| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Русские показывали немцам свой 'блицкриг'. Танки, за ними пехота на бронетранспортерах и грузовиках повышенной проходимости, легкие и тяжелые самоходки, все это прикрывается с воздуха и зенитками разных калибров. За передовым эшелоном также в основном на автомобилях и частично пешком двигаются стрелковые дивизии, со своими танками и самоходками. Артиллерию русских тянут отнюдь не лошади и наскоро приспособленные автомобили, а специальные тягачи, в том числе и бронированные.
Большим сюрпризом для немцев стала высаженная неподалеку от города Млава 104 воздушно-десантная дивизия с легкими самоходками (*17)и безоткатными противотанковыми пушками, перехватившая сразу две железные дороги, по которым к немецким войскам поступали снабжение и подкрепления. Атака поспешно брошенной на уничтожение десанта двести восьдесят шестой охранной дивизии, усиленной батальоном трофейных французских танков 'Рено' R.35 была отбита русскими с потрясающей воображение легкостью. Они словно отмахнулись от комара. Группы из четырех десантников с автоматами и пулеметами, используя как транспорт маленькие, практически прижимающиеся к земле противотанковые самоходки, быстро выдвинулись на угрожаемые участки. Умело организовав взаимодействие между пехотой и броней, русские остановили и уничтожили атакующих. Мощные пушки авиадесантных самоходок пробивали корпуса 'Рено' насквозь, как картонные, а высаженная вместе с десантниками артиллерия и минометы внесли посильный вклад в бой, добив все, что пыталось стрелять, в том числе и дивизион стапятимиллиметровых гаубиц.
В результате спешившие к незащищенному участку фронта войска, снимаемые с Западной Европы и других участков фронта, вынуждены были под ударами авиации высаживаться в чистом поле.
Отметился и русский Балтийский флот. Уничтожив огнем корабельной артиллерии несколько торпедных катеров и потопив устаревший линкор 'Шлезвиг-Гольштейн' атаками реактивных торпедоносцев с реактивными же торпедами, русские высадили в Эльбинге десант морской пехоты. Высадку десанта поддерживали своим огнем броненосец береговой обороны 'Выборг' и крейсер 'Чкалов'. Десантники выбили оборонявшиеся части немцев из города.
Навстречу наступающим с севера войскам одиннадцатой и вновь создаваемой в ходе наступления двенадцатой армий нанесли удар и части десятой армии из белостокского выступа. Но немецкая танковая армия Гота смогла не только отразить их удар, но первоначально даже продвинуться дальше на восток. Все же советские войска образца сорок первого, даже с частично измененным составом офицеров сильно уступали войскам пятьдесят третьего. Впрочем, успех немцев был недолог, им пришлось ослабить наступающие войска для отражения наступления с севера.
Прибалтийский фронт неукротимо двигался по польским землям на Познань...
Белостокский выступ.
Иван Васильевич Котляров, что бы ни говорили про него молодые офицеры, отнюдь не был сухарем. Он тоже любил, но только службу и танки. Ему на всю жизнь запомнились первые дни войны, тогдашнее чувство собственного бессилия переломить сложившуюся ситуацию. Он помнил горящие избы и расстрелянных с самолетов беженцев, повешенных партизан и подпольщиков. И стремился всегда сделать все, чтобы это не повторилось. Кроме того, ему нравились эти многотонные машины, это сочетание брони, огня и мощи двигателей, при помощи экипажа становившиеся единым разумным существом, бьющимся с противником. Ему нравился даже тот коктейль из воздуха, паров топлива, выхлопных и пороховых газов, которым приходилось дышать танкистам во время боя. И он злился, когда сталкивался с офицерами, спустя рукава или пассивно относящимся к своим обязанностям. Помнилось ему, что в сорок первом таких безынициативных, ждущих указаний и боящихся принять самостоятельное решение было много. Приняв же дивизию, он внезапно обнаружил, что его полустершиеся воспоминания не отражали полностью того, с чем ему пришлось столкнуться. Он мотался по частям дивизии, которой уже пришлось отойти восточнее, не зная ни сна, ни отдыха. Приходилось лично контролировать, исправлять и подгонять, приходилось материться и грозить расстрелом, приходилось снимать с должности и срочно искать замену из тех, кто вспоминался как более подготовленный. Иногда воспоминаний не хватало и тогда Иван Васильевич действовал по наитию.
