Он был прав. Учитывая отсутствие всякого плана, приятелям оставалось уповать лишь на везение.
Они быстро перелезли через стену. Внутренний двор был пуст.
"Пока что все идет неплохо, — подумал Михаил. — Осталось лишь достигнуть главных помещений и узнать, где находятся арестованные стражники".
Впрочем, как выяснилось через короткое время, молодой человек в данной ситуации проявил излишний оптимизм.
Трое авантюристов — а как их еще иначе было назвать, учитывая рискованность предприятия, — начали медленно продвигаться в сторону главного входа в замок. Молодой человек использовал свой щуп, чтобы проверять ближайшие стены и двери. Пройдя несколько метров, он внезапно обнаружил, что за дверью главного входа находится ишиб. И тут раздался оглушительно громкий звук, быстро переросший в частые удары метаелла о металл. Это бил сигнальный колокол.
"Тревога! — раздались крики. — Нападение!"
Михаил услышал топот бегущих людей и горько пожалел, что забыл о простом факте: не он один умеет выпускать щуп.
— Ишиб нас заметил! — крикнул он остальным. — Отходим!
Троица устремилась обратно к стене. К сожалению, они не могли достаточно быстро залезть на нее и спуститься с другой стороны.
Однако сначала все было хорошо. Насколько это может быть, когда двор наполняется солдатами, готовыми встретить врага во всеоружии. Охранники тюрьмы не могли заметить три неясных пятна на фоне каменной кладки в ночной тьме, поэтому троица благополучно достигла края стены и начала спускаться вниз. Внезапно раздался крик ишиба:
— Я вижу их! Они уже с другой стороны! Открыть ворота!
Михаил и его приятели попытались ускориться еще больше, потому что ворота открывались быстро. Едва они достигли земли, как группа солдат выскочила из ворот и ринулась прямо к ним. Ее вел ишиб.
— Ходу! — крикнул Михаил.
Он и его друзья понеслись по улицам изо всех сил, выжимая свои сорок километров в час. Может быть, ишиб и догнал бы их, но сделать это не решился, ведь солдаты не успевали за ним. Поэтому троица оторвалась от погони. Визит в тюрьму завершился неудачей.
Михаил возвращался к дому Ференов и мысленно клялся себе в том, что больше никогда не будет действовать без плана. Они были на волосок от гибели. Если бы ишиб успел атаковать, им бы пришел конец.
Но бессмысленная, на первый взгляд, попытка принесла некоторую пользу. Хотя самозванный принц не смог спасти арестованных стражников, угрызения совести больше не мучили его — он сделал все, что мог.
Им больше не спалось, поэтому приятели, собравшись и попрощавшись с Ференом-старшим, с первыми лучами солнца вышли из дома. Свитки, за которые принц заплатил так дорого, остались в доме Ференов. Михаил прочитал их и дословно запомнил. Больше они ему были не нужны. Однако он считал, что деньги были потрачены не зря. Трактаты действительно сообщили ему много нового.
Все ворота города были еще закрыты, но троица легко перелезла через крепостную стену на относительно безлюдном участке под покровом невидимости. Их путь лежал в Камор.
Маэт и Торк бежали рядом с человеком, которого принимали за наследного принца, и думали каждый о своем. Маэт думал о прекрасной Ларете, о том, что его шансы добиться ее благосклонности в случае успеха предприятия резко повысятся. Еще он думал о том, что если его не убьют, то большое будущее распахнет перед ним свои объятия. Возможно, он станет даже крупным военачальником, о чем мечтает каждый дворянин с детства. Мысли же Торка касались совершенно другого. Он был человеком практического склада. Слава и власть не волновали его. А вот деньги — другое дело. Торк точно знал, что если у него будут деньги, то многочисленные проблемы исчезнут. Он сможет жениться, выбрав девушку покрасивее, построит или купит дом и, наконец, оставит военную службу.
