Привел ее в чувства грохот. Земля ходила ходуном, воздух дрожал от неведомого рева. Над рекой пронеслась стайка испуганных птиц, стрелой промчались по берегу серые зайцы. Девочка заметила, что вода имела бледно-розовый оттенок. Послышалось тяжелое дыхание...

По руслу в обратную сторону бежали трое жнецов. Один из них, безоружный, причитал, двое других постоянно оглядывались. Налетевшая волна сбила мужчин с ног. Что-то вспенило воду, кинулось смазанной тенью на беглецов. Ная сквозь пелену приближающейся смерти видела лишь костлявые лапы, огромные когти и свалявшуюся шерсть. Сильно пахло гнилым мясом и кровью.

Бой не занял много времени. Треск плоти, предсмертные вопли, хруст переломанных костей... тишина. Тяжелое смрадное дыхание отравляло воздух.

Но вот чудовище выбралось на берег и скрылось среди высокой травы и зарослей куманики. Все было кончено...

— Ная, проснись, утонешь.

Девушка распахнула глаза, взглянула на тормошащую ее Саю.

— Ты стонала, — извиняясь, произнесла Мышка.

— Признайся, что тебе снилось? Наверное, любовная сцена. Ты. Он. Ночь. Вы наедине и пылаете от страсти, — нелепо схохмил Тэзир. Остальные тоже смотрели с пошленькими улыбками.

Не отвечая, Ная провела по лицу мокрой ладонью. Призраки прошлого. Девушка думала, что распрощалась с ними навсегда в келье, но, видно, воспоминаниям показалось мало одной ночи. Слишком долго берегло их сердце. Кагар-Радшу прав, она должна оставить их здесь, в доме Памяти, чтобы жить и двигаться дальше.

Сая вновь коснулась ее руки, смущаясь, спросила:

— Боишься?

— Чего именно? — прищурилась Ная. Неужели сболтнула во время дремы лишнее?

— Испытаний. Никто не знает, что нам готовят колдуны. Поговаривают, не все дойдут до посвящения. Карей и Алишта точно выдержат проверку. Да и Кайтур. Они такие уверенные, смелые, не сомневаются ни в чем. О мальчишках я вообще не говорю. А мне почему-то боязно. Вдруг не смогу, испугаюсь чего-нибудь.

Наверное, прежняя Ная улыбнулась бы ободряюще девчонке, сказала бы добрые слова, что у той все получится и волноваться не о чем. Жаль, что она не прежняя. А может, хорошо.

— Когда я вошла в пещеру для раздумий, — произнесла она, разминая плечо, — то нашла на лежанке человеческие кости. Он тоже сомневался. Ты меня поняла?

Сая, закусив губу, понуро кивнула и ушла под воду по самую макушку. А Ная оглядела товарищей по испытанию. Не все дойдут до посвящения. Кто б сомневался. Сегодня колдуны расстараются. Слабаки им не нужны. Но кто сломается, потеряет хладнокровие? Она поглядела влево, на высовывающуюся из воды рыжую макушку. Сая? Мышка пуглива и стеснительна, но порой такие мышки опаснее разъяренного медведя. Карей? Эта вряд ли, владеет собой отменно и колдовские знаки четко выводит. Алишта? Несмотря на миленькую внешность и разговоры о мужчинах — умна, хитра, осторожна. Кайтур? Тут и раздумывать нечего — отважна, как тигрица, и остра на язык. Ная развернулась в полоборота. Теперь мальчишки. Лидо — ловкий и хороший боец, но бравады больше, чем мастерства. Арки — парень начитанный, среди ночи разбуди, тут же выдаст нужное заклинание, правда, в схватке слабоват. Тэзир — этот совсем непонятно как затесался в ученики к колдунам. Ему бы на дудке играть, да народ песнями и шутками веселить. Однако продержался же десять лет у колдунов. Значит, не так прост, было за что кормить. Витог — силен, в его арсенале заклинания каждой из четырех стихий, что большая редкость. Так кто тогда? А если она? Остальные пробыли у колдунов дольше, и скорее всего, обходят в знаниях и мастерстве. Что, если придется столкнуться с чем-то, что ей неведомо и не по силам? Кости на лавке всплыли в памяти. Прочь сомнения! Если подобное произойдет, и она струсит, то тогда зря Незыблемая оставила ей жизнь. Нет, не зря! И сегодняшний день это докажет.

