| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Господа, у меня есть просьба, — она вздохнула, понимая, что собирается перейти черту, после которой безумных псов на цепь не вернуть. — Я называю это "просьбой", но на самом деле это приказ. Вы можете отказаться, и тогда я попрощаюсь с вами, отправив в Эйдерледж, где мы увидимся в новом году. Или согласиться. И тогда все мы станем чуть больше, чем группа людей, которая едет непонятно куда и непонятно зачем. Говорят, что накануне нового года нужно заканчивать дела и отдавать долги. У меня есть один долг. Он большой и без вашей помощи неподъемный. Но должна предупредить. Все, кто поможет мне с этим долгом, нарушат законы Бардуажского герцогства, да и Сангассии, пожалуй, тоже. Если это против ваших правил и жизненных принципов, прошу меня покинуть. Если же вы в своей жизни мечтаете не только о карьере, — Дэйра взглянула на Белиорского и капеллана, — и не только о том, чтобы зарисовать весь мир, — взгляд на Томаса, — и не только... — она посмотрела на Нильса и запнулась, — в общем, если вы хотите мне помочь, по-настоящему, не сопроводив меня в столицу по приказу Лорна, но оказав услугу, за которую я на этот раз буду должна лично вам, и должна жизнью, тогда останьтесь, выслушайте и помогите.
— Все это закончится смертью, — ввернула словечко старая герцогиня. — Снова.
Да, согласилась с ней Дэйра. И на этот раз дьявол в бездне не останется голодным, потому что она собиралась утопить его в крови.
* * *
Они покинули замок еще до того, как бледное декабрьское солнце опустилось за горизонт. С герцогом попрощались быстро и скупо, у Дэйры не было времени, а Морт мечтал скорее избавиться от гостей, которые привезли с собой мертвецов — Ирэн и Уила, испортив новогоднее настроение.
Белиорский оказался прав. Зима вернулась к полудню, обрушив на замок ураганный ветер, который принес колючую ледяную крошку и мороз. Лужи замерзли быстрее, чем конюхи герцога приготовили кареты и лошадей. Сосульки провисели и того меньше — ветер яростно обламывал их, обрушивая на головы торопящихся выехать людей и усыпая ими и без того поцарапанные камни в замковых стенах. Стихия злобно бушевала, пытаясь отомстить за временное поражение, но Дэйра была довольна. По замерзшим дорогам скакать легко, что до карет — обузой они будут только для Эстрела с Феликсом.
Дэйра не была такой красивой, как Лора, не умела рисовать, как Томас, и фехтовала куда хуже, чем капитан Белиорский. Но она умела заставлять себя слушать. Никто не ушел из ее покоев и не пожелал вернуться в Эйдерледж. Дэйра рассказала все и еще немного, но ложь в последнее время была самым мягким из ее грехов. Она рассказала про детей-калек, проданных родителями Лорну, про страшные лаборатории, где ученые-маги делали чудовищ для королевской армии, про графа Эстрела, собиравшего "товар" по всей Сангассии в угоду замыслов своего друга Амрэля. Про Феликса Бардуажского, который ему помогал. Про Уила Рокера, который, напившись, разболтал тайну, за что его сбросили с крыши. И про Ирэн, которая оказалась слишком любопытной и заглянула в бумаги будущего мужа, за что поплатилась жизнью. Хотели убить и ее, Дэйру, но помог Господь Амирон и стечение обстоятельств.
А потом она рассказала свой план. Он был не менее бредовым, чем другие страшные мысли, которые прятались в ее голове, но даже Марго с Лорой план понравился. Что же до мужчин, то все заверили, что не смогут смотреть друг другу в глаза, если не сделают все от них зависящее. Энтузиазма не проявил только Нильс, но за него решил Томас, который с горящими глазами бросился собирать вещи и проверять оружие. Глаза горели в тот момент у всех. Дэйра глядела на них и видела перед собой донзаров из Копры, которые тоже когда-то ей поверили. Бабка София скорбно молчала, а голоса из Вырьего Леса тянули реквием.
