Взлом или облом

Чад и Стив потрясенно молчали и переваривали услышанное. Эклз же перевел дух и продолжил, как ни в чем не бывало:

— Если бы Джей не выбрал меня... нечего делать такие глаза, — фыркнул он, заметив, как на него уставились Чад и Стив. — У меня уровень интеллекта хоть и не так высок, как у Джея, но, уж извините, выше среднего. И, узнав его полную биографию, в которой вы мелькаете с завидной регулярностью, было нетрудно додуматься до простейшего вывода, что это не я вышел на вас и пригласил со мной работать, а вы намеренно попались мне на просторах сети в тот самый момент, когда я заинтересовался поисками тестировщиков. И спровоцировал все это именно Джей. Он же у вас главный. — И тут же без перехода Дженсен обратился к Стиву. — В чем он меня обманывает?

— Вот сам у него и спроси, — буркнул Стив, отвернувшись.

Дженсен глубоко вздохнул, чтобы не вспылить. Немного успокоился. Только хотел начать убеждать и уговаривать, как его словно молнией насквозь прошило. Внутри все похолодело. Кажется, он догадался. Возможно, это произошло бы много раньше, если бы все это время он так старательно не закрывал глаза на очевидные не состыковки.

— Какой у него настоящий ник? Три поросенка — Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф — это только для меня, так?

— Послушай, — окончательно вызверился Стив, — если так интересно, давай дождемся Джея, и ты сам у него спросишь!

Но после его крика вдруг прозвучали негромкие слова Чада, который старался, ни на кого из них не смотреть.

— Человек-мотылек.

И у Дженсена чуть не подкосились ноги. Он рукой нащупал спинку кресла, в котором обычно во время взлома восседал Джей, и медленно опустился в него, глядя прямо перед собой. Стив орал на Чада. Размахивал руками, даже вскочил. Но Дженсена все эти жестикуляции и крики обтекали, как вода в ручье. Он почти ничего не слышал и не видел. Сердце в груди бухало набатом. Хотелось сбежать. Запереться в ванной и проторчать под душем час. А лучше два. Чтобы вымыть все наносное. Всю эту муть в чувствах и ощущениях. Как же так, Джей? За что ты так со мной?

— Привет, парни, — раздалось от двери, и в лабораторию ввалился Падалеки, жизнерадостный, как всегда. Оглядел их всех и с подколом вопросил: — Эй! Чего такой вид похоронный, я не понял? С таким настроением никакого вам взлома. — И он подмигнул Дженсену. Но тут, же сообразил, что перестарался, когда тот сфокусировал на нем взгляд. Улыбка быстро сползла с лица парня.

— Тестов сегодня не будет, — мертвым голосом произнес Эклз, — нам надо поговорить. Мы едем домой.

— Вы ему сказали?! — В голосе Джея было столько обиды, что даже Стив, не говоря уже про осунувшегося Чада, втянул голову в плечи.

Но Эклз решил спасти ребят. К тому же, ему так хотелось убедиться, что вместе с Джеем они смогут все преодолеть, что он встал из кресла, подошел к Падалеки, который смотрел на него с болью в глазах. Как нашкодивший щенок, право слово! Эклз зарылся пальцами в волосы на затылке парня и пригнул его к себе.

— Может быть, это и хорошо, как думаешь? — Прошептал он с грустной улыбкой. — Ты больше не будешь так нервничать рядом со мной, из-за того, что не можешь сказать всей правды. И у нас все получится?

— Ты, правда, не злишься?

— Я думал, что злишься ты.

— Нет, как я... я не могу на тебя злиться, Дженсен, — шепотом отозвался Джей.

Эклз мазнул губами по подбородку парня.

— Почему, малыш? Скажи мне.

— Потому что... — начал тот, осекся, закусил губу. Помолчал, но так и не попытался отстраниться. Потом зажмурился и хрипло выдал: — ты нравишься мне.