Едва Ная успела намочить волосы, как в купальню вбежали двое "воронят", посыльные и младшие ученики колдунов. В руках они держали стопки свернутой материи.

— Омовение закончено. Вас ждут в Волчьем ущелье. Это одежда для испытаний.

Положив стопки на лавку, "воронят"а убежали. В купальне на мгновение повисла тишина.

— Чего сопли жевать? — произнес Тэзир — Вытаскивайте из воды свои кочерыжки, пошли наставников веселить, — и первым вылез из ванны.

Остальные потянулись за ним.

— Вот и настал этот момент, — тихо вздохнула Сая.

Ная покосилась на девчонку. Первая? Скоро узнаем.

— Незыблемая, это же бабские тряпки. Как в этом двигаться и сражаться? — возмутился Лидо, рассматривая себя в новой одежде.

Наряд и впрямь имел довольно странный вид. Невообразимо просторный, переходящий к низу в штаны и скрепляемый медными обручами на запястьях, в поясе и щиколотках. К нему шел из той же ткани платок, продетый в петлю на левом плече, и длинный шарф, предназначенный для обматывания вокруг головы.

— А никто и не говорил, что тебе должно быть удобно. Или наставникам следовало еще поинтересоваться, какое испытание ты предпочитаешь, и выполнить его за тебя? — съязвила Кайтур.

— Чем сильнее ты скован и уязвим, тем труднее испытание, а победа заслуженнее, — добавил Арки.

— Они бы нас еще голыми заставили состязаться, — пробубнил с недовольством Лидо, закрепляя рукав браслетом.

— Я не против. Наши девочки такие милашки без одежды, — не удержался Тэзир от очередной остроты. За что получил от Алишты тычок по ребрам.

— А мне нравится это одеяние, несмотря на всю его необычность, — Витог прошелся по купальне, привыкая к новому облачению, прислушиваясь к ощущениям. Взмахнул руками, вскинул вверх ногу. — И впрямь удобно. — Для проверки перекувыркнулся, присел.

Ная следила за ним с интересом. Надо же, казался неповоротливым увальнем, а на деле проворен, как кот. Она развернула свою стопку, прикидывая, где у наряда перед, где спина. Ткань казалась невесомой, точно птичий пух. Никогда прежде она не держала в руках такое тонкое нежное полотно. Только у богинь ее племени, Соарт, были платья из похожей ткани: легкие, как ветерок, струящиеся, как вода в роднике. Даже боязно носить такую красоту.

Горячая ладонь легла ей на бедро.

— Помочь одеться? — прозвучал за спиной вкрадчивый голос Тэзира.

— Еще раз дотронешься, яйца отрежу.

— Что за дикий вы народ, мархи. Чуть что, так сразу — яйца отрежу, — укорил ее Тэзир.

— Уговорил. Начну с пальцев.

— Дикарка ты, Ная, это дружеское прикосновение перед серьезным испытанием. Так все воины равнин поступают перед боем.

— Правда? — изумилась она. — А я слышала, что они пожимают другие места! — и сжала его причиндалы так, что Тэзир взвыл под гогот учеников.

— Пусти, сука бешенная, шуток не понимаешь?

— Шутить будешь, когда после сегодняшнего дня в живых останешься, а сейчас ручки побереги, пригодятся скоро. Волдыри, думаю, тебе не нужны? — для убедительности сложила пальцы щепотью и выстрелила огненной искрой.

Тезир отступил от Наи.

— Непонятливая ты. Всего-то ребят хотел повеселить, чтоб не волновались перед испытанием. А тебя угораздило все испортить. Обязательно о печальном говорить было?

Ученики сразу притихли, посуровели. Молча вышли из купальни и цепочкой потянулись к Волчьему ущелью.

