Век Дракона - Ветер Свободы

Пролог.

В своей жизни я никогда не находил себе места.

У меня никогда не было даже малейшего шанса выбрать что-то самому — и это я ненавидел.

Ненавидел всеми фибрами своей души.

Уже с детства мои родители — "интеллектуалы", оба с высшим образованием и красными дипломами — пытались выдрессировать совершенного сына.

Мать записала меня с пяти лет сперва на русские народные, а позже и на бальные танцы.

Ну и, конечно, в музыкальную школу, где я сперва учился играть на флейте, а позже и на гитаре.

Её не интересовало, что все учителя говорили ей о том, что у меня отсутствует талант к музицированию и я никогда не добьюсь ничего выдающегося.

Но даже несмотря на то, что у меня практически полностью отсутствует музыкальный слух, под чётким надзором матери я всё же добился успехов на этом поприще. Небольших, но закончил я музыкальную школу на отлично.

Отец же дёргал меня по различным секциям, постоянно твердя, что настоящий мужчина должен уметь постоять за себя и близких ему людей.

Так я в пятилетнем возрасте попал в секцию борьбы.

Потом, в десять, в секцию карате. А в четырнадцать начал заниматься боевым самбо. Особых успехов не было, я не стал великим спортсменом, но умел бороться, и тренеры поставили хороший удар что с левой, что с правой.

Эти умения, однако, не раз приносили мне больше проблем, чем пользы...

Вспоминая сейчас своё детство, я должен сказать, что у меня никогда не было времени, чтобы просто выйти на улицу и поиграть с другими детьми...

Всех моих знакомых родители тщательно проверяли. Кто они, кто их родители, как они себя ведут... Результатом этого стало то, что у меня за всю мою жизнь не было настоящих друзей. Всех их отпугивали мои родители и их жестокие критерии и глупые требования к моим друзьям.

Да и не было у меня времени на постоянное общение со сверстниками. Как только началась школа, родители требовали от меня полной отдачи на уроках.

Если я приносил четвёрки, то они недовольно воротили носом и читали мне нотации — мол, их сын не должен позорить семью и должен быть лучшим...

А когда я принёс тройку, мне устроили локальный Армагеддон, и имя ему было — Бабушка на пенсии. Бабушка, которая начала муштровать меня и следить за моим распорядком дня.

Свободного времени, которого и так практически не было, не стало совсем. Каждая минута была расписана.

После школы, как только я приходил домой, меня уже ждала драгоценная бабуля, которая следила за мной, чтобы я не отлынивал и сразу же садился за уроки.

После были секции и музыкальная школа. А когда я приходил часов в восемь-девять домой, мне отводили час спокойствия, во время которого я должен был читать выбранную родителями книгу, а перед сном пересказать то, о чём прочитал.

И так вплоть до окончания школы. После школы к нам в дом пришла ссора. Отец придерживался мнения, что каждый настоящий мужчина должен отслужить своё. Мать же считала армию потерянным временем. Но отец смог настоять на своём, и я пошёл служить.

Моего мнения, как всегда, не спрашивали или же успешно игнорировали.

Попав в воздушно-десантные войска и отслужив в них положенный мне год, я вернулся.

И узнал, что для меня спланировали два пути.

Обучение в АФСБ, дабы стать в будущем офицером ФСБ, куда меня сможет по блату пропихнуть дядя — сейчас полковник ФСБ и идёт напрямую к званию генерал-майора.

Или же поступить так, как желает мать — учиться на юриста.

Как можно понять, я не хотел ни того, ни другого. Я хотел свободы! Свободу решения, свободу ото всех привязанностей! Я ненавидел мир, в котором живу, где одиночка ничего не может сделать.

Я это прекрасно понимал, и моя ненависть к этому миру и населявшим его людям только росла изо дня в день.

В глубине души я хотел уничтожить всё это — добраться до красной кнопки и нажать спуск. Стереть всё в ядерном взрыве, принеся всему свободу...

На меня накатила депрессия. Я просто не выдерживал прессинга от родителей и родных.

И тут случилось чудо. Дед, ударив кулаком по столу, сказал своё веское слово: "Пацан отдохнёт этот год!"

И этот год — лучший в моей жизни. Я впервые в жизни отдыхаю. Спокойно отсыпаюсь, читаю книги, которые нравятся МНЕ, и даже, о боже, впервые в жизни играю в компьютерные игры.

Да, наконец-то я почувствовал вкус свободы — стал хозяином своей жизни. Хоть и временно...

Должен признаться, что с такой жизнью я уже давно бы сломался... Если бы не моя способность управлять своими снами. С семи лет я обнаружил, что могу влиять на свои сны, двигаясь в них свободно. С этим я жил, постоянно убегая в мир снов от своих требовательных родителей. Вначале я не задумывался, что я не один такой, но со временем я захотел узнать побольше о том, что же это такое, почему я могу влиять на свои сновидения, без которых я бы уже давно сорвался.

Выкопав информацию о таких снах, я задался вопросом: а могу ли я более масштабно влиять на сны? Скачав несколько методик тренировок, я приступил к их освоению, ведь люцидные сны помогали мне пережить тиранию моих родителей, поэтому я желал получить больше свободы в них.

Сейчас, ложась спать, я набрался новых идей, что можно будет творить во сне, поиграв в прекрасную игру Dragon Age вплоть до второй части. Мне импонировал этот мир, где маги могли тянуть силы через тень потустороннего мира, который соседствует с реальностью, дабы влиять и менять реальный мир.

И вот, заснув, я начал менять свои сны, двигаясь в них и пытаясь построить то, что видел, когда играл в игру.

Я пытался повлиять на то, что вижу во сне, но ничего не получалось.

"Жаль, было бы прикольно", — проскользнула на моих губах усталая улыбка от сотен бесплодных попыток. — "Видимо, сегодня не судьба."

"Тьфу на тебя!" — яростно вспыхнуло во мне раздражение. — "Лучше уж поброжу по закоулкам своего сна, посмотрю, что мне сегодня приснится."

Гуляя во сне, я осматривал местность. Заглядывал в пустые многоэтажные дома и улицы без единой человеческой души — и наслаждался этой пустотой.

Здесь нет никого. Здесь я могу всё решать сам. Это знание было бальзамом для моего сердца, уставшего от постоянного контроля и нравоучений.

— Я не хочу! Пожалуйста, оставьте меня! — услышал я детский крик.

"Что? Откуда?! Кто посмел вторгнуться в мои владения?!" — подумал я, наполняясь ненавистью к вторженцу и сжимая кулаки. — "Это только мой мир, где я, наконец, могу быть один. Свободен. Никто не имеет права вторгаться сюда!"

Рванув в ту сторону, откуда прозвучал этот выкрик, я твёрдо накручивал в себе намерение проучить наглеца.

И плевать, что это только плод моих фантазий.

Выбежав в безлюдный парк, я увидел, как под высоким деревом, скорчившись, словно от боли, сидит мальчуган лет пяти.

Увидев меня, он заорал:

— Нет! Я не хочу назад! Пожалуйста! — со слезами на глазах заголосил малыш.

— Ты кто такой? — спросил я его, удивляясь своему вопросу. Ну зачем мне спрашивать плод своего воображения, кто он такой? — И что ты здесь делаешь?! — но, несмотря ни на что, мне было интересно узнать, что за странность выдал мой больной мозг.

— Я-я Атланис. Атланис Гладмер, — всхлипнув, ответил мальчишка. — Пожалуйста, не прогоняй меня, — сказал он, оглянувшись. — Здесь нет злых храмовников и кричащих на меня учителей, — вытерев сопли, поведал мне Атланис.

— Храмовники? — тупо повторил я за мальчиком. "Это что, получается, я просто переиграл в Dragon Age, и теперь у меня сон о каком-то левом персонаже из игры?"

— Да. Они сделали мне бо-о-льно-о-о, — вновь взвыл раненой белугой Атланис.

— Тихо, тихо... Здесь их нет, всё хорошо, — вид зарёванного, чумазого, худощавого пацанёнка задел что-то в глубине моего обозлённого на весь мир сердца. Хоть это и был плод моей фантазии, но я не хотел видеть мучения и слёзы маленького мальчика.

— Пожалуйста, я не хочу назад. Мне нельзя туда! Первый чародей запретил мне уходить в тень. Но здесь я всегда найду кого-нибудь, кто меня выслушает, — сказав это, Атланис улыбнулся и посмотрел на меня доверчивым взглядом. — Правда, они всегда страшные или говорят таким... таким плохим? Да! Плохим голосом... — наконец-то подобрал он подходящие слова.

— Понятно, — выдавил я из себя. Ну что мне можно было ещё сказать? Я совершенно не понимал, что да как...

И как же мне поступить в такой ситуации? С одной стороны, это лишь плод моего воображения... С другой, мне не хочется причинять вред ребёнку... Пусть и воображаемому.

"Может, мне просто проснуться и заснуть заново? Новый сон без этого бреда... — задумчиво прикусив нижнюю губу, я размышлял о том, что делать. — Да, так и поступлю", — решился я.

Но мальчишка, заметив что-то только ему подвластное, подбежал ко мне и, схватив меня за руку, со слезами на глазах сказал:

— Нет, не уходи! Пожалуйста! — посмотрел он на меня своими кристально-ледяными глазами. — Я не хочу назад. Если ты уйдешь, это место разрушится. И меня побьют. Ведь мне нельзя уходить в тень.

— Извини, но мне нужно идти, — сказал я, потрепав по голове. "Не хватало ещё пойти на поводу у порождения моей больной фантазии!" — недовольно подумал я.

Вдруг глаза мальчика засветились потусторонним светом, и он жутким голосом сказал:

— Ты никуда не пойдёшь. Я не могу забрать своего сына, мне запрещено убивать его. А он умрёт, если я решу забрать его душу. Поэтому ты возьмёшь его тело, смертный, — вынес мне приговор мной же созданный персонаж, делая эту ситуацию до невозможности абсурдной.

"Дожил, теперь даже в собственных снах мною помыкают!" — злясь на самого себя, подумал я и предпринял попытку проснуться.

Но у меня ничего не вышло! А в это же время на лице этого мальчика — Атланиса — расцвела улыбка.

— Я сильнее тебя, смертный! И ты подчинишься моей воле! — властно молвило это существо.

Его слова ещё эхом отдавались в моих ушах, когда всё вокруг начал затапливать белый туман...

* * *

"Ну и дебильный сон", — подумал я, борясь с сильной головной болью, да и тело чуть ли не трещало.

Попытавшись подняться с кровати, я завалился назад от боли, пронзившей мою задницу и спину.

— Твою мать! — сорвалось с моих уст шипение. — Как я так лежал, чтоб отлежать себе задницу?! — возмущался я абсурдностью ситуации.

Приподнявшись, преодолевая боль, я помассировал виски, чтобы унять зудящий череп.

"Что за хрень?!" — передо мной мельтешила маленькая рука, которая больше подходила ребёнку, чем двадцатилетнему парню.

"Это не моя рука!" — проскользнула у меня шокированная мысль. Не может у бугая в метр девяносто быть такая маленькая рука!

Оглянувшись, я заметил странную обстановку.

"Где я?" — появилось только больше вопросов... И ни одной догадки.

В следующий момент в меня врезались внезапные воспоминания, эмоции и облики, которые полностью заполнили моё сознание, причиняя ужасную головную боль. Но вскоре мои муки прекратились — ужасная боль послала меня в спасительный сон.

* * *

Очнувшись, я тупо смотрел в потолок. Столько эмоций, столько желаний, столько происшествий... Я понял. Мальчик, которого я встретил, не был моей фантазией. Не знаю как, но я встретил человека из мира Века Дракона.

"Как такое может быть? Это ведь выдуманный мир!" — ухватившись за эту теорию, словно за спасательный круг, я ущипнул себя, пытаясь доказать, что просто продолжаю пребывать в сновидениях.

Но зашипев от боли, я выразил самому себе пару ласковых слов по поводу своего интеллекта. Оказалось, что у детской ручки были вполне себе крепкие пальчики с довольно острыми ногтями, от которых теперь останутся неплохие такие синяки.

Да и вообще... Я ведь уже испытывал боль...

— "Что, забыл, дурак, с какой болью проснулся?" — зло подумал я.

Прикрыв глаза, я тут же понял, отчего мальчуган сиганул в другой мир:

Человек в массивной броне протягивает руку и грубо хватает меня за плечо...

"...Да, теперь понятно, почему мальчик сбежал в Тень. Когда тебя грубо насилует здоровенный мужик, это отнюдь не приятно", — мрачно подумал я, вспомнив последние события этого тела. Ну что же, если меня и вправду засунули в это тело, то я убиваться не буду. Я буду убивать. Желательно — таких тварей, как тот мужик-храмовник. "Но это в будущем", — начал я составлять план, едва сдерживая ту ненависть, что во мне порождала память мальца.

"Мне нужно учиться! — с безумной улыбкой на лице подумал я. — Ведь я теперь маг! Чем больше я узнаю, тем могущественнее стану. Тем больше свободы получу! А в будущем можно будет и слинять отсюда. Желательно ДО истязания..." — подумал я.

"А маг ли я вообще? Это мальчик, которого утащила та хрень, был магом... А я кто?" — панически подумал я. Сконцентрировавшись, я смог нащупать канал, связывающий это тело с Тенью, и у меня на лице помимо воли расцвела улыбка.

— "Да, я маг! И даже намного сильнее, чем был до этого. Этого мальчика учили вместе с другими чувствовать ману, идущую по каналу из Тени. Чем толще канал, тем больше энергии может откачать маг. Тем быстрее он может натренировать свой резерв. Причём границы нет. Даже в глубокой старости маг продолжает совершенствоваться."

Итак, что я умею?

Умею чувствовать канал связи в тень. И тянуть из него ману.

Умею читать. Считать и писать — плохо. Но учиться я умею, так что это вопрос времени...

И... всё.

М-да, не густо.

Кстати, почему у меня ничего больше не болит? Вылечили? Прикольно... Надо будет напроситься в ученики...

— Смотрю, ты уже проснулся, — услышал я голос из угла комнаты. Подняв взгляд, я увидел красивую женщину, не молодую, но ещё и не старую. — Это хорошо. Молодняк храмовников совсем распоясался! — покачала осуждающе головой эта женщина. Винн, эта женщина — Винн, — вспомнил я.

"Распоясался? Да эта мразь изнасиловала пятилетнего мальчика, до этого его избив! И только распоясался?" — с ненавистью смотря на женщину, подумал я.

Я никогда в жизни не убивал. Но сейчас я всей душой желал смерти храмовникам и таким магам, как эта Винн. Бесхребетные твари. Вместо того, чтобы устроить несчастный случай в назидание другим храмовникам, они покачивают головой, приговаривая, что раньше было лучше. Мрази. Мрази!

Теперь я понимаю Андерса, который взорвал церковь к архидемонской матери! До этого я осуждал его, но теперь понял. Ему нужно было прижать магов к стенке, чтобы они начали действовать. И то большинство из них предпочло сдаться...

Я добьюсь свободы! В этом мире, как маг, я сам буду вершить свою судьбу! Я не сойду со своего пути, я смогу ощутить ветер свободы!

1.

"Жалкие трусы!" — меня выбешивало сожаление в глазах смотрящих на меня магов.

Как только я вышел из лечебного крыла, эти взгляды сопровождали меня везде. — "Мне не нужна ваша жалость! Если бы хотели помочь, ворвались в ту комнату и остановили того храмовника!" — яростно думал я.

"Но нет, как же, ведь если маг поднимет руку на храмовника, он может лишиться возможности подняться в кругу... Ведь решения принимает старший чародей и рыцарь-командор", — с ненавистью смотрел я на бесхребетных тварей. И я один из них? Нет, никогда. Я не стану таким трусом, как эти черви. Никогда не пойду на поклон церкви.

— Атланис! Ты опаздываешь на занятия! — крикнул подбежавший ко мне мальчишка. "Хедд, это Хедд", — вспомнил я его имя.

— Занятия? — переспросил я. Занятия же должны были быть только завтра. Ведь сегодня выходной. "Святой" день Андрасте...

— Ну да. Пошли быстрей, — крикнул он, побежав в сторону библиотеки.

Я же поспешил за ним.

" Хмм... Есть только одно объяснение. Я провалялся день в беспамятстве", — сопоставив факты, решил я.

Зайдя в библиотеку, я направился за Хеддом дальше, в учебный класс, специально отведённый для детей.

— Хедд, ты молодец, быстро нашёл Атланиса, — улыбнулась мне красивая эльфийка. Леннатерарис, её зовут Леннатерарис. Для нас — просто учительница Ленна.

— Садитесь, — улыбнувшись, сказала она нам. — Сегодня мы будем проходить историю Золотого Города, дети.

— Итак, — приятным голосом начала вещать она. — Церковь учит, что Создатель построил Золотой Город, чтобы все дети его могли попасть туда после смерти. Этот рай был разрушен, когда в него вторглись магистры империи Тевинтер, ища могущества и стараясь встать на одну ступень с Создателем. Тогда Золотой Город стал Чёрным Городом, а глупые магистры превратились в первые ужасные порождения тьмы... — Где доказательства, женщина?

— Теперь бедным душам некуда уходить после смерти. Но те, кто поклонялся при жизни Создателю и хорошо себя вёл, воссоединяются с ним, а остальные, плохиши, обречены скитаться в забвении.

Это не наказание, а результат порочности людей. Церковь верит, что если донести Песнь Света до всех четырёх сторон света, Создатель вернётся, восстановит город и превратит мир смертных в рай. — Ага, вернётся и нанесёт всем добро.

— Чёрный город всегда находится в Тени. В любое время сновидец или маг в Тени может посмотреть на небо и увидеть его вдали. К нему нельзя приблизиться, он всегда находится на одном и том же расстоянии от смотрящего. Согласно Церкви, глупые магистры Тевинтера были единственными, кому удалось войти в город. Но ничем хорошим это не кончилось.

— Что мы усвоили из этой истории, дети? — спросила она нас.

Девочка с белыми косичками, Лара, подняла руку.

— Да, Лара, — улыбнувшись, позволила ответить на вопрос магесса.

— Что нам нельзя пытаться стать как Создатель? — неуверенно произнесла девчонка.

— Да, и что ещё?

— Что магистры — дураки! — выкрикнул Хедд, с трудом выговорив.

— Ну и это тоже! — весело усмехнулась учительница Ленна, подмигнув нам. — Что же мы ещё узнали из этой истории?

— Что маги виноваты в появлении порождений тьмы и в морах, — сказал я, смотря на учительницу.

— Да, именно. И для того, чтобы маги не начали вновь действовать так необдуманно, церковь приставила к нам храмовников. Они должны защищать нас от таких плохих магов, — сказала она то, от чего меня передёрнуло. — Ведь такие маги не хотят служить человечеству и ищут только свою выгоду.

"И правильно делают. Лучше уж так, чем жить, как зверь в заповеднике, и рвать себе задницу, работая на церковь", — стиснув зубы, подумал я.

— Итак, дети, на сегодня урок истории закончен, — улыбнулась она. — А теперь перейдём к практическим заданиям. Сегодня мы будем учиться контролировать энергию Тени, которая течёт чрез нас в этот мир.

— Сядьте подальше друг от друга, — сказала она и подождала, пока мы выполним её задание. Как только, с криками и охами, дети расселись, она продолжила: — Закройте глаза. Будьте очень тихими. Услышьте, как бьются ваши сердечки. Тум-тум-тум. Почувствуйте, как сила Тени течёт через вас. У кого-то это похоже на дуновение ветра, у кого-то — на тёплый огонёк. А у меня, например, всегда появляется чувство холодного потока.

Закрыв глаза, я сконцентрировался.

Погрузившись в себя, я попытался нащупать эти потоки.

Практически сразу меня начало переполнять чувство могущества. Сила, которая позволит мне создать огненную геенну или ледяной шторм. Я чувствовал, как по коже идёт дуновение ветра. Как во мне разгорается огонь. Как холод течёт по моему телу. Как чувство единства с моим духом охватывает меня. Это невероятно...

Не уследив за связью, я не заметил, как потерял контроль над той мощью, что текла из Тени в моё тело.

"Что за?" — только и смог подумать я, в удивлении окидывая взглядом разгромленное помещение.

Бросив взгляд на злое лицо Леннатерарис, я тут же брякнул:

— Я не специально!

* * *

"В этом поколении много детей с хорошим потенциалом", — улыбаясь, осматривала детей Леннатерарис. После создания плетения, позволяющего осмотреть состояние связи учеников с Тенью, её улыбка стала ещё шире. — "Прекрасно. У Ланны и Лары большой потенциал, — с ничем неприкрытой заботой во взгляде посмотрела она на своих учениц. — Да и у Хедда хорошие задатки. А у Адерка общая связь с Тенью слаба, но его целительские возможности будут выходить за рамки обыденного", — с гордостью подумала она, окинув взглядом четырёх своих перспективнейших учеников, возвращая зрение в норму.

Наткнувшись взглядом на Атланиса, она печально вздохнула.

"Жаль, что мальчик приглянулся тому храмовнику... — с сожалением подумала Леннатерарис. — Но ничего не поделаешь, надеюсь, первый чародей Ирвинг договорится с рыцарем-командором Грегором, и тот сможет усмирить своих псов-храмовников, — обеспокоенно подумала женщина. — Этот акт насилия породил целую волну недовольства среди молодых собратьев нашим бездействием... Если всё не разрешится в ближайшее время, то вновь будут побеги, вновь прольётся кровь магов..." — устало прикрыла глаза эльфийка, понурившись.

Но резкий гул заставил её вскинуть голову. В широко открытых глазах эльфийки читался страх.

"Как?! Он что, одержим?" — содрогнулась она, увидев волны магии, которые исходили от тела маленького мальчика, сметая всё на своём пути.

Резкий выпуск маны, быстрое построение структуры заклинания — и вокруг магессы появляется светящийся купол.

Короткий момент концентрации, неуловимое движение рук — и купол из маны начинает разрастаться, укрывая под собой детей.

"Святая Андрасте, нужно срочно вызвать храмовников! Вдруг мальчишка одержим! Он ведь нас всех здесь перебьёт!" — кричала сама себе в панике Леннатерарис.

Но в следующий момент всё было кончено. Об огромной разрушительной силе, что вырывалась из тела Атланиса, свидетельствовали только замороженный пол и обгорелые стены.

Сам же мальчишка стоял посередине этого хаоса и удивлённо оглядывался.

"Нужно срочно отвести его к первому чародею Ирвингу. Нужно проверить, не одержим ли он!"

* * *

Учительница подбежала ко мне и, схватив за руку, бросила другим детям:

— Идите, на сегодня занятия закончены! — высоким, истеричным тоном сказала она. — А ты, Атланис, пойдёшь со мной.

Дальше, не говоря ни слова, она направилась вглубь башни, потянув меня за собой.

"Твою мать, что я учудил? Что это было? Бля, надеюсь, меня не сделают усмирённым! — от этой мысли меня обдало холодным потом. — Если они решатся на это, то, клянусь всем, я дам завладеть демону своим телом. Подгажу им напоследок!" — зло подумал я, яростно сверля своими голубыми глазищами спину учительницы.

Вот наше путешествие по коридорам закончилось, и предо мной предстала огромная дверь, охраняемая десятью храмовниками.

"Что же мне делать! Вдруг ритуал будет проведён прямо сейчас. Тогда мне конец. Даже подгадить не успею..." — затравленно смотрел я на мощные, закованные в железо фигуры рыцарей.

— Мне и отроку нужно к первому чародею! — быстро сказала Леннатерарис. Храмовник окинул нас ленивым взглядом и кивнул своим собратьям.

Леннатерарис сразу же чуть ли не побежала вперёд. После пяти долгих минут поднятия по винтовой лестнице, показавшихся мне пятью часами, и брожения по длинным коридорам мы оказались перед очередной огромной дверью.

— Стой здесь и никуда не уходи! — наказала мне учительница.

— Хорошо, — покорно понурил я голову.

Как только Леннатерарис постучалась и, получив разрешение войти, скрылась за дверью, я сразу же начал обдумывать план "последняя гадость".

"Как мне установить связь с демоном? Как мне его впустить?" — раздумывал я.

Прервались мои размышления вновь открытой дверью.

— Атланис, зайди, пожалуйста! — приказала она мне.

Глубоко вздохнув и собрав всё своё мужество, я шагнул вперёд.

* * *

— Первый чародей Ирвинг, произошла чрезвычайная ситуация! — взволнованно протараторила ворвавшаяся в кабинет Ирвинга эльфийка.

— Что же такое случилось? — спросил Ирвинг у Леннатерарис, уже догадываясь о том, что произошло что-то необычное. Не мог чародей его силы и опыта не почувствовать мощный выброс маны в стороне ученических классов.

— Атланис... Тот мальчик, над которым надругался храмовник... Я думаю, что он одержим, — с паникой в голосе проговорила эльфийка.

— Да? И что же заставило тебя так подумать? — заинтересованно спросил первый чародей.

— Он имел средний потенциал. Его связь с Тенью не была чем-то выдающимся для его возраста. Но на занятиях он внезапно просто взорвался маной, а его канал связи с Тенью стал просто огромным. Такое нормально для сильного мага, прошедшего Истязание, но не для мальчишки, только что начавшего постигать магическую стезю, — помотала головой чародейка.

— Хмм... Ну, не будем делать поспешных выводов, моя дорогая, — лукаво улыбнулся Ирвинг. — Если бы мальчик был одержим, он имел бы куда большую связь с Тенью, — попытался успокоить её первый чародей.

— Но это аномально. Над укреплением связи работают годами. А он за пару дней увеличил свою связь в сотни раз. И тот выброс энергии... После такого выброса я бы едва стояла на ногах! — всё не успокаивалась эльфийка. Она не понимала, как вчерашний середнячок смог обрести такую мощь.

— Ну, тихо. Я переговорю с ним и посмотрю на него. А потом решу, одержим ли он, — твёрдым голосом проговорил первый чародей Ирвинг.

— Да что с ним говорить... — начала было старшая чародейка, но замолкла под взглядом первого чародея. — Ваше дело, — бросила она. Её совсем не прельщала перспектива разговора с возможным одержимым. Демоны — изворотливая братия, они могут обмануть даже такого опытного мага, как первый чародей.

— Сейчас я с ним поговорю, а ты подожди нас снаружи, хорошо? — мягко улыбнувшись, попросил Ирвинг.

— Да, хорошо, — сказала она, стиснув зубы. Риск находиться рядом с возможным одержимым заставлял её изрядно нервничать. Когда она была ещё ученицей, то видела, на что способна такая тварь, когда выходит из-под контроля... Ту кровавую бойню, устроенную демоном посреди ночи прямо в спальных залах, она не забудет никогда.

С внешним спокойствием развернувшись, она подошла к двери и, отворила её.

— Атланис, зайди, пожалуйста! — приказным тоном выдавила она из себя, со злостью смотря на возможное отродье.

Пропустив мальчишку внутрь, она вышла из кабинета, закрыв за собой дверь и оставив первого чародея с Атланисом Гладмером наедине.

— Добрый день, Атланис, — с улыбкой на губах, приветливо и доброжелательно поприветствовал первый чародей мальчика.

— Здравствуй... те, — выдавил из себя мальчик, смотрящий волком на первого чародея.

"Боится. Хм, вот только кто боится? Мальчик, ожидающий наказания, или же демон, ждущий своего разоблачения?.." — усмехнулся своим мыслям чародей, внимательно смотря в кристально-синие глаза отрока.

— Не бойся, тебя не накажут за то, что произошло в классе. Такое случается, когда одарённый не может контролировать свою силу, — добродушно сказал Ирвинг, внимательно следя за бурной реакцией мальчишки, который сразу же расслабился и облегчённо выдохнул, перестав зло смотреть по сторонам.

