|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1. Янус
— Поберегись!
Еще один ненормальный с деревянным мечом едва не сбил меня с ног.
— Дорогу будущим магам! — взъерошенные парни промчались мимо, хлопнув по попке зазевавшуюся Габриэль.
— Нет, Рин, ты это видел! А ну стой, шпана! — Габриэль сунула мне в руки свертки, задрала платье и уже готова была, сверкая желтыми панталончиками на радость прохожих, припуститься за смеющимися студиозами, когда Динар зарычал.
— Опусти подол, милая.
От этого его 'милая' молоко могло скиснуть, но по легенде Дин с Габи изображали счастливых супругов, а я была их любимым племянником, полукровкой и сиротинушкой с неизвестно откуда открывшимся даром.
— И что бы я без тебя делала, мой волчонок? — Габриэль улыбнулась так, что проходящая мимо парочка перешла на другую сторону улицы.
— Я рад, моя кошечка, что хотя бы это ты понимаешь, — Дин оскалился в ответной улыбке и распахнул перед 'супругой' позолоченные двери.
Габи изящно приподняла юбки и вплыла в гостиницу, не забыв по пути со всей дури впечатать каблук в сапог 'любимого'.
Да, как ни крути, но легенда наша трещала по швам. И все бы ничего, если бы Рейнхард не забронировал нам номера в самой лучшей гостинице города. Нет, не то чтобы эта гостиница выглядела как пятизвездочный отель. Но не похожая на кабак столовая, чистое белье и ванная в каждой комнате — это просто невероятный 'сервис, достойный самого короля'. Именно эти слова были выбиты на позолоченной вывеске, которую поддерживали с двух сторон трехметровые атланты. Эти бронзовые красавцы еще издали поражали путешественников своей статью, мускулами, а также полным отсутствием детородного органа. И что только Янус, хозяин гостиницы, не делал, чтобы исправить эту несправедливость!
— Я ведь давеча снова ходил в Совет этих плебеев разубеждать, — как только я вошла в холл, без предисловия начал трактирщик.
Налет жеманности тут же слетел с холеного лица, а бледно-голубые глаза пожилого сплетника зажглись нездоровым энтузиазмом. Вытерев о кипенно-белый фартук и без того чистые руки, Янус ухватил меня за рукав и потащил к столу. И хотя мужчина был высоким и полноватым, но вот двигался он с грацией заправского танцора.
Габи, все еще дуясь, топталась в проходе, Дин устало закатил глаза, а я едва смогла сдержать смех. Нет, Янус все-таки неисправим! Мы всего третий день находимся в городе, а хозяин вел себя так, словно к нему мама родная приехала.
— Ой, малыш, чего я им только не говорил: и что искусство это, и что красиво, а они все 'срам да срам'. Тьфу, деревенщина! — Янус выхватил из карманчика тонкую расческу и нервно начесал седые волосинки на лысину. — А все Панфирка, гаденыш, пробрался в чиновники и давай мстить. Он же, прыщ окаянный, в женку мою, покойную Елизаровну, по молодости-то влюблен был. Она ж, голубка моя, так всем после свадьбы и рассказывала, что лепили, мол, тех статуй прямо с меня.
Янус приосанился, тряхнул головой, отчего редкие волосы вновь обнажили блестящую лысину. Я закусила губу, а Дин с подошедшей Габриэль скептически покосились на Януса. Да уж, либо у покойной была бурная фантазия, либо о трактирщике мы чего-то не знаем. Наверное, оборотни пришли к такому же выводу, потому как все вместе, как по команде, опустили взгляд на низ фартучка.
Янус, ничуть не смутившись, сграбастал меня и распушил кулачищем с таким трудом убранные кудряшки:
— Э-эх, молодость-зеленость. Ну ничего, малыш, и тебе жинку найдем! Работящую, красивую... верную! — и неодобрительно зыркнул на Габи.
'О, нет!' — мысленно застонала я.
Именно по этой причине легенда наша вот-вот могла лопнуть с оглушительным пшиком. Габи и Дин, эти невозможные упрямцы! Сколько не вдалбливай рыси, что она любит Дина, сколько не говори Дину, что я для него просто племянник — как об стенку горох. Габи наотрез отказалась спать где-либо, кроме моей постели, а вервольф следовал тенью, ни на минуту не оставляя одну.
