Век Дракона - Ветер Свободы

— Приветствую вас в королевстве Хартии, — пафосно выдала тёлка, стоило нашей парочке приблизиться к ней. — Меня зовут Джарвия, я Правая Рука Короля Хартии, — самодовольство своей силой и позицией так и лилось из слов этой деятельницы.

— Ага, а также его подстилка, — буркнула из-за моей спины Броско, впрочем, сказано это было так тихо, что услышать её мог только я.

— Атраст вала, прекрасная, — стоило мне назвать пылеглотку прекрасной, как всё моё естество Благородного Гнома возопило в возмущённом крике.

— Чего? — не поняла моих речей Джарвия.

— Приветствую вас от своего лица, — перевёл я ей. В том, что пыльники не знают многих наших традиций, нет ничего удивительного. Они своих родителей-то не всегда знают, ожидать того, что они будут иметь понятие о древней культуре и языке нашего народа — глупо. Особенно если это забыли даже многие гномы из каст. Глупо было с моей стороны начинать говорить с этим сбродом на высоком наречии.

— А, ну да, — придав своему лицу как можно более 'умное' выражение, кивнула моим словам бескастная. — Так это ты тот самый посланник? — критично меня осматривая, пожелала убедиться преступница. — Мы ожидали кого постарше да посолиднее, — видимо, в роли посланника я ей не понравился.

— Не совсем, — тут же после моих слов она напряглась, как и её сопровождающие. — Успокойтесь, я не посланник, я и есть наниматель, — я и не собирался скрывать от них свою личность. Для меня было главным попасть в логово Хартии без особых слухов о моей персоне. Чем меньше их будет, тем позже об этом узнают мои недруги.

— Что? — удивилась Джарвия, неверяще распахнув глаза. — А ты не самый умный гном из Алмазного Квартала, да? — быстро взяв себя в руки, она быстро подавила удивление и, поманив меня за собой, двинулась в глубину пещер Хартии.

— Отчего же?.. — пожал я плечами на её высказывание. — Скорее, я уверен в том, что ваш лидер, Берат, настолько полюбит моё предложение, что будет носить меня на руках и оберегать лучше своего хозяйства в штанах, — ещё бы, я не просто дам ему шанс вырваться из этой клоаки. О нет, я сам буду его гарантией.

— Посмотрим, — хмыкнула наглая бабёнка, которая сейчас, однако, не спускала с меня взгляд. — Что, однако, вынудило тебя самому прийти к Берату?

Взглянув ей в глаза, я приблизился к гномке, подняв перед грудью руки, показывая мирные намерения.

— Это я могу сказать тебе лишь наедине, — прошептал я ей на ухо, следя краем глаза за её подчинёнными.

— Чего стоим! — прикрикнула она на них, мимолётно повернувшись к ним лицом. После чего внимательно взглянула мне в глаза в поисках нужных ей ответов.

Подхватив меня под руку, Джарвия тут же кинулась активно изображать показ местных достопримечательностей, под полное молчание своих шестёрок, которые следовали за нами на расстоянии трёх метров. Моя рыжеволосая проводница шагала среди них.

Я слушал дамочку вполуха.

Кто бы мог подумать, что всё сложится так удачно. Решив пойти самолично, я ожидал заключить договор с Бератом о взаимном сотрудничестве, а также жаждал перетащить на свою сторону его помощницу — Джарвию.

Женщина уже давно потеряла последние крохи любви и восторга к своему любовнику — единственное, что её сейчас удерживало — это страх. Страх пред неминуемой расправой, которая последует за предательством. Слишком много врагов нажила себе Джарвия. Многие с превеликим удовольствием насадят её голову на пику. Берату даже не надо будет давать приказ. Лишь убрать своё покровительство над ней.

Глава Хартии метил высоко и не видел в Джарвии мать своих детей — в лучшем случае спермоспускалку. Верную бабу, с которой можно расслабиться, и та не обкрадёт его и не перережет глотку. А такое ценилось в пыльном городе едва ли не более серебра.

