|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава пятнадцатая
К допитому восстанавливающему отвару и к концу Алёниного повествования Станислав уже не выглядел несчастным гриппозником с температурой под сорок. Он и говорил теперь без пауз, которые поначалу делал, выговаривая каждое следующее слово. И тогда Алёна, по инерции рассказывавшая негромко, так же негромко заявила:
— Я тебе всё-таки наузу сплету! Помнишь, как было тогда? С Букой-Букачкой?
— Хорошая идея, — поддержал её дед, неожиданно появившийся за спиной. — Попрошу, чтобы тебе света добавили — так, чтобы он не мешал Станиславу.
И ушёл, прихватив с собой опустевшую чашку.
Воспользовавшись моментом, Алёна спросила:
— Страшно было на кладбище?
Станислав слабо улыбнулся.
— Именно это меня и бесит, что ответить на этот вопрос не могу. Я не знаю, что именно там было. Учти, Алёна. Надеюсь только на тебя, что ты своего дедушку расспросишь, а потом мне расскажешь.
— Это как ты не знаешь? — не поверила она.
Он с виноватой улыбкой пожал плечами... Пришлось замолчать обоим: принесли торшер. Со стороны кровати его абажур завесили длинной полосой какой-то ткани.
Так что через минуту свет свободно падал на руки наузницы, но лицо молодого колдуна оставалось в тени.
Присмотревшись к торшеру, Алёна даже вздохнула: не торшер, а сказка! Мало того что свет идёт направленно, так у него ещё на двойной длинной ножке удобный крючок, куда можно было бы повесить, например, лёгкую корзину или картонный пакет с тесьмой — и плести себе наузы. Эх, в свою комнату такой!..
Дверь в комнату закрылась. И помещение превратилось в полутёмную, но уютную пещеру... Алёна, чувствуя на себе взгляд Станислава, быстро сделала первые узлы и первой спросила, чтобы не чувствовать неловкости:
— А что ты помнишь из того, что было на кладбище?
— Мы приехали туда, и Мироныч вызвал воронов.
— Ух ты...
— Вот-вот. Они сели нам на плечи. Странное впечатление, что всё понимали. В глаза ему посмотришь, а он в ответ так поглядит, как будто вот прямо сейчас и заговорит.
— Может, тебе не понравится, — с сомнением сказала девушка, — с тобой же там вон что стряслось, но мне бы хотелось, чтобы ворон посидел на моём плече. Ты на такое желание не обижаешься?
— Нет. Помню свои ощущения. Хотелось бы повторить — и чтобы ты тоже их узнала.
— Надо сплести наузу на призыв птиц! — тихонько засмеялась девушка. — Вдруг получится?
— Разве такое можно сплести?
— Пока не знаю, — улыбнулась она, проворно работая пальцами. — Я однажды, летом, проснулась среди ночи, потому что под окном ругались пьяницы. На ту сторону дома только моя комната выходит, так что деда с бабулей не проснулись. А ор в полусне... И спать хочется, и по нервам бьёт. Встала у подоконника и начала плести вслепую. Сама плету и сама же думаю: а что за наузу-то плету? Но, когда науза была готова, пьяницы вдруг ушли. А я и сейчас гадаю, науза ли в этом помогла. Или они прокричались и поэтому ушли? Да и науза странная получилась. Я никогда такого рисунка не видела — ни раньше, ни позже, а уж схем — тем более.
— Получается, ты импровизируешь.
— Есть такое, — согласилась она.
— Придумай нам наузу, чтобы не разлучаться.
Алёна замерла от неожиданности. Сначала она обрадовалась так, что вздохнула глубоко. Они вроде ещё и не вместе вроде как, да и по времени самую малость знакомы, а он уже хочет быть с нею!
Но пальцы, застывшие на мгновения, продолжили вязать узлы, и эта привычная работа дала время на раздумье. И Алёна покачала головой.
— Я люблю плетение науз. Я люблю их помощь. Но...Чтобы не разлучаться? Это будет... ненастоящее. Искусственное. А я так не хочу.
Думая и сомневаясь: может, всё совсем не так, как она поспешно высказала? — она прекратила плести и опустила незаконченную наузу на колени. Виновато посмотрела на Станислава, опустившего глаза, глядя в стену.
