The Biggest Little City in the World

На детектива, блин, и торгую тюремными сроками... Какая тебе разница?

— У меня общее образование. Всего понемногу — в НКР и такое дают. А занимаюсь я... Выращиваю рис.

— Рис? Что это? — с недоумением спросила женщина. — Я никогда такого не пробовала.

— Это как кукуруза, только мельче и белая. Очень богатый углеводами продукт. У меня сейчас урожай заготавливается, как только все закончится, я обязательно пришлю Вам мешок. Или два.

— Да? Спасибо большое. — женщина улыбнулась, хотя я понял, что такие, как она, обещаниям уже не верят. Слишком много им наобещали за всю жизнь.

— А что вы скажете про бои? Это действительно такое интересное действо?

— Очень и очень, честно скажу. Я сама иногда хожу смотреть, хоть и видела все это, вроде бы, раз тридцать. Правда, в последнее время, все скучнее становится. Борьбы практически нет, а на просто избиение я смотреть не люблю.

— А что такое? — спросил я. — Что с борьбой то случилось?

— Да, какая разница? — спросила они, и, кивнув на кружку, добавила. — Еще пива будете?

— Вот, что, плесните мне колы, пожалуйста. Освежиться надо, жарко очень. — ответил я, отдергивая воротник и добавил. — А что с борьбой-то случилось?

— Да. — она остановилась, наливая мне колы и добавила. — За счет заведения, если что. Просто, реальный фаворит определился. Бим. Здоровенный кротокрыс-альбинос. Он соперников просто разрывает.

— А кому принадлежит он? — спросил я.

— Да, насколько я знаю, какому-то вашему земляку... — она наклонилась ко мне поближе, и на секунду я увидел большие дряблые груди в лифе и меня передернуло. Пододвинувшись ко мне еще ближе, она зашептала мне на ухо. — Я думаю, что семьям он принадлежит. И что то тут есть такое... Иначе не выигрывал бы он постоянно.

Я резко отодвинулся, чтобы не видеть больше этого "великолепия", положил на стол пятибаксовую бумажку, и встал из-за стола.

— Спасибо за разговор, миссис. — ответил я и залпом допил то, что было у меня в стакане. — Я думаю, что мне следует еще найти место для ночевки.

— Вы можете переночевать у меня. — горячо заговорила она, хватая меня за руку.

— Простите, но я очень не хочу Вас стеснять. — ответил я и вырвался и, спешно попрощавшись выскользнул из салуна, провожаемый ее разочарованным взглядом.

Я же сюда приехал не для того, чтобы трахать увядающие телеса...

Загон и арена, на которой проводились бои, находилась недалеко от шахтерских домиков. Я двинул туда через один из переулков — карты Реддинга во время перехода я изучил очень хорошо, и мог ориентироваться немногим хуже, чем, если бы жить тут.

Арена представляла собой огороженную площадку, песок которой был щедро орошен кровью, слюной и другими выделениями кротокрыссов. Люди как раз начинали собираться на бой, и я подошел к человеку, сидевшему за столом и что-то записывающему в блокноте.

— Ставки принимаются еще? — спросил я.

— Да, да, принимаются. Ставки идут полтора к семи. Полтора на Бима, семь на Балби.

Я вытащил из кармана две стодолларовые бумажки и положил их на стол. Бумажки сразу же попали в маленькие скользкие пальцы этого человека, который почему-то ко всему прочему еще и поглаживал деньги, попавшие ему в руки.

— Две сотни на Бима. — сказал я улыбнувшись. — Томаш Вильмовски.

— Две сотни на Бима, Томаш Вильмовски. — ответили мне. — Вот, ваша квитанция...

Он вложил мне в руку кусочек бумаги с кое-как накарябанными на нем буквами и цифрами. Я крепко сжал бумажку в кулаке и пошел занимать место на трибуне.

До боев в "Джунглях", на которые мы иногда ходили с Канолем, было далеко, но народа набралось прилично. Весьма прилично — трибуна была забита, так еще и на земле стояла куча народа, но на почтительном расстоянии от арены.