— Только нравлюсь? — Дженсен провел подушечками пальцев по шее Падалеки и почувствовал, как тот сначала напрягся, а потом задрожал. Эклзу не хотелось думать о том, что это могла быть какая-нибудь болезненная дрожь. Он очень рассчитывал на первый признак легкого возбуждения, которое его неопытный партнер мог и не осознавать, ведь так?

— Эй! А не многовато ли ты за один раз от него хочешь, Дженс? — Попытался вступиться за Джея Стив. Но парни на него даже не посмотрели, продолжая пожирать, друг друга глазами.

— Ты прав, — тяжело сглотнув, произнес Джей, — нам лучше домой.

— Рад это слышать.

* * *

Они обосновались в комнате Джареда. После всего, что он узнал о нем, Дженсен решил, что парню будет спокойнее на своей территории. Поэтому, как только переступил порог, повел Джей-Джей за собой в его спальню. Дженсен сел, прислонившись к изголовью и подложив под спину подушку. Джаред помялся, но потом, стоило Дженсену ободряюще улыбнуться, присоединился к нему. Дженсен притянул его к себе, и в конечном итоге Джаред оказался сидящим к нему спиной. И Дженсен с покалывающим нервные окончания удовольствием обнял своего парня поперек живота. При этом у Джареда вырвался такой удовлетворенный вздох, что Дженсен невольно фыркнул ему в ухо от испытанного в этот момент удовольствия.

— Могу себе представить, как ты вчера веселился, когда вел со мной переписку и принимал заказ на самого себя, а, человек-мотылек?

— Джен...сен, — укоризненно выдохнул Джаред и попытался развернуться к нему, чтобы заглянуть в лицо.

— Нет уж. Сиди. — Дженсен еще крепче сжал объятья, удерживая супруга. — Можешь себе представить, каким идиотом я себя ощущаю?

— А я себя больным. До вчерашнего дня я и не знал, что болен.

На этих словах Джей так напрягся, что Дженсену стало горько. А еще он испытал чувство стыда за свой эгоизм. Почему ему и в голову не пришло, что после ознакомления со своей медицинской картой, Джей придет к столь неутешительным выводам?

— Я тебя больным не считаю, — с нажимом проговорил Дженсен, губами осторожно перебирая пряди кудрявых волос на виске парня. — И никому не позволю так о тебе думать. Даже тебе самому.

Джаред сам прижался теснее. Взял руку Дженсена поднес к губам и осторожно прижался к костяшкам пальцев. Эклз зарылся лицом в его лохматые волосы и с наслаждением втянул носом воздух. Приятный запах. Сразу и не поймешь, как начинает сводить с ума.

— Ты теперь их ненавидишь?

Дженсен так прибалдел, что не сразу понял, о ком его спрашивают.

— Кого?

— Родителей.

— Нет, — лишь немного помедлив, решительно ответил он. Иногда, кто-то должен взять на себя ответственность за другого и, как старший, говорить совсем не то, что думает. Джареду это было нужно. Поэтому Дженсен решил про себя, что будет лучше обставить свой ответ именно так: — Они просто очень любят тебя, Джей. И хотели, как лучше. Я уверен. За такое не ненавидят. — Но и не благодарят. Испортили, понимаешь, мальчишке жизнь! Но это он, разумеется, не собирался говорить даже под дулом пистолета. — Но я думаю, что ты должен с ними поговорить. Рассказать, что все знаешь и не винишь их. Потому что они себя винят, можешь мне поверить. Иначе не отдали бы тебя мне с такой готовностью. А я... — Дженсен помолчал, подбирая слова. — Знаешь, я им в чем-то даже благодарен.

— В чем?

— Ну, не сделай они этого, ты мог никогда и не выбрать меня.

— И это уже знаешь... — проворчал Джей. — Ребята растрепали, да?

— Ты такого плохого обо мне мнения? Я, знаешь ли, не гений, но обладатель интеллекта с уровнем IQ выше среднего. — И тут же пояснил: — Сам догадался.

— И что теперь? Как мы теперь с этим?

— Ну... — протянул Эклз, добавив в голос игривые нотки, — предлагаю составить график, — и осторожно пробрался пальцами под ткань рубашки на животе парня.

