Судьба-Полынь. Книга Первая

Брошенный на нее взгляд Скорняка можно было бы принять за жалость, будь она ему присуща.

— Помечена?

— Коснись шеи. Сзади, под волосами.

Пальцы робко пробежались по выпуклому, точно выжженному, знаку на коже.

— Ваши рисунки... это тоже печать Матери?

— Нет. Просто защитные заклинания, помогающие погружаться в лоно Смерти и сохранять светлым разум.

— Вы даете познать Незыблемую всем ученикам?

Распустив волосы, Скорняк заплел их в две косы.

— Только тем, у кого есть шанс погрузиться в ее воды и вернуться. Кагар-Радшу посчитал тебя особенной. Гордись этим.

— Этой... чести удостаиваются только девочки? — кожа пошла от холода мурашами, но тянуться за одеждой не было сил. Ная лишь сильнее съежилась, обхватила себя руками.

От Скорняка не ускользнуло ее движение. Он бросил в очаг еще щепотку порошка, заставив огонь заплясать бойчее. В лачуге сразу потеплело.

— Погрузиться в воды Незыблемой могут и мальчики, но пройти весь путь и зачерпнуть силы из ее лона, им не дано. Погибают или сходят с ума в большинстве случаев. Какой смысл их туда водить? Им предназначено быть Стражами на границе Смерти, в то время как отмеченные Матерью девочки способны посещать разные ее пределы.

— А как же вы?

— Я не такой как все. Я — Проводник. Мальчики с подобным даром рождаются крайне редко. Мы способны путешествовать в мире Незыблемой без особого риска для жизни. Правда, также лишены возможности зачерпнуть силы из ее лона, как и остальные. Хватит расспросов. Ты узнала достаточно. Одевайся! — порывшись в ящике, Скорняк бросил ей тряпку. — Оботрись.

Ная послушно вытерла кровь с бедер.

— Завтра я должна снова прийти к вам?

— Нет. Достаточно одного урока.

Наставник отвернулся, занялся смешиванием каких-то зелий.

Весь день она пребывала в смятении. Ощущение силы Незыблемой, память об океане первородной стихии смерти продолжали будоражить душу. А, может, это не давало покоя воспоминание, как держал ее за руку Скорняк? Как вел за собой через мир мертвых? Рвал жилы, тратил мгновения жизни, чтобы вытащить обратно? Придумав благовидный предлог, Ная ускользнула в горы. Забралась на скалу Мудреца и долго смотрела на искрящиеся в лучах солнца снега, пока перед глазами не поплыли разноцветные круги. Ей нужна была та первородная мощь, ощущение единства с Незыблемой. А также сила и тепло ладони Скорняка. Когда на горизонте погасли последние всполохи заката, она спустилась со скалы и вновь вошла в лачугу на отшибе селения.

Вытянувшись на скамье во весь немаленький рост, Скорняк лежал на спине, заложив руки за голову. Грудь мерно вздымалась, глаза закрыты. Из-за сумрака в помещении трудно было понять — спит он или нет.

Ная шагнула к нему, произнесла решительно:

— Я пришла повторить урок.

Сначала подумалось, что колдун все-таки спит и не услышал ее слов. Но потом его веки дрогнули, приоткрылись. В щелочках глаз мелькнуло удивление, которое тут же сменилось холодной отчужденностью.

— Разве я невнятно сказал, что второго урока не требуется?

— Я хочу вновь пройти тот путь. Чувствую, что смогу, выдержу...

Ная отшатнулась к двери, когда Скорняк резко подскочил с лавки и гаркнул:

— Мне плевать, что ты хочешь и что чувствуешь. Второго урока не будет. Убирайся!

Она в растерянности смотрела на него, не понимая причины столь бурной вспышки. Почему он злится? Ведь на миг даже показалось, что колдун рад ее приходу. Ная проглотила вставший в горле ком, пролепетала умоляюще:

— Пожалуйста, хотя бы еще раз.

Скорняк внезапно оказался рядом, навис над ней как скала.

— Ты совсем дура? Или прикидываешься, что не понимаешь последствий частых погружений? Если нет мозгов, то я в здравом уме, чтобы делать из тебя чудовище.

