Дэйра. Глава 13. Дьявол из бездны

Глава 13. Дьявол из бездны

Дэйра заснула сразу, едва голова коснулась подушки. В ее покоях было также пусто и неуютно, но вернулась с пира Марго, а вместе с ней — тепло растопленного камина, аромат свежих булочек и молока, которые гувернантка захватила для маркизы с кухни, и мирное сопение уставшего, но довольного жизнью человека. Женщина по привычке легла с краю постели Дэйры, как они обычно спали на почтовых станциях.

Дэйра не стала ее будить и погрузилась в беспокойный сон, в котором ласковые объятия и нежные поцелуи доставались не ей. Она долго бежала по темным коридорам, собирая лицом влажную паутину и ощущая под босыми ступнями осколки человеческих костей, которые резали кожу и просили пощады. Как всегда во снах Дэйра упала в пропасть, на дне которой ее ждал дьявол, но падение оборвалось в воздухе, потому что ее разбудил голос. Это было странно, потому что последние двадцать с хвостиком лет, ей ни разу не удавалось проснуться от обычного человеческого голоса. От удивления Дэйра распахнула глаза и уставилась в темные барельефы потолка, нависающие над ней, словно лапы демонов, протянувшиеся к грешнику из ада.

Говорила Марго. Гувернантка по-прежнему лежала рядом и, уткнувшись в подушку, глухо бормотала:

— Святая Ганзура, прости меня, потому что то, о чем прошу, не в твоей власти. Сегодня я молюсь не тебе, я молюсь древней, старой ведьме, которую называют Белой Госпожой. Говорят, она проснулась от векового сна, поселилась в Вырьем Лесу и слышит каждого, кто назовет ее имя. Жалко, что я не знаю ее настоящего имени, но надеюсь, она все равно услышит мою просьбу. Прошу не для себя. Страшные вещи рассказали меня сегодня кухарки. Говорят, в подземном каретном дворе замка стоят пять черных карет, ждут, когда пройдет непогода. В этих каретах заперт кто-то живой. Их охраняют, будто самого светлого князя, чей герб выбит на экипажах. Каждый вечер кухня готовит шесть ведер каши с мясом, пять ведер молока и шесть пшеничных булок, а замковый лекарь варит шесть кувшинов зелья из морок-травы. Говорят, в каретах везут редких псов для самого короля, но конюхи клянутся, что звуки, которые доносятся из-за стен — не собачий лай, а будто человек плачет. Белая Госпожа! Ты знаешь про мою девочку. Знаешь, почему я отправилась в глухой Эйдерледж из солнечного Майбрака. Не было там больше для меня света. Мою доченьку, красивую Лизу, увезли такие же черные кареты, какие стоят сейчас под нами в подземелье. А герб на дверцах можно любой нарисовать. Все служанки с кухни уверены, что там везут людей, которых продадут в рабство на черном рынке Андоры. Мою Лизу ведь тоже продали. Если ты меня слышишь, помоги им. Ведь кто бы там ни был, рабство — худшая доля. Прошу тебя за мою дочь, которой никто не помог.

Марго еще долго причитала, повторяя на разные лады услышанное на кухне и в подробностях рассказывая, как десять лет назад ночью похитили ее дочь Лизу. Дэйра слышала эту историю впервые. Она всегда думала, что Марго — карьеристка, которая приехала в глухой Эйдерледж, чтобы заручиться хорошими рекомендациями у герцога, а потом попытать счастья в столице. Поппи должна была знать, почему не рассказала?

И хотя она спала явно не больше часа, сон решил уйти к другим людям, и в первую очередь, сморил Марго, потому что скоро гувернантка засопела, как дышит всякий, кого унесло в мир сновидений. Хотела бы Дэйра повторить ее путешествие, но со сном они были давними врагами, поэтому она принялась ворочаться, пытаясь выкинуть из головы то, что услышала случайно.