"Демон не расслабился бы, так как его волновало бы не наказание за погром, а разоблачение, — внимательно осматривая связь Атланиса с тенью, подумал первый чародей. — Да и связь вполне нормальна, незаметно никаких аномалий. Обычно у одержимых связь перекорёжена, из-за чего они скрывают её. Но это всё же интересно. Интересная загадка. Как он получил такую сильную связь? И смогут ли другие повторить его результат?" — рассуждал Ирвинг, рассматривая Атланиса с научным интересом.

— Атланис, я сейчас хочу кое-что проверить. Ты закрой пока глазки, хорошо? — мягким располагающим голосом промолвил первый чародей.

— Х-хорошо, — сказал мальчишка, выполнив указание.

Быстрым движением первый чародей надрезал свою ладонь кинжалом, до этого лежавшим на столе. Создав каркас заклинания, он проверил мальчика на одержимость.

"Нет, чисто. Присутствует такая знакомая мне аура силы демонов, но она слишком мала для одержимости. Да что для одержимости, даже для активного вмешательства она слишком мала..." — разочарованно подумал Ирвинг.

Он надеялся, что над связью мальчика с Тенью поработали демоны, усилив её. Если бы это было так, то тогда можно было бы договориться или заставить их так же сделать с другими, тем самым увеличив силы магов многократно.

Быстро создав структуру заклинания исцеления и лёгким пасом руки запустив его, Ирвинг сказал:

— Можешь открыть глаза, — добродушно промолвил он. — Забудь о том, что произошло сегодня в классе. И завтра тебе не нужно на занятия, — сказал он, задумавшись.

"Нужно научить его контролировать эту силу. Но кто может стать его учителем? Миларис? Нет, слишком безалаберен. Дарен? Нет, слишком труслив. Будет бояться мальчика и ничему его толком не научит. Хмм... Может, Ульдред? Да, он подойдёт. Силён, умён, талантлив. Да к тому же сможет взять мальчика под опеку, не даст его в обиду..." — решил первый чародей.

— С завтрашнего дня ты будешь учеником старшего чародея Ульдреда, — сказал Ирвинг. — А теперь иди, ты свободен, — улыбнулся первый чародей. — Скажи нашей драгоценной Леннатерарис, чтобы она отвела тебя в ученические покои, — распорядился он.

Атланис кивнул и, развернувшись, чуть ли не выбежал из кабинета главы круга.

"Ну что же, Ульдред. Ты всегда жаловался мне на то, что тебе лень смотреть за группой учеников. Теперь посмотрим, как ты справишься с одним. Цени мой подарок", — усмехнулся своим мыслям Ирвинг.

2.

— Учительница Ленна, первый чародей сказал, чтобы вы меня проводили, — сказал я эльфийке, как только вышел из кабинета Ирвинга.

— Да? Хорошо. Пойдём, — подозрительно посмотрев на меня, сказала Леннатерарис.

Вновь путешествие по длинным коридорам и спуск по огромной лестнице, и я в детских спальнях.

— Веди себя прилично! — поджав губы, строго сказала мне учительница. По её выражению лица я понял, что, в отличие от первого чародея, она бы с радостью отдала меня храмовникам на усмирение.

"Тварь", — подумал я, смотря на неё с улыбкой.

— Конечно, — послушным тоном проговорил я, всем своим видом выражая послушание и покорность.

Оглянувшись, я осмотрелся. Большие ярусные кровати, диваны и куча детей, бегающих туда-сюда, играя в догонялки или прятки.

Да, прошлый Атланис тоже любил играть в прятки... Доигрался, попав в поле зрения озабоченного педика.

"Тьфу, а ну выбросить такие мысли из головы!" — прикрикнул я сам на себя, так как воспоминания об изнасиловании вновь накатили на меня.

— Атланис, как ты это сделал?! — спросил подбежавший ко мне Хедд.

— Что сделал? — спросил я, недоумённо на него посмотрев.

— Ну, ты же магичил, — шёпотом проговорил мне белобрысый мальчишка. — Как ты это сделал?! Нас ведь не учили ещё пользоваться маной! Только ощущать её! — обвинительно ткнул он в меня пальцем, всем своим видом излучая недовольство.

— Не знаю, просто получилось, — выговорил я, выражая недоумение.

— Да? Жалко... Я хотел попросить научить меня такому, — с вселенской печалью в голосе, понурив голову, сказал Хедд.

— Да ладно тебе, научишься ещё, — подбодрил я его.

— Ага, когда это будет? Нас ведь ничему учить не хотят! Даже в библиотеку не пускают. А я ведь читать хорошо умею, сам бы всему научился, — самоуверенным тоном выговорил Хедд.

— Да ладно тебе, все мы ещё научимся, — улыбнулся я ему. — Слышь, а когда обед будет? — перевёл я тему, да и вправду есть хотелось. Убежав из больничного крыла, я не успел поесть, и теперь мой живот сигнализировал мне, что это было плохой идеей.

— А обед ты пропустил, — сказал он, странно на меня посмотрев.

"Тьфу ты, вот же ж дерьмо, теперь ходить голодным до ужина..." — сплюнул я от досады.

— Эй, ты чего харкаешься?! — возмущённо протараторил Хедд.

— Кхем, извини, — потупился я, растерев харчок. М-да, некрасиво получилось, по-свински.

— Да ладно... Пойдём поиграем в догонялки? — махнув рукой на моё действие, предложил он.

— Как-то неохота, — отмахнулся я от его предложения.

"Не-не, теперь я не выйду за пределы детской спальни просто так", — с содроганием подумал я.

— Ну как хочешь! — крикнул он, побежав к другим детям.

"Ну и что мне делать? Здесь дети только и делают, что учатся или играют... А книг по магии нет. Только исторические да географические... — уныло подумал я. — Прочитать, что ли?" — подумал я, посмотрев на стеллаж. Ладно, делать всё равно нечего, да и история в прошлой жизни была моим любимым предметом.

Взяв книгу "Старый и новый быт в Империи", я отошёл в сторону.

"Интересно, кто-нибудь их читает? В нашей общаге живут дети до двенадцати лет... Вряд ли они интересуются историей", — подумал я, окинув взглядом собранных здесь детей.

"Ладно, мне всё равно нужно разобраться, что да как. У меня есть только обрывочная информация из игры", — подумал я, приступив к чтению.

Ммм, пропаганда. Пропаганда о том, какой Тевинтер плохой и ужасный. Что каждый маг в Тевинтере живёт только ради того, чтобы воплощать заклинания магии крови в реальный мир, при этом убивая сотни ни в чём неповинных людей.

— Атланис, ты разве не собираешься ужинать? — спросила меня Ланна, смешно потряхивая своими косичками.

— Собираюсь, — сказал я, отрываясь от книги. Меня так завлекла эта смешная пропаганда, что я даже потерял счёт времени.

Положив книгу на тумбочку, я присоединился к группе детей.

"Ну, что можно сказать про ужин? Кормят вкусно. После того, что сделали с этим телом, я не удивился бы, если бы магов морили бы голодом", — воспоминания и чувства были ещё свежи, поэтому я решил провести чёткую линию между мной и прошлым Атланисом. Иначе я просто утону в той злобе, которую вызывают у меня храмовники и бесхребетные маги.

Хотя насчёт бесхребетности всех магов я не уверен. Тот мужчина, что вёл нас, так смотрел на двух сопровождающих нас храмовников, что можно было подумать, будто в следующий момент он на них набросится.

И это не совпадало с воспоминаниями тела. Я помнил, что раньше этот мужчина был дружелюбным и приветливым ко всем, даже храмовникам и сёстрам Андрасте. Но сегодня он явно хочет устроить им несчастный случай.

Поужинав, мы поднялись, вновь построились по рядам и тронулись в обратный путь. Но внезапный шум со стороны лестницы заставил нашу группу остановиться.

— Идём дальше, — прикрикнул на нас один из храмовников, в то время как другой побежал вперёд, чтобы проверить, что там случилось.

Подойдя поближе, я увидел, что мразь, изнасиловавшая прошлого Атланиса, валяется на полу, а из его головы течёт кровь.

"Так тебе и надо, ублюдок", — злорадно подумал я, глядя на истекающего кровью храмовника.

"Жаль, что вылечат, скорее всего. Сейчас потащат к "отродьям" на лечение, — думал я, смотря, как подбежавший храмовник поднял его и, взвалив на себя, быстро потопал в сторону лечебного крыла. — Винн, прошу тебя, хоть раз в жизни будь нормальной бабой и скажи, что раны слишком серьёзные, чтоб эта тварь сдохла".

— Идём дальше, не глазеем, — выкрикнул сопровождающий нас маг.

Оказавшись в спальне, я не смог сдержать торжествующую улыбку. Настроение, которое было ниже плинтуса от всего свалившегося на меня, сейчас поднялось выше небес.

"Что бы ещё прочитать... А то уже устал от истории империи, — с улыбкой осматривал я стеллаж, поставив книгу по Тевинтеру на место. — О, история Круга Магии Ферелдена! — прочитал я на переплёте попавшейся мне на глаза книги. — Интересно", — попросив одну девочку лет двенадцати подать мне эту рукопись, так как она была на самой высокой полке, я побежал к своей кровати.

Удобно устроившись, я начал читать.

"Ммм, интересненько, оказывается, за сто лет маги дважды бунтовали. Хотя бунтом можно назвать только то восстание, что было пятьдесят восемь лет назад. Последний бунт был больше карательной акцией", — выудил я крохи информации. Книга была написана явно для детей и, как и прошлая, изобиловала пропагандой.

Но если первый бунт в этом столетии был одинаково кровавым как для магов, так и для храмовников, то вот во втором пострадали в основном храмовники. Сто двадцать восемь из них было вырезано семью магами. И ни одного мага, пострадавшего от действий своих собратьев. Ну, если не считать семи мёртвых магов, которые и уничтожали храмовников.

Вот, значит, как прославился Ульдред.

Интересная история. После первого бунта церковь Ферелдена издала приказ о повышенном контроле над магами. И они это терпели больше пятидесяти лет.

Но вот потом семь довольно молодых магов, которые "были охвачены безумием и одержимы богомерзкими демонами", устроили резню.

Ворвавшись в часть башни, которая принадлежит храмовникам, они с помощью магии крови вырезали всех находившихся там надзирателей.

А вот дальше их не пустили, храмовники перекрыли все входы и выходы и позвали на помощь магов, но те отказывались вступать в бой, аргументируя это тем, что раз они уничтожили такое количество храмовников, то и их легко уничтожат.

Вот тогда и появился на сцене молодой ещё маг — Ульдред. Он в одиночку уничтожил бунтарей, прославившись этим. После чего храмовники начали частенько брать его на миссии по уничтожению малефикаров, а в Круге он обрёл славу, поддержку и даже подражателей.

"Один из сильнейших магов и лучший охотник на малефикаров в Ферелдене", — неплохо... Хороший мне учитель достался. Хмм... что я ещё помню об Ульдреде?

"Сильный маг, в будущем устроил бунт. Хотел поддержать главного антагониста первой части — Логэйна Мак-Тира. Причём не просто так, а за большие права для магов. А Логэйн, хоть и был "бякой" в игре, но можно было увидеть, что он всегда держал своё слово. Да и все его действия были направлены на защиту Ферелдена. Умный мужик, который не кинулся за тупорылым королём на убой, положив всю армию, а спас её часть и попытался противостоять Мору. Вот только совершил одну ошибку. Не надо было настраивать против себя Серых Стражей. Ведь без них не уничтожить Архидемона... Хотя если бы он знал, то навряд ли решился бы обвинить их в предательстве. А козлом отпущения для знати можно было сделать самого короля. Всё же Ферелдену до абсолютной монархии далеко, так что это вполне могло пройти. А для сброда — просто сказать, что слишком уж большой была армия порождений... Тьфу, что-то меня не туда занесло. Ну да ладно, главное, что он хотел дать больше свободы магам. Так что я ему симпатизирую. Да и на смерть он бы пошёл, лишь бы спасти Ферелден, — вспомнил я один из возможных вариантов развития истории, где Мак-Тир убил Архидемона. — Да, жалко мужика. Всю жизнь положил на благо Ферелдена, но по незнанию сделал всего одну ошибку — и всё... Хотя что говорить, не важно, как крут был бы Логэйн, насколько сильна была бы его поддержка, в конце он бы всё равно проиграл. Такова судьба антигероев. Даже любовь отдал своему королю и другу — Марику..." — подумал я, даже посочувствовав Логэйну.

"Но здесь-то не игра, всё может пойти по-другому... Например, если Логэйн будет знать, что Архидемона может завалить только Серый Страж. Или то, что Стражи могут созвать эльфов и гномов. Он стратег, наверняка унюхает все плюсы такой ситуации".

"Но главное то, что он ненавидит и недолюбливает не только Серых Стражей, но и храмовников. Во всяком случае, должен это делать, так как храмовники подчиняются верховной жрице, которая сидит в столице Орлея — Вал Руайо. А у Мак-Тира настоящая аллергия на орлезианцев. Маги-то — наши, ферелденские подданные, в то время как храмовники подчиняются верховной жрице, которая в хороших отношениях с верховной властью в Орлее..."

"Ааа, хватит рассуждать. Слишком неоднозначно были показаны в игре что Ульдред, что Логэйн, — остановил я себя, пока совсем не запутался. — Лучше почитаю этот пропагандистский бред дальше. Хорошо развлекает..." — и я вновь приступил к чтению.

* * *

Рыцарь-командор Грегор был зол. Нет, не так. Он был в ярости!

Из-за какого-то сынка влиятельного папаши в среде магов вновь начались странные шевеления. Одно то, что насильник чуть не убился, "нечаянно" упав с лестницы, показывало, что маги такой беспредел терпеть не будут.

"Святая Андрасте, молю тебя, подари ему мозги, — мрачно подумал Грегор. Хотя ничего с ним непоправимого не случилось, иначе пришлось бы отвечать перед высокородными, как это произошло. Хотя шрам на щеке останется, даже Винн не смогла полностью залечить. Или не захотела... — Ну, теперь он может похвастаться своим ранением перед впечатлительными девками", — усмехнулся рыцарь-командор. Но в следующий момент его ухмылка пропала.

"Теперь придётся разбираться со всем этим дерьмом!" — зло подумал он, вставая и направляясь в кабинет Ирвинга.

Влетев в рабочую комнату первого чародея, он застал Ирвинга возящимся со своими книгами.

— Ирвинг, успокой своих магов! — грозно произнёс командор, подойдя к столу и уперев в него руки. — Это выходит за рамки.

— О чем это вы, рыцарь-командор? — недоумённо спросил Ирвинг. Но глаза выдавали его с головой. Он всё прекрасно знал. Может, даже знал, кто именно это был.

— Не увиливай! Один из новобранцев чуть себе шею не свернул, упав с лестницы, — произнёс рыцарь-командор, буравя взглядом первого чародея.

— Ох, надо же быть аккуратней! Наверняка он куда-то торопился... Ведь в таких доспехах так легко устать и, потеряв силы, свалиться, — сокрушённо покачал головой Ирвинг. — Но будь уверен, я поговорю с магами, и они проверят лестницу, чтобы такого больше не повторилось. Но и ты переговори со своим новобранцем о том, что, уделяя много внимания юным отрокам, люди слишком сильно устают. А потом падают с лестниц, — сказал Ирвинг, серьёзно глядя на командора.

— Прекрасно, — ядовито прошипел Грегор, резко развернулся и, не прощаясь, устремился в свои апартаменты.

"Долбанные новобранцы. Надо будет разрешить кому-то из тех, кто пережил ту бойню семь лет назад, дать возможность разъяснить ему, почему нельзя перегибать палку с магами", — содрогнувшись, подумал рыцарь-командор. Он был одним из тех, кому посчастливилось в тот день быть на дежурстве, а не отдыхать. Только это спасло ему жизнь. Все, кто был на тот момент в покоях, были жестоко убиты. Просто разорваны в клочья.

"Нельзя допустить подобного! И я не допущу!" — дал самому себе обещание Грегор.

* * *

Мужчина в дорогой мантии, поднимаясь в сторону кабинета первого чародея, окинул внимательным взглядом место, где пару часов назад приземлился на голову новый хамоватый храмовник.

Кривая улыбка расцвела на его лице.

Оказавшись подле двери, которая вела в рабочие апартаменты Ирвинга, он натянул маску спокойствия и лёгкого пренебрежения.

Постучавшись в дверь и подождав разрешения, он вошёл внутрь, кивком поприветствовав главу магов Ферелдена.

— Что вы хотели от меня, первый чародей Ирвинг? — нейтральным голосом спросил старший чародей Ульдред.

— Ааа, Ульдред, проходи, проходи, — подняв на вошедшего пытливый взгляд, промолвил Ирвинг. — Садись, — кивнул он на мягкое кресло, стоящее перед его столом.

— Ты, как я понимаю, получил моё послание о том, что я отдал тебе в ученики юного отрока Атланиса? — задал первый чародей вопрос амбициозному магу.

— Да, но я не понимаю, чего вы хотите этим добиться. Я же говорил вам, что не горю желанием обучать молодежь, — недовольно поморщился Ульдред. — Это не моя стезя.

— Ммм, ты должен уделять больше внимания юному поколению, ведь они придут нам на смену. Ты не сможешь всю жизнь самолично исполнять миссию, возложенную на тебя, и ходить с храмовниками на задания по уничтожению малефикаров. Тебе нужен будет ученик, который возьмёт на себя этот груз, когда ты станешь старше. У Атланиса после надругательства укрепилась связь с Тенью, но только в стихийном аспекте. В будущем он станет очень сильным боевиком, который сможет искоренять магов крови так же эффективно, как и ты. Поэтому я бы хотел, чтобы ты взял на себя опеку над ним. Не просто научил его создавать заклинания, а передал бы ему своё умение сражаться и уничтожать малефикаров.

— Ясно. Ну что ж... Раз первый чародей отдал мне такой приказ, мне придётся его исполнить, — кисло сказал Ульдред. Он категорически не хотел возиться с несмышлёным ребёнком, на которого придётся тратить своё драгоценное время, которое он мог бы распределить куда как лучше. — Но если он не будет прилежным учеником, то я откажусь от его обучения, — упрямо смотря на главу ферелденского Круга Магов, протянул Ульдред.

— Хорошо. Это твоё право, — сказал Ирвинг, улыбаясь. — И, Ульдред, посмотри, кто осмелился накалять обстановку в круге. Нам не нужен конфликт с храмовниками, — Ирвинг тяжёлым взглядом посмотрел на лучшего ликвидатора и ищейку Круга.

— Будет исполнено. Я могу удалиться?

— Конечно-конечно. Иди, — вновь с мягким выражением разрешил Ирвинг.

По пути в свои апартаменты Ульдред размышлял о том, что ему всё же всучили ученика.

"От скольких я открещивался, и всё попусту. Ну да ладно, вряд ли молодой мальчишка выдержит моё обучение", — успокоил себя амбициозный маг.

* * *

Отложив увлекающую своими дикостями книгу по истории Круга Магов Ферелдена, я, порывшись в памяти, попытался вспомнить, где здесь туалет. Благополучно вспомнив, я двинулся в отхожее место.

Но по дороге я прошёл рядом с группой о чём-то переговаривающихся детей лет так двенадцати. То есть, по меркам этого мира, почти взрослые.

— Как ты думаешь, кто "уронил", — выделил голосом темнокожий парнишка, — храмовника?

— Не знаю. Но это должен быть один из старших магов. Только они могут позволить себе такое. Других бы быстро нашли и наказали! — взбудораженно прошептала юная темноволосая эльфийка.

— Я думаю, что это Ульдред. Говорят, он убил группу храмовников, с которыми ушёл на поимку одного малефикара, — возбуждённо ответила человеческая девушка эльфийке. — Его тогда чуть не казнили, хоть и не было доказательств. Только заступничество первого чародея спасло его от смерти или усмирения.

Прошествовав дальше, я задумался над тем, что произошло.

"Хм, получается, что мой будущий учитель навешал люлей храмовнику? Зачем ему это? Как я помню из игры, было упоминание того, что Винн постоянно докучала ему из-за его учеников. То он слишком мало внимания им уделяет, то слишком безответственно подходит к своей роли учителя... Хотя это странно... Особенно если учесть, что он оказался магом крови и имел поддержку других малефиков. Ведь они-то не появились из ниоткуда, кто-то должен был их обучить. А Ульдред как раз сражается с малефикарами. Наверняка при них были труды по магии крови, по которым можно было обучиться... Значит, Ульдред только делал вид, что ему плевать на своих учеников? Или учил только способных? — размышлял я. — Хотя навряд ли он будет так рисковать, чтобы отомстить за меня. Кто я и кто он. Я ему никто, если он как-то и связан, то, скорее, как инициатор этих событий, сам при этом находясь где-нибудь рядом с храмовниками, чтобы отвлечь от себя подозрения. Всё же если он уже сейчас маг крови, то светиться ему не с руки", — решил я, заходя в туалет.

Закончив свои дела, я услышал окрик мага-надсмотрщика.

— Скоро выключится свет. Все по кроватям! — надрывался он.

Быстрым шагом я направился к своему ложу. Удобно устроившись на нём, я смотрел, как надсмотрщик пытается загнать в кровати не слушающихся детей.

"М-да, ну и нервы у него..."

Перед сном многие дети моего возраста плакали, прося увидеть своих близких. Им вторили те, кто до этого был спокоен. Дети постарше начали помогать надсмотрщику, успокаивая младших.

"Да, это затянется", — усмехнулся я, смотря, как одна из моих однокурсниц, Эльза, начала надрываться ещё больше.

Стоящие на входе храмовники, пришедшие вместе с магом-надсмотрщиком, так как им было запрещено появляться в комнатах самостоятельно, смотрели на всё это с плохо скрытой злобой. В чём-то я их понимаю. Чужие дети, к тому же маги, орут, кричат. Всё это ужасно раздражает.

Наведя порядок и уложив всех по кроватям, маг-надсмотрщик громко пожелал всем спокойной ночи, после чего лёгким движением руки заставил свет потухнуть.

"Прикольно. Здесь маги даже не утруждают себя выключать свет, надо будет тоже этому научиться..." — подумал я, засыпая.

3.

Ввалившись в общие комнаты, я, еле передвигая ноги, направился к своей кровати. Всё, что я хотел, был сон. Сон, чтоб сбросить всё напряжение, всю усталость и набраться новых сил для завтрашних свершений и мучений, которые придумал для меня мой наставник.

Когда я вспомнил, что завтра меня вновь ожидает наставник Ульдред, у меня непроизвольно вырвался полный безвыходности стон.

Ульдред оказался настоящим монстром, который безжалостно гонял меня, не смотря ни на что. Ему было плевать — устал я, пропустил ли я обед... Да мне попить нельзя было, не закончив задание наставника. Старший чародей выжимал из меня всё, при этом снисходительно смотря на меня, ожидая, когда я сломаюсь, заплачу и откажусь выполнять упражнения.

Если я вначале думал, что работа с маной будет лёгкой в плане напряжения, то теперь я понял, как сильно ошибался, перенапитывая мой скудный резерв крупицами маны, чтобы увеличить его, и приучаясь пропускать такую массу энергии. Всё это время мне нужно было тщательно контролировать весь процесс, не давая вырваться переизбытку энергии на волю, устроив локальный Армагеддон.

Самой большой неожиданностью стало то, что я уставал не только духовно, но и физически. Тело ломило, как после тяжелой тренировки.

В общем, сейчас у меня было не самое лучшее состояние... А про настроение после такого и говорить нечего — оно было на нуле.

Хотелось послать Ульдреда куда подальше и заниматься дальше с другими детьми. Только понимание того факта, что мне нечего делать с моей связью с тенью на общих занятиях и я попросту потеряю время, придавало мне сил, стиснув зубы и про себя матеря наставника, продолжать.

Да и опасно это, не контролировать свою ману. Особенно с моими предрасположенностями в стихиях.

Как объяснил мне наставник, прямо во время тренировок с энергией в мире практически нет магов-универсалов. Только в глубокой старости можно встретить некоторых индивидуумов, которые освоили многие школы магии на хорошем уровне.

Это связано с тем, что хоть канал мага с тенью один и он общий, но вот только у тени есть различные энергии.

И каждый маг имеет индивидуальное ощущение этих различных энергий.

Кто-то лучше ощущает стихийную энергию холода, кто-то — огня, а есть такие, которые имеют талант только к магии энтропии или целительства. Таким магам никогда не стать боевиками, которые смогут открыто идти в бой наравне с воинами.

Даже если они забросят тренировки по своим предрасположенностям, они никогда не сравняются с середнячком-стихийником по степени разрушения.

Хотя никак нельзя сказать, что они будут слабы. Сражаться против мага, который может залечить практически любую рану, не очень приятно, а против энтропов сражаться в одиночку — величайшая глупость.

У меня же, по словам наставника Ульдреда, сильная предрасположенность к магии духа, магии холода, магии огня и магии молнии. То есть в будущем моя специализация будет боевой маг.

Как мне объяснил наставник, чтобы иметь специализацию боевого мага, нужно освоить определённые ветви магии, которые позже можно будет друг с другом совмещать.

Именно совокупность сильной стихийной магии и мощной магии духа даёт возможность комбинировать заклинания, создавая новые, более мощные.

Подойдя к своему ложе, я обессиленно завалился на кровать и, закрыв глаза, тут же уснул.

Рано утром меня разбудил крик мага-надзирателя, который отвечал за нас.

Я еле разлепил глаза и, морщась от неприятного колющего чувства по всему телу, потащил свою задницу в умывальню. Быстро ополоснувшись, я оделся и направился к выходу.

Подойдя к двери, я облокотился о стену и, не обращая внимания на кривые взгляды после ночного дежурства устало-раздраженных храмовников, начал ждать наставника.

Ульдред не заставил себя долга ждать, и через пять минут он, зайдя в детскую и общественные комнаты, найдя меня взглядом, сказал:

— Пошли, — заспанно глядя на меня, пробурчал он.

Покорно двинувшись следом за наставником, я решил напомнить ему, что я, вообще-то, ещё не завтракал.

— Наставник Ульдред, я ещё не завтракал, — сказал я.

— Знаю, позавтракаешь в классе, — бросил мне учитель.

Дальше я молчаливо следовал за Ульдредом, пытаясь ни о чём не думать, отдыхая как можно больше времени. Оно мне понадобится.

В классе наставник кивнул мне на стоявший на учительском столе поднос с бутербродами, сам же сел на одну из парт.

После завтрака я сел на пол и посмотрел на Ульдреда.

Тот с неким изумлением и удивлением посмотрел на меня и кивнул в подтверждение того, что я делаю всё правильно.

Я же, старясь расположить ко мне Ульдреда, решил показать, что я смышлёный малый, понял, что сегодня мы вновь будем тренировать умения использовать энергию тени.

— Расскажи мне о связи магов и тени, — сказал он, когда я начал тянуть энергию из тени в мой резерв, пытаясь не дать вырваться переполняющей меня мане из-под контроля.

Начав рассказ, я должен был приложить массу усилий на то, чтобы сдержать всю ту энергию, что сейчас бурлила во мне, под контролем. Всё же трудно что-то делать и тянуть энергию из тени. А ведь я просто говорю... Что будет, если я буду двигаться?

По телу вновь прошлась горячая волна боли, которую я чувствовал каждый раз, когда мой контроль ухудшался.

Закончив перечислять то, что я заполнил, я облегчённо выдохнул, так как контроль начал даваться мне лучше.

Ульдред же на мой монолог удовлетворительно кивнул головой.

