— Ну и какого лешего вы делаете? К чему весь этот концерт? — я не особо понял, к чему была эта рокировка, и не смог сдержаться.
В этот раз мне ответил Серега, до сего момента хранивший молчание.
— Считай, что нам просто до смерти надоела твоя хмурая рожа. Так что мы просто пытаемся это исправить. Увидимся!
Он махнул рукой, после чего хлопнул по спине Гришу и они растворились в толпе.
"Эти двое..." — я не мог закончить свою мысль. Раздражение, смешанное с радостью от того, что есть еще те, кто беспокоятся обо мне. Странное чувство. Приятное, и в то же время немного... печальное, да?
— Эй, ты чего застыл? Наша очередь, погнали — пока суд да дело, очередь перед нами закончилась, и наступил наш черед войти внутрь. Там обнаружился зал, заставленный странными круглыми беговыми дорожками, огороженными барьером. Вокруг этой конструкции вилось множество проводов, объединенных в толстые кабель-каналы. Некоторые из дорожек были заняты, в них стояли, бежали и двигались люди, облепленные кучей контактов и проводов. На головах у них покоилось нечто объединяющее одновременно широкообзорные очки, наушники и тактический шлем, почти полностью скрывая лицо и череп. На руках странные перчатки, на ноги обута специальная обувь, похожая на лыжные ботинки. В руках люди держали черные палки, которыми размахивали, словно оружием. Перед каждым из этих агрегатов на стене висело несколько мониторов, отображавших то, что происходит внутри этого загадочного VR. Честно говоря, я был удивлен. Как-то не так я все себе представлял. Сашка увидел мое замешательство и хмыкнул.
— Это всего лишь прототип, не парься. Говорят, что уже буквально через месяц они запускают серию оборудования на совершенно другом принципе работы. Что-то вроде капсулы-блокиратора, которая заменяет нервные импульсы от спинного мозга. В них уже не нужно будет бегать и прыгать — оборудование будет делать все само. А эти барьеры — все лишь прошлая пробная модель, вот они и решили ее представить на суд зрителей. Ладно, хорош мяться, пошли, вон нас уже зовут.
Нам и вправду махал рукой молодой техник-очкарик. Он попросил нас снять рубашки и ввел нас в курс дела, пока обклеивал наши тела присосками с датчиками-контактами, продемонстрировал, как надеваются перчатки, сапоги и шлем, ввел наши регистрационные данные в систему, после чего включил загрузку.
Темнота шлема, закрывшего мне поле зрения, вдруг пропала, показался индикатор загрузки, а потом я очутился на выжженном каменистом поле. Я с удивлением посмотрел на свои руки с абсолютно черной кожей и внушительными пятисантиметровыми когтями. Ноги были примерно того же формата. Кажется, я попал в тело какого-то демона или вроде того. Вместо палки, которую я на самом деле держал в руках в реальности, теперь моя кисть сжимала рукоять гротескного меча, лезвие которого излучало черную, как ночь, ауру.
Несмотря на первые впечатления, я обратил внимание на полигональность объектов, искажения звуков, размытый пейзаж и прочие недочеты. Но, даже с учетом всего этого, ощущение было потрясающим. Я не удержался и взмахнул своим мечом влево и вправо.
— Ого, ты прямо как Ангел Смерти! Саммаэль, или вроде того!
Сашкин голос послышался за моей спиной, и я обернулся. Там стоял краснокожий мускулистый демон с огромными толстыми рогами, торчащими из выступающего лба. В руках этот ухмыляющийся посланец ада сжимал массивный топор, искрящийся красным светом.
— Ты бы на себя посмотрел. Рэд Хэллбой, вылитый! — я довольно ухмыльнулся в ответ.
— Хм, а мне нравится — Саммаэль и Рэд Хеллбой! Отличная идея для никнеймов, не думаешь! — Сашка подмигнул мне. В исполнении его жутковатого аватара смотрелось странно — Мы вроде к "Абаддону" подключились, так что не удивительно, что мы именно так выглядим. Ладно, часики тикают, попробуем, на что эта штука способна?! — он самодовольно осклабился, после чего, подкинув в руке свое оружие, бросился ко мне.
