Доказательство любви

— Ты так надеешься, что они не будут его жечь и крушить?

— Наоборот. Я просто уверена — они все тут разгромят. Потому и посоветовала Сарлезе застраховать покупку на двойную стоимость. А пока я отдаю последние указания, осмотри еще раз стол. Мне кажется, неплохо бы добавить еще цветов, хочется, чтобы от него веяло торжественностью и романтикой.

— Не нужно цветов, — осторожно воспротивилась Дарочка. — Ты же сама недавно сказала, почему Тодгер их не любит. И не смотри так самодовольно — я могу понять, почему кому-то не нравятся цветы, книжки или пирожные. Но так хотелось бы, чтобы и он догадался, как все это люблю я.

— А вот это нам и нужно им показать! — непреклонно поджала губы наставница. — И потому все же добавь цветов. Ведь когда на стол накрывают мужчины, они первым делом ставят на него пыльные амфоры с древним уксусом и бутыли с гномьим самогоном, окрашенным жженым сахаром.

— Тогда я и пирожных еще добавлю.

Дарочка взяла принесенную из кондитерской корзинку и обошла стоящий в глубокой, просторной нише круглый столик, возле которого были расставлены усыпанные подушками кресла и диваны, докладывая в вазы сладостей. Подумала и, опасливо оглянувшись на дверь, за которой скрылась наставница, положила возле одной из чашек небольшой томик своих любимых стихов. Что бы там ни изрекала Летуана, в одном она, несомненно, права. Как ни обидно, но мужчинам действительно нужны намеки, и чем их больше, тем лучше.

А ей так хотелось, чтобы он сам догадался, ну хотя бы не обо всем, но хоть немножко...

Дарочка тайком всхлипнула и поспешила стереть слезинку. Девушки должны быть терпеливыми и настойчивыми, Летуана все время это повторяет.

* * *

— Изрельс! Ну долго ты еще?

— А мы куда-то опаздываем? — не отрывая взгляда от информационного шара, безразлично огрызнулся темный магистр.

— Но ведь ты же сам назначил на пять часов пополудни!

— Просто удивительно, как я просмотрел этот пробел в твоем воспитании! Теперь сам и расхлебываю.

— В моем воспитании нет пробелов, — обиделся Тодгер. — Я сдал экзамены по этикету, когда принял предложение стать королевским магом. Мне никто и никогда ни единого замечания не сделал.

— Кроме Дарелетты, — ударил в самое больное место Изрельс. — Хотя, бесспорно, вести себя в обществе ты умеешь. Но мы сейчас говорим вовсе не о королях и советниках, а о девушках. И, как выясняется, вот тут ты совершенный неуч. Слушай и запоминай: они никогда не являются на свидания вовремя, и я открою тебе самую страшную женскую тайну, если ты спросишь — почему?

— Почему? — недоверчиво буркнул Тод.

— Очень просто. Боятся оказаться первыми. А вдруг мужчина, обнаружив возлюбленную на условленном месте, решит, будто он девушке нравится и она тоже мечтала о встрече, потому и бежала бегом? Вот и сидят, выжидают минутки.

— Но это же глупо!

— Не скажи. Наоборот. Ведь если ты догадаешься, что Дарелетта страстно желала тебя увидеть, то можешь сразу перейти к той части отношений, которая нравится тебе. Начнешь девицу обнимать и все остальное.

— Мне кажется, ты напрочь запутался, Изр. Сначала говоришь — девушка опасается показать свои чувства, а потом заявляешь, будто ей неприятны объятия.

— Не так! Против объятий никто из них ничего не имеет. Как и ребятня — против конфет. Но сначала, точно как дети, девицы желают рассмотреть обертку, полюбоваться ею, пошуршать... и спрятать на память. На будущее, когда конфет уже не будет.

— Что ты имеешь в виду под фантиками? — подозрительно уставился на него бывший ученик.

— Все, сложенное вон в те корзины. Не забудь, твоя — с белыми розами, девушки не брезгуют изучением языка цветов и очень настороженно принимают алые букеты.

— А что там еще? — всерьез заинтересовался Тодгер, подступая к корзине.