— Да, всё просто прекрасно. Ты запомнил всё в мельчайших подробностях из того, что я тебе рассказывал. А сегодня я расскажу тебе немного о круге. Не думаю, что ты многое поймёшь, но выучить то, что я тебе расскажу, ты должен, — сказал он и тихо добавил: — В будущем это поможет тебе избежать многих ошибок.

— Итак, в круге есть множество взглядов на плачевное положения магов в современном мире Тедаса. Но ещё больше взглядов и мнений на эту тему имеют сами маги, постоянно споря и соперничая друг с другом. Это приносит в наши ряды раскол, из-за которого одарённые не могут приобрести единство.

— Мы, маги, будучи в массе своей интеллигентными и образованными людьми, часто обладаем твёрдыми убеждениями и от скуки, или же загораясь некой идеей, часто дискутируем и дебатируем. Внутри круга магов Ферелдена и многих других это привело к формированию различных фракций, известных как братства, в основе которых лежат убеждения и учения великих магических мыслителей и философов, — задумчиво проговорил наставник, крутя в руках небольшой металлический шарик. — Некоторые из них являются откровенно еретическими... Но такие учения не долго существуют. Храмовники и такие маги, как я, искореняют их, — криво усмехнулся наставник Ульдред.

— Итак, — продолжил он, — братства — это неформальные объединения. Церковь и храмовники не признают их официально и не одобряют их. "Ну да. Ведь именно в таких "организациях" зарождаются бунты против угнетения одарённых", — хмыкнул я своим мыслям, из-за этого чуть не потеряв контроль над связью с тенью.

— Сконцентрируйся! — прикрикнул на меня наставник Ульдред. — Итак, на чём я остановился? — спросил сам себя Ульдред, сморщив лоб. — Ах, да. Церковь и её храмовники не одобряют объединение магов. Поэтому они прилагают огромные усилия, чтобы маг не принадлежал никаким внутренним организациям. Мы должны все быть, по их мнению, только членами самого круга, не имея права на самовыражение, — ядовито протянул старший чародей.

— Однако братства до сих пор существуют и имеют сильное культурное и политическое влияние внутри круга, формируя нечто вроде политических партий. — "Вот мне интересно, зачем он мне это рассказывает? Да, я всё это понимаю, но ведь если на моём месте был бы простой пятилетка, то он сейчас сидел бы и глупо хлопал глазами, ничего не понимая... Хотя его речи о том, что церковь запрещает нам, магам, даже самовыражаться, подействовали бы на неокрепший разум со временем. И я бы с удовольствием примкнул бы к какому-нибудь более "экстремистскому" братству. То есть он готовит почву для будущей вербовки?" — искренне недоумевал я, совершенно не понимая хода мыслей Ульдреда. Ведь сейчас даже неизвестно, смогу ли я стать магом и пройти истязание. Да и я ведь пятилетний мальчишка, вдруг я кому-нибудь проболтаюсь?

— "Ага, пойду к храмовникам и расскажу то, что бяка Ульдред втирал мне, что маги должны быть независимыми... Прямо после того, что сотворил один из них с прошлым Атланисом... А ведь вполне может быть, что он как раз на это и рассчитывает... Рассчитывает на то, чтобы я начал говорить. А что — пропаганда среди детей, дело рентабельное. Наверняка некоторые слова, брошенные сквозь, так, мимо проходя, попадут на хорошую почву", — подумал я. Да, может быть, это и так...

— Если брать отдельно взятый круг, то братства в нём чаще всего вынуждены создавать альянсы и коалиции, чтобы нормально работать, — сделав паузу в своей речи, Ульдред поморщился своим мыслям. — Но иногда только влияние церкви или угроза храмовников, — на этих словах лицо наставника потемнело, — заставляют членов разных братств объединиться... Что ты понял из того, что я тебе сказал? — спросил он меня, прервав своё словоизлияние.

— Ну, я понял то, что есть люди в кругу, у которых свои взгляды. И они объединяются в группы и отстаивают свою точку зрения, — надеюсь, я достаточно убедительно изобразил пятилетку, хоть и умного.

Окинув меня взглядом, наставник скупо улыбнулся.

— Правильно. Теперь о том, какие группы есть в среде магов, — благосклонно кивнув мне, продолжил Ульдред. — Самая многочисленная фракция в ферелденском круге магов — это Эквитарианцы. Они поддерживают популярную среди слабовольных магов точку зрения, что маги должны следовать правилам, установленным церковью. Одарённые должны просто так помогать людям и работать с храмовниками сообща... — фыркнув, промолвил наставник Ульдред. — Они считают себя наиболее практичными и прагматичными из братств.

— Эквитарианцы ищут баланса и смягчения противоречий в сфере, касающейся использования магии и связанных с ней проблем. Они хотят создать некий их "идеал" — твёрдый свод законов для магов, и пропагандируют самоотверженное служение лишённым магического дара массам. Они часто вмешиваются в споры между другими братствами и провозглашают сами себя судьями. Эквитарианцы призывают к объединению и совместной работе внутри Круга и церкви, пытаясь найти компромиссы там, где их найти невозможно, — поморщился старший чародей.

"В общем, бесхребетные твари. Такие, как Винн. Хотя не удивлюсь, если она сильно симпатизирует Лоялистам..." — подумал я, на момент презрительно скорчившись.

— Единственный противовес Эквитарианцам — Либертарианцы. Одарённые, желающие, чтобы круг отделился от церкви и не позволял ей вмешиваться в наши дела, — с горящим взором начал вещать мой наставник, когда дело дошло до его собственной фракции. — Самые консервативные из Либертарианцев желают вывести магов из-под контроля церкви, создав независимые организации, которые сами выберут свой путь. Либертарианцы хотят большей свободы для магов, права решать самим за себя! — произнёс свою пламенную речь Ульдред.

"И, если надо будет, пойдут по трупам, пролив реки крови... Именно из-за этого простые люди боятся и ненавидят магов... Нет, нужно найти другой способ. Такой, какой был в каноне. Заручиться поддержкой сильного воина, великолепного полководца и влиятельного политика. Тогда можно будет устроить менее кровавый переворот".

— Есть ещё пара фракций, но сами по себе они не имеют веса в обществе круга. Но вот, например, к Эквитарианцам в спорных вопросах примыкают Лоялисты, — презрительно скорчился наставник Ульдред. — Лоялисты — это маги, слепо следующие за церковью. Их называют приспешниками или псами церкви, так как они принимают любое её решение, каким бы абсурдным и унизительным оно ни было, — презрительно скорчился Ульдред. — Сообщество Лоялистов ищет способы укрепить связь между кругом и церковью, вот только односторонне. Они стремятся к тому, чтобы круг магов стал официальным оружием церкви, как их храмовники. Лоялисты часто оправдывают политику Церкви относительно кругов, приводя глупые аргументы и смехотворные доводы о том, что на самом деле церковь искренне забоится и о магах и обо всём остальном населении. А находиться под постоянным надзором храмовников — это необходимость, честь, дарованная нам. Многие из Лоялистов являются фанатиками и сами истово верят в Песнь Света. Для них слово церковников — закон. Истинная догма, посланная самим Создателем, — от яда в голосе моего наставника можно было бы отравить всех верующих в Создателя и Андрасте.

Глубоко вздохнув, Ульдред попытался успокоиться. Я же, не теряя концентрации, продолжая внимательно следить за потоками энергии в моём теле, внимательно на него смотрел.

"Мда, накипело у мужика, как он только так долго выждал, прежде чем решиться на бунт? Хотя о чём это я, он хитрый и умный чародей, когда представилась хорошая возможность, он тут же вцепился в неё зубами. Но опять же он стал на пути главного героя и был бездарно слит..."

— Что ты понял из моего рассказа? — спросил меня наставник, проверяя то, как внимательно я его слушал.

— Есть Эк-вита-риан-цы, — мне даже не пришлось изображать то, что мне трудно выговорить их название, оно реально было слишком тяжёлым для меня. — Они ищут компромисс с церковью. Они дружат с Ло-яли-стами, которые во всём верят церкви. А ещё есть Ли-бе-рта-риан-цы, — по слогам выговорил я. — Они за магов! — выдал я, пытаясь показать Ульдреду, кому я типа симпатизирую. Хотя чего врать, я симпатизирую Либертарианцам, вот только их методы до добра не доведут. Будет война и кровь, и даже если маги выиграют, то ненависть среди простых людей только усилится.

— Молодец, — вновь скупо улыбнувшись, похвалил меня наставник Ульдред. — Пойдём, уже время обеда.

После обеда для меня наступила ещё более мучительная часть обучения.

Тот плюс, что у меня огромная связь с тенью, привел к тому, что простейшие упражнения контроля для меня превратились в муку, так как мой резерв был слишком мал, чтобы вместить всю мощь той энергии, что я мог призвать из-за занавеса.

Мой резерв начинал трещать по швам, как только я начинал использовать свою связь с тенью.

Он просто не мог за раз принять ту массу, что втекала в меня, и это усложняло мой контроль над маной, делая его невозможным.

И если я не смогу улучшить и выровнять свои способности контроля, то вскоре отстану от своих сверстников, которые преступят к внешним манипуляциям маны, а потом и к созданию простеньких заклинаний.

Именно поэтому наставник Ульдред так рвал и метал — из-за этого он так измывается надо мной.

Я его ученик. А у него слишком большое эго, которое сильно пострадает, ударь я в грязь лицом... Если я не буду лучшим или хотя бы хорошим, наставнику придётся туго. В круге свои "политические" игры, и за Ульдредом пристально наблюдают, так как он наш возможный будущий лидер.

Поэтому он не может позволить мне отстать от моих сверстников. Я либо нагоню их и при помощи своего резерва перегоню, либо я сломаюсь под тренировками.

И тогда, послав Ульдреда, буду заниматься со всеми. Но от этого наставнику будет ни жарко, ни холодно. Он-то сделал всё, что он него требовалось. Это я тогда окажусь слишком бесхребетным и невыносливым.

Итак, мне нужно теперь пропускать ману в свой резерв, перенаполняя его, при этом постоянно выпуская избыток энергии в малых количествах в реальный мир.

Наставник Ульдред помучил меня до позднего вечера, после чего разрешил мне поужинать заранее взятой едой с обеда и, отведя в общие комнаты, удалился. Я, доплыв до своей кровати, завалился и уснул.

Утром, встав, я на автопилоте двинулся в ванную, превозмогая всё ещё бешеную усталость.

Нырнув в импровизированный бассейн, я решил сегодня хоть чуть-чуть, но понежиться.

— Атланис, а это правда, что тебя обучает сам Ульдред? — спросил меня подошедший ко мне Хедд. Я заметил, что в купальне сразу же стало тише, и многие начали прислушиваться к нашему разговору.

Тяжело вздохнув, я неохотно ответил.

— Да, — по купальне сразу же пошли тихие шепотки.

— Ух ты, и как? Он учит тебя крутым заклинаниям? — с горящим взором начал выпытывать из меня мой одногодка.

— Нет, только контроль и теория, — однозначно ответил я.

— Ааа, понятно... Слышь, если старший чародей Ульдред обучит тебя крутому заклинанию, ты же покажешь? — спросил он, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Конечно, — ответил я на автомате, натирая свою кожу мылом.

— Круто! — жизнерадостно выкрикнул он.

"Как-то слишком часто он употребляет слово круто", — лениво подумал я, ополаскиваясь.

— Ага, ну, я пойду, — сказал я, собирая свои вещи.

— Ага, давай. Хорошего дня тебе, — широко улыбнувшись, пожелал он мне.

— И тебе, — сказал я, улыбнувшись в ответ. Прикольный малый.

После чего меня вновь встретил Ульдред и вновь заставил меня работать над контролем, попутно промывая мне мозги.

И так это продолжалось полгода, до тех пор, пока я не смог уверенно направлять энергию тени вовне.

И вот сейчас Ульдред решился научить меня прямой манипуляции энергии в реальном мире.

— Слушай внимательно, Атланис, тебе нужно будет...

4.

— Слушай внимательно, Атланис, тебе нужно будет почувствовать отдельные энергетические потоки, после чего ты должен будешь высвободить один из них, тот, который ты сможешь ощущать лучше всех. Это будет, скорее всего, либо магия духа, либо магия холода, — объяснил он мне. — Маг должен, прежде чем приступить к плетению заклинаний, научиться пользоваться силой определённой ветви магии на прямую. То есть, например, не освоив работу с чистой маной энтропии, ты никогда не сможешь плести заклинание, используя эту школу магии. Это очень затратно, поэтому именно на это уходит больше всего времени у юных одарённых, — сказал он мне, но тут же, усмехнувшись, выдал: — Но тебе это не грозит. С твоей связью с тенью ты сможешь намного чаще восполнять резерв.

— Итак, тебе нужно почувствовать отдельный поток из энергии тени, отделить из всей мешанины одну единственную силу. О природе этой силы мы, маги, знаем немного. То ли маг изменяет энергию тени согласно своей предрасположенности, то ли из тени уже течёт сформировавшаяся сила. Я, кстати, склоняюсь ко второму варианту... — протянул Ульдред. — Это задание делится на два этапа. Первый: ты подключаешься к тени и тянешь из этого мира энергию, так легче всего почувствовать различные потоки энергии. После того как ты освоишь это умение и достаточно хорошо начнёшь разбираться в различных оттенках маны, ты попробуешь простой силой воли, без заклинаний, выпустить определённую энергию и, используя её, например, заморозить воду или понизить температуру. Ты понял меня? — спросил наставник. После моего кивка он, удовлетворительно кивнув, сказал: — Тогда приступай.

Я, как обычно, сев на пол, прикрыл глаза и, сконцентрировавшись, начал погружаться в себя, открывая свой канал с тенью, заставляя бушующую энергию из мира сновидений наполнять мой резерв.

"Различные энергии... Значит, они должны по-разному ощущаться", — думал я, внимательно прислушиваясь к своим чувствам. Но ничего, кроме редких вспышек боли, из-за плохого контроля над потоками я не уловил.

Идя усталым и потным по гостиной общественных комнат, я с завистью смотрел на других детей, которые уже освоили манипуляции с маной.

Смотря, как они игрались с тем, что мне было до сих пор не доступно, я давился своей завистью.

"Ну ничего. Вот освою простейшие манипуляции и обгоню их", — утешал я самого себя. Всё же по моему эго сильно ударил факт того, что я, духовно более старший, не могу усвоить то, что у пятилеток получилось за неделю.

"Наставник Ульдред говорил мне об этом. Да и хватит себя жалеть. Наставник ведь сказал что я переопережаю план", — улыбнулся я своим мыслям. Но, когда я вспомнил о том, что мне как минимум ещё целый месяц придётся осваивать эти манипуляции, моё настроение вновь упало. Если бы не помнил то буйство, которое я устроил в классной комнате на первом занятии, я бы вообще решил, что я не маг. Связь с тенью — одно, но вот моя невозможность проявить магию в реале меня сильно удручает.

— Хей, Атланис, ты чего такой? — спросил меня подошедший ко мне Хедд, как только я пристроил свою задницу на мягкий диван.

— Да так. Устал сильно, — ответил я с вымученной улыбкой. Сам Хедд освоил простейшие манипуляции с маной три дня назад.

— Ааа, можешь меня проводить до склада? У меня штаны порвались, хочу взять новые. Но одному идти неохота, — с улыбкой спросил он меня. Хедд был единственным из всего класса, кто ещё пытался поддерживать со мной дружеские отношения. Не знаю, с чем это связано, но большинство детей начало меня сторониться.

— Ну пойдём, — сказал я, переборов себя, поднявшись с дивана, на который я только что сел.

Хоть и не хотелось идти, но сейчас можно было заложить фундамент для дружбы, и в будущем я смогу обзавестись полезным другом-союзником.

"Судя по тому, как быстро Хедд освоил работу с маной, он достаточно талантлив, для того чтобы в будущем стать хорошим союзником", — размышляя, шел я рядом с Хеддом.

Нам навстречу прошествовали два храмовника, окинув нас из-под своих визиров подозрительными взглядами.

— Вы куда направляетесь? — спросил нас один из них, как только мы поравнялись.

— Мы к складу идём. У меня в штанах дырка, поменять надо, — ответил им Хедд. Я же решил промолчать, так как при виде храмовников меня так и тянуло сказать им, кто они такие и куда они могут пойти по широкой дороге.

— Понятно, — сказал храмовник, проходя дальше. Второй внимательно осмотрел нас ещё раз через закрытый визир и последовал за своим собратом.

— Брр, как он зло на нас посмотрел, — даже Хедд заметил "доброжелательный" взгляд храмовника.

— Угу, — буркнул я. — Давай поторопимся, — сказал я, пятой точкой предчувствуя неприятности. Или, может быть, моё воображение разыгралось. Всё же у меня развилась некая паранойя, связанная с храмовниками. Да и у кого не появится такая черта характера, имея такие воспоминания... Хвала богам, что я могу контролировать свои сны, да и провожу я почти всё время в тени, пытаясь повторить то, чему меня учил наставник Ульдред.

Кстати, в тени всё получалось практически сразу же. Не было никаких проблем с контролем...

Дойдя до склада и надзирателя и благополучно обменяв штаны, мы направились назад.

В то время как мы шли, моя интуиция орала благим матом, что нужно поторапливаться и побыстрее оказаться среди других магов.

Так как было уже поздно, в коридорах можно было встретить только дежуривших храмовников, и мне это не нравилось. Не имел я к ним доверия.

Двигаясь прямо за Хеддом, я постоянно оглядывался по сторонам.

Заходя за угол, я увидел, как тушка Хедда, который шёл впереди меня, отлетела и ударилась о стену.

Выскочивший из-за угла храмовник без лишних слов мощным ударом ноги в грудь отправил меня в полёт к бессознательному Хедду.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Ормелан Дельмас был в бешенстве. Выйдя из больничного крыла, его сразу же отвели к рыцарю-командору Грегору. Тот вещал ему, что так поступать с магами, видите ли, нельзя! И даже назначил наказание — внеочередные ночные дежурства.

А только что, прямо перед дежурством, какой-то мужлан, бывший крестьянин, посмел его ударить! Да как этот простолюдин посмел поднять на него руку!

И это всё из-за какой-то отрыжки демона! Разве не видно, что это одержимое отродье демонов?! Нет, не могут у нормального человека, истинно верующего в великого Создателя и святую Андрасте, быть такие бело-седые волосы!

"Я всего лишь показал этому отродью, что спуска не будет! Эти глупцы не видят очевидного! Возмутительно, что я, исполняя свой долг, показывая этим магам, где их место, был наказан! А этот старый глупец Грегор? Сделал мне выговор и даже уведомил преподобную мать о моём "неподобающем" для храмовника поведении", — искренне возмущался Ормелан.

"Ну-ну. Посмотрим, как долго ты продержишься на своим посту, глупец. Стоит моему отцу узнать о том, что здесь творится, он сразу использует все свои связи в Орлее, чтобы указать на непотребства, что творятся в этом кругу, — злорадно подумал юный храмовник. — Маги, имеющие наглость дерзко смотреть в глаза храмовнику! Наказание рыцаря из-за какого-то демонического отродья! В Орлее такого нету. Там достаточно святых мужей веры, которые искренне исполняют заветы Андрасте! — стиснул зубы от ненависти Дельмас. — Ферелденские варвары! Да покарает их Создатель за их невежество!"

Чем больше времени проходило, тем сильнее было раздражение Ормелана. Ведь если бы не это, то сейчас он бы сидел в таверне на пристани озера Каленхад, попивал пиво и общался бы с дамами.

"Пусть они и ферелденки, но не зря мы, орлезияне, держали Ферелден так долго. Красота и изящность Орлея дошла и до этой Создателем забытой земли. Осталось научить ферелденцев любить и одеваться, и всё, в Тедасе будет ещё одна культурная страна", — раздражённо подумал Ормелан, отгоняя от себя фантазии и мысли о прекрасном вечере в обществе очаровательных дам.

Патрулируя коридоры круга, Ормелан бросал на всех мимо проходящих магов мрачные взгляды, полные ненависти.

"Во всех бедах виноваты эти отродья", — накручивал он себя.

Не выдержав того, как косились на них маги из-за новобранца, напарник Дельмаса остановился.

— Слушай сюда, папенькин сынок. Если ты не перестанешь смотреть волком на всех мимо проходящих магов и провоцировать их, я тебе всю твою смазливенькую морду начищу", — сказал он, прижав Ормелана к стенке в одном из безлюдных проходов.

Флетчер Дагер был старым, опытным храмовником. Он понимал храмовников, которые ненавидели магов, но никогда не позволял им открыто проявлять свою ненависть.

Слишком дорого может обойтись провоцирование мага.

Он, как один из выживших храмовников в круге Ферелдене при той кровавой бойне, знал это лучше всех.

Он помнил, как церковники измывались над магами, придумывая всё более страшные и унизительные наказания. Тогда все считали, что имеют полное на это право. После первого бунта маги не были в их глазах разумными, имеющими чувства людьми. Они были отродьями, которые только и ждали момента, чтобы напасть.

Дагер прекрасно помнил двоих из тех семерых участников второго бунта.

Он помнил те угрозы смерти от юных храмовников в сторону девушек и их молодых людей, если девушки не расплатятся с ними своими телами.

И он, к своему стыду, был одним из них. Если бы он тогда знал, к чему приведет их "невинная забава", как они это называли, то удавил бы сам себя и своих друзей, чтобы только не допустить той катастрофы, которая произошла день позже по их вине.

Скольким братьям храмовникам пришлось умереть ужасной смертью из-за глупости и спеси нескольких глупых юнцов.

Он помнил те разорванные на части тела и перекошенные от ужаса лица... Он слышал их крики, но ничем не мог им помочь. Был приказ забаррикадировать двери и ждать подмоги от магов.

Он был одним из первых, кто зашёл за чародеем Ульдредом в казематы храмовников, где были десятки изуродованных трупов, где кровь стояла по щиколотку.

Ему до сегодняшнего дня снятся крики братьев и их разорванные, прокрученные тела. Люди были выпотрошены, как скот у мясника. Это было ужасно.

И сейчас какой-то новобранец с влиятельным папенькой вновь смеет разжигать пламя ненависти у магов.

Но Флетчер поклялся тогда пред Создателем, что никогда больше не допустит такого.

— Ты понял меня?! — встряхнул он Дельмаса.

— Да, да. Я понял, — сквозь зубы прошипел Ормелан Дельмас, у которого из-за злости прорезался смешной для ферелденцев орлезианский акцент.

— Тогда пошли, — сказал Флетчер, отпуская Дельмаса. — Мы должны были уже обойти весь первый этаж и отдыхать.

Бредя за Дагером и вызывая все кары, которые только имел в арсенале Создатель на его голову, Ормелан заметил то отродье, из-за которого всё началось, и его дружка.

Флетчер подошёл к ним и завёл разговор, просто поинтересовавшись, куда это они собрались.

"Возмутительно! Они и вправду здесь свихнулись. Ещё бы магов на руках носили или подошвы им лизали, как в Тевитре!" — возмущался юный орлезианец, буравя взглядом демонское чадо, из-за которого начались все несчастья.

Дагер, договорив с ними, двинулся дальше, кивком головы подозвав к себе Дельмаса. Зайдя в дежурную каморку, Флетчер отдал указание новобранцу:

— Сейчас я пойду отдыхать. Разбуди меня, когда наступит моя очередь дежурить, — зевнув, сказал Дагер.

— Да, да, — ответил Дельмас.

Флетчер, бросив напоследок недовольный взгляд на орлезианца, удалился.

Сам же Дельмас стоял, упиваясь своей ненавистью и обидой на весь Тедас.

"Почему? Почему мне нужно служить в этой отсталой варварской стране? Здесь всё воняет, а люди церкви даже не могут исполнить свой долг! — скрипя зубами, думал Ормелан. — А ещё этот выблюдок. Клянусь святой Андрасте, он ответит за те неприятности, что доставил мне, Ормелану Дельмасу!" — пообещал себе храмовник-новобранец.

"А ведь они же пошли на склад! — неожиданно вспомнил он разговор Флетчера и того мальчишки. — А возвращаться они будут по пустынным коридорам круга. Это мой шанс!" — ни о чём более не думая, кроме своей мести, Дельмас побежал к единственному пути, ведущему между работающим круглосуточно складом и спальными комнатами юных одарённых.

Найдя хорошее место, которое находится довольно далеко от склада, чтобы не услышали и успели прийти на помощь, и достаточно отдалено от общих комнат, где до отбоя дежурил маг-надзиратель, который смог бы помешать его праведной мести этому одержимому.

Да, он, Дельмас, знает, что это лишь демон, притворяющийся человеком. Кристально-голубые глаза, слишком мёртвые для живого существа, и странные бело-седые волосы, похожие на снег... Не может так выглядеть нормальный человек! Он выведет эту тварь на чистую воду. Он покажет рыцарю-командору Грегору, как он ошибался, наказывая его, он покажет им всем! Всем тем, кто посмел его обвинить в недостойном поведении для храмовника. Жалкие глупцы!

Услышав мальчишек, которые шли, не скрываясь, разговаривая друг с другом, Дельмас затаился.

Его потряхивало от нахлынувшего адреналина, он даже забыл то, что человеку нужно дышать. Сейчас он был зверем, хищником, который охотится на свою законную добычу.

Словно в замедленной съемке, он видел, как из-за угла выходит друг того демонского отродья, такой же маг-ублюдок.

Огромный кулак, закованный в латную перчатку, врезался прямо в грудь маленького пятилетнего мальчика, отшвыривая его в сторону.

Выскочив из-за угла, Дельмас нашёл своим полным праведной ярости взглядом седого мальчишку и сильным ударом ноги тренированного воина снёс его в сторону, буквально вбив его в стену.

Атланис же открыл рот в попытке вдохнуть, но всё безуспешно... Задыхаясь, он упал на колени, все ещё не прекращая свои безуспешные попытки глотнуть воздуха...

— Что, тварь, всё ещё надеешься меня обмануть?! Думаешь, я такой же тупой, как все эти ферелденцы? — злобно проговорил Дельмас, достав кинжал и приближаясь к одержимому демоном ребёнку, как он сам себя благополучно убедил. — Я тебя выведу на чистую воду. Ты не сможешь обмануть истинно верующего! — прокричал Ормелан, занося руку с кинжалом.

Но в следующий момент он замер. Всё его существо затряслось в страхе, как только он увидел светящиеся неестественным ослепительно-белым светом глаза.

Дельмас, охотясь на свою добычу, сам того не подозревая, разбудил в мальчишке хищника.

В помещении сразу стало холодно. Изо рта вырывались клубки пара, а конечности загорелись холодным огнём.

Словно в замедленной съёмке, Ормелан видел, как из тела отродья вырывается клубящийся белый туман, расплываясь вокруг одержимого.

Поняв, что если он сейчас не убьёт этого мальчишку, то умрёт сам, Дельмас, переборов себя, кинулся на Атланиса, желая выпотрошить его.

Но было уже слишком поздно. В белом тумане начали расходиться странные тёмно-фиолетовые волны, а как только Ормелан двинулся в сторону мальчишки, магия, окружавшая Атланиса, набросилась на храмовника...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Боль от каждого вздоха.

Лёгкие словно горят.

Глазами, полными страха, я смотрел на приближающегося ко мне храмовника.

— Что, тварь, всё ещё надеешься меня обмануть?! — доставая богато украшенный кинжал, вещал рыцарь. — Думаешь, я такой же тупой, как все эти ферелденцы? — злобно рычал он, поигрывая своим орудием и неумолимо приближаясь ко мне. — Я тебя выведу на чистую воду. Ты не сможешь обмануть истинно верующего! — прокричал этот безумец, занося руку с кинжалом.

"Нет, я не хочу умирать", — завопил я мысленно.

Словно до этого спящая во мне, магия откликнулась на моё неистовое желание жить, ожила и, вырываясь, придала мне уверенности, защищая меня.