В черных каретах были люди. Их везли не по доброй воле, а значит, похитили. Похищение вабаров рано или поздно получило бы огласку, следовательно, пленниками были донзары. Она сомневалась в том, что Лорны опустятся до работорговли. Не то, чтобы королевская семья была слишком благородна для такого занятия, вовсе нет. У Амрэля Лорна были достаточно испачканы руки, просто вряд ли бы он поручил такое дело своему близкому другу. Граф Эстрел вез пленников для каких-то темных лорновских делишек, а Дэйра достаточно вымаралась в лорновской грязи, чтобы знать еще и эти секреты.

И даже если бы она хотела что-то изменить, в ее силах было только посочувствовать — и Марго, и людям, попавшим под жернова лорновских замыслов. Ее не везли в Майбрак в черных каретах, не кормили сонным зельем, но она тоже перешла Лорну дорогу и тоже ехала в столицу не по своей воле.

"Что я могу?" — думала Дэйра, ощущая, как ласково глядит на нее пламя из растопленного Марго камина. Под одеялом было тепло, уютно, хорошо. Она согрелась и успокоилась. Безумные псы сидели на цепи, укрывшись в тайных уголках сознания и общаться не желали. Молчала старая герцогиня, давно затихли голоса из Вырьего Леса. Все звуки заглушил снег, погрузив мир в скорбную тишину. Дэйра лежала и слушала, как снежинки падают одна на другую, скрывая под собой грязные мысли, грязные дела и грязные желания. Она хотела бы уметь также — засыпать голову белым, чистым снегом и забыть о страшных образах, которые все чаще просились наружу. То, что творилось с ней, Дэйрой, в последние дни, и то, что творила она с людьми, которые по каким-то причинам оказались в ее внимании, было неправильно, пугающе и заслуживало забвения.

"Подари мне забвение", — попросила Дэйра у снега, протягивая руки пушистым, белым хлопьям. Она не помнила, как покинула кровать и, высунув обе руки в окно, наклонилась, повиснув на подоконнике и удерживая равновесия на кончиках пальцев. Качнуться вперед, и можно стать со сном друзьями — навеки, опрокинуться назад, и ее понесет туда, где она уже вряд ли сможет спать спокойно.

— Ты хочешь поджечь дом, чтобы убить одну крысу, — фыркнула старая герцогиня, редко одобряющая ее поступки. София Зорт ошибалась. С огнем Дэйра играть не собиралась, ей хватило обожженных ступней и перепуганного Феликса, чтобы научиться смотреть на пламя издалека.

Одеваться она не стала. Накинула тонкий халат из шелка, скрипнула дверью и пошлепала босиком по холодным плитам бардуажского замка. Шла бесцельно, не думала ни о чем, каким-то чудом обходила стражников, которые не замечали крадущейся вдоль стен тени девушки с безумными глазами.

Замерла у огромных часов пиршественного зала. Стрелки показывали начало пятого. Слуги унесли грязную посуду, свечи и блюда с кушаньями, но не стали трогать тех немногих гостей, что заснули за столами. Поленились, а может, решили, что гостям так удобнее. Жаровни из зала не убрали, наоборот, поставили ближе к заснувшим фигурам, и дров в камин тоже не пожалели. Они не знают, кто из какой комнаты, догадалась Дэйра, а будить боятся. Вдруг там какой-нибудь граф заснул? Ты ему поможешь, а он сгоряча тебя теплого места в замке лишит? Впрочем, графа Эстрела среди уснувших не было.

Дэйра забралась на пустую сцену и, раскинув руки, принялась танцевать, воображая, будто вальсирует с кавалером. Сильным, красивым и прекрасным душой и телом. Не таким, как Феликс, не таким, как Амрэль и не таким, как Нильс, будь он проклят вместе с двумя первыми. Музыканты давно ушли, но их музыка осталась, проснулась, едва босые ноги Дэйры коснулись паркета, и полилась волнами, укачивая и завораживая свою единственную слушательницу. На миг Дэйре даже показалось, что ее, действительно, кто-то держит за талию и уверенно ведет не только в танце, но и в жизни, однако морок быстро развеялся, и Дэйра замерла на краю сцены, уставившись в распахнутые от ужаса глаза Уила Рокера, которому не повезло заснуть в пиршественном зале и еще хуже — проснуться в столь неподходящий момент.

