Вершитель правосудия. Дилетант (общий)

Это только в китайских фильмах, герои по полчаса дерутся, а потом, все целые и свежие как после отпуска на Канарах. Проза жизни, гораздо более жестока. Им от меня тоже перепало не слабо, но мне от них уже прилетело на пару недель постельного режима. Лицо разбито, порваны губы, сломан нос и рёбра. Руки и ноги как избиты молотком, столько им пришлось принять на себя заблокированных ударов. В голове гул и туман, наверняка сотрясение обеспечено. Хоть может показаться, что эта драка длится очень долго, но на самом деле, прошло меньше минуты.

На моё бедное, многострадальное тело, снова обрушились беспорядочные удары. Ноги подкашивались, сознание начинало заволакивать мутная пелена. Уйдя в глухую защиту, я ворочался под ними, дожидаясь временного затишья, не теряя надежды на благополучный исход драки, вдруг пожалеют, вдруг кто-нибудь вмешается? Сильная и резкая боль пронзила сзади правый бок и пронеслась волной по всему телу, от неожиданности я вскрикнул. От чего-то чуждого и острого внутри меня, вместе с болью, вверх и вниз, стала разбегаться волна холода и слабости. От очередного удара я повалился на асфальт. Некоторое время озверелая толпа, продолжала месить меня ногами, затем пинки прекратились. В уже почти бессознательном состоянии, я услышал — 'харэ пацаны, песец этому каратисту, обшарьте карманы и валим отсюда'. Подумалось, вот козлы, прирезали человека, и горя им нет. Да я бы душу продал, за возможность отомстить. Вот продал бы. Я хочу мести...

С такой мыслью я рухнул в темноту....

* * *

Паденье в темноту было не долгим. Тоннелей со светом не видел, да и темнота какая-то странная в определённый момент стала. Я бы сказал подозрительная. Раздавались какие-то звуки, шорохи, какое-то чириканье, похожее на птичье. Лежать было неудобно, и в носу свербело. Я чихнул.

— Будь здоров, — сказал кто-то.

— Спасибо, — машинально отозвался я.

Отозвался и открыл глаза. Трава. В ней букашки ползают. Вижу это отчётливо, потому что лежу лицом вниз. Очередная букашка снова полезла в ноздрю. Снова чихнул. Пахло травой, цветами и тёплой землёй.

— Будь здоров! — снова кто-то пожелал.

— Спасибо, — снова отозвался я.

-Ты там долго будешь на муравьёв чихать? — в голосе неизвестного чувствовалось любопытство.

— А я пока только их и вижу, — ответил я, ничего не понимая. А чего понимать? Поздний вечер, зима, драка, удар ножа в печень, провал в темноту и трава с муравьями в завершении. Да ещё чихаю, и кто-то мне здоровья желает. Мысли метались как стадо напуганных тараканов.

— Вообще-то я не кто-то, а очень даже известная личность, в определённых кругах. Подымайся, знакомиться будем, — с насмешкой в голосе произнёс собеседник.

Я чувствовал, как спину припекает солнышко. А то, что это солнце, я не сомневался. Раз трава подо мною, следовательно, солнце сверху. Какой же я умный. Дискомфорта, кроме лежания лицом в земле и муравьёв, с какой-то маниакальной настойчивостью пытающихся залезть мне в нос и глаза я не ощущал. Всё происходящее казалось не реальным. Я был удивлён, но не так, что бы сильно. Как говорится — здравая доля фатализма. Хотя, конечно, напряжён был, не то слово...

Сделав над собой усилие, я поднялся в положение 'сидя' и осмотрелся. Небольшая полянка, лес кругом смешанный, травка, цветочки, бабочка порхает, птички чирикают. Лепота...

Рядом на пеньке мужик лет пятидесяти сидит. Колоритный такой. Крепкий. Одёжка такая, свободного покроя, ворот рубахи широкий. Стиль, можно сказать старинный, да вот качество материала, сразу видно не дешёвое. Фирма... Лицо румяное, загорелое, бородка чёрная, глаза хитрые и смешливые. Смотрит с любопытством на меня. Вид почти простецкий, если бы не многие — но.

Я на себя тоже с любопытством посмотрел, ощупал. Живой. Целый и не вередимый, бок не болит. Интересно. Странности продолжаются. На мне мой старый армейский камуфляж. На ногах берцы. Тоже старые, 'родные'. Давненько я такого не носил. Но тело помнит. Я хмыкнул. 'Калаша' для комплекта не хватает и 'разгрузки' с боекомплектом.