Храмовник замер и с животным ужасом, трясясь от страха, смотрел в мои глаза.

Вокруг меня начала клубиться мана, окружая меня и окутывая, защищая моё тело, повинуясь моему желанию жить и моей воле. Я больше не чувствовал себя беззащитным ребёнком. У меня было такое чувство, что я при помощи одной своей мысли смогу свернуть горы и осушить озёра.

Взявший в себя руки храмовник бросился на меня, но мне было всё равно.

Что мне может сделать какой-то жалкий человечишка? Мне, тому, который повелевает силой, лежащей за пониманием простых смертных.

Одним волевым усилием я собираю разлитую вокруг меня ману и всем своим существом желаю смерти этому ублюдку.

За всё, что со мной было, ведь, хоть тогда я и не был Атланисом, сейчас я есть он.

Моя ненависть придаёт мне сил, она соединяет меня и мою магию, позволяет орудовать ей, как своей собственной рукой.

Нет, намного лучше!

Вся моя мана в моём резерве напрягается, словно пружина, и по моему желанию срывается, несясь в сторону храмовника. Он пытается уклониться, но снаряд маны, ведомый моей волей, намного быстрее. Я вижу, как воплощение моей воли врезается в его плоть. Смотрю на него и его борьбу с моей волей, как он делает ещё пару шагов мне навстречу, но потом останавливается и начинает выть, как раненый зверь.

Вся его правая сторона покрыта льдом, а от самого него исходит странное шипение.

Внезапно его крики усилились, но вскоре кричать он уже не мог, только хрипеть. В следующий момент я смотрел на разлетающиеся в разные стороны кровоточащие куски мяса храмовника.

Сижу в тихом шоке, еле находясь в сознании. Каждый вздох даётся мне с трудом.

Попробовав встать, я завалился обратно на пол.

У меня нет даже сил на то, чтобы попытаться позвать на помощь. Чувствуя солёный привкус крови во рту, я медленно ощущал панику.

Я молил уже всех древних богов, Создателя, Андрасте, да даже непонятное нечто, Кун, чтобы хоть кто-то услышал наше столкновение и пришёл нам на помощь.

Когда я услышал звуки шагов, я ещё ни разу не был таким счастливым. Да я даже готов был петь Песнь Света и в танцах восхвалять Андрасте.

Но вылетевший из-за угла храмовник с мечом наголо остудил мой пыл.

"Твою мать, ну всё. Мне конец, поймали на месте преступления. За убийство храмовника мне будет полный капут", — отстранённо подумал я, падая в спасительный обморок.

5.

В кабинете первого чародея Ирвинга шли напряженные переговоры насчёт того, что теперь делать. Убитый храмовник был четвёртым сыном знатного и могущественного аристократа Орлея, присланным по приказу самой верховной жрицы.

— Вы хоть понимаете, что он был под патронажем Её Святейшества? Сама Фаустин Вторая послала его под моё начало для стажировки! — скрипя зубами, орал Грегор. За смерть Дельмаса ему придётся ответить пред начальством по полной и предоставить виновника. Но первый чародей Ирвинг был категорически против выдавать юного отрока на суд.

— Я понимаю твою ситуацию, Грегор. Но и ты пойми меня. Атланис — ученик Ульдреда, влиятельного старшего чародея из братства Либертарианцев. Он имеет значение в обществе круга, и если отдать его ученика, который ЗАЩИЩАЛСЯ, — выделил голосом первый чародей, — то среди моих собратьев может вспыхнуть бунт. Многие Эквитарианцы отвернутся от идей взаимодействия и выручки и примкнут к Либертарианцам или, может, даже уйдут в подполье к Резолюционистам. Ты этого добиваешься?

— И что ты предлагаешь? Мне нужно будет отчитаться за смерть Ормелана Дельмаса. И виновника придётся либо усмирить, либо казнить, — поставил пред фактами рыцарь-командор первого чародея.

Без стука открывшаяся дверь прервала их спор. В кабинет главы круга магов Ферелдена зашёл старший чародей Ульдред — влиятельный политический деятель внутри круга, заслуженный борец с магами крови и просто очень могущественный маг.

— Не знаю, что собирается предложить первый чародей, но у меня есть задумка, как выйти из этой ситуации чистыми храмовникам и магам, — сказал он, игнорируя раздражённый взгляд Грегора, смотря прямо на Ирвинга, без спроса садясь в кресло рядом с рыцарем-командором.

— И что же это за план такой? — безмятежно спросил Ульдреда первый чародей Ирвинг, не обращая внимания на бесцеремонность старшего чародея.

— Всё просто. Насколько я знаю, о том, что произошло, сейчас знают только рыцарь-командор Грегор, вы, первый чародей Ирвинг, старшая чародейка Винн, моя персона, храмовник Флетчер Дагер и юный одарённый Атланис. Я ведь прав? — задал риторический вопрос Ульдред. — Да, я прав, — ответил он сам на свой вопрос. — Так почему бы нам не рассказать то, что устроит обе стороны — церковь Андрасте и круг магов?

— Что же, по твоему мнению, устроит обе стороны? — заинтересованно спросил глава круга, Ирвинг. Хоть Ульдред и был одним из лидеров Либертарианцев, главной силы противодействующей его партии — Эквитарианцев, но в отличие от многих он не был радикалом. Он вполне мог работать вместе с храмовниками и не питал к ним беспричинной ненависти. Да и умен, и мудр он был не по годам.

— И главное, откуда ты узнал обо всём? — подозрительно спросил его Грегор.

— Я просто навестил своего ученика в больничном крыле и расспросил старшую чародейку Винн, — бросил в ответ Ульдред, холодно смотря на рыцаря-командора. — А то, что я хочу предложить... Ведь, кроме нас, никто не знает о случившемся. Мальчишка, что был вместе с моим учеником, отключился в самом начале от сильного удара. Вряд ли он разглядел, кто на них напал.

— А предложить я хочу такую версию событий. Двое юных одарённых шли от склада, назад, в сторону общих комнат. На них напал одержимый маг крови или же просто буйный псих... Но, по великой милости Андрасте, рядом оказались бравые воители церкви — храмовники. Они поспешили на помощь юным ученикам магов и спасли их от трагичной случайности быть убитыми одержимым магом. Вот только случилась беда. Юный, неопытный храмовник не рассчитал своих сил, кинулся на одержимого в одиночку и был убит им. Но это позволило его напарнику подобраться поближе и уничтожить мерзость, — высказал свою идею Ульдред.

— Это, конечно, хорошо. Но, если ты не забыл, умер только один храмовник. Вскоре поползут слухи насчёт того, а кто же был одержимым? — высказал свой скепсис Ульдред.

— С этим всё просто. Я давно слежу за юным магом Дареном, подозревая его в применении магии крови. Всё говорит о том, что он использует эту ветвь магии. Его можно и нужно казнить и повесить всех собак на него, — сказал Ульдред. — И все счастливы. Церковники тем, что убийца храмовника мёртв. Маги круга тем, что богомерзкий маг крови был пойман. А родственники умершего — своей местью. Проблем же с молчанием не будет. Я хорошо знаю Флетчера и уверен, если сам рыцарь-командор прикажет ему принять такую версию событий, объяснив подоплеку дел, он согласится молчать о том, что увидел в проходе. Насчёт Винн ещё легче. Она прекрасно поймёт, что может случиться, если правда станет известна магам круга. Поэтому, если первый чародей Ирвинг переговорит со своей напарницей, она тоже будет молчать, — сказал, усмехнувшись, Ульдред.

— А что с мальчишкой? — задал вопрос Грегор. — Он будет молчать? Да и после всего, что произошло, он наверняка запишет всех храмовников в личные враги.

— Атланис — умный мальчик. Он поймёт, что лучше молчать и не распространяться на эту тему, — сказал старший чародей Ульдред, будучи абсолютно уверенным в здравомыслии своего ученика. — Он не по годам смышлён. А насчёт ненависти к храмовникам... Да... вы правы, это плохо. Он должен будет в будущем замещать меня, взяв мои обязанности на себя. Ему придётся работать с храмовниками... — задумался Ульдред.

— Ну-ну, не будем утрировать. Атланис всего лишь ребёнок. Если показать ему, что не все храмовники считают магов детьми демонов и что Ормелан Дельмас, скорее, исключение из правил, он наверняка не ожесточится против храмовников, — высказался первый чародей Ирвинг. — Ведь наш достопочтенный рыцарь-командор наверняка найдёт пару храмовников, доброжелательно настроенных к магам? — спросил Ирвинг Грегора. — Желательно одного ветерана и новобранца... — задумчиво протянул первый чародей Ирвинг.

— А это хорошая идея, — вставил Ульдред, поддержав первого чародея.

— Найду. Думаю, Флетчер Дагер и присланный недавно Камер Олд как раз подходят, — после короткого раздумья ответил рыцарь-командор Грегор. — Но как их сблизить с ним? — спросил Грегор присутствующих на этих переговорах магов.

— Это просто. Атланис будет в будущем боевым магом. А они используют посох не только для направления энергии и заклинаний, но и для ближнего боя, когда сближаются с врагами. Можно будет устроить ему тренировки с храмовниками, — сказал Ульдред довольно, так как не знал до сего момента, как уговорить Грегора и Ирвинга дать пару храмовников для тренировки своего ученика.

— Хорошая идея, — кивнул Грегор на предложение Ульдреда. — Так и поступим. Извиняюсь, но мне нужно откланяться. Надеюсь, Флетчер не успел разболтать то, что произошло, — выходя из кабинета, пробормотал себе под нос рыцарь-командор Грегор.

— Откуда ты узнал о том, что произошло? — сверля Ульдреда тяжёлым взглядом, спросил Ирвинг.

— Я же уже сказал, от Винн, — выговорил старший чародей, окинув недовольным взглядом первого чародея.

— Хмпф, в этот раз поверю, — хмыкнул Ирвинг. — Ты уверен насчёт Дарена? — спросил Ульдреда задумавшийся Ирвинг.

— Я когда-нибудь ошибался? — вопросом на вопрос ответил Ульдред.

— Да, чего это я. Забывать очевидное начал. Совсем старым стал, хехе, — рассмеялся Ирвинг.

— Я тоже пойду. Нужно будет взять Дарена, — сказал Ульдред, поднимаясь. — И скажите нашему рыцарю-командору, чтобы послал Флетчера. Если придётся представить тело, будет лучше, если будет явно видно, что его убили мечом.

— Я пойду с тобой. Хочу сам убедиться, что Дарен — маг крови, — печально сказал Ирвинг, поднимаясь со своего места. — А ведь таким добрым и отзывчивым мальчиком был. Когда Винн узнает о том, что её ученик стал магом крови... Эхх... Даже думать об этом не хочется, — погрустнел первый чародей.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Зайдя в личные покои мага крови, Дарена, Ульдред сплёл заклинание волшебного щита и во всеоружии двинулся к спящему магу. Ирвинг тоже закрыл себя щитом, но остался в стороне наблюдать.

— Дарен Маренхолд, вы обвиняетесь в изучении, обучении и применении магии крови, — громко проскандировал он, создавая каркас заклинания духовного удара.

— Ууум, старший чародей Ульдред? — сонно протянул еле открывший глаза маг. — Что вам надобно? — спросил он недоуменно.

— Вы обвиняетесь в изучении, обучении и применении магии крови, — быстро проговорил Ульдред, принимая на щит пущенное в него заклинание из школы энтропии. Секундой позже ему пришлось уворачиваться от стульев, которых Маренхолд запустил в него при помощи телекинеза.

Дарен решил не говорить, а действовать. Он прекрасно знал, кто такой Ульдред и на что он способен. Он понимал, что в долгом, изматывающем сражении у него нет и шанса на победу. Слишком сильна и опытна лучшая ищейка магов крови, первого чародея Ирвинга.

Воспарив в воздух, при помощи телекинеза, маг крови начал бросать в старшего чародея все вещи, которые только попадалось ему под его глаза.

Ульдред решил отступить и скрылся за углом, внимательно прислушиваясь.

Как только Ульдред исчез из поля зрения Дарена, он рванул в сторону двери, одновременно начиная накладывать на себя защитное заклинание волшебного щита.

Ульдред увидел это и запустил в убегающего отступника заранее приготовленное заклинание духовного удара.

Дарен, тихо воскликнув, повалился на пол. Повернув голову в сторону Ульдреда, он быстрым движение достал из-за пазухи нож и сделал надрез на своей руке.

— Нет, я не сдамся, — хрипло сказал он, со злобой смотря на старшего чародея.

При помощи магии крови Маренхолд начал плести какое-то мощное заклинание, которое Ульдред не смог опознать. В то же время Ульдред тоже начал создавать заклинание телекинетического поля, которое полностью защищает своего создателя.

Но Ульдред так и не узнал, что хотел создать отступник, так как на его голову обрушился удар посохом. Первый чародей Ирвинг решил вмешаться и прекратить бой, до того как внутри круга развернётся буйство магии.

— Ты был прав, Ульдред. Дарен и вправду маг крови, — покачал головой Ирвинг, как будто до сих пор не смог уверовать в это, хоть и видел всё собственными глазами.

— Я никогда не ошибаюсь, когда дело касается магов крови, — спокойно сказал подошедший Ульдред. По нему не было видно то, что пару минут назад он бегал по всей комнате, уворачиваясь от снарядов своего противника.

— Ну что ж, за это ему придётся ответить, — грустно сказал Ирвинг. — Захвати его и пошли в мой кабинет. Я извещу рыцаря-командора Грегора и храмовника Флетчера.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Значит, это маг крови? Точно? — проскользнув взглядом по телу бессознательного молодого человека, спросил Грегор.

— Да, — однозначно ответил Ульдред.

— Хорошо, — в следующий момент в грудь Дарена был вонзён меч храмовника, пробив её насквозь. Молниеносный второй удар разрезал горло, а третий вспорол бок. — Всё. Думаю, теперь, если захотят осмотреть тело, подозрений не возникнет, — только и сказал Грегор, вытирая кровь со своего меча.

Изрядно устало выглядевший Ирвинг, тяжко вздохнув, отошёл от свежего трупа своего бывшего подопечного и, сев на кресло, спросил рыцаря-командора Грегора:

— Ты уверен, что Флетчер будет держать язык за зубами? — вся его напускная доброжелательность и простоватость слетела с него, показывая миру настоящее лицо, очень мудрого и чрезвычайно сильного, но также невероятно уставшего чародея.

— Да, уверен. Я достаточно долго служил с Дагером, чтобы изучить его повадки. Он, скорее, себе язык откусит, чем что-нибудь, да расскажет, — уверенно ответил Грегор.

— Прекрасно. Позже я поговорю со старшей чародейкой Винн, — сказал Ирвинг, устало зажмурив глаза. Слишком многое сегодня произошло, слишком сильно отразилось всё это на уже далеко не юном маге.

— Хорошо, раз всё решено, я тогда пойду, — кивнул на прощанье Грегор, умчавшись отдыхать.

— Я тоже пойду, первый чародей, — склонив голову в поклоне, невероятно уважительным тоном, впервые за долго время так обращаясь к Ирвингу, произнёс Ульдред.

— Да, иди, — ответил Ульдреду легкой улыбкой Ирвинг. Как давно он не слышал такого уважительного тона от этого гордого мага.

Смотря вслед покидающему кабинет старшему магу, первый чародей устало откинулся в своём кресле.

"Эх, Атланис, Атланис... Ну и устроил ты мне головную боль. Да и Винн придётся всё рассказать самому. Ох, уже вижу её печаль", — сокрушенно помахал головой из стороны в сторону Ирвинг, вставая и направляясь в сторону больничного крыла.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Очнувшись, я сперва не понял, где я. Медленно покрутив головой из стороны в сторону, я увидел мне уже знакомую обстановку больничного крыла.

Попробовав приподняться с кровати, я почувствовал сильную боль в груди, возле груди, в спине, ноге... В общем, всё моё тело болело и ломило.

"Охренеть. Вот это меня отделали", — подумал я, вспомнив встречу с храмовником. Вновь вспомнив, как тело храмовника разлеталось кровоточащими кусками мяса, я загнулся от болезненных спазмов в животе.

Выдавив из себя, при этом испытывая ужасную боль, абсолютно всё из своего желудка, я откинулся на кровать, пытаясь унять свою дрожь.

"Я убил... Я впервые в жизни убил, да притом ещё живого человека!" — повторял я себе самому, как мантру, эту простую истину, раскачиваясь в ритме из стороны в сторону, пытаясь себя успокоить.

Вошедшей в комнату Винн предстала малоаппетитная картина. Белый как мел мальчишка, трясущийся, смотрящий в одну точку, при этом чуть покачиваясь из стороны в сторону, в собственной блевотине.

Поморщившись, она одним движением руки создала каркас заклинания сна и, усыпив Атланиса, аккуратно переодела его и перенесла в другую, чистую кровать.

"Бедный мальчик, — подумала Винн, смотря на беловолосого мальчишку. — В таком юном возрасте столько пережить... Бедняжка..." — подумала Винн.

Тихие, почти неслышные шаги заставили обернуться одну из лучших целительниц всего мира Тедаса.

— Первый чародей Ирвинг? Вы чего-то хотели? — спросила она шёпотом, при этом показывая на спящего Атланиса.

— Да, Винн, хотел бы. Нам нужно поговорить наедине.

— Конечно, пойдёмте, — сказала старшая чародейка Винн, направляясь в свой личный кабинет.

— Винн, я прошу тебя не как первый чародей, а как друг, забудь, что произошло с Атланисом, Хеддом и храмовником Дельмасом, — серьезно смотря на свою давнюю подругу, попросил её Ирвинг.

— То есть как это забыть? — не поняла Винн. — Атланис ведь убил храмовника. Даже в лучшем случае его ждёт усмирение?

— Нет. Храмовник Дельмас умер, защищая и сражаясь с одержимым магом крови, который напал на маленьких одарённых детей, когда те возвращались в своё общежитие. Ты понимаешь меня, Винн? — решил уточнить первый чародей.

— Я... да... Я всё поняла, — утвердительно кивнула целительница. — А кто пойманный маг крови?

— Кхем... В общем... Винн... Хм, в общем, это Дарен, — выдал Ирвинг. Ему было невероятно неудобно говорить это Винн, которая обучала и даже воспитывала юного мага.

— Дарен?! Нет! Этого не может быть! Он бы никогда не...

— Винн! Я сам видел, как он собирался применить магию крови против Ульдреда! — сказал первый чародей Ирвинг на повышенных тонах.

"Слишком многое я им позволяю", — проскользнула мимолётная досадная мысль.

— Это... Правда? — слабым голосом спросила Винн. Она не могла представить, что маленький Дарен, такой добрый и отзывчивый, начал изучать и даже применять магию крови.

— Да. Он уже мёртв, — припечатал Ирвинг.

Винн, побледнев, плюхнулась прямо на стул.

Подойдя к целительнице, Ирвинг хотел сказать просто что-то ободряющее:

— Винн, послушай...

— Нет. Не надо ничего говорить. Пожалуйста, уйди. Мне надо побыть одной, — сказала тихим, но настойчивым голосом старшая чародейка.

Выходя из больничного крыла, Ирвинг, обернувшись, произнёс.

— Винн, если тебе что-то понадобится... Просто обращайся. И не только ко мне. Не забывай, мы все одна большая семья...

Идя в свои покои, первый чародей круга магов Ферелдена, Ирвинг, был обеспокоен. Вдруг Винн решит что-нибудь сделать Атланису...

"Да, Винн не такая. Но всё же она человек... И каждый может сорваться. А Дарен был ей практически как сын родной..." — с такими нелёгкими думами зашёл в свои покои первый чародей.

Сегодня он уже просто физически ничего не сможет сделать. Слишком стар он стал. Слишком быстро усталость начала брать над ним верх...

6.

Лёжа на кровати в больничном крыле и играясь с чистой маной, совершая простые манипуляции с энергией, я ждал того момента, когда меня выпишут.

Не знаю почему, но я уже третий день под надзором старшей чародейки Винн.

Хотя есть у меня подозрения о том, что это из-за того, что я убил человека, то есть из-за моего психического здоровья.

Всё же убивать в игре и в реальности — совершенно разное... И если в игре мне нравилось, когда мои противники во второй части века дракона разлетались кусками, то, когда я увидел это в реальности, я думал, что сойду с ума от этого зрелища.

Мне до сих пор снится лицо храмовника, пред тем как его разорвало на части, словно переполненный воздухом шарик.

Даже были угрызения совести, сопровождающиеся ночными кошмарами и приступами апатии...

Но наставник Ульдред парой любящих подзатыльников выбил из меня эту дурь.

Он долго объяснял мне то, что я, как маг, буду часто проливать кровь во имя церкви, защищая свою жизнь, или ради собственных интересов. И чем раньше я смирюсь, тем легче мне будут в будущем, тем больше шансов у меня будет в будущем выжить...

Также наставник, заметивший странное, холодное отношение Винн ко мне,

переговорил с ней,

Если честно, я сильно недоумевал. Из-за чего?

Я вёл себя примерно, кушал всё, что дают, спать ложился по режиму... Да я даже не показывал ей своё презрение, к ней и её точке мировоззрения...

Старший чародей перебросился с Винн парой слов, и после разговора с наставником Ульдредом Винн смягчилась и вновь превратилась в улыбающуюся, добродушную старушку. Хотя старушкой назвать её не повернётся язык. На лице практически не было морщинок, а такое тело хотели бы иметь многие юные дамы, хотя все целительницы щеголяли с фигурами моделей. Но в этом нет ничего удивительного, это в игре целительство сводилось к одному исцелению ран. А здесь маги Тедаса могли себе при должном умении отрастить третью руку, стоит им только захотеть.

Правда, только особо могущественные целители были способны к такому процессу.

Ну или маги крови. Или маг, затративший тысячи золотых и обложившийся лириумом.

Но не это важно. Важен сам факт, что для хорошего целителя практические не существовало границ работы со своим или чужим телом, кроме собственной фантазии и резерва. И это внушало уважение к искусству целительства.

В общем, поведение Винн нормализовалось. Но из-за этого были и плохие моменты... Такие, как её постоянная пропаганда Песни Света и непогрешимости Церкви и её служителей. Я хотел задать ей вопрос про того ушлёпка, которого я разобрал на запчасти, но наставник Ульдред строго-настрого запретил мне вообще говорить о нём.

Но упорность Винн поражала. А её поражала моя возможность рассуждать и дискутировать с ней. Если вначале я старался сдерживаться и косить под пятилетнего дитятко, то после двух часов вещаний о том, что там завещала Андрасте, я не выдержал.

— Заповедь Создателя гласит, что магия должна служить человеку, а не управлять им, — в которой раз процитировала завет Создателя Винн. — Поэтому мы, маги, должны гордиться тем, что мы были выбраны самим создателем для роли служителей простых людей. Когда мы умрём и сольёмся с Создателем, мы будем вознаграждены! — воодушевленно сказала Винн. Хмм... её упорность напоминает мне террористов-смертников. Такое ощущение, что если она сейчас узнает о том, что Создатель завещал магам самоубийство, то она, как японский самурай, вскроет себе брюхо.

— Старшая чародейка Винн? — перебил я её вещание истины варвару неверующему (это я), своим вопросом.

— А, да, ты хотел что-то спросить? — рассеяно улыбнулась мне Винн, собираясь с мыслями. Похоже, она даже не обиделась на то, что я прервал её монолог.

— Да, я хотел спросить, почему у заповеди создателя такая странная формулировка предложения? — спросил я, хлопая глазами.

— Ты это о чём? — недоуменно спросила она меня.

— Ну, магия должна служить человеку, так? — спросил я её.

— Конечно, только так мы, маги, можем очистить себя в глазах Создателя за наши грехи, — приятным, мягким, вкрадчивым голосом сказала она.

— Значит, магия — это орудие труда, при помощи которого мы должны творить? — спросил я её. — Я всё правильно понял?

— Да, всё правильно, — поощрительно улыбнулась Винн.

— То есть магия должна служить нам, магам, тем, кому она принадлежит. А почему тогда мы должны служить другим? — спросил я её.

— Потому что так нам говорит заповедь создателя, — сказала старшая чародейка.

— Но ведь в заповеди говорится: "магия должна служить человеку". А мы — единственные, кто может управлять магией. То есть магия должна нам служить. Но нигде не говорится о том, что мы должны служить кому-то.

— Это трудный вопрос, Атланис. Когда ты подрастёшь, то узнаешь ответ на него. А теперь, главное, помни, что магия должна служить человеку, а не управлять им, — вновь повторила Винн.

"Это что сейчас было? У неё реально есть аргументы, которые нельзя сказать ребёнку, или она просто не знала, что сказать? Всё же она умная женщина, поэтому странно, что она не смогла ответить на такой вопрос. Или она никогда им не задавалась, постоянно принимая всё на веру?" — недоуменно думал я. Нет, я не был дураком, но поверить в то, что я смог поставить Винн одной трактовкой в тупик? Не смешите меня. Она варилась в соку веры настолько долго, что знает Песнь Света чуть ли не наизусть. Там наверняка есть ответ на мой вопрос. Церковь-то не первый день существует.

Хотя я и не воспринимал веру в Создателя как истину в последней инстанции, но мне импонировала точка зрения здешних верующих. Например, убить можно было, если ты этим убийством защитил близких.

Да и сами заповеди трактовались от "Её Святейшества" до "Её Святейшества". Главная Жрица церкви имеет такую власть над церковью и народом, о которой даже самые могущественные Папы Римские моего мира могли только мечтать... И именно существование магов укрепляет веру людей в Создателя и Андрасте...

— Ну что же, уже поздно, Атланис. Пойдём совершим предсонную молитву, — подошла ко мне одушевленная Винн.

Да я, как попал в больничное крыло и навёл мосты с целительницей, молюсь. Больше для вида, чтобы подлизаться к Винн.

Почему? Я хочу через неё познакомиться с её горячо любимым, но в то же время пустоголовым учеником, Андерсом. Я видел его пару раз, когда он заскакивал к старшей чародейке Винн, чтобы расспросить её о некоторых деталях целительства.

Встав на колени, я собрался молчаливо "поддерживать" молитву целительницы, как та сказала.

— Атланис, ты ведь знаешь заповедь Создателя? — спросила она меня.

— Ну да, знаю, — точнее, знал прошлый жилец этого тела. Но, слава небу, мне досталась его память. — А что?

— Тогда произнеси её, пожалуйста, — мягко попросила меня Винн.

— Ну ладно... — протянул я, вспоминая.

— Таковые истины открыл Создатель Андрасте: как есть лишь один мир, одна жизнь, одна смерть, так есть один лишь Бог, и Он наш Создатель. Грешники те, кто дарит свою любовь ложным богам, — произнёс я первую строчку заповеди, данной нам Андрасте.

— Магия призвана служить людям, а не править ими. Злы и испорчены те, кто принял дар Его и обратил против детей Его. Да будут названы они Малефикары, проклятые. Да не найдут они покоя в мире и за его пределами, — закончил я вторую строку.

— Всякий человек есть Творение Рук нашего Создателя, от нижайших рабов до величайших королей. Те, кто наносит вред беспричинный самому малому из Его детей, прокляты будут Создателем и будут ненавистны Ему, — закончил я третью строку.

— Лжесвидетели и обманщики, знайте: есть лишь одна Истина. Все ведомо нашему Создателю, и Он станет судить их ложь, — выговорил я четвертую строку заповедей Андрасте.

— Все в этом мире имеет предел. Что один человек обрёл — другой потерял. Те, кто крадёт у братьев и сестёр своих, вред причиняют имуществу их и покою. Наш Создатель взирает на это с тяжёлым сердцем, — сказал я последнюю, тем самым закончив "молитву".