И все бы ничего, если бы не Янус. Да, гостиница 'У короля' отличалась великолепной кухней, чистыми простынями и отдельными ванными, но ко всему этому великолепию еще и самым любопытным и болтливым хозяином на свете!
— Я тебе, малыш, — хозяин подмигнул и склонился так низко, как мог, — по секрету скажу: 'Имперцы шерстят'.
С Дина вмиг слетела безразличная маска:
— О чем Вы, почтенный?
От ледяного тона Янус аж подскочил. Еще бы! И я бы испугалась на месте трактирщика, хотя Янус и ненавидел, когда его так называли, если бы и меня прожгли таким же звериным взглядом. А я еще думала, что это Рейнхард невыносим, когда речь заходит о моей безопасности. Но, как оказалось, Динар бил все рекорды по упрямству, подозрительности и мании преследования.
Дин неосознанно встал между мною и Янусом. Аура оборотня полыхнула бордовым, благо, что простые люди не могли видеть этого. Зато интуиция опытного трактирщика вопила, что пора делать ноги.
— А я что, я ничего, милейший господин Варрен, — Янус вмиг протиснулся между мною и Габи и бочком, бочком засеменил к кухне. — Ох, и ужин проконтролировать надо, и заказчикам списки отдать. Дела-дела. Прошу меня извинить. Госпожа Габриэлла, малыш... то есть господин Ринальд, не буду задерживать. Отдыхайте, набирайтесь сил, не буду мешать достойнейшим из гостей... — бормотал трактирщик, скрываясь на кухне.
Вот только слух оборотней не чета человеческому и про 'я чуть от страха не помер' и 'вот и злобная рожа у этого жуткого Варрена' все же услышали.
— А этот трактирщик мне нравится, — хмыкнула Габриэль и тут же повисла на мне.
Дин злобно зыркнул на бету, явно собираясь оттащить ее куда подальше, когда из кухни послышалось:
— Да я светлейшим клянусь, малышу повезло, что дар открылся, а не то этот извращенец со своей коротышкой совсем мальца бы со свету сжили. Нет, вы видели, как этот Варрен на племянника смотрит, аж жуть берет. Вот-вот, кажется, глазищами своими жуткими сожрать готов. А эта блудница! Нет, такой мужик, да не просто мужик, бык племенной, рядом, а она на мальчонке все виснет. Малыш и дверь запирает, и отнекивается от нее, а она-то, она...
Мне даже не надо было ничего говорить. Наконец-то до оборотней дошло, что их поведение, мягко говоря, сложно было назвать 'типично людским'. Видимо, все оборотни по природе своей очень эмоциональны и привыкли ярко проявлять свои симпатии. Вот и сейчас Габриэль сверкает покрасневшими ушками, а Динар старательно отводит глаза. Того и гляди, что ножкой шаркнет и хвост подожмет. Нет, в разведку с верами не ходить.
— Да и не простые они купцы, Тришка, глаз даю, — не унимался трактирщик. — Ты на одежду-то их посмотри, да любой купец за такие тряпки полжизни отдаст. Одно платье у коротышки полконя стоит. Купцы, как же! Ты осанку у этого Варрена видела?
Тришка, дородная повариха, с которой я уже успела подружиться, только языком цокнула да половником о кастрюлю ударила.
— Да у нас князья, — продолжал распинаться трактирщик, — и те жалкими побирушками на фоне него смотрятся. Да и чую я дворян за версту. Аура у них такая — не чета нашей. А перед этими Варренами у меня аж ноги дрожат: хочешь, не хочешь, а так и склоняешься в три погибели. А они — купцы да купцы. Ха! Видели мы таких купцов, как же!
Динар прищурился. Я постаралась посмотреть на него с Габи как бы со стороны. 'Да уж, сойти за торговцев средней руки они точно не смогут'. Габи была такой яркой и энергичной, что назвать ее забитой жительницей Торина язык бы не повернулся, а Динар... Увы, но он был слишком похож на Рейнхарда. Его даже стражники у ворот пропустили без спроса, а попрошайки на площади стороной обходили.