Обучение шло усиленными темпами, днем и ночью. Поэтому к моменту наступления из Прибалтики, дивизия, насколько возможно была готова к боям. Но и эта подготовка оказалась слабоватой. Бои между брошенными в наступление частями седьмой дивизии и 10-й дивизии немцев, к сожалению, часто заканчивались успехом последних. Новые, отличные танки в руках недостаточно опытных экипажей не всегда справлялись с многократно уступающими им немецкими 'Панцеркампфвагенами-Три' и 'Четыре'. Иван Васильевич, наблюдая за боем с КП, просто физически ощущал эту разницу. Как-то неуклюже и медленно передвигающиеся 'тридцатичетверки', надолго останавливающиеся перед каждым выстрелом и почти мгновенно реагирующие на любое изменение обстановки, вкладывающие чуть ли не снаряд в снаряд 'трешки'. От больших потерь дивизию спасали встречный характер боя, пошедшего не по немецкому канону 'танки с танками не воюют' и слабое вооружение немецких танков. Оснащенные короткоствольной пятидесятимиллиметровкой, 'тройки' могли подбить Т-34 только при очень благоприятных условиях, а при удачном попадании от восьмидесятипятимиллиметровых снарядов не спасала ни боковая, ни лобовая броня. Все больше и больше танков с крестами на башнях замирало на поле, вспыхивая чадящим дымом. Но напор немцев не ослабевал.
Пришлось вводить свой последний шанс — резервный полк, раньше намеченного времени. Котляров лично возглавил атаку, находясь на острие удара. Как и один из противостоящих ему немецких генералов, Иван Васильевич считал, что место танкового командира — впереди своих подразделений. Ввод резерва переломил обстановку и немногочисленные уцелевшие немецкие танки, продолжая огрызаться огнем, стали отходить, стараясь не подставлять бока огню советских танков.
Осматривая позднее поле боя, Иван Васильевич заметил часто посещающее его ощущение дежавю. Некоторые участки боя и стоящие на них подбитые немецкие танки казались ему знакомыми, хотя он точно здесь не был. Позднее, привязав увиденное к карте, он обнаружил, что в этих местах прошла рота под командованием младшего лейтенанта Котлярова ('Котлярова из сорок первого года').
Наступление десятой армии, в которую входил и шестой механизированный корпус, немцам первоначально удалось остановить. Но тяжелое положение на левом фланге вынудило немцев перебросить часть войск против частей одиннадцатой армии и войскам десятой армии удалось прорвать фронт. Механизированный корпус, в том числе и седьмая танковая под командованием теперь уже генерал-майора Котлярова, вошел в прорыв и двинулся в направлении Млавы. И опять под прикрытием авиационного зонтика двинулись, перемалывая в пыль землю своими гусеницами, советские тридцатьчетверки. Сопровождали их небольшие части пехоты на автомобилях¸ всех, которые удалось высвободить от тыловых задач, и конники шестой кавалерийской дивизии. Конечно, эти войска выглядели не так внушительно, как наступающие с севера, но и им немцам противопоставить было нечего. А в тылу у немцев вовсю стреляли польские партизаны, как призраки ниоткуда внезапно появлялись части советского спецназа, а с неба на их войска и обозы сыпались бомбы и ракеты советских самолетов.
Поэтому Котляров не особо удивился, узнав о заговоре и убийстве Гитлера. Теперь продвижение войск ускорилось, так как немцы отступали, не принимая боя. Наши войска без выстрела преследовали отступающих. По поступающим из штаба армии сведениям такая обстановка складывалась практически по всему фронту. И тем более неожиданным стало упорное сопротивление варшавской группировки немцев.
Генерал-губернаторство (Польша).