— Все, что любит твоя бывшая рабыня. Коробки с пирожными, связка новых книг, розовый веер и колье из аметистов.

— Но откуда ты про все это узнал? — нахмурился молодой маг.

— Купил сведения у ее камеристки. А ты как думал? Если любишь девушку, то первым делом нужно выяснить, какие вещи или развлечения любит она сама.

— Изрельс! Если ты сейчас скажешь, что влюбился в Дарочку...

— Разве я похож на дурака? Хотя одну несомненную глупость сегодня сделал, когда принял решение помочь тебе ее завоевать. Но не благодари, для себя стараюсь. Хотя ты бы и сам мог догадаться, заглянув в корзинку, которую я приготовил Летуане. Только не открывай коробку, обтянутую алым шелком, это личное.

— Я уже заглянул, — мрачно сообщил Тодгер, — и начинаю думать, что совершенно не знал собственную сестру.

— Ты ее знал, но не с той стороны. Не смотри так кровожадно, я имею в виду многогранность женской натуры. На иную посмотришь — ну курица и курица. А она за своих цыпляток вмиг в тигрицу превращается. Мы, мужчины, в этом плане более предсказуемы: либо отчаянные, либо осторожные, за редким исключением. Ага... пришло сообщение от нотариуса... темной магессе Сарлезе Дирвез продала свой салон мадам Трюне. Вот теперь мне все понятно, а то я думаю, откуда в столице новый салон взялся? Даже заподозрил было...

— Что заподозрил?

— Теперь не имеет значения. Впрочем, шансов и сразу было маловато, но и не проверить глупо.

— Изр, иногда ты меня пугаешь. Ведь там была куча мест на выбор!

— Но я-то знаю, что именно салон с расслабляющей ванной и массажем лучше всего помогает моей жене сбросить все тревоги и обиды.

— Значит, ты ее все-таки обижаешь! Я так и подумал!

— Не начинай сначала! В этот раз ты обидел ее не меньше моего.

— Я? Да я с ней даже не виделся!

— Ты плохо осведомлен о том, как относятся нормальные женщины к младшим братьям. Особенно если они темные магессы или алхимики! Они просто обожают опекать юных родичей и устраивать их личное счастье. Если бы я заранее рассказал Летуане о твоих сумасбродствах, связанных со своенравной принцессой, она бы уже давно либо высватала ее для тебя, либо выдала замуж за ловкого и пронырливого принца из южного королевства.

— Вот потому-то я никогда никому ничего про Дарочку и не говорил, но позабыл, что мой собственный наставник вполне может замещать в тайной полиции темного ковена целый взвод сыскарей, — горько съязвил Тодгер.

— Ты мне льстишь, но я не против, это так приятно. Продолжай.

— Продолжение тебе не понравится. Как только мне удастся поговорить с Дарочкой и сестрой, я подниму над своим замком семислойный щит и ни для кого не буду делать исключения.

— Хорошая идея. А если ты еще сумеешь убедить Летуану, чтобы она отдала тебе твою капризную принцессу, я тоже поставлю такой над своими владениями. А теперь вставай и идем, коляску подали.

— Какую еще коляску? — вытаращился Тодгер. — Зачем ты ее нанимал? На ней мы будем добираться в три раза дольше! Может, просто портал откроешь? Или на диванчике полетим?

— Как много я, оказывается, упустил в твоем воспитании! Пойти покаяться главе ковена и попросить продлить срок обучения еще на годик?

— Не пугай, теперь я имею право выбирать учителя, если сам сочту нужным. Но не могу понять, ради чего ты намерен ехать в коляске, когда тут всего три минуты лететь на диване?

— Все просто, и сам мог бы сообразить. Когда ты приезжаешь на коляске, это видят все окружающие, и потом еще не один день подружки твоей женщины будут лить на ее душу бальзам, ахая и закатывая глазки, щебеча о том, как это было красиво и романтично! Родной муж с огромным букетом лично тащил корзину подарков! И этим самым они будут работать на меня, поэтому оплата коляски окупится многократно.