Наконец, на "ринг" выпустили двоих зверей. Бим — белый лопоухий кротокрысс с горящими красными глазами и Балби — самый заурядный крыс, каких очень много было в пустыне. Мы, еще когда были маленькими, нередко охотились на них. Убивать гекко нам тогда было еще тяжело, а вот охота на крыс уже была по силам.

Внезапно грянул пистолетный выстрел, и крысы вцепились друг в друга. Некоторое время два тучных животных, покрытых шерстью, валялись в пыли, чем подняли ее вверх. Когда пыль осела, я видел, что Балби сидит на Биме и пытается добраться зубами до шеи соперника. Бим размахивал белыми лапами и с ужасной силой колотил Балби по всему телу, так, что тот отшатывался от каждого удара.

Толпа бесновалась, а мне, почему-то стало тошно. Эту толпу мы собираемся загнать в рамки? Эту толпу мы собираемся сделать костяком нового цивилизованного общества? Общества будущего? Да, скорее всего, еще десять лет назад на этой арене насмерть дрались люди, а толпа эта, тогда поголовно состоявшая из сидящих на винте шахтеров точно так же бесновалась. А, может даже и похуже...

Тем временем, Бим, ловким ударом угодил Балби по морде, где, видимо, находилась болевая точка. Слизь брызнула из носа кротокрысса, забрызгивая их обоих. Балби отщатнулся, потерял контроль над соперником, за что поплатился буквально через несколько секунд. Более мелкому альбиносу удалось вырваться из-под соперника, забраться ему на спину и вонзить зубы в затылок. Через несколько секунд все было кончено, но Бим на этом не остановился. Крепкими когтями он распорол желудок соперника и зарылся мордочкой в кишки.

На арену выбежали несколько человек с гарротами и сетями, и, буквально через несколько секунд Бим был аккуратно упакован и утащен. За Балби же пришел здоровый грузный человек, в окровавленном халате и потащил куда-то труп погибшего в бою кротокрысса.

Я встал со своего места и пошел к тому столику, продолжая сжимать в руке квитанцию. Кроме меня победивших было немало — все же, Бим был постоянным фаворитом боев, поэтому мне пришлось отстоять около сорока минут в очереди, пока я не получил свои три сотни баксов.

Я вышел из толпы и двинул к клеткам, в которых сидели крысы. Бим уже сидел в своей клетке и даже без сетей, и мрачно смотрел из-за прутьев решетки своими красными глазами.

— Ну, что с тобой такое? — спросил его я. — Как ты так это делаешь?

Животное, разумеется, не ответило, продолжая меланхолично жевать что то из своей кормушки. Я подошел к нему ближе и протянул руку к решетке.

— Стой, укусит! — раздался голос издалека.

Мутант резко рванулся в мою сторону, и всем телом ударился о решетку, но, пронзительно завизжав от боли и ярости, бросился еще раз, и еще, и еще в желании добраться до меня. Я отшатнулся и упал в пыль, еще сильнее пачкая и так не больно-то чистый комбинезон.

— Пошли отсюда. — бросил мне человек, протягивая руку, и поднимая меня с земли.

— А ты кто? — спросил я, поднимаясь с земли.

— Хорнер. — ответил мне человек. Только сейчас я смог рассмотреть его как следует. Длинные блондинистые волосы, серые глаза, трехдневная щетина. — Этот бизнес принадлежит мне. И крыса тоже принадлежит мне. А после боя к ним лучше не подходить, они звереют, на людей бросается. Тем более этот — ему сейчас человека загрызть, как тебе поссать сходить.

— Да уж, это заметно... — ответил я, переводя дух. — Я Томаш.

— Очень приятно, Томаш. А теперь, тебе лучше уйти отсюда. Да, и вообще, остальным не очень нравятся, что возле их животных оттираются какие-то посторонние.

— Хорнер, а когда будет следующий бой?

— Завтра, в это же время подходи. Завтра будут два фаворита выступать. Мой Бим и еще один. Вон тот. — он показал мне пальцем на здоровенную зверюгу, которая, как мне кажется, была даже больше меня.

— Ладно. — я ударил по подставленной ладони, решив, что мне надо уходить и ложиться спать в палатку для караванщиков.

