Пешка в чужой игре

Левина Анна

Пешка в чужой игре

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КОНЕЦ СПОКОЙНОЙ ЖИЗНИ

— Просыпаемся! — громкий мужской голос ударом молота о наковальню прошелся по нервам, к нему добавились еще и весьма ощутимые хлопки по щекам.

— Ммммм... — только и смогла выдавить я, жмурясь еще сильнее и мотая головой из стороны в сторону в тщетной попытке увернуться от продолжающих сыпаться ударов.

Они не были сильными или болезненными, просто неприятными, и каждый отдавался в голове тупой болью. После очередной легкой пощечины кое-как разлепила неподчиняющиеся, налитые свинцом веки, и затуманенным взглядом посмотрела перед собой. Кругом царил полумрак, предметы имели расплывчатые очертания. Напротив стоял некто и внимательно смотрел на меня. Не смогла разглядеть его лица, взгляд никак не хотел фокусироваться. Прищурилась, напрягая зрение.

— Кто вы? И что вам тут нужно? — жестко спросила я, приподнимаясь на локтях.

Мне было не привыкать к тому, что поклонники проникают в мое жилище самыми невероятными способами, не помогала никакая защита, ни магическая, ни обыкновенная. Так что незнакомым людям в доме я уже давно перестала удивляться и вопить во все горло при их обнаружении.

— Оооо, нет, милочка, тут вопросы задаю я! — усмехнулся неизвестный.

Сонная пелена спала с глаз, сознание немного прояснилось.

'Почему так болит голова?'

В ушах стоял ужасный гул, казалось, что внутри головы бьют тревогу сотни молоточков. Я зажмурилась, стараясь перетерпеть новую вспышку боли. Послышались шаги, и я нехотя вновь открыла глаза. Мужчина взял со столика, стоящего между креслами, графин и, налив в стакан воды, протянул его мне.

— Благодарю, но вы мне не ответили...

Пока мужчина смотрел на меня, улыбаясь при этом не слишком приятно, будто знал что-то, что дает ему какое-то превосходство, я мелкими глотками осушила стакан. Не думала, что меня мучает настолько сильная жажда.

— А где граф Парсон? — не дождавшись ответа, задала следующий вопрос.

— А вот тут, госпожа Терроу, мы и подошли к тому вопросу, ради которого я тут и нахожусь, — мужчина переместился за спинку моего кресла. — Взгляните-ка сюда.

Мне пришлось подняться, чтобы посмотреть куда он просил. Лучше бы я этого не делала. Едва перед глазами открылась оставшаяся часть моей гостиной, сознание решило меня покинуть, колени предательски подогнулись и, чтобы не свалиться мешком на пол, пришлось схватиться за спинку кресла, с которого только что встала. Сам собой с губ сорвался пронзительный вскрик, горло свело спазмом, мешая дышать.

Дело в том, что на ковре рядом с диваном лицом вниз лежал тот самый граф Парсон. И, наверное, можно было подумать, что он просто лишился чувств или упал на пол во время сна, если бы череп мужчины не был проломлен, а его светлые волосы и ворс ковра не были пропитаны кровью.

— А теперь, госпожа Терроу, расскажите, что тут произошло?

Мужчина вновь вернулся к креслу и сел в него, закинув ногу на ногу и удобно откинувшись на спинку. Только сейчас я смогла, наконец, его рассмотреть. И как только не узнала с первого взгляда? Маркиза Кристофа Рендольфа знал в нашем городе каждый, да что там в городе, во всей стране. Ко мне домой пожаловал сам директор Департамента правопорядка, гроза преступности и кость в горле у многих влиятельных личностей государства.

— Что тут произошло? — почти шепотом спросила я, медленно опускаясь на место и сильнее кутаясь в шаль, что была накинута на плечи.

Мысли испуганно прыгали в голове. Это не может быть правдой, просто дурной сон! Несмотря на то, что в комнате было тепло натоплено, меня бил озноб, а по спине струился холодный пот.