— А за кой демон им тогда род-то свой дворянский скрывать? — Тришка бросила что-то в кастрюлю и звякнула крышкой. — Прячутся, поди, от кого?
— Ох, Триша, даже знаю. Но птицы явно не мелкого полета. А уж малой так тем более.
'Чего? — от удивления я чуть свертки не выронила. — Да я среди оборотней самый что ни на есть человек! Одежда — простая, манер — ни на грош, да я, я...'
— Ну, эт да, — Триша, наверное, села на стул, потому как тот заскрипел, словно вот-вот рухнет под тяжестью поварихи. — Рин как зашел, я аж чуть круг Всеблагого не начертала над головой. Тоненький, аки тростинка, красивый — аж жуть берет. Ни дать ни взять — северный принц.
Тришка с Янусом чокнулись и опрокинули по маленькой.
— Это что, Триш. Ты посмотри, сколько народа внизу толпится. За три дня недельная выручка. И все барышни. Так да так, мол, пирожные у Вас, почтенный хозяин, лучшие в городе, а сами если и кушают, так только глазами, и уж совсем не мои творения. А малыш словно не замечает. Спустится со своей ненормальной семейкой, поест скоренько — и только его и знали. А, главное, приветливый-то какой. И манеры, и стать — чувствуется порода-то, а он и простых не чурается.
— Не обидел бы кто.
— Да с такой зверской мордой, как у его дядьки, к нему и гроллы, прости-просвети Всеблагой, не сунутся.
'Зверская морда' Динара становилась действительно зверской: глаза вспыхнули, клыки заострились, рык вот-вот готов был пробраться наружу. А вот этого допустить было нельзя.
— Ох, и уста-а-ал я что-то, — сцедила зевок в ладошку и умоляюще уставилась на оборотня.
Дин тут же поклонился и рванул к лестнице, проверяя, нет ли кого. Улыбнулась, поворачиваясь к Габи, а та...
— И вовсе я не коротышка!
'Мать моя женщина, и это единственное, что ее взволновало? Так, спокойно. Спокойно. Осталось всего полтора дня, и я в академии. Может, хоть там будет мир и покой?'
* * *
Ночи в конце лета были не столько жаркими, сколько душными. Я ворочалась, стараясь не сильно тревожить Габи, которая все-таки пробралась в мою комнату. И я бы рада поспать одна, но разве устоишь, когда на тебя преданно смотрят огромными рыжими глазами и на каждое 'нет' тихо поскуливают? Вот и я не смогла.
'Ну до чего душно!' — откинула простыню и еще раз взбила тяжеленную подушку.
В голову, как на зло, лезли только мрачные мысли. Завтра, вернее, уже сегодня утром воины сдают последние испытания, значит, подать заявку на отделение хранителей можно не раньше полудня.
'Интересно, смогу ли я нормально учиться и не выдать себя?'
Как я поняла из болтовни Януса, ВМАК (военно-магическая академия королевства) условно делилась на два факультета — воинов и хранителей. К хранителям относились кафедры лекарей и менталистов, куда я и должна была поступить. На эти специальности не рвались, но если не получалось поступить на воинский факультет, любой студент мог попытать счастья и стать если не лекарем, то по крайне мере слабеньким менталистом.
Что же касается воинов, здесь градация шла скорее по уровню силы, нежели по специфике управления магическими потоками. На самой нижней ступеньке шла кафедра силовиков, вся магия которых уходила в физические показатели. Вторыми по значимости шли стихийники, довольно сильные маги, которые виртуозно могли управлять не менее чем одной из стихий. И, наконец, универсалы, элита элит, те, кому предстояло возглавить войско или самим стать смертоносным оружием. Их имена произносились шепотом и с почтением. Их было мало, и ни один человек в здравом уме не перешел бы дорогу такому магу.
Я поежилась, радуясь мудрости ректората. По крайней мере, мне, как слабенькому менталисту, не светило сомнительное счастье учиться бок о бок с этими гениями боевой магии. А если повезет, я ни одного из этих надутых магией и самомнением индюков и вовсе не встречу!