— Никуда не уходи, — громко прошептала Дэйра, ткнув в него пальцем. Пролетевший по залу сквозняк взметнул ее волосы, на мгновение укрыв бледное лицо графского слуги в черном облаке. Сбежит, подумала маркиза, с трудом приводя прическу в порядок, но, когда волосы были убраны, мужчина оставался на месте, с таким же мертвенно белым лицом и расширенными от страха глазами. Странно, что они глядели не на саму Дэйру, а чуть выше, словно у нее из головы выросли дьявольские рога.

— Привет, — улыбнулась она, подсаживаясь к Уилу Рокеру с другой стороны стола. Надо быть с ним поласковее, подумала Дэйра, вспомнив, как обычно заканчивалось общение с представителями другого пола. А заканчивалось оно плохо — они, как правило, становились врагами. Слуга графа Эстрела ей нравился, поэтому Дэйра улыбнулась снова — так широко и миролюбиво, что у господина Рокера задергалось веко.

— Нечего смотреть на мои волосы, смотри в глаза, — не выдержала девушка и тут же пожалела о резких словах, потому что Уил Рокер, как испуганный кролик, уставился ей в лицо.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, — нерешительно начала Дэйра, еще не уверенная, что поступает правильно. Ветер, проникший в зал, не желал успокаиваться, то и дело вороша и беспокоя ее волосы. От сквозняка пряди, загораживающие шрамы, сдвигались, оголяя красные полоски на лбу, которые, как казалось самой Дэйре, иногда извивались у нее под кожей, будто щупальца осьминога. В такие моменты всегда жутко чесался лоб, а глаза у случайного собеседника становились круглыми и пустыми.

— Спрашивай, — с готовностью ответил Уил, глядя на нее круглыми и пустыми глазами.

Чего это он такой словоохотливый, задумалась было Дэйра, но кожа на лбу сильно чесалась, и она перешла к сути, решив, что терпение сегодня — это не про нее.

— Ты знаешь, кого везут в черных каретах с гербом Амрэля Лорна на дверцах? — разумеется, у нее был только один вопрос. Он обжег губы, будто она выплюнула изо рта кислоту. Как и подобает человеку, в которого плюнули ядом, слуга графа дернулся, но ответил с такой поспешностью, словно у Дэйры в руках были раскаленные щипцы, а сам он был связан и растянут на пыточном столе.

— Там девять мальчиков от восьми до двенадцати лет и пять девочек от шести до десяти, — произнес господин Рокер и принялся подобострастно заглядывать ей в глаза, будто желая удостовериться, довольна ли она его ответом.

Дэйра сглотнула и поджала босые пальцы ног, ощутив, что пол, оказывается, жутко холодный.

— Откуда они?

— Из Эйдерледжа, — тут же отозвался Уил.

Дэйра заподозрила неладное уже во время его первого ответа, тут же ее буквально охватил озноб. Оглянувшись, она обвела взглядом темное пространство зала, задержалась на нескольких спящих гостях и черных проемах дверей, но не заметила ничего необычного. Все необычное происходило рядом — между ней и Уилом.

— Их везут Амрэлю Лорну?

Уверенный кивок и желание угодить, светящееся в глазах Рокера, пугало, но Дэйра заставила себя успокоиться. Нельзя поймать рыбу, не замочив рук. Она же хотела поймать самую крупную рыбу местных вод, а значит, нырнуть придется с головой.

— Это дети донзаров? Знаешь, зачем они нужны светлому князю?

— И да, и нет, госпожа, — забеспокоился Уил. — Донзарские детки — верно, но зачем князю — не ведаю. Простите, умоляю вас, не сердитесь на меня за это.

— Не буду, — заставила себя улыбнуться Дэйра. — Ты видел этих детей?

— О да! — заулыбался и слуга, довольный, что знал ответ. — Тощенькие, маленькие, недокормыши, их родители сами продали. Они ведь им только в тягость. Почти все уроды. У многих шрамы, у некоторых конечностей не хватает, парочка совсем больных есть — у них кожа не розовая, как у человек, а белая, как снег, и глаза красные. Знаю, что граф таких детишек для светлого князя по всей Сангассии собирает. Вот теперь и до Эйдерледжа черед дошел. Но все законно, родители подписывают бумаги и отказываются от прав. Они счастливы, им ведь золотом платят. Один проданный недокормыш может всю семью от голода спасти.