* * *

— Подъехали. Бери в руку чашку и пей понемногу, больше ни для чего открывать рот не разрешаю.

— А...

— Сама с ними разберусь! У тебя никакого опыта!

— Но...

— Не перечь учительнице. Впрочем, позволяю строить Тоду несчастные глазки, но только молча.

— Туа!

— Тсс... они уже близко!

Дарочка посмотрела в сурово нахмурившееся лицо учительницы и огорченно прикусила язык. В том, что и темные маги, и алхимики умеют очень доходчиво наказывать за неповиновение, принцесса успела убедиться. А она абсолютно не терпела никаких наказаний, как, впрочем, и все истинные принцессы.

Звякнул колокольчик над дверями гостиной, и створки тотчас широко распахнулись.

— Добрый день, любимая!

Огромный букет алых роз прошествовал к креслу Летуаны и опустился к ее ногам, а рядом с ним встала не менее огромная корзина, наполненная многоцветными фруктами, коробками и шкатулками, обернутыми в яркую бумагу и перевитыми золотыми ленточками.

— Добрый день, радость моя, разреши преподнести...

Огромный букет белоснежных полураспустившихся цветов и бутонов упал перед Дарелеттой, и принцесса рассмотрела осунувшееся и побледневшее лицо придворного мага, держащего в руках корзину с упакованными в белую атласную бумагу пакетами.

— Тут книги... самые новые... и твои любимые пирожные.

— Поставь на тот столик, — холодно приказала брату Летуана, сделав вид, будто не слышит огорченного сопения сообщницы. — Я потом проверю, какие из этих романов можно читать моей ученице. У нее теперь нет времени на всякие глупости.

— Но Лета! — оскорбленно вскинулся маг. — Она моя невеста! И я ее люблю!

— Да? — Его сестра широко распахнула глаза в притворном изумлении. — А почему тогда Изверг... прости, Изрельс, привел ее мне в качестве своей рабыни и отдал в ученицы кухарки? Ты считаешь, что каждая невеста обязательно должна пройти перед свадьбой через подобные испытания? Видимо, чтобы до глубины души проникнуться любовью жениха и заботливостью будущих родичей!

— Твой муж ее нагло выкрал! — мгновенно вспылил Тодгер. — Вы оба постоянно грубо вмешиваетесь в мою жизнь!

— Я и не думала вмешиваться! Даже представления не имела о твоей личной жизни, пока мне не привели чернокожую немую ученицу со строгим наказом кормить только той кашей, какую девочка сумеет сварить сама!

Дарочка горестно шмыгнула носом.

— Что?! — Яростно сверкнув глазами, придворный маг лирского короля резко обернулся к учителю, и на кончиках его пальцев засветился зарождающийся огненный фаербол.

— Подождите! — нахмурился Изрельс и легонько дунул, гася не разгоревшийся огонь. — Мы ведь собрались тут не для того, чтобы ссориться? Давайте поговорим, как воспитанные темные маги.

— Я так и хотела, — с преувеличенным огорчением сообщила Летуана, помолчала и тяжело вздохнула: — Но теперь отчетливо понимаю, насколько это непросто. Думаю, сначала мне нужно успокоиться... где там потерялась прислуга?

Эти слова алхимички сопровождал яростный звон крошечного колокольчика, терзаемого ее нетерпеливыми пальчиками.

— Чего изволите, госпожа Летуана? — словно из-под земли возник красавец доппельгангер, копия всем известного столичного ловеласа.

— Для нас с ученицей бодрящий раствор уже готов?

— Все, как вы приказали, — услужливо шаркнул доппель обтянутой светлыми бриджами ногой.

— Тогда сначала мы идем принимать процедуры, — решительно поднялась с места Летуана и бесцеремонно потянула за руку Дарелетту. — Да, эти корзины отнесите в наши комнаты. Ну и букеты.

Гордо задрала украшенную затейливой прической и алмазной диадемой голову и лебедем выплыла из гостиной.

Доппель ловко собрал цветы и поспешил к двери, не замечая черных грозовых туч и молний, посверкивающих в глазах магов.

— Прислуга! — свирепо рявкнул Изрельс, хватая колокольчик. — Считаю до трех!

