| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Могу, но это будет очень трудно, — улыбнулась в ответ фон Шиф.
— Вы уж постарайтесь, — с мрачным видом отозвался Кальмари, не поддержав ее шутку. — Мне бы очень не хотелось, чтобы с вами что-то случилось.
Его последняя фраза заставила Мафальду чуть ли не подпрыгнуть на месте. Больше всего на свете ей теперь хотелось спросить, почему доктора так волнует ее безопасность, но у нее все же хватило самообладания скрыть свои чувства и сохранить на лице спокойное выражение. Но возможно, она все-таки выдала себя движением глаз или каким-то случайным жестом, не укрывшимся от взгляда Абеле, потому что спустя еще несколько мгновений он продолжил:
— Такие люди, как вы, госпожа фон Шиф, слишком ценны, их жизнь слишком важна, чтобы ею рисковать.
Мафальда ожидала от него каких угодно слов, но только не этих, и вновь, уже неизвестно в который раз при разговоре с этим человеком, растерялась и помедлила с ответом.
— Спасибо, господин Кальмари... — пробормотала она, наконец. — Но вы ошибаетесь. Я ничем не лучше других, и уж точно не ценнее. Даже наоборот...
Она посмотрела врачу в глаза, и ей показалось, что теперь он на мгновение смутился.
— Разумеется, любая жизнь ценна, — резко ответил Абеле. — И именно поэтому я назвал вас особенно ценной. Вы можете сделать невероятно много для других людей, и уже делаете.
— Так ведь это только сейчас! — запротестовала фрейлина. — И только потому, что Ее Сиятельство так решила. На самом деле вся эта история с госпиталем и помощью раненым есть последствие женской обиды на супружеское невнимание и мужскую напыщенность, а я тут ровным счетом не при чем.
— Не думаю, госпожа фон Шиф, не думаю, — покачал головой медик. — Такие люди, как вы, в любой ситуации не будут сидеть сложа руки, они способны сделать очень много, чем бы ни занимались. Я понятия не имею, чем обычно заняты фрейлины и прочие знатные особы, — тут Кальмари на мгновение улыбнулся, — да и не горю желанием узнавать, если уж на то пошло, — но я уверен, что и на этом месте вы можете сделать много хорошего. Да и делаете наверняка. Например, можете так повлиять на Ее Сиятельство, чтобы она, в свою очередь, повлияла на своего супруга, а тот сделал что-то важное для своих подданных... Не вы ли вообще подтолкнули вашу госпожу приехать сюда?
Целую долгую секунду Мафальда боролась с искушением ответить "Да" и заслужить еще больше уважения в глазах Абеле. В любом другом случае, разговаривая с любым другим человеком, перед которым ей важно было бы выглядеть с самой лучшей стороны, она, не задумываясь, приписала бы себе инициативу отправиться в госпиталь. Вот только доктор Кальмари не был "любым человеком".
— Вы слишком хорошо обо мне думаете, — сказала она, отогнав все колебания, — но наш приезд сюда был полностью инициативой ее светлости. Я ее только поддержала в этом, и в первую очередь по тому, что здесь, в госпитале, могла больше узнать о своем брате, генерале фон Эльке.
— Да пусть даже так! — пожал плечами врач. — Все равно же вы поддержали госпожу гроссгерцогиню, а могли бы и отговорить ее сюда ехать, а о брате узнать каким-нибудь другим способом. То, что вы здесь, говорит о том, что вы... — Абеле замялся, кажется, впервые на памяти Мафальды не умея подобрать подходящие слова. — Что вы необычный человек, который...
— Здравствуйте, доктор! — дверь пристройки за спиной Кальмари скрипнула, и оттуда вышла Розалинда. — Добрый лень, Мафальда, — она обвела свою соперницу и медика выразительным взглядом и прошла мимо них, продемонстрировав исписанный лист бумаги, который держала в руках. — Господин настоятель просил список лекарств, которые заканчиваются.
Абеле молча кивнул, и соперница Мафальды зашагала к соседнему строению. Первая фрейлина выругалась про себя: теперь среди остальных придворных дам долго будут ходить сплетни о ней и о докторе — и ведь, что самое обидное, сплетни, не имеющие под собой никаких оснований! Да еще и доктор, отвлекшись на Розалинду, так и не закончил фразу.
— Ладно, вы что-то еще хотели сказать? — снова повернулся он к фон Шиф.
— Да, — вздохнула та. — Насчет Белинды. Понимаете ли, тут есть один тонкий момент... Ее способности... Их лучше бы сохранить от всех в секрете.
Медик приподнял бровь, демонстрируя некоторое недоумение.
— Белинда, она ведь из хорошего старого рода. — камер-фрейлина вздохнула, подбирая слова. — Эта война когда-то да закончится, и всем нам, ей в том числе, придется вернуться к светской жизни. Зачем нужны пересуды за ее спиной? Вы же понимаете, как общество относится к тем, кто чересчур сильно выделяется.
