Попова А., Яворская Е. Творцы Истории (общий)

— А я его и не защищаю, ваше высочество, — очень серьезно ответил Темил. — Просто двести лет назад ситуация сложилась так, а не иначе. Мы с вами тут ничего поделать не сможем.

— Ой, а скажите, — вдруг сообразила Эниола — и на этот раз действительно обеспокоилась, — мне только сейчас в голову пришло!.. Ведь если... ну, если тот, второй, Вирк этим Лорадом уничтожен, то где ж тогда его Шар?! Где этот второй Шар... вернее, первый, "старший"?! У кого он?! Или просто потерялся?!

— Тот случай, когда историки говорят: сведениями не располагаем, — сухо ответил Темил.

— Но ведь это же опасность... Мало ли у кого он находится?! А вдруг объявится какой-нибудь... претендент на престол?!

— Не тревожьтесь, ваше высочество...

— Да я не о себе! — горячо перебила Эниола. — Я-то вообще ни на какой престол не претендовала и к власти не рвалась!

— А я понимаю, что не о себе, — жёстко, с прежними, почти забытыми Эниолой, учительскими интонациями оборвал Темил. — И говорю вам: не тревожьтесь. И вы, и королевский дворец под защитой, это во-первых. А во-вторых, самозванцу, если таковой вдруг объявится вместе с Шаром, придётся доказывать свое происхождение. Что нереально: Десс Лорад уничтожил и Вирка, и его брата. Это при условии, если Шар цел до сих пор... При условии, что Шар будет обнаружен... Нет, слишком много невероятных условий... Ваше высочество, у вас нет оснований для беспокойства.

— Вы меня не убедили, — покачала головой Эниола. — Но доверюсь вашему опыту... Мы ведь закончили на сегодня, господин Темил?

— Да, ваше высочество. Не смею вас задерживать. Хотя беседа с вами — истинное удовольствие. Даже беседа на столь печальную тему... Не смею задерживать.

Темил кашлянул и полез в свой ларец со свитками. Эниола секунду помедлила — но нет, сегодня Темил ей больше ничего не скажет.

Да и госпожа Миора со своим этикетом... "Во дворе — как в институте: всё по расписанию!" — в очередной раз подумала Эниола. Действительно, пора идти...

Глава 16

В висках непривычно ломило, по телу разливался вязкий жар, и даже нежнейшая, мягчайшая ночная сорочка казалась жёсткой, колючей. Разом ослабевшие, непослушные руки с трудом перетащили с кровати на столик тяжелейший томище — первую часть "Сил огня"... Читать Эниола всё равно не могла: подрагивающие, расплывающиеся мелкие буковки с трудом складывались в слова, но в предложения никак не выстраивались...

"Заболела, что ли?.. Этого ещё не хватало!" — устало подумала Эниола, по детской привычке свертываясь клубочком под тёплым, раньше казавшимся удивительно лёгким, одеялом. Сейчас оно давило... Душно! Почему же так душно?!

Тилеру вызванивать не хотелось: сил не было даже вытянуть руку и нашарить колокольчик. К тому же неугомонная служаночка наверняка пригласит к принцессиной постели консилиум во главе с господином Наместником... И придется хоть как-то общаться, придется терпеть вокруг себя беспокойную суету. Сил нет.

"Ладно, — попыталась утешить себя Эниола, — завтра само пройдёт..."

Но пока — становилось только хуже. Эниола проваливалась в пугающее, жаркое, душное — и в то же время знобкое до мурашек забытьё...

Эниоле снилось ("Или, может, виделось в бреду?" — мелькнула последняя внятная мысль), что она летит, летит над дворцом... Вот удивительно — она еще ни разу не покидала его пределов, только выходила в сад подышать свежим воздухом, но отчего-то сообразила, что раскинувшийся внизу вид — сердце Трамора, Королевский дворец. Главное здание, напоминающее букву П, многочисленные прямоугольники-пристройки, светящиеся магические шары на крышах, тёмный провал — слабо освещенный королевский сад, тускло поблескивающая прозрачная крыша оранжереи... Сложная ломаная линия — высокая каменная стена, опоясывающая дворцовую территорию. И — почему-то — ещё одна линия, загоревшаяся светло-голубым, почти белым пламенем... Где-то линия повторяла рисунок стены, но чаще выходила за пределы территории дворца, захватывала соседние улицы, точно огибала круглую площадь...