Я не ожидал от него такой подставы и лишь отчаянно попытался уклониться. Но потом тоже вошел во вкус. Мы самозабвенно рубились минут пять по несколько раз слив друг друга на ноль и тут же снова воскрешаясь. После чего решили попытать счастья в другом месте, объединились и пошли охотиться на других игроков, там и тут весело и безбашенно носившихся по локации. Все, кто был в зале с VR— оборудованием, подключались к единой зоне, и тут было довольно много народу, который рубился между собой радостно и без оглядки. Некоторые из игроков, кто только законнектился, сперва не решались атаковать других, но после одной-двух смертей тоже включались в общую свалку массПВП. Мы присоединились к всеобщему веселью.
Пятнадцать минут, отпущенные регламентом, пролетели словно секунда. Когда нас принудительно отключили и освободили от оборудования, я, отдуваясь и переводя дух, догнал Сашку, который устремился к общему монитору со статистикой.
— Ты только глянь, а мы, кажись, рекорд по фрагам с тобой установили.
Я с удивлением обнаружил, что это действительно так — у меня на счетчике было девятнадцать убитых, у Сашки двадцать один. У прочих игроков количество побед колебалось от одного-двух, до пятнадцати. Нам удалось вырваться вперед исключительно за счет кооперации — мы действовали, как одна команда, загоняя друг на друга беззащитных одиночек. Подлая стратегия, но было весело.
Я рассмеялся. И впрямь, это подняло мое настроение.
Уже выходя из павильона, я обратился к своему другу, чьё лицо прямо лучилось от удовольствия:
— Спасибо!
— А? — он недоуменно посмотрел на меня.
— Ну, за то, что вытащил меня сегодня. Я уже и не помню, когда последний раз так веселился.
Сашка хлопнул себя кулаком по ладони:
— Друзья ведь для этого и нужны, разве нет? — дождавшись моего утвердительно кивка, он продолжил — И вообще! У меня к тебе предложение? Как насчет продолжить это веселье всем вместе?!
Он кивнул головой назад, туда, где мы были только что.
— Что ты имеешь в виду?
— Я говорю, почему бы нам не прикупить себе по такому же комплекту оборудования? Вернее, не такого же, а нового образца, которое скоро выйдет. Что скажешь?
Я с сомнением посмотрел на пышущего энтузиазмом друга:
— Оно ж наверняка целую прорву денег стоит, ты о чем вообще?
Саня, скорчив физиономию умудренного жизнью ветерана, поучающего только прибывшего новобранца, похлопал меня по плечу.
— Спокойно, Маша, я Дубровский! Все предусмотрено до мулиметра! — он заговорщически подмигнул и протянул мне два наших промо-билета, которые нам всучили, после того, как мы вошли в зону с оборудованием VR — Помнишь, я тебе говорил, что они вот-вот выпустят новую линейку оборудования, которая заменит эти примитивные агрегаты? Смотри, по этим промокодам, в течение недели, начиная с сегодняшнего дня можно сделать предзаказ капсулы с двадцатипроцентной скидкой.
— Ага, двадцать процентов от чего? — я не скрывал своего скепсиса, однако его это ничуть не смутило.
— Всего двенадцать тысяч кредитов, ну или девяносто пять тысяч в старой валюте! Я уже все посчитал. Если мы устроимся этим летом на подработку, то к осени, когда в оборот запустят новое оборудование, мы успеем собрать нужную сумму. Догоняешь? — он подмигнул мне левым глазом. Все, что тебе нужно сейчас — составить предзаказ и внести десять процентов от стоимости капсулы. Это всего чуть больше тысячи кредитов! Один-то кусок ты, я надеюсь, найдешь?
— Ну,... найду, наверное. Стой, а работать-то где? Работу еще найти нужно, это не так уж и просто, чтоб ты знал. Ни у тебя, ни у меня нет никакого опыта, кому такая школота, как мы с тобой, нужны?
