Дертский цикл. Истории. Да здравствует королева!

Да здравствует королева!

"Некоторым это кажется странным, но стоит тебе сесть на престол и надеть корону, как становится в разы больше вещей, твоё мнение о которых никого не интересует".

Королева-Искательница, из собрания личной переписки.

Яркое весеннее солнце заглядывало в окна лектория, укутывая всё желтовато-оранжевым светом. Тёплой, сонной атмосфере трудно было сопротивляться, и магистр Роза Гранчи не могла злиться на студентов, клевавших носом или таращившихся в одну точку перед собой. Тем не менее, прохаживаясь вдоль грифельной доски с зарисовками, она немного повысила голос:

— ... Уже не менгиры, а так называемые кенотафные захоронения. На камень, установленный над пустой могилой, шаман племени наносит рунические письмена. Согласно поверьям, эти руны должны сиять как маяк для души не вернувшегося воина, и тянуть его назад, в родные края. Исследования последних пятидесяти лет, проведённые экспедициями Академии в степи, однако, не обнаружили в этих рунах реальной магической силы. Судя по всему, они лишь немного накапливают энергию, светясь в магическом взоре, а суеверия племенных магов придают им некую мистическую власть над душами. Для нас это в первую очередь является доказательством важности научного подхода к магии...

Она остановилась перед деревянной кафедрой и бросила взгляд на клепсидру. Последние капли подкрашенной воды как раз перетекали из верхней колбы в нижнюю.

— Что ж... — Женщина взяла с кафедры молоточек и стукнула в крохотный гонг, установленный возле часов. Высокий чистый звук прокатился по комнате, разгоняя сонное оцепенение, сковавшее слушателей. Кто-то из студентов вздрогнул, кто-то часто заморгал. Роза без труда определила тех, кто просто не слушал, и тех, кто спал с открытыми глазами — когда-то, в конце концов, она и сама умела подобное.

— На этом закончим, — сказала женщина, беря с кафедры вощёную дощечку с заметками для сегодняшнего урока. — Следующее занятие через неделю, но... если кому-то из вас захочется увидеть меня раньше — вы знаете, что сделать. Разбейте стекло, например.

Раздались сдавленные смешки. Многие заулыбались. Спавшие выглядели искренне смущёнными. Студенты в большинстве своём не любили предмет, который вела Роза, но любили саму Розу. Десять лет в кресле ректора Академии — не такой большой срок, как кажется, и женщина гордилась тем, что сумела завоевать доверие как подчинённых, так и столь разношёрстных учеников. К ней приходили жаловаться на несправедливость преподавателей. У неё просили поддержки в работе над личными проектами. С ней делились планами на будущее. Она получала письма от бывших учеников. Порой в этих письмах оказывались приглашения на свадьбу или посвящение ребёнка Единому. Всё это, откровенно говоря, усложняло и без того непростую работу Розы, забирая последние крохи свободного времени. Но также наилучшим образом подтверждало, что она держится на верном пути.

Помахивая дощечкой в руке, учёная спустилась в зал, прошла меж рядов скамей. Оглянулась через плечо, словно желая ещё раз посмотреть на покрытую рунами и меловыми рисунками обелисков большую доску. Легонько улыбнулась, заметив, как двое или трое юношей, украдкой смотревших ей вслед, спешно отворачиваются, краснея.

