Мы из Тайной канцелярии-2

Честно говоря, известие не было приятным. Опытный бретёр в фехтовании разделает меня под орех. Да и стрельба тоже не мой конёк. К тому же дуэли, мягко говоря, не приветствовались. Запросто могут и со службы прогнать, а откажешься — в обществе лучше не появляться. Такая вот двойственная ситуация. Крутись как хочешь. Рукопашная казалась идеальным выходом. А тут вырисовалось, что князь оказывается спец по савату. Вот уж чего я не ожидал в российской глубинке! Может, тут каждый второй с чёрным поясом и девятым даном по карате?

Мы обговорили место и время. Остановили выбор на завтрашнем вечере, нас с Иваном заберёт карета князя и доставит куда надо.

Протасов счёл свою миссию выполненной и раскланялся. Я, находясь в глубоком раздрае, отправился на поиски Ивана, чтобы сообщить ему 'пренеприятнейшее известие'.

'Кузен' остался неохваченным женским полом по одной простой причине: он забился в самый глухой угол павильона и не предпринимал попыток оттуда вылезти. Моя (кхм) Наталья Ивановна была в гуще танца. Я присоединился к Ивану и некоторое время вместе с ним созерцал веселящуюся публику.

— На завтра ничего не планируй, пожалуйста.

— Что, Сапежский? — очнулся 'кузен'.

— Увы. Тут такое дело, понимаешь. Я старого знакомого встретил, князя Четверинского.

— Кого? — не понял Иван.

— Да того хлюста, который трактир сжёг.

— Я бы этого гада! — сжал кулаки Ваня.

— Тебе придётся в очередь стать. Первый я. У меня на завтрашний вечер дуэль с ним назначена.

— Стреляетесь или фехтуете?

— На кулачках бьёмся.

— Иди ты! — не поверил Ваня.

— Правда, только правда и ничего, кроме правды, — заверил я. — Вечером за нами карета заедет.

— Из-за чего дуэль-то? Неужели трактир?

— Любовь, Иван! Она причина всех причин. Я тут на танцах дорожку Четвернискому перешёл сам того не знаю. Оказывается, нам одна и та же девушка нравится.

— Наталья Ивановна.

— Она самая.

— Хороший выбор.

— Я в курсе.

Наш разговор прервало появление Фёдора Прокопича. Был он каким-то взбудораженным и весёлым. По его сигналу музыка прекратилась, наступила тишина.

— Судари и сударыни! Только что доставили прелюбопытную посылку, кою я думаю на завтрашний день отправить в Петербург, дабы там она оказалась в Кунсткамере! — Воевода взял театральную паузу.

Кое-кто из гостей не выдержал:

— Фёдор Прокопич, что там! Не томите, Христа ради! Рассказывайте!

— Сегодня во рву, окружающем усадьбу Сапежских, произошло весьма необычное событие. Караульные увидели всплывшую кверху брюхом тварь. И тварь эта, хочу сказать, оказалась доселе невиданной! Её только что доставили сюда. Кто хочет полюбопытствовать — милости прошу, — и воевода приглашающе махнул рукой.

— Догадываюсь я, что это за тварь, — сказал я Ивану.

— Ты её видел?

— Мельком. Она на моих глазах разбойника сожрала.

— Смотреть пойдёшь?

— Не любитель я подобных зрелищ. Уродцев в спирту и прочей дряни.

— Ладно тебе! Пошли!

Я поддался уговорам и отправился смотреть привезённое чудо-юдо. Толпа обступила лежавшую на траве тушу. Женщины непритворно ахали и отворачивались, но никто не уходил. Всё же, это не изнеженный девятнадцатый век и не рафинированный двадцатый (в его начале). Народ любит простые и грубые зрелища.

Монстр походил на уменьшенную копию плавающего динозавра, которых часто показывали по телевизору и во всякого рода 'Прогулках с динозаврами'. Метра три длиной, с уродливой вытянутой мордой, бугристой кожей, разве что лапы оканчивались когтями, а не ластами. Воняло от него премерзко: тухлятиной и тиной.

— Часто у вас такие встречаются? — спросил я у Ивана.

