Overlady_part.9

Ползучее ощущение зла усилилось. Элеонора задёргалась, её ноги молотили по полу. Она распахнула рот в безмолвном крике, и что-то черно-красно-дымчатое неожиданно вырвалось из него. На долю секунды оно зависло в воздухе, перед тем как броситься к Луизе и окутать её.

Она закричала. Она чувствовала, как оно проникает в её кожу, в мускулы и кости. Оно жгло и в то же время замораживало. Всего секунду она чувствовала себя ужасно, кошмарно грязной — и затем это мгновение окончилось.

Крик превратился в хриплый смех.

Волосы исходили паром, глаза полыхали яростным розовым светом, Луиза улыбалась. Выражение лица было не слишком радостным, хотя лицо и раскраснелось из-за ощущения победы.

— Вот так-то лучше, — произнесла она, сжимая руку в кулак перед своим лицом. Металл перчатки блестел в свете её глаз.

А ещё она была зла. Практически в ярости от того, сколько этого сахара бычьего ей пришлось преодолеть сегодня, чтобы вернуть эту треклятую перчатку. Она обняла свой гнев, прижала к себе и лелеяла его. Её рука полыхнула кровавой молнией, ногти горели розовым огнём. Перчатка понимающе пульсировала. О да. Да. Треклятая перчатка понимала, кто тут главный, и знала, что хозяйка собирается выбить всё, что найдёт, из дурацкого заклинания Элеоноры.

Направив поток своей ярости, Луиза произнесла одно-единственное слово на Тёмном Языке.

...

Солнце всходило над Амстрелредаммом, заливая своими лучами дымящийся, разрушенный университет.

С довольно слабым и разочаровывающим хлопком Луиза и Элеонора снова появились в подвале Великого Архива Университета. Ритуальная комната полыхнула ярким розовым огнём, и том Хронофага превратился в золу.

— Это я такое сделала? — спросила себя Луиза. — Хм. — Она осмотрелась, просто чтобы удостовериться, что больше никто этого не видел. Ну, наверное, оно и к лучшему. По крайней мере, никто больше не сможет использовать это мерзкое заклинание в будущем.

Череп Каттлеи умудрялся обвиняюще смотреть на них, даже несмотря на отсутствие глаз. Он лежал рядом со шлемом повелительницы, и Джессике явно придётся потрудиться, чтобы выправить все вмятины. Где-то сверху было слышен отдалённый звук чего-то рушащегося. Это, наверное, миньоны. Возможно ей стоило вмешаться, но скорее всего они уже успели поджечь Великий Архив. В конце концов, миньонов оставили без присмотра рядом с большим количеством бумаги. Даже если бы они не хотели, то какой-нибудь красный мог промазать своим шаром огня.

Со вздохом повелительница отправилась на поиски веника, чтобы смести Каттлею в кучу. Хм. Ей нужно собрать как можно больше, чтобы воскрешение прошло как можно проще. Может, тут есть какой-нибудь горшок или урна. Нет, погодите, это ужасная идея. Тут в любом горшке может таиться проклятие, скованный демон или еще что-нибудь, что лучше бы не беспокоить. Наверное, ей стоит отправить миньонов, чтобы они что-нибудь украли. Подобрав череп Каттлеи, она взвесила его в руке, постаравшись не уколоться о клыки.

— Ну, я остановила Элеонору, — сообщила она черепу. — И врезала ей пару раз. И заткнула ей рот. Уже что-то. Честно говоря, мне понравилось. И нет, не надо на меня так смотреть.

Крошащийся череп ничего не ответил. Элеонора пошевелилась и застонала, заставив Луизу дёрнуться и спрятать череп себе за спину.

— ... мелочь пузатая, доберусь я до тебя... — она снова застонала, моргая и приходя в сознание.

— Добро пожаловать в настоящее, Элеонора, — поприветствовала её Луиза наигранно-бодрым голосом. Она выронила череп. — В итоге, нет, ты не убьёшь себя из прошлого. Я остановила тебя и ещё уничтожила ритуал. И я отобрала эту силу обратно, потому что она плохо на тебе сказывается.

— Ммм? — Эллеонора медленно свернулась в клубок. А затем оттуда раздался медленный всхлип.

