Саб

Саб

Автор: Марлона Брандеска

Фэндом: Ориджиналы

Рейтинг: NC-17

Жанры: Гет, Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, POV

Размер: планируется Миди

Статус: ЗАКОНЧЕНО

Описание:

История написана на тему одного весьма затасканного шаблона: героине на голову внезапно сваливается... нет, не раб. Саб. Но это тоже не совсем тот подарочек, о котором может мечтать загруженная работой студентка предпоследнего курса журфака. К тому же, неделя его пребывания превращается в целый месяц... А возвращать парня обратно и не хочется!

Посвящение:

Написано по заявке, но вдохновлено произведениями двух авторов: Ju1a и Uvarke. Захотелось тоже "приложиться" к этой супер-популярной теме.)))

Пролог

Когда приходит любовь, она всегда оказывается не такой, как ты ожидаешь. Она приносит с собой вихри, бури, переживания, катаклизмы. Она переворачивает твой мир и тебя с ног на голову, выворачивает наизнанку всё, что ты считаешь правильным, смеётся над правилами и плачет над принципами... Любовь — неукротимый созидатель и самый мощный разрушитель, — всё зависит от того, как ты примешь её... Согласишься ли на её условия, примешь ли такой, какая она есть. Захочешь ли дать ей именно то, чего она попросит. И заплатишь ли ту цену, что она назначит, чтобы не потерять её...

Глава первая

Эта история началась вполне обыденно и незаметно, задолго до того, как я влипла всеми четырьмя лапами, — ещё тогда, когда Марк попросил меня собрать для него материалы по БДСМ-отношениям. Ему, видите ли, заказали статью на эту тему, и, как обычно, он отправил меня для сбора информации.

Чтобы было понятно, поясню: Марк — это почти двухметровая скотина сорока с хвостиком лет (причём, и хвостик немаленький), роскошный колумнист, который, помимо основной работы, промышлял ещё и заказными статьями для разных изданий. А я была студенткой четвёртого курса журфака, подрабатывающей для 'звезды' одним из 'пылесборников'. Кометы из пыли делал уже сам Марк.

Так вот, в тот раз это был некий жёлтенький журнальчик, прославившийся своими копаниями в хобби и привычках сильных мира сего. Кто-то наябедничал им о том, что один из городских политиков третьей руки похаживает в клуб, объединяющий людей не с самой традиционной ориентацией, и журнальчик решил раздуть из этого скандал. Марку заказали статью, а он послал меня разузнать, как и что.

Я разузнала, Марка разочаровала, — политик туда всё-таки не ходил, а высасывать сведения из пальца корифей пера считал ниже своего достоинства. Жёлтая пресса была услана в синюю даль, заказ забыт, а мне на память осталось знакомство с Юлей, одной из постоянных посетительниц того самого клуба.

В поисках информации я во многом опиралась на её желание поговорить и искреннее убеждение, что личные предпочтения — это только личные предпочтения, и более никого они не касаются. С Юлькиной лёгкой руки я познакомилась со всеми этими Топами, сабами, подчинением, повиновением, связыванием. С немалым удивление обнаружила, что многие БДСМ-щики — вполне милые люди, особенно за дверями своего клуба. Неагрессивные и стеснительные, вовсе не жаждущие всех обратить в свою веру, а уж более вежливых мужчин, чем юноши-сабы я вообще никогда не видела.

Тем не менее, когда надобность в поиске материала отпала, я с облегчением распрощалась с ними, и только Юлька, как прицепившаяся яркая блёстка с карнавала, осталась со мной регулярными звонками, болтовнёй в Агенте, внезапными е-мейлами и редкими встречами. Мы мило болтали о своём, о девичьем, и Юлька ничем не отличалась от любой другой девушки, если не считать того, что жаловалась не на парня или мужа, а сразу на двух сабов, которых пыталась заставить жить вместе с нею в мире и согласии.

Я слушала, ахала, охала, стоически давилась кофе, если Юльке приходила в голову блажь вытащить меня в кафе, и искренне сочувствовала обоим мальчикам, которые почему-то терпеть друг друга не могли.

В течение того года, что мы общались после ненаписанной статьи, Юлька периодически страдала из-за сабов, сабы — из-за Юльки, я — из-за всех, пока она не додумалась заменить старшего мальчика на ещё более молодого, чем второй, и у них сразу же наступили мир и покой.

Юлька похорошела, приобрела привычку облизывать губы совершенно неприличным образом, так, что у мужиков, случайно столкнувшихся с этим процессом, просто челюсти падали со стуком на пол, а оба её мальчика начинали напоминать собачек перед выходом на прогулку: у них делались такие же ошалело-счастливые глаза и казалось, что они вот-вот завиляют хвостами...

Троица собиралась провести май в Португалии, обменявшись на это время домами с португальцами, настроенными на экзотику и приключения российского быта. Я только завистливо и грустно вздыхала: мне отпуск не светил, разве что Марк на время летней сессии отпускал 'на учёбу'. Я морально готовилась провести какое-то там по счёту лето в городе, убеждая себя, что море — это излишество, и валяться на пляже целыми днями — самое глупое занятие на свете, а уж тратить на это большие деньжищи (которых, к слову, у меня и не было), просто глупо. Работа — вот мечта студента!

Накануне своего отъезда мне позвонила дёрганая, взвинченная Юлька и попросила разрешения приехать. Я разрешила, само собой, — почему бы и нет? Она появилась на удивление быстро, всего-то через час, в комнату проходить не стала, а начала прямо с порога:

— Инн, тут такое дело... Ты не подумай, что я специально... Блин, ну так неудобно! Я не просила бы, но выхода нету, хоть в чемодан его пакуй...Ты же знаешь, что мы завтра улетаем?

Я кивнула.

Юлька была непривычно неуверенной в себе, как будто собиралась с духом, чтобы попросить меня приютить у себя её золотых рыбок или черепашку. Я улыбнулась и поймала себя на мысли, что понятия не имею, есть ли у Юльки домашнее животное, и какое оно. Может, кошка?..

— Н-ну, вот... Мне позвонил один Топ... Ну, очень, очень хороший человек, мы давно знакомы, он нереально крутой, понимаешь... Ну, он сейчас уехал, насовсем. Ну, и... он меня попросил помочь.

Глядя на мучения Юльки, я переменила своё мнение: не кошка. Собака, наверное. Большая. А то, с чего бы ей так нервничать?

— Ну и... я не могу ему отказать, ты понимаешь, Инн? Ну, только не ему... Он когда-то сделал нереально много для меня... Ну, короче, я бы всех послала, только не его... А тут такое дело, этот отпуск... Ну, не могу же я сдать билеты! И мальчиков так расстроить не могу, ну, мы же все вместе готовились... Короче, Инн... Ну, может, ты разрешишь ему пожить у тебя?..

Юлька выпалила свой вопрос и замерла, вытаращив на меня несчастно-честные глаза. Ну, точно — собака. Судя по метаниям просительницы, не меньше сенбернара. Или дог?

— Кому — ему-то? — решила, наконец, уточнить я. — Кого ты сватаешь мне?

— Ну... мальчика. — почти шёпотом сообщила Юлька.

— Кого?! — я подумала, что ослышалась.

— Мальчика. Ну, саба одного, за которого попросил тот самый Топ, который мне... которому я обязана. Ну, я же говорю: Топ уехал, а мне позвонил, чтобы я саба пристроила...

— Отлично, а я-то причём? — недоумение медленно, но неуклонно росло.

— Ну... ты единственная из всех моих знакомых имеешь свободную трёшку! И родителей нет, чтоб они тебе на мозги капали! И ты в курсе, что мы... ну, что он — саб! И тебя это не волнует!

Так, допустим, то, что он — саб, то есть, привыкший к подчинению и послушанию человек, меня, как рьяного борца за все возможные свободы, очень даже волновало. Но дело-то не в этом! А в том, что я просто-напросто не желала никакого постороннего человека в своём доме, будь он хоть трижды сабом, то-есть привыкшим подчиняться и слушаться!

— Юль, ты меня извини, но...

— Ииин, ну хоть на неделю! Всего на одну неделю! Ну, некуда мне его пристроить пока!

— В гостиницу не пыталась?

— Не смешно... У него денег нет.

— Эээ... И что? Ты мне предлагаешь бесплатно поселить его у себя и ещё кормить?

— Нет, ну... на кормёжку-то я денег дам... Вот... — Юлька действительно полезла в сумочку и вынула оттуда несколько купюр. — Больше не могу, ты понимаешь, этот хренов отпуск... Но если что, я доплачу, когда приеду!

— Погоди, но ты-то улетаешь на месяц! Какая неделя? И куда я его дену через неделю?!

— Инн, ну, ты не думай... Я за неделю постараюсь договориться с нашими, может, кто саба ищет на постоянку... Я просто не готова оказалась, ты понимаешь, он вот только сегодня приехал, и выяснилось, что пристроить его некуда... Я со вчерашнего дня вишу на телефоне, но не успеваю уже ничего придумать. Он смирный, он тебе мешать не будет, пожалуйста, Инн... Ну, посмотри сама...

Тут, к моему ужасу, она выглянула в подъезд и негромко крикнула:

— Эй, иди сюда!

Откуда-то снизу послышались лёгкие шаги, и на площадку поднялся парень.

— Инн, ты не отказывай сразу! Ну, посели его в самую маленькую комнатку, ту, что у тебя с гладилкой, и нормально будет...

Юлька говорила что-то ещё, но я её уже не слышала. Потому что на лестничной площадке стояло чудо. Настоящее то-чего-не-может быть. Боги, наверное, решили посмеяться надо мной, послав мне абсолютный идеал моего мужчины, только сделав его предварительно сабом и геем, если я правильно поняла Юльку.

Высокий, худощавый, с золотисто-русыми прямыми волосами, с длинной 'рваной' чёлкой, почти до носа, мягкими, словно зацелованными, губами и синими прозрачными глазами, — он стоял передо мной, как ожившая мечта, и смотрел. На меня. Секунд пять. А потом опустил глаза в пол.

И смотрел он не презрительно, не оценивающе, не снисходительно, как вполне мог бы себе позволить такой красавец, а немного неуверенно и выжидающе, словно спрашивая, чего от меня ждать. Я тоже смотрела, чувствуя, как начинают подкашиваться ноги. Глупая Юлька, — ей вообще не надо было ничего говорить, надо было с самого начала выставить перед дверью этого мальчика, и я, как загипнотизированный кролик, впустила бы его, просто потому, что это был мой тип мужчины. Тот самый, от которого мгновенно останавливалось дыхание, леденели руки, зато начинало пылать лицо. Тот самый тип мужчины, которого я хотела с первого взгляда, и к этому не имели отношения голова, образование, предпочтения или что-то там ещё. Это шло откуда-то из тёмных-претёмных глубин подсознания, где-то там решившего, что вот таким должен быть мой мужчина.

Конечно, я впустила его, — просто посмотрела и обречённо отступила в сторону, понимая, что не смогу не впустить. Чем бы это ни обернулось, но прогнать от своего порога настоящее чудо — на такое я была неспособна. Мальчик понял мой жест правильно и тут же проскользнул мимо, обдав запахом: сладковато-тревожным, незнакомым. Войдя, встал к стеночке, опустив на пол объёмную дорожную сумку.

— Ой, Инночка, так ты его берёшь? — в голосе Юльки было столько облегчения, что им можно было шарики накачивать и запускать в воздух, — улетели бы без проблем. — Спасибо, спасибо огромное! Я позвоню тебе, как только мы прилетим и устроимся, хорошо? По скайпу. И все вопросы решим, если что, да?

Я смиренно кивала. Да-да, решим, куда денемся...

Когда она радостно упорхнула, торопясь покинуть меня с подкидышем один на один, я тяжело вздохнула и повела гостя показывать его место проживания. 'Маленькая' комната действительно была небольшой, да к тому же половину площади занимала огромная самодельная гладильная доска, — наша семейная реликвия, оставшаяся ещё от бабушки. Я принялась складывать её, ощущая какую-то совершенно нелепую неловкость и скованность.

— Вам помочь? — тихо спросил юноша.

Голос у него оказался тоже приятным. Негромким, чуть-чуть низковатым для такой внешности, но, пожалуй, ему это даже шло. Замешкавшись, я не сразу ответила и, неожиданно даже для себя самой, отказала. Да ещё и как-то... резко. Возможно, подсознание привычно отреагировало на информацию о том, что этот мальчик — саб. А каким тоном следует разговаривать с сабами, меня научила Юлька ещё во времена наших совместных тасканий по БДСМ-клубам.

Впрочем, дело было не только в этом. Окажись на месте этого юноши кто-то другой, — я приняла бы его помощь, не задумываясь, но этот мальчик... Он казался мне чем-то настолько чужеродным привычной обстановке, — как жемчужина в навозной куче. Да ещё постоянное давление на подкорку, что он — гей, и мои волнения тут совершенно неуместны, глупы и беспомощны.