— Белая ворона? Да, пожалуй, это может осложнить жизнь девочке. — кивнул Кальмари.
— Тогда позвольте я сама переговорю с Эвелиной, когда это будет удобно и по близости не будет лишних ушей. Поймите, из-за глупых сплетен Белинда может так никогда и не найти себе подходящей партии.
— Жените на ней брата — ему пойдет на пользу. — рассмеялся Абеле и шагнул к двери, ведущей в пристройку.
* * *
После разговора с Кальмари Мафальда снова принялась искать Белинду, но в этом ей по-прежнему не везло. Ни самой девушки, ни ее компаньонки нигде не было, и фрейлина решила, что доктор выполнил свою угрозу и заставил Белинду отдыхать в ее келье, а Люсинде велел присматривать, чтобы она не сбежала растрачивать силы и "вгонять себя в гроб".
Ближе к вечеру выяснилось, что Мафальду в этот день тоже искали.
— Госпожа фон Шиф, вам письмо, — подбежал к ней в коридоре один из послушников, когда она вышла из очередной кельи, сделав лежащим там пациентам перевязку. В руках у него была целая охапка конвертов, и он не сразу нашел адресованный первой фрейлине.
— Спасибо! — Мафальда нетерпеливо выхватила у него письмо и с трудом удержалась от радостного крика — подписано оно было хорошо знакомым ей почерком брата Эрвина.
Как же долго она ждала от него весточки! Первая фрейлина заспешила в свою келью, с ужасом думая о том, что сейчас встретит кого-нибудь из врачей или монахов, которые скажут, что очередному пациенту требуется ее помощь. Но и в этот раз ей повезло — на ее пути не попались ни медики, ни другие фрейлины, и она вбежала в свою комнатушку, на ходу разрывая конверт и вытаскивая из него исписанный лист бумаги.
Если бы теперь в келью госпожи фон Шиф постучался кто-нибудь из обитателей монастыря, она бы ничего не услышала. Для нее существовало только письмо, которое она торопливо пробегала глазами.
"...пришлось хватать полковое знамя и самому вести полк в атаку. В общем, не буду мучить тебя, сестрица, подробностями сражения, скажу только, что я показал своим солдатам, что не только заслуженно ношу звание генерала, но и недаром вырос таким бугаем", — писал фон Эльке, и Мафальда отметила, что почерк ее брата, и так обычно неровный и не очень разборчивый, в этот раз был каким-то особенно корявым и словно бы дрожащим.
— Не удивлюсь, если братца подстрелили, когда он бежал с флагом, — нервно пробормотала фон Шиф, и следующая фраза из письма подтвердила ее подозрения:
"Завершилось все самым наилучшим образом, если не считать, что теперь я некоторое время будут прихрамывать. Не волнуйся, ничего серьезного, иначе меня отправили бы в твой госпиталь, куда я, несмотря на горячее желание тебя увидеть, совершенно не стремлюсь".
Мафальда отложила письмо и глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. "Был бы он сильно ранен — не зубоскалил бы в письме, — сказала она себе. — И его бы действительно привезли сюда. А раз он остался в строю, там точно ничего страшного, царапина, может, небольшая".
"Я надеюсь, у нас будет возможность встретиться не в лазаретной обстановке, — писал Эрвин дальше. — Не представляю, скоро ли, но обязательно будет. Должен же я буду и тебе напомнить, что, несмотря на то, что ты теперь майор, я все равно выше тебя по званию, дорогая сестра. И теперь имею право отдавать тебе приказы, которые ты обязана будешь выполнять. С чем тебя и поздравляю!"
— Маленький паршивец, — ласково произнесла Мафальда, дочитав письмо до конца. Сейчас она готова была и выполнять приказы брата, и вытягиваться перед ним по стойке "смирно", лишь бы с ним все было хорошо и его ранение оказалось легким. — Правильно говорит Абеле, женить тебя надо, а то живешь чересчур хорошо.
Тут фрейлина вспомнила, с кем тот, пусть и в шутку, предлагал соединить Эрвина узами Гименея и призадумалась.
"А ведь, пожалуй, это и правда был бы неплохой вариант, — не могла не признать Мафальда. — Белинда, определенно, не такая простушка, какой пытается казаться".
Это юное создание приехало в столицу именно в тот момент, когда туда вернулась сестра генерала фон Эльке. И напросилась в сестры милосердия вместе с Мафальдой и другими фрейлинами. И у доктора Кальмари после того, как он стал больше общаться с ней, появилась странная идея о том, что фон Шиф могла бы женить на ней Эрвина. Чего же она на самом деле добивается?
Впрочем, если подумать, то род фон Эльке и род фон Фалькенхорст состояли в дальнем родстве не только друг с другом, но и с семьей герцога, и прервись прямая линия Гогенштаузенов, у этой девочки и Эрвина права на престол были бы намного тверже, чем поодиночке...
