Тайна Тёмного Оплота. Глава 15.

Глава 15

Спала я в ту ночь плохо, и на следующий день во время занятий с его высочеством всё никак не могла сосредоточиться. Настроение было преотвратное, что катастрофически портило концентрацию внимания.

— Джеймс, боюсь, нам придётся сделать перерыв. — Я наконец вынуждена была признать очевидное. — Что-то у меня самой работа с магическими потоками не клеится. Надо прийти в рабочее состояние, а то сейчас от меня очень мало толку.

— Хорошо.

Принц нисколько не возражал. По-моему, он даже где-то обрадовался, хотя до сих пор лени и нежелания обучаться я за ним не замечала.

— Скажите, Элайна... — Он немного поколебался, а затем всё-таки продолжил: — Раз мы всё равно сейчас не занимаемся... Понимаю, что это не совсем моё дело, и всё-таки — почему вы отталкиваете Александра? Он вам не нравится?

Его слова поразили и одновременно возмутили меня до глубины души. И причина заключалась вовсе не в том, в своё или не в своё дело он вмешивается.

— Отталкиваю?! — выдохнула я, даже не думая о том, чтобы сдерживать собственные эмоции. — А он, в таком случае, что делает? Можно подумать, будто он делает шаги навстречу, а я убегаю!

— Но вы ведь тоже не делаете шагов навстречу, — заметил принц.

В его взгляде читалось сомнение, будто в справедливости моих слов он уверен не был, но вступать в спор на эту тему не захотел.

— Из нас двоих мужчина именно он, — напомнила я.

— Разве это так важно?

Я вздохнула.

— Да, Джеймс. Это важно. Когда инициативу проявляет женщина, это называется 'вешается на шею'. Когда точно такую же инициативу проявляет мужчина, это называется 'поступает по-мужски'. Так уж устроено общество.

Пожав плечами в знак того, что не нам менять устоявшиеся нормы, я взялась за бокал и постаралась притвориться, что меня мало беспокоит данная тема. Но принц на этом не остановился.

— А если у мужчины нет возможности выяснить, как вы к нему относитесь? И он не знает, как вы воспримете его ухаживания? Что тогда?

Я раздражённо мотнула головой.

— Джеймс, мужчина — он на то и мужчина, чтобы проявлять инициативу, даже когда это сопряжено с некоторыми неудобствами. Это его задача — ухаживать, форсировать события, где надо, проявить настойчивость, а в некоторых случаях — даже надавить, стукнуть кулаком по столу и поставить вопрос ребром. Всё зависит от обстоятельств.

В конце концов, как знать, быть может, когда-нибудь этот разговор пригодится самому Джеймсу?

— Понятно, — проговорил он, опуская глаза, и сосредоточенно прикусил губу. — То есть именно такого поведения вы ожидаете от Александра?

— Я этого не говорила, — тут же пошла на попятный я. — Я вообще ничего от него не ожидаю. Тот факт, что мы женаты, — не более чем недоразумение. Вы ведь хорошо об этом знаете.

— Всё дело в том, что Александр никогда не сможет так поступить, — напряжённо проговорил принц. Мои последние слова он проигнорировал, то ли умышленно, то ли просто не обратив на них внимания. — Именно с вами — не сможет. Ну, или не захочет... — Джеймс колебался, явно не уверенный, которая из формулировок — правильная. — В общем, Александр никогда не станет на вас давить или стучать кулаком по столу и тому подобное. Элайна, я понимаю, что вы гораздо больше меня знаете об отношениях между мужчинами и женщинами. Но в данном конкретном случае... Просто есть вещи, которые виднее со стороны.

— И что же это за вещи, которые я, с вашей точки зрения, не учитываю? — в высшей степени скептически осведомилась я.

— Чувство вины, — моментально ответил Джеймс.

— За что?

Я недоумённо нахмурила брови. Имеется в виду тот факт, что Александр держал меня в тюрьме? Так ведь это же было после того, как я сама набросилась на него с ножом! Или речь о его просьбе вывезти из Оплота этого Райса?..

