Тривиальный сюжет. Общий файл

Глава 1

Кирилл

Наступала осень. Свет заходящего солнца вызолотил кроны деревьев, красным прошелся по крышам и куполам. Выглянув из окна, Кир подставил лицо осеннему ветру, капризному и пахнущему полынью.

— Все нормально? — Леська сидела прямо на полу, прислонившись к стене. Теребила трофейный золотой браслет на правой руке, лихорадочно заправляла постоянно выбивающуюся прядь за ухо. Нервничала.

— Мы здесь уже почти полгода, а время пролетело так быстро... — полгода, и все происходящее остопаскудело настолько, что хоть волком вой.

— Правда? А я и не заметила, — проворчала сестра — она тоже устала.

Город понемногу начинал оживать, но хотя чума и ночные нападения внезапно прекратились, люди все равно продолжали бояться. Кир их не винил: порой он пугал сам себя, а уж про его "верных приспешников", ставших в Хельне мрачной легендой, и упоминать не стоило. Случись все вышеперечисленное в его родном городе, Кирилл бы, вероятно, постарался переехать.

— Что мы будем делать? — Олеську их вероятное будущее беспокоило, чем дальше, тем больше. Ее давно уже перестали радовать драгоценные побрякушки — те из них, которые пока еще не переплавили на монеты. Ей больше не хотелось быть единственной, пусть и неофициальной "принцессой" в королевстве. По крайней мере, так казалось ему самому.

Он даже мог бы гордиться сестрой — за то, что она, наконец, повзрослела. Увы, Олеся начала думать о последствиях совсем не вовремя. Кирилл не знал, что он мог ей ответить — прости, я ничего не могу сделать?

— Ммм, ты о чем? — интересно, они еще могут притвориться, что ничего не было, вежливо поулыбаться на прощанье и свалить? Жаль, остальные поддержать Кира не спешили — миэлю Абрахаму пока еще нужно было их присутствие: он боялся беспорядков в столице, гражданской войны и интервенции, Леська считала, надо дождаться зимы и приезда послов ссейши, а остальные просто радовались первой победе, не задумываясь о последствиях.

— Перестань притворяться, сам знаешь о чем. Ты думал о моих словах?

Сестренка все не могла успокоиться, идея договориться с ссейши не оставляла ее. Но зачем Киру Венец Власти? Тем более, до зимы они не дотянут — объединенные войска королевств просто сметут их с лица земли. Вероятно.

Вот только о принятом решении и о потраченной силе он не жалел, ни капли.

— Еще раз подумай, ведь один раз ты уже сделал глупость, — глупостью, по мнению сестры, было избавление Олиры от заразы, — нас ведь просто убьют, Кир, понимаешь?

Убьют, конечно. Леся во всем права и поражение — дело не столь далекого времени. В лучшем случае, до весны, пока дороги размыты и холодно, на них не нападут, хотя это вилами на воде писано. Но, остается надеяться, часть осени и зима у них есть. Хотя, если удача от них отвернется, зима будет мягкой и переходы не завалит снегом, а северо-западный корпус рискнет действовать без поддержки Эллирии...

Киру очень хотелось отправить Леську куда подальше и, если бы Каганат был надежен, то он бы отослал туда сестру вместе со всеми орками, все равно солдаты Оркайн-ка-Ничи помочь ничем не могли — что ему эта капля, когда необходимо море, чтобы затушить пожар предстоящей войны. И вряд ли предложение ссейши, которым Кир не доверял ни на грамм, что-то изменит.

Легрий, прерывая тягостный разговор, проскользнул в комнату с чьей-то просьбой об аудиенции. Срочной. Неотложной. Важной. Да что там опять у них приключилось?!

Оказалось, все тоже.

— Ваше высокопреосвященство, — старательно сохраняя вежливое выражение лица, кивнул Кирилл: аккуратно прикрыв за собой дверь, приковылял нитрианский священник. Сегодня день незапланированных визитов?