Такие взгляды не то, чтобы льстили Розе, но были по-своему приятны, доказывая, что следить за собой стоит в любом возрасте. Женщине с деньгами легко быть красивой, однако Роза старалась добиться наилучшего результата минимумом инструментов. Ей это казалось своего рода вызовом. В юности учёная была худощава, угловата и нескладна. Однако возраст и регулярные физические упражнения придали её фигуре чуточку не достававшей... солидности. Тощей Розу никто бы сейчас не назвал — скорее стройной или атлетичной. Муж иногда утверждал, будто у неё сложение античной богини, забывая, что они с Розой вместе видели настоящую богиню, и та выглядела как дородная крестьянка, способная сломать о колено алебарду — даже сейчас учёная оставалась куда более хрупкой. Тем не менее, родив трёх детей, магистр сохранила тонкую талию и плоский живот — что считала серьёзным своим достижением. Узкое зелёное платье с чёрным корсажем подчёркивало стройный стан, высокую грудь и упругие бёдра, подол его, едва ниже колена, открывал длинные ноги в высоких коричневых сапогах на кавалерийском каблуке. Шёлковые чёрные перчатки выше локтя привлекали внимание к изящным запястьям, узким ладоням и длинным пальцам. Ну и заодно скрывали старые шрамы на ладонях, пускай уместные для рыцаря, но не подходящие учёной даме. Кудрявые тёмные волосы были стрижены эффектным каре, обрамляя по-девичьи свежее лицо Розы, едва заметная помада выделяла полные губы, а серые глаза казались особенно проницательными за линзами круглых очков в серебряной оправе. Правильно выбранный костюм, крем для кожи собственного приготовления, чуточку косметики и спарринги с Жанной каждый шестой день недели — вот весь секрет того, как в тридцать восемь лет притягивать взгляды пылких студентов. "Впрочем, сама Жанна выглядит ещё лучше, а ведь ей за пятьдесят, у неё нет глаза, уха, и тело эдак на треть состоит из шрамов, — с толикой завести подумала Роза. — Хоть бы поседела уже, а то люди шепчутся, что я из неё некроконструкт сделала...".

— Миледи. — Со скамьи у входа навстречу Розе поднялась высокая русоволосая девушка. Её белоснежный мундир украшала лишь золотая брошка в виде совы, на серых ботфортах и крагах перчаток чёрной нитью было вышито по совиному перу.

— Идём, Мадлен, — кивнула ей магистр. — Ты перекусила что-нибудь?

— Миледи. — Девушка тяжело вздохнула. — Вы знаете, что на службе мы не едим, но каждый день спрашиваете...

— Потому что ещё не всем хитростям Жанна вас научила, — хмыкнула Роза, выходя в коридор. Телохранитель последовала за ней, придерживая шпагу. — Сейчас в кабинет.

Рабочее место ректора находилось на третьем этаже главного здания, венчающего Аппиев холм — один из двух столичных холмов, отданных Академии. Кабинет был не слишком просторен, зато мог похвастаться окном во всю стену и балкончиком — летом там хорошо было пить чай, любуясь городом. Кроме, разумеется, тех дней, когда ветер приносил запахи из лабораторий алхимиков, или из зверинца родного для Розы природного факультета.

В приёмной секретарь укладывал стопочкой какие-то конверты. Увидев Розу, он отодвинул их в сторону:

— Магистр, вам поступили служебные записки и отчёты, всего семь штук.

— Давай их сюда. — Роза со вздохом приняла у мужчины бумаги, добавила, открывая дверь кабинета: — И пусть позовут студента де Брюсе. Мишеля де Брюсе.

— Слушаюсь, магистр.

Усевшись за огромный стол из красного дерева, покрытый малость облупившимися золотыми узорами, Роза бросила отчёты на исцарапанную столешницу, перевела дух. Достала из ящика пенковую трубку с тонким длинным мундштуком, набила курительной смесью, поднесла к медной статуэтке единорога на краю стола. Тронула рог — и зверь выдохнул струйку огня. Никакой магии — только механика да чуточку горючего газа.

— Уф-фх... — Роза затянулась, выдохнула облачко дыма, и, держа трубку в зубах, нехотя взялась за бумаги. Временами она исподлобья поглядывала на Мадлен. Телохранитель сидела на стуле около входа и играла то прядями своих длинных волос, то клапанами ботфорт, складывая их так и эдак. Всё же она не была настоящим личным гвардейцем, выращенным с малых лет только чтобы служить сюзерену. Жанна набирала толковых и красивых, но почти взрослых девочек по приютам, обучала чему могла. Её питомицы отлично фехтовали, метко стреляли, терпели любую боль, скакали верхом, готовы были умереть ради Розы — но не умели часами изображать из себя статую. Вместо этого они умели скучать, влюбляться, сомневаться в себе — то есть обладали, по мнению Жанны, большим набором фатальных недостатков. Однако старая воительница не могла уже постоянно быть рядом с Розой — у неё была своя жизнь, да и возраст так или иначе сказывался.