— Прекрасно. Спасибо, — сказала Винн. — А теперь марш в кровать! — улыбнувшись, приказала она мне.

Я запрыгнул на кровать, мысленно благодаря всех богов за оставленную мне память старого Атланиса.

— Завтра ты сможешь вернуться к занятиям, — поведала мне целительница, улыбнувшись.

— Круто! — как можно жизнерадостнее выкрикнул я.

Да, это реально круто. Теперь я, когда смог начать манипулировать энергией тени, наконец-то смогу догнать и обогнать моих сверстников.

"Эх, всё же прекрасно быть одарённым. Осталось только стать настоящим магом", — Широко растянув свои губы в улыбке, подумал я.

Но всё же тактика Винн, постоянное капанье на мозг пропагандой, дала результат. Да и, когда я увидел то, что может сотворить магия, я был отрезвлён.

Раньше я воспринимал магию как прикольную штуку, при помощи которой я смогу подняться выше "простых смертных". Стать лучше, чем они...

Но сейчас я понимаю, что магия — это ответственность и контроль. Страшно предположить, что может устроить в стельку пьяный маг, неконтролирующий свои силы. Это ведь самое страшное. Я понимаю некоторых людей, которые боятся магов...

Ведь если маленькая девочка из Лотеринга по случайности создаст молнии на своих пальцах, она может ткнуть ими в речку или озеро. Коснувшись воды, она убьёт в нем всю рыбу, лишив пропитания на день рыбаков, а ведь может и человека зажарить.

На лесной дороге вполне может прятаться от храмовников старый эльф. А его единственная защита и компания — нежить, которую он призвал восстать из мёртвых, порезав свою руку и воззвав к силе своей крови.

Скольких мимо прохожих разорвали они на куски?

На северо-западе мальчишка из Киркволла сотворил огонь из ничего. И, играясь с ним, потерял контроль над своим творением, и начался пожар, который унёс десятки, если не сотни, жизней. А мальчик ничего такого не хотел, просто не уследил за своим творением.

Где-то недалеко, на севере Ферелдена, маг крови и серый страж Авернус пытали своих братьев по ордену, ища ключ к силе крови...

Где-то ходят закованные в железо, с изуродованными лицами, одарённые Косситы. Одни из них даже не помышляют о бунте или побеге, а другие, как и многие здесь, хотят вырвать своим пленителям сердце и сбежать куда подальше от места своего пленения.

А вот в империи Тевинтера родители, простые крестьяне, не могут нарадоваться на своего дитя. Ведь родившийся с магическим даром ребёнок — это благословение. Магистры щедро заплатят родителям. Да и в будущем их сынок наверняка не забудет своих стариков.

Таков Тедас, таковы мы, маги. И такова наша магия — страшный и в то же время прекрасный дар, которым мы обладаем. И в зависимости от местности нас могут бояться, угнетать или же почитать.

7.

Храмовник принимает удар деревянного посоха на свой щит.

Плавным движением отводит моё орудие в сторону, делает маленький шаг вперёд, сближаясь со мной, а посох соскальзывает с щита.

И вот деревянный меч воина легонько бьёт меня по голове, заставляя упасть.

Плюхнувшись на филейную часть и потирая ушиб, я недовольно смотрел на Флетчера Дагера.

"Быстрый, зараза. Очень быстрый, но, когда он хотел мне поддаться, Ульдред накричал на него, сказал, что враги не будут поддаваться и щадить меня".

Вот уже неделю у меня тренировки с храмовниками, которые натаскивают меня на обращение посохом.

Когда я увидел, на что способны здешние воины, я был в прострации.

"Как? Как может простой человек так быстро двигаться? Оказывается, воины тоже умеют применять некую энергию. Причём её описание подходит под магию крови. Вот только они используют её без связи с Файдом, лишь усиливая своё тело. Да мне порой кажется, что в этом мире нормальных людей нет", — подумал я, косясь на храмовника-новобранца Олда, который орудовал здоровенным двурушником, тяжелее меня раза в два.

Как мне объяснили, они за счёт тренировок и медитаций познания себя могут орудовать этой энергией.

У меня сразу же возникла ассоциация с шаолиньскими монахами земного мира, их Ки, чакрой и что там у них было.

Ну не смог бы простой человек махать такой громадой. Причём Камер, не уставая, махал им с полчаса... Мда, такого бы бойца в наше средневековье, и был бы легендарный герой-воин вроде Зигфрида или второй средневековый Геракл.

Зато теперь стало понятно, как здешние воины, не храмовники, могут стать опасными для магов или как великие воины могли убить дракона, которого не каждая баллиста поцарапать сможет.

Ухх, мне аж завидно стало... Нет, маги по желанию тоже смогут управлять этой силой, но на это уходят годы тренировок, да и мана куда полезнее. Зато есть большой плюс. Ни один не назовёт тебя отродьем демонов, скорее, будет восхищаться...

Зато теперь понятно, что в реальном, не игровом мире существует не только "мана", но и "выносливость".

— Неплохо, — сказал мне Флетчер, подходя и протягивая руку. Хороший он мужик. Когда услышал о том, что я должен в будущем сменить Ульдреда, как ликвидатора магов крови, словно с цепи сорвался и начал с двойными усилиями обучать меня. — В следующий раз полагайся меньше на силу. Сейчас ты в силу своего возраста не сможешь справиться со взрослым человеком. А когда вырастешь, то это тебе тоже ничего не даст, воин посмеётся над твоей самоуверенностью, как только снесёт тебе голову, — в который раз повторил мне храмовник.

Я, выслушав его с серьезным лицом, кивнул, показывая, что я всё понял и принял к сведению.

"Ну что поделать, сказывается рефлекс, вбитый мне в моей прошлой жизни. Поэтому и вкладываюсь в каждый удар. Хотя и знаю, что маги используют посох не для того, чтобы уничтожить, а для того чтобы потянуть время или отогнать назойливого противника..." — с досадой на самого себя и свою врождённую твердолобость подумал я.

— Слышь, малой, тебя кто-нибудь обучал, как нужно двигаться? А то некоторые твои движения выглядят так, как будто взяты из рукопашного боя... — спросил меня подошедший Камер.

— Нет, — ответил я ему. Ну не говорить же мне, что было в прошлой жизни, до того как я попал в Тедас и в это тело. В лучшем случае сразу же убьют, в худшем — усмирят...

— Эхх, жаль, что ты маг. Если ты сам понимаешь, как надо экономней двигаться, то из тебя бы вышел хороший воин, — сказал он, покачав головой.

— Я одарённый. Я не маг. Пока ещё не маг, — сказав, улыбнулся я. Люблю, когда меня хвалят, хоть и незаслуженно...

— Пфф, как по мне, одно и то же, — пренебрежительно сказал Олд. Повезло ему, что его наставник Ульдред не слышит. Когда я впервые назвал себя магом, старший чародей меня с говном смешал, объяснив, что из меня такой же маг, как из ящерицы дракон. — Вы же все этой энергией Фейда бросаться можете, да и...

— Ну всё, дай мальцу отдохнуть, — утихомирил Камера Флетчер. — Он в отличие от тебя не стоял и прохлаждался! — окинув его недовольным взглядом, сказал Дагер.

— Да что? Я-то ничего, — стушевался Олд и, отойдя и достав свой огромный двурушник из ножен, начал им размахивать, отрабатывая движения до перфекционизма.

Из открывшейся двери показался наставник Ульдред. Зашедший старший чародей окинул нашу компанию цепким взглядом, подходя к нам.

— На сегодня, думаю, достаточно, — сказал он, кивком поприветствовав храмовников.

— Как скажете, — ответил ему Флетчер.

— Пошли, Атланис, — бросил он мне, направляясь к выходу.

Поставив посох в угол до завтрашнего занятия, я побежал за наставником

— На сегодня практическая часть занятия закончена, — проговорил Ульдред. — Я тебе выдам пару книг из моей личной библиотеки. Ты должен будешь прочитать их за неделю, — поставил передо мной задачу.

Проплутав по коридорам и поднявшись на второй этаж башни круга магов, мы остановились возле широкой двери.

— Жди здесь, — наказал мне наставник, открывая ключом дверь и входя в свои покои.

Когда он вышел через пять минут, в его руках было четыре книги.

— Вот эти книги ты должен изучить, — сказал он. — Пошли, я тебя провожу до ученических комнат.

Доведя меня до моего ложе, он положил книги на тумбочку.

— У тебя теперь всегда будет время после четырёх вечера до отбоя. Делай, что хочешь. Отдыхай, читай, манипулируй маной. Я тебя ни в чём не ограничиваю. Только осторожней с манипуляциями. Твой контроль над энергией тени высок, но ты ещё слишком неопытен. Лучше отрабатывай уже то, что ты хорошо умеешь. Ты меня понял? — окинув меня взглядом, спросил Ульдред.

— Да, наставник, — сказал я, утвердительно кивнув.

— Тогда занимайся, — сказал он и направился по своим делам.

Я же, взяв первую попавшуюся книгу в руки, прочитал оглавление: Магия — первые одарённые и маги современности.

Открыв её на первой страничке, я прочитал:

"Магия струится во всех живых существах Тедаса. Некоторые даже считают, что это та самая сила, которая дает жизнь всему сущему. Однако, несмотря на повсеместность магии, лишь немногие способны управлять ею. Среди людей на это способны лишь единицы из тысяч, в то время как эльфы обладают более близкой связью с тенью. Каждый эльф может хоть как-то, но использовать силу, что даёт им мир Фейда.

Магия берёт своё начало из Тени. В этом измерении, которое посещают эльфы и люди, когда спят, обитают духи. Таким образом, магия привлекает существ с другой стороны завесы, что приводит к большему риску стать одержимым злым, тёмным духом, демоном. Маг, телом которого завладел дух, становится искажённой сущностью, монстром, известным в народе, как одержимый.

Маги не рождаются со способностью использовать магию. Талант обычно проявляется до периода полового созревания, и у каждого проявляется по-своему. Признаки могут быть малозаметными, такими, как внезапное изменение цвета глаз, или ярко выраженными, такими, как случайное сотворение огня.

Так или иначе, первое проявление магического таланта приводит мага в замешательство, иногда даже доводит до психических проблем.

Кто-то начинает скрывать свою силу.

Другие используют ее импульсивно, что часто приводит к чьей-нибудь гибели или масштабным разрушениям.

За пределами Империи Тевинтер несанкционированное использование магии часто вызывает переполох и среди простых людей ненависть. Обычным делом является проявление страха и агрессии по отношению к магу, только что открывшему свои способности, и многочисленные рассказы о юных "ведьмах", убитых по обвинению в недавнем неурожае, тому подтверждение. Чаще всего такое происходит в отдаленных деревнях, где люди, не разбираясь, начинают гонения на юного одарённого, что закономерно приводит к тому, что большинство таких детей становится одержимым. Именно из-за этого по всему Тедасу ходят патрули храмовников, ища юных одарённых или же уничтожая одержимых", — интересно, значит, многие маги даже не доходят до круга. Ведь большинство людей в Тедасе живёт именно в деревнях... Лишь маленький процент населения мира проживает в городах.

"Маги могут специализироваться в одном или нескольких направлениях магии, зависит это от предрасположенности чародея и его таланта. Одни управляют стихиями, другие могут устанавливать связь с Тенью, управлять чужим разумом и манипулировать духами. Искусным меньшинством являются целители, способные заживлять раны, изменять тела, убирать последствия старения и защищать союзников от ранений. Немногочисленные мятежники или нечестивцы занимаются тёмным искусством, называемым магией крови.

Независимо от того, как магия используется, в Тедасе она является, бесспорно, могущественной силой, касающейся практически всех аспектов жизни.

Многие постройки укреплены магией или были возведены при помощи магов. Всему миру известный Орлесианский собор, в котором проживает Её Святейшество, был построен при содействии более ста магов. Город Киркволл был возведён десятью древними магистрами Тевинтера и их рабами при помощи запретной магии крови. Повторить такую колоссальную работу, особенно если не прибегать к тёмным искусствам, сегодня практически невозможно, если только не использовать всех магов нескольких кругов одновременно", — мда, измельчали маги. Раньше десять магистров могли построить огромный город, просто вырубив его в скале. А сейчас для этого нужно будет несколько тысяч магов, при этом ещё неизвестно, сколько времени понадобится им и смогут ли они вообще завершить работу...

"Древние легенды Тедаса гласят, что первым известным магом был тевинтерец Архонт Талсиан, который обучился магии крови с помощью Старого Бога Думата, но сейчас, после многих веков изучения, некоторые учёные утверждают, что это не более чем миф, а сам Талсиан обучился магии у древних эльфов, у которых каждый в народе владеет даром магии.

Эффект от этого был для Тедаса огромнейшим и всеобъёмным. Наука, законы, армия — практически все стороны бытия жизни потерпели огромнейшие изменения под влиянием магии и магов. Талсиан обучил магии крови своих многочисленных учеников и вскоре собрал армию, с которой он захватил Арлатан, родину эльфов. И это положило начало древней Тевинтерской империи, которая охватывала почти весь Тедас и поклонялась Древним Богам, Драконам.

Однако имперские маги не были удовлетворены контролем над Тедасом, и в своём высокомерии магистры попытались войти в Золотой Город и захватить власть над самим Создателем. Их попытки провалились, и в наказание Создатель превратил их в первые порождения тьмы. Эти порождения наводнили подземелья и однажды нашли Думата, которого превратили в первого Архидемона. С этого момента начался Первый Мор, который продолжался два столетия и сильно ослабил Тевинтерскую империю, лишь серые стражи смогли остановить армию порождений тьмы, тем самым дав человечеству второй шанс.

Во время Первого Мора люди империи перестали обожествлять древних Богов и вскоре последовали за святой пророчицей Андрасте, бывшей рабыней, которая объединила варварские племена и возглавила их в походе на Тевинтерскую империю. Андрасте была предана своим мужем, Мафератом, и предана огню, но её смерть вдохновила людей на создание святой церкви Создателя.

Это событие изменило отношение к магии и магам на протяжении многих столетий.

Однако, несмотря на то что первым человеческим магом был Архонт Талсиан, одарённые среди человечества рождались и до него. Но в большинстве своём это были недоучки, не умевшие плести структуры заклинаний, манипулируя энергией Фейда напрямую". — Угу, а как только научились использовать и создавать каркасы заклинаний, сразу же пошли завоёвывать соседей. Миры меняются, а человечество всё остается таким же. Магия стала чем-то вроде пороха в моём мире. И, получив такое мощное и грозное оружие, человечество понеслось подчинять и подавлять всех, до кого дотянутся руки.

Хотя чего это я, я бы поступил так же. Человек — зверь, это наши инстинкты. Доминировать над другими, подчинять слабых своей воле.

Чем дальше я читал, тем больше убеждался в том, что маги Тевинтера всё делали правильно. Жесткий, даже можно сказать, жестокий отбор одарённых. Подчинение практически всего мира. А всё началось, в принципе, из-за защиты себя, да и всего человечества.

Эльфы были отнюдь не добрыми и пушистыми. Их сегодняшний расизм пришёл из глубин веков, причём до того, как человеческие маги уничтожили их страну и подчинили их народ своей воле.

Сами эльфы активно использовали магию крови, беря низших людей для своих нужд. Так что всё, что произошло, было закономерностью. Выживает сильнейший, пожирая слабейшего. Лишь одну ошибку совершили магистры Тевинтера. Не надо было лезть в золотой город. Да и то, кто знает, правда ли это или же лишь выдумка церкви. Всё же шла война, а противникам Тевинтера нужно было облить их грязью. Ведь, несмотря на всё, среднему жителю империи жилось куда лучше, чем среднему человеку сейчас. Мда, если честно, то я бы выбрал сторону империи, эта страна шла вперёд, сметая на своём пути все препятствии к своему процветанию. Жестоко? Да. Негуманно? Ещё как. Но эффективно. Если бы сейчас был такой же мор, как и первый, то мир бы утонул, растворился бы в армии порождений тьмы. А империя смогла выдержать, выстоять против несметных полчищ этих тварей. При этом она была изрядно ослаблена и измотана.

Хммм, чем-то напоминает мне римскую империю моего прошлого мира. Бесчисленные рабы. Железная дисциплина в армии. Главой страны становится сильнейший и умнейший. Невероятно развитая архитектура и инфраструктура...

Окинув взглядом другие книги, я удовлетворённо улыбнулся. Наконец-то не пропитанные пропагандой книги, а прекрасные описания событий, из которых можно многое узнать.

"Что ж, приступим", — подумал я, взяв следующую книгу в руки. Передо мной много работы на моём пути к становлению настоящим магом. Магом, которому не стыдно было бы показаться пред своими предшественниками, магистрами Тевинтера.

8.

— Аааргх! — раздавался по просторам безлюдной улицы деревеньки, стоявшей на отшибе Ферелдена, крик, полный боли и отчаянья.

Молодой храмовник, решивший, что маленькая, девятилетняя одержимая девочка для него не проблема. Как же, что может сделать маленький ребёнок, едва достающий ростом здоровяку-храмовнику по пояс. Ведь у него есть благословение создателя, которое защищает его.

"Ага, и лириум в крови", — хмыкнул я, пытаясь отвлечься от предсмертных криков храмовника-новобранца.

Сейчас он поплатился за свою самонадеянность. Ведь вместо маленькой девочки пред ним предстала почти трёхметровая уродливая тварь, которая к своей огромной физической силе обладает ещё и большой магической мощью.

Опытные храмовники крепко сжимали зубы, но вперёд не кидались. Опыт и чувство самосохранения подсказывали им, что если они бросятся на подмогу своему собрату по ордену, то умрут так же бездарно и мучительно, как и тот неудачник-новобранец.

"Тьфу, дебил. Весь план накрылся из-за него!" — зло подумал я, смотря, как храмовники поспешно окружают демона, неся при этом потери.

Сперва мы планировали аккуратно окружить демона, для того чтобы храмовники смогли спокойно подавить большую часть его силы. После чего в бой вступил бы я, забрасывая его издалека заклинаниями. А теперь мне нужно лезть на среднюю дистанцию, а храмовникам придётся подобраться к отродью до пары десятков метров. Из-за одного "героя" такие высокие потери...

"Так, спокойно", — начал успокаивать я себя, когда увидел, что рыцари-храмовники почти взяли демона в кольцо.

Оглянувшись на наставника Ульдреда, я удостоился подбадривающей улыбки и взгляда полной уверенности, что я справлюсь со своей задачей.

Киваю, прикрывая глаза. Открыв их вновь, вижу, как юная целительница, отправленная с нами на всякий случай, стоя на коленях и зажимая уши, молится Создателю.

"Угу, как будто он сейчас придёт и прихлопнет эту тварь, — подумал я, равнодушно смотря на неё. — Создатель помогает сильным!"

Развернувшись, я с двумя храмовниками, которые должны будут меня защищать в случае чего, начал сближение с этим демоническим отродьем. От него несло такой первобытной мощью Файда, что у меня затряслись колени.

"Твою мать, какого хрена они не подавляют его силу?" — в панике подумал я, продолжая сближение.

Тут от храмовников разошлась светло-голубая волна. Когда она дошла до демона, тот взревел и упал на колени.

"Хорошо его вштырило", — злорадно подумал я, уже не ощущая того подавляющего преимущества от монстра. Но моё веселье как ветром сдуло, когда до меня дошла частичка волны этого умения храмовников.

Тело непроизвольно изогнулось, и я, упав на пол, захрипел.

"Нихрена себе, — подумал я, в то время как меня поднимали на ноги мои храмовники-телохранители. — А ведь меня только отголоском задело, а его капитально приложило!" — с ужасом смотрел я на уродливую тварь, которая начала подниматься на свои странные тоненькие ножки.

С налитыми кровью глазами это существо осмотрело округу, провернув свою голову на триста шестьдесят градусов, как будто в этом теле не было костей.

От этого зрелища меня пробило на тихий, но истеричный смех, так как это напомнило мне один известный фильм в моем старом мире.

"Ну прям как в экзорцисте!" — подхихикивая, подумал я, смотря на эту тварь. Но следующая мысль, проскользнувшая в моей голове, заставила взять себя в руки, а в груди воспылать праведным гневом к этому отродью.

"Значит, девочка уже не просто подавлена волей твари Файда, она была умерщвлена им, а демон натянул на себя уже мёртвую оболочку", — пришла грустная мысль, когда я подбегал к своей позиции.

Краем глаза замечаю, что наставник Ульдред готов в любой момент вмешаться, и это вселяет в меня уверенность и заставляет действовать решительнее.

Создаю заклинание "волшебный щит" и накидываю его на самого себя.

Вокруг моего тела лёгким тёмно-синим свечением вспыхивает щит, который должен защитить меня от враждебного чародейства.

Сразу же приступаю к созданию каркаса заклинания "зимний взрыв".

Первая секунда потрачена на то, чтобы сплести структуру.

Вторая секунда — и лёгкий мимолётный пас рукой, направляющий и напитывающий заклинание.

И вот ледяной сгусток тумана, наполненный энергией тени, летит к одержимой демоном девочке.

Сердце обливается кровью от того, что мне нужно убить маленькую одарённую, но я растолковываю себе — это уже не та девятилетняя девочка. Это кровожадная тварь из Файда.

Уговариваю себя не обращать на свои угрызения совести внимания.

Но ярость на людей в этой деревушке заставляет покрепче сжать посох.

Судя по огненной ауре отродья, это демон гнева. Что нужно было сделать этому ребёнку, для того чтобы демон гнева не просто влиял на меленькую девочку, а полностью смог взять её под контроль, сделав её одержимой своей воли?! Мрази. Хотелось бы мне сжечь всю эту клоаку дотла, но храмовники не позволят.

Заклинание "зимний взрыв" удачно попадает одержимой прямо по ногам, обхватывая их льдом. В следующий момент ужасающий рык, полный ненависти, изданный демоном, заставляет кровь застыть в жилах и сбиться с плетением следующего заклинания.

Но опытные храмовники не обратили на это внимания и бросились на отродье, окружая его, пытаясь порубить тварь на куски.

— Куда! Стоять! — успел я выкрикнуть, но мой выкрик не дошёл до рыцарей-храмовников. Тварь, словно не имея костей, вертелась вокруг своей оси, разрывая смельчаков на части, показав им, насколько они были глупы думать, что демон теперь обезврежен.

В следующий момент от демона исходит волна грубой маны, развеивая структуру моего заклинания и освобождая нижние конечности одержимой.

Резкий рывок отродья, и рядом стоявший храмовник хватается руками за своё горло, пытаясь остановить хлещущую кровь.

В следующий момент она делает лёгкий, медленно-издевающийся пас рукой, и от твари исходит волна огня, сжигая рядом стоящих храмовников.

А те, кому не повезло оказаться вдалеке, упали с ужасными ожогами по всему телу. Их доспехи вжигались в тело, а у некоторых металл расплавился полностью и сейчас стекал прямо по их телам.

Развернувшись в нашу сторону, демон быстро начал сокращать расстояние.

Первая секунда — и я создал каркас плетения заклинания "конус льда".

Вторая секунда — я провожу пред собой рукой, одновременно напитывая созданный мной каркас, и между нами возникает ледяная шипастая стена.

Третья секунда — создаю каркас плетения "аура холода".

Четвёртая секунда — напитываю заклинание маной. Вокруг меня расходится волна холода, вступая в противодействие с огненной аурой одержимой.

Смотрю и понимаю, что ещё мгновенье, и монстр прорвётся через стену.

Быстро создаю заклинание "телекеническая защита". Как раз вовремя, демон прорывается сквозь ледяную преграду и двумя быстрыми взмахами когтистых лап разрывает глотки моих телохранителей, после чего с яростью набрасывается на меня. Но защита легко сдерживает все его удары.

Внезапно со стороны в этого монстра прилетает куб спрессованной земли, снеся её на несколько десятков метров в сторону.

Развеиваю заклинание и тут же вновь создаю плетение "зимний взрыв", запуская его в одержимую. Но промахиваюсь, заклинание пролетает мимо, но мана, повинуясь моей воле, взрывается рядом с головой демона, окатывая его холодом, заковывая его правую сторону полностью в лёд.

Тут же создаю каркас плетения и направляю в тварь заклинание "удар духа", как самое быстрое в моём арсенале.

В грудь одержимой вбивается мой духовный удар, разворачивая грудную клетку.

В следующий момент создаю заклинание "воронка смерти" и восполняю свой поредевший резерв за счёт мёртвых храмовников.

Бегом приближаюсь к твари, вновь выпуская в реальный мир заклинание "конус льда", которое разрывает тело одержимой на части.

Неверяще смотрю на раскиданные куски мяса от тела одержимой.

"Всё. Победа", — облегчённо думаю я, падая на свою задницу и тяжело дыша.

Распластавшись на земле, я услышал крики раненых и всхлипы магессы-целительницы.

Во время боя я полностью отключился от мира. Были только я и мой враг, одержимая демоном гнева маленькая девочка. Я не слышал ничего другого, и для меня не существовало ничего больше.

— Молодец, — похвалил меня подошедший Ульдред, улыбаясь. — Ты как? Травмы есть?

Я безмолвно покачал головой и взмахнул рукой, что, мол, всё нормально.

— Точно? — выпрашивал он.

— Да, — сказал я хриплым, тихим голосом. Чёртов отходняк.

— Понятно, — хмыкнул наставник. — Когда соберешься с силами, мы выступаем. Целительница не справится с лечением всех выживших. Только жизнь поддержать, — сказал он и пошёл в сторону ранее купленной телеги. Хм, а тогда я не понимал, зачем нам телега...

Мда, вот и понтанулся, впечатлил наставника Ульдреда... Чего мне не маялось. Сидел бы сейчас в кругу, читал книги, практиковался...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Я уже давно просил наставника Ульдреда научить меня комбинировать заклинания. Это в игре можно было создать несколько масштабных заклинаний, и конфликта не происходило. А вот если здесь создашь огненную бурю и ледяной шторм одновременно, то магу будет очень весело... Если выживет.

Но он отказывался, обосновывая тем, что мне такое незачем, и тем, что я не дорос. Нет, не магически, с моим резервом всё было очень и очень хорошо, по его мнению, я не дорос духовно.

Когда же я спросил, когда я буду готов и когда я дорасту, он, отмахнувшись от меня, сказал мне, что как только распознаю первого демона и сражу его.

И я поставил себе цель, нет, не так, ЦЕЛЬ!

Теперь я ходил по пятам единственной кошки в кругу магов и внимательно следил за ней. Из игры я знал об одержимой кошке, которая была в кругу магов Ферелдена, а в конце оказалась одержимой демоном гнева... Вроде бы Андерс очень часто игрался с ней, или даже она ему принадлежала.

Было очень трудно разыскать это животное. Но, когда я нашел её, я очень сильно удивился её поведению: чем больше времени я проводил, следя за зверьком, тем больше я убеждался, что кошка одержима. Ну не может существовать такой умной кошки в природе... Хотя кто знает...

Может, я просто чего-то себе навоображал. Но у меня было чувство, что кошка что-то исследует. Словно ребёнок...

Но я продолжил мою "шпионскую" деятельность, мне слишком сильно хочется узнать, как правильно комбинировать заклинания, поэтому я буду бегать за этой тварью, пока та не станет одержимой, а рано или поздно это произойдёт, если мир не отклонился от игрового канона.

Поэтому я день за днём, всё своё свободное время проводил за слежкой, как можно больше времени крутясь возле хвостатой.

И я даже понял, как и из-за чего этот демон смог взять её под контроль. Хоть не все храмовники были тварями, и ещё меньше было среди них идиотов (быстро отсортировались, специфика работы), но вот все они были фанатиками церкви.

И для многих прожитый день без пакости одарённому — зря прожитый день.

А этот комок шерсти прекрасно подходил для того, чтоб напакостить или позлить и подпортить магам настроение.

