2. Кофе для истинной леди

Позже, когда я вела беседу с моим будущим — в этом не было уже сомнений — поставщиком цветов, то не раз ловила себя на мысли: что же ответит теперь Эллис?

И — когда?

Эллис не заставил себя долго ждать.

Следующее письмо я получила сразу после ужина. Вопреки обыкновению, это оказалось не коротенькая записка в помятом конверте, а довольно объёмистый пакет, к которому сверху был приклеен сложенный вчетверо листок. Разумеется, первым делом я обратила внимание именно на него.

Послание гласило:

Очаровательная и несравненная мисс Э.!

Пользуюсь случаем уведомить Вас, что три хайрейна из двенадцати, что Вы любезно мне подарили, ушли на то, чтобы нанять лошадь для поездок от деревни до замка Дэлингридж, а также до железнодорожной станции, где и располагается единственная на всю округу почта. Остальные деньги, соответственно, уйдут на оплату проживания в гостинице, взятки некоторым нужным людям и прочие необходимые для расследования дела.

Смею Вам напомнить, что для упомянутого расследования я взял в Управлении отпуск под залог своего жалования за этот месяц. И если для Вас сумма в двенадцать хайрейнов не является существенной, то для меня она весьма велика.

Ведь я всего лишь скромный детектив Управления, не имеющий в своём распоряжении кофейни, где одна-единственная чашка кофе стоит добрых два с четвертью хайрейна. А потому выражаю надежду, что впредь вопрос оплаты моих услуг не будет ареной для Ваших упражнений в остроумии.

Впрочем, к делу.

С записками я ознакомился. Они мне ещё понадобятся для проведения некоторых исследований. Разузнайте, в каком порядке получала их А., это важно. Также подробнейшим образом расспросите всех гостей и постоянно проживающих в доме членов семьи А. о необычных происшествиях за последние четыре месяца. Постарайтесь сделать это так, чтобы Вас ни в чём не заподозрили.

Все беседы записывайте подробнейшим образом. В таких случаях, как с А., любая деталь может оказаться решающей.

Рассчитываю на Вас и Ваш острый ум, мисс Э.

С почтением,

Эллис

P.S. Не обижайтесь, но леденцов я всё-таки купил. Не люблю сладости, но эти, на палочке, напомнили мне Вас, мисс Э., поэтому высылаю Вам немного. На пробу.

Когда я прочитала письмо, мне стало стыдно. Действительно, мой годовой доход составлял около двадцати пяти тысяч хайрейнов. Меньше, чем у герцогини Дагвортской, к примеру, но больше, чем у многих графов и даже маркизов. Эллис же как детектив за двенадцать месяцев поистине изматывающей работы получал всего шестьсот двадцать пять хайрейнов. И то, что для меня было досадной мелочью, для него составляло четверть от месячного дохода.

Вот она, разница в социальном положении, во всей красе.

Впрочем, сейчас моё высокое положение должно было сыграть нам на руку. Графине гораздо легче расспросить родовитых и титулованных гостей, чем простому детективу. Даже у последнего из джентри может оказаться довольно гордости, чтобы отказаться от общения со служителем закона, особенно без просьбы главы Управления.

У меня же есть и положение в обществе, и умение разговорить почти любого человека. На память я тоже не жалуюсь, так что доклад о беседах с гостями Эллис получит в наилучшем виде.

Тут мой взгляд остановился на пакете, к которому было прикреплено письмо. Ах, да, "сласти"...

Я аккуратно надорвала плотную бумагу. Внутри действительно оказались карамельки, по виду — самодельные, вроде тех, которые матери готовят для послушных детишек: сваренные из сахара, разогретого на сковороде и намотанного на длинную палочку. Только к этой карамели золотисто-коричневого цвета явно что-то добавили...