— Как, а вы не в курсе? — он деланно изумился, вскинув красивую черную бровь. Потом огорченно цокнул и добавил: — Как жаль, а я-то было надеялся, что это вы мне расскажете.

— Я не понимаю, что тут происходит... — в горле застрял комок из слез, мешающий говорить и дышать.

— Так давайте я освежу ваши воспоминания, — он улыбнулся, и вроде улыбка как улыбка, но у меня мороз прошелся по коже. — Вы вернулись домой после очередного спектакля, возможно, вместе с графом, но скорее, он дожидался вас тут. Прислуга была предусмотрительно отпущена, вам ведь нельзя афишировать отношения... — маркиз сделал многозначительную паузу, намекая на то, что граф был женат. — Но что-то пошло не так, возможно, сегодня вы слишком устали и были против желаний графа, но он не отступал, вознамерившись получить то, зачем пришел. Исчерпав все разумные доводы, когда он повалил вас на этот самый диван, вы подхватили подсвечник со столика и нанесли графу удар. К сожалению, он стал смертельным. — Мужчина вновь сделал паузу, но склонив голову чуть набок, как бы рассматривая меня под другим углом, вновь сказал: — А может было все вот так?! Вам надоела роль любовницы, вы потребовали у него сделать выбор. Граф попытался вразумить вас, разыгралась не самая приличная сцена, в результате которой граф и оказался на полу с проломленным черепом.

Я слушала его и не верила своим ушам. Что несет этот человек? Как он смеет обвинять меня в подобном ужасе? Слезы, душили меня, но пока рыдание с трудом удавалось сдерживать, хоть оно и рвалось наружу, как табун диких лошадей. Я любила Карла всем сердцем и душой, ни на что не претендуя, зная, что мы никогда не сможем быть вместе. Безродная актриска не пара графу, и пусть я прима театра, и мое имя уже давно гремит на всю страну и за ее пределами, но это не меняет сути — без титула я никто, сколько бы людей не восторгалось моим талантом.

— Как вы смеете обвинять меня? — мой собственный голос казался мне чужим: холодный, отрешенный, безжизненный. — Что вы знаете о наших отношениях? Никогда в жизни я не позволила бы себе даже в самых темных своих мыслях допустить такую возможность... — на этом моменте голос все-таки дрогнул, приложив сложенный кулак к губам я всхлипнула, по щекам потекли обжигающие слезы.

Возможно, только сейчас до меня дошло, что же тут произошло. И хоть я не помнила ничего из последних часов своей жизни, могу сказать точно, что Карла я не убивала.

— Прекратите рыдать! В вашем актерском таланте никто не посмеет усомниться, так что не нужно ломать тут комедию, — рявкнул милорд Рендольф. — Рассказывайте, как вы убили лорда Парсона.

Продолжая всхлипывать, я стерла слезы тыльной стороной ладони и с нескрываемым негодованием посмотрела на него, гордо вскинув подбородок и распрямив плечи.

— Я не убивала его, — процедила сквозь зубы, — а вы не имеете ни малейшего права разговаривать со мной в подобном тоне.

— Оооо, Селена, а в гневе вы невыразимо прекрасны! — он показушно расхохотался и зааплодировал. — Браво!

— Убирайтесь вон, милорд! — не в состоянии больше сдерживать эмоции, вскричала я, вскочив на ноги. — Пусть приходят полисмены, следователи, кто угодно, но терпеть от вас оскорбления в своем собственном доме я не намерена.

Концерт немедленно прекратился, маркиз порывисто вскочил на ноги и в один шаг преодолел разделяющее нас расстояние. Он крепко схватил меня за подбородок и, заглянув в глаза, четко проговорил:

— Шутки кончились, уважаемая! Сейчас вы сядете, возьмете себя в руки и во всех подробностях расскажете мне, как проходил ваш вечер! Все ясно?

Но так как пальцы он так и не разжал, то я только кивнула в ответ. От одного ледяного взгляда этого мужчины хотелось зарыться в самую глубокую нору и больше никогда в жизни из нее не вылезать. Кровь стыла в жилах от страха, охватывающего в момент, когда ваши глаза встречаются с его.