— Так что я знаю, что собираюсь сделать. Я возвращаюсь обратно в свою башню, и я собираюсь завершить то, что начала. Два члена совета уже мертвы, осталось еще два. Однако остается вопрос, что мне делать с тобой. — Луиза хотела, чтобы у неё было больше времени на обдумывание. Но усталость брала свое, и она просто хотела упасть на что-то мягкое.

— Можешь не беспокоиться, — печально ответила Элеонора. — Я иду с тобой.

Луиза удивлённо моргнула.

— Прости, что?

Элеонора сумела подняться на ноги, её глаза были красными, платье изодрано, а ногти обломаны.

— Вот так вот, — продолжала она хриплым, срывающимся голосом. — Вот что я получила. Я убила десять лет, пытаясь компенсировать... пытаясь делать правильные вещи! Десять лет пыталась быть хорошей, сражалась со своими инстинктами каждый день, сталкивалась с презрением людей, которые считали, что как наследница де ла Вальер я испорчена до мозга костей. Десять лет — и всё впустую. Когда моя младшая сестра приняла тёмное наследие нашей семьи, и в течении пары лет она убила Кровавого Герцога, и... и полностью приняла наше наследие. И я попыталась остановить её и обнаружила, что я столь же податливая. Всё, ради чего я старалась... всё впустую.

— Элеонора, — начала было Луиза, ощущая сочувствие.

По щеке сестры скатилась одинокая слеза.

— Да я хоть когда-нибудь была хорошей? — простонала Элеонора, чьи плечи тряслись от рыданий. — Или мне просто нужно было внимание? Пыталась получить признание матери, пыталась быть чем-то большим, чем выродок де ла Вальер, которым все меня называли? Я опиралась на свою гордость, и лишь гордость у меня оставалась... и теперь её одной недостаточно.

— Элеонора, — повторила Луиза, на этот раз более резко.

— Ну, значит пусть будет так! Хватит с меня! Хватит этих бесплодных попыток быть хо...

Луиза влепила ей пощечину.

— Ой! — Элеонора потёрла покрасневшую щеку, её гнев снова вернулся к жизни. — За что?

— Ты ведёшь себя глупо и эмоционально, — резко заявила ей Луиза.

— Я пытаюсь присоединиться к т...

Луиза влепила ей еще одну пощечину.

— Ай! Прекрати!

— Ты не присоединишься ко мне! — злобно пропыхтела Луиза, угрожающе занося руку. — Вместо этого ты отправишься домой к матери и отцу и будешь сидеть там в безопасности.

— Даже не собираюсь! Меня уже тошнит от добра! Я хочу принять свое тёмное наследие и ... и хватит меня бить!

— Тогда прекрати пытаться перейти к силам тьмы! — потребовала Луиза, опуская руку. Она била правой, и теперь рука болела. А если она использует левую, то Элеонора, наверное, опять потеряет сознание. — И ты не хочешь принимать свое тёмное наследие. У тебя сейчас просто истерика. Завтра утром ты будешь чувствовать себя совсем по-другому, особенно если покушаешь и выберешься на солнце. — Луиза сложила руки перед собой. — Поверь мне. Я сидела в подземелье месяцами, и мне там не с кем было говорить, кроме гоблинов. Это сводит с ума. Сидение в тюрьме, наверное, тоже.

Элеонора недоумевающе моргнула, пытаясь осознать сказанное.

— Но я хочу править Тристейном вместе с тобой? — она нерешительно попыталась настоять на своем.

— Ну, значит, тебе не повезло, раз ты именно этого хотела, — констатировала Луиза. — Я такого не планировала. Я уничтожаю Совет — особенно Варде, этого лживого пса-изменщика, о да, его я буду уничтожать долго и вдумчиво, а затем принцесса Генриетта убьет Повелительницу Севера и спасёт меня, и тем очистит свое имя. И мне больше не придётся носить одежду целиком из стали и жить, опасаясь убийц. Элли, ты возвращаешься домой. Обратно к матери и отцу. Тебе нужно будет поговорить с ними.

— Даже не собираюсь, — Элеонора попыталась упрямо выпятить челюсть, но поморщилась, потому что упомянутая часть тела болела после пощечин.

