Незабудка

Их голосам всегда сливаться в такт,

И душам их дано бродить в цветах,

И вечностью дышать в одно дыханье,

И встретиться со вздохом на устах

На хрупких переправах и мостах,

На узких перекрестках мирозданья.

В. Высоцкий. Баллада о любви

ГЛАВА 1

Сентябрь 1988 г

Солнечный зайчик был странного цвета, он прыгал со стены на стол, со стола на потолок. Таня оглянулась. В глаза блеснул синий луч. Успела разглядеть, что стекло у зеркальца вымазано синей пастой, заметила смеющееся лицо Сашки. Улыбнулась и погрозила ему кулаком. Тут же почувствовала: сердце забилось чаще, щеки охватило жаром. Голос преподавателя доносился как из тумана. Попыталась сосредоточиться на том, что говорил учитель.

Вот уже месяц, как Таня и Лукьянов заключили необычный договор. Однажды вечером к дому Васильевых подъехал мотоцикл. Двое парней позвали девушку на улицу. Каково же было ее удивление, когда она увидела Сашку и его лучшего друга Сергея. Лукьянов с седьмого класса нравился Тане, но он никогда не обращал на нее внимания и не знал ее отношения к нему. Друзьями они тоже не были и жили далеко друг от друга.

"Интересно, что привело ребят к моему дому", — подумала она.

— Привет, Танюш. У нас к тебе дело, нужна твоя помощь. Выслушай сначала, не отказывайся сразу, — обратился к ней Сергей.

Лукьянов, молча, кивнул. Он отчего-то хмурился. Ему явно было не по себе.

— Серега, твоя затея глупая, я только что это понял. — Повернувшись к растерянной собеседнице, добавил: — Извини, Таня, мы сейчас уедем. — Он надел шлем и завел мотоцикл.

— Ничего не глупая, а гениальная. Я знаю женщин. Лариса проглотит наживку. — Сергей обеими руками схватил руль мотоцикла, останавливая друга.

— Интересно, откуда познания? — засмеялась девушка.

— Личный опыт, — хмыкнул Сергей. — Выслушай, Васильева, будь человеком. Ты, наверное, знаешь, что Сашка интересуется одной особой в вашем классе?

— Это все знают, — усмехнулась она. Ей ли не знать! Сколько досады и боли испытала, наблюдая ухаживания Лукьянова за Ларисой.

— Пока у него ничего не выходит. Ледовская крутит, вертит им. — Он покосился на друга. — Ни да, ни нет. К ноге, пошел вон!

— Ну, ты, не очень-то! — Сашка слез с мотоцикла и попытался дать Сергею подзатыльник.

Тот увернулся смеясь.

— Хорошо, хорошо... успокойся! Я тебе эту Ларису на блюдечке с голубой каемочкой...как обещал. Тут особый подход нужен.

— То есть, по-русски говоря, Александр, не равнодушен к Ледовской и хочет добиться ее внимания по-другому, но я-то тут причем? — поинтересовалась Татьяна.

— Какая умница! В самую точку. Ты сразу ухватила суть. С тобой приятно иметь дело. — Сергей отвесил девушке шутовской поклон. — Идея такая: Саня для вида, но очень убедительно заводит дружбу с тобой. Красиво, на зависть всем, как у Ромео и Джули. А Лариса...

— Ну, ну, — перебила она вдохновенную речь юноши.

— А Лариса еще та змея... — не смущаясь, продолжил он.

— Получишь в лоб, — пригрозил Лукьянов.

Таня искоса посмотрела на Сашку. Высокие скулы юноши горели румянцем.

— Спокойно, Саня. — Сергей изобразил испуг. — Повторяю, Лариса сразу клюнет и попытается всеми способами вернуть бывшего воздыхателя. — Он закатил глаза, делая вид, что не замечает сердитого лица друга. — У нее с детского сада конфету нельзя было забрать, а делиться она, ох, как не любит. А тут поклонника отбили. Все знали, как он ее обожал...

Отчего-то Сашке было неловко.

— Прекрати.