— Не обижайся, ладно?
— Нет, всё нормально, — бесстрастно сказал он. — Тебе ещё долго плести?
— Немного осталось, — отозвалась Алёна, вспоминая ту наузу силы, которую она плела ему, когда он еле держался против Буки-Букачки. Ту наузу, что в секунды обветшала, когда противостояние сошло на нет.
Сейчас она этого не прочувствовала — чтобы науза выплеталась огромной. Нет, эта будет небольшой и состоящей из нескольких.
— Ну вот, готово, — улыбнулась девушка, соединяя между собой наузы в браслет. Спрятала кончики тесьмы, чтобы не торчали, и спросила: — Сам наденешь?
— Нет уж, лучше ты...
Она бережно приподняла его безвольную руку, что чуть свешивалась с кровати, и натянула на запястье узелковый браслет. Расправила края науз, чтобы не топорщились, и откинулась на стуле, оценивая свою работу. Одновременно с предвкушением ждала, что Станислав полежит ещё несколько секунд и встанет, не страдая больше от слабости.
— Сядь ко мне на кровать.
Она хотела удивлённо спросить: "Что? Зачем?" Однако почему-то не спросила, но послушно поднялась со стула — причём остатки тесьмы съехали с колен и упали на пол, что её ничуть не взволновало. И пересела на край кровати.
Спрятанные от торшерного света, глаза Станислава казались не своего цвета — несветлыми, а чёрными и бездонными. Может, потому, что внешние признаки физической и колдовской слабости пока ещё оставались — потемневшая кожа вокруг глаз, например.
Под взглядом Станислава улыбка девушки медленно выправлялась в равнодушное спокойствие расслабленных губ — и Алёна ощутила это личное движение, как переход от тепла к холодку. Хуже, что она чувствовала и другое — странное раздвоение.
Одна она всё ещё продолжала с затаённой радостью выжидать, когда Станислав молодцевато вскочит с кровати и поблагодарит её за помощь.
Вторая она сидела настолько рядом с ним, что ощущала его горячечное тепло, и покорно ждала, когда он потребует от неё чего-то ещё.
А между ними вырастала третья, которой Станислав не предугадал. Третья зиждилась на личных обережных наузах Алёны. Сначала те спали. Однако колдовство Станислава, сила его властных слов заставили их проснуться и начать действовать против направленного на их хозяйку воздействия. Время противостояния измерялось секундами. И слова Станислава, приправленные властными интонациями, превратились в уязвимую паутинку для этой третьей Алёны. В отличие от наивной первой и послушной второй, третья была абсолютной реалисткой и не стала сразу объявлять о себе, примериваясь к ситуации. Поэтому Станислав всё ещё чувствовал радость первой и полное послушание второй.
А третья наблюдала.
Уверенный, что девушка подчинена, Станислав, всё ещё лёжа, приподнял её ладонь, поцеловал её и прижал к своей щеке.
Третья внутренне напряглась, готовая, если парень позволит себе лишнее, выдернуть свою ладонь из его рук и сбежать.
Но Станислав просто лежал с её ладонью на своей щеке. Щека у него была холодная, а её ладонь горячая: во время плетения науз порой приходилось сильно напрягать пальцы... То ли грелся, то ли наслаждался её прикосновением.
Напряжённая, как натянутая тетива, третья ждала, чем всё закончится.
Ни первой, доверчивой, ни второй — подчинённой, уже не было. Правда, Станислав изменений не замечал, наверняка уверенный, что сумел добавить в голос нужное количество колдовских властных ноток.
И, наконец, опустил её руку, собираясь вывести её из состояния подчинения.
Внезапно для него она встала, подобрала с пола упавшую тесьму, сложила её в пакет и взяла сумку. Закрывая за собой дверь в комнату, на последних секундах увидела резко севшего на кровати Станислава, весьма изумлённого, если не ошарашенного её уходом без его позволения.
В проходной комнате никого не было.
Оглядевшись, Алёна быстро пробежала её и бросилась в прихожую. Хорошо — сумка всегда с собой — искать в темноте не надо...