Нет, обязательно надо переговорить с Легрием: раз уж гоблин взял на себя обязанности его секретаря, так пусть не пропускает, кого попало. Или хотя бы предупреждает о посещении заблаговременно...

Вдобавок ко всему настроение вновь резко испортилось — даже исконные союзники не принимают его всерьез. Тот же Легрий мог просто из приличия поинтересоваться мнением своего "повелителя" — а вдруг у того свои, не включающие чужих жрецов, дела.

Кир прижал пальцы к вискам, прикрыл глаза — после того, как удалось досчитать до десяти, сводящее с ума бешенство не исчезло, но контролировать себя стало легче.

— Могу я вас побеспокоить, милорд?

Интересно, зачем спрашивать, когда уже беспокоил? Кир еще раз глубоко вздохнул.

— Можете, — грубить пожилым людям несколько невежливо, как бы ни хотелось. Да и выглядел старик плохо: одышка, бледность, на лбу и висках капельки пота, хриплый кашель с надрывом. Кир машинально принялся гадать о болезни по симптомам — кажется, у священника в анамнезе проблемы с сердцем, если бы еще удалось проверить сердцебиение, то можно было бы ставить диагноз... Спросить, есть ли у него тошнота? Вот только полное обследование в таких условиях не провести, а это не дело, и поэтому догадки об ишемической болезни сердца так и останутся догадками.

— Осень. А за осенью и зимой всегда приходит весна, — что-то подсказывало, что Абрахам говорил не о временах года. Как же Киру надоели все интересующиеся его дальнейшими планами, так и подмывало спросить, что все эти доброхоты сами предлагают.

— Приходит и проходит. Что вы хотели, миэль?

— Что мы будем делать? — миэль Абрахам возомнил, что Кир должен перед ним отчитываться? Вот прямо возьмет, и выложит все свои гипотетические планы врагам прямо на блюдечке.

Впрочем, у Кира все равно не было никаких планов. Не считать же за планы пресловутое "дотянуть бы до весны". Впрочем, в словах жреца его царапнуло что-то еще, такое неуловимое. Кир даже задумался, пытаясь понять, что еще его так вывело из себя. Ах, да, жрец осмелился сказать "мы".

— Мы? — с ума сойти, можно представить, будто они заодно. Конечно, в последнее время миэль Абрахам был настроен чересчур благожелательно (что само по себе подозрительно), но откуда он взял это "мы"?

— Никому не нужен целостный Нитриан: скорее всего наш край растащят на кусочки победители. У нас плодородная земля, не идущая ни в какое сравнение с пустошами вашей империи, чернозем, у нас много руды в горах, у нас соляные копи, а теперь мы еще и предатели...

Странно, старик никогда не выглядел человеком, способным цепляться за власть до последнего, несмотря ни на что. Да и не ощущал Кирилл в его ауре? мыслях? душе? особого желания властвовать, хотя обычно все самое мерзкое и отвратительное в других он теперь научился улавливать за километр.

— На мой взгляд, у вас несколько неправильная постановка вопроса. Страна — люди, а основную массу населения, — Кир очень на это рассчитывал, — не тронут. Кому охота лишаться подданных?

Виноваты ли простые крестьяне и горожане в том, что "страдали под гнетом тьмы"? А вот о том, что будет с предателями, перешедшими на сторону Темного Властелина, оный "властелин" предпочитал не задумываться: изменников нигде не любили.

— Судьба проигравших всегда незавидна, — старик упрямо гнул свою линию. И чего он опять хочет?

— Не все ли равно крестьянам, кто во главе страны, пока все спокойно и есть кусок хлеба? — Киру было бы все равно. — Тем более, рабство в Королевствах запрещено.

— Не везде и не совсем, — поправил старик, крепко сжимая в руках посох, — но позволено ли мне будет услышать ответ на мой вопрос: что мы будем делать?

Умирать, наверное. Ну, по крайей мере, мы.

— Побеждать, разумеется, — безапелляционно протянул Кирилл, постаравшись сделать голос поторжественней, — и когда-нибудь мы захватим весь мир.

Тут полагалось громко и зловеще захохотать, но Кир не стал — лень.