— Она всех своих воздыхателей возле себя держит. И не нужны они, а выбросить жалко. С подружками поделиться жадность не позволяет. Гарантирую: ее псих накроет, когда она вас вдвоем увидит.

Сергей прижал обе ладони к груди.

— Саня, она сама предложит тебе руку и сердце! — закончил он торжественную речь. И совсем тихо пробормотал: — Если конечно у нее есть сердце. Никогда не мог понять, что ты в ней нашел?

— Я не хочу в этом участвовать, — разозлилась девушка и мельком посмотрела на Лукьянова. Ожидала, что тот скажет: "Ну и ладно. Нет, так нет".

Но он ее удивил. Взял за руку и, глядя пристально своими сумасшедше-синими глазами, попросил:

— Что тебе стоит? Месяц, два, сыграем в любовь, а потом будто поссоримся. И все — ты свободна!

Таня вырвала руку. Горло сжало от обиды.

— Что стоит? В это не играют!

Сергей посмотрел на нее с подозрением. Неожиданная мысль о тайной симпатии девушки к другу запала ему в голову.

— Васильева, тебя просят помочь.

— А почему я? Девчонок много, может, другая согласится.

— Ты самая подходящая кандидатура. Это я предложил выбрать тебя, — пояснил Лукьянов.

Ей стало интересно.

— В каком смысле?

— Ты не такая как все. Вроде не выросла еще, в детстве... — смущенно пробормотал Сашка.

— Ну, спасибо, — обиделась она.

— Да нет же, я не это имел в виду, — попытался объяснить юноша. — Все девчонки уже дружат, гуляют с парнями. А ты... Кто сунется к тебе, так отвечаешь, что больше не захочется подойти. Все язвишь, высмеиваешь.

— Понятно, отстала в развитии. По причине моей дремучести ты меня выбрал, что б у всех глаза на лоб полезли. Ни с кем и вдруг с Лукьяновым!

— Ты меня неправильно поняла. С другой девушкой не получится красиво дружить — это будет обычное времяпрепровождение. Никого не убедишь, а главное Лариса не поверит. С тобой же просто гулять нельзя, все так считают. Только по-настоящему.

— Ясно, все для того, чтобы Ледовскую убедить.

Разговор начал надоедать Тане. Настроение испортилось, почему-то захотелось плакать или накричать на кого-нибудь.

— Ну наконец-то, — вздохнул Сергей облегченно. Он как-то странно смотрел на собеседницу, словно видел в первый раз.

— Так ты согласна? — заволновался Саша.

— Ну, если ты так ее любишь, надо помочь твоему горю, — неожиданно для самой себя ответила она и подумала: "Что это со мной? Сдурела окончательно, согласившись участвовать в этой идиотской затее".

— Здорово! Только надо так сыграть, чтобы Лариса поверила! — обрадовался Лукьянов.