Лихорадочно застёгивала пуговицы плаща в той же темноте: специально не включила свет в прихожей, чтобы думали — здесь никого. Пальцы срывались с пуговиц, а девушка еле сдерживала слёзы: "Я — ему!.. А он — в благодарность!.. Так — да?! От дороги позвоню деду... Только от дороги, чтобы не нашли сразу. Нет, лучше из маршрутки — любой, лишь бы первой подошла. За что он меня так?! За что?!"
Шарахнулась к стене и окаменела на месте, расслышав чьи-то шаги в проходной комнате. Смутная фигура, кажется — Станислава, в вечернем, не слишком ярком свете прошла в гостиную.
На цыпочках Алёна шатнулась к входной двери. Нажала на рукоятку замка. Не заперто! Выскочила за дверь и, прикинув, побежала не к лифту, а к лестницам.
И оказалась права.
Только спустилась по одной, дверь квартиры наверху открылась, и девушка затаилась, взявшись за перила следующей лестницы. Шагов не услышала, но загудел лифт — к её удаче, он поднимался с первого этажа. Сообразив ситуацию, она помчалась наоборот — на два этажа выше: если Станислав сейчас убедится, что во дворе дома её нет, он вернётся домой, и тогда она спокойно сбежит отсюда.
Стояла, вцепившись в высокий подоконник, и уже злилась. "Почему я такая... тютя! Жаль, скандалов не умею устраивать! Побежала бы в гостиную! Поорала бы там о том, что он сделал! Его бы отругали! Там ведь и деда, и Юрий Андреевич!.. — Другая, более робкая когда-то, Алёна сейчас бушевала из-за самого Станислава: — Ему что — трудно было полежать и просто поговорить со мной? Зачем он это сделал?! Зачем?! Всё испортил — дурак! — А рациональная Алёна с горечью размышляла: — Надо же... Это он так проверил, вернулись ли к нему силы... А ты — благодарности от него ждала. Нашла — от кого. От внука чёрного колдуна..."
И снова чуть не плакала от обиды: "Да если б он попросил... да и пусть без слов бы мою руку взял — я б такой счастливой была! А он..."
Резко обернувшись к лестницам, она услышала: лифт снова поднимался. Прислушавшись, Алёна вздохнула: движение прекратилось, тишина — не слышно шагов, но стукнула входная дверь. "В их квартиру?"
Заледеневшее от напряжения, лицо начало "оттаивать". Удирать уже не хотелось. Хотелось постоять в тяжёлом свете вечернего подъезда — и подумать. Что ж... Подумать — дело оказалось хорошее. Потому как Алёна сообразила: если Станислав и побежал следом, то вышел он наверняка в том, в чём был — в одежде, слишком лёгкой для осенней улицы. Значит, есть вероятность, что сейчас он оденется теплее и выйдет снова — сесть в машину и ехать к ней, к Алёне. Точней — в дом деда и бабули. И вывод из этой его поездки только один: пока не добьётся своего — не уйдёт. Не отстанет. В смысле — пока не заставит её помириться.
Она тихонько вздохнула, глядя с высоты этажа на здания детского сада.
"Так хорошо его понимаю? Да нет же. Всего лишь логика..."
Как по нотам: снова хлопок квартирной двери, тишина, в которой не слышно поспешных шагов, и сразу гудение лифта, уносящего пассажира вниз.
Чувствуя себя более свободно, Алёна повернулась к окну так, чтобы опереться спиной в край высокого подоконника. "Уехал. А что делать мне? Дальше-то? Если он настырный и будет чуть ли не преследовать меня?"
Она тупо уставилась в корпус лифта и некоторое время бессмысленно смотрела на кирпичную крашеную стену. Оттолкнулась от подоконника, упрямо склонила голову, глядя исподлобья на лестничные ступени... "Я-то думала, ему нравлюсь... А он... — И вскинула голову. — Ладно. Ладно-ладно! Колданул, да? А я если я тебе тем же отвечу?"