— И много таких детей насобирал для Лорна твой господин?

— Сто десять, — уверенно ответил Уил. — Я бумаги для него веду, поэтому точную цифру знаю.

— А ты их потом видел в столице?

— Кого? — не понял слуга.

— Детей этих проданных, — Дэйра заскрежетала зубами, но не от эмоций, а от холода, вдруг пронзившего ее через босые ступни, которые, казалось, намертво примерзли к ледяному полу. Но Уил Рокер принял все на свой счет и, испугавшись, запричитал:

— Умоляю, простите, не злитесь! Не видел я их, да и как можно увидеть тех, кого забрали в королевский дворец? Подвозим к каретному двору, нас встречают люди Лорна, подписываем бумаги, получаем деньги и уходим.

— А хорошо платят?

— Очень хорошо, — Уил снова расслабился и заулыбался. — В прошлом месяце мы двадцать шесть детей привезли, получили столько, что я себе семь новых гончих купил. Охота — моя слабость, а хорошие собаки стоят дорого.

— Это верно, — согласилась Дэйра и сдула с носа перо, непонятно как там оказавшееся. Слуга графа полез было под стол, но она схватила его за руку, удержав на месте.

— Я еще не закончила, — прошептала она, чувствуя, что думать с каждой секундой становится труднее. Что-то темное ворочалось в голове, угрожая затмить ясность мыслей, которой Дэйре и так не хватало.

— Знаешь, зачем Амрэль Лорн пригласил меня в Майбрак? — вопрос был таким же неожиданным, каким очевидным был на него ответ, но Уил открыл рот, и вселенная Дэйры снова перевернулась:

— Конечно, все это знают. Светлый Князь полагает, что древние кульджиты или белоголовые, как их тоже иногда называют, вошли с вами в контакт. Вы ведь слышите голоса, верно? Так вот, это они с вами разговаривают. Следы древних повсюду вокруг вас. Князь Лорн не знает, что древние хотят, но уверен, что они вас опекают. Это они убили ученого Могуса в лесу, когда им показалось, что он представляет для вас угрозу. Светлый князь решил вытащить вас из родного дома, чтобы проследить отправятся ли белоголовые за вами. И они отправились! Следов очень много. По дороге мы несколько раз находили цветы смерти, а еще чудных куколок со шрамами, как у вас на голове. А вы слышали про деревню замороженных? Местные уверены, что людей в Копре убил лютый морок, но это не так. Морок никогда не спускался с северных гор, это дело рук белоголовых, которые ползут за вами. А река, что опустилась под разбойницей, которую хотели повесить? Нет, чудес в мире не бывает, но есть древние. Князь Амрэль пригласил вас в столицу затем, чтобы туда пришли древние. Он считает, что таким образом сможет заманить их в ловушку.

— Почему князь Амрэль уверен, что за мной следят древние? — Дэйра едва не захлебнулась от возмущения. — Ведь все, о чем вы сказали, звучит нелогично, и может быть простым совпадением. А как же легенда о возрожденном маге? Его он уже больше не ищет?

— Простите, не сердитесь, госпожа, но помыслы светлого князя мне не ведомы, — снова запричитал Уил. — Мы всяких кульджитов ищем, и старых, и новых, и возрожденных. Просто вы привлекли его внимание, за вами стали следить и выявили много странностей. В Эйдерледже рядом с вами оживали и умирали древние звери, которых вытащили из ледника. Потом родилась эта теория — о том, что за вами следят древние. Могус считал, что древним нужны новые жрецы, и их слугами станут такие, как вы — сумасшедшие. Поэтому они за вами наблюдают, где-то помогают, а где-то испытывают. Может, правда, может, нет, но граф Эстрел в это очень верит и жутко вас боится. Ведь рядом с вами могут быть древние. И я вас тоже очень боюсь.