Говард Белиорский сделал то, что и ожидала Дэйра. Поговорил с замковой охраной и разузнал дорогу, по которой можно было быстрее добраться до следующей почтовой станции. Ей редко пользовались — зимой узкую колею засыпало снегом, а летом и весной разбивало дождями и грязью, делая непроходимой. Но сегодня для замыслов Дэйры все складывалось идеально. Грязь замерзла, став каменной и превратившись в идеальное дорожное полотно. Они должны были успеть.
Когда от замка Бардуаг осталась лишь точка на горизонте, кареты оставили на перекрестке вместе с Лорой, Марго и капелланом, который хоть и рвался в бой, но послушался Дэйру. Кому-то нужно было охранять женщин и транспорт. Все остальные пересели на лошадей и помчались, что было духу.
Никто и слова не сказал, когда Дэйра посадила себе на спину рыжую птицу, которая вцепилась в ее плащ, став с ней одним целом. Птица хрипло кричала, давясь ветром и развевающимися волосами маркизы. На коленях у каждого всадника тряслось по медвежьей шкуре — подарок герцога Морта в обмен на сомнительные услуги Дэйры.
В детстве Поппи рассказывала Дэйре сказки про страшных медведей-оборотней, которые спускались с небес по железным цепям в самые лютые зимы и рвали путников на дорогах. Повзрослев, Дэйра узнала про банды лихих разбойников, которые рядились в медвежьи шкуры, изображая из себя оживших монстров, и грабили на лесных трактах. Правда ей не понравилась, но в сказки она верить не перестала.
Дэйра вырвалась вперед и с того момента скорость перестала иметь значение. Они мчались, словно снежная лавина, которая стала неизбежностью для торопящихся в Майбрак черных карет Лорна, не ведающих о погоне. Капитан Белиорский с четырьмя стражниками и Томас преданно скакали за маркизой, глядя в спину с выражением полного доверия. Только Нильс держался позади, словно еще не решил, на чьей он стороне. Она его не торопила. Оруженосец брата что-то знал про нее такое, чего не знала она сама, поэтому Дэйру устраивала его настороженность. Им лучше было держаться друг от друга подальше. Особенно тогда, когда ее безумные псы оказывались на свободе.
Птица все кричала и кричала, ветер дико выл, бил в лицо и яростно метался, не в силах остановить то, что никому было неведомо. Граф Эстрел выехал из замка на рассвете, а Дэйра бросилась в погоню к концу дня. И тем не менее, к ночи они догнали трясущиеся по замерзшей колее черные кареты с гербами Лорна.
Их было семеро, почти вдвое меньше, чем охрана Эстрела из дюжины стражников, прекрасно вооруженных и достаточно опытных, чтобы отразить нападение даже большой лесной банды. На землю опустилась суровая декабрьская ночь, наполнив мир чернотой и холодом, но Дэйра только ее и ждала.
Ей пришлось пропустить вперед Белиорского, который, завидев кареты, стал стрелой, выпущенной в мишень. Граф Эстрел был обречен. От напряжения у Дэйры давно шла носом кровь, и она спешилась в снег, чтобы успокоиться и остановить бешено вращающийся вокруг мир. Головокружение прошло быстро, едва она набросила на плечи медвежью шкуру, последовав примеру своих людей.
Заслышав страшные рыки и вопли не на шутку перепуганных стражников, маркиза подивилась артистичным таланты, которых не ожидала от Томаса и Белиорского. Слишком достоверно они изображали из себя медведей. Взглянув в сторону дерущихся, Дэйра ожидала увидеть, что угодно, но только не звериную морду, разрывающую грудь солдата. Морок прошел, стоило моргнуть. Не было никакого медведя, то был Белиорский, катающийся в снегу с одним из охранников. Оба потеряли мечи и пытались резать друг друга ножами. Дэйра поискала глазами остальных. Вздрогнула, увидев мертвого медведя, утыканного стрелами. Туша лежала на человеке с отгрызенной головой. Девушка медленно моргнула, и медведь пропал, превратившись в одного из стражников капитана с окровавленным ртом.