— Са-ди-тесь! — медленно процедил он и заставил сесть обратно. — Вот и чудно! — я смотрела на него во все глаза, а он, выпустив из капкана своих пальцев мое лицо, быстро развернулся и отправился в угол комнаты: — Есть у вас что-нибудь приличное выпить?

— В-в-вино...

'Он просто чудовище!'

— Ого, а у вас бар поинтереснее моего будет... Не думал, что актрисы так много зарабатывают, что могут позволить себе коллекционные напитки, — он придирчиво рассмотрел несколько бутылок с алкоголем и, остановив свой выбор на красном вине, зубами вытащил пробку и разлил остатки содержимого в два высоких бокала.

— Я жду рассказа, — напомнил он, протягивая мне один из них.

Задумчиво покрутила в руке сосуд с рубиновой жидкостью, потом перевела взгляд на мужчину, сверлящего меня суровым взглядом. Нет, я видела его раньше, но никогда за работой. Поверьте, это были две большие разницы. Обычно казавшийся душевным, внимательным собеседником, маркиз Рендольф при исполнении становился сущим тираном и деспотом. Даже черты лица менялись, становились жестче, заостреннее. Красив, как дьявол, способный одним словом или взглядом вознести тебя до небес или скинуть в бездну. Немного вьющиеся черные волосы распущены и спадают на плечи, темно-синие глаза горят огнем. Маркиз излучает уверенность и силу.

— Что вы хотите знать? Я не убивала его.

— Все, в мельчайших подробностях, — он сделал глоток из бокала и скосил глаза на тело графа.

В голове всплыла увиденная ранее жуткая картина. К горлу снова подкатил комок.

— Мы можем продолжить разговор в другой комнате? Мне тяжело здесь находиться, — с трудом выговорила я.

— Вас смущает труп вашего любовника? — он усмехнулся и иронично заломил бровь, но, не дождавшись ответа, лишь прищёлкнул пальцами. — Это была иллюзия, труп увезли, пока вы изволили спать.

Я поджала губы, стараясь проглотить все те слова, что норовили сорваться с языка. Несносный, невозможный мерзавец! Вместо того, чтобы высказать ему все, что накипело, мысленно сосчитала до десяти, сделала глубокий вдох и начала рассказ. Сейчас не время для склок.

* * *

— Спектакль был давно закончен, в зале погашен свет, моя гримерка полна цветов. Их густой запах, казалось, въелся даже в обивку стен. Было так душно, что хотелось поскорее выбраться на улицу, ощутить ласковое прикосновение прохладного ветерка, поэтому я старалась быстрее смыть грим и переодеться. Получалось плохо, сегодня была тяжелая партия, ноги и руки едва меня слушались. С одной стороны, это хорошо, я знала, что выложилась по полной и овации зрителей были заслуженны, но с другой, каждый раз, выходя на сцену, я вкладывала в игру всю свою душу. Почему-то почти все уверены, что актеры в жизни горят так же, как на сцене. Что мы ураган, что в наших душах вечный шквал эмоций. Но это не так. Эта работа выматывает, опустошает. Ты все время в маске только потому, что ее хотят на тебе видеть. Иногда ты сам перестаешь понимать, где ты настоящий, а где всего лишь новая роль. Но удовлетворение от хорошо сделанной работы, от восторга в глазах поклонников компенсировали любую усталость. Сегодня же мою душу грело еще и то, что дома меня ждал Он.

Я надела длинную бархатную юбку темно зеленого цвета, сверху блузу из тончайшего шелка на несколько тонов светлее. Широкие манжеты блузы плотно обхватывали запястья, но потом рукава расширялись. Довершали образ короткая курточка с оторочкой из меха, серебряными пуговицами и петличками, наподобие мужских камзолов и шляпка-таблетка с вуалью, скрывающей усталое лицо от любопытных глаз.