"Магический Контур", — новое знание пришло откуда-то изнутри... Нахлынула новая душная волна... Эниола даже сквозь сон чувствовала собственное частое, неровное, горячее дыхание...

Теперь она уже не парила над территорией, обнесенной Контуром... Почему-то привиделось огромное зеркало, то самое, принесенное Роннаром, завешенное тяжелым, бархатным, темно-зелёным с золотой строчкой, покрывалом... Во сне покрывало лежало на полу, а из тёмной глубины смеялась незнакомая светловолосая красавица ... в тёмно-зелёном бархатном платье с золотой строчкой. Очень милая, с мягким круглым личиком, свежим румянцем на щеках, ладненькая...

"Да что это такое?! — пытаясь освободиться от бредовых видений, бессильно испугалась Эниола. — Я же не могу видеть зеркало, укрывшись одеялом с головой ..."

И — новая волна жара (думала — куда уж жарче... оказалось — есть куда...). И — новое осознание: золотоволосая девушка — это я! Или я — это она!.. Из ниоткуда пришло имя: Лонна. Лонна ... бабушка! Моя бабушка! Жена короля Маграна, мать принцессы Элины — несчастной маленькой принцессы, девочки-детдомовки. Аниной мамы... Лонна (Аня? Эниола?) добродушно улыбнулась, задорно подмигнула, склонилась над мирно дремавшими Днём с Ночью... День шевельнулась и сонно мурлыкнула...

"Будь он проклят, тот день, когда меня взяли во дворец! Нет уж, спасибо, путь себе короли грызутся на здоровье, или, вернее, на смерть! Доигрались в королевские игрушки. Догрызлись. А мне-то что теперь делать? У них — важные государственные дела, а нам, простым людям, одна головная боль...

Нет, зря я так — чего сгоряча не брякнешь? Семья как сыр в масле катается, братья пристроены, Кевена — это старшая сестра, она у нас не удалась, как тесто не удается... правда, она как тесто — рыхлая да вязкая... и вдруг удачно вышла замуж. Конечно, муженек польстился на мои деньги и мои же связи, ну да ладно, главное, что Кевена расцвела и прямо-таки похорошела... Правду мать говорила, иногда и из прокисшего теста добрая хозяйка печет добрые пироги.

Мать... Мать всегда любила меня больше, чем сестёр. Молчком, конечно, ну да все равно заметно. А теперь и вовсе — как прихожу, не знает, где посадить, чем угостить. И сестры... Даже Альмида, которая всегда обзывала меня белой крысой... а как-то настоящую крысу мне в постель подсунула... ой, до сих пор мурашки по коже!.. даже Альмида только что не на "вы" со мной... Приятно!..

...Не то что тут, во дворце. Чувствую себя, как приживалка бездомная, только что в лицо не хамят".

Что это?! Чьи это мысли... Ах да, я теперь — Лонна! Лонна... молоденькая и хорошенькая вдова короля Маграна, погребенного в фамильной усыпальнице под навязчивый и гулкий гром колоколов, лицемерные рыдания королевской сестрички Фареды, трусливое молчание восьми новых Магов из Круга (еще бы! старых-то куда подевали?!) и настороженное — придворных.

Если мне кто-нибудь сказал бы лет примерно семь назад, что мой толстячок с круглым брюшком — король Магран... да я бы рассмеялась в лицо глупому шутнику. На портретах король такой важный, осанистый, а этот пуфик, у которого можно было смело выпросить какую-нибудь драгоценную штучку, игриво назвать "мой толстый котик"... Нет, правда, ну это же не я дура простодушная, никому на моем месте в голову не пришло бы, что мой толстый котик — сам король Тэмеройи! А когда нашлись добрые люди (добрые люди, подосланные королем?) да всё обсказали... Я стала умницей, и "мои котики" сразу прекратились вместе с требованиями дорогих побрякушек. Король ведь — значит, сам подарит: не к лицу его величеству мелко жадничать.