Мужик, сидящий на пеньке от души расхохотался, да так, что слёзы из глаз выступили. Я вопросительно на него посмотрел.

— Не обижайся, это я так... Мне нравиться ход твоих мыслей, только оружие тебе тут не к чему. А одежда эта отражает твоё внутреннее 'Я'. Ты воин, боец. Улавливаешь? Воин, защитник, захватчик. Называй, как хочешь. Это твоя суть. Вот как ты есть внутри, так тут и выглядишь. Место ту такое, особое. Да и тут, на лесной, летней лужайке, не совсем комфортно было бы в зимней одежде или костюме от Версаче. Согласись?

— Да я и не обижаюсь, — кивнул я и пожал плечами, — Вопросов много у меня появилось, да ситуация не очень понятная. Странно как-то всё...

— Ну, это понятно. Я и не сомневаюсь. Но ничего. Держишься ты молодцом, не паникуешь, — одобрительно кивнув, ответил мужик.

Я снова пожал плечами. Чего паниковать. Опасности рядом не вижу. Ситуация проясниться, а там посмотрим. А заорать в диком ужасе и кинуться куда-нибудь, я всегда успею. Мужик снова понимающе хмыкнул. Странно, пошутил он, или правда мысли читает?

— Ага, — сказал мужик, — И мысли я читаю и много чего делаю ещё.

— Ну, тогда может, объяснишь, что происходит и зачем? — спросил я.

— Ну, а то! — снова рассмеялся мужик, — Начнём с того, что ты умер. Тебя убили. Вернее, почти убили и ты почти умер. Как тебе это?

— А никак, — спокойно ответил я. Чего удивляться? С ножом в печени не живут. Смерть если не мгновенна, то в течение нескольких минут неизбежна. Орган очень важный и кровопотеря сильная. Ну, а раз я тут сижу, разговариваю, значит, есть причина и объяснение происходящему. Главное, почему и зачем. И вечный вопрос всех времён и народов — кому это выгодно.

— Хм... Хорошо держишься, — в этот раз серьёзно посмотрел на меня мужик — меня зовут Соломон. В твоём мире меня знали как — царь Соломон. Слышал чего о таком?

— Читал где-то. Правил, две тысячи лет назад, страной расположенной на месте нынешнего Израиля. Отец Давид, маг, если легенды не врут. Соломон унаследовал дар от отца. Правил страной долго и мудро. Потомкам оставил трактат по магии и фразу вырезную на кольце 'всё пройдёт и это пройдёт тоже'. После его смерти, объединенные под его властью страны, снова рухнули в междоусобицу и распались. Ну, вот так примерно.

— Не плохо. Совсем не плохо! Как по писанному излагаешь, — воскликнул Соломон, добавив с ехидцей, — Ты ещё и образованный!

— Да ладно тебе, — хмыкнул я, — Книги очень люблю, читаю запоем. А из образования только армия да школа жизни.

— Ну, тоже не плохо, многие и этим похвалиться не могут, — с одобрением кивнул Соломон, — Поясняю дальше. Я не умер, вместо меня был похоронен мой двойник. Надо было так. Для дела. А я путём магических экспериментов обрёл новые знания и ушёл в другой мир. Спустя множество лет, привык я там. Тут мне не особо интересно. Теория множественности миров тебе известна?

— Примерно. Это у нас в некоторой литературе описывается в разных вариациях, — усмехнулся я.

— Ага. Значит, объяснять не буду. Подтвержу, что их много, бесконечно много. В наш мир я иногда заскакиваю по привычке. Родина всё-таки. Ну, и разобраться с некоторыми, старыми проблемками. Пару раз меня тут, то миссией объявили, то пророком. Религии новые образовали. Войны, интриги, борьба за власть... Надоели, не интересно это всё. Теперь появляюсь на короткое время и то не как себя не показываю. Так и тебя вытащил, когда мимо пролетал.

— Ну. И с чего это? Пожалел? — с удивлением протянул я.

— И пожалел и интересно стало. Мысли твои понравились, во время схватки. Ты ведь понимал, что не победишь, а продолжал драться. Уже одно это достойно уважения. Ну, а потом, когда получил смертельную рану, сильно сожалел, что не закончил многие дела. Мести возжелал... Большинство, умирая, думают только о том, какие они бедные и как им умирать не хочется. У тебя всё по-другому. Злость, сожаление о невозможности отомстить. Воин, одним словом, — Соломон, одобрительно хмыкнул, — Ага. А ещё, ты пожелал продать свою душу тому, кто поможет отомстить этим подонкам, которые тебе в этом помешали.