В душе радуясь, что он не догадался позвонить ей, пока бежал к машине (мобильный-то у неё не на "тишине"!), она влезла в пакет с тесьмой. В полутьме еле разглядела цвета лежавших сверху материалов. И взяла белый и голубой. Цвета снега и холодного неба. Съехала по стене на корточки и, продумав будущее желание, принялась за плетение. Остановилась только раз: "А тебе самой не жаль потом будет? — Подумала немного и покачала головой: — У меня такое положение, что — нет, не жаль. Я же думала — он относится ко мне... как минимум, серьёзно. А он... я для него... снова как вещь! — и уже хмуро опустила голову: — Заодно и сама избавлюсь от... — споткнулась на слове и вздохнула: — От желания, чтобы он всегда был рядом со мной! Такого... не перевоспитаешь, как бабуля бы ни сказала..."
И только раз плаксиво скривились губы — когда, начав плетение, вспомнила: он так радовался утром, всё-таки поймав на остановке её, поспешно бежавшую от дома! Он и смеялся над её пробегом, и был счастлив, что она не уехала без него!
"Забудь! — велела она себе. — Он внук Чёрного Андрея — и этим сказано всё! Он привык давить, как его дед!"
Когда науза была готова, Алёна пришпилила её булавкой к джемперу — чуть выше сердца. И через минуты с занемевших корточек поднялась другая девушка — безучастно спокойная. "Плащ у них снимать не буду, нараспашку в нём посижу, — решила она. — Дома наузу приколю к джемперу с изнанки. И не забыть бы сделать парочку браслетов из более узкой тесьмы. А то и можно купить шнур нужного цвета... — опять застыла на месте, прикидывая: — А может... Надо было сплести наузу приворота на него? Пусть бы почувствовал на себе, что это такое — чужая власть над твоими мыслями и чувствами!.. Нет. Здесь другое. Это он такой человек, с которым мне уж точно нельзя... связываться. А значит..."
Наконец собралась с мыслями, прихватила сумку м пакет и спустилась в квартиру Кудренцовых. Вошла легко: видимо, пока в квартире оставался хоть кто-то из колдунов или волхвов, её не закрывали на замок. "А для других жильцов или чужаков эта квартира из разряда нехороших", — мысленно пошутила она.
В прихожей пусто. Она положила на тумбочку свою поклажу, прихватив лишь мобильный телефон, и проследовала в гостиную.
Здесь, у дальнего конца стола, сидели двое — её дед и Юрий Андреевич. На шаги девушки взглянули оба, и дед удивлённо спросил:
— Алёна? Где ты была? Тебя искал Стас.
— Странно он искал, — отозвалась она равнодушно. — Мог бы и на мобилу звякнуть. Деда, нам ещё долго здесь?
— Надо бы дождаться, когда вернутся группы. Если спешишь домой, могу вызвать такси, — предложил дед.
— Да нет, не спешу. Если не помешаю вашей беседе, можно — я посижу здесь?
— Как хочешь, — улыбнулся дед и повернулся к Юрию Андреевичу, кажется продолжая разговор. — А когда приехали, Любава хоть и ждала нас, но всех не пустила. Велела подняться к ней только мне да Станиславу. Пришлось попросить Мироныча, чтобы он помог довести Стаса до квартиры. Где-то с час я уговаривал её помочь нам в этом деле. И, только после того как я рассказал, каким образом Станислав потерял силы, она согласилась.
Алёна, прислушиваясь к дальнейшему разговору, быстро принесла из прихожей пакет с тесьмой. Она примостилась на противоположной стороне большого стола, чтобы ненавязчиво присутствовать при двух собеседниках, после чего тихонько разобрала пакет и принялась плести наузы — сама не зная, какие, но о которых интуитивно думала, что они могут вскоре пригодиться. Лишь раз коротко пожалела, что голубого и белого цвета почти не осталось.
Только начала полностью вникать в беседу, как зазвонил мобильный Юрия Андреевича. Он хотел было встать, но дед махнул на него рукой и быстро встал сам, чтобы подсесть к Алёне.
— Внуча, что случилось?
— Ничего, — удивилась она и неожиданно сообразила: он же "видит". Уже сухо сказала: — Всё нормально.
— Твои... характеристики изменились. Что за науза у тебя над сердцем?
— Видно, да? — расстроилась она и вздохнула. — Я не знаю, есть ли такая науза вообще. Но её назвала наузой для... Снежной королевы. Ну, или для снегурочки. Или... — она засмеялась. — Вообще, для снежной бабы!..