Между Пармом и Сцепрой друзья натыкались не только на мирных граждан, но и два раза повстречались с разведчиками противника. Враги решительно обнаглели, если направляли свои разъезды так глубоко в тыл обороны Ранига. Никто не знал, сколько еще это продлится, пока Миэльс не капитулирует. Но пока что основные города на севере держали осаду и не сдавались.
В планы друзей не входили столкновения ни с разведчиками армий Томола и Кманта, ни с кем бы то ни было. Поэтому они обегали всех по широкой дуге, как прежде делал Михаил. И через несколько часов достигли Сцепры.
Проходя в город, они не заплатили ничего. Потому что, во-первых, представились дворянами, а во-вторых, передвигались пешком. На вопрос же, что случилось с их лошадьми, ответили, что лошадей бросили, скрываясь от разведчиков врага в лесу.
В первый раз Михаил заходил в Сцепру как безродный и никому не известный путник. Теперь же его сопровождали друзья, а в столице у него имелись союзники. Несколько дней изменили очень многое.
В Сцепре он не хотел задерживаться надолго. В этом городе у него не было дел. Кроме одного.
В тот же день, после того, как они расположились на одном из постоялых дворов, молодой человек нанес визит знакомому сапожнику. Ломтер сначала не узнал его в новой походной одежде, которую Михаил позаимствовал из гардероба Ференов, но потом бросил быстрый взгляд на обувь Молодой человек был обут в сделанные Ломтером сапожки, — свою-то работу мастер всегда отличит.
Инкит же узнала Михаила сразу.
— Как ты поживаешь? — спросил он, когда они оказались наедине.
— Все как обычно. Работаю, помогаю отцу.
— Почему ты не выходишь повторно замуж?
— Отец отказывает бедным женихам. А богатым нужно хорошее приданое.
Михаил улыбнулся.
— Если я тебе дам денег, то это поможет выйти за того, за кого ты хочешь?
— Отец тогда не будет возражать, — просто ответила девушка.
— Тогда выбирай себе женихов сама, — молодой человек достал из кошеля и протянул ей двадцать золотых. Это было целое состояние.
— А если не выберу? — прищурилась Инкит.
— Тогда я дам тебе больше, — серьезно произнес он. — И буду увеличивать и увеличивать, пока ты не выберешь.
— А может быть, я уже выбрала, — кокетливо произнесла девушка.
— Это хорошо, — серьезно ответил Михаил, привлекая ее к себе. — Кого же? Надеюсь, не меня?
Смысл его слов резко контрастировал с действиями.
— Может быть, все может быть, — сказала Инкит, подставляя губы под поцелуй.
— Ты не можешь выбрать меня, — объяснял недавний скромный путешественник, а теперь состоятельный мужчина в промежутках между поцелуями. — Ты даже не представляешь себе, кто я, и во что сейчас ввязался. Вот уже несколько дней, как я не принадлежу себе. И все, кто рядом со мной, тоже себе не принадлежат.
— В это я верю, — сказала девушка, расстегивая платье. — Я вот точно знаю, что нахожусь рядом с тобой и не принадлежу себе. Потому что принадлежу тебе. Кстати, что ты думаешь о моей внешности?
— Она безупречна, — улыбнулся он. А мысленно отругал себя за то, что говорил недостаточно комплиментов девушке, которая так безоглядно ему доверилась. Вопреки сделанному ранее выводу, что он вряд ли полюбит ее, молодой человек понимал, что она ему нравится настолько, что все это время он даже скучал по ней. А иначе какой смысл встречаться еще раз?
— Нравлюсь, значит... хм, — ответила Инкит. — Вот отец говорил мне, что я ужасна, а мой муж говорил, что я — красивая. Вот что ты думаешь?
— Думаю, что ты — ужасно красивая, — рассмеялся молодой человек.
На Инкит эта фраза произвела впечатление. Она прижалась к нему еще сильнее.