Какое-то время Дэйра смотрела на Томаса, дерущегося сразу с двумя солдатами, и не могла понять, кого она видит — брата или медведя. Судя по крикам и реву, перед ней все-таки был медведь. А вот Нильс. Оруженосец был единственным, кто отказался рядиться в медвежью шкуру. Он подскочил к Томасу, но тот уже задрал противника и пошел на донзара, который побелел лицом и едва не выронил меч от испуга. Дэйра бы тоже испугалась, если бы рядом с ней оказался такой здоровый зверь.
Пора вмешаться, шепнули в голове. Кровь из носа прекратилась, да и крутящийся мир остановился. Надо было спасать лошадей графа Эстрела, потому что их собственные кони пали, не выдержав бешеной скачки, заданной безумием Дэйры. Медведи же, ведомые сумасшедшими псами, не делали разницы между людьми и лошадьми и рвали всех подряд. Не пережила гонки и рыжая птица, раскинувшаяся чучелом на белом истоптанном снегу. Ее времена прошли, а второе рождение закончилось слишком быстро. Иначе быть не могло, когда твой путь пересекался с Белой Госпожой.
Из нее получилась страшная медведица. Спрятавшись за звериной мордой, Дэйра поднялась на задние лапы, дивясь новой высоте, с которой мир выглядел иначе. У нее был яркий рыжий мех и мягкое белое пузо — таких медведей она в Эйдерледже не видела. Несмотря на массивное тело, бежать получилось легко и мощно. Только подумав, Дэйра оказалось у одной из карет, легко отбросив в сторону стражника в черном. Наверное, она его убила, потому что снег под лапами окрасился багрово-алым, а человек с разорванной шей врезался в дерево и остался под ним навсегда. Оглянувшись, Дэйра вовремя рыкнула на черного медведя, который, войдя в охотничий раж, пытался задавить обезумевшего коня.
Медвежья шкура требовала крови, но Дэйра сумела вспомнить, ради чего все затевалось. Ни графа Эстрела, ни Феликса Бардуажского среди сражающихся не было. Впрочем, не они одни пустились в позорное бегство. Когда на тебя ночью нападают семеро разъяренных медведей, нет ничего мудрее, чем бегство.
След графа обнаружился быстро. Она учуяла его запах легко, стояло лишь вспомнить красивое жестокое лицо Георга. Эстрелу не повезло. Дэйра нашла его лошадь со сломанной ногой в зарослях шиповника. Граф даже не стал тратить время, чтобы добить ее. Но на что он рассчитывал, оказавшись один, без лошади, в ночной заснеженной бардуажской чаще? Ты в Вырьем Лесу, усмехнулась Дэйра. Ты на моей территории.
Задрав коня, она не спеша отправилась туда, откуда пахло человеческим страхом. Завидев лежащего на снегу Эстрела, Дэйра его пожалела. До сих пор не везло только ей. Видимо, падая с лошади, граф тоже повредил ногу. В темноте он не мог видеть надвигающейся на него медвежьей туши, но наверняка слышал, как тяжело проваливался снег под лапами Дэйры, и как жадно вырывалось дыхание из груди огромного зверя.
Тем не менее, Эстрел пытался бороться за жизнь. Он то полз, то переворачивался на спину и принимался размахивать ножом, словно это перо могло проткнуть тот слой жира, что трясся вокруг тела Дэйры. Она навалилась на него грузно, тяжело, с осознанием превосходства и одновременно глубокой жалости — к себе и к нему, потому что он был обречен, а она вряд ли когда-нибудь избавится от безумия, навсегда поселившегося в ее крови. Ведь Дэйра поверила в то, что была медведем, а значит, с ясностью разума можно было попрощаться.
— Где Феликс? — спросила она, сбрасывая с головы медвежью морду, которая служила капюшоном. Поспешила. Эстрел, до этого лежащий под ней тихо и неподвижно, как покойник, вдруг снова стал юрким и сильным. Он легко сбросил ее с себя и откатился в кусты. Но вокруг были снег, ночь, Вырий Лес и Дэйра, которая никуда не делась.