Ная всхлипнула:

— Но мне нужна эта сила. Без нее не удастся отомстить Сеятелю за брата и племя.

— Это единственная причина, по которой пришла сюда? Или есть еще и другая?

Она смутилась, отвела взгляд.

— Только эта.

Скорняк жестко схватил ее за подбородок, приподнял голову.

— Не лги! Тебя влечет ко всему, что имеет силу: колдунам, Незыблемой, мужчине, обладающему особым даром. Так ты заполняешь пустоту, появившуюся после убийства Сеятелем родных. Потому и увязалась за кланом Привратников и сюда вновь пришла. Только я не тот мужчина, в кого следует влюбляться, девочка. Я, как и ты, несу смерть.

— Но я же помечена Незыблемой, — затараторила Ная, боясь, что колдун не даст договорить. — Вы не причините мне вреда.

Скорняк уставился на нее долгим задумчивым взглядом. Горькая усмешка искривила губы.

— Замедленная агония неизбежного. Это продлится немногим дольше, но в итоге мы все равно принесем смерть друг другу. Уходи.

— Прошу, не гоните. Я сильная. Со мной ничего не случится.

Скорняк, зарычав, схватил ее за шиворот и вытолкал из лачуги.

— Проваливай! И больше не смей появляться здесь. Если тебе надоела жизнь, убивай себя с кем-нибудь другим. Я к этому причастен не буду, — развернулся уйти, но передумал, глянул с ледяным пренебрежением. — И вообще, что ты себе вообразила? Решила, если у тебя симпатичное личико, то я сразу очаруюсь твоей красотой и размякну? Девочка, через меня прошло столько милашек, что пальцев не хватит счесть. И ты всего лишь одна из них, очередная ученица, значащая не больше, чем остальные. А теперь, пошла вон!

Хлопнувшая с грохотом перед носом дверь была сравнима с ударом под ребра. Слезы навернулись на глаза. За что с ней так? На открытое сердце — пинком под зад. Как могло показаться, что в Скорняке есть доброта и отзывчивость? Бесчувственный мерзавец! Ненавижу!.. Ненавижу!..

Ная бросилась прочь от лачуги. Глаза не видели, куда несли ноги. Лишь бы подальше от Скорняка. От позора и унижения. Забившись в какую-то расщелину, она позволила себе разрыдаться в голос. Когда слезы иссякли, умылась, привела себя в порядок и поклялась, что плакала последний раз в жизни. После чего отправилась в селение к дому Кагар-Радшу. Призванный был удивлен ее приходом не меньше, чем Скорняк.

— Я прошу вас забрать у меня еще одно воспоминание.

Что уж он прочел в ее глазах, но лишь со вздохом покачал головой.

— Эх, девчонки, девчонки... Все вы разные, но такие одинаковые.

Воспоминание забрать Призванный отказался. "Это теперь твоя жизнь, и тебе никуда от этого не деться". Именно с того времени в ней оставалось от девочки-ящерки все меньше и меньше, а на смену приходило нечто другое: хладнокровное, безжалостное, в котором было больше от Незыблемой, чем от человека. И она сама страшилась зарождавшегося в ней существа.

Ей пришлось жить с памятью о той ночи, испытывать каждый раз стыд и злость, натыкаясь взглядом на лачугу Скорняка. С ним самим она столкнулась только через две недели в доме Кагар-Радшу. Принесла затребованные Призванным свитки и увидела его сидящим в кресле с кружкой горячего вина. Кровь бросилась в лицо, но он даже не взглянул на нее, вдыхая с наслаждением пахнущий травами парок. Сунув свитки Призванному, Ная выскочила стремглав из дома. В запале хотела сбежать уже вниз с пригорка, но что-то заставило остановиться, прислушаться к разговору за дверью.

— Она все еще зла на тебя, — произнес Кагар-Радшу.

— Лучше пусть злится и ненавидит, чем натворит глупостей, — ответил Скорняк.

— Честно говоря, я боялся, что глупостей натворишь ты. С ней это несложно, согласись. Характер у Наи, конечно, как у дикой кошки, но в ней самой есть необъяснимое притяжение. К тому же она хороша собой.

— Если бы я клевал на всех хорошеньких девочек, то давно бы бродил призраком в мире мертвых.