— Еще как собираешься. Послушай, ты только что пыталась стереть себя из истории. Тебе нужно с кем-то поговорить, и отец, наверное, поймет тебя лучше, чем мать. В конце концов, он же де ла Вальер по крови. — Она задумалась, как бы это сказать потактичней. — Я не хочу, чтобы ты умерла, — наконец с неловкостью призналась она. — Так что нужно, чтобы ты была в безопасности. И возле тебя были люди, которые бы заботились о тебе и присмотрели за тобой. И... послушай, — она покосилась на кучу праха и клыкастый череп, лежащий на земле — ... Каттлея будет немного, эм. Не в духе. Даже если бы я хотела, чтобы ты перешла на мою сторону — а я не хочу — я бы точно была против того, чтобы одна моя старшая сестра убила вторую. Ты, в отличие от неё, после этого не поправишься.

Сделав глубокий вдох, она присела рядом с Элеонорой.

— И мне нужно, чтобы ты оставалась живой героиней, — попросила она. — Что-то плохое грядет. Что-то очень, очень плохое. Когда ты сломала время... Элли, я видела будущее. Или, по крайней мере, вариант будущего.

— Мне уже не нравится, как оно звучит, — ответила Элеонора. Несмотря на сопли и покраснение глаз, к ней вернулась некоторая живость и настороженность. Это был хороший знак.

— Мне тоже. Я встретила себя. Мне было тридцать шесть. Весь континент развалился. Наше имение парило над Бездной. Будущая я сказала, что что-то произошло, что мир разорвал сам себя. Бездна планирует что-то серьёзное. Что-то очень и очень большое. Что-то, что нам нужно остановить.

— Ты же зло. Так почему ты хочешь остановить Бездну?

— Это... сложно там все, — задумалась Луиза. — Но даже если я зло, а я таковой себя не считаю, я из тех, кто не хочет, чтобы мир разорвало. — Она наклонилась поближе и протянула Элеоноре руку. — Так что если ты хочешь сделать что-то хорошее, что-то, что поможет искупить твой поступок той ночью... тогда, думаю, я знаю, что ты можешь сделать. А я тебе помогу. — Тут она нахмурилась. — По крайней мере, когда у меня будет время, свободное от истребления Совета. Но да, союз сестёр.

— Мать скажет мне, чтобы я убила тебя на месте.

— Да, но у тебя есть две причины, почему ты этого не сделаешь. Во-первых, ты слишком истощена, чтобы сделать это, — ответила Луиза. Некоторым чутьём она поняла, что Элеонора на её стороне. Если бы она действительно хотела убить её, то уже обязательно бы попыталась. — А во-вторых, она не де ла Вальер. У неё нет нашего... особого взгляда на мир. Мать бы меня убила, но не думаю, что попытался бы отец.

Элеонора задумалась. А затем улыбнулась, небольшой, почти незаметной слабой улыбкой.

— Нет, не думаю, что он бы убил.

— И ты подумай, — продолжала Луиза, протирая опухший глаз, — оно же и к лучшему. В том смысле, что если бы мы провели много времени в одном месте, мы бы, наверное, попытались бы убить друг друга. В смысле, не так как ты и Катт, но мы бы, наверное, попытались придушить друг друга. По-сестрински, но удушение есть удушение.

— Я... не могу не согласиться, — хрипло ответила Элеонора. Она улыбнулась, в то же время морщась от боли. — Мы слишком похожи, чтобы нам было легко вместе, но слишком разные, чтобы понять друг друга.

— Если честно, обычно я думала, что ты просто хамка.

— А я считала тебя мелкой пакостью.

Подняв сестру на ноги, Луиза довела её до скамейки.

— И вот что мы будем делать. Если кто-то будет спрашивать, то в сегодняшних событиях виноват демон, которым была одержима Монтеспан. Это, скорее всего, дискредитирует все её обвинения в твой адрес, и ты отправишься домой, и да, встретишься с матерью и отцом. Тебе нужно будет помириться с ними. Уже двенадцать лет прошло.

Элеонора поморщилась.

— Думаю, это будет своеобразная епитимья, — пробормотала она себе под нос.