В дверь постучали. Мадлен тут же вскочила, кладя руку на эфес. Роза сказала, не отвлекаясь от очередной докладной:

— Войдите.

Порог переступил бледный рыжий юноша лет семнадцати — и выглядел он испуганным. Студент втягивал голову в плечи, опасливо косился на Мадлен, а когда Роза подняла на него взгляд — едва не присел.

— Садитесь, Мишель, — сказала ректор без улыбки, но довольно приветливо. Она указала на стул перед собой. — Пожалуйста.

— Здравствуйте, магистр Роза, — запоздало спохватившись, выпалил юноша. Плюхнувшись на стул, он попытался нащупать не существующие подлокотники, потом спрятать ладони под зад, наконец, сложил их на коленях. — Простите, магистр...

— Мишель. — Роза вздохнула, затягиваясь из трубки. — Я получила письмо от ваших родителей. Они отказываются возместить ущерб факультету.

— Д-да... — несчастный студент сглотнул. — Они и мне писали.

— Их желание довести дело до суда весьма глупое, — заметила Роза. — Да, Академия устраняет повреждения имуществу за свой счёт — если они нанесены во время занятий. Но вы-то продырявили крышу ночью.

— Да, магистр. — Юноша упорно разглядывал столешницу, не решаясь встретиться взглядами с ректором. — Простите. Я понимаю...

— Но я вас пригласила не из-за этого, — продолжила женщина. — Вопрос с деньгами — между мной и вашими родителями, вы тут всё равно ни на что не влияете.

Она выбила трубку в медную пепельницу под хвостом единорога. Сразу захотелось ещё. Но друзья-алхимики, подарившие курительную смесь, предупреждали, что табака в ней едва десятая часть, и отказывались называть другие компоненты. Следовало соблюдать осторожность.

— Мишель. — Роза стукнула мундштуком о край пепельницы. — Мишель? Посмотрите на меня.

— З... зачем вы меня позвали, магистр? — Студент наконец-то поднял глаза — и увидел, что госпожа ректор улыбается ему.

— Чтобы обсудить ваше изобретение, конечно. — Роза указала на юношу трубкой. — Оно ведь сработало.

— Нет... магистр... оно не сработало! — Мишель даже привстал со стула.

— Сбруя вроде солдатской портупеи, с набором кинетических амулетов. — Свободной рукой Роза выдвинула ящик стола, достала отложенный лист с докладом, бросила перед собой. Постучала по листу трубкой. — По задумке позволит даже человеку без магических способностей совершать управляемый полёт на малой высоте.

— Да, всё верно. — Юноша упал обратно на стул, вцепился в полы своего камзола. — Ничего не получилось...

— Два основных амулета, обеспечивающих вертикальный полёт, сорвались с креплений и на большой скорости пробили крышу общежития, разрушив часть потолка и черепичную кровлю, — напомнила Роза, играя трубкой. Она видела, как за спиной юноши Мадлен беззвучно хихикает в кулак. — Я бы не сказала, что изобретение не сработало — оно сработало слишком хорошо. Знаете, в чём ваша ошибка?

— Нет? — Кажется, Мишель перестал моргать.

— Ваша ошибка в том, что вы устроили заговор с воровством материалов и ночными экспериментами, вместо того, чтобы прийти ко мне и сразу попросить помощи. — Женщина улыбнулась шире.

— Но я ведь не с факультета кинетики и левитации...

— И что? — Роза прищурилась. — А я вообще не маг.

Повисла короткая пауза, после которой юноша, наконец, моргнул и робко спросил:

— Так... мне ничего не будет?

— Будет, конечно. — Роза положила трубку на стол. — Две недели мытья полов в родном общежитии. А теперь давайте к более важной теме. Обсудим и решим, чем я могу помочь вашему проекту. Мишель, вы ведь не отказались от него после единственной неудачи?...

...Было ещё светло, когда она закончила все дела. Заперев дверь, Роза подоткнула подол платья и сделала небольшую разминку — сперва просто приседания и наклоны, потом набор простых фехтовальных упражнений с одолженной у Мадлен шпагой. Когда задеревеневшие мышцы начали приятно ныть, женщина вернула клинок телохранителю, оправила платье:

— Теперь можно и домой. Знаешь, какой сегодня день, Мадлен?