— Не надо паники, уважаемый. Тут тоже уже все на мази — я договорился со своим дядей, он возьмет нас стажерами на свою автомойку на время летних каникул. За три месяца мы как раз и получим нужную сумму. Ребята уже в деле. Ну, так как, ты с нами?
Я задумался. Не то чтобы я сомневался, раз Саня говорит — значит он и впрямь все просчитал и всюду договорился, такой уж он человек. Меня беспокоило другое.
— Саш, почему ты все это делаешь? Только давай без этой демагогии и софизма про дружбу до гробовой доски, я хочу знать настоящую причину.
Он ответил не сразу. Но в этот раз вместо привычного шутливого тона — его персональной фишки, теперь он говорил серьезно и задумчиво, словно взвешивая каждое слово.
— Знаешь, я ведь всегда равнялся на тебя, еще с самого детства. Ты бываешь занудным, частенько паришься обо всяких вещах, любишь каждую мысль обсосать со всех сторон, словно леденец, иногда до невозможности бесишь своим депрессивным взглядом на жизнь. Но есть у тебя одно очень ценное в моих глазах качество. Стоит тебе принять решение, и ты движешься вперед, движешься так, будто в тебе нет никаких сомнений, словно ничто в мире не в состоянии тебе помешать. Ты никогда не сбегал от проблем, не прятался от драк, даже когда противников было больше. Я всегда хотел стать похожим на тебя.
На меня? Что он несет такое? Главный красавчик класса, вокруг которого постоянно крутятся толпы девчонок, шутник и балагур, взвешенный и признанный лидер в любой социальной группе, где бы он ни оказывался — и ровняется на меня?
Друг меж тем продолжил:
— Ты, может и забыл, как мы с тобой познакомились, но я вот помню, будто это было вчера. Те парни были старше нас, и их было больше. Я прямо как сейчас представляю, как мне тогда было страшно, когда они набросились на меня. И вдруг появляешься ты — мелкий, злой как цепной пес и ни мгновения не колеблясь, разбиваешь нос самому здоровому. И пусть нам тогда крепко досталось, я уже тогда понял, что хочу быть похожим на тебя.
Ну да, я помню этот случай. Я тогда оказался рядом с тремя парнями, лет двенадцати пытавшимися отнять велосипед у мальчишки, младше их. Не помню, почему я тогда решил вмешаться, может потому что сам частенько попадал в похожие ситуации, а может по другой причине. Но я и вправду разозлился и без слов врезал самому здоровому из них, расквасив ему нос. Нам в итоге наваляли, но сашкин велик мы отстояли. Вот так мы с ним и подружились. Кто бы знал, что ему этот случай так запал в душу. Я бы даже и не вспомнил, не заговори он об этом сейчас.
Он замолк на минуту, словно собираясь с мыслями, и закончил свою речь:
— Ну вот, как-то так. Мне просто неприятно видеть, как ты все глубже зарываешься в свои проблемы, чувствую, что очень хочу тебе помочь. Так что не к чему тащить этот груз лишь на себе, ведь у тебя есть с кем этим поделиться.
Тут серьезная мина на лице моего друга растворилась в привычной полуулыбке. Сашка шутливо ткнул меня в ребра кулаком, после чего резко повернулся и пошел вперед. Я так и не смог разглядеть выражение его глаз в этот момент.
Так началось мое первое лето, которое я проработал от начала и до конца каникул. Результатом моих трудов стала новенькая, блестящая металлом и стеклокерамикой VR-капсула, которую вежливые и опрятные техники компании-производителя установили в одной из комнат нашей трешки в один из последних дней августа 2042 года. И тогда же мы впервые залогинились в игре "Противостояние", релиз которой был, как раз приурочен к выходу обновленного VR-оборудования.
Отец, когда узнал о моей покупке, отреагировал вяло, как и всегда, лишь попросив меня не забрасывать учебу.