С того вечера прошел месяц. Одноклассники, преодолев первое изумление, стали считать их парой. Вечерами, если Лукьянов не находился на тренировке в секции по самбо, они гуляли по улицам или шли в кино. Притворство Сашки было для Тани мукой: ведь для нее их отношения — не игра. Она приняла условия этого глупого договора только затем, чтобы хоть на время побыть его девушкой. Но если бы знала, что предстоит выдержать, не согласилась бы. Лукьянова волновало одно: куда смотрит Лариса? Как она себя ведет? Если Ледовская наблюдала за ними, он становился нежным, ласковым и внимательным. Ей хотелось убить его за это притворство. Душевную боль терпеть становилось все труднее. С девушкой творилось что-то невообразимое: она не могла без него жить, дышать. Если Сашка не присутствовал на уроке, все казалось скучным, неинтересным, пустым. Когда их никто не видел, он становился самим собой: остроумным, веселым, хорошим собеседником без всякого актерства. Его немного колючие рассказы всегда были сдобрены юмором. От природы Лукьянову досталось редкое качество: находить смешное в повседневности и судить об этом с юмором и о себе тоже. Таня замечала, что украдкой любуется им. Ей нравилось в нем все: спортивное телосложение, твердый подбородок, высокие, резкие скулы, четко очерченные губы. Но самое замечательное в лице Сашки — это глаза, меняющие цвет. Они становились то зелеными под цвет его свитера, то ярко-синими, как рубашка. Если глаза вдруг бледнели до стального оттенка, это означало: он злится. На его правой щеке расположилась ямочка. Хотелось дотронуться до нее. Она мечтала взъерошить его пушистые светло-русые волосы. Боялась, что однажды не удержится и коснется их. Без Сашки для нее не было полноты жизни, одна ущербность. Девушку томила и пугала сильная тяга к нему. Она ходила, дышала, спала, но все это было второстепенным. Главное — он! Возможность видеть, быть рядом. Раньше Лукьянов нравился ей потаенно, тихо. В глубине души пряталось светлое, радостно-мучительное чувство, столько времени сдерживаемое оно прорвалось и нахлынуло на нее лавиной. Таня пыталась сделать только одно: скрыть от него свою любовь. Со страхом ждала: скоро их игра закончится. Придется снова сидеть в одиночестве на лавочке, мечтая о нем. Только одна мысль, что больше не будет бродить с ним по вечерним улицам, слушать его истории, держась за руки, приводила в отчаяние. Когда он в первый раз взял ее руку, их тряхнуло током.

"Синтетика, будь она не ладна", — засмеялся парень.

"Притяжение", — подумала она.

Лариса, как и предсказал Сергей, сначала с удивлением наблюдала за ними, потом стала относиться к сопернице с ревнивой неприязнью. Ледовская применила все уловки, чтобы вернуть бывшего поклонника. Лукьянов все замечал, но делал вид: она его прошлое. Иногда Тане казалось: он играет обеими, наслаждаясь сложившейся ситуацией. Иначе как объяснить его странное поведение? Цель достигнута — уходи к Ледовской. А он, как привязанный, рядом с ней.

ГЛАВА 2

Александр проснулся рано. За окном чуть забрезжил рассвет. Он лежал, закрыв глаза, боялся вспугнуть ощущение неведомого раньше тихого покоя и счастья. Ему приснилась Таня. Во сне они шли, держась за руки, по огромному полю, усеянному васильками и маками. Она что-то говорила ему. Улыбка скользила по нежным губам девушки. Присели отдохнуть. Пшеница с васильками оказалась огромной почти до неба. Колосья, как деревья, качались над головой. Яркие шапки цветов величиной с подсолнух склонились над ними. Застывший воздух жаркий и тягучий пропах созревающим зерном. Ослепительное солнце сияло сквозь синие лепестки цветов. Его блики бегали по лицу девушки, и оно светилось.

"Ты, мой Василек", — шептал он. И так радостно было на душе! Так явственно распирало от счастья грудь. Ему хотелось петь, кричать. Проснувшись, юноша обнаружил: сердце бешено колотилось. Не верилось, что это был лишь сон. Раньше Таня ему не снилась. Он стал часто думать о ней, забывая Ларису. Чем ближе узнавал, тем больше понимал: девушки совершенно разные. Пытаясь разобраться, задавал ей те же вопросы, что и Ледовской. Хотел знать, что она ответит? Как поведет себя в той или иной ситуации? Изучал ее и заметил: отношение к Васильевой изменилось. Осознал: его тянет к ней. Все время хочется быть рядом, слышать ее голос, видеть ее лицо, чувствуя волнение в крови. Много раз юноша собирался поцеловать девушку, еле сдерживался. А ведь сначала Сашка действительно просто так приходил. Мечтал о Ларисе, а стал думать и ждать встречи с Таней. Это удивило и даже разозлило его, но ничего не мог с собой поделать. За какой-то месяц одна девушка, полностью вытеснила из его сердца другую.

"Тряпка, — сердился на себя Лукьянов, — ну и что мне теперь делать? Как выпутаться из этого положения? Вдруг Васильева не захочет по-настоящему быть со мной? Что если я ей безразличен?"