Даже обнаружив, что у меня будет маленький, я почти не испугалась за будущее... и за его будущее, и за свое. Мать королевского ребенка, пусть даже и бастарда, не обидят... Единственное, что меня действительно волновало — так виной тому одна из любимых маменькиных присказок: мужчины не любят, когда их обременяют. В том числе и детьми. Дети, значит, сами по себе, здоровые, чистенькие и веселые, а глава семьи сам по себе. В своих важных государственных заботах. Вот и тянула до последнего с объявлением радостной вести.

А весть и в самом деле оказалась радостной: Магран прямо-таки расцвел, наобещал кучу всего, правда, уходил в тот раз будто бы задумчивый, да оно и понятно — есть о чем подумать. А через неделю является и говорит... ой, мамочка милая! Роди, говорит, наследника, возьму тебя во дворец, будешь моей женой... Ну, я, ни будь дура, осторожненько так спрашиваю: а наоборот, мол, нельзя? То есть сначала жениться, а потом уж я рожу, все-таки ребеночек в законном браке появится... А король — ну мужчины! все одинаковы, и короли не лучше! — ответил: я, дескать, должен быть уверен, что с ребеночком всё будет хорошо. Нет, понятно, если вдруг что недоброе случится (ой, только бы не накаркать!), то зачем ему простолюдинка-жена? Ладно. Ему, королю, виднее, главное сейчас — ребеночек, от него зависит всё моё будущее. Я и не обижалась. Мама всегда говорила, что я умница.

А потом... Знала бы я!..

Ох! Жизнь во дворце оказалась совсем непохожей на девичьи мечтания о каждодневных балах, молодых поклонниках и прочих приятностях. После свадьбы (скромной до неприличия, прямо обидно!) поселили меня в роскошных покоях. Нет, мы с крошкой моей, Элиной, ни в чём не знали недостатка! Но как я могу простить это пренебрежение принцессы Фареды, эти понимающие взгляды принца Мельторна и выражение лица его жены Ялиры — такое... и сдержанное, и вежливое напоказ, и всё равно высокомерное. Эта благополучная мать благополучного семейства, небось, ни разу за всю жизнь не то что опрометчивого поступка не совершила, но и слова опрометчивого не сказала. Подумаешь, велика сложность при ее-то дворцовой жизни и при ее-то воспитании!

С первых же дней я почувствовала себя одинокой... такой одинокой, какой не была, наверное, никогда в жизни. Магран навещал редко — реже, чем раньше, в подаренном особнячке. Особы королевской фамилии вообще делали вид, что меня, Лонны Лорад, не существует. А беседовать с нянями малышки Элины мне, супруге короля, — нет уж, спасибо! Так всё и шло потихоньку — Магран заметно старел, Элина заметно подрастала...

Вообще-то я давно видела, что Магран болен: король ступал все тяжелее, вширь раздался, лицо стало такое, землистого цвета, да и мучнистые отеки под глазами никого еще не красили. Я, конечно, ворковала над ним, а сама подумывать начала: со мной-то что будет, если Магран ... только бы не накликать... скончается?

— Птичка моя, — сказал мне как-то Магран. — Присядь-ка и давай поговорим.

Ну, я сдала Элину — а ей шесть лет тогда исполнилось — на руки очередной няне, выпроводила их в детскую и примостилась прямо на колени к муженьку.

— Сядь рядом, — нахмурился он. Я не стала протестовать: если муж не в настроении, зачем же ему перечить? Вон мама никогда отцу не перечила, и тридцать лет прожила в счастливом браке. И пускай еще столько же проживет!

— Что-то случилось? — нежно проворковала я.

— Пока нет, — ответил Магран и веско прибавил, — но это пока.

Тут я вытянулась в струнку. А взгляд... как чувствовала... сам потянулся к двери в соседнюю комнату, куда вышла няня с девочкой. Магран заметил, вздохнул тяжко.

— Ты права. Надо подумать об Элине.

— Ей что-то угрожает? — не выдержала я. — Пусть только посмеют ее тронуть! Да я весь ваш дворец...