Так, с помощью своих друзей, я начал потихоньку выбираться из той черной дыры, в которой очутился. А еще через год, во время сдачи экзаменов на поступление в ВУЗ, я познакомился с Лерой.
17: 15, 29 октября, 2044 г. — за три года до дня "Ч". Северо-западный регион Русского сектора, долина реки Выя, 117 км севернее г. Мирный.
Я открыл глаза. Ресницы слиплись из-за капелек воды, замерзших на них. Правда вот, вряд ли это сейчас было моей основной проблемой. Меня прибило к берегу у конца каменистой косы, и лежал по пояс в ледяной воде, грудью на галечнике. Не помню, как тут оказался, вроде я отключился после того, как расстегнул лямки рюкзака. Дальше — провал.
Нужно двигаться. Но я совсем не чувствую своего тела, будто ниже шея у меня ничего нет. Голова профессора Доуэля, мать твою, мыслю — значит, существую, да?! Как будто целиком вмерз в кусок льда. Даже мысли текли в голове медленно, как загустевший кисель. Сознание норовило вновь соскользнуть в дымку небытия. Лишь прикладывая всю свою волю, я оставался на поверхности огромного, черного моря, зовущего меня в свои глубины. Если так пойдет и дальше, я опять засну. Кажется, переохлаждение достигло критической точки.
Нужно собраться, собраться. Я хочу жить. Я чертовски сильно хочу жить. Пусть еще всего несколько дней, да даже часов — я буду цепляться за свою жизнь до последнего. Эта мысль взорвалась в голове, подобно маленькой петарде, впрыснув в кровь убойную дозу адреналина. Так сначала правая рука. Двигайся, давай двигайся! Я взмолился неизвестно кому, и конечность, словно иглами, пронзили тысячи микроскопических электроразрядов. Онемевшая плоть содрогнулась и рука медленно, словно заржавевший механизм, приподнялась и вцепилась скрюченными пальцами в булыжник, лежавший передо мной. С отчетливым треском и скрипом, рука стала сгибаться, а мое тело вздрогнуло и продвинулось вперед совсем немного, выбираясь из ледяных объятий воды. Хорошо, теперь вторая рука! Я повторил процедуру, вновь ощутив как рой пчелиных жал вонзается в левую руку.
Спустя несколько минут я выкарабкался на берег полностью, вытащив себя из воды. По сосудам рук побежала свежая кровь, скручивая их в узлы судорог. От невыносимой боли казалось, что руки разорвет, они просто расползутся как ветхая ветошь, обнажив кости и хрящи. Я стиснул зубы, продолжая подтягивать себя вперед.
Так, теперь ноги. Вновь разбивая корку льда онемевших мышц, я медленно и с болезненной дрожью подтянул под себя правую ногу, затем левую, встал на карачки. Мокрая и ледяная одежда под комбезом омерзительно приклеилась к телу. Ноги и руки тряслись. Да какие ноги-руки — меня самого от затылка до пяток начала бить крупная дрожь. Это хорошо, раз есть дрожательный термогенез, значит еще не все потеряно ("дрожательный термогенез" — защитный механизм организма, при нарушении нормальной терморегуляции. Сопровождается спорадическим, непроизвольным сокращением мышечных волокон, за счет чего вырабатывается дополнительное тепло, но тратится большое количество энергии. Это всем известная дрожь от холода). Я поднялся на трясущихся ногах. Меня начало так колотить и трясти, словно паралитика, как марионетку, под управлением шаловливого ребенка.
Тепло, огонь! Вот все, о чем я сейчас мог думать. Мне нужно развести костер. Выбивая зубами глухую чечетку, я осмотрел место, где очутился. Как я и говорил, меня прибило к каменистому берегу, на галечной косе, на мысу, где течение приближается вплотную к берегу. Чуть выше было плесо, сейчас почти полностью забитое снежной кашей, лишь в центре потока, где течение было более явным, оставалась полоска чистой воды. При взгляде на холодную, темную воду, с плывущими по ней лохмотьями серого, набрякшего влагой снега, меня стало трясти еще сильнее. Если это вообще возможно.