Быстро раскидав всё, что попалось под руку, и вытащив из комнаты доску с утюгом, я так же быстро, не глядя на парня, вынула из шкафа чистое постельное бельё и полотенце, бросила на диван. Выволокла часть вешалок со своими платьями, чтобы освободить место для его вещей.

— Так. Вроде, всё. Если что-то ещё нужно, — скажи. И... не знаю, может, ты есть хочешь? — чёрт его знает, почему, но говорить с ним я продолжала таким же непререкаемым тоном, как будто мне его в подчинение отдали. Не иначе, как от нервов.

— Да, было бы хорошо, — вежливо ответил нежданный постоялец и потянул взвизгнувшую 'молнию' на сумке.

— Ладно, сейчас посмотрю, что у меня в холодильнике. Разложишь вещи — приходи, — велела я и вышла.

Спрятавшись на кухне, перевела дух, прислонилась к стене и обнаружила, что у меня дрожат руки. 'Доехала, матушка', — мысленно поздравила себя. Нет, я раньше слышала и читала о том, что случаются умственные затмения и резкое оглупление, но, чтоб так... Впустила в дом неизвестно кого, на целую голову выше меня и, наверняка, не слабенького. Поддалась даже не на уговоры Юльки, а на магию синих глаз. Купилась, как маленькая девочка, в первый раз узнавшая о существовании принцев и поверившая, что к ней тоже придёт её принц.

Вот. Пришёл. Прошу любить и жаловать!

'Пришёл, как раз, — но не для ваших глаз... Пришёл, мой друг, — но не для ваших рук...'. Он мальчиков любит... аххх, какая незадача! Ну и ду-ура....

В этот самый момент на кухне появилась причина моих терзаний, и я невольно выпрямилась. Непонятно почему, но, гей он там или не гей, а выглядеть слабой или смешной в его глазах мне не хотелось.

Мальчик-мечта остановился на пороге и нерешительно замялся.

— У меня есть суп. Будешь? — как можно более независимо спросила я.

— Да, спасибо.

— Хорошо. Я позову, когда будет готово.

Принц благодарно улыбнулся, но остался стоять. Молча. Мой вопросительный взгляд был проигнорирован, поскольку он старательно дырявил глазами пол. Пришлось опять брать инициативу на себя.

— Тебе что-то ещё нужно?

— Да, я... чаю. Если можно.

— Можно. Садись, — так же отрывисто ответила я и занялась чайником, подавляя почти неконтролируемое желание постоянно болтать и спрашивать его о всякой чепухе: 'Погода нынче стоит замечательная, Ваше Высочество. Не правда ли? И тепло, не по сезону... Или это мне от вашего присутствия так жарко? Не знаете? И я не знаю... Но чувствую, как прямо по позвоночнику, под блузкой, ползут капельки пота. Так что жара, жара... И дождей давно не было. Хотя — вчера же был, но маленький... А хочется большого, ливня... О чём это я? Ах, да. Чай... Кстати, уже и заварился. С сахаром, лимоном, шоколадкой, бутербродом?..'

— Держи, — я поставила на стол чашку с золотисто-коричневым напитком, в котором плавали отдельные цветочные лепестки. С какого-то перепугу заварила свой любимый китайский чай, с жёлтыми хризантемами.

— Спасибо, — подкидыш, наконец-то, решился сесть.

Я упорно старалась не смотреть прямо на него, поэтому сначала услышала шорох и характерный звук пододвигаемой табуретки. Потом чашку осторожно обхватили мужские руки. Тонкие, красивые, с длинными нервными пальцами. Мне захотелось взвыть, — ну хоть бы один недостаток, просто для поддержания моего морального духа! Какого чёрта мне подсовывают абсолютно недоступное совершенство и ждут, что я буду спокойна, как танк?! Нечестно!..

— Бутерброд хочешь? У меня колбаса есть. И сыр... кажется.

— Да, если можно. Я был бы вам очень благодарен.

Вот, блин, какой вежливый мальчик, просто до одури. Моей.

Я вытащила продукты, поборола желание нашинковать всё прозрачными лепестками, сервировать на фарфоровой тарелке (одна такая у меня была, Ломоносовского завода, тонкая, лёгкая и прозрачная на просвет), и подать с накрахмаленной салфеткой. Мне казалось, что такое чудо должно было питаться именно так: всё-таки, принц... Вместо этого нарезала увесистые бутерброды и поставила их прямо на разделочной доске. Какого дьявола! Этот мальчик — законченный гей, и какая ему, нафиг, разница, на чём я поднесу ему хлеб с колбасой, если я его в принципе не интересую...

Горечь от понимания своей невезучести была такой явственной, что захотелось её чем-нибудь запить, как таблетку анальгина. Я налила себе чаю и тоже села за стол.

Так, нам же нужно было поговорить? Отлично, начнём-с...

— Меня, кстати, Инной зовут. И можно на 'ты'. А тебя?

— Очень приятно. Я — Вик. На самом деле — Виктор, но уменьшительные — Витя, Витёк, — мне не нравятся. — И собеседник искоса бросил на меня довольно длинный для него взгляд: секунды так на полторы.

— Понятно. Ты откуда приехал? — вполне по-деловому спросила я, стараясь сосредоточиться на размешивании сахара, а не на том, как обалденно сексапильно выглядит мой визави с упавшими на глаза прядями, когда наклоняется над чашкой.

— Из Нижнего Новгорода.

— Так ты там жил? С кем?

— С дядей.

— Погоди, а Юля сказала, что с Топом...

— Всё правильно. Дядя у меня — Топ. Только не мой, конечно. У меня была своя госпожа.

— Тааак... — это известие меня слегка прибило и тут же реанимировало. Так он не гей? Слава всему пантеону богов!!! Уже люблю их, не описать, как!! — Значит, у дяди ты просто жил?

— Да.

— А твои родители?

— Погибли в аварии.

— Сочувствую. Давно?

— Когда мне было десять лет.

Хм. По-любому, давно.

— И больше родственников у тебя нет?

— Нет.

— Понятно, — резюмировала я. — И что случилось? Почему ты оказался здесь, один?

— Дядя нашёл себе нижнего в Германии, продал дом, бизнес, — у него был салон красоты, — и уехал.

— А ты?

— А я остался.

— Почему?

— Не захотел уезжать.

Не захотел... Скорее уж, на кого-то надеялся. Нетрудно догадаться, на кого...

— А почему ты не стал жить со своей госпожой?

— Она не приглашала.

— А снимать или купить что-то?

— У меня нет денег.

— Совсем?!

— Совсем.

— Ты учишься?

— Нет, я работал.

— Где?

— В салоне у дяди.

Блин, компот. И тут дядя!

— А теперь что, никуда не можешь устроиться?

— Не знаю, могу, наверное. Но сначала надо найти работу.

— Кем работал-то?

— Массажистом.

Я чуть не поперхнулась чаем. Дааа... Самая работка для принца! Боюсь даже спросить, не делал ли он ещё чего, кроме массажа...

— Угу. И что? Больше некуда было устроиться массажистом в Нижнем Новгороде?

— Можно, но чтобы с жильём — негде.

— А что же дядя? Как он оставил тебя — одного, без денег, без работы?

— Он оставил мне денег на квартиру, когда уезжал, но госпожа их забрала.

Я впала в ступор. Забрала?..

— Как это?

— Сказала, что ей срочно нужны деньги, и забрала.

— И что? Ты просто ей их отдал?!

— Да.

— Вот так вот взял и отдал?! — я всё пыталась найти какую-то понятную логику в его словах. Ко мне придёт какой-то 'господин', и я что, — спокойно ему отдам всё, что у меня есть?! Мрак...

Однако, это только мне казалось, что такое развитие событий — неправильное.

— Отдал. Она — госпожа, — он заявил это так, словно более вескую причину и придумать было нельзя. — А потом она сказала, что я больше ей не нужен.

Ну, да, конечно. Это же так естественно, — забрать деньги и послать ограбленного пацана куда подальше с глаз.

— И что было потом?

— Я смог позвонить дяде, он сказал, куда мне ехать. Перевёл денег на билет. На карточку.

— Эээээ... А если бы эта... госпожа приказала тебе прыгнуть в люк?

— Раньше — прыгнул бы, — Вик выдавил улыбку, но синие глаза оставались грустными.

— А теперь?

— Теперь... нет. Незачем. Я не нужен ей. Ей нужны были деньги... она их получила. И на этом всё.

Я нахмурилась. Стало быть, благородно оставил всё даме и уехал в неизвестность налегке? Ну, аплодировать как-то не тянет... Саб? По-моему, — просто малолетний идиот.

— Так. А сколько тебе лет?

— Двадцать.

Я сделала очередную попытку подавиться чаем. Нифига ж себе! Мальчик-то всего на два года младше меня! А выглядит — на все пять. Я б ему больше восемнадцати и не дала...

— Ну и? Как ты собираешься теперь жить дальше?

— Буду искать новую госпожу.

— На кой?! Тебе старой мало было?

— Нет, не мало. Я просто вообще один жить не могу. Мне очень нужно, чтобы кто-то... был.

И новый длинный взгляд. Эх, если б ещё понять, чего он смотрит...

Я передёрнула плечами. Однако, парень точно идиот, — радовался бы, что избавился от ярма, а он обратно хочет. Ну, скорее всего, быстро найдёт, — с такими-то глазами и с такой-то готовностью подчиняться... Почему-то эта мысль вызвала в душе боль. Вот, как если б я увидела что-то прекрасное, но покалеченное. Брррр... Отмахнувшись от непрошенных эмоций, встала, чтобы налить принцу суп.

Стоило подняться с табуретки, как парень тоже подскочил. Тьфу ты, напугал... Я и забыла, что у сабов есть такая милая привычка: стоять, пока Топ стоит. Хотя странно, — я не его хозяйка, а он всё равно подскакивает. Реально, 'правильно' воспитанный мальчик.

Обеспечив принца пропитанием, ретировалась в свою комнату, чтоб не стеснять его. У меня ещё и дел было полно, — Марк готовился написать очередную судьбосносную статью, и мне как раз надо было изложить полученные сведения о больницах нашего города, предварительно рассортировав их по строчкам в таблице. Работалось плохо, — я прямо-таки физически ощущала присутствие своего гостя за стеной, а ещё оттуда доносились стуки и позвякивания. Что он мог там делать, я не представляла, но идти выяснять было неудобно.

Промучившись с таблицами пару часов, решила, что результат меня уже не опозорит, а всего лишь охарактеризует, как невнимательную особу. Что я работала, Марк увидит, стало быть, убить — не убьёт, только обматерит и пришлёт материал на исправление. Закончив с работой, решила переключиться на домашние проблемы, и главную из них: пришлеца.

Когда я снова вышла на кухню, то на некоторое время подвисла в полной прострации: там было идеально чисто. Просто вылизано! Плита, холодильник, стол, мойка... Про посуду и говорить нечего! В первый момент мне показалось, что какая-то шизанутая фея-крёстная случайно перепутала меня с Золушкой. Вообще-то, до сих пор я считала, что у меня в квартире чисто. Но чтоб так... Хотелось одеть стерильный халат и маску с перчатками, чтоб соответствовать!

Виновник моего очередного культурологического шока возник позади и тихо спросил:

— Ты не против, что я немного убрался? Прости, что не спросил разрешения, — не хотел тебе мешать.

— Ээээ... — глубокомысленно ответила я, стремительно краснея. — Спасибо, конечно, но... Больше не надо, ладно?

— Я что-то сделал не так?

— Да нет, не в этом дело, но... ты же не посудомойка, и не уборщик, и не обязан... Короче, — не надо больше ничего мыть, хорошо?

— Хорошо, — ответил он ровным голосом, опустив глаза, так что разглядеть их выражение мне не удалось.

Вроде, я всё объяснила и обидного ничего не сказала, но чувствовала себя всё равно препогано. Обратно в комнату вернулась с ощущением, что принцев выращивают где-то очень далеко, причём на негуманоидных планетах. А иначе откуда у меня эта уверенность, что я говорила с инопланетянином?!

Даааа... Вот тебе и чудо.

Глава вторая

Так началось наше совместное сосуществование. Я с самого утра погружалась в учёбу, сбегая из дома до того, как мой постоялец подавал признаки жизни. А, приходя, старалась потише прокрасться на кухню, схватить что-нибудь из холодильника и удрать к себе. Вик тоже большую часть времени сидел за закрытой дверью и общаться, видимо, не рвался, потому что на случайные шумы и стуки, производимые мною, не реагировал.

Так что, мы почти не виделись, но это не мешало мне мысленно вести с ним каждый день пространные беседы, хотя в действительности максимум, что я слышала от принца, — это 'доброе утро' или 'добрый вечер', в зависимости от времени суток, в которое мы случайно сталкивались. И всё.

Вопреки здравому смыслу и собственным действиям, я старательно делала себе замысловатые причёски и макияж каждый день, с самого утра, — чтоб в итоге дождаться пары быстрых взглядов. И всё равно продолжала заниматься мазохизмом! Надежда, как известно, стремится всех пережить...

К концу третьего дня я поняла, что он собирается просидеть тихо, как мышь, в своей комнате, до того самого момента, когда явится Юлька с радостным известием, что нашла ему новую хозяйку. И что при таком раскладе нужно было делать мне?!