Но заиметь детей он хотел лишь с кем-нибудь из благородных, отчего и так сильно стремился протолкнуть одну из своих охотниц на постоянное обеспечение к Благородным — а это не так легко, как может показаться.

Да, Благородные часто берут себе наложниц из охотниц, даже Благородные-женщины не против взять к себе охотника. Вот только редко когда позволяют им родить детей своего пола, не давая им шанса влиться в касту.

Слишком уж много проблем это порождает. А Берату нужно именно вливание в касту. Для этого же нужно время, нужен простор, получить который он может, лишь живя в алмазном квартале.

А ведь Джарвия уже не так и молода, идёт на третий десяток лет — ей уже пора рожать. Она не строит иллюзий о том, что сможет родить от благородного — но и её надежды родить от Берата были безжалостно растоптаны амбициями её партнёра. А ведь каждой бабе, пусть даже и пылеглотке, хочется иметь сильного мужчину для продолжения потомства, так что нежелание Берата заделать ей дитя было для неё сильным ударом. Ну, так шептались в пыльном городе — что мне и передала Сигрун, которая тщательно собирала информацию. Благодаря статусу моей наложницы она быстро поднялась в иерархии Хартии, получив доступ к их 'секретной базе'. Что облегчило ей сбор информации.

Нежелание Берата сделать ребёнка Джарвии и её желание обрести сильного отца для своих детей сделали эту пылеглотку желанной целью для меня. На гномов трудно влиять при помощи магии. Даже если сила берётся не из Фейда, а из крови.

Врождённая сопротивляемость делает их крайне неудобными целями. Если, конечно, я не знаю, за что зацепить их.

Сыграв на её желании возвыситься, на желании иметь обеспеченных детей... можно добиться многого — особенно от одинокой женщины.

Незаметно для меня пропали наши спутники, и в конце концов мы остались вдвоём с Джарвией.

Либо она дала знак своим людям, что хочет поговорить со мной наедине, либо же мы сейчас были в её покоях, куда вход им был заказан. И скорее всего — второе, если судить по картине, на которой красовалась Правая Рука хартийного босса, и по запасным женским доспехам, которые висели в углу комнаты.

Пришло время действовать.

Резко развернувшись, обхватываю шею Джарвии своей лапищей.

Но небольшой кинжал хартийного бойца уже упирается мне в живот.

— Ты хочешь знать, зачем я здесь? — спросил я её, игнорируя холодную сталь в области моего брюха.

— Было бы неплохо, — увидев мою уверенность, женщина непроизвольно почувствовала неуверенность и начала волноваться.

Нет, она не показывала это отчётливо, но то, как изменился её тон... Как из него пропали заносчивые, самоуверенные нотки... Видимо, гномиха поняла, что сейчас я легко могу сломать ей шею, и никакой кинжал меня не остановит.

— Я хочу заполучить Хартию в свои союзники, — сделаем пост главы Хартии в её глазах ещё более ценным. — Слишком долго король игнорировал эту силу... А главное — ту прибыль, что она приносит.

— Король? — неверяще переспросила Джарвия с загоревщимся в глазах энтузиазмом.

— Будущий король, — пришлось мне поправиться. Впрочем, от моей поправки ответа энтузиазм в глазах пылеглотки не заглох.

— А с чего ты решил, что тебя выберут королём? Всё же деширы решают, кто будет следующим правителем, — стоило ей услышать мой ответ, как пиетета в голосе тут же поубавилось. — Нет, иметь принца в союзниках это хорошо... Вот только принц не король. Да что там, этот принц даже не наследный, а второй сын своего отца, — пусть в её голосе и были сомнения, но горящие алчностью глаза выдавали её настоящий настрой с головой. Сейчас она лишь набивает цену.

— Скоро я и мои братья начнём борьбу за трон. Это неизбежно, — приняв её игру, решил я объяснить пылеглотке всем известную подноготную королевского дома. — Тогда мне нужны будут союзники. Те, кто поможет мне выжить и занять трон моего отца. И когда я надену корону... Поверь, никто из тех, кто мне помог, не будет забыт.