Как она была сейчас хороша! Еще немного, и он, забыв обо всем, наобещал бы Инкит все, что ей могло прийти в голову. Лишь огромным усилием воли ему удалось взять себя в руки. Вот так и прошло их свидание: он говорил ласковые слова, при этом тщательно следя за тем, чтобы они не имели ничего общего с реальными обещаниями.
Ему не хотелось расставаться с этой девушкой. Он снова чувствовал прилив сил, и снова шел на новые и новые рекорды. И уже понял, что каждая встреча наедине с Инкит будет вызывать множество приятных ощущений и немыслимую усталость, как это всегда бывает, когда любишь телом, а не сердцем. Но усталость стоила того, чтобы видеть Инкит. Лучше всего как можно чаще.
На следующий день троица отправилась в крепость Зарр. Молодой человек был снова потрясен количеством рабов на полях. Женщины, мужчины, подростки, старики — все, кто мог работать, трудились, понукаемые надсмотрщиками.
Он еще ни разу толком не общался ни с теми, ни с другими, и решил приобрести такой опыт сейчас, пока располагал временем. Примерно на полпути между Сцепрой и Зарром Михаил сделал знак друзьям остановиться и отключил на всех амулетах режим невидимости. Они направились к небольшой группе рабов, состоявших в основном из женщин, которых охраняли четыре надсмотрщика.
Увидев троих приближавшихся вооруженных людей, надсмотрщики подобрались, готовые к любому развитию событий. Но Михаил вежливо поздоровался с ними и уточнил, в какой стороне находится Зарр.
— Вот там, — показал рукой самый молодой из четверых охранников движимого разумного имущества, одетый почему-то в какое-то подобие фартука. — Но только идти туда не советую. Сразу за крепостью много кочевников.
— А сама крепость в порядке?
— Пока о штурме ничего не было слышно, — рассудительно заметил другой надсмотрщик, совсем седой, хотя и не старый еще.
— Сколько вам платят за эту работу? — спросил Михаил, кивнув на рабов.
— Не много. Обычно два медяка в день. А что, хочешь предложить больше? — надсмотрщики засмеялись.
— Это зависит от того, насколько вы можете мне быть полезны.
Надсмотрщики насторожились. К стыду самозванного принца, он еще ничего не сделал для того, чтобы разузнать о местоположении жительниц Камора, которые были угнаны кочевниками и проданы в рабство. Откровенно говоря, занятый своими делами, он до сих пор и не вспоминал о бедных женщинах.
— Мне нужна кое-какая информация о рабах, которых захватывали кочевники. А именно — где эти рабы сейчас. Вы находитесь достаточно близко от кочевников, наверняка знаете торговцев рабами, поэтому можете найти эти сведения для меня.
— Хм, — седой надсмотрщик посмотрел на собеседника, словно оценивая его платежеспособность. — Мы, конечно, знаем многих торговцев, но сейчас ничего не можем наверняка сказать...
— За точные данные о том, где находится или находилась каждая жительница деревни Камор, захваченная в рабство, я буду платить пять золотых, — сказал молодой человек.
— Не боишься, что обманем? — вновь хмыкнул надсмотрщик.
— Нет, вот обманывать не советую. Все, что сумеете узнать, будете переправлять в Парм, для уру Ферена-старшего. Он не любит ложь и скор на расправу. За правдивую информацию он заплатит, за лживую... Просто наведите о нем справки перед тем, как обмануть.
Надсмотрщики помоложе порывались что-то сказать, но седой пресек эти поползновения одним движением руки. Он решительно взял переговоры на себя.
— Это очень щедрое предложение. Многие из этих, — седой кивнул на кучку рабов, — не стоят даже трех золотых. Сколько же ты заплатишь, если мы найдем, выкупим и приведем к уру этих женщин?
— Двадцать золотых на каждую.
— Ууу, — восторженно протянули надсмотрщики помоложе. Эта сумма стоила того, чтобы все бросить и заняться поисками женщин. Седой остался невозмутим.