Как только я задавала себе этот вопрос, одна моя половина начинала ныть, что так нельзя, что надо шевелиться, хотя бы для того, чтобы потом не ломать голову — 'а был ли мальчик', а вторая половина впадала в прострацию от одной мысли, что его надо как-то заинтересовывать. Как это сделать — я себе не представляла, потому что не видела для себя никаких шансов. Не красавица, не богачка, а главное, — не госпожа! Короче, к концу третьего дня, когда, наконец, позвонила Юлька, я дошла до предпоследней степени отчаяния и озверения одновременно.

Приятельница, виновато-смущенно таращившаяся на меня с экрана ноута, самую чуточку преувеличенно с восхищением рассказывала, как там, в Португалии, хорошо, какой замечательный дом, какой сад, и бассейн, и вообще... А как там мальчик? Не мешает?

Честно ответила, что не мешает. Что я его вообще не вижу, потому что он сидит безвылазно в комнате.

Вообще-то, я надеялась таким образом подтолкнуть Юльку к дальнейшим расспросам, и хотела в ответ задать ей воз своих, но ничего не вышло. Она только кивнула, словно это было самым обычным делом, — двадцатилетнему парню изображать из себя мышь домовую.

Зато Юлька повинилась, что пока не нашла желающих забрать к себе Вика, поэтому не могла бы я оставить его у себя ещё... ну, дней на десять?

В ответ очень захотелось выругаться, потому что я и за эти-то три дня чуть не свихнулась, пытаясь понять, что с ним делать, и перспектива прожить на одной площади ещё десять дней меня не радовала. Вот, то-есть, совсем. Если б он хотя бы разговаривал...

— Инн, ты не беспокойся, я продолжаю искать, правда-правда! — заверила меня Юлька. — Но это не просто, — найти такого Топа, как надо Вику. Особенно, когда все разъехались. Я ж понимаю, что ты одиночка, и тебе не нравится, когда в доме есть кто-то чужой...

— Да не в этом дело, — поморщившись, возразила я. — Тут не знаешь даже, о чём с ним говорить...

Юлька явно удивилась.

— Да говори, о чём хочешь! В чём проблема-то? О, кстати! Попроси его почитать тебе вслух. Я слышала, что он отличный чтец. И не ломай голову, Инн! Хочешь с ним говорить, — говори, не хочешь, — не говори.

Я проглотила все слова, застрявшие в горле, и просто кивнула, надеясь, что Юлька не обратит внимания на мои гримасы.

— Ладно, мне пора, потом ещё позвоню, — спохватилась моя собеседница. — Мы тут купаться собирались... Пока, Инн! И спасибо тебе ещё раз!

Я опять покивала, чувствуя себя китайским болванчиком.

Выключила скайп и зажмурилась. Ещё десять дней... Блин! Ладно, буду надеяться, что мне удастся таки выжить, вопреки собственным прогнозам. А для начала, вот прямо сейчас пойду и поужинаю. На кухне. А что такого? Кухня моя? Моя. Значит, имею право...

Несмотря на все попытки храбриться, к холодильнику я прокралась на цыпочках, как вор, и зависла, глядя в его недра. За три истёкших дня полуфабрикаты закончились, а бутерброды надоели. Я прикидывала, из чего бы сварить очередной суп, когда за спиной прозвучало:

— Добрый вечер. Не помешаю?..

Я подпрыгнула от неожиданности и выронила упаковку майонеза, которую держала в руке. Подкравшийся принц тут же метнулся его поднять, я наклонилась за тем же, — и, в результате, мы столкнулись головами. Получив макушкой в подбородок, я звучно лязгнула зубами и протестующе хрюкнула. В глазах отпрянувшего Вика отразился страх. Настолько настоящий, что я всерьёз испугалась, что, может, не заметила какой-нибудь смертельно опасной травмы... Ощупав физиономию и убедившись, что ничего более серьёзного, чем синяк, мне не грозит, вновь перенесла внимание на принца.

— Ты чего? — спросила я, преодолевая некоторый дискомфорт при движении челюсти.

— Прости... — проговорил он. — Это случайно вышло...

— Догадываюсь, — поморщившись, проворчала я. Всё-таки больно...

— Сейчас... — Тут принц дематериализовался из кухни, но ненадолго, вернувшись с каким-то тюбиком в руках.

— Разрешишь?..

Я не поняла, о чём он просил, но кивнула. Меня тут же, практически, перенесли от холодильника, осторожно усадили на табуретку и принялись рассматривать мою многострадальную челюсть с таким видом, словно там был, по меньшей мере, открытый перелом. Слегка обалдевшая от такого обилия внимания после трёх дней игнора, я затихла, чтобы не спугнуть принца.

Вся нижняя часть моего лица была осторожно ощупана, проверена подвижность челюстных суставов, обнаружено место, пострадавшее от столкновения, и тут же намазано каким-то прозрачным жёлтым гелем из принесённого тюбика. Предоставив своё лицо его умелым пальцам, я тихо таяла. О, боги! Как он умел прикасаться! Фантастика, а не руки! Поневоле поверишь, как в старину, что истинный король должен был уметь исцелять прикосновением. Вик явно был из настоящего королевского рода, — он бы справился с этим одной левой!

Воспользовавшись покаянным настроением подкидыша, я завязала разговор, который он охотно поддержал, принимаясь периодически снова извиняться. Это было мило, забавно и... грело, как солнечные лучи! Если последствия его неаккуратности были такими приятными, честное слово, я бы согласилась сталкиваться с ним хоть каждый день!

Постепенно разговор перетёк с меня на общие темы, а потом на Вика, и тут выяснилось, что он все эти три дня просто тупо скучал! Не читал, потому что в той комнате не было книг, не смотрел телевизор, потому что его там тоже не было (единственный зомбоящик стоял в гостиной), и вообще не было ничего. Так что, парень просто тупо пропялился в окно три дня кряду!

Не удержавшись, я вытаращила на него глаза и задала вполне резонный, с моей точки зрения, вопрос:

— А почему ты не обратился ко мне?! Неужели думал, что я не разрешила бы тебе читать?

Принц как-то неуверенно пожал плечами и ответил, потупившись:

— Так ведь с уборкой я не угадал... мне не хотелось ещё больше нарушать твои правила.

Я закатила глаза.

— Вот ёрш твою... Да если б я знала, что тебе нравится уборка!.. Мне просто неудобно было, — ты ведь, как бы, гость, значит, не должен драить плиту.

— Мне не сложно, я привык. У госпожи была большая кухня, и она очень любила чистоту.

М-да, это я уже имела возможность заметить.

— Ну... если ты правда хочешь, — мой.

— Можно? — Вик расцвёл радостной улыбкой, словно я ему сделала подарок.

— Эээ... конечно. Можно. Мой, что захочешь... — блин, это звучало совершенно по-идиотски! Всё-таки, принцы — они такие загадочные. Думаешь, что ему противно, а он радуется, как ребёнок леденцу. — Если есть какие-то ещё вопросы или пожелания — обращайся, не ожидая, пока я сама замечу, что тебе эээ... чего-то не хватает. Хорошо?

— Хорошо. Спасибо. А готовить можно?

— А?.. — я опять подвисла. То-есть, высочество не только всё подряд моет, но и кашеварит?!

— Просто я заметил, что тебе уже нечего есть. Не возражаешь, если я что-нибудь приготовлю?

— Э?.. — не менее обалдело переспросила я. Это он мне готовить собирается? А сам что — не будет? Или будет, но только по моему разрешению?.. Блин, кто-нибудь, дайте мне инструкцию по обращению с сабами! — Нет, если найдёшь, из чего, — пожалуйста... Я тут как раз пыталась понять, осталось ли ещё что-нибудь съедобное...

— Спасибо! Сейчас, посмотрим...

Через несколько минут, по-прежнему пребывая в лёгком умопомрачении, я наблюдала, как мальчик-мечта готовит яичницу. С грибами, перцем, помидорами и сыром. На мои предложения помочь он реагировал только улыбками, но я чувствовала себя прямо-таки награждённой. Медалью или орденом.

И, всё-таки, меня мучили подозрения, что мне попался неправильный принц. Потому что кто ж из них, принцев, готовит-то? Они же, вроде, по балам, сиречь, по клубам должны обретаться... Себя показывать.

— А, кстати, ты не хочешь сходить куда-нибудь? Например, в клуб? — спросила я.

— Ты хочешь отвести меня в клуб? — переспросил он и сразу поставил меня в тупик. Вообще-то, я спрашивала, не хочет ли он сам туда сходить. Но, когда я ему это объяснила, загоревшиеся было глаза Вика потухли, и он отрицательно покачал головой:

— Нет, спасибо.

Я опять ничего не поняла: только что хотел и — расхотел? Или я чем-то его расстроила, сказав, что он должен идти один? Или ему без сопровождающих ходить в лом? Блин, одни загадки...

Когда мы сели поужинать вместе (тут я даже слушать ничего не стала и в приказном порядке посадила его рядом), он начал было опять тянуть время и делать вид, что не голоден, пока я не заявила ему, что мне лично есть в одиночестве скучно. И я очень хотела бы видеть его за столом, всякий раз, когда ем дома. Принц как-то загадочно-удовлетворённо улыбнулся и явно расслабился. А я почему-то покраснела.

После ужина Вик взялся мыть посуду, а я опять сбежала к себе, подумать. Только предварительно взяла с него обещание, что, когда ему захочется общества или телевизора, он просто придёт и скажет мне об этом. Но в этот вечер он так и не пришёл, хотя я до полуночи ждала, не ложилась и прислушивалась к его шагам за дверью. Спать легла совершенно разочарованной.

Зато следующее утро подарило мне чуть заспанного Вика в компании с оладушками и сметаной! Застав это диво дивное на кухне в семь утра, я так поразилась, что забыла даже поздороваться. Безукоризненно вежливый принц сказал, что он встал в шесть часов, чтобы успеть сделать мне завтрак. Моё обалдение стало полным: даже мама, когда мы ещё жили вместе, не совершала таких подвигов ради меня! Наоборот, это я вставала первой, чтобы приготовить завтрак для всей семьи. Уходя на учёбу, впервые задумалась, — а точно ли надо это чудо кому-то отдавать? По всему выходило, что совершенно не надо. Мне оно самой пригодилось бы... Очень даже!

Вечером выяснилось, что Вик приготовил ужин, отдраил туалет и ванную до зеркального блеска и постирал какие-то свои вещи. Вручную. Потому что испросить у меня разрешение на пользование стиральной машиной не успел. Ещё он пожелал продолжить трудовые подвиги, и я разрешила ему заняться гостиной. Единственной комнатой, куда я не готова была его впустить, оставалась моя спальня. Мне нужна была хоть одна закрытая территория, раз уж даже ванную мы делили на двоих. Честное слово, не хотелось, чтоб Вик раскладывал по местам мои бюстгальтеры, которые я имею обыкновение вешать на спинку стула, или собирал косметику, хранившуюся россыпью на подзеркальнике трельяжа...

Когда скончались все пригодные к употреблению продукты, мы вместе сходили в магазин. Принц с честью выдержал это испытание: возил тележку, пока я её загружала, потом старательно тащил домой покупки, и всё время норовил держаться хоть чуть-чуть, но позади, как хорошая восточная жена. Сначала я пыталась поравняться с ним, потом поняла, что не получится, — он всё равно тут же отстанет, как только я тронусь с места, и смирилась. Ну, хочет идти сзади — пусть идёт. На пятки не наступает, и ладно.

Через пару дней я поймала себя на том, что к хорошему привыкают не просто быстро, а очень-очень быстро. Несмотря на мои заверения, что ему необязательно вскакивать с самого утра, чтобы кормить меня завтраком, принц продолжал так делать, и я, которая терпеть не могла ранний подъём, начала сама вставать в полседьмого, чтобы подольше посидеть с ним утром, когда он, ещё какой-то очень домашний, с небрежно забранными в хвостик волосами, в немыслимых трикотажных штанах и явно любимой, растянутой футболке с длинными рукавами (других принц не признавал), колдовал у плиты, снабжая меня то горячими сырниками с джемом, то омлетом с поджаренной ветчиной.

После учёбы я летела домой, как стрела, минуя всевозможные соблазны студенческих сборищ в кафе или совместных походов в кино. Мне ничего не хотелось. Вернее, хотелось, но не с друзьями, а с одним принцем...

Теперь мы разговаривали. Вернее, я говорила. О фильмах, о рецептах, о будущем журналистики, о преимуществах классического массажа перед тайским, о последней книге Сергея Лукьяненко, о повальном увлечении наших сверстников 'Сумерками', и о том, как жить без родителей. Вик заинтересованно слушал, изредка вставляя замечания, но так живо реагируя мимикой, что создавалось впечатление полноценной беседы.