— А она тебе нужна? Душа моя? — с интересом спросил я, с трудом вспоминая, про что там думал, подыхая на мёрзлом асфальте.

— Нет, конечно, — рассмеялся он, — Что мне с ней делать? Мне эта тонкая субстанция, незачем. Не моя сфера интересов. Но раз я тебя вытащил, то пользу я извлеку из нашего общения.

— Какую это пользу? — начиная ощущать смутное беспокойство с каким-то не понятным волнением. Интуиция просто вопила, предупреждая и сигнализируя об осторожности. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Думаешь зря, я сейчас упомянул, что меня объявляли то мессией, то пророком, то не понять кем? Я же, по могуществу, что-то вроде бога, разве что, миров не создаю. Не умею пока, да и скучное это занятие, как говорят. Вот я и подумал, а чего это я в одиночку тут по мирам мотаюсь? Страдаю, понимаешь. То меня сожгут, то на кресте распнут, то молятся мне, то проклинают. Надоел мне этот цирк с собственным участием. Этот мир, так сложилось, пока бесхозный. Ну, не совсем, но одного, настоящего хозяина у него нет. Так что, взамен меня, на нашем родном измерении моим, как бы — представителем или наместником — будешь ты. Есть у меня тут определённые интересы. А я зрителем побуду, да своими делами займусь, не отвлекаясь на мелочи.

Во время всей этой речи, я прямо физически ощущал, как вытягивается моё лицо. Наверное, очень сильно вытянулось. Как у лошади. Непривычно всё-таки удивляться. Это у детей эмоции открыты, а я-то взрослый. Соломон прервался и, склонив голову набок, с интересом стал рассматривать мою рожу, в усмешке скаля зубы.

— Соломон, ты чего городишь? Какой такой наместник? — возмутился я такому предложению, и на мгновения забыв, с кем разговариваю, выразился более эмоционально, — Ты с головой дружишь, венценосный долгожитель?! — жестами показывая, как он с ней дружит.

— Это ты же маг, колдун, или кто там ещё, — немного уже спокойнее, сбавив гонор, продолжал я, — А мне куда уже...

— Ничего не знаю и на твоё мнение мне абсолютно наплевать, — улыбаясь во все зубы, подозрительно ласково проговорил Соломон, на удивление спокойно воспринявший моё возмущение, — придать тебе некоторые магические возможности не составит труда. Это в моих силах. Проведу некоторый короткий ритуал и всё. Получишь определённые магические способности и начнёшь свою плодотворную деятельность. Заодно и с обидчиками посчитаешься, если желание не пропало. И ещё. Сразу говорю, лёгкой жизни не жди. Пока освоишься, обживёшься. Да и не один ты будешь, такой вот странный в нашей реальности. Столкнешься ещё там с... М-да.... Некоторыми сущностями и личностями. Не только люди её населяют, реальность нашу. Про отца моего слышал же? Да и писатели ваши во многом правы, хоть и фантазёры ещё те.... Да и куда тебе деваться? Дают — бери, бьют — беги.

Неожиданно, он с подозрением уставился куда-то в лес позади меня и стал приподниматься. Я вскочил, не раздумывая, разворачиваясь в сторону предполагаемой опасности лицом, тут же получил мощный пинок пониже спины, и снова улетая куда-то в темноту, успел подумать: 'Развёл как последнего лоха, ..... мать! Ритуал, ..... мать!!!'

Глава 2

Лежать лицом на льду было неприятно. Острые осколки льда врезались в кожу, мёрзлый асфальт обжигал не хуже кипятка. Приподняв голову, я осмотрелся, тихо в округе, нет толпы озверелых подростков, нет чувства опасности. Некоторое время, стоя на четвереньках, я привыкал к сменившейся обстановке. Уж очень резким был переход, из лета и солнца — в зиму и ночь. Не почувствовав дискомфорта в теле, но немного ошеломлённый такой внезапной сменой декораций, я приподнялся. Когда я встал, что-то упало на лёд с металлическим звоном. Наклонившись, я увидел нож. Хищный такой, выкидной, лезвие сантиметров двадцать, сразу видно, не для резки колбасы. Понятное дело, что ручная работа. Такие в колониях зеки делают, насмотрелся в своё время на их поделки. В свете фонаря видно, что нож в крови. Я провёл рукой сзади себя по правому боку, ощутил подмёрзшую, маслянистую влажность и дырку в куртке. Глянул на ладонь, вся в крови. 'Значит, не приснилось' — подумал я, удивлённо покачав головой. Внезапно нахлынула злость. Найти бы этих тварей — на ленты распустил бы... И наклонился, подымая нож.