— Даже не слышал, — признался братец.

— Откуда ж ты взялась, неведомая хрень?! — грустно спросил я и склонился над большой уродливой головой ящера.

Гордый Фёдор Прокопич подошёл поближе и пояснил:

— Арестованные говорят, что они поймали тварь в реке несколько лет назад. Только тогда она была детёнышем, в разы меньше. Сапежский приказал кинуть это создание в ров. Там его подкармливали мясом, включая теми, кто провинился перед атаманом шайки. Правда, не все об этом знали.

Показалось мне это или нет, но тварь будто бы вздрогнула. Совсем чуток, почти невидимо... Я из осторожности взял Фёдора Прокопича под руку и попытался отвести подальше. Не тут-то было! Воевода вступил в жаркую полемику с суховатым господином в чёрном камзоле со старомодным воротником-жабо.

Я снова пристально посмотрел на ящера. Теперь он выглядел мертвее не бывает! Но от него исходили опасные флюиды, у меня от нехорошего предчувствия шерсть на загривке дыбом встала. Похоже один лишь я ощущал это. Другие были безмятежны. Трогали создание, присаживались на корточки, пытались рассмотреть всё до малейшей детали.

И тут монстр приоткрыл глаз с вертикальным зрачком. Люди испуганно охнули. Тварь дёрнулась, резко вскочила и, оказавшись на ногах, клацнула огромной пастью. Первой жертвой стал молоденький солдатик, дотоле что-то пояснявший дородной молодке в белом нарядном платье. Треск, сдавленный крик, звук лопнувшего помидора, что-то брызнуло во все стороны. Девица завизжала и тут же свалилась в обморок. Платье на ней из белого стало красным.

Перепуганная до ужаса публика разбежалась. Возле монстра остались только я, Иван и Фёдор Прокопич.

Надо было действовать. Ни разу в жизни не имел дела с ожившими динозаврами и мало себе представлял, куда надо бить, чтобы их прикончить. Я выдернул шпагу из ножен и, пользуясь тем, что ящеру было не до меня, засадил её в глаз. Динозавр взвыл, дёрнулся со страшной силой, выбив шпагу из рук, замотал башкой, при этом шпага осталась на месте и болталась вместе с головой.

Как этот гад ревел! Какие звуки он издавал! У меня уши заложило.

Охрана успела очухаться. Уже бежали солдатики, на ходу взводя курки фузей. Мы поспешили убраться с линии огня.

Вспышка, хлопок, курящийся дымок из дула... Пять солдат разрядили ружья и отходили, уступая место другим. Ещё выстрелы, ещё... Пальба длилась минуту, показавшуюся бесконечной.

Потом всё закончилось. Тварь сдохла и теперь навсегда, а мы ещё долго чихали и кашляли от едкого дыма.

На меня накатила усталость. Я подошёл к поверженному созданию. Даже мёртвым оно выглядело устрашающе.

— Сударь! После сегодняшнего, я во всё большем долгу перед вами! — взволнованно заговорил Фёдор Прокопич.

Я устало кивнул и выдернул из окровавленной глазницы шпагу. Тщательно осмотрев, убедился, что тварь её не повредила.

— Слава Богу! Казённое ведь имущество! — вслух прокомментировал я и, вытерев лезвие об траву, сунул клинок в ножны.

Денёк сегодня выдался насыщенным. А ведь завтра ещё и с Четверинским дуэлировать!

Кто-то осторожно коснулся моей спины. Я обернулся.

— Вы... вы очень храбры, сударь! — восхищённо произнесла Наталья Ивановна.

Иван тактично отошёл и увлёк за собой воеводу.

— Полноте вам, — скромно потупился я, а у самого на душе играли трубы.

Нечасто мне доводилось слышать похвалу из уст красивой девушки.

— Не спорьте, я всё видела! Вы единственный, кто не потерял голову и спас всех нас.

— По-моему, вы приукрашиваете...

— Не надо! Скромность украшает воина, конечно, но вы достойны большего... Я пытаюсь представить, как бы вы выглядели в лавровом венке.

— Глупо, скорее всего.