— Что вы так скривились? Просили рассказывать во всех подробностях, извольте слушать. Говорю все, как было, — не без доли яда произнесла я, заметив, как маркиз закатил глаза, услышав мой 'подробный рассказ'. — Если хотите, могу и количество пуговиц на блузе обозначить?

— Нет уж, увольте! — рявкнул он, зло сверкнув глазами.

— Возле театра меня ждала карета, до дома я добралась быстро. В столь поздний час на улицах немноголюдно, хотя пробраться сквозь жаждущих внимания поклонников было проблематично.

— И без патетики, пожалуйста...

— Карл уже ждал меня, и как вы изволили предположить, прислугу я, действительно, отпустила на этот вечер. Мы не афишировали отношений, чтобы не портить ему репутации примерного семьянина. Мне было на это плевать, я знала, что рассчитывать не на что... где я и где Он!

— Ни за что не поверю, чтобы женщине было достаточно роли любовницы... — скептически заметил маркиз.

— Думайте, что хотите... — настала моя очередь метать молнии взглядом, мужчина лишь хмыкнул на это. — По всей видимости, вы на своем пути встречали не тех женщин. Нам главное — быть любимыми, желанными, чувствовать это, а все остальное мишура. Я знала, что чувствует ко мне граф, видела его заботу, мне было этого достаточно. Так вот, когда я приехала, он откупорил бутылку вина... — договорить мне не дали.

— Что, прям так сразу вино? Ни тебе разговоров, ни нежных или страстных объятий соскучившихся друг по другу любовников?

Я буквально вспыхнула от негодования, лицо бросило в жар, руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Это вас не касается, — едва не шипя, процедила я и отвернулась, только чтобы не любоваться на самодовольную физиономию милорда. — Я выпила не больше половины бокала, как меня начало клонить в сон... Ну а после помню только свое пробуждение.

— И все?

— И все.

— Какое было вино? Где эта бутылка?

Встала с кресла, намереваясь предъявить бутылку, сделала несколько шагов к столику рядом с диваном, но замерла на полпути, кинув вопросительный взгляд в сторону маркиза:

— Вы кроме тела графа ничего не убирали? Ваза с фруктами так и стоит на месте, а бутылки и бокалов нет.

— Да тут и убирать нечего было: вы спали в кресле, граф лежал на полу, рядом с ним бронзовый подсвечник... Дома точно никого не было? — деловито спросил он, подойдя к столику и начав его рассматривать.

— У меня не так много прислуги — кухарка и горничная, раньше не замечала за ними тяги к работе в предоставленное свободное время.

— Что ж, госпожа Терроу, у меня для Вас плохие новости, — он разогнул спину и повернулся ко мне, одарив еще одним внимательным взглядом, у меня же все внутренности скрутило в тугой узел от нехорошего предчувствия. — Все улики свидетельствуют о том, что вы убили графа Карла Парсона, члена Ковена магов нашей страны. Свидетелей, способных подтвердить вашу невиновность, нет, алиби у вас также нет. Я буду вынужден взять вас под стражу до окончания расследования и вынесения приговора, впрочем, могу сказать сразу, что вряд ли они будут в вашу пользу.

Что я почувствовала в этот момент? Не знаю, как это можно описать... Возможно, именно это состояние имеют в виду, говоря, что земля ушла из-под ног или что-то в этом стиле. Но, скорее, было ощущение, что мне нанесли сокрушительный удар, он выбил весь воздух из легких, заставил сжаться от боли, искать опоры и надеяться, что следом не последует еще один. По щеке скатилась одинокая слеза, я поджала губы, до боли сжала кулаки, заставив себя выпрямиться и не показывать своих истинных чувств. Никому никогда не показывала своей слабости и сейчас не покажу. Но в голове все равно настойчиво крутилась мысль, что это все фарс, чья-то игра, кошмарный сон, в конечном счете. Все, что угодно, только не правда.

— Должны, так делайте, — сухо и без эмоций произнесла я, глядя в глаза лорду Рендольфу.

Он наклонил голову вбок, его губы тронула легкая лукавая улыбка, глаза заискрились азартным блеском.