Повышенная агрессивность, слабое развитие мышц, явное угнетение мозговой деятельности... На занятиях по основам медицины нам объясняли, что это один из признаков приема боевых стимуляторов. Я не я, если это не так, и я обязательно проверю это...

На следующий день я явился к клеткам с раннего утра. Хорнер уже возился к какими-то тазами возле клетки своего питомца. Я подошел к нему.

— Что случилось? — спросил он меня. — Бой еще не начался. Да и вообще, рано еще.

— Я просто хотел посмотреть, как ты ухаживаешь за зверем. Я с детства мечтал о ручной крысе...

— Вот как? — подозрительно спросил у меня он. — Мне кажется, Вам лучше уйти. Бим не станет есть при посторонних.

— Можно я хотя бы посмотрю, чем Вы его кормите? — спросил я, и, пока он не успел ничего сделать, я запустил руку в чан с размоченными кашами и мясом и нащупал твердый шарик. — Оп-па. Как Вы мне это объясните?

Я вынул твердый шарик зеленого цвета, на котором был выдавлен крест. Именно такую форму имели таблетки баффаута.

— Баффаут. — утвердительно проговорил я. — А, разве, правила не запрещают использовать боевые наркотики? Или правила это вещь, обязательная только для простых смертных, Хорнер?

— А ты не так прост, Томаш Вильмовски. Или, вернее сказать, Михаэль Стрелецки? — спросил меня Хорнер, косо усмехнувшись. Вдруг, усмешка сошла с его лица, он опустил руки вдоль тела и сказал. — Пойдем. Нам нужно поговорить.

Он долго вел меня вдоль домов, вел куда-то в старый город, в развалины еще того Реддинга, довоенного. Я тихонько расстегнул кобуру, чтобы в случае нападения успеть, хотя бы вытащить ствол. Я понимал, что сейчас творится в голове у Хорнера, и даже вполне понимал его. Но законы Новой Калифорнийской Республики существуют для всех ее жителей без исключения. Именно так.

Наконец мы зашли куда-то настолько далеко, что он посчитал это расстояние от людей достаточным. Он повернулся ко мне, и... Упал с простреленной головой прямо мне под ноги.

Я рванул пистолет из кобуры, перекатился и прицелился в двух людей, идущих в мою сторону.

— Стрелецки, а ты неплох — сказал один их них. Мужчина в простой рабочей одежде, которая сидела не нем, как влитая, но тем не менее, не являлась постоянной частью его гардероба. Это был мистер Бишоп. — Убери пистолет, тебя точно никто убивать не будет.

У него не было оружия, зато вооружен был человек, который шел рядом с ним. Это был Галлас. Галлас улыбнулся мне, поставил свой "Дезерт Игл" на предохранитель, и убрал в кобуру. Все же, он прекрасный стрелок — с пятнадцати метров из тяжелого и мощного пистолета положить пулю в голову. Я бы так не смог точно. Только, что же он делает с Бишопом? Что за херня тут вообще происходит???

— Что за херня тут вообще происходит? — последнюю свою мысль я, неожиданно даже для самого себя, сказал вслух.

— А, ну, все просто. Нападение на полицейского, ты, защищаясь, убил нападающего. Вот так вот, Хорнер, отец двоих детей, владелец арены, вероломно напал на полицейского, который всего лишь хотел поговорить...

— А, ничего, что у меня Кольт, а в голове у него пуля из "Игла"? — спросил я, невежливо перебив его.

— Ничего страшного. — сказал Бишоп, нахмурившись, и тут же снова улыбнувшись. — Совершенно ничего страшного — разбираться никто не будет. Вот и все.

— Можно один вопрос, господин Бишоп? Из-за чего все это? Из-за сраной арены?

— Ахахахаах. — Бишоп громко расхохотался. Настолько громко, что мне казалось, что каждая крыса в руинах слышит его смех. — А ты забавный, Стрелецки, я, пожалуй, попрошу тебя к себе на работу. Нет. Хорнер является совладельцем "Утренней звезды". Жена его... Кхм... Вдова выставит долю Хорнера на торги, на которых я выкуплю ее, и верну себе влияние на Реддинг, и, даже чуть усилюсь в пределах НКР. Вот и все, детектив. Теперь все ясно?