"Что ж, вряд ли Эллис станет меня травить", — подумала я и решительно сунула одну конфету в рот. В первую секунду она показалась мне приторно-сладкой, с легкой цитрусовой ноткой. Но постепенно вкус преобразился. В нем появились жгуче-перечные оттенки, и чем дальше, тем явственней.

В задумчивости я провела конфетой по нижней губе, чувствуя слабое тепло.

— Имбирь, — улыбка моя получилась мечтательной. — Эллис думает, что я похожа на имбирную карамель...

— Леди Виржиния? — удивленно откликнулась мисс Тайлер, отвлекаясь от книги. — Что-то случилось?

— Нет, Эвани. Просто только что мне сделали один из лучших комплиментов в моей жизни.

Ночь и день прошли без особых происшествий, а вот на следующий вечер Абигейл запланировала действительно интересное развлечение, включающее в себя фейерверки над рекой и небольшой фуршет. Это было своего рода открытие сезона — череды увлекательных мероприятий в честь дней рождения герцогини и её сыновей.

На берегу, под загодя установленными тентами, разместились столы с лёгкими закусками и напитками. В трёх больших чанах над кострами подогревалось вино со специями. Его разливали по старинным — или сработанным "под старину"? — кубкам слуги в средневековых нарядах. Явиться на берег надлежало в чем-нибудь зелёном или коричневом, а дамам — непременно с цветком, вплетенном в волосы.

Для меня и баронессы Вайтберри это представляло некоторые трудности. Если мои "перья" еще можно было украсить голубым вьюнком, будто короной, то Эмбер оставалось только одно — надеть венок.

А называлось все это действо "Ночь фей".

Я спустилась к реке со значительным опозданием, когда большинство гостей уже наслаждались экзотическим, по меркам светских развлечений, вечером. От жаркой дневной духоты не осталось и следа. С воды тянуло прохладой и тиной, от костров — дымом и пряным ароматом глинтвейна. На расчищенной площадке кружились пары под аккомпанемент нежного дуэта скрипки и флейты. Таяли в сиреневых сумерках негромкие разговоры и смех. Абигейл, по праву хозяйки вечера единственная из всех надевшая фиолетовое платье, звездой сияла в центре самой большой группы и, кажется, искренне веселилась.

— К-красиво, правда? П-просто сказка.

Я обернулась. Обладателем приятного голоса и забавной манеры слегка заикаться, спотыкаясь на согласных, оказался среднего роста немолодой мужчина с подкрученными кверху усами. Он был полноват, но не той нездоровой полнотой, которая бывает от переедания, а той, какую связывают с незлобивым характером и дружелюбием. Такие немного нескладные люди часто становятся сердцем или совестью компании; в трудную минуту у них всегда можно найти поддержку, а в момент триумфа они с легкостью отступают в тень, не мучаясь ни завистью, ни сожалением.

Мне показалось, что окликнувший меня мужчина принадлежал именно к этой категории людей, однако имени его я не знала.

— Добрый вечер, лорд...? — я сделала многозначительную паузу, и незнакомец поспешил представиться.

— П-простите, леди Виржиния. В-вероятно, вы меня не п-помните, но это неудивительно. Несколько лет назад я был п-представлен вам, как Д-доминик Огюст Синглтон, эсквайр. П-покойному герцогу Д-дагвортскому я приходился сводным б-братом, однако обстоятельства моего рождения т-таковы, что рассчитывать на какой-либо титул, к-кроме эсквайра, мне не п-приходится. К счастью, леди Абигейл столь д-добра, что п-позволяет мне п-по старой памяти жить в Д-да-дагворте.

— О, очень приятно встретить вас. Прошу прощения, что не узнала сразу — здесь довольно темно, — только и сумела вымолвить я в первую секунду.

Надо же, тот самый незаконнорожденный брат Стефана Дагворта! Действительно, я смутно припоминала обстоятельства нашего знакомства. Тогда, кажется, близнецы со скандалом выжили из замка очередного гувернера, и их воспитанием по просьбе рассерженной Абигейл занялся мистер Синглтон. На шесть долгих месяцев в Дагворте воцарилось спокойствие — ровно до того момента, когда "доброго дядюшку" на посту воспитателя сменил очередной выписанный с материка гувернёр.