Тут Мафальда усмехнулась и помотала головой, отгоняя эти мысли. С чего бы это гроссгерцогскому роду прерываться? Эдвин — здоровенный конь, на котором пахать можно (или полковые пушки возить — это он не так давно и продемонстрировал, кстати) и вполне способен зачать ребенка, что пару раз уже подтвердил со служанками, да и Эвелина вовсе не вышла из возраста деторождения, а ее грядущее воссоединение с прощенным "чудовищем" ожидает быть бурным.
"Навыдумывала я себе, это долгая придворная жизнь на меня так повлияла. — подумала фон Шиф, открывая шкатулку с письменными принадлежностями. — Всюду мерещатся интриги и заговоры".
Мафальда уселась за стол, зажгла от догорающей свечи новую и положила перед собой чистый лист бумаги.
"Дорогой Эрвин! — принялась она писать своим безупречно ровным почерком. — Ты, конечно, выше меня по званию, и об этом я не забыла, но мне бы хотелось напомнить тебе, что я — не только майор, но еще и твоя старшая сестра, и это, в отличие от чинов, никаким указом не изменить..."
Эпилог
Ганс Нойнер, мрачный как туча, рысил на своем буланом жеребце у кареты князя Леопольда. Умом он понимал, что битва с бранденбуржцами вполне может быть и проиграна — а в том что фон Берг попытается разбить Кабюшо до того, как отходить на зимние квартиры не было никакого сомнения, да и голштинцы были уже всего лишь в паре дневных переходов от столицы, — но Господь всемогущий, почему эту позорную миссию, сопровождать драпающих регента, княгиню-мать и князеныша, возложили на него? Пусть от их полка осталось немногим более чем половина эскадрона, неужели его кирасирам не нашлось бы место в строю? Неужто тяжелой кавалерии не сыскалось бы применения на поле боя?
После второй Аурумштадской баталии героических кавалеристов отвели в Штеттин, на переформирование, и поначалу Нойнер воспринял это как благо — долгожданный отдых и новенькие майорские эполеты не могли не радовать, — однако же почти сразу выяснилось, что в кампанию этого года пополнений кирасирам ожидать не приходится — слишком дорого.
Ганс немедленно подал рапорт о возвращении его солдат в действующую армию, и тот, верно, был бы удовлетворен, но тут Фишер, в непосредственной видимости из окон княжеского дворца, разгромил прибывших на деблокаду Штеттина шведов, в связи с чем тайное бегство власть предержащих из столицы по морю (ну а что же им, в осаде что ли сидеть, с неясными перспективами?) стало окончательно невозможным. И тут слава героя сыграла с новоявленным майором дурную шутку — в конвой к князю и канцлеру, все же решившимся покинуть Штеттин сухопутным путем, назначили именно его.
Нойнер скривился как от зубной боли и поглядел на сгущающиеся над головой тучи, обещающие уже к вечеру изрядный ливень и как бы даже не шторм. Ехавший рядом Левински, тоже получивший повышение в звании до штабс-ротмистра, с пониманием покосился на командира. Ему этот драп тоже был не по нраву.
— Вальтер, — обратился к Левински майор, — у вас не осталось шнапса?
— Увы, только вино. — развел руками тот.
— Девичья услада, им даже горло не прижечь. Так, прополоскать разве. — недовольно нахмурился Нойнер, но тут же приподнялся в стременах и вгляделся вперед. — А это еще что такое?
Из-за холмика, мимо которого изгибаясь пролегала дорога галопом вылетел передовой разъезд и помчался к основному отряду, следующему с обеих сторон от карет.
— Герр майор, герр майор! — орал командующий разъездом, сержант Шуху. — Неприятельская кавалерия впереди! "Серые соколы", не меньше эскадрона!
— Ах ты дьявольщина! Кирасиры — строиться к бою! — рявкнул Нойнер.
— Что случилось? — высунулся из окна кареты канцлер-регент.
— Неприятельский разъезд, ничего страшного. — показавшиеся из-за холмика бранденбуржцы начали натягивать поводья и, останавливая лошадей разворачиваться в строй. — Уж с одним эскадроном-то мы управимся.
— Или не с одним. — отрешенно заметил Левински, глядя на выезжающие с фланга, на вершины небольших холмиков в четверти лье от дороги, основные силы "Серых соколов".
— Палаши наголо! — скомандовал Нойнер, и первым подал пример. — Левински, мы сомнем тех, кто спереди, и придержим остальных — берите десяток солдат и уводите кареты как можно быстрее обратно в Штеттин!
Со стороны гусар пропели рожки.
— Боже, как их много... — простонал канцлер Дитц. — Вы что же, собрались драться?
— Чертовски верно замечено. — процедил майор, разворачивая коня.
— Нет! Стойте! Остановитесь! — закричал регент. — Вы не смеете подвергать жизнь его высочества опасности! Белый флаг! Немедленно поднимите белый флаг!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