Ещё каждый вечер он деликатно стучался ко мне в гостиную, которую я использовала, как кабинет, и появлялся неизменно с какими-нибудь вкусностями, приготовленными в моё отсутствие. А потом мы вместе поедали его деликатесы и смотрели телевизор. Вернее, это Вик смотрел телевизор. А я исподтишка смотрела на Вика. И мучилась, потому что неосуществлённые желания такого масштаба, да ещё и постоянно множащиеся, как кролики, — ещё то удовольствие...

Так продолжалось, пока не истекли назначенные Юлькой десять дней, о чём я благополучно забыла. Она сама позвонила мне в очередной раз, вечером. Как по заказу, я была одна, — принц убирался на кухне после ужина.

— Привет! — радостно приветствовала меня приятельница.

— Привет. Как вы там? Как отпуск?

— Ой, невероятно! Просто сказка! Накупались — на год вперёд! Сижу на одних фруктах, похудела на три килограмма, представляешь?

Я кивнула. Диеты и похудение были одним из пунктиков у Юльки, хотя выглядела она прекрасно.

— А как ты? — несколько опасливо поинтересовалась она.

Как я? Вот так, сразу, и не смогла бы ответить. Я — странно. С одной стороны — замечательно, прекрасно, великолепно. С другой — томительно, пугающе, непонятно, про сны даже вспоминать не хотелось, — элементарно стыдно... И ни одной внятной мысли в голове, что дальше делать.

— У меня всё хорошо, — выдала я, наконец.

И не правда, и не ложь, а так... Серединка-наполовинку.

— Как мальчик? Ведёт себя нормально? Не нервничает?

— Нет.

— Тебя не достаёт?

— Да всё в порядке! — Я нервно переплела пальцы рук. Ну, не объяснять же ей, что совершенно извелась! Только юноша тут совершенно не виноват...

— Хорошо... Ин, ты прости, пожалуйста, но я всё ещё не нашла, кому его отдать, — призналась Юлька, нервно потирая щёку загорелой ухоженной рукой с тёмно-вишнёвым маникюром. — Обзвонила всех, но, ты понимаешь, — лето...

Я понимала. Лето... А летом все едут на дачи или на курорты, в том числе и трижды БДСМ-щики. Это я сижу в городе, потому что нету дачи.

Покусав губу, Юлька виновато склонила голову к плечу и попросила:

— Ты не смогла бы... подождать, пока я приеду? А, Ин? Чего там, две недели всего осталось...

Я открыла рот и... снова закрыла. Ну, что мне было ей ответить?! Что с каждым днём, который принц проводил здесь, моя решимость отослать его таяла, как куча последнего снега под ярким солнцем? Что ещё чуть-чуть, и я не то, чтобы отпустить, — буду умолять не забирать его, потому что... потому что... Мечты надо хотя бы пробовать осуществить... Нет, понятно, что мы — с разных планет, что Вику нужен Топ, и что я не угадываюсь рядом... Но, не попробовать — это сродни трусости, когда бежишь даже от призрака счастья, потому что боишься рискнуть.

Но, слава богам, ничего этого мне не пришлось говорить Юльке, потому что она сама принялась уговаривать меня разрешить оставить парня здесь до конца месяца. И я, конечно, согласилась. С облегчением больного, узнавшего, что уже назначенная операция отложена.

Радуясь тому, что Вик задержится, я пошла сказать ему об этом, втайне надеясь по его реакции понять, доволен он будет таким оборотом дел или нет. Но, не успела и руки поднять, чтобы постучать в дверь, как она распахнулась сама, и я чуть не ткнулась носом в довольно широкую грудь. Успела подумать, что это у нас карма — постоянно натыкаться друг на друга, и неловко отпрянула, стараясь вернуть лицу осмысленное выражение.

Объект моих желаний тоже отреагировал как-то странно: отступил назад и покраснел. Явственно покраснел! Потом опустил глаза, как обычно, и сказал:

— Прости, пожалуйста, я не знал, что ты тут... Больше не буду закрывать дверь. Извини.

Последнее высказывание вызвало у меня ступор: как не будет закрывать? А что же теперь, — постоянно станет жить на виду, как в аквариуме? Маленькая комната имела вытянутую форму и прекрасно просматривалась не только из коридора, но и, частично, из кухни. И какая, спрашивается, могла быть приватность, при таких-то условиях?!

— Да не расстраивайся ты... — пробормотала я. — Ну, подумаешь, столкнулись, с кем не бывает. Не надо держать дверь открытой, ничего же не случилось...

— Это уже второй раз, и опять по моей вине, — страдальчески возразил принц.

— Ну, и что? — удивилась я. — Не бери в голову... Я, вообще-то, шла тебе сказать, что звонила Юля. Она пока не нашла никого, к кому ты мог бы переехать, поэтому останешься у меня до конца месяца.

И уставилась на собеседника во все глаза, чтобы не проворонить самую первую реакцию.

Вик быстро взглянул на меня исподлобья и сказал:

— Понятно. Опять буду создавать тебе неудобства. Прости. И спасибо за то, что позволяешь жить здесь.

Странно, но мне померещилось, что он делал ровно то же самое — то-есть, проверял мою реакцию на известие о его дальнейшем проживании здесь!

— Не за что... Какие неудобства? Ты, вон, всё чистишь, моешь, готовишь... Эдак я вообще разленюсь и... — я замялась, боясь не удержаться и ляпнуть что-то такое, что нарушило бы хрупкое равновесие, установившееся между нами. — Короче говоря, пожарь мне завтра утром сырников... Ладно?

— Конечно, — ответил он после паузы.

Я повернулась и пошла в гостиную. С ощущением, что очень скоро взорвусь. Видеть, слышать, общаться каждый день — и понимать, что тебе ничего не светит. Что могло быть хуже?!

Вскоре, однако, выяснилось, что хуже быть могло. Очень даже могло, особенно, если за дело брался Вик.

Он действительно перестал закрывать дверь, так что теперь я лицезрела его в любой момент, когда выходила в коридор. Я видела Вика спящего, Вика бодрствующего, Вика читающего, Вика, валяющегося на диване. Вика сидящего, стоящего, ползающего на четвереньках (был и такой момент, когда он мыл полы). И всё это изящно, красиво, сексапильно...

Два дня я честно держалась, а потом попросила его дверь закрывать. Он, кажется, искренне удивился.

— Почему? Я мешаю тебе?

— Нет, думаю, что это я мешаю тебе. Хожу туда-сюда, особенно по ночам, не даю нормально отдохнуть...

— Ну, что ты, ничего подобного, нисколько не мешаешь, — вежливо сообщил он.

И пытка продолжилась. Я только зубами скрипела, вынужденная лишь наблюдать за своей мечтой. Конечно, это не могло не привести ко взрыву, которым всё и кончилось.

Как-то ночью я захотела пить. Не стала включать свет, чтобы не будить принца-мазохиста, и пошла в кухню наощупь, за что и поплатилась, так как в самой тёмной части коридора внезапно налетела на полуголого Вика. Встреча был тем более знаменательной, что столкнувшись с ним, я от неожиданности отшатнулась и упала, а Вик попытался найти меня в почти кромешной тьме, тоже наощупь, и... наткнулся вовсе даже не на руку.

Когда я почувствовала, как его ладонь коснулась моей груди, меня просто парализовало. Вик тоже замер, но руку убрал не сразу, словно бы невзначай скользнув по телу. Когда его пальцы задели сосок, меня тряхнуло, как от удара током! Я столько времени мечтала о принце, что даже вот такое, почти невесомое прикосновение, заставило окончательно потерять голову. Удержаться было просто невозможно! Да ещё эта темнота, создававшая ощущение нереальности происходящего...

Я протянула руку и нашла его. Жадно погладила голые плечи, провела по груди, животу, наткнулась на ткань трусов и... замерла, ощутив внушительный аргумент, чтобы не останавливаться. Все мысли мгновенно разлетелись в разные стороны из головы, вытесненные взрывной волной от осознания, что Вик был возбуждён не меньше меня.

Никогда ни до, ни после, я не испытывала настолько безумного желания, чтобы отдаваться кому-то прямо на полу, в коридоре, нащупывая друг друга, как два слепца. Хотя, точнее было бы сказать, что это Вик отдавался, а я его присваивала.

Я забирала себе всё: его кожу, пахнущую сладко и пряно, чуть влажные волосы, в которых так томительно запутывались пальцы; мягкие, — о, какие мягкие! — губы; его дыхание, неровное и громкое; осторожные ответные прикосновения, широкую грудь, на которой можно было проследить каждую мышцу и косточку; худые, но сильные бёдра. И, наконец, набухший, твёрдый, как дерево, член, который я тоже с наслаждением вобрала в себя. А потом вслушивалась в его стоны и вскрики, когда мы, слившись воедино, двигались, поначалу неуклюже, скользя по полу, а потом, вместе уперевшись в стену, всё быстрее и быстрее, словно стараясь перегнать друг друга на дороге, ведущей к пику, к самой высокой точке, откуда так хорошо падать в беспамятство и оглушающую тишину, в которой есть только пульсация наслаждения, бьющаяся в такт сердцу.

И первые слова, которые произнёс Вик незнакомым, хриплым голосом:

— Я не сделал тебе больно?..

Мне захотелось смеяться, потому что, вообще-то, это я сидела на нём верхом, прижимая его спину к холодному кафельному полу, от которого мёрзли ступни, и не собиралась отпускать. Ни за что. Получив его, наконец, в своё распоряжение, я намеревалась пользоваться этим, пока не упаду от усталости.

— Нет, — коротко, тоже чужим бандитским голосом ответила я, и снова ощупью нашла его губы. С силой провела по ним пальцами, заставляя раскрыться, и впилась жадным поцелуем. Долгим, откровенным, иссушающим, как солнце пустыни. Пока не почувствовала, что на мои старания отвечают не только губы Вика.

Мы так и не разъединились, поэтому и соединяться заново необходимости не было. Связанные, словно пуповиной, мы продолжили ласкать друг друга, пока вновь вспыхнувшая страсть не погнала нас опять наверх, к вершине. Но теперь дорога оказалась куда более долгой: то нежной, то грубой, наполненной прикосновениями, поцелуями, узнаваниями и открытиями. И чем больше я показывала, чего хочу, тем увереннее и свободнее становился Вик.

Мой голод был так силён, что отлепиться, наконец, от принца, я смогла только после третьего оргазма. И то продолжала держать за руку, просто чтобы чувствовать в окружавшей нас черноте ночи, что он рядом.

— Может, перейдём куда-нибудь ещё? — взмолился наконец, Вик.

— А что, ты замёрз?

— Нет, просто я боюсь пошевелиться, чтобы опять случайно не задеть тебя.

Я улыбнулась. Так трогательно!

— Ладно... Сейчас, соберусь с силами, и можно будет перебраться в ванную. Горячий душ — это явно то, что сейчас надо. Нам обоим.

— Подожди, я встану и помогу тебе.

Не отпуская моей руки, Вик поднялся и потом потянул меня вверх. С трудом, но я заставила себя принять стоячее положение и, пошатываясь, начала искать выключатель. После столь феерического занятия сексом я чувствовала себя несколько дезориентированной. Собственный коридор казался чужим и незнакомым.

Когда загорелись светильники, и мы, щурясь и морщась, ввалились во влажное тепло ванной комнаты, первое, на что я уставилась, когда проморгалась, была спина Вика, регулировавшего воду для душа.

Я впервые видела Вика без одежды... и это потрясло меня до глубины души: он был весь покрыт шрамами. Большими, маленькими, параллельными, пересекающимися... Словно какой-то сумасшедший геометр пытался разлиновать его тело. Когда он повернулся лицом, я поперхнулась, — не только спина и плечи, но и грудь, руки, даже живот, — всё было в отметинах.

Наверное, я изменилась в лице, потому что Вик остановился и посмотрел на меня. Потом — на себя, потом опять на меня. А потом спросил:

— Это... тебя отталкивает?

Я неуверенно помотала головой, но отвести глаз от скопища следов былой боли не смогла.

— Кто тебя так? — попыталась спросить спокойно, но голос выдал — дрогнул.

— Госпожа, — во взгляде Вика не было и намёка на злость или недовольство. — Ей нравилось играть с причинением боли.

— А тебе? — Ну, вот. Голос-предатель, ломается...

— Мне тоже. Не во все игры, — уточнил принц, видимо, заметив мою гримасу, — но в её любимые — да, нравилось.

Он сказал это без вызова или бравады, просто констатируя факт.

Вот так.

Игрушка, которой нравилось, когда её пытали, играя. Я почувствовала, как внутрь проникает липкий холод. Вот те, длинные, ровные, узкие полоски явно оставило какое-то лезвие. И вот — опять порезы. Их было больше всего. Тонкие белые шрамы, исполосовавшие бархатистую кожу.

— И зачем ей это было нужно? — проговорила я. — Без боли удовольствия не было?

— Было. Но с болью оно... острее, что ли. Это трудно описать. Ну, как простой рис, без соли и на воде, и рис со специями, солью, травами. Совершенно другие эмоции, когда добавляется боль.

Я скривилась, — вот только что мне довелось испытать самые бурные чувства в своей жизни. Неужели боль добавила бы к ним что-то?! Нет уж, скорее, убила бы... Ожидание боли — это страх. Значит, Вик, любил страх? Любил, чтобы его пугали? Ерунда какая-то... Сейчас он явно был доволен, и без всякого допинга. Значит, боль необязательна? Можно и без неё?..