— Наше имение в десяти вёрстах отсюда. Найти его не сложно, — продолжила девушка. — После всего, что я увидела, мне долго будет не до сна. Свеча на моём окошке будет гореть до утра. Надеюсь, вы поняли...

Перед глазами мелькнул ворох юбок, и Наталья Ивановна отошла, оставив меня с открытым ртом.

Или я дурак или у меня наклёвывается очень интересная ночь с девушкой моей мечты. Что ж, ради такой и с Четверинским схлестнуться не в тягость.

Ладно, князюшка! Я тебе сначала рога понаставлю, а завтра их поотштибаю. Мне не в тягость!

Глава 13

Дорога сначала вывела меня к заросшему камышом озеру, на котором, важно крякая, плавало утиное семейство. И чего им только не спалось в ночь глухую? Впрочем, как и мне, но меня хотя бы можно понять: не каждый день красавицы делают заманчивые предложения. Ещё неизвестно чем всё закончится, но я рассчитывал на благоприятный вариант. Меня не смущала простота нравов. Особо целомудренной Россия в осьмнадцатом столетии не была, касалось это всех слоёв населения. Деревенских девок выдавали замуж за десятилетних юнцов, а жили, эти, с позволения сказать 'жёны', с отцами своих женихов. Дворяне смело брюхатили крепостных, держали личные гаремы с наложницами. Поговорка 'любить собственного мужа — это так пошло' ещё не возникла, но о ней начинали догадываться. Дворянские дочки любили погулять не менее своих сельских ровесниц. Тем не менее, я догадывался, что чувства Натальи Ивановны носят самый целомудренный характер, что она светла и чиста, и это мои помыслы заносят меня слишком далеко. Но я — мужчина. Я привык действовать так, а не иначе.

Из озера вытекала узкая речка, на её берегу стоял большой каменный дом Лоскутовых и десятка полтора избёнок с садами и огородами, принадлежавшей Лоскутовым деревеньки.

Ночь была тёмной, и потому с холма, на котором я сейчас находился, отчётливо виднелось единственное освещённое окошко в барском доме. Находилось оно на втором этаже. Блин! Как давно я не лазил в окна к девушкам, со времён студенческой молодости!

Лошадь пришлось оставить в лесу, привязав к дереву: не ровен час привлечёт внимание. Волков не видно и не слышно, а конокрадам тут делать нечего. Тихой сапой побрёл подальше от деревенских избушек (собачек и прочие 'системы сигнализации' никто не отменял), достиг барского дома. М-да, сонное царство!

Для начала стоило удостовериться: точно ли окошко светится в девичей спальне. А ну как ошибусь и нагряну к супругам Лоскутовым?! Для этой цели пригодилась предусмотрительно захваченная в лесу шишка. Я метнул её и услышал слабое дребезжание слюдяного окошка. Попал!

В оконном проёме появилось милое личико Натальи Ивановны.

Чтобы привлечь внимание, я помахал руками, изображая мельницу. Это подействовало.

— Петя, это вы? — шёпотом спросила девушка.

— Я, Наталья Ивановна!

— Подождите, я сейчас спущусь к вам.

Оба-на! Неожиданно. Я думал, что это мне придётся демонстрировать чудеса альпинизма, а оно вон как повернулось. Неудобно.

Тем временем, девушка с ловкостью кошки оказалась на земле. Итить-колотить, я и то вряд ли бы проделал спуск быстрее!

— Ну, мой рыцарь, надеюсь, я могу на вас положиться?

— Всецело к вашим услугам, Наталья Ивановна!

— Можете звать меня Наташей. Я разрешаю.

— Спасибо. Безумно рад нашей встрече, Наташа!

— Надеюсь, вы не думаете обо мне ничего плохого? — тоном заправского сыщика спросила она.

— Кто я такой, чтобы позволять себе подобные мысли? — усмехнулся я.

— Замечательно, — тряхнула прелестной головкой Наташа. — Может, я кажусь вам нескромной, однако я рассчитываю на вашу порядочность и на то, что вы не станете злоупотреблять моим доверием.

— Вы назвали меня рыцарем. Я оправдаю ваше доверие.

— Давайте прогуляемся до озера.