За окном под порывами ветра танцевали разноцветные листья, падали на дорожки парка, напоминали о тщете человеческих усилий и быстротечности времени. А еще о том, что скоро ему придется принять каое-либо решение, хотя бы о договоре с ссейши.

Попробовать завоевать мир, что ли?

Миэль Абрахам укоризненно нахмурился, словно не одобряя такую легкомысленность. Зачем священнику откровенный ответ, если он и сам все должен прекрасно понимать? Или старые сказки о могуществе Тьмы с большой буквы и ему застят глаза?

Жаль, что проверить, действительно ли старик на его стороне, невозможно. Смешно, Кир знает, когда врут, и не знает, когда ему говорят правду. Да он даже не может увидеть, кто благожелательно настроен, зато твердо знает тех, кто его ненавидит. Из-за подобных эмпатических способностей скоро разовьется паранойя, уже сейчас трудно терпеть чужое присутствие, близость тех, чьи самые тайные желания и страсти, эмоции для него как на ладони. Кажется, вокруг одни лжецы и мерзавцы.

Кир все больше склонялся к тому, что самым разумным будет наобещать ссейши с три короба, нацепить дурацкий венец и свалить домой, раз уж свой врачебный долг он выполнил и зараза ушла. Но что тогда будет с теми, кто ему доверился?

В Нитриане биметаллическая денежная система: в обращении равнозначно используется золото и серебро. Протекционизм в торговле и строгая таможенная политика, экспортируются ткани и соль, импортируется — древесина. Налогообложение, в основном, поземельное и подушевое, не считая странных налогов на соль, очаг и тому подобное.

Миэль Абрахам говорил, что подати в стране еще весьма терпимые, люди живут хорошо. Насколько же "хорошо" относительное понятие, оказывается. Да уж, в Хельне явно не слышали о таких пустяках как "качество жизни", "система здравоохранения", "социальное государство". Хотя от реалий существующего "псевдо-средневековья" трудно было ожидать иного.

Договор с Зитри окончательно заключен: им все-таки продадут хлеб, хоть и втридорога. Шах решил не отказываться от возможности погреть руки, но Кир его понимал. Он вообще почти всех понимал, кроме самого себя: зачем ему все это? Синдром лягушки попавшей в крынку со сметаной — авось взобьем масло и выберемся, попытка почувствовать себя властителем, благодетелем, реформатором (вот только комплекса Наполеона для полного счастья Киру не доставало), доказать себе и остальным, что нет, он не зло, не безумная тварь из местного бестиария? Зачем?

В остальном дела шли не так хорошо, и Кир вновь и вновь, как в повторяющемся, беспоконечном кошмаре, утопал под грудой бумаг. Люди вокруг него постоянно умирали, и только бюрократия казалась бессмертной.

"Восстанавливать" систему управления в Нитриане оказалось куда легче, чем в "империи": во-первых, она там была изначально, во-вторых, война — если киров демарш можно называть столь громким словом — страны почти не коснулась, в-третьих, миэль соизволил помочь. Да и другие нобили не отставали: каждому хотелось кусочек пирога.

По большей части все то, что он делает, бесполезно — но если окончательно опустить руки, можно сойти с ума. Киру сходить с ума нельзя, иначе — он твердо уверен — произойдет что-то очень неприятное, а от него сейчас зависит очень много людей.

А вот у сестренки проблемы с психикой уже начались: она предложила устроить бал, аргументируя это тем, что так будет легче найти новых союзников (с чего она взяла?!) и тем, что она всю жизнь мечтала побывать на настоящем балу. Отчего-то казалось, что именно второй приведенный довод — настоящий, а болтовня о союзниках лишь прикрытие. В результате, с трудом удержался от жестокого высмеивания дорогой родственницы.

Леську срочно надо было чем-нибудь занять. Кир предложил ей заняться помощью беженцам, сбежавшим из столицы во время чумы, но в ответ получил фееричное "ску-у-учно" и настаивать не решился. Но долго скучать сестренка не собиралась, разведя вместе с Вилентом непонятную кипучую деятельность, отчего-то при поддержке миэля Абрахама. Кир решил временно закрыть на сии тайны глаза: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, а у него и без того проблем по горло.