Она и смеялась, и улыбалась, выговаривая эти легкомысленные слова, но дед смотрел если не встревоженно, то... Определить это чувство — Алёна не сумела. Что-то посерьёзнее всего лишь тревоги там было.
— Ты уверена, что это правильно?
Хотела отшутиться: "Око за око — глаз за глаз!" Но в голосе деда были необычные нотки, и уже осторожно Алёна ответила ему:
— Уверена.
Он вернулся к Юрию Андреевичу, который закончил разговор по телефону.
А Алёна вдруг почувствовала острую признательность деду. Он не стал говорить банальности: "Ты знала о красном свете — надо было общаться со Стасом построже!" Дед уважал любое её решение... И тут же Алёна сердито подумала, что своим вопросом об уверенности он заставил её таки сомневаться.
Но внутренний чертёнок подзуживал: "Ну и что? Хотя бы побыть другой Алёной пару-тройку дней! Интересно же! А если ещё и отомстить..."
Вот тут она задумалась: "А это месть? Скорее — нет. Пусть Стас на своей шкуре прочувствует, что такое обида человека, которого... которому... Может, поймёт, каково это — ни с того ни с сего подчиняться кому ни попадя..."
И осеклась, вспомнив Василия: "Мама молчит!"
Значит, они все такие — Кудренцовы? Привыкли командовать, привыкли, что последнее слово всегда будет за ними? Тогда... Тогда она вся облепится наузами холода!
Хватит! Хватит о нём! Пусть теперь Стас побудет в шкуре вещи, о которой можно думать... абстрагированно!
И она начала холодно перебирать те факты, о которых знала и о которых узнала сейчас — из разговора деда и Юрия Андреевича. Итак. Стас сидел у могилы своего дедушки, когда из земли вдруг потянулись какие-то чёрные корни, которые принялись пить из него колдовские силы. Волхвы не знают, что это за корни, а потому решили обратиться к старой ведьме по имени Любава, которая должна заодно узнать, кто сделал "куклу" на Стаса. А дальше старшие будут разбираться сами. Всё.
Стоп. А как же Василий? Что с ним теперь?
Прислушавшись к беседе, Алёна поняла, что основной разговор закончен, и теперь дед время от времени выслушивает руководителей трёх групп молодых колдунов. Ведь те вскоре должны вернуться... Когда дед, в отсутствие Юрия Андреевича, ушедшего из гостиной, отложил мобильник, дожидаясь следующего звонка, Алёна пересела к нему.
— Деда, а что теперь с Василием?
— Он пока дома. С матерью. К нему съездил Павел Ильич, которого мы сегодня на кладбище не брали. Он подлечил Марьямну. Правда, снять с неё заклятие на молчание не сумел, но заблокировать Василию силу смог. Как только группы приедут — мы: я, Катерина, Мироныч и Павел Ильич — все вместе поедем к ним на квартиру. Посмотрим, попробуем хоть что-то сделать, чтобы они себе не навредили. Да и другим тоже.
— Деда, а часто такое бывает, что живёт человек, ни сном ни духом, что он колдун, и тут вдруг — бац! Ну, как с Василием.
— Ну, на моей памяти такого ещё не было. Но, когда мы говорим о колдовстве, зарекаться не надо ни о чём... О, смотри-ка...
И сам взглянул поверх её головы. Она обернулась и хмыкнула. Станислав.
— Ты где болтался? — небрежно спросила она его. — И зонт забыл, да? Под дождь или под снег попал?
Фыркнула, глядя на него, мокрого и злого, и вновь принялась за плетение. Боковым зрением уловила, что парень зыркнул на деда и ушёл из гостиной.
— И как ты теперь с ним дальше будешь?
— Не знаю, — легко сказала девушка. — Я вообще не думаю, что "с ним дальше буду". Деда, наузу над сердцем сильно видно?
— Нет. Я ведь "пошёл" искать её, из-за того что ты изменилась. Промолчишь, по какой причине? Может, сумею... помочь.
— Нет, это личное.
— Хорошо. Не справишься — расскажешь.
— Деда... спасибо.