Знаю за собой: когда сержусь — всегда проговариваюсь, отделяю себя с дочкой от мужа-короля: мы с Элиной — это одно, а дворец, муж и вся королевская жизнь — совсем другое.

— Они посмеют, — жестко оборвал Магран. — Моей наследницей быть опасно. Годы у меня уже не маленькие... Да помолчи ты... (Я и не собиралась возражать!) Обычно, если на трон садится малолетний наследник, править должна королева, его мать.

Я так и осталась сидеть с открытым ртом, молча, хотя внутри всё кричало: "Нет! Не хочу! Какая из меня правительница?!"

— Не пугайся ты так, — усмехнулся Магран. — Я еще не умер... и не сошел с ума, чтобы доверить тебе Тэмеройю. Просто поверь, что появление наследницы в нашей семье ни у кого не вызвало радости. Я не называю ничьих имен, запомни, и никого не обвиняю. Я просто рассуждаю, ты меня понимаешь?

Я послушно кивнула, хотя на самом деле мало что понимала от ужаса. Понимание пришло потом, после того, как король ушел... Когда было поздно кричать, что я тоже живая, что мне больно и плохо, что с моими чувствами, чувствами простолюдинки, волей случая оказавшейся в королевах, тоже следует считаться! А Магран продолжал:

— Девочку надо спрятать так, чтобы до поры ее не нашли. Даже если Элина не будет править, она останется жива. Хотя я приложил все усилия, чтобы Элина стала королевой, и посвятил в этот план верных людей.

— Кого? — одними губами прошептала я. А сердце так и сжалось: жизнь Элины, маленькой моей дочурки, собираются отдать в руки каких-то неизвестных! — А люди эти... они действительно верные?

— Лонна, детка, я вижу, как тебе больно, но давай обойдемся без лишних вопросов, — каким-то чужим голосом сказал Магран. — Пойми, что мне тоже тяжело, но ради нашей девочки мы должны быть сильными.

— Но ты же король... — прошептала я, еле сдерживаясь, чтобы не закричать на весь дворец. — Неужели ты не можешь ее защитить?

— Пока я жив — могу, — глухо ответил Магран. — И довольно. Слушай меня внимательно. Нашу девочку должны... только не пугайся, это не на самом деле, а для отвода глаз... Элину должны похитить.

Несмотря на предупреждение Маграна, я вскрикнула — не сдержалась... а кто сдержался бы?!

— На самом деле Элина будет в надежном месте. Там никто ее не найдет, да и не будет искать. Дальше все зависит от тебя. Ты должна сыграть свою роль: тревожиться, плакать, бегать к господину Советнику по три раза в день и выспрашивать, нет ли каких-нибудь вестей... Понимаешь?

— Я и так буду... плакать... — простонала я. — Родную кровиночку у матери отнять... это ж сердца не иметь...

— Перестань! — взорвался Магран. — Мне тоже нелегко. Возьми себя в руки. От тебя зависит жизнь принцессы, моей наследницы. Не распускайся.

— Тебе меня не жалко... — зарыдала я во весь голос.

— Глупая, — уже спокойнее произнес Магран. Шагнул ко мне, положил руку на плечо... словно утешить хотел, да разве можно тут утешить?! — Успокойся. Сейчас ты пойдешь в детскую и будешь вести себя, как ни в чем не бывало. Поняла?

— Да... — пролепетала я. Собралась с духом и задала вопрос — самый важный, важнее всего на свете! — Я когда-нибудь увижусь с ней... после?..

Магран тяжело перевел дух и зачем-то посмотрел в окно.

— Нет, — сказал он. — Ты и не сможешь этого сделать. И я не смогу, и никто не сможет.

— Она будет в другой стране? — я пыталась узнать хоть что-то...

— В другом мире, — очень тихо сказал Магран, оглянувшись на дверь. — Я и так сказал тебе больше, чем собирался.

— Как — в другом мире? А разве есть еще какой-то мир? — у меня прямо глаза на лоб полезли.

— Что я тебе буду объяснять, все равно не поймешь, а если поймешь — так не поверишь... — Магран покачал головой и грузно опустился на диван. Видимо, ему и в самом деле было плохо — даже несколько минут на ногах давались с трудом.