Мысль явно заслуживала отдельного обдумывания, а вот переубеждать мальчика-мечту, что я не испытываю отвращения к его шрамам надо было прямо сейчас, потому что он вдруг спрятал глаза, неловко съёжился, обхватил себя руками за плечи и явно подумывал, как бы сбежать. Ну уж нет!

Я потянулась к нему, заставила расцепить руки и, взяв в ладони его лицо, как мечтала, приникла к губам. Опять и опять целовала, пока он не начал задыхаться, а потом коварно отстранилась, полюбовалась на воспрявшее мужское достоинство смущённого Вика и потащила его в ванну. У меня накопилась масса неосуществлённых мечтаний относительно того, что можно было бы сделать с ним под струёй воды...

Глава третья

Утром мы проспали, причём, оба. Я проснулась только потому, что во дворе завыла сигнализация у какой-то машины. Разлепив глаза, посмотрела на будильник и подпрыгнула, как подстреленный заяц. Следом подпрыгнул разбуженный моими чертыханиями принц.

Через десять минут я вылетела из квартиры, наспех умытая, ненакрашенная, в мятой блузке, зато с бутербродами, мгновенно сооружёнными даже не одевшимся Виком. Прощальный поцелуй, которым я поблагодарила его за заботу, подействовал на него, как убойный афродизиак, а я на секунду всерьёз задумалась, не прогулять ли занятия... Но долг и экзамены победили, я умчалась. И весь день летала, как на крыльях, вызывая удивление у своих знакомых.

Вернувшись домой, нашла роскошный ужин и... голого Вика. И всё, — на этот вечер общество меня потеряло.

Такая эйфория продолжалась целых три дня, в течение которых царило какое-то безумие, потому что мы просто не могли физически находиться рядом и не трогать друг друга. Доходило до того, что я запиралась в гостиной и запрещала Вику даже подходить к дверям, потому что иначе учиться было совершенно невозможно! Как только я видела сияющие синие глаза и лукавую улыбку на припухших от постоянных поцелуев губах, моя крыша уезжала, не прощаясь, и я могла думать только о своём принце.

А на четвёртый день начались проблемы.

Утром я обнаружила мальчика-мечту в его комнате, бинтующего себе палец.

— Что случилось? Поранился? Где?

— Порезался, случайно... — небрежно ответил Вик, закрывая свою походную аптечку. — Ничего страшного...

Я уже знала, что у принца в сумке — целый склад всевозможных лекарств, бинтов и пластырей, и обрабатывать раны он умеет не хуже иного медбрата, но сам факт травмы меня насторожил. Надо было видеть, как виртуозно он обращался с теми же кухонными ножами, чтобы понять — дело нечисто. Но лезть с расспросами я пока не стала, посчитав, что раз принц не придаёт этому значения, то и мне беспокоиться рано.

Но, вернувшись вечером домой, я обнаружила уже два забинтованных пальца и сумрачного, как туча, Вика. Этого игнорировать было нельзя.

— Что стряслось? — я села на табуретку, с твёрдым намерением вытрясти всю правду из неудачливого повара.

— Ничего, — коротко ответил он.

— Опять порезался?

— Да.

— Вик, давай с конца. Пропустим всю ту часть, где я расспрашиваю, а ты увиливаешь. Говори сразу: что случилось?

Принц бросил ложку, которой помешивал что-то в кастрюле, скрестил руки, спрятав кисти подмышками, прикрыл глаза, открыл и ответил:

— Ничего. Ничего особенного. Просто... можно тебя попросить?

— Можно, — чем дальше, тем меньше мне нравилось это его 'ничего'. — Конечно, можно!

— Так вот... я не знаю... может, ты не планировала... сегодня занятие любовью?

Я опять зависла в недоумении. При чём тут занятия любовью? Или он пытается намекнуть, что за последние три дня обессилел и ему требуется перерыв? Ну, сказал бы прямо. Хотя, прямо — и Вик... Это я, конечно, погорячилась.

— Ну, вообще-то, я сегодня ничего ещё не планировала... — решила забросить пробный камень.

Вик кивнул, словно сам себе, не поднимая глаз, и снова схватил ложку. Если мне не изменяло зрение, руки у него явственно подрагивали.

— Я хотел попросить... если можно... Не могла бы ты... сегодня, если захочешь, конечно...

Его экивоки окончательно добили моё терпение, и я вклинилась в этот поток сознания:

— Вик, давай по-русски!

Он снова закрыл глаза, явно перелопачивая в голове кучу всяких слов, пока не отловил какие-то подходящие. Вот их он мне и выдал, как отрапортовал:

— Пожалуйста, свяжи меня сегодня во время секса!

И принялся опять возить ложкой в кастрюле, не отрывая от неё взгляда. А я застыла на табуретке.

Блин... А так хорошо всё было... Ну, чего-то подобного я подспудно ждала, потому что не могло быть сразу здорово, и без осложнений. Главное, не впадать в депрессию самой. Вот ещё бы выяснить, что за этим эээ... пожеланием стоит.

— Связать? Могу, конечно, связать... Только я хотела бы знать, зачем? Ты что-то сделал не так?

Вик помотал головой. Потом пожал плечами. Потом подумал и опять пожал плечами. Вообще, было ощущение, что его просто лихорадит.

— Может, ты просто устал заниматься любовью?

На этот раз мотание головой было куда более энергичным.

Ага, ну, хоть что-то выяснилось... Значит, дело в сексе. В обычном сексе. А принцу, похоже, понадобился эээ... необычный.

Ладно. Ну, в конце-то концов, в ролевые игры играют тысячи людей, и ничего. Да у меня самой где-то была заныкана пара фантазий на тему привязанного парня, как раз появилась возможность осуществить их, — так я уговаривала сама себя, пытаясь не запаниковать. В жизни не думала, что буду проводить 'сессию', блин... И, при том, одна!

Выспрашивать у него подробности игр с его прежней госпожой не стала. Вряд ли у меня была возможность их повторить, а уж тем более переплюнуть. Будем брать неожиданностью и нестандартными решениями, если, конечно, я их найду...

Назначив Вику время 'свидания' в своей спальне, я пошла готовиться. Свечи, подходящие ремни, всякие штуки, которые могли мне понадобиться, — найти всё это оказалось совсем не просто, особенно, когда ничего специального в доме отродясь не водилось. Натащив кучу всякой всячины, я свалила всё это на тумбочку у кровати, решив, что буду импровизировать на ходу. Полюбовалась на получившуюся свалку и решила глаза Вику завязать, чтобы он со смеху не лопнул при виде этого прилавка старьёвщика. В конце концов, так нам обоим было бы проще, — и мне, чтобы не бояться облажаться, и ему, насколько я понимала механизм подчинения.

Так что, явившийся минута в минуту принц был остановлен прямо на пороге и замотан в шарфик. А уже потом я довела его до кровати, стянула с него домашние брюки, уложила, заставила поднять руки над головой и привязала. Подёргала, убедилась, что не слишком туго, и занялась ногами. Оказалось, 'распятый' на кровати Вик — это вообще отдельная тема для изучения! Не имея возможности видеть, что я делаю, он отзывался на мои прикосновения всем телом, — быстро, бурно, почти болезненно. Его реакции были на порядок острее, а возбуждение просто зашкаливало.

Не удержавшись, я слегка 'пошалила', лаская его разными штучками, — от колючего массажного шарика до бархатной перчатки. И не заметила сама, как увлеклась процессом настолько, что замученный, дрожащий Вик начал просить пощады. Но... не получил! Мне захотелось довести его до полного умопомрачения, тем более, что до него уже и недалеко было... Ещё несколько минут утончённых издевательств, потом всего одно касание в нужном месте, — и принца заколотило с такой силой, что я реально испугалась, как бы он себе руки не вывернул! Когда он, наконец, затих, я стащила с него шарф и с тревогой всмотрелась в лицо.

— Как ты? — спросила, убедившись, что Вик всё-таки сознания не потерял.

Синие глаза нехотя открылись, на лице появилась удовлетворённо-сытая улыбка, и он прошептал:

— Спасибо... хорошо... Оооо... — не сдержал он стона, когда я начала освобождать его от ремней.

— До душа дойдёшь? — я засомневалась, что этот подвиг ему по силам.

— Н-нет... Пока нет... — прошептал он, морщась от боли в опущенных руках. — Если можно... я бы остался...

— Оставайся, — великодушно разрешила я, вытаскивая упаковку влажных салфеток. — Я тебя вытру, и можешь спать.

Принц всё-таки предпринял попытку перехватить у меня инициативу, вместе с салфетками, но я легко пресекла его поползновения. С особым удовольствием прошлась влажными кусочками ткани по расслабленному телу, любуясь тем, как оно вздрагивает и ёжится от моих прикосновений. Поцеловала принца в шею, накрыла половиной своего собственного одеяла и велела спать. Потом, быстро собрав в коробку хомячью кучу вещей, которыми я 'пытала' Вика, задвинула её под кровать, с глаз долой, и тоже улеглась. Обняла сонного подопытного с чувством выполненного долга, и быстро уснула.

На следующий день всё покатилось своим чередом: принц встретил меня на кухне поцелуем и завтраком, вновь сдержанный, вежливый, предупредительный... Как будто и не было той странной просьбы, и не менее странной ночи, о которой напоминали только пластыри телесного цвета на пальцах Вика. Управлялся с ножами он, кстати, уже также непринуждённо, как и раньше.

Вечером мы опять занимались любовью, но привычно, — как раньше, без ремней или шарфов. И больше не говорили ни о шрамах, ни о боли, ни о сабах, ни о хозяевах, — ни о чём таком. Как будто закрыли эту тему на какое-то время. Да и вообще, собственно, почти не говорили. Так, — несколько слов о самом необходимом. Наверное, мы просто не дошли ещё до того момента, когда разговор стал бы для нас более интересным, чем занятие любовью.

Но мне казалось, что время есть, его ещё море, ведь никто никуда не денется, Вик останется со мной, и постепенно всё наладится, потому что, по сути, он обычный парень! Мало ли, у кого какие хобби, — кто-то готовит, а кто-то режется в стрелялки. Если уж выбирать между теми и другими, я предпочла бы повара. И игры в постели — вовсе не страшно, а очень даже волнующе и провокационно. Что же до страшилок с порезами, — так это всё осталось в тёмном прошлом принца, которому нет места в нашей теперешней, сплошь солнечной и счастливой жизни. Ведь он доволен? Доволен! Значит, всё исправимо!

Так я думала до того самого вечера, когда опять позвонила Юлька. Ей с парнями оставалась всего пара дней до возвращения, и приятельница уже страдала от того, что райская жизнь заканчивается.

Глядя на её лоснящееся, смуглое до черноты лицо, я поймала себя на том, что безотчётно улыбаюсь. Если б не Юлька, я никогда не познакомилась бы с моим принцем...

— Как ты там? Справляешься? Не надоел тебе мальчик? — спросила она, закончив щебетания на тему красот Португалии и нежелания возвращаться.

— Нет, — коротко ответила я. Не хотелось по скайпу обсуждать свои отношения с Виком. Я надеялась отложить разговор до Юлькиного возвращения, и сделать это лично, в присутствии его самого.

— Как он там? Не разбаловался?

Я нахмурилась.

— Да всё нормально, Юль. Приедешь, поговорим.

— Угу. Я вообще позвонила обрадовать тебя, — похоже, нашёлся для него Топ.

— Что?..

Мне показалось, что я вдруг стала плохо слышать. По крайней мере, в ушах как-то неприятно зазвенело.

— Топа, говорю, нашла! Слава Богу, один согласился попробовать. Как раз расстался со своим прежним мальчиком, а тут у нас Вик бесхозный... Удачно совпало!

— Погоди, я не поняла, — мне с трудом удалось сохранить более-менее спокойный тон. — Топ — мужчина? Но у Вика же была женщина! Он не жил с мужчинами!

— Ну, не знаю... — Юлька с сомнением посмотрела на меня. — Никаких запретов на верхнего-мужчину он не указывал. Так что, должен был уже иметь с ними дело.

В ушах конкретно застучало и экран начал как будто темнеть.

— Не понимаю... Он ничего не говорил об этом... — выдавила я.

— Ну, он как бы и не обязан всё рассказывать, Инн... Да и Топа-мужчину, любящего найф-плей, легче найти. Короче, сразу, как приеду, — заберу. Его будущий хозяин за день до нас прилетает, успеет подготовить место. Надеюсь, что у них всё срастётся. Классный мужик!

— Место? — повторила я зацепившее меня слово. — Почему место? Не комнату?..

— Ну, может, и комнату. Как договорятся. Это уж их дело... Главное, я его пристрою в хорошие руки. Думаю, он будет рад... Особенно, после его предыдущей хозяйки.

— А что с ней?

— Нуу... — Юлька вдруг замялась.

— Да ладно, — подтолкнула я её. — Мне Вик кое-что рассказывал уже... почему она с ним так поступила?