— Но она зацепила твою душу, не отрицай.

За дверью на мгновение повисла тишина. Потом раздался голос Скорняка:

— Я пока не забыл, кто я есть и что даю женщинам, даже таким, как она. К тому же, у Наи обычная девичья влюбленность. Это скоро пройдет, и тогда она поймет, что едва не совершила большую ошибку. Еще поблагодарит, что удержал вовремя.

— Рад, что осознаешь это сам, и мне не придется тебя убеждать.

Потом пошел разговор о Сеятеле, и Ная тихонько отпрянула от двери, заспешила прочь. Обида вспыхнула с новой силой. Обычная влюбленность? Да он знаток ее чувств! Только ничего о ней не знает на самом деле. Если она и совершает ошибки — никогда о них не сожалеет и никого не упрекает.

Со Скорняком они больше не встречались. Только однажды Ная заметила его поднимающимся по тропинке к лачуге с вязанкой хвороста на спине...

Стук в дверь вырвал ее из воспоминаний.

— Кто там?

— Вас зовут на испытание, — донесся голос "вороненка".

Ная встала с ложа, оправила одежду.

— Иду.

Посмотрим, что на этот раз приготовили им наставники.

Глава 8

Нацепив стеганку, Ильгар забросил на плечо перевязь и направился к реке. Ветер к ночи стих, и пламя костра горело ровно, отражаясь в поблескивающей воде. Оглушающе квакали на разные голоса лягушки, стрекотали в траве кузнечики. Рассевшись кружком, воины его десятка обжаривали в углях сладкие клубни и о чем-то тихо разговаривали. Многие озадаченно поглядывали в сторону леса.

— Что стряслось? — немного резче, чем хотел, спросил Ильгар. — Надеюсь, вы не из-за пустяка выдернули меня из постели, иначе завтрашний день начнете с марш-броска на четыре лиги.

— Мы нашли труп в лесу, — ответил Кальтер.

— Радостная весть... Какое отношение он имеет к нам? Предупредите посыльных — путь донесут офицерам.

— Это не простой труп, — покачал кудлатой головой Нур. Неухоженная борода и курчавые космы частенько служили поводом шуток и острот у сослуживцев, но воин наотрез отказывался стричься и относился к поддевкам с непробиваемым спокойствием. — Похоже на ритуальное убийство.

— Допустим, что так. — Ильгар повысил голос: — Повторяю — это касается нас? Нет. Расходитесь!

Барталин что-то неразборчиво пробурчал, приканчивая один из клубней.

— Чего?!

— Не ори, десятник, — закончив жевать, ветеран обтер пальцы и губы травой. — Тело не просто на тропинке валялось. Его спрятали. Если в лесу поселение язычников — следует это выяснить и предупредить офицеров. Наберем вистов, а ты получишь лишнюю отметку в грамоту с заслугами. Как тебе такое?

— Никак. Много мне пользы, если вас язычники передушат! — Но Дядька чаще всего оказывался прав. Ильгар махнул рукой. — Ладно. Уговорили, мерзавцы. Кальтер, Барталин, Нур — идем. Остальные — отправляйтесь спать.

Не годится тащить в глушь весь десяток. Чем меньше шума, тем лучше.

Если к вечеру у реки прохладно и свежо, то в хвойном лесу впору стучать зубами от холода. Казалось, сама земля источает стужу. Тонкие струйки пара вырывались изо рта, траву серебрил легкий налет инея. Бор был старый. Могучие и разлапистые ели взмывали ввысь, разрывали землю толстыми корнями, заслоняли ветвями небо. Сильно пахло смолой, мягкий грунт устилали прошлогодние иголки. Звуки глохли, даже мерное рокотание Безымянной осталось где-то позади.

Ильгар сам вырос в лесу, но не мог понять, как Кальтер умудряется вести их к цели. Все вокруг выглядело одинаковым, словно заколдованным. Даже обомшелые валуны и полые бревна, насквозь источенные жуками. Но стрелок шел уверенно, словно ночью по родной деревне.

— Вот, — остановившись, сказал Кальтер.

Ильгар забрал у него фонарь. Присел возле кучи лапника. Под ветвями белело обнаженное мужское тело. Никаких опознавательных татуировок и шрамов, кои так любили наносить на кожу дикари.