— Хочешь я сломаю тебе вторую ногу? — спросила она, выбирая из бурелома ветку покрепче. Граф не мог ее видеть, но слышать в темноте ему ничто не мешало. Для наглядности своих намерений, Дэйра изо всех сил хрястнула палкой по стволу дерева, и — о, чудо! — ветка не сломалась. Значит, и удар по человеческой кости тоже выдержит. От собственных мыслей во рту стало горько и противно, но Эстрела проняло.
— Не надо, отпусти меня, там, в первой карете есть деньги, бери их всех, не убивай, прошу!
Интересно, к кому он обращался — к Дэйре или к медведю?
— Мне нужен Феликс. Я знаю, что он поехал с тобой. Хочу передать ему привет от Ирэн.
Дэйра направилась к графу, волоча крепкий сук за собой по снегу. Звук получился впечатляющий. У нее даже зубы заныли.
— Его с нами нет, — поспешно произнес Эстрел. — Он очень спешил, а мы не могли быстро ехать с грузом. Засранец! Мог бы объяснить, что от тебя бежит, я бы к нему присоединился. Я даже подумал, что он обкурился, пахло от него странно, сладко так, приторно. Парень все время про какую-то ведьму говорил, подгонял нас, а в полдень пересел на коня и рванул в чащу. Я тогда подумал, что он умом от горя тронулся, но времени его догонять у меня не было. Тебе ведь он нужен, не я?
— Не ты, — подтвердила Дэйра. — Ты теперь вообще никому не нужен. Что ты будешь делать, если я тебя отпущу? Отвечай честно.
— Побегу в столицу. Найду Лорна, скажу, что я был прав. Ты — ведьма белоголовых, оборотень и дьявол в одном лице. Обратилась в медведя и захватила груз, а я с трудом от тебя спасся.
— Молодец, — похвалила его Дэйра. — Правда спасет тебя от виселицы. А безумного, может, еще и пожалеют. Последний вопрос. Где твой верный слуга Уил?
— Уил меня предал, — заскрежетал зубами граф. — Мы с ним столько лет занимались общим делом, а тут он заявился ко мне утром и сказал, что хочет завязать и уехать домой в Агоду. Когда он нанимался ко мне, то знал, что это пожизненная работа. Либо он со мной, либо с Господом Амироном.
— Ты такой честный, Георг, — Дэйра наклонилась и погладила графа по щеке. — Я таких люблю. Ползи, куда хочешь. Весь Вырий Лес в твоем распоряжении. А если доползешь до Амрэля, передавай ему привет от медведицы.
Бросив печальный взгляд на медвежью шкуру, которая валялась бездушной грудой на истоптанном снегу, Дэйра направилась туда, где слышался лишь рев медведей да фырканье лошадей. Человеческие голоса больше не нарушали покой лесной чащи.
* * *
В черных каретах они нашли именно столько детей, сколько назвал Уил Рокер: девять мальчиков и пять девочек. Все они спали, опоенные дурманом. Страшненькие, недоразвитые, со странной внешностью и дикими уродствами, они легко могли сойти за существ из другого мира или отпрысков древних белоголовых, известных чудовищ в донзарском фольклоре. Но правда была в том, что то были человеческие дети с одной лишь разницей: они оказались никому не нужны, даже своим родителям.
И хотя отряд Дэйры понес потери, когда открыли дверцы кареты, даже у Белиорского на глазах навернулись слезы. Медвежьи шкуры похоронили вместе с двумя стражниками, которые отдали свои жизни Белой Госпоже. Тела закидали камнями и навалили сверху груду снега, а Дэйра положила на вершину кургана рыжую птицу, которая снова стала чучелом со стеклянными глазами.
И только вернувшись к лагерю с капелланом и гувернантками, Дэйра поняла, что в ее плане был огромный изъян.
— Мы повезем их с собой, в столицу? — спросила Лора, хлопоча над спящими детьми. Никто не знал, сколько они еще проспят, и как их будить. И что с ними вообще делать.
Дэйра открыла было рот, но поняла, что сказать нечего. Она забрала детей у Амрэля не для того, чтобы вернуть их ему с опозданием. Бабуля ехидно закашлялась в ее голове, а псы, которые теперь никогда не будут сидеть на цепи, дружны завыли, предлагая свой вариант решения проблемы.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