— Ох... Ну, стервы везде встречаются. А эта вообще специализируется на молоденьких парнях. Воспитывает из них сабов, под свой вкус, а потом бросает.

— Почему... бросает?

— Да ненормальная потому что. Больше двух лет ни один не задержался. И, главное, так ухитряется мозги им закомпостировать, что они для неё на всё готовы. Буквально. Этот вот ухитрился подарить ей свою будущую квартиру... Влюблённый придурок, больше ничего не могу сказать.

— А... он её любил?..

— Да-а! Первая любовь, и всё такое. Обожание в глазах, тапочки в зубах... Короче, эта... нехорошая женщина лепила его под себя два года, до идеального состояния, а потом бросила, как обычно.

Мне вдруг стало тошно. Очень-очень.

— Ну, вот... Он сразу сюда, а эта делает вид, что ничего не произошло. Повезло ей, что дядя Вика уехал, а то были бы мексиканские страсти...

— Но, он же разрешил Вику быть сабом у этой...

— Да ну, кто тебе это сказал? — удивилась приятельница. — Ничего подобного не было! Этот мелкий паршивец сам её себе выбрал, на какой-то тусовке, а дяде оставалось только скрежетать зубами, наблюдая за процессом. Ох, там такая история была, — не приведи Бог... Ну, теперь-то всё образуется, я надеюсь. Ещё бы вытрясти обратно 'приданое' Вика, — и совсем сказка была бы. Ну, дядя там по своим каналам вентилирует, может, чего и выйдет... Ладно, короче, всё! Потерпи ещё немножко, и будешь опять свободна, как ветер!

Юлька явно ликовала, уверенная, что удачно выполнила просьбу родственника принца, а я судорожно пыталась вспомнить всё, что произошло за этот месяц, чтобы понять: неужели я проглядела то, что Вик по-прежнему был влюблён в свою прежнюю госпожу? Неужели я погналась за призраком?! Да нет же! Всё его поведение доказывало обратное. Если косвенные признаки хоть что-то означали, то Вик был ко мне неравнодушен! Чёрт... И я теперь должна была его просто отдать какому-то Топу, который принца в глаза не видел?!

Собравшись с духом, я сказала:

— Не торопись, Юль... Может, его и не придётся никуда отдавать.

— Ты о чём? А куда он денется? Собирается вернуться к себе, в Новгород, что ли? Так кто его там ждёт-то? Или надеется, что его обратно возьмут?..

— Нет, он не собирается возвращаться, он останется здесь, но... не надо его никому отдавать.

— Ты что... Ты собралась оставить его у себя?! — изумлению Юльки не было предела. — Инн, да ты с ума сошла?! Ты хоть понимаешь, на что подписываешься?! Ты же год назад даже слова такого — 'саб' — не знала!

— Ну, не знала, и что? Теперь знаю.

— Инн, ну подумай головой! Если б он хоть сессионным был, ещё полбеды, но ему же постоянка нужна! Ты понимаешь, кто такой саб? Это человек, жизнь которого принадлежит хозяину. По сути вещь, предмет, которым распоряжается его Топ! Ты что, решила, что за пару недель сможешь стать Топом? Да брось, Ин! Это же совершенно не твоё! Если тебя не торкнуло сразу, значит, уже бесполезно, можешь не стараться. А этот мальчик, между прочим, на найф-плей подсажен! Для таких, как он, Топов вообще днём с огнём искать надо! Ну, ты, блин, даёшь... Или ты его пожалела, что ли?!

— Нет... я... мне кажется... — Боги, каким жалким казался мне сейчас мой лепет! — Мне кажется, я... наверное, я влюбилась...

— Чтоооо?! — Моя собеседница на экране подпрыгнула. — Что ты сделала?!

— Влюбилась, — повторила я, жутко жалея, что не могу не ответить. Вот уж кто точно был прирождённой госпожой, так это Юля! Независимо от собственных желаний, люди вокруг неё делали именно то, чего она от них хотела, не особенно считаясь с их мнением. Мне такой точно не стать.

—

* * *

* * *

... — высказала она своё отношение к услышанному и схватилась за голову. — Ну, ты и отколола номер... Что же теперь делать-то... Ин, а может, это у тебя просто блажь, прости за грубость? Мальчик красивый, сексуальный, не спорю... Ну, потрахай его в своё удовольствие, сколько хочешь, если он сам не против! Зачем сразу любовь-то приплетать?..

Удивительно, но мне удалось сдержаться и не захлопнуть крышку ноута, чтобы не слышать того, что Юлька так спокойно предлагала. Значит, с моим принцем можно запросто 'потрахаться' любому, кому это взбредёт в голову? Лишь бы Вик 'был не против'! А он может быть против?.. Что-то я не замечала в нём стремления к самостоятельности... Получается, у своей прежней госпожи он жил вот так, ублажая не только её, но и каких-то там мужчин?!.

Вместе с отчаянием в груди поднялась жгучая ярость. Захотелось что-нибудь разбить или разорвать. В клочья!

Не знаю, что увидела Юлька, но внезапно выражение её лица изменилось, глаза стали испуганными, и она быстро проговорила:

— Ну, ладно, ладно... Чего ты так переживаешь-то, не надо... Придумаем мы что-нибудь, не конец света... Ты, главное, дождись меня, и мы всё решим, спокойно и без истерик! Просто подожди, не делай никаких глупостей, я прилечу и мы поговорим! Хорошо?

— Хорошо, — я кивнула и отключилась.

Сил разговаривать дальше не было совершенно. В сердце нарастала пустота, как будто из меня тихо выкачивали жизнь.

Вика сейчас назвали, практически, бесплатной проституткой, и предложили мне его поиметь. Чтобы потом, когда надоест, отдать следующему хозяину, который будет делать то же самое. И самое главное, — всё это происходило и будет происходить с согласия самого принца!

Продираясь через боль, которая разливалась по мне, как жидкая лава, я пыталась понять, сколько правды было в том, что сказала Юлька. Возможно, то, что она рассказывала, было обычным делом для какого-то теоретического саба, но необязательно, чтоб у принца жизнь была такой же. Его госпожа могла быть большой собственницей, да и дядя мог проследить, чтобы племянника не пускали по рукам...

Я понимала, что надо спрашивать самого Вика, но, при одной мысли об этом, внутри всё сжималось. Как задать ему эти, совершенно оскорбительные, вопросы? И зачем?! Только, чтобы проверить сведения Юльки?!

Честное слово, это было свыше моих сил!

Но делать что-то надо было... Ещё немного, и Вик сам придёт, я не собиралась сегодня учиться, значит, и появляться ему в гостиной не запрещала. Как сказать, что у него уже, по сути, новый хозяин?! И почему это решает Юлька, а не он сам? Впрочем, никто ведь и не сказал, что Вик решит по-другому... Это я расслабилась, растворилась в потоке любви, а он? Достаточно ли ему этих эмоций? Или для него это, как он выразился, 'рис без соли'?..

Я застонала и уронила голову на руки. Боже, почему же так плохо?.. Когда принц успел занять такую большую часть меня, что исходила сейчас болью, не давая думать, дышать и даже просто сидеть? Когда я успела настолько переплестись с ним нервными окончаниями, что теперь это походило на невралгию всей нервной системы сразу?!

А, главное, — что мне теперь делать?! Отпустить его или наоборот, — встать на пороге и не выпускать?

Тут в дверь постучали, потом она заскрипела и в щели показался улыбающийся Вик.

— Сюрприз! — заявил он радостно и показал мне большую тарелку, полную поджаренных золотистых гренок. — Я чаю заварил, твоего любимого, с хризантемами. Пойдём?

Я хотела бы согласиться и попытаться продлить безмятежное спокойствие, последних дней, но что-то сломалось внутри от Юлькиных слов, и теперь я чувствовала себя очнувшейся от грёз, и обнаружившей, что вместо райского сада вокруг чащоба и бурелом.

— Нет, спасибо, но чаю не хочу. Вообще ничего не хочу, — ответила я, стараясь говорить спокойно. — Я просто посижу тут... и подумаю.

— Что-то случилось? Ты заболела? — немедленно встревожился Вик, уже полностью появляясь в дверях. — Градусник принести?

— Не надо. — Бесполезно оттягивать, сейчас он начнёт придумывать невесть что, а разубеждать его и вовсе сил нет. Лучше сказать правду, чёрт её дери. — Звонила Юля. Она нашла тебе нового Топа. Сказала, что через пару дней забёрет тебя отсюда.

Блюдо выскользнуло из пальцев Вика и с грохотом разбилось. Гренки разлетелись по полу, а Вик продолжал стоять и смотреть на меня, словно услышанное пригвоздило его к месту.

— Заберёт? — наконец, медленно повторил он, опускаясь на корточки и начиная чисто механически подбирать разлетевшийся хлеб.

— Да, — я помолчала и продолжила. — Юля считает, что ты не должен оставаться здесь, со мной. Что тебе нужен совершенно другой человек, именно Топ. Хозяин. Она уверена, что я с этой ролью не справлюсь.

Принц ничего не ответил, продолжая собирать осколки и куски хлеба. Можно было подумать, что он вообще не слышал моих слов.

— Вик, почему ты молчишь? — не выдержала я.

— А что я должен сказать? — спросил он каким-то чужим голосом.

— Что-нибудь. Скажи, например, чего ты хочешь? Хочешь ехать к новому хозяину?

— Я сделаю всё, что скажешь, — ровно ответил он, продолжая подбирать рассыпавшиеся гренки.

— Это не ответ. Я спросила, чего хочешь ты? — возразила я.

— Я... Я бы хотел остаться, — еле слышно сказал он и замер, как будто у него кончился завод.

— Тогда скажи мне это! — потребовала я. Его постоянная покорность начала меня злить. — Какого чёрта ты молчишь?! Если не хочешь быть игрушкой в чужих руках, действуй! Скажи мне, что останешься, скажи Юле, когда она приедет, что не станешь жить с другим Топом, тем более, мужчиной. Что хочешь перестать быть вещью, наконец!!

Тут Вик внезапно встал, постоял, глядя в пол, а потом повернулся и ушёл из комнаты, не сказав мне ни слова. Вообще, ни одного! Я осталась сидеть, глядя с открытым ртом на закрывшуюся дверь, и ощущая, что сейчас разбилось вовсе не блюдо с гренками, а что-то другое, куда более важное...

Промаявшись в гостиной до поздней ночи, я пыталась заставить себя не думать. Смотрела зачем-то в экран ноутбука, словно что-то видела там. Включила музыку, как будто слышала её, даже читала что-то, — не понимая ни одного слова. Мир вдруг резко отгородился от меня. Или это я перестала его воспринимать...

Когда я, наконец, вышла в коридор, мой взгляд, уже привычно метнувшийся влево, наткнулся на преграду: Вик закрыл дверь в свою комнату. Странно, ещё недавно я уговаривала его сделать это, мне мешала возможность постоянно видеть его. А теперь, когда он выполнил моё же пожелание, казалось, между нами воздвиглась стена.

Но почему? На что он обиделся?!

Мы с разных планет, это не подлежит обсуждению: я предложила ему просто сказать о желании остаться рядом, а он сбежал и закрылся. Если в этом есть логика, то она какая-то вывернутая. Впрочем, какая уже разница... Всего два дня. Осталось пережить два дня. А потом... Чёрт его знает, что потом. Главное, его хотя бы не будет рядом.

Три часа спустя, в полчетвёртого ночи, я сидела на кровати, обхватив колени и смотрела в окно. Сна не было, покоя тоже, — в голове постоянно звучал хор из разных голосов: и Юльки, и Вика, и даже этого нового неведомого хозяина... Я вспоминала, заново что-то оценивала, обдумывала. И по всему получалось, что никто меня специально не обманывал, я сделала это сама. Сама придумала себе принца, сама придумала ему проблемы, и сама же их решила. Но при этом ухитрилась ни разу не поговорить толком с тем, кто занимал все мои мысли. До меня только сейчас доходило, медленно и мучительно, что я совсем не знала Вика.

То-есть, я знала какую-то ерунду, наподобие того, что он больше любит мёд, чем варенье, что ему нравятся боевики, где много машин, или что он любит французские поцелуи. Но самого главного, — что за человек Вик, — я не знала. Мне хватило внешней картинки: красавец, умница, воспитанный, неконфликтный. И всё! А теперь я сидела и ломала голову над причинами его поступков, потому что ни черта не понимала...

Прокручивая в голове последний месяц, проведённый с ним бок о бок, я вдруг осознала, что всё это время Вик обольщал меня. Незаметно, потихоньку, крохотными шажочками, подводил к тому, что произошло тогда, ночью в коридоре. Он сделал всё, чтобы мне захотелось быть с ним. Только вот вопрос: почему потом, добившись своего, он так легко отказался от всего, когда я просто попросила сказать о своих желаниях вслух? Всего лишь сказать! Пусть не мне одной, а ещё Юльке и этому новому Топу, но ведь принц тоже хотел быть со мной?! Или нет?.. Я запуталась окончательно и бесповоротно.