Части второй танковой дивизии, находившейся в резерве, получали новую технику. Неожиданное превосходство русских заставило немецких конструкторов ударно поработать над совершенствованием немецких танков. Героические усилия конструкторов, рабочих, а главное, железнодорожников и тыловиков, протолкнувших эшелон с первой опытной партией бронетехники, позволили второй дивизии получить около девяноста новейших танков и самоходок.
Гауптман Вили Хенске, командир роты средних танков второго батальона третьего танкового полка, с радостью рассматривал новые, с длинной 7,5 см пушкой 'панцеры-четыре' и оснащенные той же пушкой противотанковые самоходки. Его друг гауптман Ганс-Ульрих Нисовски, получил танки 'типа три' с длинноствольной 5 см пушкой. Теперь они посчитаются с этими обнаглевшими русскими большевиками!
Командир дивизии, генерал-лейтенант Рудольф Файель, был скорее недоволен получением этих танков. Ведь, кроме новых пушек, да наваренных дополнительных листов брони они ничем не отличались от старых, которые никак не могли справиться с русскими монстрами. И незначительное улучшение характеристик отнюдь не могло, по мнению Файеля помочь в решении этой задачи. В тоже время перевооружение его дивизии наверняка натолкнет кого-нибудь из штабистов на 'гениальное' решение бросить ее в самое пекло. Можно сразу отметить, что генерал был прав. При первых же известиях о наступлении русских его дивизия была брошена на север. Так как русские бомбардировщики бомбили железные дороги, Рудольф Файель решил продвигаться по-походному, под прикрытием зенитной артиллерии и преимущественно ночами. Но он и не подозревал, что за его дивизией из окружающих лесов и развалин следят зоркие глаза разведывательной группы из роты спецназа Пятой Механизированной Армии. Поэтому первая же колонна танков наткнулась на взорванный на ее пути мост. Пока поспешно вызванные саперы пытались любым путем восстановить мост, а собравшиеся вместе командиры обсуждали возможные пути объезда, наступило утро. Тем временем собравшихся на дороге войск становилось все больше. Танки и автомобили пытались рассредоточится, но было уже поздно. С характерным свистом над колонной пронеслись первые 'фляйшеры' и не успели они скрыться, как на танках, грузовиках и просто на земле расцвели огненные кусты разрывов. Небольшие, полуторакилограммовые кумулятивные и стокилограммовые фугасные бомбы проредили колонну, как пулеметный огонь прореживает пехотный строй. При попадании кумулятивных бомб танки загорались, часть из них взрывалась, разлетающиеся горячие осколки уничтожали окружающих солдат и поджигали автомобили. Взрыв всего боекомплекта одного из танков 'панцер-4' отбросил его башню на несколько метров в сторону. Летящая над колонной башня с болтающейся пушкой стала незабываемым зрелищем для всех уцелевших немцев.
Зенитные орудия, стоявшие на позициях, попытались открыть огонь, но практически сразу были атакованы новой группой 'фляйшеров' и 'флигендесроров'. И над колонной внезапно появились винтовые 'айзерне густавы'. Прицельным огнем из пушек и реактивными снарядами они дополнительно обстреляли позиции зенитных орудий, а пролетая над колонной, высыпали дождь кумулятивных и мелких осколочных бомб. Каждый штурмовик нес до сотни таких бомбочек, внесших свой вклад в царящий на земле ад.
Грохот взрывов, оглушительный рев пламени, крики раненных и умирающих людей сливались в единой симфонии разрушения. Первый батальон танкового полка дивизии практически перестал существовать.
Генерал Файель приказал оставшимся частям дивизии двигаться вперед ротными колоннами. Но русская авиация не прекращала своих атак. Каждый лес, способный служить укрытием для войск, бомбили 'фляйшеры'. При этом они, кажется, использовали радиолокационные прицелы, так как маскировка не всегда спасала. К тому же дороги на пути колонн часто оказывались заминированы, а партизаны при любом удобном случае обстреливали автомобили и уничтожали отставших.
