?

— Я звонил, но вы были заняты, разговаривали с Долорес Ибаррури.

— Да, она всё-таки выдавила из меня обещание на ассамблее ООН заклеймить позором режим Франко в Испании. Значит, так, времени до отъезда в Нью-Йорк у меня осталось не очень много, поезжай сейчас ко мне домой, машину за тобой я вышлю, и жди меня, постараюсь подъехать поскорее, — видимо, Никита Сергеевич всё же отнёсся к первым письмам серьёзнее, чем показывал, решил Аджубей.

Через час он уже был в резиденции Хрущёва на Воробьёвском шоссе, чуть позже туда прибыл сорванный с работы отцом Сергей.

— Здравствуй, получил ответ?

— Здравствуй, получил. Показать?

— Ещё спрашиваешь! Показывай.

...

— Да-а. Если всё это правда, то даже и не знаю что делать, глаза, в смысле, мысли разбегаются. Сам как считаешь?

— Боюсь, что правда, очень боюсь, сам в шоке.

— Что же делать?

— Для начала показать Никите Сергеевичу, и думать.

Особо долго думать не пришлось, подъехал Хрущёв. Уже завтра ему нужно было выдвигаться в сторону областного Калининграда, подниматься на борт почти одноимённого с Балтийским морем корабля. В этот раз советская делегация двинется в Нью-Йорк морем, к ней присоединятся и делегации братских социалистических стран.

Здороваться с сыном и зятем Никита Сергеевич не стал, уже приветствовали друг друга по телефону, и сразу приступил к делу: Показывайте.

Алексей протянул тестю вскрытый конверт с письмом, и оба младших родственника продолжили негромко переговариваться.

— Надо же, Лёня, человек-праздник, — прокомментировал старший Хрущёв главный для него, на первый взгляд, пункт предсказания.

Аджубей собрался было спросить, почему праздник, но Никита Сергеевич сам развернул характеристику.