Он встал у окна, разглядывая с высоты видимую в вечерней темноте часть города, а девушка принялась за плетение. На тихие шаги подняла голову.
— Алёна, можно с тобой поговорить?
— Говори, — предложила она, а когда Станислав с намёком покосился на Виталия Олеговича, она пожала плечами: — От деда у меня секретов нет.
Он вспыхнул так, что она с каким-то даже исследовательским интересом разглядела на его впалых щеках неровный румянец. Он ещё и краснеть умеет — со злости, небось!.. С минуту колебался, одновременно успокаиваясь, а потом снова посмотрел на старого волхва. Видимо, прикинул расстояние от него до стола, возле которого сидела девушка. И присел на соседний с ней стул.
— Алёна, я хочу извиниться. Я... неправильно повёл себя.
"Зато очень вовремя, — подумала она — то ли снегурочка, то ли "снежная баба". — Это хорошо — знать заранее, что чуть не вляпалась в отношения с человеком, который не гнушается давлением... Бр-р..."
А та Алёна, что спряталась за наузой "снежной бабы", чуть не заплакала: он был так нежен считаные дни знакомства с ним. И сам же всё испортил...
— Извинился и извинился, — безразлично ответила девушка. — Ну и ладно. Прощаю.
Он выглядел оглушённым, глядя на неё во все глаза.
— Ты другая, — наконец даже удивился он.
— Да нет, — спокойно сказала она. — Всё та же. Ты же себе позволяешь бывать разным. Почему бы и мне так не поступить? Но ты же всё равно остаёшься тем же Станиславом. Ну и я — той же Алёной.
До ужаса глупейший разговор, который о-очень нравился девушке, прервал дед. Он взглянул на свой мобильный и кивнул как будто кому-то.
— Мироныч возвращается.
Не договорил — возвращается с группой. Но и так понятно.
И Станислав заторопился. Он дотронулся до её ладони и тут же отдёрнул руку.
— Алёна, — прошептал он. — Пожалуйста! Давай поговорим! Клянусь, я больше не буду... Пожалуйста...
— А нам есть, о чём говорить? — удивилась девушка, складывая плетение в пакет с тесьмой. — По мне, так говорить нам совершенно не о чем. То, что произошло, и правда больше не повторится, потому что тебе не на кого будет повышать голос. Вот и всё.
И посмотрела мимо него — на вход в гостиную. Оттуда уже зазвенели голоса, раздался смех, взбудораженные переговоры... Первым появился Мироныч, за ним — вся толпа... Мироныч сразу пошёл к деду, а его группа быстро и привычно расселась за стол: завидев Алёну, сразу начали в несколько голосов рассказывать ей, где только что были и что там делали. Станислав посидел, посидел — и вышел. Никто ничего не понял, а поскольку Алёна рассмеялась на шутливое объяснение, как справились с делом, то вообще о нём забыли.
Пришла группа Катерины, потом — Павла Ильича.
Старшие провели привычный урок, закрепляя в умах молодых колдунов те дела, на которые они ходили, и те приёмы, которые использовали. И разрешили ребятам разойтись. Группы-то уже образовались не только по руководителям. Так что из квартиры Кудренцовых стали выходить небольшие компании тех, кто жил в определённом районе города и кому ехать вместе. Прислушавшись к ребятам и сориентировавшись, Алёна спокойно присоединилась к одной из маленьких групп и на улицу вышла с ней, после чего позвонила деду предупредить, что она поехала домой.
Стояла в троллейбусе, среди множества народу, молчала и спокойно вспоминала: завтра — четверг. Она хотела пополнить запасы тесьмы и купить нитки для джемпера, на который ещё надо уговорить бабулю связать его. И ещё она думала вот о чём: стоит ли продолжать работать с дедом в группе? Его группа самая сильная. Хватит и троих. А она всегда может быть на подхвате. И плести свои наузы, если они кому-то будут нужны.
И мрачно усмехалась: даже будучи бессердечной "снежной бабой", ей трудно выносить общество Станислава. Ну и ну...
Следующая глава во ВТОРНИК.
Выкладка ближе к девяти вечера.
Если проды не будет, в комментариях будет предупреждение.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