Впервые трусил признаться девушке. Боялся потерять ее и запутывался еще больше. Где-то в глубине души чувствовал: Таня неравнодушна к нему. Помнил ее смущение, редкие, обжигающие взгляды. Не мог понять: почему раньше не обращал на нее внимания?

"Кто разберет этих девчонок. Вдруг она уйдет, едва признаюсь, что хочу быть с ней... Как-нибудь все утрясется. Буду надеяться на случай".

ГЛАВА 3

Десятый "А" не был дружным классом, он весь состоял из группок. Шесть девочек под предводительством Ларисы относили себя к "высшему обществу". Они редко снисходили до других учениц. Одни казались им слишком заумными, другие — скучными и глупыми, третьи — некрасивыми. Мальчики тоже разделились на группы: маменькины сынки, изгои и все остальные. Таня не попадала ни в какую группу, общалась со всеми, но близко не дружила ни с кем. По своему характеру она просто не могла быть никому задушевной подружкой, такой, какие бывают только в юности. С Женей Болотиной они жили рядом, играли вместе, но так и не стали близки по духу. С Васильевой общались все одноклассницы из "высшего общества", но не признавали за свою, ведь она "водилась" и с другими девочками, которых они презирали. Бедная Женька всерьез страдала от "неправильного" поведения подруги. Болотина мечтала попасть в этот кружок школьных красавиц. А Тане не нравилось это разделение, она специально не примыкала ни к одной из групп. Внутреннюю жизнь класса не замечали учителя. Было смешно, когда ученицу из "низшего общества" ставили в пример ученице из "высшего".

"Может, выкинут из головы свое мнимое превосходство", — думала Таня.

* * *

Начало октября. Впереди целый учебный год, но десятый "А" грустно встречал все школьные торжества. Словно какой-то колокольчик отзванивал: для них все в последний раз. Второго октября школа отмечала День выпускника. Приезжали бывшие ученики. В актовом зале с утра гремела музыка. Коридоры, классы, холл украшались цветами, шарами, гирляндами флагами. В этот день школа напоминала большой муравейник: столько народу толпилось в ней. Обычно празднества начинались с награды победителей разных конкурсов, олимпиад, состязаний, проводившихся летом в спортивно-трудовом лагере. Ребята работали и отдыхали в нем все лето. В октябре подводились итоги, зачитывались телеграммы, приветствия от тех, кто не смог приехать. В десять часов начиналась концертная программа: выступал школьный хор, танцевальный ансамбль, смешные сценки показывал драмкружок. После часа дня в каждом классе устраивалось чаепитие, принимали гостей — бывших учеников школы. Слушали их рассказы о различных профессиях. Выпускники подсказывали, куда лучше поступать, где выгоднее или интереснее работать. Праздник продолжался до вечера. В восемнадцать часов из актового зала убирались стулья, и начиналась дискотека.

В этом празднике сливалось столько всего трогательно-торжественного, искреннего, радостного и печального одновременно. Смех малышей первоклашек смешивался с серьезными голосами взрослых. Дурашливость подростков со слезами радости бывших одноклассников, увидевших друг друга спустя много лет после окончания школы.

Вечером, перед праздником, в десятом "А" устанавливали столы, украшали стены. Школьники находились в приподнятом настроении. Смех, перекатываясь хрустальным шариком, вспыхивал то в одном углу класса, то в другом. Таня сердилась на себя: всем весело, а она злится. Какое ей дело до Лукьянова? Разговаривает с Ларисой, ну и что с того? Все время, пока прихорашивали класс, Ледовская крутилась возле него. Помогала ему вешать шары, подавала нитки, ножницы. Она носилась по классу легко, весело, словно большая красивая бабочка. Успевала шутить со всеми. От ее кружения становилось шумно и празднично. Таня изо всех сил улыбалась, скрывая раздражение. А в душе ругала и себя, и втянувшего ее во все это Сашку. Женя Болотина, подружка с детского садика, соседка по парте, подливала масла в огонь.

— Смотри, отобьет Лукьянова. Лариска ходит за ним как привязанная.