— Все. — ответил я.

— Тогда, вот. — он подошел ко мне вплотную и вытащил из кармана брюк пачку денег, перетянутую бумагой. Чистая пачка, явно только с монетного двора Республики. — Это твой гонорар, детектив. Теперь, можешь возвращаться к себе в Рино и снова заниматься тем, чем раньше. А лучше поступай ко мне на службу.

— Я подумаю. — ответил я, сдержанно, взяв деньги и оставив их в руках.

— Подумай. — согласился Бишоп. — До скорой встречи. Пойдем, Галлас.

Галлас, мой бывший друг, снова улыбнулся мне, и эта пара двинулась туда, откуда пришла. Я покрутил пачку денег в руках, повернулся и зашвырнул ее как можно дальше в руины.

— Ну, извини, Хохнер, нас с тобой обоих наебали. — виновато сказал я трупу, собираясь аккуратно взваливая его себе на спину. Мне казалось очень важным вернуть тело Хохнера домой....

Глава 12.

— Что такое, Михаил? — спросил посол, сверля меня тревожным взглядом. — Что случилось?

Вернувшись из Реддинга, я даже не пошел домой. Сразу в посольство, чтобы увидеться с ним лицом к лицу и поговорить, наконец. Я чувствовал, что пришло время, и что это все не может продолжаться должен.

— Брюс! — заорал я. — Не вздумай врать мне, будто не знаешь, что произошло в Реддинге.

Он устало посмотрел на меня и, видимо, все-таки решил не врать. Жестом указав мне на стол, посол начал говорить.

— Михаил, ты же понимаешь, что это неизбежно на данном этапе? То, что без помощи семей мы никогда не получим власти над городом.

— Мы ее и так не получим. — отмел я его нелепые аргументы. — Единственный, кто получит власть, это семьи. А, вернее, семья Бишопов. Что ты вообще можешь сказать по поводу того, что они устроили в Реддинге?

— Это все борьба за власть. — посол развел руками. — И в данном случае Бишопы — наши единственные союзники. Власть Республики это понимает так же, как и я...

— И сколько тебе Бишоп заплатил за это? — спросил я у него. — Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты окончательно запудрил мозги правительству? За лживые отчеты? А? Довольно лжи, Брюс, скажи сколько...

— Молчать!!! — завопил посол, врезав рукой по дубовой столешнице. — Как ты смеешь бросать мне в лицо такие обвинения? Сосунок!

— А может мне проще вступить в семью Бишопов?!? — заорал я в ответ. — Я все равно работаю на них. А так, буду работать так же, как сейчас на них работает Галлас. Он завалил ни в чем не повинного человека, и в итоге, это повесили это на меня! Кто здесь власть! Ты или Бишоп, а? Республика или Семьи?

— Ты уволен, Стрелецки. — внезапно очень спокойным голосом сказал мне посол.

— Уволен? — так же спокойно спросил я, с пояса жетон детектива и наручники, и бросая их на стол. — Я завтра же возвращаюсь в Шейди Сэндс. И поверь мне, скоро каждая собака будет знать обо всех твоих делишках тут.

— Иди, отдохни. Выспись. Потом возвращайся, и поговорим еще раз. Может, успокоишься. — устало сказал Брюс. — Будешь способен воспринимать аргументы, получишь жетон обратно. А, пока что, ты больше не коп. Свободен.

— А не пошел бы ты нахуй, Брюс. И аргументы я твои на хую вертел. — точно таким же голосом ответил я ему, и, резко развернувшись на каблуках, пошел прочь. Выходя из кабинета, я громко хлопнул дверью.

Ненависть к Брюсу просто кипела во мне, и, если бы не охранники, я бы точно выхватил пистолет и разрядил бы его ему в голову. Город встречал меня, как и в первый раз, пустынными улицами, Нью-Рино потерял практически весь свой колорит, тем не менее, оставшись при этом тем же самым городом дешевых и дорогих шлюх. Галлас — дешевая шлюха, Брюс — дорогая, вот и вся разница между этими двумя личностями.