— И вот еще что, — Луиза сделала глубокий вдох и подошла к месту, где был ритуальный круг. Рукой в перчатке она подняла проклятый кристалл. — Тебе нужно будет отдать это отцу, чтобы он спрятал его в тайных хранилищах. Я не хочу, чтобы Ате или Баелоджи выбрались оттуда.

— Ты... не оставишь его себе?

— Не хочу. Я не хочу дать им ни малейшего шанса выбраться. — Луиза боролась с собой, пытаясь отбросить гнев и цепляясь за тепло и ясность, которые она ощущала, не будучи повелительницей. — И если ты найдешь Магдалену, то у неё лежит тело Монтеспан. Если... если ты... если ты серьезно говорила про возможность помочь ей, это... то это что-то, что ты можешь сделать.

— Луиза, я...

— Но только если ты дашь ей испытать на себе всю твою грубость, за то, что она так по-дурацки умудрилась словить дурацкую одержимость дурацким демоном! — быстро добавила Луиза.

Элеонора неуверенно улыбнулась.

— Она меня в камере полгода продержала. Так что это более чем вероятно.

— Хорошо. Хорошо. — Луиза выронила камень и бросилась к Элеоноре, обняла её и упёрлась ей головой в плечо. Они обе воняли металлом, потом и кровью. — И Элли, н-не смей больше вляпываться в проблемы! Я серьезно! — пробубнила она. — Я никогда не п-прощу тебя, если мне придется пройти через всё это снова.

— Я никогда не прощу себя, если тебе снова придётся спасать меня, — ответила Элеонора, неудачно пытаясь пошутить. — Это... это не... Я бы в-вполне разобралась бы со всем, если бы ты чуть было не убила меня тем ударом!

В итоге всё скатилось в невнятные всхлипы. Наконец, они отстранились друг от друга.

— Ужасно тут пыльно, — прошептала Элеонора, вытирая глаза.

— Столько сора в воздухе, — согласилась Луиза, сморкаясь в рукав. — Ну, я думаю, я... я думаю, что мне следует смести Каттлею в кучку, собрать миньонов и выбираться отсюда.

— А мне нужно отдохнуть, набраться сил, чтобы создать что-то для хранения этого кристалла, затем найти Франсуазу-Афинаиду, лошадь и уехать домой, — согласилась Элеонора. — Да, и Луиза?

— Да?

— Возрадуйся, ведь сегодня Серебрянная Пятидесятница.

— Да. Да, думаю так и есть. — Луиза потерла глаза. — Я надеюсь, что в следующем году я буду дома. В смысле, по-настоящему. Потому что осталось только два члена Совета. Я же с ними за год разберусь, верно?

...

Благодаря снегопаду в кои-то веки Брюкселль выглядел чистым и непорочным. Дюк де Ришелье смотрел на его белый город и недовольно морщил нос. Это зрелище снова доказывало, что никогда нельзя верить внешнему виду.

— Жан-Жак, ты помнишь нашу предыдущую беседу насчёт Франсуазы-Афинаиды? — не оборачиваясь, поинтересовался он. — Мне кажется, что я дал тебе вполне конкретные указания, как не давать её женскому разуму отвлекаться. А теперь я выясняю, что она была одержима демоном. — Он резко обернулся. — Это ты на неё никакого внимания не обращал, или тебе просто было плевать?

Жан-Жак де Варде, сгорбившись, сидел в кожаном кресле у огня. Большой бокал с бренди в его руках был почти пуст, так что он допил его и налил себе ещё.

— Я не знал, — хрипло ответил он. — Она вела себя, как обычно.

— О, так значит ты просто ненаблюдательный дурак, а не совершенно некомпетентен, — сделал вывод Ришелье, и выражение его лица стало насмешливым. — Если бы ты знал и скрыл это от меня, я бы прямо сейчас вызвал бы тебя на дуэль. Демон мог бы стать ценным союзником.

Варде ничего не ответил, сделав большой глоток бренди.

— А теперь из-за твоей глупости и её слабости у нас тут полноценный скандал на руках, — продолжал Ришелье. — Торжество слабоумия! Нужно было повнимательнее быть к своим мужским обязанностям! Если бы она думала только про ту сосиску, которую ты прячешь в штанах, у неё бы не было времени на шашни с демонами.