— Не боитесь, что вас хватится кто-то из домочадцев?

— Даже если хватятся, то что? — в упор посмотрела на меня девушка. — Вы ведь дворянин и в таком случае будете вынуждены взять меня в законные супруги. Спасёте от позора?

Я улыбнулся. Мысль о женитьбе пока не приходила мне в голову, но сейчас она показалась как минимум достойной для рассмотрения.

— Для вас — что угодно, хоть Луну с неба достать.

— Луны не надо. Пусть светит для всех. Предлагаю поговорить о чём-то другом, — сказала Наташа.

— Например?

— Расскажите о себе.

— Думаете, есть что рассказывать?

— А вы начните, а там разберёмся.

— Хорошо, — согласился я. — Имя моё вам известно. Фамилия моя старинная, но не знатная. Богатств не нажили. Имений и усадеб нет, людишки за мной тоже не числятся. Служу в СМЕРШе, хотя об этом вы знаете. Живу в столице.

— И это всё?

— Пожалуй.

— Ну, — надула губки Наташа. — Скучно. Я думала — вы о подвигах своих расскажите.

— Каких подвигах?

— Как злодеев, татей, супостатов ловили. Разве не в этом служба ваша заключается.

— В этом, — кивнул я. — Но не всё так просто. Если я поведаю вам о том, как мне доводилось ловить врагов России, то придётся взять с вас расписку о неразглашении служебной тайны. Или упрятать в казематы Петропавловской крепости. А там холодно и сыро, можете мне поверить!

— Вот ещё! — улыбнулась она. — Коли об этом говорить нельзя, о другом поведайте.

Я задумчиво почесал затылок и принялся рассказывать переделанные на старинный лад анекдоты, памятные из прошлой жизни. Для здешнего обывателя они не успели обзавестись бородой, и Наташа не раз прыскала в кулачок от смеха. А потом тихо и мирно посидели на берегу озера, любуясь утками и камышом. Было хорошо и без разговоров. Просто хорошо, от того, что мы вместе, что ветер качает камыши, ночь тёплая, а Луна высоко в небе и светит для всех. Много ли надо для человеческого счастья?

На прощание (я проводил её до дома), она чмокнула меня в щёчку и на этом все любовные 'подвиги' закончились. Всё было целомудренно и чисто. Кто-то скажет облом, а у меня словно крылья выросли. Договорились следующее свидание устроить через день при аналогичных обстоятельствах. Говорить о том, что сегодня вечером буду драться на дуэли, я не стал. Зачем тревожить покой любимой?

В город я вернулся на рассвете, бухнулся в кровать и добросовестно продрых до полудня. Спасибо Ивану: он не делал попыток меня разбудить. После плотного обеда я опять подремал, но ближе к вечеру принялся разминаться: сделал пробежку, отжимался и подтягивался на импровизированном турнике. Тело требовалось привести в норму.

Иван сунулся с показом пары приёмчиков, на что я дал вежливый отказ.

— Вань, мне твои хитрости сейчас, что мёртвому припарки. Поздно уже твои кунштюки разучивать. Обойдусь тем, что есть.

Предок дуться не стал. Вместе мы сходили в церковь, помолились перед иконами и поставили свечки. После храма на душе стало спокойнее.

По российским законам участие в дуэли каралось пеньковым 'галстуком', то бишь виселицей. Причём вздёргивали даже трупы. Подобная участь меня не пугала. Стороны конфликта старались держать язык за зубами, а власти, особенно на местах, часто закрывали глаза.

Наступил вечер, пожаловал Протасов. На нём был охотничий костюм и высокие сапоги с отворотами.

— Господа, вы готовы?

— Готовы.

— Тогда прошу за мной. Князь, как и было, обещано, выслал за вами экипаж.

— Поблагодарите его за любезность от моего лица.

Карета доставила нас за город. Мы въехали на лесную дорогу и остановились на опушке.

Четверинский уже был там. Рядом с ним мялся господин в закрытом чёрном камзоле и широкополой шляпе. Он представился эскулапом. Лакеи князя успели поставить шатёр и приготовить стол, словно, намечалась не дуэль, а пикник.