Вот тут-то на меня и накатило. Да так, что прошибло в пот. Я как-то вдруг сразу увидел и того, кто ударил меня ножом и узнал о нём всё. Как будто нас соединила незримая нить, указывая направление к бывшему владельцу ножа. Не так уж и далеко он ушёл. Абсолютно не боялся и почти забыл, что менее получаса назад убил человека. То есть меня. Сейчас он с друзьями, решал, куда можно употребить мой паспорт, кредит на него в банке взять или ещё куда, пока он не засвечен как украденный. И где сегодня 'хорошенько оттянуться', в кабаке или в сауне. Собственные распри были позабыты.

От внезапности нахлынувших чувств, я невольно застонал, схватившись за голову. Слегка покачиваясь и переведя дух, я подумал 'Вот спасибо, вот удружил'. На мгновение, я ощутил запах трав и услышал ехидный голос 'Да, на здоровье', крутнувшись на месте, я никого постороннего не обнаружил. Уверовав в происходящие чудеса, я успокоился, мысленно послав Соломона по известному всем адресу. Покрутив головой по сторонам, я увидел Юрку, лежащего немного в стороне, подошел, потрогал, прислушался — сопит. Спит паразит. Счастливый человек. Удивительно, что его не убили, как и меня. Или запаниковали, или в суматохе забыли.

Подхватив его подмышки, с неожиданной для себя лёгкостью, я поднял его на ноги. Мимолётом удивившись своей силе, я затащил его в подъезд и, поднявшись до его квартиры, позвонил в дверь. Марина, Юркина жена, открыла почти сразу, видно было, что она взволнована. Привычно придерживая двери, что бы я мог пройти с таким грузом, она начала костерить мужа, одновременно сочувствовала мне и рассказывала о драке под окнами. И только когда я скинул Юрку на диван в гостиной, где ему предстояло отсыпаться, и повернулся к ней — обратила более пристальное внимание на мой внешний вид. По тому, как она побледнела, видно было, что я выгляжу не очень. Предупреждая вопросы, я спросил разрешения заскочить в ванную. Она, молча, кивнула, всё так же ошарашено глядя на меня.

В ванной, я посмотрелся в зеркало и испытал те же эмоции, что и Марина. Дело не в том, что моё лицо было в крови. Это было понятно и объяснимо. Мои глаза светились небесно-синим светом. Именно светились. Не ярко, но вполне заметно, особенно при неярком свете тусклой лампочки. Некоторое время я смотрел сам себе в глаза. Вообще-то они всю жизнь были серыми. И не светились. И как теперь с этим бороться? Сосредоточившись, я, чувствуя себя идиотом, сказал им 'Ну-ка, не светиться!'. Строго так. И они перестали светиться. Мысленно, удовлетворённо хмыкнул и, решив, что одной проблемой меньше, я занялся приведением внешнего вида в порядок. Снял куртку, вымыл лицо, руки. Синяков, боли или ещё каких не приятных ощущений не ощутил и не обнаружил. Внимательно осмотрел свой правый бок, но так и не обнаружил там ничего, даже шрама. Бок, как бок. Но одежда была испорчена безвозвратно. Грустно, глядел на испорченную куртку, думал, на какие деньги теперь купить новую? Сожалея, провёл рукой над испорченным местом я снова испытал не понятное мне чувство и глядя на куртку хлопал глазами. Она была целой и чистой. Не рассуждая долго, я провёл себе рукой над повреждёнными местами на остальной одежде, вызывая в себе недавно посетившее меня ощущение. После чего внимательно осмотрел одежду. 'Колдун, однако' — пробормотал я. Она была целой и чистой. Удивляйся, не удивляйся, а результат меня порадовал. И навёл на другие размышления. Пора было повстречаться с моими обидчиками, да и паспорт нужно вернуть. Выйдя из ванной, я застал Маринку сидящей на стуле прямо в коридоре. Внимательно и испуганно заглянув мне в глаза, она стала требовать, что бы я рассказал, что было с моими глазами, почему они светились. Почему моя куртка в крови, а если я кровь смыл, то почему она сухая. Что там за драка была на улице, не мы ли там с Юркой дрались. Ага. Из Юрки сейчас драчун как из меня балерина. Очень много 'почему'. Вот глазастая. Как всегда, отделавшись шуточками, я отказался от ночлега, хоть и было уже поздно. Пообещав позвонить и доложиться, как доберусь, я наконец-то выскочил на площадку.