— За подпись, которую он когда-то поставил. Я не знаю подробностей, но Александр когда-то сказал, что эта подпись поломала всю вашу жизнь. Когда он впервые познакомился с вами — ну, на Балу Неузнанности, — то с самого начала обратил внимание на горечь в ваших глазах. А потом оказалось, что именно он и является тому причиной. Поэтому он никогда на вас не надавит и вообще не позволит себе ничего лишнего. Он даже отпустил вас после того, как вы вернулись из Тёмного Оплота. А ведь он очень за вас волновался, пока вы там находились, я точно это знаю. А потом, когда вы снова ушли, отчего-то беспокоился ещё сильнее. Но всё равно отпустил.

Вот как. До чего же странно всё порой складывается. Брайан, совершенно осознанно подстроивший то, что случилось со мной три года назад, нисколько из-за этого не переживал, не мучился чувством вины и с лёгкостью перешёл со мной на близкие отношения. Александр, который виновен, конечно, но косвенно, как оказалось, по этой самой причине держится на расстоянии.

— По его поведению тоже никак не скажешь, что его что-то не устраивает в сложившейся ситуации, — проворчала я, просто чтобы что-нибудь сказать.

В душе, однако же, мне вдруг стало легко, как будто внезапно испарилась тянувшая до сих пор к земле тяжесть.

— Разве? — удивился принц. — Ну, я не знаю... Но он же привёз вас сюда.

— Ради дела, — возразила я.

— Он заботится о вас. Следит, чтобы у вас было всё, что нужно.

Я промолчала. До сих пор мне представлялось, что Александр просто единожды отдал слугам приказ, а сам больше к этому вопросу не возвращался.

— И потом, он проводит здесь втрое больше времени, чем раньше, — добавил принц.

— А разве... Я думала, он всегда проводит здесь много времени, — растерянно пробормотала я, хотя уже и сама понимала, какую говорю глупость.

У Александра масса дел и есть собственный дворец, где я же заставала его без малейшего труда. И он вовсе не исчезал оттуда так надолго.

— Во всяком случае, он почти никогда здесь не ночевал, — хмыкнул принц.

В уголках губ поселилась улыбка, которую стало очень трудно не выпускать наружу.

— Ну что ж, Джеймс, я думаю, нам пора возвращаться к занятиям, — заявила я, чувствуя, что теперь сложностей с работой не будет.

Я сейчас вообще, кажется, могла бы свернуть горы.

И действительно, дальнейшие занятия прошли без проблем.

А поздним вечером я снова наведалась в покои Александра. Несмотря на то, что на сей раз меня никто туда не приглашал. Постучалась, дождалась несколько удивлённого ответа и решительно вошла в спальню, закрыв за собой дверь.

Степень удивления Александра лишь повысилась после того, как он увидел, кто именно нарушил его покой.

— Что-то случилось? — нахмурился он.

— Нет, — отрезала я и подула на лоб, дабы избавиться от выбившейся пряди.

— Хочешь обсудить занятия с принцем?

Вторая попытка, и столь же неудачная.

— Скажи, как обстоит дело с нашим разводом? — не обременяя себя ответом, осведомилась я.

И требовательно упёрла ладонь в бок.

На сей раз во взгляде, которым Александр одарил меня из-под нахмуренных бровей, читалось недовольство.

— Если для тебя это так важно, я могу завтра же вызвать сюда священника, — бросил он, явно на взводе. — И он разведёт нас в один момент, без всяких бюрократических заморочек.

— Да нет, я как раз не тороплюсь, — отозвалась я, кажется, окончательно выбив собеседника из равновесия. — Меня интересует другое. Стало быть, формально мы всё ещё женаты. И следовательно, если сейчас ты воспользуешься ситуацией и совершишь надо мной насилие, по закону это не будет считаться преступлением. Поскольку формально ты в своём праве.