Вздохнув, перевернулась на другой бок. Рука машинально притронулась к шее, к тому месту, которое Рейн поцеловал при прощании. Мне тогда показалось, что он еле сдерживается, чтобы не прокусить кожу и не поставить звериную метку. Рейнхард... Мне уже не хватало его.
Без Рейна я ощущала такую пустоту внутри, что хотелось волком выть. Я улыбалась, болтала с Тришей и Янусом, смеялась над перепалками Габи с Динаром, но внутри словно что-то оборвалось. И мысли о родных не отпускали, сжимая горло в болезненном спазме. Мама, отец, глупышка Маринка. Как она без меня? Скучает, радуется? Мама, наверное, всю страну на уши подняла.
Слезы катились, впитываясь в белоснежные простыни. Хочу домой, хочу взбежать по ступенькам и с громкий стуком распахнуть дверь: 'А вот и я! Мам, пап, я дома! Где все?'
Но никого больше не было. Только Рейн со своими тайнами и чуждый мир, где не было ни одного родного мне существа.
Золотистые шторки едва колыхались от поднявшегося ветра. Под правым боком ворочалась Габи.
— Рин, ты не спишь?
Чужое имя резануло по нервам, я дернулась, смахивая краем наволочки соленые слезы.
— Нет, жарко, никак не могу уснуть. А ты?
— Да я вот тоже, — и было в ее голосе что-то такое...
— Габи? — я повернулась к рыси, сразу вспомнив ту ночь в доме Терайи, когда мы рассказывали друг другу о своем прошлом. — Что-то случилось?
Габриэль шмыгнула носом:
— В Эвалоне я последний раз видела маму.
Я протянула свою руку, и Габи вцепилась в нее, сжав изо всех сил.
— Наверное, ты ненавидишь ее? — зачем-то шепотом спросила я.
— Кого, маму? — удивилась рысь.
— Нет, я о Лейле, — с одной стороны нужно было отвлечь Габи, с другой — ужасно хотелось узнать об этой удивительной императрице.
Габи задумалась.
— Если честно, на маму я тоже злилась. Мне казалось, что она променяла нас с папой на мечту о мире, о том, что с гроллами можно договориться. Потом злилась на папу, что он оставил меня. И, конечно же, я просто ненавидела Лейлу. Если бы не она, мама не отправилась бы в этот поход, и отец не последовал бы за ней...
— А сейчас ты все еще злишься? — я накрыла наши сцепленные пальцы второй рукой.
— Нет, — Габи попробовала улыбнуться. — Чем больше я узнаю о Лейле, тем проще понять, почему люди и даже оборотни шли за ней. Как ни крути, но императрица была умным правителем, она могла убеждать и искренне верила, что многим может помочь, только вышло вот как...
— На площади я слышала, как одна девушка говорила о Лейле. Неужели в империи все еще почитают ее?
— Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько всего она сделала. Даже этот город и академию построили по ее указу. Говорят, Лейла сама зачаровывала залы, подбирала учителей и даже написала пару учебников. Когда-то здесь могли учиться не только юноши.
— Странно все это. И академия, и учебники, и попытки договориться с гроллами с одной стороны, и детоубийство — с другой. Зачем ей это?
— Может, как и Нинель, хотела отомстить мужу? — Габи зябко поежилась.
— Не знаю, в любом случае сыну Лейлы пришлось нелегко.
— Ну да, ну да, так нелегко, что собственную сестру из-за магии запер в этом, как его там? Ну, где женщины магией делиться обязаны! О, вспомнила, Розенкрафте! — Габи практически выплюнула последнее слово. — Да этот принц Дерек так ненавидит женщин-магинь, что сам своими собственными руками едва не отправил сестру на тот свет, выкачав из нее столько энергии, что та чудом жива осталась.
— У него есть сестра?
— Да, по отцу. Ее, кажется, Кьярой зовут, — Габи почесала раскрасневшийся нос. — После смерти Лейлы консорт женился на ее сестре, незаконнорожденной, правда, так что прав на престол ни у новой 'императрицы', ни у ее дочери все равно нет.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