— Нет, миледи. Какой-то праздник?

— Да, — кивнула Роза с широкой улыбкой. — День, когда мне удалось собрать хотя бы трёх членов своей семьи на ужин.

* * *

Когда мать приходит проведать дочь после занятий — это вполне естественно. Но когда ректор Академии заезжает за дочерью на карете — это уже повод для сплетен. Так что до учебных корпусов природного факультета Роза прошлась пешком, пользуясь хорошей погодой. Солнце клонилось к горизонту, а с тех пор, как облачная пелена над континентом развеялась, закаты в Дерте стали удивительно красочными — багрово-золотыми, в половину неба. Перед нужным зданием она остановилась, прислонилась плечом к фонарному столбу, сложила руки на груди. Выбегающие из дверей студенты здоровались с ней, женщина кивала в ответ — пока не заметила на пороге коренастую рыжую девушку.

— Франческа! — Роза помахала ей рукой.

— Мам, ты работу прогуливаешь? — прищурилась девушка, подходя к ней. — Или сегодня солнце решило сесть на пару часов позже?

— Сегодня моя работа — проследить, чтобы ты не сбежала в общежитие вместо ужина, — улыбнулась в ответ Роза. Она взяла дочь под локоть и зашагала с ней вниз по улице. — Кстати, ну-ка, прояви вежливость.

— Ох, прости, Мадлен. — Франческа оглянулась на шагающую следом девушку в белом. — Привет.

— Добрый вечер, юная госпожа. — Телохранитель тоже улыбнулась. Магистр давно уже подозревала, что её защитницы любят детей хозяйки больше, чем саму Розу. Этому не стоило удивляться — все "белопёрые", как прозвали воспитанниц Жанны, по возрасту были очень близки к Франческе. Мадлен недавно исполнилось семнадцать.

— Что делали сегодня? — поинтересовалась учёная.

— Пф! Разве не ты составляешь расписание занятий? — фыркнула Франческа.

— Нет. — Роза тоже прищурилась, в точности повторяя выражение лица дочери. — Я его утверждаю. Ты правда веришь, что я помню все документы, которые подписала за месяц?

— Привозили образцы искажённой древесной коры с восточной границы. — Франческая закатила глаза. — Изучали воздействие на них алхимических жидкостей. Один кусок дерева превратился в кристалл, а другой начал издавать звуки, и охранник его застрелил из арбалета.

— Эксперименты, — понимающе усмехнулась Роза. — Лучшая часть любой учёбы.

Франческа снова фыркнула, но ничего не сказала. Приземистая и широкая в плечах, с медно-рыжей шевелюрой, она не походила на отца и мать — зато, со слов Мария, была точной копией своей прабабки Юлии. "Известной тем, что съела своего дракона, — после некоторых колебаний сообщил Розе муж. — Не подумай, они просто разбились в горах, дракон погиб, бабушка сломала ногу... Но всё равно...". С прабабкой Франческу роднило и ещё одно — полное отсутствие магического таланта. Но реформы, которые Роза проводила в Академии последние годы, открыли для немагов много новых путей, и дочь ректора нашла своё место на факультете изучения природы.

Молча они спустились с холма, начали подниматься на соседний. Роза давно и прочно перебралась из фамильного особняка Гранчи в простой двухэтажный дом внутри стен Академии. Так было удобней, да и жить в особняке посреди почти пустого квартала довольно неуютно. Великий Дерт, Город Городов, так и не оправился от войны за без малого двадцать лет. Купцы, мастеровые, обыватели год за годом перебирались в Сирделье, в Теллье, в другие поселения, не окружённые кольцом отравленной земли. Торговый район обезлюдел одним из первых. Теперь жизнь теплилась лишь в трёх частях столицы — в королевском дворце, в Академии и в храмовом квартале, вокруг собора святого Андрея. Да и насчёт дворца... имелись сомнения. Именно жизни в нём становилось всё меньше. Если поначалу Королева-Чародейка заменила некроконструктами только дворцовую стражу, то теперь живых людей она использовала лишь там, где требовалось умение читать. Переписывали документы, ставили печати, сортировали письма, протирали пыль, мыли полы и топили камины облачённые в ливреи мертвецы.