Я с интересом наблюдала за тем, как бледное лицо Александра (у светлых вообще, как правило, бледная кожа) покрылось красными пятнами. Голос его, однако, прозвучал достаточно спокойно, я бы даже сказала, холодно.

— С чего ты взяла, что я собираюсь делать нечто подобное?

— А разве нет? — удивилась я.

— Нет, — огрызнулся он.

— А почему же тогда ты запер дверь? — изумилась я.

Александр недоумевающе уставился на меня и уже открыл было рот, дабы сообщить, что дверь он даже не думал запирать. И застыл, наблюдая за тем, как я вытягиваю руку и задвигаю щеколду. Тяжёлый, пристальный взгляд серо-голубых глаз встретился с моим.

— Я ведь предупреждал, что будет, если ты станешь в третий раз намекать на изнасилование в моём присутствии, — заявил он, делая один шаг в мою сторону.

Да что ты говоришь?!

— Возможно, тебе это неизвестно, но у меня отличная память, — сообщила я, не отводя глаз.

Остальные шаги в мою сторону были проделаны как-то на удивление быстро. Вот только на изнасилование последовавшее походило меньше всего.

Его руки, мягко прикоснувшиеся к моим щекам, показались ледяными. Или это так пылало моё лицо? Продолжая держать его в ладонях, Сэнд наклонился, и я, закрыв глаза, встретила губами его губы. Мягкий, осторожный поцелуй и такие же осторожные прикосновения. Его руки действительно холоднее моей кожи, и я вздрагиваю от каждого движения. Или не в холоде дело?

Постепенно прикосновения становятся всё более и более смелыми. Они по-прежнему осторожны, словно меня опасаются сломать, но в них всё сильнее ощущается страсть. Мои руки, почти сразу обвившие шею Сэнда, тоже становятся смелее. Сначала порывистыми, жадными движениями гладят его по волосам, потом скользят по спине, вновь поднимаются к шее, пытаются пробраться под ворот рубашки.

Это словно служит указанием к действию. Сэнд стягивает с себя рубашку с такой скоростью, будто ненавидел её всю свою жизнь, но лишь сейчас, наконец-то, получил возможность от неё отделаться. Я жадно тянусь руками, а затем и губами к его обнажившемуся торсу. Шумно вдохнув, он подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а сам нависает сверху. Его руки упираются в кровать с обеих сторон от меня. Мои ноги оказываются между его коленей. Вот он — тот момент, когда бежать уже явно некуда. Но как, чёрт побери, можно стремиться к побегу, когда прямо над тобой — такие плечи, и этот плоский живот, и я уже молчу про по-сэндовски голубые глаза, в данный момент — без малейшего оттенка серого. В кои-то веки я не хочу никуда бежать и чувствую, что нахожусь в правильное время в правильном месте. Да и вижу по глазам, что не отпустят меня никуда. Теперь — не отпустят.

И я запрокидываю голову и приоткрываю рот, чтобы снова встретить его поцелуй. И некоторое время веду себя пассивно, предоставляя Сэнду возможность избавить меня от одежды. Вздрагивая всем телом — нет, теперь уже точно не от холода, а от сводящих с ума ощущений, когда его пальцы прикасаются ко мне в совершенно недопустимых, с ханжеской точки зрения, точках. От этих прикосновений нервные окончания полыхают огнём, и кровь стучит в висках.

Я приподнимаюсь на локтях и целую его шею. Или не целую, а просто прихватываю её губами. Сэнд с шумом выдыхает, как и в других случаях, когда я проявляю инициативу. И впервые обнимает меня, не соразмеряя силу, так что на короткий момент мне становится трудно дышать. Но я не пытаюсь отстраниться, а вместо этого действую как девушка мстительная: обхватываю его как можно крепче, стараясь ответить тем же. Прижимаюсь губами к его плечу, потом — щеке, потом — губам.