— Леди Абигейл сегодня п-превзошла саму себя, — улыбнулся Доминик, положив полную руку на перила. Внизу, под скрипучими досками, плескались речные волны. — Может, п-пройдем к д-другим гостям? Там наверняка б-будет веселее, чем тут, в одиночестве.

— Пожалуй, — согласилась я и, решив, что начать выполнение задания Эллиса можно прямо сейчас, ненавязчиво продолжила: — Леди Абигейл, похоже, нынче просто блистает. Знаете, я рада этому, ведь в последнее время она была несколько подавлена. Думаю, это заметили и вы.

— К-конечно, заметил, — вздохнул мой собеседник, помогая мне сойти по ступенькам на берег. — Столько в-всего случилось этой в-весной... Впрочем, не будем о г-грустном. Хотите г-глинтвейна?

— Разве что немного. Становится прохладно...

Продолжая вести необременительную светскую беседу, мы приблизились к одному из костров. Слуга с поклоном вручил нам кубки. Я пригубила. Вино было слишком сладким, почти приторным.

Как раз во вкусе Абигейл.

А тем временем Доминик Синглтон разговорился. Под влиянием глинтвейна он стал куда как более словоохотлив и даже решился вернуться к "грустным темам". Но только-только начала вырисовываться передо мною занятная история о "шалости" близнецов, едва не стоившей Абигейл седых волос, как беседу нашу довольно грубо прервали.

— А вы, оказывается, сплетник, мистер Синглтон, — холодно произнес кто-то за моей спиной. Голос напоминал глубокий металлический звон — как у верхней гитарной струны, натянутой до предела. — Думаете, я не решусь вызвать на дуэль простолюдина? Или рассчитываете на то, что дуэли запрещены? О, совсем вылетело из головы — вы же у нас эсквайр. Значит, формально я могу пригласить вас прогуляться на Королевскую площадь и там укоротить ваш болтливый язык, и честь не позволит вам отказаться. Если у вас есть честь, конечно.

Уже почти стемнело. Костры и факелы рассыпали рыжеватые отсветы по траве, деревьям, человеческим фигурам... Но даже в этом полумраке разглядела я, как страшно побледнело одутловатое лицо Доминика.

— П-простите... п-пожалуйста, простите... — просипел он, перепуганный насмерть. — П-поверьте, ничего, п-порочащего вас, я бы не п-по-посмел... Сэр Винсент Фаулер!

По спине у меня пробежал холодок.

"Я женщина. Мне дуэли точно не грозят", — напомнила я себе, словно маску надевая уверенную и надменную улыбку.

И — обернулась.

Неприятный сюрприз: Фаулер оказался почти на голову выше меня. Тёмные волосы вились романтическими локонами, густые ресницы могли бы стать предметом зависти даже признанной красавицы — пожалуй, облик баронета вызывал бы симпатию, если бы не презрительный прищур и кривящиеся в глумливой усмешке губы.

Никогда не любила самоуверенных нахалов, считающих, что им дозволено все лишь потому, что их щедро одарила природа.

— Добрый вечер, сэр, — тем не менее, вежливо поздоровалась я. — Не понимаю, о чем вы говорите. Разве кто-то собирался сплетничать? Мы с мистером Синглтоном просто беседовали...

-... о тех, кто при беседе не присутствует, — закончил язвительно Фаулер. — Это и называется сплетней, мисс... не имею чести знать вашего имени.

Фамильный нрав Валтеров — это не извержение вулкана, не землетрясение, не лесной пожар. Если и сравнивать со стихией... то пусть это будет приливная волна, о которой рассказывала мне бабушка. Далеко на юге есть коварные пляжи. Пустынные и прекрасные, при отливе они манят путника возможностью прогуляться по влажноватому песку, собрать драгоценные ракушки, осколки коралла и другие волшебные дары океана. Но стоит зазеваться, пропустить опасное время — и вмиг окажешься отрезанным солёной водой от безопасного берега.