Наставники уже поджидали там, устроившись на возвышении на деревянных скамейках. Впереди восседали главы четырех кланов: Призванный и трое Верховных, среди которых находилась одна женщина. Красота и опасность сочетались в ней, как в греющейся на солнце змее. Когда лучше следовать совету: "Не тронь — не укусит". Высокая стройная шатенка принадлежала к числу сильнейших колдунов и возглавляла женский клан, откуда прибыли Алишта с Кайтур. Невзирая на не молоденький возраст, Верховной удалось обмануть года и сохранить внешность цветущей, а осанку — грациозной. У Наи женщина сразу вызвала неприязнь. Необъяснимую и неосознанную. И дело вовсе не в девчоночьей зависти пред более опытной, превосходящей по красоте и силе, зрелой соперницей. Что им делить? А вот не пришлась к душе и все.

По случаю испытания колдуны обрядились в лучшие одежды — длинные тоги с серебристой вышивкой по вороту и рукавам. На груди у каждого висел на цепи знак клана — размером чуть больше ладони с драгоценным камнем посередине. Сегодня они светились особенным ярким светом. У одних синим, у других красным, у третьих фиолетовым, у четвертых желтым. Было странно видеть наставников такими нарядными. Обычно они предпочитали сыромятную кожу, меха и грубое полотно.

Прежде, как рассказывали Нае, привратники жили одним многочисленным кланом. Но после появления Сеятеля и начала преследования всех, кто владеет колдовской силой, было решено для сохранения знаний разделиться на несколько кланов и уйти в глухие места. Но нападения продолжались, и колдунам приходилось менять место жилья, уходя все дальше в горы. Свидетелем одного такого нападения Ная и стала, когда Ирхан принес ее полумертвую к селению привратников. Вместе с ними, — вернее, на их носилках — она отправилась в самый дальний уголок неприступного края скал и ущелий — Рассветные снега. Туда, где слуги Сеятеля не сумели бы их разыскать.

Когда ученики выстроились перед наставниками, вперед вышел Призванный.

— Сегодня у вас великий день. День, когда вы вознесетесь над простыми людьми, заглянете за грань и станете служить Матери Смерти. Идите вперед без страха и сомнения, ибо жизни уже не принадлежат вам. Незыблемая сама выберет Привратников. Испытания начинаются.

Едва Кагар-Радшу закончил, как за спинами учеников раздался жуткий рев, дрогнула земля, и из-за скалы показалось огромное лохматое чудовище. Ная знала этого зверя, видела, на что он способен. Подробности той схватки жили в ней так же ярко, как гибель односельчан. По позвоночнику пробежали ледяные коготки страха. А она-то думала, что навсегда отучилась бояться чего-либо.

— Ная, ты первая. Убей его! — раздался приказ Призванного.

Глава 5

Не было на свете занятия более скучного, чем охранять обозы Армии Жнецов. Месяцами напролет глотать пыль за основными отрядами, проводить дни и ночи в разъездах, следить за тем, чтобы неожиданно не напал враг. Но откуда ему взяться, если авангард оставлял за собой руины городов и поселений, да распаханную землю, сдобренную кровью язычников. Ни лихих битв, ни ратных подвигов, которых так жаждало сердце молодого воина. Пыльная, потная рутина.

Под знаменем Плуга Ильгар прошел половину материка Гаргия. Навидался всякого, побывал в неизведанных землях и даже поучаствовал в сражении при Кряжистом Изломе: кровавая и страшная сеча, превосходящий численностью враг, спасший положение удар резервного полка, бегство противников и безудержная радость победы.

Стоя на поле боя, уставший и раненый, Ильгар понял, чего хочет от жизни: воплотить предсказание Соарт.

Он трудился, много трудился. До синяков на теле, до тряски в руках и ногах. Каждое свободное мгновение — дождь ли, зной ли, снег — тренировался как одержимый, оттачивал приемы рукопашного боя, осваивал верховую езду. Не пропускал ни одного поединка между жнецами, перенимая издали их науку, запоминая каждое хитрое движение. Не гнушался и идти на поклон, порой клещом прилипал к тому, у кого можно чему-то было научиться: будь то воинское мастерство или письменность и счет. Настойчивость и стремление добиться большего заставили сослуживцев изменить пренебрежительное отношение к бывшему язычнику.

