| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Да уж давно на вверенной мне земле, такого не было, эх государь меня за это дело не пожалует!— и воевода в расстройстве швырнул латную рукавицу на пол.
-Кровь из носу, этих татей надо разыскать и на березах развесить!
Понимаешь, Данила дело тут такое, получается, пойдем-ка к тебе, потолкуем.
Мы прошли ко мне в пристройку, выставили Антоху на охрану, и воевода начал обстоятельно знакомить меня с ситуацией, сложившейся с моим появлением.
Рассказывал Поликарп Кузьмич долго, обстоятельно рода перечислял до Рюрика но в вкратце выходило у него следующее:
-Шестнадцать лет назад свел случай молодого еще тогда Дмитрия Ивановича Хворостинина и боярыню Щепотневу Анастасию, была она красива до невозможности и тогда была уже замужем за старцем древним, но богатым. Детей у нее тогда не было, и вот, как уж там это произошло, но полюбились они друг другу. И родила боярыня через девять месяцев мальчика, старец тот уже некрепкий умом был и считал, что так и хорошо, хотя окружающие то все понимали. Все было бы ничего. Но вот шесть лет назад старец этот помер, наконец, а родни там было, выше крыши, и тут то и пропал мальчишка. И хотя все знают, что сын это Хворостина, а выходит, что наследник он Щепотнева. А жил этот Щепотнев уединено, в дела царские не лез, все его приказы с послушанием и успехом выполнял и был ему все эти годы прибыток великий. А Анастасия после пропажи мальчишки умом немного тронулась, все молилась и молилась, и вот в прошлом годе постриг приняла. И вот тут появляется снова наследник — ты то есть, да еще и есть люди готовые тебя признать, а вотчины то уже все поделены, так вот и видимо кто-то уже решил тебя извести, а уж обоз просто под руку попался. А кто это, много думать не надо, дальше там по тракту вотчина боярина Трунова Игоря Ксенофонтовича, вот ему то ты первая помеха будешь. Дмитрий Иванович перед царем ходит, на виду, если попросит за тебя, то будешь с прибытком, а у него убыток большой образуется. Уж, как я берегся, но видно попало письмо не в те руки.
Так, что единственное тебе остается до Хворостинина без помех побыстрее добраться, и если признает он тебя, с ним вместе в ноги царю Иоанну Васильевичу пасть, тогда жить будешь. А этих татей Трунов нанял, без сомнения. По Фролу то кол давно плачет. Они купца с возчиками убили, потому что наверно там и сам Трунов побывал, так, чтобы видоков не случилось? А Фрол боярин ведь был и татем стал, что вино с человеком сделать может. Так, что придется тебе, исхитрится и добраться до батьки своего. Помочь я тебе ничем не могу, служба у меня. А теперь еще и с обозом этим закрутилось дело.
И воевода, хватанув полкружки разведенного спирта, ушел в зал.
Я сидел и обдумывал, сказанное воеводой. Вот и сочинил биографию себе на голову, кто же думал, что все так в точку попадет? И похож я на Хворостинина и пятно родимое, и время то совпало, как специально. Приобрел я теперь кучу могущественных врагов, сам того не желая. Так, что хочу я или нет, единственная моя надежда добраться до Дмитрия Ивановича, ну а там уж, как карта ляжет.
Мы с Антохой шли по узким и кривым московским улочкам, между высокими заборами и деревянными домами, народу на улице было полно, идти надо было осторожно, чтобы не влететь в конский навоз, под которым почти не было видно примятого снега. После недели пустынного зимника, по которому мы ехали с возом мороженой рыбы, вокруг стоял Содом и Гоморра. Наша маскировка сделала свое дело, никто не искал лекаря боярского сына в голодранцах рыбаках, везущих мороженую рыбу на продажу. Наша одежда и доспехи были спрятаны на днище саней, куда ни один самый приставучий караульный не совал свой нос. Единственное, лошадей пришлось оставить воеводе. И сейчас мы пробирались пешком, ежеминутно рискуя получить кнутом от всадников проезжающих по улице и бесцеремонно расталкивающих толпу конями. Хотя говорят, что язык до Киева доведет, но нас он пока до усадьбы князя довести не мог. Наконец до меня дошло, что надо делать, и я поймал за шкирку какого-то мальчишку оборванца и сказал:
-Покажешь усадьбу князя Хворостинина, получишь деньгу.