Поэтому и генерал, и все оставшиеся в живых его подчиненные с огромным облегчением узнали о заключении негласного перемирия с русскими. Часть войск, попав под удар Седьмой Механизированной Армии русских, сдалась в плен, часть рассеялась, а остальные без сопротивления отступили в Германию, сопровождаемые шедшими за ними без единого выстрела танковыми и механизированными колоннами русских.
Офицеры арьергарда с завистью рассматривали в бинокль танки русских с приплюснутыми, зализанными башнями и мощными длинноствольными орудиями, механизированную пехоту, полностью посаженную на колесные бронетранспортеры и двигающиеся в их порядках тяжелые самоходки с орудиями как минимум 15 см калибра.
Германия. Остров Узедом.
На тихом, малонаселенном острове, в довоенные времена курортным, а позднее ставшим знаменитым благодаря местечку Пенемюнде, шли упорные бои. Высадившиеся в районе Крослина и Мелдекопфа, продвигающиеся в сторону полигона Пенемюнде десантники двести тридцать четвертого и двести тридцать седьмого полков семьдесят шестой гвардейской парашютно-десантной дивизии еще не успели получить новое вооружение, поэтому у них были только противотанковые сорокапятки и восьмидесятимиллиметровые минометы. Противостоящие им эсэсовские части были оснащены куда лучше, имея не менее дивизиона стапятимиллиметровых гаубиц, противотанковые и полевые семидесятипятимиллиметровые пушки и даже роту танков. Правда, танки оказались всего лишь легкими 'двоечками', но и они нанесли десантникам потери, пока один за другим не получили в ответ кумулятивные гранаты РПГ-2 или сорокапятимиллиметровые бронебойные снаряды. Разведка очередной раз проморгала крупные силы противника. Увы, на войне такое бывает чаще, чем думают читатели шпионских приключенческих романов. После нескольких неудачных атак стало ясно, что десантники ничего не могут поделать с заранее подготовленной обороной немцев.
Морской десант мог подойти лишь на следующее утро, к тому же главная его ударная сила, крейсер 'Максим Горький' поймал торпеду, выпущенную немецкой подлодкой, и вернулся в Лиепаю. Ночью же главные немецкие специалисты вполне могли эвакуироваться на подводной лодке, чему пока противодействовали патрулировавшие побережье в районе Пенемюнде противолодочные самолеты с эскортом истребителей Ла-11.
Командир полка, полковник Пономаренко, только матерился, наблюдая за очередной неудачной атакой своих солдат. Повернувшись к радисту, он потребовал передать для авиации условную фразу: 'Бабушка сильно больна'. Затем по всем атакующим частям было отправлено приказание прекратить атаки и укрыться. Удивленные этим немцы также постепенно перестали стрелять, пытаясь понять какую же пакость приготовили им эти русские.
В это время круживший на большой высоте в стороне от острова бомбардировщик Ту-4А, получив условный сигнал, развернулся на боевой курс. Его командир, внимательно поглядывая на приборы, перевел самолет в пологое снижение, стараясь точнейшим образом вывести машину в заданную точку.
После того, как самолеты, патрулировавшие прибрежную зону, словно стая испуганных птиц, устремились на восток, на поверхность моря в районе, называемом немцами Хафен Ейн, то есть 'Гавань один', всплыла подводная лодка. С нее в сторону гавани был подан световой сигнал. Стоящим на мостике лодки было видно, что на пристани началось шевеление. Конечно, лодка могла и причалить, но ее командир, ежеминутно ожидающий возвращения русских самолетов, счел это недопустимым риском. Крик наблюдателя, увидевшего одиночный русский самолет, и рокот мотора катера донеслись до капитана цур зее Приста одновременно. Самолет, большой русский бомбардировщик, пролетел на значительной высоте и от него отделилась одна единственная бомба, над которой раскрылся парашют. Капитан, несколько мгновений проследив за ее снижением, перевел бинокль на приближающийся катер... и в этот миг яркий свет, затмивший Солнце, залил все вокруг.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