— И ты хочешь нас в союзники? — 'удивилась' Джарвия моему предложению.

Хотя её удивление понятно — Благородные хоть и пользовались услугами Хартии, но только когда не было другого выбора. Хартия была в их глазах неизбежным злом, которое нужно использовать на свою собственную пользу, раз уж оно существует. Только нужно быть крайне осторожным — можно переборщить и дать пылеглотам слишком много рычагов давления на себя.

Именно из-за этой осторожности высоких Домов Хартия так и не возвысилась в Орзаммаре.

Всё до банального просто — Благородные не сотрудничают с пылеглотами. Да что там, даже я не желаю этого. Всё во мне кричит против того, чтобы иметь дело с этими отбросами, потомками самых низменных дварв-а. Моя же человеская часть опасается их подлой натуры. Заключать сделки с бандитами... На что только не пойдёшь ради своей цели.

Но другого выбора нет.

Ранее Дюран не искал союзников, уделяя внимание лишь развлечениям.

Так что вокруг Триана и Белена собрались все важные персоны Орзаммара.

Да, я смог перехватить некоторых, но их всё же слишком мало. К тому же завербованные мною — либо ни для чего не пригодные гномы, либо же гномы чести, которых нельзя будет использовать в тёмных делах. Если я попробую вовлечь Пиотина в какою-нибудь махинацию, то не приобрету ничего — лишь потеряю его верность.

Вся надежда на его молоденькую жену — ту ещё хитрую змеюку. Она вполне может стать верной виатой — моей опорой — благодаря Пиотину. Она просто не сможет меня предать, пока Пиотин будет на моей стороне. Предать меня будет означать потерю Пиотина. Всё же он — настоящий гном чести.

— Конечно. Вас слишком долго игнорировали благородные Дома. И они за это поплатятся. Я хочу, чтобы вы стали моим кинжалом у горла зажравшихся деширов, — отпустив её шею из захвата, расписал я функцию Хартии под моим покровительством. — Мы будем верными салрока, союзниками. Глава Хартии будет править в низах, а я — в верхах, — после этих слов гномиха наконец-то убрала кинжал от моего живота. Но я не спешил отстраняться от Джарвии.

— Слышится слишком хорошо. Отчего тебе отдавать такую власть Берату? — подозрительно спросила Джарвия. Опыт выживания в этой клоаке подарил ей отменное чувство интуиции.

— Конечно, глупо отдавать власть кому-то, кто никак со мной не связан. Даже если я осыплю его золотом в сто раз больше его веса, он может предать меня, не так ли? — сорвался с моих уст риторический вопрос. — Ты и сама знаешь ответ.

— Тогда зачем мы тебе? — допытывалась женщина, шестым чувством почувствовав свою выгоду.

— Вы мне не нужны. Нужна ты... — приблизившись, прошептал я ей на ухо.

— Я? — удивилась гномиха, попробовав отступить на шаг назад, но тут же упёршись в стену.

— Да, ты. Сколько ни одаривай своей благосклонностью и золотом, но верность купить не выйдет. Но я уверен... Ты сможешь родить в своём сердце верность мне! — последние слова были прошёптаны в ухо ошарашенной гномихе, которая безмолвно уставилась на меня.

Смешно. Бой-баба, которая пробилась с самых низов Хартии на верх, на вторую позицию, сейчас растерялась, как молоденькая охотница на знать, когда на неё впервые обратил внимание Благородный.

— Я принц. Будущий король. Я и только я решаю, кто мне будет полезен и кто мне будет служить. Мне неважно, какой ты касты. Если ваших пыльных шлюшек можно брать в наложницы, почему же я не могу назначить тебя СВОЕЙ пыльной королевой, той, кто будет править среди бескастных, править всем криминальным миром Орзаммара? — медленно, но верно мои слова капали на её сознание, в то время как магия Крови расшатывала её волю. — Мне не нужны замшелые деширы, которые высокомерно вздёргивают предо мной подбородок, кичась своей родословной, но на самом деле ничего из себя не представляют. Мне нужна ты, невероятная женщина, которая пробилась с самых низов, достигнув меня, принца Орзаммара.