— График чего? — Джаред не попытался остановить его поползновения, и это хороший знак, как решил Эклз.

— График преодоления двух оставшихся стадий твоего соблазнения.

— Как график взлома?

— Именно.

— Постой-постой... так первую стадию ты уже прошел?

— А то! И утренняя сцена в ванной тому подтверждение.

— Но я... — Джаред так смутился, что было не трудно догадаться, о чем он думает.

Дженсен хмыкнул.

— У тебя все опустилось не потому, что ты чего-то там испугался, а потому что ты физически не мог себе позволить расслабиться и получать удовольствия, пока между нами стояла твоя ложь. Скажешь, я не прав?

— И откуда, только ты все знаешь? — Проворчал Падалеки, но недовольным он при этом не выглядел.

— Просто на досуге отвлекся от созерцания твоей неземной красоты и трезво пораскинул мозгами.

— А до этого, что тебе мешало?

— Я же сказал, — Дженсен улыбнулся, подхватив игру, и непритязательно поцеловал парня за ухом, — отвлекался часто.

— Это что же?

— На то самое, зачем ты застал меня в ванной.

— М... а еще будет?

— Зависит только от тебя.

* * *

Джаред приобрел весьма провокационную привычку щеголять по дому без рубашек. Они все же составили график соблазнения или взлома, как они называли этот захвативший их процесс между собой. Правда, на данном этапе было уже непонятно, кто из них кого взламывает, но Дженсену даже нравилась эта неопределенность. Она ежедневно держала их обоих в тонусе. И приподнятое настроение трудно было испортить. Так вот, о графике, первым пунктом там значилось — привыкание к прикосновениям. Дженсену представлялось, что Джей-Джей, наконец, даст ему полный доступ к телу, и к нему можно будет прикасаться... во всяких интересных местах. Конечно, это гарантированно обеспечивало ему регулярные муки от перевозбуждения, но, чтобы приучить парня к адекватным реакциям на тактильный контакт, Дженсен готов был смириться с временными неудобствами. Но Джаред, когда Эклз объяснил ему суть данного пункта их теперь уже общего плана, воодушевился и сам, же предложил расхаживать по дому с обнаженным торсом.

В итоге, всю неделю, пока эта соблазнительная сволочь привыкала, Дженсен был на взводе. Трудно сохранять спокойствие, когда по твоей гостиной с невозмутимым видом прохаживается двухметровый чупа-чупс, каким ему представлялся Джей-Джей. Дженсен в буквальном смысле слова исходил слюной. Но далеко не всегда мог себе позволить сбежать в ванную и получить хотя бы маломальскую разрядку. А все потому, что было неимоверно любопытно и даже захватывающе наблюдать за тем, как постепенно у Джареда просыпается не только интерес к непосредственным прикосновениям, но и к самому Дженсену, которого парень теперь почти никогда не упускал из вида и, хотя бы краем глаза, но следил за перемещением супруга по квартире. Надо ли говорить, что полу обнажение было обоюдным, и Дженсен тоже лишился верхней части своего домашнего костюма? Так что, когда Джей-Джей, вдруг начал прикасаться сам, Эклз всерьез обеспокоился вопросом тренировки выдержки. Потому что терпеть это издевательство уже не было сил. Но и спугнуть парня резкой переменой тональности и ритма, завязывающихся между ними отношений он не хотел, ни при каких обстоятельствах.

Утешало одно, Джаред семимильными шагами шел ему навстречу. К примеру, пятничным вечером, парень даже рискнул забраться пальцами под пояс джинсов своего и без того перевозбужденного супруга. Дженсен даже дыхание затаил, не переставая отвлекать парня от осознания содеянного неспешными поглаживаниями вдоль поясницы. Но дальше дело, увы, не пошло. Джей уже привычно замер, рвано выдохнул Дженсену в шею, и с подкупающей готовностью отдался на волю чужим рукам, полностью утратив собственную инициативность. В такие моменты Дженсену начинало казаться, что пожелай он, мог бы легко подмять парня под себя и заставить делать все, что угодно. Потому что Джаред ему доверял и в любой момент готов был подчиниться даже самому абсурдному приказу. Вот такое оно, абсолютное доверие. А фундаментом для него является не что иное, как абсолютная честность. Разве так бывает? Как выяснил Дженсен на собственном опыте, с Джей-Джеем может быть только так. Но он никогда бы не променял эти моменты их совместной жизни, наполненные нереализованными позывами и учащенным дыханием, на полноценный секс с любым другим партнером. В этой жизни ему был нужен только Джаред. За эту неделю Эклз окончательно это понял и принял. Теперь осталось научиться, с этим жить.