Вик — саб. В этом — его суть, его жизнь, его мировосприятие. Поэтому, скорее всего, то, что произошло между нами, было ошибкой. Непонятно только, чьей... Наверное, общей. Он ошибся, подумав, что я могу стать его хозяйкой, а я ошиблась, когда решила, что смогу переделать его. Грустно, больно, но не фатально. Пока ещё нет.

Всего два дня, и он исчезнет. Мне не придётся больше ломать голову над тем, что значат его слова или действия. Всё будет, как раньше. А сердце... Сердце заживёт. Когда-нибудь. Нет лучшего лекарства, чем понимание того, что ты полюбила не реального человека, а свою мечту о нём.

В этот момент в дверь тихонько поскреблись. Потом появилась щель, и в комнату проскользнул Вик.

— Ты что-то хотел? — устало спросила я.

— Я почувствовал, что ты не спишь.

Ага, как же... Именно почувствовал. Полоска света под дверью, конечно, к делу не относится...

— Уже очень поздно, а тебе завтра рано вставать. Может, принести тебе успокоительное?

О! Вот и Вик-доктор явился... Опять... Я поморщилась:

— Не надо. Не люблю лекарства. Иди спать, я сейчас тоже лягу.

— Можно... лечь с тобой?

Меня передёрнуло.

— Нет, сегодня я хочу побыть одна.

Вик сделал движение к двери, но вдруг остановился и прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Я могу спросить, что с тобой случилось? Ты совершенно переменилась после разговора с госпожой Юлией. Не хочешь говорить со мной, не хочешь видеть... Что такого она сказала?

Я сдержала первый порыв напомнить, что, вообще-то, это он закрылся у себя в комнате.

Впрочем... какая разница. Теперь-то я понимала, что, даже останься он в гостиной, всё равно мы пришли бы к тому, что имеем сейчас: глухое, тяжёлое непонимание друг друга. Как будто стоим по разные стороны толстой стеклянной стены. И всё, что было между нами за эту неделю, — просто фикция, видимость, недоразумение.

Так, о чём он спросил-то?.. О Юльке?

— Она не сказала ничего такого, о чём я не знала раньше. Просто... до этого разговора мне не приходило в голову, что некоторые вещи, на которые я не обращала особого внимания, на самом деле очень важны.

— Какие вещи?

— Например то, что ты — саб.

Вик помолчал.

— Не понимаю... Да, я саб, но так было и месяц назад. И ещё вчера тебя это не смущало...

— Смущало бы, если б я об этом думала.

— То-есть, ты начала думать обо мне? И решила, что я... не подхожу?

— Ну, примерно, так. Я вдруг поняла, что, на самом деле, не смогу дать тебе ничего из того, в чём ты нуждаешься. Я не умею приказывать, не умею унижать, не умею бить и издеваться тоже не умею. Не умею причинять боль... Поэтому лучше мне не пытаться занять место, на котором я всё равно не усижу. Из меня не выйдет Топа, понимаешь? Не выйдет!

Вик некоторое время смотрел на меня, совершенно не в своей обычной манере, -короткими взглядами исподлобья, — а прямо, не отводя глаз. Потом вежливо ответил:

— Ты совершенно напрасно переживаешь. Делать больно ты умеешь. Извини, что помешал. Спокойной ночи.

И тихо вышел.

Некоторое время я опять таращилась в безмолвном изумлении на закрытую дверь, а потом соскочила с кровати и решительно пошла в маленькую комнату.

Вик обнаружился стоящим перед диваном и глядящим в стену. Когда я ворвалась, он даже не повернул головы, а спросил тихо и ровно:

— Что-то случилось?

— Да, — решительно ответила я. — Случилось. Ты появился здесь и вымотал мне всю душу. Зачем, Вик?! Зачем ты это делаешь? Чего ты от меня ещё хочешь?

— Ещё? — невыразительно удивился он. — Ничего не хочу.

— Тогда зачем ты изображаешь из себя заботливого парня? Зачем была вся эта игра с соблазнением? Зачем надо было приучать меня к себе? Зачем?! На что ты надеялся? Тебе нужно было жильё? В этом дело? Но ведь Юля и так нашла бы тебе Топа с квартирой! Да уже нашла! Зачем ты продолжаешь ломать комедию, Вик?!

— Комедию? Какую комедию? Я ничего не ломал. Я просто пытался быть полезным. Хотел сделать так, чтобы ты не жалела о том, что пустила меня пожить.

Я запнулась и замолчала, почувствовав, как меня изнутри вымораживает. Значит, это не я его, это он меня, по-сути, пожалел?.. Поблагодарил, на свой, сабский манер? Чтоб я не осталась внакладе. Чтоб мне тоже было хорошо. Нет, ну, реально 'правильно' воспитанный мальчик! А учитывая, как легко он согласился на секс, Юля, видимо, была права, — это обычное для него дело. Да, и перерыв же был, как я могла забыть... Две недели для молодого и сексуально активного парня — это срок, это имеет значение...

'Вот и всё', — прошептал кто-то у меня в голове. Я даже не удивилась, — вся эта история с самого начала попахивала шизофренией. Да и не могло всё кончиться иначе. Не могло. Что-то ещё зазвенело, как перетянутая струна, и лопнуло. Я засмеялась чужими, непослушными губами. Как всё просто-то! Я тут напридумывала, а ларчик просто открывался... До отвращения просто.

— Извини. Не надо было приходить, — выдавила из своего смёрзшегося нутра. — Спокойной ночи. Да, и не надо вставать утром. Незачем. Ты уже достаточно поблагодарил меня.

Как ни странно, вернувшись в спальню, я легла и отключилась. Как будто кто-то нажал кнопку 'Выкл'.

Глава четвёртая

Несмотря на высказанную вчера просьбу, утром я обнаружила на столе приготовленный завтрак. Но дверь в маленькую комнату была по-прежнему закрыта. Не притронувшись ни к яичнице, ни к круассанам, я залпом выпила ненавистный кофе, как лекарство, и сбежала из дома. Вик из комнаты так и не вышел.

День тянулся скучный, долгий и серый, как осенние сумерки. После занятий я напросилась с подругами в кафе, но быстро пожалела об этом. Разговоры казались пустыми, улыбки фальшивыми. Пирожные, и те напоминали по вкусу пластилин. В конце концов, я и оттуда сбежала. Походила по городу, пошла в кино. Потом опять бродила, чувствуя себя ужасно глупой и уставшей, но идти домой не хотелось. При одной мысли, что я могла столкнуться с мальчиком моей мечты... мечты, но не моим, — что-то выстреливало прямо в сердце, заставляя ловить ртом воздух. Нет уж, лучше не рисковать.

В начале десятого Вик позвонил мне на мобильный. Я не ответила. Он позвонил ещё раз. Потом ещё и ещё. Трели ужасно раздражали, и я отключила звук. Через полчаса начали приходить смс-ки. Поколебавшись, прочла первую: 'Где ты? Что случилось? Почему трубку не берёшь?'. Хмыкнула и прокомментировала: 'Беспокоится. Нет, просто очень, очень правильно воспитанный мальчик'. Послала сообщение, что у меня всё в порядке, и попросила не волноваться. Не тут-то было! Он принялся бомбардировать меня предложениями найти и довезти до дома. Когда мне надоело отнекиваться, я просто отключила телефон. И ещё час провела, стоя на набережной и глядя на воду, меня это всегда успокаивало. Раньше. Сейчас почему-то совершенно не помогло.

Домой я вернулась в час ночи, искренне надеясь, что суперзаботливый саб уже спит. Ничего подобного! Вик обнаружился на кухне, с кружкой давно остывшего чая. На тарелке, заботливо накрытой салфеткой, угадывались какие-то плюшки. Увидев меня, принц пробормотал что-то, вроде, 'ну, слава Богу', и ушёл к себе, аккуратно закрыв дверь. А я села за стол, посмотрела на эти булочки и чай, и принялась плакать.

Плакала я тихо, почти беззвучно, но Вик как-то ухитрился услышать, потому что вдруг опять появился на кухне, присел на корточки передо мной и... выдал бумажную салфетку. Я машинально вытерла глаза и вдруг подумала: какого чёрта?! Уже завтра он уедет, и я больше его не увижу. Никогда. Не мазохистка же я, чтобы потом искать его, когда он будет принадлежать кому-то другому?! Но сейчас он ещё ничей, и поэтому я могу вообразить... представить... поверить, что он — мой. Только мой, на самом деле. Не прекрасная иллюзия, которую я приняла за правду, а самый настоящий принц. Мой.

Додумав эту свежую мысль, я наклонилась к нему и поцеловала. Прямо в мягкие, сладкие губы, потом в подбородок, потом в шею. Вик жмурился, но не отстранялся ни на миллиметр. Я бы поклялась чем угодно, что он хотел моих поцелуев не меньше, чем я — его. Постоянно наклоняться было неудобно, я сползла со стула к нему на пол и предалась своим извращённым фантазиям о взаимной любви между нами, пока, увлёкшись, не поверила в это сама. А потом обнаружила, что кое-кто тоже увлёкся. Что Вик уже не сидит смирно, а вовсю обнимает меня, и его руки уже забрались под мою майку, и даже под бюстгальтер, заставляя всё внутри сжиматься, как заведённая пружина.

Ещё чуть-чуть, и напряжение стало настолько невыносимым, что я буквально содрала с него футболку и принялась жадно исследовать губами его грудь. Шрамы, шрамы, шрамы... мне хотелось кричать при одном взгляде на них, но не было времени даже задуматься о своих чувствах, потому что Вик, который дышал, как бегун на финише, принялся извиваться, пытаясь освободиться от остальной одежды, и я должна была ему помочь. А потом он помог раздеться мне, и это было невыносимо правильно — чувствовать его тело рядом, без всяких преград, даже если это были всего лишь несколько слоёв тонкой ткани.

А потом уже опять я помогала ему соединиться со мной, чтобы боль, терзавшая мои внутренности, хоть ненадолго утихла. И она утихла, когда тугой, скользкий член Вика оказался внутри, и это тоже было совершенно естественно и необходимо, и не должно было быть как-то по-другому. И мы снова стали двигаться вместе, подстраиваясь и ловя ритм друг друга, так привычно, словно всю жизнь занимались этим. И пришедший оргазм пролился на нас двоих одновременно, и тоже так естественно и прекрасно, что было совершенно понятно, — такое возможно только с этим, конкретным парнем, который, прямо-таки, создан специально для меня: необходимого роста, требуемой силы, нужной выносливости и как раз такой сексапильности, чтобы у меня срывало крышу... И не было решительно никаких причин отдавать это сокровище кому-то. И я не собиралась этого делать...

Ровно до тех пор, пока туман в голове от зашкаливающего удовольствия не рассеялся, и я не вспомнила, что тихо постанывающий подо мной парень — саб, чёрт всё подери, и ему даже такого секса, от которого я теряю память, рано или поздно будет мало... Тут же вернулась боль в груди, но я не стала опять сбегать. Дьявольщина, если он додумался до того, чтобы стараться скрасить мне жизнь, пока был рядом, то кто может помешать мне скрасить ему расставание, да так, чтобы он вспоминал меня ещё много дней подряд, невзирая на всех Топов, вместе взятых?..

Плюнув на саднящее сердце, сомнения и страхи, я с энтузиазмом взялась за дело.

Уходя утром, я заглянула в маленькую комнату со смешанным чувством. Затраханный, причём, в буквальном смысле этого слова, Вик ещё спал, засунув голову под край подушки. Я грустно улыбнулась, подошла поближе, наклонилась и, прошептав ему на ухо: 'Прощай, Вик', легко поцеловала в щёку. Губы кольнула лёгкая щетина, а юноша вздохнул во сне. В последний раз погладив взглядом его обнажённое тело, я накрыла принца одеялом и вышла. Заперла за собой дверь и набрала номер Юльки.

Мы встретились с ней через три часа, ради этого я даже занятия прогуляла, но дело того стоило. Передавая ей запасную связку ключей от моей квартиры, я проинструктировала её, где лежали вещи Вика. Так, на всякий случай. Приятельница смотрела на меня сочувственно, как на больную.

— Инн, да брось ты... Не переживай так! — наверное, уже в сотый раз повторяла она, порываясь погладить меня по руке. — Ну, чего ты, ей-богу... Знала бы, что так выйдет, — никогда бы его к тебе не привезла!

Я упрямо мотала головой, улыбаясь дрожащими губами. Ничего не перепишешь, ничего не изменишь. Всё. Что случилось, то случилось.

Пробормотав жалостливо, что всё будет нормально, Юлька исчезла, а я обхватила голову руками. Сама, сама отдала своего принца чёрт его знает кому... ну и дууура... Здравый смысл, почти утонувший в эмоциях, ещё взбрыкивал, пытаясь донести до сознания простую мысль, что я Вику не нужна. Ему нужен Топ. А Топ — это не ко мне. Значит, — замкнутый круг. Всё, всё, пора уже смириться, осталась всего-то пара часов. Сейчас Юлька приедет ко мне, поднимется, откроет дверь...