Тот недоверчиво посмотрел на меня, и я показал ему крепко зажатую в кулаке чешуйку.
Шли мы не очень долго, и около высоких крепких ворот наш подозрительный провожатый буркнул:
-Тута они проживают,— и требовательно протянул руку.
-Погоди, погоди,— сказал я,— я спрошу в начале,— и застучал в ворота, откуда немедленно раздался крик:
-Ну кто-там еще, у нас все дома!
-Князь Дмитрий Иванович Хворостинин здесь проживают,— крикнул я в ответ.
-Ну, здеся и чего надо?
Я сунул монету в руку мальчишки и тот испарился в один миг.
-Посыльный с письмом к нему от воеводы Торжка.— закричал я.
За воротами послышался разговор, затем в воротах открылась узенькая дверь, в которую мы с Антохой вошли по одному. Когда мы зашли на двор, там стояло трое стрельцов смотревших на нас с большим подозрением.
-Ну где твое письмо, давай сюда.
-Велено в руки передать и на словах еще молвить,— спокойно ответил я.
Стрельцы рассмеялись:
-Смотрите, какой парень суръезный, степенно отвечает, тогда вон туда идите и ждите, когда у князя до вас дело дойдет. Там накормят, да и обогреетесь. И смотрите без шалостей.
Мы успели посидеть в тепле, отогрелись и выпили по кубку горячего сбитня, когда меня позвали к князю. Я снял простую свиту и остался в расшитом кафтане, глаза стрельца удивленно расширились. Мы пошли наверх в терем. Князь высокий худощавый мужчина сидел на высоком стуле во главе длинного обеденного стола, больше в зале никого не было. Когда мы зашли, он пристально посмотрел на меня и прошептал:
-Быть того не может! Сергий— это ты?
Я робко сказал:
-Меня зовут Даниил.
Но князь вскочил со стула и подбежал ко мне:
-Никакой ты не Даниил, читал я письма воеводы, забыл ты все, эти сволочи тебя опоили, до беспамятства, и у черта на куличках выкинули. Ну, показывай локоть, и сам стал неловко, торопясь заворачивать мне рукав, я смотрел на два совершенно одинаковых родимых пятна и думал, а ведь все, что я знал про Данилу, я знал с бабкиных слов. Тем более, что она все время твердила, что стану я большим человеком. Может, я ничего не выдумывал, а так все случилось на самом деле. Мои размышления прервал Дмитрий Иванович, который прижал меня так, что кости затрещали.
Все Сергий, правду Кузьмич отписал, сын ты мой родной есть. Но сам знаешь, какие тут дела заворачивались. Гол ты сейчас, как сокол, все твое наследство по чужим рукам пошло. Но ничего Государь мудр и справедлив, хоть и грозен, меня вновь на войну отправляет и скоро мне пред ним явиться нужно, пойдешь со мной, падем в ноги и просить справедливости будем.
Официально сыном Дмитрий Иванович меня не объявлял, была у него семья, и я там был не нужен. Но я понял, что сделает он все, что бы я получил то, что мне полагается по наследству от Щепотнева. И теперь я уже не Данила Прохорович а боярский сын Щепотнев Сергий Аникитович, так он меня и представил дворне и родичам.
Выделена мне была комната для жилья, и холопу моему Антохе место было в людской.
В тот день долго мы разговаривали с князем, опытен был старый воин, но и он удивлялся моим рассказам:
-Вот ведь как Господь решил, воспитала тебя знахарка старая и лекарем ты стал, да еще каким, если тебе верить да в Москве таких, и нету. Из немцев только если кто так Элизий Бомелий, который царя пользует.
В течение нескольких дней князь был занят визитами, ездил он по своим знакомым, готовил мое появление у царя. Мне же в это время шили одежду, в которой, было не стыдно, появится на приеме.