— Чего желаете, господин магистр? — опасливо озираясь, заглянул в комнату немолодой приказчик.

— Какие процедуры заказала госпожа Летуана?

— Очищающие растворы, расслабляющий массаж и омолаживающую ванну, — уверенно перечислил прислужник.

— А для нас? — подозрительно прищурился магистр.

— Извините, но вам госпожа ничего не заказывала. Она сообщила... как бы это поточнее...

— Как есть, так и говори!

— Госпожа пояснила, что какую бы процедуру она для вас ни заказала, именно ту вы и не пожелаете принимать. И вздохнула, мол, бесполезно метать бисер... дальше я, извините, забыл.

— Как же хорошо она тебя изучила! — едко проскрежетал Тодгер и пристально уставился на приказчика: — А процедуры у вас все те же, какие были при мадам Трюне?

— Как можно! — оскорбился приказчик. — Добавились магические пиявки, необратимая смена цвета волос и управление их длиной, исправление недостатков фигуры, голоса и слуха. А также организованы различные развлечения.

— Например? — подозрительно осведомился Изрельс.

— Вместо слуг — только доппельгангеры высшего класса. Причем клиенток обслуживают доппели-мужчины, а клиентов — доппели женского пола.

— Как интересно, — свирепо пробормотал Тодгер и, резко развернувшись, ринулся в ту сторону, куда недавно так важно удалилась его сестра.

— Вам туда нельзя! — бросился было за ним приказчик, но мощный порыв ветра отбросил его к стене, и мимо промчался темный магистр.

За ним несся его бывший ученик.

— Какая умная женщина, — еле слышно вздохнул прислужник, доставая с полки загодя приготовленную бумагу и стило. — Даже страшно становится!

* * *

— ЛЕТА! — Разъяренный рык Изрельса прозвучал с такой силой, что принцессе показалось, будто именно этот рев распахнул настежь дверь в дамскую гардеробную, и от неожиданности она даже взвизгнула.

— Чего ты так кричишь? — ледяным тоном отозвалась Летуана, оборачиваясь от зеркала, перед которым миленькая служаночка-доппель помогала ей раздеться.

— Где... — В голосе ее мужа еще слышалось рычанье, но его цепкий взгляд уже успел рассмотреть все детали представшей перед магами картины.

И не нашел в небольшой комнатке, где клиенты обычно раздевались перед процедурами, никаких доппелей мужского рода. Была пара девчонок-служанок, но доппели — не фантомы и мгновенно менять пол и вид не умеют. На губы начавшего понимать свою ошибку магистра непроизвольно выползла кривая виноватая ухмылка:

— Это приказчик... он нам неправильно объяснил.

— Что именно? — оскорбленным тоном осведомилась Летуана и потрясла дежурный колокольчик.

— Прости, Лета, это мы сами не так поняли... — поторопился повиниться ее застывший на пороге брат. — Он сказал... доппели...

Изрельс кисло поморщился — ну вот зачем он лезет объясняться с сестрой вперед наставника? Раз не имеет никакого представления о том, как нужно обращаться с обиженными женщинами, так подождал бы, пока без него разберутся.

— Сейчас узнаем, чего вы там придумали, — строго произнесла Летуана и, словно лишь теперь вспомнив, что одета только в обольстительный пеньюар из ярко-алого полупрозрачного шелка с множеством кружавчиков, оборочек и завязочек, набросила на плечи черную ажурную шаль.

Впрочем, алхимичка могла бы и не торопиться, все равно на алый шелк смотрел лишь ее собственный муж. Потерявший дар речи Тодгер мечтательно рассматривал не менее соблазнительное одеяние своей бывшей рабыни. Букетики небесно-синих незабудок и чуть лиловых подснежников, вышитые шелком на тончайшем батистовом халатике принцессы, немыслимым образом делали более юным и трогательно-невинным ее порозовевшее от смущения личико. И хотя падавшие на грудь девушки длинные распущенные локоны надежно скрывали все, что мог бы подсмотреть настойчивый мужской взгляд, зато давали необычайный простор горячему воображению.