И тогда — пиши пропало.

— Леди Виржиния-Энн, графиня Эверсан и Валтер. — Я опустила ресницы, скрывая нахлынувшую злость. — И, смею вас заверить, ничего предосудительного мистер Синглтон не произнёс. Если же вас одолевает беспокойство, сэр Винсент Фаулер, могу порекомендовать вам носить с собой мятные капли. Так поступают многие леди, страдающие сердцебиением и излишней мнительностью.

Баронет вздрогнул, но самообладания не потерял. Всего секунды хватило ему, чтобы найтись с ответом:

— Польщён, польщён, леди Виржиния. Вы проявляете такую заботу обо мне, что я, право, чувствую себя неловко. Возможно... — он шагнул ко мне, почти вплотную, словно собирался обнять и закружить в танце; меня обдало жаром и запахом вина — ...возможно, в следующий раз сплетни будут ходить уже о нас с вами, леди, если вы не поостережетесь так явно демонстрировать свою приязнь... Ох!

Я поспешила отступить, дабы Фаулер без помех мог согнуться пополам от боли.

Леди Абигейл всегда предпочитала веера из перьев. Мне же еще с детства милы были прочные костяные или даже отделанные металлом аксессуары. Если сложить такой веер, развернуть ручкой вперед, а потом со всей силы ткнуть им в солнечное сплетение... или как там называл это место Эллис, когда рассказывал об уязвимых точках человека?

Не важно.

Главное, что это больно.

— Осторожнее, сэр Винсент Фаулер, — ласково произнесла я, раскрывая веер и непринужденно обмахиваясь. — Вещи часто не таковы, какими кажутся, а уж люди тем более. Не ошибитесь в оценках. Это может дорогого стоить.

Он медленно выдохнул и глянул на меня исподлобья, все так же упираясь рукой в свое колено. В красивых глазах появилось странное выражение — узнавание, затем словно бы замешательство...

— Значит, графиня Эверсан и Валтер, так? — Глаза его по-звериному блеснули желтизной, ловя отсветы пламени. — Скажите, а ваша почтенная бабушка, леди Милдред, действительно собирала редкие яды по всему миру?

Я спрятала за веером улыбку.

— Что вы, почтеннейший. Леди Милдред собирала пряности, редкие, порой даже уникальные. Безобидные пряности — сладкие, горькие, терпкие... жгучие.

Фаулер медленно выпрямился и усмехнулся.

— Вас, видимо, вскармливали чистым перцем. А с виду вы так похожи на фею, леди Виржиния. Эти хрупкие цветы в волосах, чарующая улыбка...

— Согласно древним преданиям, феи были бессердечными созданиями. Они не брезговали ни жестокой шуткой, ни даже убийством наивных путников. А что до цветов... Это полевой шафран. Говорят, весьма ядовитый цветок. Идёмте, мистер Синглтон, — обратилась я к эсквайру, беспомощно хватавшему воздух ртом. — Мне хотелось бы подойти к леди Абигейл и извиниться за опоздание. Не проводите ли меня?

— К-конечно, с удовольствием, — нашел в себе силы согласиться Доминик.

— Леди Виржиния! — донесся нам вслед окрик баронета. — А ещё мне матушка рассказывала, что феи часто прикидываются неприметными людьми, чтобы дурачить жертву. Не дайте одурачить себя!

Я прибавила шагу, стремясь как можно скорее оказаться подальше от места происшествия. Неприятно было признаваться в этом, но Фаулер меня пугал. Настолько, что слов для самообороны не хватило и пришлось воспользоваться уроками Эллиса. Конечно, это не совсем мое дело, но нужно узнать у Абигейл, как такой человек, как Фаулер, оказался в списке приглашенных.