Эльфы, данное которым обещание надо было исполнять — Киру его сестра была дорога. Да и Лирен ему здорово помог, хотя не понятно, зачем исконному врагу надо было вытаскивать его из катакомб старого убежища. Вот только и отпустить эльфов Кирилл пока не мог, он же не самоубийца.

Столица, пережившая крысиную болезнь, демона, восстание, несколько пожаров и многочисленные грабежи, благо многие горожане сочли нужным воспльзоваться подходящим случаем для увеличения собственного благосостояния, требовала наведения порядка.

Порядок нужно было наводить и в собственной голове: от злости иногда сводило зубы и спирало дыхание, и хотелось банально убивать. Кир литрами глотал сильнейшее найденное успокоительное, сам запах которого уже вызывал тошноту, но помогала местная отрава мало.

Что еще паршивей, чума ушла лишь из столицы — в Ороне, по-прежнему, царил кошмар, и Кир не знал, что с этим делать. У него не было ни еще одной души, ни даже еще одного демона под рукой.

Кир составлял списки того, что необходимо сделать. С каждым днем эти списки все пополнялись, но вот вычеркнуть из них хотя бы дин пункт так и не удалось.

До зимы было еще далеко.

Тиенна

Маленькие птички в позолоченных клетках радостно щебетали, разнаряженые фрейлины и придворные дамы не менее радостно им вторили. И только суровая статс-дама, мрачная и нахмуренная, злой и обиженной вороной восседала в углу.

Птичник, как есть птичник.

И все вместе они притворялись, что слушают, как ее прекрасное высочество играет на арфе. Тиенна, забывшись, чуть не исполнила балладу про проклятого рыцаря, но вовремя остановилась — после особо грустных или романтичных произведений дамы могли плакать почти полдня, аккуратно прикладывая вышитые платочки к напудренным лицам.

— Ах, какая чудесная песня, ваше высочество, — храбро высказалась первой Одриелла, колыхнув внушительным бюстом, причудливо обрамленным кружевами.

Принцесса поощрительно улыбнулась — Одриел, без сомнения, первостатейная лгунья, но играет Тиенна и правда хорошо. Все ж, не зря мэтр Домар потратил на ее обучение столько лет, чувствовать музыку она научилась.

Остальные дамы наперебой принялись заверять в своем почтении и восхищении, и от их гомона начинала болеть голова. После проведенного в окружении фрейлин и придворных дам времени начинаешь ценить тишину, но, к сожалению, одиночество — слишком большая роскошь даже для принцесс.

— А вы, Эллиэн, о чем вы задумались? — как можно более ласково уточнила Тиенна у замершей возле окна дочери казначея. Казалось, девушка полностью растворилась в своих грезах, но для всегда собранной и весьма практичной дочери главного скряги Эллирии такие манеры были нехарактерны. Тиенна же весьма не любила, когда окружающие ее люди начинали вести себя странно и неправильно.

— Ни о чем, простите, ваше высочество, — тоскливо вздохнула девушка, затеребив шитье, к которому за все утро даже не притронулась.

— Ах, ваше вы высочество, — счастливо захлопала в ладоши леди Малия, злобно кося в сторону соперницы, — Эллиэн влюбилась, разве это не прекрасно?

Хорошо, что у придворных дам от ее высочества тайн нет, они всегда готовы поделиться секретом. Чужим. Но все же, кто сей таинственный возлюбленный — неужели он настолько неподходящая партия, что Эллиэн вынуждена хранить молчание? Во всяком случае, герой ее грез точно не выбранный папенькой жених или иной достойный во всех отношениях кавалер — иначе Эллиэн обязательно бы поделилась с подругами, те еще с кем-то и слухи бы быстро распространились по двору. Да, судя по всему, стоит обратить внимание — мелочи, конечно, но при дворе любая мелочь важна.