К тринадцати годам Ильгар заслужил кинжал и пращу, а сотник подарил ему старую стеганку с вышитым на плече Плугом.

В пятнадцать, заматерев в походах и научившись читать, писать и сражаться не хуже любого воина он был посвящен в жнецы. Осыпан священными семенами полыни. Взамен пращи получил рогатину, топор и кирасу пехотинца.

За восемь лет нахождения в армии, бывший мальчишка марх сумел дослужиться до десятника резервного полка. Регалии скромные, но для лесного дикаренка, которым когда-то начал путь под знаменем Плуга, это было достижение. А ведь какие трагические события тому предшествовали! Воспоминания до сих пор жгли болью.

Кучка перепуганных мархов сгрудилась возле скалы. Последние, кто остался в живых. Повсюду горели дома, священные деревья предков с натужным стоном рушились под топарами воинов в белых одеждах с изображением плуга на плаще. Они хотели знать, где живут их боги. Но мархи молчали. И тогда воины начали выхватывать из толпы людей, ставили на колени, спрашивали про жилище богов и, получая отказ, отрубали голову. Женщина ли, ребенок перед ними — всех под топор.

Ная жалась к нему испуганным котенком. В глазах застыло странное выражение: то ли начинающегося безумия, то ли еще чего — более пугающего. Ильгар зажмурился, моля Соарт о помощи: "Девы-Покровительницы, остановите этот кошмар. Накажите ворогов. Пусть все окажется лишь плохим сном". Но древние провидицы остались глухи к мольбам. Не наслали лесных чудовищ, не разверзли под ногами захватчиков землю, не вдохнули жизнь в могучие дубы и вязы, что своими корнями, как говаривалось в легендах, разрывали на части чужеземцев в былые века. Ильгар с трудом дышал от распиравшего грудь гнева. Злился на всех разом. На захватчиков, разгромивших дом; на Соарт, не пришедших на помощь; на себя, потому что был юнцом, слабаком, не способным ничего изменить, защитить родных и близких.

Неожиданно из кустов вылетел волк Карагача, бросилась на грудь ближайшему воину. Жнецы бросились на подмогу товарищу. Но матерый зверь мигом порвал горло упавшему, цапнул за ногу одного, пробороздил когтями щеку второму, впился зубами в бок третьему.

Возня с волком отвлекла жнецов от пленников. Ильгар дернул за руку Наю.

— Бежим!

Подхватил валявшийся в траве гарпун, ударил им, как копьем, в живот выскочившего наперерез воина. Капли крови брызнули в лицо. Жнец заорал, упал на колени. Дети вломились в кусты, понеслись к реке. Но далеко убежать им не дали. Сзади настигали трое конных воинов.

— Ная, беги!

Заслоняя сестру, развернулся навстречу жнецам, держа наготове гарпун.

Всадник на рыжем жеребце несся прямо на него. Ильгар напряженно ждал. Если промахнется, конь сомнет и его, и сестру.

Ильгар вскинул руку, метнул гарпун. Наконечник угодил воину в грудь, но кирасу не пробил, от неожиданного удара всадник лишь потерял равновесие и едва не сверзился с седла.

Раздался щелчок.

Следом что-то просвистело в воздухе, послышался тихий вскрик. Тело само развернуло Ильгара лицом к реке. Сердце обернулось ледышкой...

Сестра, всплеснув руками, выгнулась и упала в бурлящие воды со стрелой в спине.

— Ная! — Ильгар влетел в Ирхан, лихорадочно всмотрелся в пенящиеся буруны. Но тело сестры мелькнуло далеко внизу. Безвольное. На камнях осталась кровь.

Мальчик плюхнулся на колени. Крик родился и зачах в сорванном горле. Чья-то рука схватила Ильгара за шиворот, выдернула из воды.

— Иди сюда, сученок!

Мальчик извернулся, впился зубами в жесткую ладонь. Крепкий удар в челюсть отбросил его к берегу. В глазах потемнело. Его снова схватили за ворот, встряхнули.