Все прекратилось внезапно. В субботу, вместо того, чтобы провести выходной в совместном блаженном безделье, Джаред сослался на какие-то срочные дела в университете и пропал на полдня. Вернувшись, рубашку он так и не снял. Дженсен было решил, что парень, таким образом, провоцирует его на то, чтобы Эклз сам помог ему с разоблачением. Но, когда Дженсен, поцеловав парня в подбородок, попытался задрать на нем хлопчатобумажную ткань, Джаред перехватил его руки. Они встретились глазами. Во взгляде Падалеки было столько неуверенности и, одновременно с этим, присутствовал страх. Словно парень и сам был неуверен в том, что делает. Вот из-за этой его неуверенности, Дженсен и наступил на горло собственной песне и не стал настаивать. Решил, дать Джареду шанс самому принять решение. Быть господином и превращать парня в свое покорного и согласного на все раба в планы Эклза никак не входило. Но Джаред даже спал в эти выходные в рубашке. Это выбивало из колеи. Неужели, что-то изменилось? Неужели, Падалеки передумал, несмотря на все их успехи? Да что вообще происходит, Джей-Джей?!

Как Дженсен не сорвался раньше, науке неизвестно. Но во вторник, когда Эклз окончательно убедился в том, что стоит ему запустить руку под рубашку парня, тот начинает неосознанно морщиться и замирает так, словно ему неожиданно стала неприятна даже такая невинная ласка, в Дженсене вскипело раздражение. Он вернулся с работы, взвинтив себя так, что готов был опуститься до унизительных разборок с благоверным, когда тот тоже вернулся домой. Джаред выглядел подозрительно спокойным и даже расслабленным. Дженсена это окончательно добило. И он ворвался в комнату Падалеки вслед за Джей-Джеем. Тот как раз собирался переодеваться. Но опустил край рубашки, стоило увидеть, что в комнате он уже не один.

— Ну и что изменилось?! — Зло зашипел на него Дженсен.

Джаред посмотрел на него глазами щенка переростка. Но Эклз был уже знаком с этим его взглядом и стоически не поддался, продолжая зло буравить парня зелеными глазами. И вот тогда тот расплылся в той самой улыбке, от которой на щеках парня проступали очаровательные ямочки, а колени Дженсена превращались в желе. Джаред стянул через голову рубашку, не озаботившись тем, чтобы расстегнуть до конца. После чего все с той же мальчишеской улыбкой указал пальцем на левую часть груди, там, где по идее находилось сердце:

— Это?

В левом соске обнаружилось колечко с подвеской в виде золотого ажурного крыла бабочки. У Дженсена пересохло во рту. Он в мгновение ока преодолел разделяющее их расстояние и хрипло выдавил из себя:

— Это для меня?

— А ты видишь тут кого-то еще? — Провокационно откликнулся Джаред, явно довольный произведенным эффектом. И тут же пожалел, наверное. Дженсен не был уверен. Потому что парень вскрикнул, когда Эклз прижался губами к его соску, ощущая приятную инородность золотой сережки.

— Эй! Еще же не... — начал Джаред, но Дженсен уже целовал его, властно захватив рот парня своим языком. Поэтому все возмущения потонули в сумасшедшем поцелуе.

— Будет зарастать до выходных. Не меньше. Вот тогда-то я тебя и трахну, — хрипло выдал Дженсен, плохо соображая, что говорит. Но спохватился и поспешил как-то сгладить грубость. Немного виновато улыбнулся и пояснил: — А то не вложимся в график.