Вот и измывались на бедной животиной, но хотя бы не переходили черту, не ломали ей ничего и подобное...

И вот сейчас я смотрю за этой кошкой или котом и думаю, как её раздраконить. Я бы просто шмякнул её о пол, но вот девушки и Андерс, с которым у меня наладились довольно дружеские отношение, игрались с ней. А настраивать их против меня любимого у меня нет никакого желания.

Но сам Создатель был милостив ко мне сегодня. Пара храмовников порешила проинспектировать, что это здесь за собрание, что в такой большой группе делают маги. Уж не заговор ли это магов крови и бла, бла...

Один из них взял и откинул кошку, которая мешалась под ногами в сторону, а та шмякнулась о стену.

Группа одарённых было возмутилась, но храмовники начали рыться в их вещах, и они как-то позабыли о своей любимице.

Создаю заклинание "столкновение маны", которое сможет навредить только магам и магическим существам, и выпускаю его в сторону зверька. Если она одержима, то это нанесёт ей вред.

В следующий момент из шипения кошки получается полноценный рык, и я сразу же бросаю заклинание "конус холода" в сторону твари, размазывая её по стенке.

А потом было разбирательство, речи наставника Ульдреда о том, как он мной гордится, и его согласие обучать меня комбинированию заклинаний.

А через месяц он огорошил меня вестью, что я иду с ним на задание по устранению одержимой девочки, которая бушует в какой-то деревушке на отшибе Ферелдена.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

— Лучше бы я не трогал эту кошку, — пробормотал я себе под нос, вставая.

— О? Вновь полон сил? — спросил меня мой наставник. После моего усталого кивка он расплылся в улыбке и сказал: — Тогда по коням. Нужно доставить храмовников к нашим целителям.

И мы двинулись из этого Создателем забытого места домой — в круг магов Ферелдена.

9.

Продвигались мы к кругу быстро. Нам нужно было успеть доставить тяжело раненных рыцарей-храмовников к целителям круга, ведь только за первый день наша целительница не смогла удержать жизни трех храмовников, да и ещё трое находились на грани.

Из всей группы только мы, маги, и ещё два храмовника были в состоянии самостоятельно передвигаться. Я вместе с одним храмовником уходил вперёд и закупал припасы в деревеньках, встречавшихся нам на пути, а потом галопом несся назад и присоединялся к нашему возу.

У нас не было ни времени, ни желания задерживаться в пути.

Осмотрев усталыми глазами округу, я тяжко вздохнул. Слишком сильно напрягает меня такое путешествие...

Наставник Ульдред и я постоянно распускали волны чистой энергии Фейда, тем самым обыскивая округу на наличие людей. Всё же дороги Ферелдена были не очень благополучны.

Шныряющие бандиты, в недавнем прошлом бывшие крестьяне под начальством неудачных наёмников, редкие отступники и, что самое опасное, порождения тьмы, которые начали вылезать из глубинных троп.

Хотя до пятого Мора было ещё далеко, но предпосылки уже были. Порождения тьмы частенько нападали на деревни по всему Тедасу, если верить тем слухам, что бродят в простонародье.

Но я был уверен, у меня достаточно времени, чтобы подготовиться к большому песцу, так как в круг семь лет назад привели девочку по имени Эммели Амелл, которая была на год младше меня.

Одна из возможных героев и возможный серый страж. Так что я преспокойно продолжал изучать магию, зная, что у меня как минимум ещё шесть лет, и потихоньку размышляя, как мне с наименьшими проблемами свалить из круга магов.

Пока, к несчастью, нормальных идей не было. Самая реальная, но трудно выполнимая заключалась в том, чтобы сбежать из круга, потом найти место, где можно дать бой храмовников, убить их всех, а с мёртвого тела одного из храмовников забрать филактерию.

К моему счастью, храмовники и церковь были достаточно глупы или же неосмотрительны, так как создали только одну филактерию, которую давали своим ищейкам. Убив их, можно было забрать её. Вот только храмовник с амулетом, в котором была бы моя кровь, будет держаться в стороне и при первом же признаке опасностей сбежит, опасаясь за филактерию... Так что нужно будет хорошо подготовиться.

Другой вариант, более опасный, к которому я не хотел прибегать, состоял в том, чтобы присоединиться к серым стражам. Но уж слишком большие минусы были у него.

Первый минус, он же самый большой, — я мог загнуться во время ритуала, а умирать до того, как я смогу насладиться жизнью, не входило в мои планы.

Второй минус, более терпимый, — это скверна, которая будет во мне и серьёзно сократит мою жизнь. Но, к счастью, я знал о неком Авернусе, который находился на заброшенном Пике Солдат и проводил там свои бесчеловечные эксперименты.

Хотя я не осуждаю его. Он серый страж. Они должны любыми методами добиваться победы, ведь на то они и серые, а не белые стражи. Всё ради победы.

В общем, сам мне мужик не нравился, но вот его исследования мне были бы тогда нужны. Отдельная магия крови, доступная только серым стражам, возможность прожить долгую жизнь без проклятья серых стражей...

Хмм... А почему бы мне его не найти? Он наверняка знает, как нужно проводить ритуал и что для этого нужно... И сможет уменьшить риск при ритуале. Заодно можно его сразу же заарканить на обучение... Хмм, а почему бы и нет? Ведь у серого стража изменяется не только его кровь во время ритуала, но и его магическая суть, а если таковой не было, то передаётся... Если я стану стражем, то моя филактерия уже будет недействительна. Об этом я ещё как-то не думал... Надо будет как-то связаться с Авернусом. Жаль, что я не освоил свои возможности по путешествию по Фейду, если бы были книги, то я бы смог прийти к Авернусу во сне...

— Анталис, впереди нас группа людей из чуть более тридцати человек. Среди них могут быть профессиональные вояки или маги-отступники, будь готов к худшей ситуации. Их ликвидация на тебе, ты должен с ними легко справиться, я же буду вместе с храмовниками охранять раненых и прикрывать целительницу, — предупредил меня наставник Ульдред, направившись к храмовникам.

"Прекрасно. Снова мне лезть на рожон. Болван недалёкий, всё это из-за желания выделиться... Если и существует Создатель, то он захотел меня покарать за мои богохульские мысли..." — раздражённо подумал я, доставая из своей сумки бутылёк восстанавливающего зелья и выпивая содержимое одним глотком.

"Бррр, мерзость, — подумал я, поморщившись. Не знаю почему, но вкус и внешний вид зелья вызывал во мне стойкие ассоциации с тем, что я пью кровь. — Но нужно, в отличие от игры при помощи такого зелья можно не только залечить раны и тому подобное, но и снять усталость. Правда, на определённое время, после которого будет откат. Весьма неприятный и тяжёлый".

Спешившись, я обогнал воз на пару десятков метров.

Двигаюсь впереди нашей группы, создав на всякий случай каркас заклинания телекинического щита, и внимательно осматриваю округу, при этом рассылая во все стороны волны энергии Фейда.

"Ага, вон они", — нащупал я примерное местонахождение вероятных противников. Впрочем, не вероятных, а противников, понять это было можно по живописной картине, открывшейся мне. На дороге лежит ствол здоровенного дерева, причём именно в такой позиции, что он один перекрывает весь тракт. А в кустах по бокам ощущались две группы: одна справа и одна слева. Примерно по шестнадцать-семнадцать голов в каждой стороне.

"И что мне делать? Не хочу я как-то убивать этих людей", — тяжело вздохнул я. Большинство бандитов в наше время не имело другого выбора, кроме как пойти по кривой тропинке, не видя другой возможности прокормить свою семью. После войны с Орлеем в освобождённом Ферелдене хоть и начал править король Мэрик и поднимать страну, но вот только слишком много крови пустили и разрушили орлезианцы за время своего правления...

"А ну отставить моральные терзания. Если я покажу, что я маг, то они, скорее всего, просто проигнорируют нас. Но вот мы не одни такие путешественники. Следующих они ограбят, женщин изнасилуют, а мужчин убьют. Так что хватит сопли распускать", — заставил я взять самого себя в руки.

Создаю каркас заклинания "конус холода" и направляю его лёгким движением руки в сторону затаившихся противников.

Предо мной появляется стена льда, закрывая меня от одной из групп. В следующий момент из стены появляются сотни острых сосулек, которые на огромной скорости срываются в полёт, в сторону бандитов, пробивая на своём пути абсолютно все преграды, не важно, тоненькое деревцо или даже небольшой камень.

— Маг! Демон! — услышал я полные страха и паники выкрики от другой группы.

Разворачиваюсь в их сторону и просто повторяю свои манипуляции магией, и через две секунды в их сторону летит такой же град из смертоносных кусков льда.

Выпустив волну энергии Фейда, я внимательно осмотрел округу. Заметив ещё живых людей, я направился к ним, нужно их добить, чтобы не мучились. Мне не трудно, а им не придётся долго и мучительно умирать.

Не торопясь, медленно и с осторожностью, чтобы не напороться на какого-нибудь живчика, добиваю всех неудачливых бандитов.

"Всё. Это был последний", — отметил я для галочки, добивая последнего, четвёртого бандита.

Наставник Ульдред, в то время как я добивал агонизирующих противников, убрал с нашего пути лежавшее дерево при помощи банального и невероятно затратного телекинеза.

— Молодец, быстро и эффективно справился, — похвалил меня наставник, от чего я расплылся в самодовольной улыбке. Люблю, когда меня хвалят.

— Это были простые бандиты. Ничего сложного, — как можно ровнее сказал я, залезая на своего скакуна.

— Сложность лежала не в силе противника, а в том, что ты не дрогнул. Одно дело, когда сражаешься с тварью из тени, а здесь были простые люди, — сказал он, разлёгшись на возе, не замечая взгляды, полные немого укора целительницы. Ну да, наставник неплох в целительстве, но помогать категорически отказался, мотивируя свой отказ тем, что вполне возможны непредвиденные трудности по пути в круг, а он не сможет на них адекватно и эффективно среагировать из-за усталости и истощённости.

Последующий путь в круг протекал без особых происшествий. На одном дыхании, без остановок мы преодолели последнюю часть дороги за полтора дня.

В круге мы, то есть наставник Ульдред и я, отдали полумёртвых храмовников в заботливые руки старшей чародейки Винн, а сами поспешили откланяться и наконец-то нормально отдохнуть. Вскоре наступит откат восстановляющих зелий, и будет лучше, если мы этого не почувствуем в полной мере.

Я уже хотел было зайти в спальни, отведённые для мальчишек, как окрик наставника заставил меня обернуться.

— Атланис! Завтра можешь отдыхать. Никаких тренировок. Послезавтра зайди ко мне после обеда. Мне нужно тебе кое-что важное сказать, — сказал Ульдред, театрально-коварно ухмыльнувшись.

— Хорошо, наставник, — устало сказал я. — Это всё? — намекнул я на то, что не горю желанием пообщаться.

— Да, можешь идти, — хмыкнул Ульдред, направляясь на второй этаж, в спальни, отведенные для старших магов.

Я чуть ли не бегом дошел до своей кровати и, скинув одежду, завалился на неё.

"Хвала Андрасте, я снова в цивилизованном месте", — блаженно закрыв глаза, подумал я, потянувшись всем телом на своём ложе.

Не знаю, как другим, а меня невероятно раздражали грязные кровати в постоялых дворах, которые кишели различной живностью, отсутствие нормального места для мытья, невкусная походная еда... А ещё огромные слои грязи, отвратительные запахи в городах и немытые крестьяне, от вида и запаха которых блевать тянет.

Да, вот что магия может делать. Одно то, что в закрытой башне не стоит вонь, есть нормальные ванные комнаты и чистые кровати, стоит многих неудобств, которые создают церковники. Отсюда бы ещё всех храмовников выпроводить, и всё было бы просто прекрасно.

Эххх, мечты, мечты... Ну ничего, когда-нибудь они сбудутся.

"Мда, надо помыться..." — поморщился я, заметив, как смотрят на меня мои сожители.

— Что, грязного чародея никогда не видели? — раздражённо спросил я их. "Кто-то, в отличие от вас, не сидел в удобной и тёплой башне, пропитанной магией, а обошел пол-Ферелдена!" — подумал я, беря ванные принадлежности и смотря, как эти чистоплюи воротят нос.

Добрести до ванны было бы настоящим превозмоганием, если бы не подоспевший Хедд, который, видя моё состояние, помог мне добрести до купальни, попутно расспрашивая меня.

— Атланис, как это — быть во внешнем мире? — спросил меня мой знакомый.

— Солнце слепит, воздух воняет, мошки докучают, попрошайки прохода не дают... — протянул я.

— Правда так плохо? — неверяще спросил меня Хедд, хлопая глазами.

— Да не то чтобы так уж и плохо, но всё же не сравнить с кругом. Магия многое делает куда приятней, — честно сказал я ему. Мда, а ведь он мечтает увидеть и изучить окружающий нас мир.

Он попал в круг ещё совсем несмышлёным ребёнком и зациклился на желании выйти из башни магов.

Не повезло ему, хотя это ещё как посмотреть. Бывает такое, что даже у совсем маленьких детей случаются выбросы магии, и его забрали, когда ему ещё не исполнилось и двух лет. Зато он почти всегда жил с достатком, в удобной и цивилизованной башне магов.

"Может, ну его, Пик Солдата? Свалю в Тевинтер? Всё же все башни магов строились по принципу старых тевинтерских зданий. Значит, они во многом превосходят среднестатистические страны Тедаса, когда речь заходит о комфорте. Хотя вроде бы тот же Киркволл построен по методам тевинтерских архитекторов. Может, туда направиться?" — размышлял я, залезая в ванну.

Пока я отмывался, мои мысли зашли в другое русло. А именно о том, почему мы, маги, всё же подчиняемся простым людям.

Что нам могут противопоставить? Пару сотен храмовников? Если бы все старшие чародеи решились бы нанести удар по церковникам, то им ничего бы не помогло.

Тевинтер это прекрасно показал. В принципе, вся их страна держится за счёт могущественных магов. Подумать только о том, что я, недоучка, смог за менее чем десять секунд уничтожить больше тридцати противников. А что сможет настоящий тевинтерский магистр? Да он в одиночку уничтожит несколько тысяч простых людей.

Как при таком раскладе дикие варвары, вчерашние рабы и Андрасте смогли победить? Ничего не понимаю... Либо Создатель и впрямь снизошел и помог им, либо у Андрасте были свои маги. Очень могущественные маги, которые смогли сражаться против магистров. А ведь тогда у Тевинтера была огромная армия с железной дисциплиной и, ко всему прочему, прекрасно обученная.

В общем, одни странности. Нет, я допускаю мысль о том, что Андрасте и её прихлебатели наклепали тысячи храмовников... Хотя нет, это невозможно. Слишком дорого обходятся возможности рассеивать магию. Этого не могли себе позволить вчерашние варвары...

— А как выглядит одержимый? — отвлёк меня от мыслей голос Хедда. Он уже давно поглядывал, хотя что-то спросить, и теперь вот набрался смелости. — Извини, что спросил, просто хотелось бы узнать, — быстро протараторил он.

— Нууу... Вначале та одержимая девочка ничем не отличалась от человека. Только, когда мы подошли ближе, её тело словно раздулось. Внезапно вместо маленькой девочки был огромный, сильный монстр, который отлично владел магией, — сказал я, вспоминая то отродье, что я встретил в деревушке.

— Да? Брр, хорошо, что я решился записаться в исследовательский отдел! — облегчённо заявил Хедд. Вначале он хотел так же, как и я, стать боевиком и ходить вместе с храмовниками на миссии по ликвидации одержимых, за поимкой отступников, за ловлей внутри круга и вне магов крови...

Ведь так он смог бы выбраться из башни и исследовать мир.

Но в последний момент его отговорила учительница, объяснив, что хоть мы, боевики, и выбираемся чаще за границы круга, но вот живём мы недолго.

Хедд идиотом не был, поэтому решил, что уж лучше будет обучаться на мага-исследователя, чем на мага-боевика.

— Да, ничего приятного в сражении с такой тушей нет, — поморщился я. Я сам выжил благодаря тому, что это демоническое отродье было крайне тупым.

— Верю. Кстати, а что, получается, тебя с самого детства готовили на боевика? — спросил он меня удивлённо. Ну да, ведь учиться на специализацию начинают только с двенадцати лет, а я с пяти начал обучаться у наставника Ульдреда, боевого мага.

— Нет, — ответил я ему, — вначале старший чародей Ульдред обучал меня просто владеть своей силой. Но со временем, как-то незаметно для нас обоих, он начал обучать меня уже как боевика, — объяснил я ему свою ситуацию.

— Понятно, — сказал он, нежась в воде.

— Ты ещё долго? — спросил я его, вставая и вытираясь.

— Думаю, да, — протянул он, блаженно закрыв глаза.

— Ну, отдыхай, я пошёл, — сказал я ему, начиная сквозь боль и усталость продвигаться к своей кровати.

Завалившись на ложе, я закрыл глаза и практически сразу же уснул. Слишком тяжёлыми были последние дни, и сейчас мне надо просто отдохнуть.

10.

— Ты готов? — серьёзно смотря в мои глаза, спросил меня мой наставник.

Окинув взглядом присутствующих здесь людей, я глубоко вздохнул и в подтверждение кивнул головой.

— Да, наставник Ульдред, я готов! — попытался я сказать как можно более расслабленно.

Заметив мои потуги, первый чародей Ирвинг благосклонно улыбнулся. Но его нервозность это не скрыло.

— Главное, Атланис, быть честным самим собой и не терять бдительности, — сказал он, благосклонно смотря мне в глаза.

— Не суетись, я лично буду присутствовать и не дам наворотить дел храмовникам, не дам им распоясаться, — сказал наставник, бросая странный взгляд на рыцаря-командора Грегора, ободряюще ложа мне на плечо свою руку.

— Угу, — сказал я, пытаясь унять дрожь в коленках.

— Давайте уже начинать! Время идёт! — раздался недовольный голос Грегора. — Ложись на алтарь! — посмотрев на мою скромно стоящую в углу персону, приказал он мне.

Отойдя от наставника, я взял всю свою волю в кулак и двинулся к стоящему в середине комнаты алтарю.

Ну, как алтарю... скорее, ложе, высеченному из камня, метр в ширину и два в длину, вокруг которого расположились пять магов с огромным количеством лириума в сосудах.

Попытка улечься поудобней провалилась, поэтому я плюнул на это, просто разлегся на холодном камне и приготовился.

— Начинаем! — услышал я голос одного из старших чародеев. В следующий момент стоявшие вокруг меня маги засветились потусторонним ярким сине-голубым цветом. Подойдя ко мне, наставник Ульдред сунул мне в руку сосуд с зельем из лириума.

— Выпей, — сказал он мне. Выпив, я почувствовал, как моя связь с Феидом усилилась. Канал, через который шла энергия тени, расширился, наполняя меня огромным количеством маны и затупляя мой разум.

Через пару мгновений стоящие вокруг меня чародеи подняли руки и, направив их в мою сторону, пустили голубой поток, который исходил из них на меня.

Этот поток начал вливаться со мной. Чувство опьянения наполнило меня. Мир закружился, к горлу подступила тошнота, а тело перестало слушаться моего разума.

И я отключился.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — Флэшбэк(on) — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Башня Магов — Кабинет первого чародея Ирвинга.

— Он готов! — стоял на своём рыцарь-командор Грегор. — Он смог справиться с одержимым магом!

— Ему ещё и пятнадцати не исполнилось! — словно змей, шипел в ответ старший чародей Ульдред. — Неважно, насколько он силён! Дети легче попадают под влияние демонов.

— Прошу вас, успокойтесь, — раздался усталый голос первого чародея Ирвинга. — Крича друг на друга, вы никогда не придете к согласию.

— То есть вы, первый чародей, за эту бездумную затею?! — резко развернувшись на каблуках своих сапог, спросил Ульдред, начав неверующим взглядом сверлить главу магического круга Ферелдена.

— Нет. Я тоже это считаю глупостью, посылать на истязание мальчишку, которому не исполнилось и шестнадцати, — сказал, отрицательно покачав головой, первый чародей. — Но! Рыцарь-командор прав, Атланис уже давно перешагнул планку простого одарённого и находится на уровне начинающего мага. А может, и выше...

— Это не повод испытывать его. Его разум ещё не окреп достаточно для такого. Он не сможет. Это я, как его наставник, говорю! — сказал Ульдред, отказываясь посылать своего ученика в когтистые лапы демонов Фейда. — Он падёт пред напором и коварностью креатур тени!

— Да, это будет печально, если подающий такие надежды маг сгинет, — задумчиво теребя свою бороду, выговорил Ирвинг.

— Вы же сами сейчас всё сказали. Он давно вышел за рамки простого одарённого. Слишком опасно стало держать его рядом с другими учениками. Мы все должны быть уверены, что он сможет противостоять искушению демонов, — начал напирать на магов рыцарь-командор. — Да и пора убрать его филактерию подальше от такого сильного одарённого. Неизвестно, что ему в голову взбредёт! — нашёл ещё один аргумент Грегор.

— Да, тут ты прав. Он достаточно искусен, дабы пройти в хранилище и уничтожить свою филактерию, — кивая головой на доводы рыцаря-командора, сказал первый чародей.

— Да вы издеваетесь! — не выдержав, закричал Ульдред. — Он мальчишка! Даже я, как старший чародей, не знаю, как и что именно нужно делать, чтобы пройти в хранилище филактерий. А тут вы думаете о том, что какой-то мальчишка сможет пробраться туда.

— Я лишь сказал, что он достаточно искусен и силён для этого, — кинув строгий взгляд на своего подчинённого, осадил Ирвинг Ульдреда.

— Тогда я за то, чтобы провести истязание сегодня же, сразу после истязания Ларсалона Лие, — подал голос рыцарь-командор Грегор. — Самый подходящий момент. Нельзя долго тянуть!

— Хммм... Я согласен, — сказал Ирвинг, покивав своим мыслям.

— Да вы!.. — Ульдред хотел было высказать всё, о чем он думает насчёт этой затеи, но серьёзный взгляд первого чародея показал, что это бесполезно и, скорее, усугубит ситуацию.

— Тогда я буду на истязании. И это не обсуждается, — сказал Ульдред с такой решительностью, что рыцарь-командор и первый чародей поняли — возражать бессмысленно. Только продлит спор, а в конце старший чародей всё равно добьётся своего.

— Хорошо, — согласился первый чародей Ирвинг. — Вы не против, Грегор?

— Против, — но, увидев, как на него посмотрели чародеи, произнёс: — Ну да ладно, разрешу. Я понимаю, что чародей Ульдред, как наставник, беспокоится о своём ученике. Поэтому пусть присутствует, — сказал, тяжело вздохнув, рыцарь-командор.

— Да, именно. Я буду на истязании. Поэтому, пока Атланис не проснётся, никто из твоих рубак его и пальцем не тронет. Я проконтролирую это... — грозно смотря на Грегора, выговорил Ульдред.

— Я сам уничтожу его... если он станет одержимым, — не давая рыцарю-командору высказаться, сказал старший чародей.

— Нет, с этим я не согласен. Кто слишком долго находится в Фейде, будет ликвидирован! С чего давать ему такие поблажки? Кто слишком долго проходит истязания, будет уничтожен храмовниками — это закон! — воспротивился Грегор.

— Так, значит, проходить истязание на три-четыре года раньше — это, по твоему мнению, нормально... а вот то, что это будет куда труднее, не поддаться демонам, тебя не интересует? Если хочешь провести нормальное истязание, то и проводи его в нормальных условиях. С повзрослевшим одарённым, а не подростком! — еле сдерживая себя, чтобы не сорваться на крик, выдавил из себя Ульдред. — Ты что, не понимаешь? Неважно, насколько умён, силён и умел одарённый, сложность истязания зависит от его моральных установок. Он не готов, — вновь начал увещать Ульдред первого чародея Ферелдена и рыцаря-командора храмовников.

— Хватит, — веско сказал Ирвинг. — Мы тебя услышали. Я согласен именно с таким планом, — сказал он, переведя потяжелевший взгляд на Грегора. — Он подходит лучше всего. Атланиса нужно проверить. Но в то же время можно сделать поблажку из-за его возраста. Или я не прав, рыцарь-командор Грегор? — спросил Ирвинг главу храмовников, всем своим видом показывая, что он за идею Ульдреда и что он не пойдёт против решения старшего чародея.

— Вы правы, первый чародей Ирвинг, — выдавил из себя Грегор, натужно улыбнувшись. Ему не нравилось всё это. Демоны слишком коварны... Они могут хорошо сыграть роль мальчишки, а позже, выйдя из зала, устроить бойню...

— Прекрасно. Тогда я отдам указания, чтобы проводящие ритуал чародеи подготовили лириум на двоих, — сказал Ирвинг, вновь превращаясь в простенького старичка, всем своим видом излучая доброжелательность.

— Ульдред. После истязания юного эльфа Ларсалона ты сходишь за своим учеником. Мы, храмовники и чародеи, в то время всё подготовим для ритуала, — отдал указание Ульдреду первый чародей.

— Грегор, надеюсь, ты понимаешь, что для второго истязания нужны храмовники поопытней? Такое испытание влечёт за собой больший риск. Так что возьми опытных рыцарей с хорошими нервами. Желательно тех, кто знает Атланиса. Хорошо? — спросил Ирвинг у рыцаря-командора.

— Да, я тоже об этом подумал, — кивнул на реплику первого чародея Грегор.

— Ну что же, господа, вперёд! У нас много работы...

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

"Тупой служака командор и близорукий бесхребетник Ирвинг! Как можно мальчишку допустить до истязания. Его же одурачит демон!" — смотря на упавшего в транс и ушедшего в Фейд мага, думал старший чародей Ульдред.

"Может, рассказать ему о том, что будет на истязании? — задумался Ульдред. — Нет... Так тоже не пойдёт. Всё же это испытание придумали не только для потехи храмовников и сокращения потенциальных магов, оно должно было отобрать лучших. Если Атланис не сможет пройти чрез него, то сам виноват. А время я ему дам", — решился Ульдред, не спуская взгляда с юного эльфа Ларсалона Лие.

"Ну, скоро он там? — подумал старший чародей. — Если он не вернётся вскоре, то храмовник прирежет его тушку", — скрипнув зубами, подумал Ульдред.

Нет, он прекрасно понимал, что этот метод отбора подходил как нельзя лучше для того, чтобы обезопасить всех участвующих в истязании.

Но видеть, как очередной возможный брат круга умирает под мечом храмовника...

Это было просто омерзительно.

— Кхер, ааа, — раздались звуки. А тело Ларсалона зашевелилось.

Напрягшись, старший чародей моментально создал заклинание "огненный поток" — улучшенную версия "пламенной вспышки".

Всё то, что попадало под этот поток пламени, превращалось за секунды в прах.

Одно из сильнейших огненных заклинаний, которое Ульдред выбил из одного магистра Тевинтера, которого поймал вместе с храмовниками.

Зря они решились вывезти одарённых детей из Ферелдена.

Участь таких детей была не завидна, и Ульдред прекрасно понимал, что если эти одарённые не обладали сильным даром, то их использовали для ритуалов магии крови.

Поэтому он не пощадил никого из тех работорговцев, вырезав всех как скотов, которыми они и являлись.

— Что с ним? — раздался голос первого чародея. — Он одержим? — спросил он у Ульдреда, как у самого опытного.

— Не похоже, — тихо ответил старший чародей, внимательно смотря на шатающегося одарённого, пребывая в полной боевой готовности.

Юный эльф поднялся на ноги, спустившись с алтаря, и, подняв свой взгляд на окружающих его людей, упал, не удержав равновесия, и начал исторгать из своего желудка свой обед.

— Всё нормально. Он не одержим, — сказал Ульдред, расслабляясь.