— У него нет пальцев на руках и ногах, — принялся рассказывать Нур. — Отрезан нос и выбиты зубы. Кровь до капли спустили, наверное, на месте казни. Разделали как свинью.

— Не дрейфь, борода, — хмыкнул Барталин.

Кальтер насторожился. Спешно задул фитиль в фонаре. Ухватил Ильгара за руку и кивнул на небольшой просвет между деревьями.

— Я слышал шорох. Кто-то идет.

— Рассредоточьтесь, — велел шепотом десятник. — И не шумите, мать вашу! Не хватает еще угодить в лапы к этим нелюдям. Без приказа даже пальцем не смейте шевелить.

Сам он прильнул к валуну, лег на прелые иголки и приготовился ждать. Время текло медленно, как мед. Только на вкус ожидание отдавало тухлятиной, никакой сладости. Холод сковал мышцы, зубы выбивали дробь. Наконец и Ильгар услышал тихий шорох. В непроглядной темноте двигался размытый светлый силуэт. Очертания скрадывал плащ с капюшоном.

Незнакомец направился к мертвецу. Ногами расшвырял ветви, опустился на колени. С тихим скрипом железо покинуло ножны. Треснула плоть. Послышались отвратительные чавкающие звуки, хруст костей. Загадочный человек встал, спрятал что-то под плащ и быстро засеменил в чащу. Ильгар глазом моргнуть не успел, как силуэт растворился в ночи. Словно и не было никого!

Ильгар немного выждал, давая незнакомцу убраться подальше. Затем встал, повел плечами, разгоняя по телу застывшую кровь.

— Вылезайте. Он ушел.

Солдаты тут же окружили командира.

— Этот болван, — Барталин кивнул на Кальтера, — уже стрелу на лук накладывал, когда я его мордой в землю ткнул.

— Че такого? — нахмурился стрелок. — Хотел прикончить ублюдка.

— А если бы он оказался богом? — холодно проговорил десятник. — Не ничтожеством, вроде вчерашнего речного, а настоящим чудовищем. Что ему твоя стрела? Зато мы лежали бы рядком под лапником и смотрели в небо. Мертвые и счастливые.

— Был бы настоящим богом — учуял нас, — огрызнулся Кальтер. — Мы наследили так, что даже мальчишка, выросший в лесу, найдет.

— Тоже верно, — согласился Ильгар. — Но и пороть горячку ни к чему. Сперва надо разведать кто таков, откуда взялся и куда ушел. Сделаешь по-тихому? — придержав за рукав рванувшегося вдогонку за незнакомцем Кальтера, добавил: — Только осторожно. На рожон не лезь.

— Я мигом. Как тень.

Нур тем временем взял фонарь и отправился поглядеть, что случилось с телом. Зажег фитиль, склонился... громко и смачно выругался.

— Десятник! Гляди.

Мертвецу вспороли брюхо и поломали ребра. Ужасная рана зияла от шеи до паха. Брюшину забили черными тряпками, пропитанными чем-то вонючим.

— Дикари проклятые, — процедил с ненавистью Ильгар.

Кальтер вырос за спиной неожиданно, как призрак, заставив всех вздрогнуть.

— Никаких следов. Словно испарился. Я до края леса дошел, вокруг порыскал. Исчез...

— Все-таки божество? — нахмурившись, предположил Барталин.

— Не знаю, — ответил десятник. — Но лучше нам отсюда уйти.

В молчании они отправились в лагерь. Дядька с сумрачным видом теребил в зубах незажжённую трубку. Нур не снимал ладони с рукояти ножа на поясе. Кальтер постоянно оглядывался и хватался за лук. Отстав на пару шагов, Ильгар прокручивал в голове слова из доклада, что утром ляжет на стол офицерам. Ничего предосудительного его подчиненные не сделали — просто нашли изуродованный труп на своем участке. А с остальным пусть разбираются следопыты...

Утром отряд снарядился в дорогу. Мешки погрузили в телегу, запрягли двух мулов, взяли одного заводного. Когда Ильгар заканчивал подсчет мешочков с крупами и сушеными бобами, к нему подошел Нерлин. Торговец выглядел довольным и выспавшимся.