И вот в один из дней, когда уже погода поворачивала на весну, меня вызвали к Дмитрию Ивановичу, и тот сказал:
— Ну, вот Сергий завтра меня вызывают к государю, ратную службу знаю, мне поручат, вот и тебя возьму с собой расскажу об утеснениях, которые тебе твои родственники совершили. И вот мы в карете, одетые в шубы медленно едем по узеньким улицам к Кремлю. Когда мы выехали на Красную площадь, я даже не понял, что это она и только огромное здание собора Василия Блаженного дало мне возможность сообразить, что здесь и как, вдоль стен Кремля было построены, какие то деревянные хибарки, деревянной также была и лестница, которая вела в Кремль. Мы с Хворостининым вышли из кареты и подметая полами шуб снег направились в приемный зал, у входа стояло четверо стрельцов с бердышами которые расступились и откуда-то громкий голос крикнул:
-Воевода Хворостинин Дмитрий Иванович явился по повелению царя всея Руси Иоанна Васильевича.
Мы с Дмитрием Ивановичем прошли по узорчатому полу мимо стоявших думных бояр и трону, где сидел человек, получивший впоследствии прозвище Грозный. Мы встали перед троном на колени и уперлись лбом в пол.
Неожиданно прозвучал мягкий негромкий голос царя:
-Дмитрий Иванович, а кого это ты привел с собой? Что-то очень этот отрок на тебя смахивает.
Не поднимая головы, воевода заговорил:
Милости и справедливости прошу великий государь. Сын это верного слуги твоего окольничего Щепотнева Аникиты Ивановича, служившего тебе беспорочно. Шесть лет назад выкрали враги отрока из дома и в леса Новгородские увезли. Промыслом божьим единственный он выжил в язву моровую и бабкой знахаркой воспитывался. Проявил он знания лекарские и был замечен воеводой твоим из Торжка, который и признал отрока. И послал его мне, бо я, один из немногих, кто опознать его может. И прошу, государь рассудить по справедливости и вернуть сыну боярскому земли вотчинные, и взять его на службу царскую в том чине, как ты пожелаешь великий государь.
-С колен подымитесь,— снова раздался негромкий голос, но в нем была такая сила, что я вскочил, как подстреленный.
Хмурый лик царя разгладился, глядя на мои скакание.
Он перевел взгляд на Хворостинина и ехидно улыбнувшись, спросил:
-Так в чем же твой интерес Дмитрий Иванович, что ты так за мальчишку вступаешь?
-Так ни в чем у меня нет интереса государь, только несправедливость исправить.
-Ну, кто же кроме тебя отрока Щепотневым признать может?
— А вот грамота, подписанная всеми, кто видел, этого парня в отрочестве, дюжина здесь подписей есть, и воевода с поклоном вручил грамоту дьяку стоявшему у трона.
Иоанн Васильевич приподнял голову и осмотрел зал, выражение его лица изменилось вмиг, и у меня по спине потек холодный пот.
-Бояре, слышали, как мой воевода за справедливость божию ратует. А чем я хуже воеводы своего. Вот тут у меня донесение воеводы из Торжка есть, боярин Трунов в татьбе уличен и в колодках сидит, на дыбе уже рассказал, сколько и чего награбил и кому продавал и сообщников всех описал. И спрашивает воевода что, я с этими татями делать прикажу.
Царь сделал паузу и со зловещей ухмылкой продолжил:
-На кол их всех.
А затем, повернувшись ко мне, продолжил:
-а тебе Щепотнев передаю в вечное владение вотчину Трунова, и усадьбу твоего отца в Москве. А со службой, я еще решу, надо мне поразмыслить, интересные вещи про тебя говорят. Когда решу, узнаешь.
Затем он посмотрел на Дмитрия Ивановича:
Тебе же поручаю взять полки и идти в скором времени под Коломну, опять крымцы на нас собираются, вот степь просохнет и тут, как тут будут.
Все идите.
И мы, низко кланяясь и пятясь назад, дошли до выхода, где уже повернулись и вышли во двор. Я вытер пот, струившийся по лицу и с удивлением заметил, что тоже самое, делает и воевода. Увидев мой взгляд, он улыбнулся:
-Строг наш государь, но... справедлив. Но все равно страшно.