Отчаянно заверещал мобильник. Я взглянула на номер: Вик! Сердце сделало попытку выпрыгнуть из груди и понестись прямо по дороге домой, домой, к принцу... Но я железной рукой удержала его на месте. Телефон продолжал звонить. И звонил ещё битых полчаса, с перерывами, пока меня не начало трясти от рыданий. Потом замолчал.

Ещё через два часа я, наконец, рискнула вернуться, чувствуя себя преступником, которого тянет на место собственного злодеяния. В квартире было тихо, чисто и пусто. Все двери открыты нараспашку, в комнате Вика — ещё и створка окна, словно специально для того, чтобы и духу его не осталось. И, действительно, — там пахло зеленью, свежестью, летом. Не принцем.

Подсознательно я почему-то искала записку или что-то ещё, ведь он не попрощался, и мне казалось, что должно что-то остаться. Но нет, — во всей квартире не оказалось ни одного клочка бумаги, ничего. Ноут тоже был пуст, никто его не включал. Вик просто исчез, как будто его не было. Единственным доказательством, что он не примерещился, оставалась только несвойственная мне почти стерильная чистота вокруг. Ах, да, — и ещё вчерашние булочки. В холодильнике.

Вот теперь, когда можно было рыдать, никого не стесняясь, у меня вдруг закончились слёзы. Вообще, как будто пересохли. Я и сама себе напоминала пересохший колодец: такая же пустая, ненужная и забытая. Чёрт, прекрасный итог для надуманной любви!

Ещё два часа прошли в бесплодных попытках чем-то занять мозг, который отказывался что-либо делать. Больше всего мне хотелось просто бездумно пялиться в окно, но, поскольку там не происходило вообще ничего, что могло отвлечь от чувства безысходности, постепенно и прочно оплетавшего меня, я включила зомбоящик, надеясь, что там хоть что-то мелькать будет... Мысль оказалась удачной, — на экране действительно постоянно что-то мелькало и мигало, не давая мозгу вовсе отключиться.

А потом опять зазвонил мобильник. Я ответила, даже не посмотрев, кто звонит. Да, в общем-то, это и не имело никакого значения. Тот, чей звонок мог бы взволновать меня, уже три часа как был собственностью какого-то неизвестного мне Топа. Стало быть, и звонить он не мог.

— Инн — взволнованно дыша прямо в трубку, заговорила Юлька, — Инн... слушай, тут такая фигня...

— Что случилось? — мгновенно выйдя из спячки, спросила я.

— К тебе этот мальчишка не приходил?

— Что? Какой мальчишка? Вик?! Да что случилось? Где он?! — я не заметила, как вскочила, словно собираясь бежать.

— Да в том-то и дело, — где! Сбежал он, представляешь?!

— Как сбежал? Куда? Почему? Что этот твой Топ ему сделал?!

— Да ничего! Ничего не сделал! Мы даже не доехали до того мужика! Завернули ко мне сначала, потому что договорились встретиться с ним только вечером. Ну, я и решила, что мальчишка вполне может посидеть у меня, пока не придёт время... А он сбежал!

— Да как сбежал-то? Зачем ты его отпустила?

— Я не отпускала, Инн! Я вообще велела ему сидеть на заднице ровно и из спальни не выходить!

— Почему... не выходить? — опешила я.

— Да просто! Чтоб под ногами не путался! Ну, он и не путался, сидел себе тихо... А потом я глянула, — а его и нет! Вещи здесь, а его нет! И когда ушёл — непонятно, мы же не следили за ним.

— Когда это было? — быстро спросила я, мысленно прикидывая, куда мог пойти Вик, один, без денег, без вещей, без знакомых... — Давно он сбежал?

— Точно не знаю, но не меньше, чем часа четыре назад.

— Чтоб тебя... — вырвалось у меня. — Ладно, жди, я скоро приеду!

— Нет-нет, не надо никуда приезжать! Лучше сиди там! К кому ещё он может здесь пойти, если никого, кроме тебя, не знает?

— Ты думаешь, он... сбежал ко мне? — я почувствовала, что сердце замерло.

— А куда? На вокзал, что ли? — нервно огрызнулась Юлька. — Блин, чтоб его переехало, этого недоумка... Короче, жди, думаю, он притащится именно к тебе!

— Хорошо, я позвоню, если он появится, — быстро согласилась я и распрощалась.

Вик сбежал? Но почему?! Его обидели, а Юлька не призналась? Или он раздумал ехать к незнакомому Топу?.. Или... или... В голове роились предположения, одно хуже другого. Я набрала заветный номер, выслушала сообщение, что 'абонент недоступен', и принялась грызть ногти. Секунды текли, складываясь в минуты, потом в часы, но ничего не происходило. Мне всё труднее было отгонять видения: Вик под машиной, Вик в подворотне, Вик посреди компании пьяных парней...

Я вдруг очень остро осознала, что мне совершенно наплевать, кто он, — саб или не саб, с кем он спал или ещё будет спать, манипулировал он мною или нет. Всё перестало иметь какое-либо значение по сравнению с вероятностью, что его может не стать. Просто не стать!

Закрыв глаза, я вспоминала его, каким видела ещё накануне. Как он быстро отводит глаза, когда смущается. Как, засыпая, сначала осторожно кладёт руку мне грудь, а потом, во сне, просто наваливается всем телом сверху, словно боится, что я сбегу. Как небрежным движением смахивает чёлку с глаз, когда читает. Как выходит по утрам из ванной голый, с мокрыми волосами, потягиваясь и вызывая у меня голодные спазмы внизу живота. Как он смеётся, когда смотрит комедии и быстро взглядывает искоса, будто приглашая посмеяться вместе...

Я вспоминала и всё отчётливее понимала, что готова смириться с тем, что он никогда не будет со мной, будет любить кого-то другого, будет жить своей собственной жизнью, в которой мне нет места, — но лишь бы он был жив... И я считала бы себя вполне счастливой!

К концу шестого часа пропала всякая надежда на то, что он появится, и мы с Юлькой принялись обзванивать больницы, разделив список пополам по районам. На очереди были морги. После очередных эмоциональных качелей, — вопрос, ожидание, внутри всё покрывается инеем, ответ: 'Нет, такой не поступал', дикое облегчение, — я упала лбом на стол, пытаясь придумать, как выжить, если я его всё-таки найду где-то...

И тут в дверь позвонили.

Пока я бежала ко входу, мне показалось, что сердце просто выпрыгнуло из груди потерялось где-то позади. Но и без сердца я ухитрилась добраться до входа и открыть замок.

На пороге стоял Вик.

Тут выяснилось, что потерялось, всё-таки, что-то другое, потому что сердце нашлось там, где и должно было быть: оно принялось колотиться в груди с такой силой, что пришлось прижать его рукой, чтобы не разбилось.

Молча дёрнув принца за руку в квартиру, я обхватила его руками, прижалась лбом к плечу и принялась заново учиться дышать, потому что только что забыла напрочь, как это делается. Вик тоже молчал, только явственно подрагивал и сжимал меня в объятиях так сильно, что, ещё чуть-чуть, и сломал бы рёбра. Впрочем, возможно, что сейчас я бы этого даже не заметила.

Не знаю, сколько мы так простояли, а потом я спросила его, подняв голову:

— Почему ты убежал?

— Забыл... кое-что, — улыбнувшись одними губами, ответил он.

Но глаза смотрели напряжённо и испытующе, одновременно.

— Что? — машинально удивилась я, потому что ничегошеньки, принадлежащего ему у меня не осталось.

— Себя...

Я сдавленно засмеялась. Шутник, чтоб его!.. Да ладно, пусть делает, что хочет, главное — он здесь, и он живой!

Слегка отстранившись, он пытливо заглянул мне в лицо:

— На самом деле, я пришёл узнать... — любимый голос звучал хрипло и даже сдавленно, словно Вик ломал себя, вымучивая каждое слово. — Мне очень нужно... но я не успел спросить тебя об этом... Пожалуйста, скажи... только правду: я тебе нужен?

Теперь-то у меня не было в этом ни тени сомнений.

— Да. Да, ты мне очень, очень нужен... — ответила я, не отводя взгляда.

— Несмотря на то, что я — саб?

— Да хоть саб, хоть раб, хоть стриптизёр, хоть чёрт в ступе! Ты не представляешь, что я тут пережила, пока ты шлялся где-то! Думала, что сойду с ума, представляя себе всякие ужасы... Будь, кем хочешь, главное, будь... И лучше всего прямо тут, со мной. И, Вик... скажи мне, только тоже честно... Я тебе нужна?

Он пошевелил губами, словно подбирая какие-то слова, а потом убеждённо ответил, купая меня в прозрачной синеве своих глаз:

— Да. Нужна.

— Ну и слава Богу, — со вздохом облегчения ответила я, снова утыкаясь в его плечо носом. — Сейчас, погоди, я ещё чуть-чуть вот так постою, и можно будет уже с места сдвинуться...

Вик ничего не ответил, но прижал меня к себе ещё крепче. Как пить дать, синяки останутся... Да и ладно, у него есть такой волшебный жёлтый гель в тюбике...

Научившись дышать, я с упоением вдыхала его запах, такой родной, знакомый и будоражащий. Надышавшись, сообразила, что Вика можно не только обонять, но и трогать, чем с удовольствием и занялась, засунув руки под его футболку. Под тканью его тело было влажным, горячим, чуть липким. Он смущённо завозился, заметив, что ему бы надо в душ, потому что он очень долго шёл пешком и, наверняка, пропах потом... Я бы не стала отвлекаться на такие глупости, но принц, похоже, всерьёз запереживал, поэтому пришлось уступить.

В ванной я помогла ему раздеться, а потом принялась мыть сама. Как это было замечательно! Вик мокрый — то ещё зрелище, а Вик мокрый и возбужденный — вообще нечто сногсшибательное! Полюбовавшись на него, мы с моей крышей ушли в отрыв. Друг от друга.

Никогда бы не отпустила принца всего лишь через полчаса, но меня вернул к действительности мобильник, который верещал не переставая, пока я не осознала, что звонящий просто так от меня не отстанет. Пришлось топать в гостиную и отвечать. Ожидаемо, это оказалась встревоженная Юлька, которая решила, что я всё-таки куда-то ушла. Пришлось признаваться, что звонка не слышала, потому что отмывала потерю.

— Так он всё-таки пришёл?! — в голосе приятельницы причудливо перемешались злость и облегчение. — Вот паразит... Все нервы вымотал! Выпороть бы мерзавца, да не дотянусь...

— Выпороть? — осторожно уточнила я. — Вика? Зачем? Он же вернулся, жив и здоров. Пешком пришёл всю дорогу, ты представляешь?..

— Инна, за этого паршивца отвечаю я, пока он не пристроен! И с такими заскоками у него есть все шансы приобрести репутацию 'дурной овцы'. Только я нашла ему Топа, как он сбегает! Учти, что если сабу спускать такие штучки, то ты или его разбалуешь до невозможности, или потеряешь.

Последняя фраза меня зацепила.

— Почему потеряю?

— Потому что. За каждым проступком саба обязательно должно следовать наказание, иначе у них в мозгах наступает раздрай и шатание. И восстанавливать порядок потом довольно сложно. Так что — пороть! Чтоб всё, в подробностях прочувствовал! Эх, Инна, говорила же я тебе, — ты не понимаешь, во что лезешь... Вот тебе первый пример. Мальчишка насвоевольничал, нарушил договор, его надо наказать. Ты сможешь это сделать?

— Что сделать? Выпороть Вика? — спросила я с ужасом.

— Да хотя бы выпороть!

— Эээ...

— Тьфу ты! — в сердцах плюнула Юлька. — Я правильно понимаю, что теперь ты вцепишься в него руками и ногами и будешь отстреливаться, если кто-то попробует забрать твоё сокровище?

— Ага, буду, — ну, в этом у меня точно сомнений не было!

— Ладно, чтоб вас.. новоявленные Ромео и Джульетта, — с тяжёлым вздохом резюмировала приятельница. — На сегодня оставляю вас в покое. А вот завтра — готовься. Приеду, и будешь учиться.

— Эээ... чему? — осторожно спросила я.

— Тому. Как надо содержать саба в домашних условиях. Понятно?

— Да...

— Ну, и хорошо. Всё, пока.

Я уставилась на умолкнувшую трубку, потом аккуратно положила её на стол. Вот чёрт, не успела я обрадоваться жизни, как опять пришли проблемы. Хотя Вик стоил любых проблем...

Что ж, согласившись оставить его, я приняла правила игры. Теперь она станет и моей тоже. Главное — мы будем вместе, значит, я справлюсь. Обязана справиться. Ну, не сможет Вик без порки, — значит, буду пороть... Потребуется, — буду наказывать... Совсем припрёт, — буду осваивать даже найф-плей. Чего не сделаешь для любимого мужчины! Но больше никто и никогда не сможет на него посягнуть. Вик — мой принц, и точка. Я так решила, что бы по этому поводу не думали все Топы вместе взятые.

Главное дело сделано, — он пришёл ко мне. Сам.

Теперь моя очередь делать шаг ему навстречу.