— Прекрасно! — хлопнув в ладоши, веселым тоном сказал первый чародей. — Отведите его в общие комнаты... Нет, лучше в больничное крыло! — распорядился он, увидев, что новый брат круга никак не хотел останавливаться и продолжал выдавливать содержимое из своего желудка.

Подошедшие целители подхватили новоявленного мага за руки и утащили за собой.

Развернувшись к Ульдреду, Ирвинг окинул его требовательным взглядом.

— Ступай за Атланисом. Настал его черёд, — сказал он.

— Хорошо, — буркнул Ульдред, поманив рукой двух храмовников. — Вы, за мной, — сказал он им.

Дань традициям. Сразу же всем понятно, что человека ведут на истязание. Глупая и ненужная в случае с Атланисом, всё же Ульдред достаточно уверен в своём ученике.

Но вот многие другие одарённые, боявшиеся испытания, которое им пришлось бы пройти, могли учудить. Например, были попытки убить сопровождающего и сбежать из круга, боясь пройти истязание.

Всё же у этого испытания на прочность слишком суровый образ. Слишком часто уходящие одарённые не возвращались назад.

Быстрым шагом идя к ученическим комнатам мальчиков, Ульдред вновь задумался о том, стоит ли Атланису рассказать, что его ожидает, или нет?

"Всё же жаль будет, если подающий такие большие надежды маг станет кормом для демонов..." — вяло текли мысли у старшего чародея.

Зайдя в общую комнату, он увидел возбуждённо переговаривающихся отроков.

"Хм, когда-то и я такой был..." — смотрел с усмешкой Ульдред на то, как некоторые особо предприимчивые ставили на исход истязания Ларсалона Лие.

Найдя взглядом своего ученика, старший чародей Ульдред подал голос:

— Атланис Гладмер, пройдите за мной. Вам предстоит пройти истязания, — сказал он, подходя к своему ученику.

Вокруг тут же послышались изумлённые шепотки недоумевающих... Они не понимали — как так?

Многие хотели пройти истязание, они смотрели на ученика старшего чародея Ульдреда с завистью. Многие смертельно боялись испытания, уготовленного им, они взирали на Атланиса как на великомученика, идущего на верную смерть... И были те, кто не понимал, с чего это вдруг такой юный одарённый должен проходить истязание?

Атланис, сперва ничего не понимая, смотрел на старшего чародея, но стоило ему только осознать смысл слов своего наставника, как он мертвецки побледнел.

— Хорошо. Сейчас, — сказал он, вставая и натягивая на себя свою мантию.

На негнущихся ногах он последовал за своим учителем. Два храмовника, закованные в тяжёлую броню, пристроились сзади, перекрывая ему путь, если он вдруг окажется слаб своей волей.

Зайдя в комнату, где проведут ритуал и само истязание, Ульдред решил подбодрить своего ученика.

Подойдя к нему и ободряюще положив руку на плечо, он спросил:

— Ты готов? — стараясь не показывать все те противоречивые чувства, что разрывали его, спокойно сказал Ульдред.

— Да, наставник Ульдред, я готов! — бодро сказал юный одарённый.

Дальше для старшего чародея Ульдреда всё прошло быстро и смутно.

Вот его ученик уже лежит на алтаре.

Вот он даёт ему колбу с лириумом.

Вот он выпивает её.

Вот чародеи завершают ритуал.

И Атланис теряет сознание, попадая в Фейд.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — -Флешбэк(end) — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

"Значит, это то место в Фейде, где мне предстоит пройти истязание? — отстранённо подумал я, открывая глаза и осматриваясь вокруг. — Скорее, это не просто Фейд, а домен какого-нибудь демона... — поправил я сам себя. — Даже представляю какого..." — рассмотрев окружающую меня округу получше, подумал я.

Всё очень походило на то, какой была первая миссия в игре...

"Хмм, значит того демона гордыни припахали работать на круг магов?" — подумал я, начиная своё продвижение по тропе, лежавшей прямо передо мной. К счастью, я не смог бы здесь заблудиться. Здесь была всего одна дорога.

"Интересно, а у всех одарённых одно и то же испытание? — подумалось мне. — Если да, то это просто прекрасно!" — воодушевлённо подумал я.

Идя вперёд, я не заметил, как впереди меня остановилась маленькая мышь, поэтому появление предо мной человеческой фигуры выбило меня из колеи, и я чуть было не долбанул чем-нибудь убойным по замаскированному демону гордыни.

— Вновь церковь и маги посылают насмерть ничего не знающего и неподготовленного одарённого, — бархатным голосом начал сокращаться представший предо мной демон.

"Хмм, ну что же, я подыграю. Кто знает, вдруг, если я соберусь сейчас напасть на него, он всерьёз возьмётся за меня и размажет тонким слоем по всему Фейду..." — подумал я, натянув удивлённое выражение лица.

— Ты кто?! — напустив немного страха в голос, спросил я его.

— Я мышь... И я одарённый маг, проходивший испытание. Я такой же, как и ты. Я был учеником в Ферелденском круге магов, и меня послали на истязание. Но я слишком долго пробыл здесь, и моё тело было убито храмовником... Они посчитали, что их испытание слишком затянулось, — понурив голову, слабым голосом сказал демон гордыни.

— Правда?! Вот же гады! — сказал я, пытаясь выглядеть как можно более разозлённым. "Хмм, а мантия-то на демоне от старшего чародея... Прокол, мой друг, прокол". — А... А-а ты не знаешь, что нужно сделать, чтобы пройти истязание? — спросил я его.

— Тебе нужно сразиться с ужасным демоном... Ты не сможешь победить его в одиночку, но, к счастью, здесь есть другие духи, которые могут тебе помочь, — рассказал он мне. — И-и я могу тебе помочь! — выдавил он из себя.

— Да? Ты можешь показать мне, где они обитают и что они из себя представляют? — спросил я демона гордыни.

— Конечно. Я всегда рад помочь одарённым, которым приходится проходить через то же, что и мне когда-то, — сказал он мягким голосом, располагающе улыбнувшись. Вот не знал бы из игры — повёлся бы стопроцентно! — Следуй за мной! — сказал он, вновь превращаясь в мышь.

Двигаясь за мышью, я вспомнил то, что писали о демонах гордыни.

Демон гордыни — один из наиболее мощных духов, обитающих в Тени.

Одержимые демонами гордыни воины становятся практически несокрушимыми ревенантами, а маги — могущественными колдовскими ужасами.

Демоны гордыни невероятно сильны и чрезвычайно умны. Будучи в истинном обличье, демон чаще всего сражается при помощи огненной стихии и стихии льда, при всём этом мастерски используя магию духа. Огнём они стремятся сжечь противника, а магическое пламя сожжёт всё, что попадётся ему на пути, из чего бы оно ни было сделано. Льдом демоны стремятся заморозить противника на месте, нужно быть осторожным, потому что они особенно любят применять это оружие против людей, обездвиживая их и играясь с ними.

Не один отряд ликвидаторов, храмовников и магов совершил ошибку, пытаясь врасплох захватить демона гордыни, и пострадал от последствий этой ошибки.

Для магов этот вид демонов самый неудобный.

Демоны гордыни способны на короткое время становиться неуязвимыми для магии и мастерски владеют умением разрушать наведённые дружеские чары или магические воздействия на них самих... Точно так же, как эти храмовники умеют разрушать заклинания, так и демоны гордыни владеют схожим умением. Только если храмовники отвергают силу Фейда, то демоны гордыни манипулируют ей.

— Это дух доблести. Он сможет дать тебе оружие для боя с демоном, — сказала мне мышь, быстро прикинувшись человеком и вновь возвратившись в свой звериный облик.

— Прекрасно, — сказал я, направляясь в сторону духа доблести.

— Приветствую. Мне нужно оружие против боя с демоном, которое создаёшь ты. Так давай, не будем тянуть время и портить друг другу нервы, сойдёмся в поединке за право обладания оружием, — сказал я, зная критерий, который мне нужно выполнить, для того чтобы получить посох от духа доблести.

Нет, можно было бы уговорить, мне совершено не хотелось задерживаться дольше, чем нужно здесь...

Неизвестно, что решит демон гордыни, вдруг он в последний момент решит размазать меня?

— Дух соперничества и доблести горит в тебе, смертный! — возвышенно сказал дух доблести. — Я принимаю твой вызов!

Как только он проговорил это, я тут же создал каркас заклинания "конус холода" и просто вморозил его в стену изо льда.

"Хмм... не ожидал, что будет так легко, — недоуменно подумал я. — Просто невероятно... Сила моих заклинаний и восполнение моего резерва огромны!" — ошарашенно подумал я, смотря на дело рук своих.

Но долго стена изо льда не смогла сдержать духа доблести. Волна белого света, исходящая от силуэта призрака, смела её в сторону.

Я было уже приготовился приложить этого духа чем-нибудь поубойней, но тот опустил своё оружие.

— Стой, смертный. Ты выиграл. Хоть и нечестно, ты не скрестил со мной клинки, — огорчённо протянула доблесть.

— Может, это из-за того, что у меня его нет? Да и маг я, дух — моя стезя создавать заклинания, — сказал я насмешливо.

— Да... в чём-то прав ты! — сказал он, доставая прямо из воздуха посох. — Это тебе, маг. Владей им и сражайся против врагов твоих, разя их этим посохом, — торжественно выговорил он мне, протягивая мне это орудие.

"Мда, а сам я смогу сделать такое? — подумал я, принимая посох из прозрачных рук духа. Даже когда я поднатужился, ничего не вышло. — Наверняка есть какой-то особенный подход к этому..."

— Благодарю тебя, — сказал я, разворачиваясь. — Прощай, — бросил я, побежав в сторону мыши.

Нужно побыстрее закончить с истязанием. Слишком уж этот домен в Фейде давит на меня. Ужасная атмосфера здесь.

Дальше был вновь забег за мышью, выведший меня на огромного медведя-берескарна, который, как я знал, был демоном праздности.

Кстати, по пути не было никаких призрачных волков или виспов. Кажись, в игре они шли только как дополнение, чтобы разнообразить прохождение миссии.

— Приветствую, — сказал я, осторожно подходя к праздности.

— Кхм... Маг. Вновь, — приоткрыв свои веки, пробурчал демон, тяжело вздохнув. — Сколько же вас ещё придёт, — по-человечески зевнув, спросил в никуда демон-берескарн.

— Думаю, на сегодня я последний, — ответил я ему, не отводя настороженного взгляда от его впечатляющей фигуры.

Это в игре он не кидался, а здесь один архидемон знает, вдруг он перекусить захочет. Так что лучше быть настороже.

— Ммм, да, и вправду, — положив свою морду на пол, сказал демон.

— Так это не ты тот демон, которого я должен повергнуть? — спросил я его. Нет, я знал ответ, но нужно ведь было действовать по сценарию.

— Нет, я не он. Он находится дальше, — ответил мне демон, совершено потеряв ко мне интерес.

Забегая вперёд, я его спросил:

— А в тени я смогу превращаться в то, что захочу? Например, в медведя? — спросил я его.

— Сможешь, — односложно ответил демон.

— Научишь? — так же односложно спросил я праздность.

— Нет, — вновь ответил мне берескарн.

— А моего спутника? — решил спросить я.

Обведя взглядом мышь, он ответил:

— Его обучу. Если ответишь на три моих вопроса... — сказал он, внешне пребывая расслабленным, но вот в глазах его был страх. Да и косился он постоянно на мышь. Эх, плохие союзники у гордыни, плохие...

— Не-не-не надо! — заикаясь, выдавил он из себя. — Зачем мне это?

— Разве ты не хочешь помочь мне? Да и не будешь ты больше мышью, а целым медведем! — сказал я первую банальность, что пришла мне в голову.

— Н-ну раз так, то я согласен! — выдавил из себя демон.

— Давай, задавай. Я готов, — сказал я, повернувшись вновь к демону праздности с улыбкой на губах. Как же мне повезло, что истязание одно и то же, что и в игре. Не нужно было даже так переживать. Да и на вопросы я легко отвечу... Не помню, что он именно задавал, но помню, что они были легкими...

— Раз ты готов... Первый вопрос, — сказал, приподнявшись на лапах, демон. — Я моря без воды, горы я без камней, берега без песка, города без людей... Кто я?! — задал он первую загадку.

— Думаю, что карта, — сказал я после небольшого раздумья.

— Правильно, — совершенно нейтральным голосом сказал праздность. — Второй вопрос... Не тянет за меня никто, но часто просят придержать. Тебе я пользу принесу, коли не будешь мной болтать... Что же это? — спросил он меня.

— Язык, — ответил я ему.

— Вновь правильно, маг. Ну что же, теперь последняя загадка... Моих нет слаще небылиц, за них я платы не беру. Всю ночь тебя я веселю, чтоб быть забытым поутру... Как ты думаешь, что это? — задал он последний вопрос.

— Сон, — ровно сказал я, отвечая ему на его последнюю загадку.

— Прав ты. Что ж, я обучу твоего друга, — сказал он.

Дальше он просто подошёл к мыши и, посмотрев ему в глаза, сказал:

— Всё. Теперь он умеет превращаться в медведя, — поведал он мне. — А теперь идите отсюда.

Мышь для проформы пару раз перекинулась и начала восторженно верещать.

— Теперь мне не нужно будет прятаться! Теперь я силён! — хмм... В этот раз он переиграл.

— Ага! — кивая его словам, сказал я. — Так, теперь нам куда?

— Следуй за мной, — сказала мышь, рванув по дороге.

Небольшой забег, и мышь остановилась.

— Если пойдём дальше, то встретим его! — поведал он мне.

Я, ничего на это не говоря, двинулся вперёд. Мне изрядно надоели этот фарс, эта давящая атмосфера домена в Фейде и это глупое истязание.

Хотелось просто побыстрее закончить и отдохнуть.

Когда я вышел на поляну, предо мной предстал демон гнева.

Не дав ему и оклематься, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать, я запустил в него заклинание "хватка холода", но, не остановившись на одном, начал посылать одно за другим, продвигаясь после каждого пущенного мной заклинания на шаг вперёд.

Подойдя достаточно близко, я создал заклинание "конус холода", создавая огромную по размеру стену изо льда.

Заключённый в этой тюрьме демон гнева ещё пытался двигаться и барахтаться, но вскоре его силы иссякли, и он просто исчез.

— Мы сделали это! — сказала подбежавшая ко мне мышь. — Ты невероятен! Так силён! — льстил он мне.

— Да, сделали. Вот только почему я ещё здесь?

— Ах, это неважно, вскоре ты очнёшься в реальном мире! — сказал он, улыбаясь. Но после его улыбка померкла. — А я останусь здесь...

— Бедняга, — нацепил я на своё лицо маску огорчения.

— Но ты можешь помочь мне! Всё, что тебе нужно, — это впустить меня. У меня нет больше своего тела, но ты можешь помочь мне найти другое! — начал он увешивать меня. — Пожалуйста, не оставляй меня здесь! — пропищал он, начиная лить слёзы.

— Значит, ты моё настоящее испытание? — сделав вид, как будто бы я только что догадался, сказал я.

— Что? О чём ты? — прекратив проливать слёзы, недоуменно спросила меня мышь.

— Я говорю, что ты главный демон этого домена. Ведь так? — спросил я его.

— Да. Ты прав, смертный, — сказала мышь, начиная изменяться. — Ты прошёл истязание. Теперь ты можешь идти.

И яркая вспышка света затопила моё сознание.

11.

— Ааапчхии! — Над большой процессией, облачённых в сталь, храмовников, которая двигалась в горы расположенные на западе Ферелдена, раздался громкий чих. — Дебил блин, какого я только проходил это долбаное истязание. — Тихо бурча раздавался голос из одной из десяти повозок процессии. — Надо было как-то отмазаться...

Как же всё прекрасно было до того как я стал полноценным магом. Да и первые месяца после истязания были довольно интересными.

Доступ к ранее запрещенным материалам, собственная, а главное качественная одежда, стабильные и довольное большие выплаты валютой Ферелдена и драгоценными металлами, различные руны, начиная от самых простых и примитивных и заканчивая настоящими шедеврами, которые я имел право дать усмирённым нанести на свои одежды, ну и главное — наставник Ульдред предложил мне учиться у него магии крови.

Я, не будучи дураком, конечно же согласился. В принципе, я осознавал то что наставник практицирует запретные искусства, только одних намёков в его лекциях хватило мне, изрядному тугодуму, для того чтобы понять то что старший чародей подталкивает меня к мысли что сама по себе, магия крови не является злом, и он, уничтожая малефиков, сам научился многому, и с радостью обучит меня тому чему знает.

Но я всё же не думал что он учит этому такое большое количество одарённых. Практически треть от всех чародеев в круге учились использовать кровь в свои целях под его чутким руководством. Но только немногим "избранным" которым он раскрывал тайны кровавой магии могли называться его учениками. Нас он учил не простому усилению своих заклятий при помощи нашей же крови, мы постигали азы кровавых ритуалов и создание, и манипуляции магической энергии из чужой крови.

Но и таких магов не мало, всё же многие хотели получить эти знания, которые могли бы дать им огромное могущество, а тут целый старший чародей, который предлагает им научиться запретному искусству.

Они бы и сами, в одиночку не прочь начать изучения, не давая никому такого компромата на себя, но их остужала мысль о том что без наставника исследования магии может привести к печальным последствам.

И если эксперименты с энергией тени и конструктов магического искусства были "просто" опасны для здоровья, то начиная экспериментировать с магией крови, можно было быстро попасть под контроль демонов и стать одержимым.

Так что каждый маг получивший предложение Ульдреда о наставничестве с радостью принимал оную.

Всё это мне невероятно нравилось, но продолжалось не долго.

Через три месяца меня вызвал к себе на ковёр Ирвинг, и известил меня, что для меня начинаются уроки дипломатии.

Хотя эти сводились к простому этикету, и умению держать своё лицо. Всё же нам часто преходилось встречаться с преставителями аристократии, которые болезнено воспринимали любое пренебрежительное отнощение к их особам благородных кровей.

Особенно мне, как охотнику на малефикаров, часто предстояло встречаться с дворянами, когда я начинал рыскать на их землях, выискивая опасных отступников.

Но даже это было терпимо, вот когда я закончил своё "обучение искусству дипломатии" под руководством самого Ирвинга, старшего чародея Крависа, и старшей чародейки Винн, тогда начался ад.

Ульдред свалил все свои обязанности на меня, сам засев в башне, начав активную политическую деятельность внутри круга.

Он активно вербовал юных одарённых, ещё не прощедщих истязания, для братства Либертарианцев, в котором он с недавних пор стал официальным главой, агрессивно противостоял всем нововедениям Церкви, которая в последнее время решила урезать права магов.

Его компания шла очень успешно, раз за разом, возвращаясь в круг из глобокой задницы Ферелдена я встречал всё больше одарённых на собраниях Либертарианцев. К тому же, не без моей подачи, он создал среду юных адептов кружок "Юных Либертарианцев", в котором их идеологически натаскивали, и помогали.

Причём помощь была разной. От защиты пред домогательств девушек, да и мальчишек, от излишне любвеобильных храмовников, которые хоть и не переходили черту, но своим поведение доставляли дискомфорт, до обучения магии. Всё же несмотря что у юных одарённых были наставники, им нужна была помощь, когда речь касалась мелких, требующих осторожности, деталей. Ведь наставник то один, а учеников много.

Так что "Юные Либертарианцы" пользовались успехом, и росли из месяц в месяц.

Я например был приятно удивлён когда на последнем собрании увидел рыженькую девчушку — Эммели Амелл.

Уж её я не ожидал увидеть, честно.

Хоть я сам за всё своё время учеником и не общался активно с моими братьями и сёстрами по дару, я всегда внимательно следил за ними, кто как себя ведёт, с кем общается, что говорит и думает...

И Амелл вообще не подходила к Либертарианцам. Она всегда дружелюбно общалась как с магами, храмовниками, так и с церковниками.

Хотяяя... может ей нужна была только одна лишь помощь в искусстве? Всё же для неё скоро наступит время истязания...

Ну да ладно, пусть Ульдред разбирается с тем собранием детишек с шилом в попе, которые рвутся стать магами, и выйти за пределы башни.

Я бы с радостью с ними поменялся местами — пусть они прут на бешеных одержимых, полусумащедщих-отчаянных отступников, повергаясь опасности нападения лихих людей, или диких зверей. Морозят себе задницы в горах Ферелдена, где вечно лежит снег, или в бресилианском лесу, уворачиваясь от стрел долийцев, при этом обливаясь потом, так как из-за сверхвлажного, тёплого климата, там невозможно пройти и десяток метров без того чтобы не промокнуть от собственного пота... Ну или пусть побегают в коркаских землях, ожидая нападение дикарей, и при этом быть искушенным разной болотной живностью... Ах да, незабываем ещё невероятную гамму запахов в различных городах, замках и деревнях баннорна, отсутствие нормальных туалетов, кроватей, ванн, нормальной еды и самого главного — удобных, мягких подушек!

А я посижу в тёплой, уютной башне, буду каждый день мыться и ходить в цивилизованный нужник, построенный ещё по тевинторской системе, есть горячую пищу, спать на удобном матрасе, в окружении мягеньких подушечек!

"Тьфу ты, я что собачёнка наставника?! С какого хрена я должен бегать на КАЖДЫЙ сигнал о отступниках и одержимых совместно с храмовниками!?" — Вновь начал возмущаться я вселенской несправедливости. -"Сам Ульдред никогда не бегал на каждый вызов! Только за отступниками, или если группа храмовников не возвращалась!"

— Ты молод Ати, так что не смей возмущаться... — Передразнил я голос наставника, когда завёл с ним на эту тему.

"Молодой то молодой. Вот только так я себе быстро здоровье посажу." — Раздражённо подумал я, вытирая рукой сопли. -" Чёртов перевал Герлена. Кто вообще надоумил этих отступников-ущлёпков на то чтобы спрятаться в горах? Не могли они вообще свалить в другую страну?! Чтоб уже у другого охотника голова болела, а не у меня. Чтоб порождения тьмы их в матки превратили." — Всё не прекращал я возмущаться.

Но это было и не мудрено. Уже как три года я бегал за всяким сбродом который Церковь хотела бы видеть мёртвыми.

Бывал во всех дырах Ферелдена, уничтожил десятки одержимых и отступников, а сколько всякой мелочи вроде дикарей Коркари, различных разбойников, и даже пару наёмных убийц, которых наняли богатенькие родственники одного отступника которого, после того как он использовал одну из сёстер церкви как живой щит, оставил мне шрам поперёк лица, я особо зверски убил... Хотя как это особо зверски? Всё было в рамках. Просто использовал его как подопечного под одно занимательное заклинание Энтропии, которое заставило отступника сгнить заживо.

А его родственники узнали об этом и решили отомстить. Глупо, так как всплыло то, что они помогли своему отпрыску сбежать, подкупив парочку храмовников.

Результатом было казнь одного из храмовников, ссылки троим другим, и огромный штраф родственникам отступника. Причём штраф наложила церковь, так как в ходе ликвидации пострадали именно церковники... Хотя мне тоже немного перепало, что сразу же было потрачено на закупку рун.

В общем весёлой и интересной была моя жизнь последние три года... Особую пикантность она получила когда Церковь дала добро на уничтожение аристократического рода, так как те работали вместе с одним магом из Тевинтра вместе, да ещё и продавали ему людей на опыты, или чего-то там ещё...

Но всё это бы проигнорировалось, влепили бы небольшой штраф... Если бы не то обстоятельство что в ходе делишек недоделанного римлянина, и "аристократа" не были бы убиты церковники, и пару храмовников. Ну ладно, это тоже не было бы критичным, подумаешь парой больше парой меньше. Критично было то, что один из храмовников был бастардом какого-то там Кусланда, и его папаша узнав об этом, очень и очень сильно расстроился.

Так собралась небольшая армия, в сотню храмовников, и на каждого по пятёрке наёмников, которые должны были притащить на суд в Денерим тевинтерского работорговца и Метью Стонкалла.

Ну и в довесок дали меня. Ну или их мне в довесок, так будет правильней.

Так как у наших оппонентов был только один "серьёзный юнит", тевинторский маг, и куча безликого мяса, пардон, куча солдатов гвардии аристократа в сотню рыл, мы быстро расправились с ними.

Я снёс двумя огненными шарами ворота, кастанул огненную бурю которая накрыла всю местность кроме самого особняка, после чего пока оставшихся, не доконца поджаренных "гвардейцев" добивали наёмники, я с храмовниками двинулся на поиски высокорождённого, и его прихлебалы-мага.

Маг оказался довольно сильным, и снёс пятерых храмовников одним внезапным ударом огненного шторма(Несколько мощных огненных потоков, строго направленных в одну сторону.). Вот только потом разозлённые храмовники устроили ему обрыв с Фейдом, и не долго думая прирезали его.

После чего поймали юную парочку аристократов. Муж и жена. Печальное зрелище. Муж оказался подкаблучником, и всё это затеял для жены, так как та хотела жить в роскоши, а тевинтерский рабовладелец платил очень, и очень хорошо.

В конце всех казнили, а я теперь на хорошем счету у Кусландов. Жаль что их возможно всех перережут, если только серый страж не будет из их рода.

Кстати в Денериме на суду я встретил потенциального Героя Ферелдена. Точнее Героиню. Не чего так, милая девушка, способная одной пошёченой вырубить незадачливого ухажора. И это не мои додумки, нет. Я реально видел как на балу в честь "восторжествовавший справедливости", куда я и сопровождающие меня храмовники тоже были приглашены, хрупкая на вид девушка одной пошёченой вырубила здоровенного мужика, который был излишне настойчив приглашая её потанцевать.

Мда, надеюсь что она серый страж. Уж она то прирежет Архидемона и сожрёт его на завтрак...

— Антланис, твоя палатка уже готова. — Вытянул меня из моих воспоминаний голос Олда Камера. Юный храмовник который тренировал меня в искусстве боя, уже вот как полтора года на каждое задание отправляется со мной вместе. Впрочем как и его куратор и мой другой тренер Флетчер Дагер.

— Какая палатка? — Спросил я своего... Друга? Да, наверное Олд стал мне чем-то вроде друга, даже несмотря на то что он храмовник.

— В которой спать будешь. Мы лагерем встали, опять свои думы о магии разводил и ничего в округе не замечал? — Насмешливо спросил меня юный храмовник, при этом ехидно смотря на меня. — Дагер уже разослал разведчиков. Судя по филактерии отступники близко. Очень близко. Так что будь готов, они могут на нас напасть.

— Да, да. — Сказал я, лениво потянувшись и поднявшись направился в сторону единственной уже поставленной палатке. Хорошо когда ходишь с храмовниками с которыми уже имел дело. Я каждому из них уже не раз спасал жизнь, так что когда я с ними в походе мне всегда достаётся самое лучшее. — Разбудишь когда вы их найдёте.

— Демон! Антланис, ты что не слышал? Дагер думает что на нас могут напасть отступники! — Вспылил Олд, сердито смотря на меня. — Одиннадцать отступников! Если мы не будем бдительными, то они нас быстро уничтожат!

— Угумс, без единого боевого мага? — Ехидно спросил я его. — Да на пять десятков храмовников? Шутишь? Вы главное от лагеря не разбегайтесь, чтобы они вас по одиночке не отловили, а завтра отдохнувшими прижмём их.

... — Олд хотел что-то сказать, но всё же решил промолчать. Несмотря что его каждая миссия со мной, мой опыт превышает его, и он это понимает, и что главное, принимает. Принимает моё негласное главенство над храмовниками, впрочем как и любой другой находящийся в группе. Только новички видя пред собой зелёную соплю, начинают качать права. Причём вполне себе по ясной причине — несмотря на то что я сейчас возглавляю операцию, официальным лидером является Флетчер. В принципе, я беру на себя только ту часть, которая касается уничтожения, или поимки магов, всё другое находиться под началом Флетчера. Да я и не против, даже за.