Обратно мы ехали погруженные каждый в свои мысли. Наконец я не выдержал:
-Отец, почему ты молчишь?
-Ты знаешь Сергий, я ведь только сейчас немного в себя пришел. Ведь еще в прошлом годе письмо от воеводы получил, не поверил ему. Думал, давно уже моя кровиночка сгинула. А там может поблазнилось старому Поликарпу? Но вот, когда он повторно написал, да и ты свое, ему добавил, тут я уже забеспокоился, нашел я ниточку одну и привела она меня к человеку, который тебя передал, чтобы увезти, ну а когда пятки ему поджарили, то рассказал он, что не убили тебя, а в люди отдали, как там Трунов то сказал, пускай отродье в смердах помыкается. Но все равно, пока тебя не увидел, все в сомнениях был. А потом, видел сам, ездил по другам, да приятелям, всем надо было тебя показать, да грамоту подписать, дело то не простое, за лжу царю сам понимаешь, что будет. А теперь вот дело вроде сделано, вот душой и отдыхаю, хотя какой отдых, послезавтра уже к войскам поеду. В усадьбе то твоей почти вся челядь старая, тебя помнят, так, что сейчас отправимся туда. И в поместный приказ завтра съездим, надо, что бы бумаги на тебя сделали. Вотчина твоя в тверской земле, что после Трунова осталась, он хоть и порастряс ее после Щепотнева, но жить с нее придется. Слышал сам, Государь сказал, думать будет о твоей службе, а жалования тебе пока нет. А вотчина у тебя поболе трехсот четей хорошей земли будет, не знаю, как в этом году, а в следующем тебе надо будет уже двух оружных поднимать. Я тебе, конечно, помогу для начала, но если в тебе моя кровь, то все сможешь сделать сам.
Я сидел, слушал своего "отца", а в голове был кишмиш. Нарастала паника, до сих пор я жил как бы под прикрытием, то у бабки, то у боярина, затем у воеводы и, знать не знал всех этих четей, налогов, выплат и тому подобное. А сейчас меня, как котенка, выбросят в этот жестокий мир, пусть даже и в гордом звании боярского сына.
-Отец, а может у тебя есть человек, который бы смог быть у меня ключником, я ведь сам понимаешь, не справлюсь сразу с хозяйством, а мой Антоха, мне помощник только в лечении?
Хворостинин задумался:
-Есть у меня парень смышленый, думаю, он согласиться с рядом к тебе перейти, у меня, то он в холопах, а тут такое дело, сразу в ключники.
Скоро мы подъехали к большим воротам, и наш кучер застучал в них рукояткой кнута.
-Кого там принесло,— раздался хриплый мужской голос,— не ждем мы никого.
-Открывайте вашу мать! — заорал кучер,— хозяин ваш Сергий Аникитович приехали!
За воротами раздались крики, и створки быстро распахнулись, и мы въехали во двор. Двор то был побольше, чем у Дмитрия Ивановича и терем повыше. Но вот челяди выбежавшей на улицу было около десятка, все в не очень хорошей одежде и да не толстые. Неожиданно из дверей дома выскочила простоволосая, невысокая женщина и с воплем:
-Сережа, ты живой!— бросилась обнимать меня. Я стоял и позволял ей это делать, в голове не было не мысли. Женщина отодвинулась:
-Сергий Аникитович, неужто совсем забыли меня, кормилицу свою Феклу?
Я кинул беспомощный взгляд на Хворостинина.
Тот вышел вперед и веско сказал:
-Опоили вашего хозяина шесть лет назад, и память после этого он потерял. Так, что давайте, кто тут у вас пока старший? Ведите, рассказывайте и показывайте все. Женщина охнула, и заплакала, пытаясь погладить меня по голове.
И нас повели по клетям, подвалам, комнатам, экскурсия была долгой. Но Дмитрий Иванович ничего не пропустил и сунул свой нос во все дырки, чем заслужил уважительного взгляда от нашего провожатого. Тем временем нас позвали пообедать. Увы, обед был так себе, каша да квас.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