— Меня зовут Хаммет, а каким именем назовет себя уважаемый путник? Мне ведь нужно сказать уру Ферену о том, кто направил меня к нему.
— Ксант, — представился Михаил.
Седой кивнул, подтверждая, что этого достаточно, затем немного помолчал, пожевывая губами.
— Ты ведь понимаешь, что мы может понести некоторый убыток, если будем их искать, — сказал он. — Как я могу быть уверен, что твои намерения заплатить серьезны?
Михаил ожидал чего-то подобного. Глупо было рассчитывать, что ему поверят сразу и безоговорочно. Получалось, сначала должен поверить он.
Самозванный ринц сунул руку в карман и извлек пять золотых.
— Вот тебе и твоим товарищам, — сказал он, пересыпая деньги в ладонь седого наемника.
В конце концов, сейчас он мог себе позволить рискнуть пятью золотыми. Судьба женщин из Камора была важнее денег.
Было видно, что седой оценил этот жест. Морщины на его лице слегка разгладились. Принц подумал, что если этот человек действительно сможет найти хотя бы часть женщин, то обязательно сделает это. Ведь он тогда получит не пять золотых, хотя для него и эта сумма явно значительна, а целые россыпи золота. Конечно, была вероятность, что надсмотрщики все-таки решать его обмануть, если жадность победит здравый смысл. Но риск стоил того, чтобы воссоединить угнанных женщин приютившей его деревни со своими семьями.
— Мы сделаем все, что сможем, — кратко подытожил Хаммет.
Михаил решил, что можно отправляться дальше. Он чувствовал, что поступил правильно. Если ему удастся найти женщин Камора, то ее жители, включая Ксарра, будут очень благодарны. Вне зависимости от исхода его предприятия по узурпации трона с предварительным освобождением места власти от предыдущего узурпатора, факт помощи жителям деревни позволил бы не испытывать угрызения совести в дальнейшем хотя бы по этому поводу. Самозванный принц очень дорожил внутренним комфортом.
За поворотом дороги они снова активировали маскировочное свойство амулетов и, невидимые, продолжили ускоренный бег...
— Нужно послать весточку Ронелу, — сказал Михаил. — Пусть он заплатит надсмотрщикам, если те найдут кого-то. Деревня Камор и ее староста нам еще очень пригодятся.
— Пошлем из крепости гонца с письмом, — произнес Торк. — Все равно придется держать связь через Зарр с уру Ференом.
Когда Торк бежал со скоростью, которую позволял развивать ему амулет, то представлял из себя монументальное зрелище. Его лицо выглядело как будто высеченное из камня, а бег был таким равномерным, что, казалось, даже ураганный встречный ветер не способен остановить этого человека. Все-таки повадки тренированного и опытного воина отличались от поведения как Михаила, так и дворянского сынка — широкогубого Маэта.
Перед крепостью они остановились.
— Дальше я пойду один, — сказал принц, — а вы оставайтесь в Зарре. Приду за вами завтра. Нужно сначала предупредить кое-кого в Каморе о вашем приходе.
Именно это он и собирался сделать. Предупредить Аррала о том, какова роль его первого и единственного ученика для судеб государства и граждан Ранига в настоящий момент. Иначе ложь могла быть раскрыта. И еще Михаил собирался поговорить с Ксарром, которого тоже надо было подключить к поддержке легенды о принце. Чтобы убедить и проинструктировать обоих, требовалось время.
Еще раз напомнив о необходимости послать гонца по делу об угнанных в рабство женщинах, молодой человек в одиночестве побежал к Камору.
Как и прежде, мелькали поля и деревья. Он снова был один и снова бежал. Как оказалось, неутомляющий бег в одиночестве служил существенным подспорьем для продуктивных размышлений.
Подбегая к деревне, он ощутил, что даже слегка соскучился по этому месту. Все-таки прожил здесь несколько месяцев.