Я даже не успела заметить, в какой момент он избавился от собственных брюк. Момент, когда осталась обнажённой сама, осознала, но после этого чувство близости Сэнда и его совсем уже смелые (поздновато теперь для робости!) прикосновения окончательно затуманили сознание. Этот туман порвался в клочья в тот момент, когда Сэнд неожиданно — да, отчего-то в ту секунду это оказалось неожиданным — проник в моё тело. Настало время мне сделать шумный вдох и задержать дыхание. Сильнее раздвинуть ноги, пропуская его в себя, вцепиться руками в плечи и, откинув голову назад, прикрыть глаза. Тем самым давая понять: я полностью отдаюсь в твою власть. Я — твоя. Сказать это на языке тела, которому неведома ложь, который не знает двусмысленности и которому не нужно учиться. Тело само знает, что, когда и кому говорить.

Впрочем, пассивность не длится долго. Изогнувшись, я обвиваю руками его шею, притягиваю к себе. Это не соло, а дуэт. Игра в четыре руки. И мы вместе, дыша в унисон, движемся к кульминации.

Потом мы долгое время лежали в молчании, я — уткнувшись носом в грудь Сэнда, он — обхватив мою спину, словно не намеренный отпускать. Похоже, именно так оно и было, поскольку, когда тело затекло, и я заёрзала, дабы изменить положение, услышала его голос:

— Не уходи.

— Даже и не подумаю, — заявила я с интонацией, полной самоуверенности, каковой я на самом деле не испытывала. — Я пока ещё твоя жена, так что имею полное право спать со своим мужем. И ничего ты тут поделать не сможешь.

Губы Сэнда коснулись моего лба, потом щеки, а затем он прижал меня к своей груди.

— Надеюсь, ты понимаешь, что никакого развода я тебе теперь не дам? — поинтересовался он, немного ослабив объятия.

Я этого не понимала. Точнее сказать, у меня, конечно, мелькала такая сумасшедшая мысль, но я совершенно не воспринимала её как нечто само собой разумеющееся.

— Но ты же уже подал на развод, — напомнила я. — Не побежишь же ты теперь в храм с требованием остановить процедуру.

— Не подавал я ни на какой развод, — с прикрывающей смущение усмешкой сообщил Сэнд.

Я аж приоткрыла рот от удивления. Так вот почему принц так странно отреагировал на моё упоминание о разводе!

— А как же документ, который я тебе передала? — решила уточнить я.

Сэнд ведь говорил, что дал бумаге ход.

— Возможно, если очень постараешься, ты ещё найдёшь его у меня во дворце в корзине для бумаг, — хмыкнул он. — Разорванным на шестнадцать частей.

— На шестнадцать?! — впечатлилась я.

— У меня было в тот момент плохое настроение.

Я тихонько рассмеялась, попутно прикоснувшись губами к его разгорячённой коже.

— Ты что же, с самого начала не собирался аннулировать брак?

— Собирался. Но та регулярность, с которой ты упоминала о разводе, невероятно меня бесила. Пришлось задуматься, почему.

— Я просто хотела тебя отпустить.

— Знаю. И мне было безумно трудно отвечать тебе тем же.

Я почувствовала, как его губы легонько коснулись моей макушки.

— И что, ты действительно готов к такому браку? — недоверчиво спросила я. — С тёмной, да ещё и бывшей шпионкой Оплота? Да ещё и чуть не проткнувшей тебе грудь кинжалом?

— Угу, а ещё дважды спасшей мне жизнь, — продолжил список Сэнд. — А вот ты готова остаться женой человека, который поставил подпись на твоём приговоре?

Я сдержанно улыбнулась.

— На самом деле я не настолько злопамятна. Да и потом, откровенно говоря, я с самого начала не так чтобы сильно злилась лично на тебя. Я отлично понимала, что большая шишка не станет вдаваться в подробности каждого дела.

— Тем более осторожно 'большая шишка' должна относиться к собственной подписи, — возразил Сэнд. — Тут я получил очень хороший урок. Раз я подписал тот документ, такие оправдания как 'не вдавался в подробности' неубедительны.

— Ладно, уговорил, — легко согласилась я. — Значит, ты виноват. И придётся тебе теперь со мной расплатиться.