Взгляд прижатой к стенке женщины покрылся туманом. Сейчас она была в мире своих грёз. Сейчас она была королевой теневого мира Орзаммара, за которой стоит Подгорный Король. Она уже заглотила наживку из власти.

Осталось только сокрушить верность её любовнику, и эта женщина будет моей до самой смерти.

— Ты хочешь сделать меня главой Хартии? — хрипло переспросила она.

— Да, — от моих слов гномиха вздрогнула.

— Этого мало, — взяв себя в руки, ответила она мне.

— Чего тебе ещё надо? Осыпать тебя стократно золотом по твоему весу? Я предлагаю тебе то, чего ты никогда не добьёшься своими силами. Стоит тебе убрать Берата со своего пути, и ты потеряешь доверие Хартии...

— Ты хочешь купить мою верность позицией и золотом... — пришипела Джарвия. — Ты ведь знаешь, да что там, все знают, что я любовница Берата! Ты хочешь, чтобы я предала своего мужчину! И это за власть, которой я уже обладаю, и золото, которого у меня и так в достатке?

— Тебе что-то не нравится? — непроизвольно нахмурился я, не удержав огня гнева, начинающего бушевать в моей груди от такого наглого поведения пылеглотной бабы.

— Этого слишком мало за то, чтобы соваться в разборки Благородных. Если мы будем с тобой, то после того, как убьют тебя, вырежут и всех нас. Сейчас нас не трогают, так как мы не стоим того, чтобы тратить так много сил на наше уничтожение. Или ты думаешь, Хартия этого не знает? — в голосе гномихи проскользнули глумливые нотки.

— Тебе не следует наглеть, женщина! — прорычал я, едва сдерживая себя, нависнув над невысокой Джарвией горой. — Я могу спустить на вас своих людей, и тогда Хартия не сможет высунуться из своих канав. И вы живо окажетесь в том дерьме, из которого смогли выбраться, проворачивая свои делишки.

— Смело говорить так, находясь в нашей канаве! Ты либо больно смелый, либо очень тупой! — бесстрашно ответила мне женщина, но голос её дрогнул.

— Ты и правда думаешь, что я не смогу выбраться отсюда? Что я пришёл бы сюда, не имея возможности и сил выбраться? — настал мой черёд напустить в голос глумливых ноток. — Да и мои гномы проследили за тем, куда меня отвели. Если я не вернусь через день, вскоре всё здесь будет кишеть бойцами из касты воинов, как и весь квартал пылеглотов. Каждая дыра будет перевёрнута, вас найдут, и тогда ты будешь проклинать Камень за тот день, когда решила пойти против меня.

Джарвия дурой не была и быстро осознала, что в моих словах есть доля истины. Да и слишком уверенно вёл себя принц из Эдуканов посреди логова грабителей и воров, спокойно гуляя с одной из их предводительниц, да ещё и грубя ей, пусть и наедине.

Наступив своей гордости на горло, Джарвия решила действовать осторожней и поубавить гонора в словах. Но вот подавить свою жадность она не смогла — да и не хотела.

— Простите, милорд, но бедная девушка должна думать о своей судьбе, — сжалась предо мной гномиха. В своей жизни ей пришлось не только показывать зубы, но и одурачивать своих врагов. Так что её раболепие выдалось на удивление настоящим. — Вот дадите вы мне золота, и что с того? Золото когда-нибудь кончится. Да и где мне тратить сто моих весов в золоте? И на что? А власть... Из-за неё меня вскоре попытаются сместить, предлагая лично вам лучшие условия, чем те, на которых мы заключим союз. И что мне тогда делать? Бояться за свою жизнь? Вздрагивать от каждой тени? Жить в постоянном одиночестве? Нет, не хочу!