— Ладно,растормошишь меня завтра, как завтрак приготовят. — Зевнув, я на правился, в сторону свой палатки. Надо было отдохнуть. Несмотря на то что у отступников не было боевых магов, среди них был один человек, который мог доставить мне проблемы. Так же как и наставнику, только не в боевом плане, а политическом.

Эту группу возглавлял Орсад Хальмар, один из учеников наставника.

Из-за этого мне придётся устранить всю группу отступников, так как Орсад, вполне мог проговориться откуда он знает магию крови, при помощи который они сбежали. Но самое тяжёлое будет после. Вместе с собой эти одиннадцать ублюдков взяли двадцать три ребятенков. Не знаю зачем они им, для ритуалов магии крови, или чтобы продать в Тевинтер... Но скорее всего мне нужно будет их так же устранить... Хотя надеюсь что дети ничего не слушали от взрослых. Мне не хотелось бы убивать нивчём не повинных детей, просто из-за того что они оказались не в том месте, и услышали то, что не предназначалось им.

С такими тяжкими думами, я завалившись на кровать, уснул, прямо в своей походной одежде, лишь сбросив тяжёлую робу.

12.

Проснулся я от того как почувствовал что кто-то шумя своими железяками зашёл в мою палатку.

— Атланис, Атланис. — Начал трясти меня меня Олд. — Просыпайся, завтрак готов.

С трудом разлепив глаза я мутным взором посмотрел на небритое лицо храмовника.

— Успакойся мучитель, и перестань меня трясти! Я уже проснулся, сейчас встану. — Ответил я ему, подавляя тяжёлый вздох. Как же неохота вставать и тащиться на мороз!

Умывшись и просморкавшись( Ненавижу насморк! ), подойдя к костру над которым в котле варилось что-то отдалённо напоминающее суп, я налив себе этой похлёбки, устроился на лежавший неподалёку пенёк, который приташили сюда, как некую замену стульям, храмовники.

— Как спалось? — Спросил меня, подошедший Флетчер. Тёмные круги под глазами указывали на то что сегодня храмовник почти что не отдыхал.

— Не плохо. — Закончив поглощение своей порции ответил я Дагеру. — Ты что сегодня совсем не спал?

— Да не пришлось, нужно было обустраивать лагерь. Слишком много различной агрессивной живности бегает по округе. — Присаживаясь рядом со мной, и устало смотря на угли костра, устало протянул Флетчер.

— Плохо. Мне нужны будут отдохнувшие бойцы. Из тебя сейчас такой же воин как из меня целитель.

— Будут. Я с девяткой бойцов обустроили за ночь лагерь. Четыре десятка храмовников отдыхали. Их и возмёшь. — Тусклым голосом ответил мне Флетчер.

— Ясно. — Встав налив в посудину ещё похлёбки, я протянул её Дагеру. — На, поешь тёпленкого. Тебя всего трясёт. — Посоветовал я ему смотря на его синие губы и трясущиеся от холода, или недосыпание, тело.

— Спасибо. — Приняв посудину, Дагер начал быстро уничтожать содержимое оной. Закончив, он почерпнув себе ещё одну порцию, начал уже есть более культурно, задумчиво глядя на угли. — Атланис, рыцарь-командор Гредор отдал приказ на полное уничтожение отступников.

"Вот и хорошо. А то я уже думал как можно будет ликвидировать предводителя магов крови, не вызывая лишних вопросов..."

— Ну и хорошо, церемониться не придётся.

— Ты не понял. Дети которых захватили с собой отступники тоже относятся к ним. — Старательно отводя глаза, поведал мне Флетчер.

— Ха-ха. Хорошая шутка. — Пытаясь поймать его взгляд, ответил я. — Твою мать, Дагер! Скажи мне что ты сейчас пошутил!

— Нет, нам неизвестно что с ними сделали. Вполне возможно что они сейчас одержимые, которые начнут бойню как только мы вернёмся в башню. — Твёрдо взглянув мне в глаза, ответил Флетчер. Вот только тихий, слабый голос, неприсущий такому опытному и умелому воителю выдавал его истинные мысли.

— Я не буду этого делать, и вам не позволю!

— Атланис, у нас приказ. Если ты попытаешься препятствовать то тогда нам придётся доложить об этом командору.

— Да пожалуйста, пусть этот дебил объяснит мне чем он руководился когда решил отдать приказ на убийство двадцати трёх детей!

— Атланис, ты уже не только что вышедший из башни ученик. Мы вместе уже как три года бегаем по всему Ферелдену уничтожая одержимых, демонов, и отступников, неужели ты думаешь что я не пытался отговорить Грегора?! — Повысил голос старый храмовник. — Он ничего не хочет слышать, эти дети представляют слишком большой риск. Это его слова....

— Да мне плевать, если надо будет, я возьму их под свой надзор в башне!

— Атланис... Ладно, хрен с ним, с Грегором. Возьмём детей в башню. Но тут сам будешь объясняться с рыцарем-командором.

— Вот и прекрасно. Всё, я пойду приготовлюсь к бою. — Довольно сказал я, направившись к обозу со своими вещами.

"Я не позволю вырезать будущее поколение магов, лишь из-за паранойи дебила-командора, который по первому призрачному шансу на одержимость готов порезать такое количество одарённых детей. Блин да это треть новеньких! Чем он думает? Нас и так мало, чародеи уже практически не справляются с задачами пред которыми их ставит Церковь, не говоря уже о заказах Ферелденкого Двора. Охотников вообще нет, кроме Ульдреда и меня самого. Мне очень нужен помощник, а среди детишек вполне себе может быть будущий боевой маг."

Надев орлезианский мундир, который я сам же зачаровал, светящийся от обилия рун, и натянув маску, выполненную в орлезианском стиле, так же лично зачаровыную, с двумя святящемся рунами, по бокам, которые давали мне защиту от магического воздействия, и предавали крепость самой маске, я двинулся к Олду.

Раз Флетчер остаётся в лагере, то его протеже будет возглавлять храмовников в этом бою.

— Олд, ты и твои люди готовы? — Без прелюдий спросил я юного храмовника.

— Ага, почти. Ещё тройка завтракает. Как закончат сразу же выдвенимся.

— Прекрасно, разведчики нашли отступников? — Поинтересовался я. Разведчики среди поисковый групп были моей заслугой. Слишком часто храмовники, которые полагались лишь на филактерию, попадались в ловушки. А вместе с ними попал бы и я, чего мне совсем не хотелось... Мне охота жить, и это как можно дольше...

— Да. Они кажеться и не подозревают что мы уже здесь. Всё же правильно было то решение идти сквозь бурю. — С довольной рожой сказал Олд. Хотя в прошлом был против моего предложение...

— Прекрасно. Тогда выступаем, как только твои люди будут готовы.

* * *

— Значит дети в отдельной пещере? — Спросил я распластавшегося на земле Олда.

— Угу, они их в взаперти держат. Тьфу, ничего святого для чёртовых магов крови нету. — Сплюнув юный храмовник, скорчив лицо.

— Да нет, это даже очень хорошо Олд. Я снесу их всех одним мощным заклинанием. Вы зачистите выживших, я сконцентрируюсь на главаре. — Шёпотом поведал я храмовнику свой план. — Так что хорошо что дети отдельно. А то так пришлось бы идти в "ближний" бой и терпеть никому не нужные потери.

— Хммм... Согласен. Только уверен что мы справимся с выжившими? — Засомневался Олд.

— Да, они должны будут изрядно потрать свои силы если захотят выжить. Оставшиеся крохи даже ты смог бы подавить.

— Эй, я один из лучших храмовников нашего круга, несмотря на мой возраст! — Яростным шопотом начал шипеть юный храмовник, да так что любой змей позавидует.

— Тихо. Успокойся, я знаю это. Вот только поработай над своим самообладанием... — Бросив на своего товарища насмешливый взгляд, остудил я его.

Олд довольно болезненно относился к любому упоминанию его возможностей. Он был силён как воин, и ещё сильнее как храмовник, но слишком юн. Практически все храмовники воспринимали его как выскочку, и желали любыми методами указать юнцу его место... Если бы не Флетчер, то Олд сейчас бы сидел на складе храмовников, пересчитывая продовольствия, а не гонял бы отступников. Нет, сидеть на складе конечно безопасно, но вот такие храмовники никогда не поднимались высоко.

А Олд, рискуя своей задницей, сейчас имел право командовать четырьмя десятками храмовников.

И это в его двадцать два года...

— Если знаешь, то не говори так. — Насупился юный храмовник.

— Слышь барышня, сейчас не время обижаться, или устраивать дебаты. Отдай приказ своим, сразу же как стихнет заклинание, идите в атаку. Не дайте им время очухаться, принять зелья или сотворить чтонибудь неприятное....

— Хорошо. — Кивнув мне, Олд начал тихо, на четвереньках отползать к своим. Всё же я завидую воинам... Закованные в груду железа, а двигаются так тихо и резво как будто голышом рассекают...

Дождавшись сигнала что все храмовники извещены и готовы к бою, я сконцентрировался.

"Что же пора..."

Глубоко вздохнул я приступил к созданию каркаса заклинания.

Первая секунда — нити, составляющие фундамент заклинания сплелись друг с другом, образуя основу чар.

Вторая секунда — дополнительные нити расширяют, одно только мне видимое плетение.

Третья секунда — начинаю напитывать заклинания, через специально для этого отведённые нити.

Четвёртая секунда — фундамент заклинания наполнен. Маги в лагере что-то почувствовали, и начали дёргаться и озираться.

Пятая секунда — энергия Фейда вырывается из фундамента плетения, наполняя всё заклинание.

Шестая секунда — направляю заклинание на лагерь отступников.

В лагере отступников же разверзлась сама преисподняя. Моё личное заклинание, Инферно, созданное на основе огненной бури, превращает местность в выжиную огнём пустыню. Снег, лёд, земля... Всё плавиться в этой бешено ревущей стихии...

Не успевшие среагировать отступники превращаются в кучки пепла, и не более. Даже скелетов не остаётся после такого. Лишь те кто подняли шиты, остались стоять.

Но не все, у многих не хватило сил поддерживать его, и они, так же как и их колегги до этого, развеялись прахом.

После пятнадцати секунд, я решил всё же развеять заклинание. И так я увлёкся, и уже потратил чуть больше половины своего резерва.

Нужно теперь быть аккуратным с главарём.

Да он не боевой маг, но его учил наставник Ульдред, архидемон знает какие знания он ему передал, и до чего он додумался сам...

Ну да ладно, я тоже не лыком шит.

— В атаку!!! — Разноситься по горам голос Олда, и храмовники срываются с мест, на максимально доступной скорости, устремляются к ещё дезооритированым магам-отступникам.

Я тоже не отстаю от них, срываюсь с своего места, побежав в сторону главаря, который сам рванул в сторону пещеры где были заперты дети.

"Хочешь использовать их как подпитку? Не успеешь я тебе до этого бочку оторву. Тварь!" — Зло подумал я, нагоняя свою жертву.

Шаг за шагом, я догонял его, и выйдя на оптимальное расстояние запустил в него огненным шаром.

Вслед полетел духовный удар.

Но ублюдок успел увернуться от всего что я посылал в его спину, всё же во время бега трудно целиться, да и сам отступник прыгал как заяц из стороны в сторону.

Но огненный шар, нацеленный не в него, на чуть дальше отбрасывает его в мою сторону.

Поднявшись он тут же создаёт шит из маны.

— Почему ты охотишься на нас, Ульдрев пёсик. Мы всего лишь хотим свободы! — Чуть ли не рыча, тыкая в мою сторону обожённой рукой, говорит мне это подобие мага.

— Нехер детей было втягивать, ублюдок. — Посылаю в него целый шквал заклинаний, который он блокирует, разрезав себе запястье. Шит усиленный магией крови, спокойно отражает все мои заклинания.

"Чёрт, маны практически не осталось... У меня нет другого выхода." — Разрезаю себе ладонь, и сам уже используя магию крови, создаю плетение теликенеза, поднимая за спиной моего противника булыжник, который откололся от скалы, от пущенного мной до этого огненным шаром.

Быстрое движение ладонью, и булыжник влетает в спину моего опоненнта, ломаю тому хребет. Телекинез на основе магии крови невероятно эффективен...

Оглядываюсь, замечая что я отдалился от группы, и никто не заметил то как я использую магию крови.

"Нужно быстро залечить порез, иначе храмовники меня в расход пустят." — Отмечаю я, тут же создавая плетение кровавого лечения.

Если как целитель я посредственен, когда использую простую энергию Фейда, так как моё чувства потов нужных для этого направления магии оставляет желать лучшего, то при использовании магии крови эта проблема отпадает.

Мана созданная из моей жизненной силы многогранна, ей плевать в какое плетение она будет запитана. Главное создать это плетение, что я отточил.

Жаль только что для любого лечения не подходит собственная кровь, нужна кровь другого существа. Но пред до мной лежит тело мага. Используя его кровь я залечил порез на рука, не оставив и шрама.

Проводя рукой по шраму пересекающему моё лицо, я разочаровано вздыхаю.

"Жаль что я тогда не знал этого заклинания..."

— В-вы тоже маг крови?! — Звонкий, детский голос выдёргивает меня из моих мыслей.

Развернувшись, я вижу как из пещеры на меня смотрят две пары детских глаз.

Мальчик и девочка лет семи-восьми.

Они видели как я использовал магию крови.

"Блять, и что мне теперь делать!?" — В голове судорожно проносятся мысли. Если я приведу их в круг, то их наверняка допросят, и дети навряд ли сумеют промолчать...

Словно в трансе создаю две духовный бомбы, направляя их на детей.

Тихое шипение, которое обрывается через секунду, когда заклинание приходит в действие.

— Простите. — Тихо говорю я смотря на кровавые ошмётки что остались от мальчика и девочки.

Но я не имею права рисковать. Если разоблачат меня, то и разоблачат наставника Ульдреда. А вместе с ним и всех его учеников.

Многих "Юных Либертарианцев" могу усмирить лишь ради страховки.

Я не могу рисковать.

Мне пришлось выбрать меньшее зло.

— Атланис, маги уничтожены. Твою мать что здесь произошло!!? — Спросил меня, побежавший ко мне Олд, с позеленевшим лицом, увидев кровавые ошмётки.

— Одержимые. — Соврал я, не переменившись в лице. — Пришлось уничтожит.

— Я-ясно... — С опаской смотря на моё лицо, выдавил из себя Олд.

— Потери? — Задаю ему односложный вопрос.

— Нет, это малефикары даже не поняли что произошло, только двое из них попытались что-то смагичить но мы их загнали в угол, и они решили кажись отдать тела демонам. Но мы их быстрее порезали. — Черезчур бодро ответил мне юный командир храмовников.

— Понятно. Собирай детей. Возвращаемся в лагерь. — Кинул я ему, уже направляясь в лагерь. Мне нужно срочно выпить. Или поспать. Или всё вместе. А лучше в хороший бордель.

— Будет сделано. — Услышал я тихий голос Олда.

* * *

— Значит двое из детей были одержимыми? — Спросил меня Флетчер, после того как я рассказал ему мою версию.

— Да, мне пришлось. — Тихим голосом ответил я Флетчеру, старательно отводя глаза.

— Не вини себя. Ты же знаешь одержимые уже не люди... — Попытался успокоит меня Дагер.

"Да знаю я, уже не раз приходилось убивать одержимых детей... Вот только они были не одержимыми. Мне пришлось их убить! Если бы я только был чуть внимательнее, и заметил бы детей..." — Проорал я про себя. К горлу подкатился странный комок, мешающий дышать.

— Атланис... Я был согласен с тобой доставить детей в башню... Но то что ты сказал всё поменяло. Неизвестно что творили отступники с детьми... Ты же сам знаешь, что есть малефикары которые могут вселять демонов помимо воли в тела людей... Я не могу так рисковать. Нужно уничтожить их.

Не веряще поднимаю свой взгляд на Флетчера, упираясь в его твёрдый взгляд. И понимаю. Он не отступиться.

"Что мне делать?! Из-за моего решение, из-за моей лжи, из-за моей невнимательности, из-за моей слабости, пустят всех детей под нож?" — Я честно пытался найти выход из этой ситуации, но не находил его. Единственный шанс для детей было бы моё признание в использование магии крови. Но Из-за этого признания умрёт намного больше одарённых...

Проглотив противный комок, я с трудом выдавил из себя.

— Я... Понимаю... Делай что нужно сделать. Я в повозку. Прошу, не подходите ко мне. — Мне нужно уйти. Иначе я не выдержу и расскажу всё Дагеру.

Дождавшись понимающего кивка Флетчера, я развернувшись двинулся в сторону повозки.

Забравшись в неё, я закутался в многочисленные пледы и одеяла, пытаясь унять дрожь. Вот только дрожал я не от холода, а от понимая, что из-за меня сейчас храмовники перережут глотки двадцати одному ребёнку.

Глотнув крепкой настойки, я улёгся поудобней закутываясь в плед.

"Не в чём не повинным детям. Которые умрут лишь из-за меня, и моего решения."

Тело дрожало всё сильнее, к тому же меня начало мутить.

"Мне нужно поспать." — Подумал я, и в следующий миг вздрогнул всем телом, когда услышал крики детей.

Прокусив себе палец, я наслал на самого себя магический сон используя магию крови.

До того как уснуть магическим сном, я понял что крики детей смолки.

13.

— Нападение! — отчаянный крик храмовника, стоящего на посту, резко сменил мерзкий хрип.

Но этого выкрика хватило для того, чтобы его товарищи очнулись ото сна и схватились за свои клинки. Очень быстро тихая ночь изменилась. Сейчас были слышны лишь мат и проклятия вступивших в бой с врагом рыцарей.

Я же тем временем схватился за свой посох и, взяв в свою волю чуточку мощи тени, выбросил из себя эту силу, для того чтобы узнать, что происходит в округе.

Чувствовавшаяся мне картина была удручающей — наш лагерь окружили десятки, если не сотни, противников, которые ощущались очень странно, вселяя в меня некий первородный ужас.

Выбежав из своего шатра на свежий воздух, в котором уже витал запах крови и железа, я поспешил оглядеть округу.

Множество странных, гротескных созданий предстало моему взору.

Низкорослые коренастые существа, от которых несло гнилью и отходами.

Огромные, от метра девяноста до двух метров, существа, орудующие тяжёлыми клинками, словно те ничего не весили.

Странные, похожие на тараканов-переростков существа, чей крик оглушал, хотя они и находилось за десятки метров от меня.

Предсмертные крики, проклятия и нечеловеческий рык существ, наполненный жаждой крови, разрывали перепонки, оглушали.

Один из этих рыков, однако, спас мою жизнь.

Подкравшееся ко мне сзади существо могло бы с лёгкостью зарубить меня, но не смогло удержать свой полный радости выкрик.

Резко развернувшись, я создал сгусток холода и тут же послал его в это существо, превратив оное в кусок льда. Никогда в жизни я ещё не использовал свои силы с такой скоростью и отдачей.

Рядом со мной в яростной схватке упали молодой храмовник и одна из этих тварей. Одним быстрым ударом посоха по голове мрази я прекратил этот бой. Поднявшийся храмовник резким кивком поблагодарил меня и, выкрикнув: "За Андрасте!", вновь кинулся в бой.

Я же остался в кольце храмовников и начал создавать плетения заклинаний, помогая воителям церкви, уничтожая особо крупных или опасно выглядевших особей.

Но в то же время мне пришло понимание того, что долго мы так не продержимся. Я трачу слишком много сил, а храмовников слишком мало, рано или поздно нас сомнут, хоть и ценой огромных потерь. Но вряд ли этих существ заботило это.

Воткнув свой посох в землю, я сконцентрировался и начал создавать сразу два масштабных заклинания, используя посох как некий концентратор для поддержки и сохранения энергии, которую я тянул из тени, трансформируя её в нужную мне форму.

Всё это делалось с огромной скоростью — предсмертные крики людей и нечеловеческие рыки тварей подгоняли меня, заставляли совершать волшебство с неведомой до этого скоростью.

Ни разу я ещё не испытывал такого страха. Ни в одном из сражений. Даже самые ужасные порождения тени были менее ужасны, чем эти непонятные, чуждые человеческому роду твари.

Закончив, я выпустил всю мощь тени на тварей.

Вокруг разразился ледяной шторм, в котором трещали многочисленные электрические заряды — сперва твари замораживались, превращались в куски льда, кроме особо крепких, которые лишь покрывались ледяной коркой, а после их уже добивали молнии, поджаривая их.

Пять минут бушевал этот шторм, а когда он закончился, пред моим взором предстало поле боя, усеянное трупами людей и порождениями тьмы, и один-единственный выживший храмовник, у которого хватило сил противостоять моему стихийному заклинанию.

Припавший на колено церковный рыцарь поднял на меня полный ярости взгляд.

— Мерзкое отродье! Что ты натворил?! Ты убил их всех! — яростно кричал он на меня, пытаясь подняться на ноги, но раз за разом он терял равновесие и падал ниц.

Оглядевшись вокруг, я и впрямь заметил, что не все храмовники погибли от рук порождений тьмы, многие из них умерли явно из-за моих чар.

— Не ожидал я такого, — поддев одно из тел рыцарей, я перевернул его на спину. — Думал, что для уничтожения храмовников придётся приложить больше сил и усилий... Устойчивость к магии тех храмовников, которых я знаю, была побольше, — спокойно ответил я ему.

Вновь потянувшись к тени, я повторил свои первые действия сегодняшней ночи. Сканирование местности показало, что в округе есть только двое живых, и один из них сейчас прямо передо мной.

— Что же, твои ранения выглядят плохо. Позволь помочь мне, — обратился я к рыцарю.

— Не подходи ко мне! — истерично заверещал бравый церковник.

— Мне и не нужно к тебе приближаться, — лёгкий пасс рукой, и храмовник взорвался изнутри, раскидывая свои внутренности по округе.

"И впрямь легко... У меня всегда был такой трепет перед храмовниками из-за их устойчивости к магии... А оказывается, что настоящей устойчивостью обладают немногие..." — направившись в палатку, я быстро собрал свои вещи.

"Сейчас нужно добить последнего выжившего, после чего направляться в Денерим и найти свою филактерию, иначе мне не сносить головы. Церковников не будет интересовать то, что я был на грани отчаяния, используя такие мощные заклинания. Для них будет важно лишь то, что я убил множество их псов, — направляясь к месту нахождения последнего выжившего, увещевал я самого себя. — Но ничего. Я знаю, где находятся филактерии. Уже не раз брал оттуда кровь сбежавших магов... Ничего трудного. Прийти, разнести всё к чёрту и смыться куда подальше".

Подойдя к храмовнику, который подпирал собой дерево, я невольно замешкался.

Выживший был не кто иной, как Флетчер Даггер.

— Кто здесь? — хрипло спросил храмовник, щурясь.

— Атланис, — тихо ответил я ему. Сейчас я не знал, что мне делать. Я убивал не раз, как демонов, так и людей. Но все эти люди были мне чужие. Флетчера же я знал не один год. Он один из тех, кого я уважал, ведь несмотря на то, кто он, он никогда не относился к магам презрительно.

— А... Ты это... — речь Даггера прервалась, а сам он зашёлся в сильном припадке кашля. — Хех. Добегался я, — с насмешкой в голосе высказал он очевидное.

— Да... — тихо поддержал я разговор.

— Да ладно тебе. Я прожил хорошую жизнь... Жалею лишь о том, что не смог отомстить одному ублюдку, — через силу улыбнулся рыцарь. — А что с тобой? Решил сбежать? — спросил он меня.

— Я ничего не решал. Так сложились обстоятельства, — спокойно ответил я ему, внутренне напрягшись, ожидая его ответа. Слишком близок был мне этот старый рыцарь, слишком сильно я его уважал, его слова могли бы задеть меня.

— Да я видел. Без твоего заклинания сейчас бы эти твари жрали нас... Никогда не думал, что увижу порождение тьмы... Думал, они давно сгинули... С последнего мора, — тяжело дыша, делился Даггер своими последними мыслями. — Ты, значит, в Денерим? — спросил он.

— С чего ты взял? — ответил я ему вопросом на вопрос.

— Потому что ты не маг, живший всю жизнь в круге. Ты знаешь, как трудно жить за башней. И главное, ты понимаешь, пока в руках храмовников твоя филактерия, за тобой придут, — ответил мне храмовник.

— Да, я в Денерим, — согласился я с его рассуждениями.

— Слушай... У меня к тебе просьба... — тихо начал церковник.

— ...Какая? — слегка замешкался я, прежде чем спросить его. Не хотелось брать на себя лишних обязанностей.

— Я ведь упоминал... ублюдка... которому хотел отомстить? — Флетчер задал вопрос скорее самому себе, чем мне. — Так вот... Он... главный храмовник в Денериме... Он следит за... филактериями... Прошу, убей его... — попросил он меня слабеющим голосом.

— Убить храмовника? Что же он такого сделал, что ты желаешь его смерти?

— Он... убил... мою... дочь... — поведал мне Флетчер. — Она... была одарённой... Он... зарубил её... из-за... подозрения... что... она малефикар...

— Это будет трудно...

— Тебе... нужна его кровь... Открыть дверь... — внезапно вскричав, Флетчер задёргался в конвульсиях. — Прошу, ДОБЕЙ МЕНЯ И ОТОМСТИ! — свернувшись на полу, он лишь отчаянно мычал от боли.

Достав из-за пояса кинжал, я одним метким уколом прервал жизнь храмовника.

— Ты был хорошим человеком... Ради тебя я свершу твою месть, — пообещал я, после чего направился в темноту леса.

14.

Сидя в грязной таверне "Зубастый Мабари" в Денериме, я присматривался к парочке, на которую мне указал бармен, за небольшое вознаграждение.

Для того чтобы прокрасться в хранилище филактерий, мне нужен был человек, который сможет вскрывать замки быстро и тихо. Сам я такому не был обучен, единственное, что я смог бы сделать, это вынести дверь вместе с косяком заклинанием, однако это поднимет на уши всех охранников-храмовников в округе. Так сильно рисковать я не мог.

Если я буду прорываться с боем в хранилище, мне просто может не хватить сил вырваться оттуда.

Устало потягивая изрядно разбавленное виноградное вино, которое в моём прошлом мире было бы простым прокисшим соком, я устало вздохнул.

Ну не ожидал я, что от меня потребуется столько усилий для добычи моей филактерии.

Четыре недели понадобилось мне на один лишь путь в Денерим, и это несмотря на то, что в первой попавшейся мне деревне я купил на свои небольшие сбережения хорошего коня, которого я нещадно гнал в столицу Ферелдена, постоянно поддерживая животное магией крови, что привело к тому, что скотина умерла после трех недель бешеной, изнурительной скачки.

Жалко было убивать кобылу, намного больше, чем разумных, ведь она была ни в чём не виновата.

После пришлось распрощаться со своим посохом и мантией, зарыть их неподалёку от города, так как, заявись я в типичной одежде магов, да ещё и с посохом в руках, меня бы начали искать все церковники столицы. А это мне было совсем не нужно.

Так что пришлось стащить одежду одного из крестьян, которые жили за стеной города, но и это породило ненужные мне проблемы.

А именно — когда я решил зайти в город, с меня содрали целых десять сребреников за проход, стражники хотели убедиться в моей платёжеспособности, так сказать, бродяг в город не пускают. Пришлось наскоро выдумывать историю о том, что я сын зажиточного крестьянина из Лотеринга, который решил испытать удачу как наёмник и направился в Денерим, где наёмники всегда могли найти себе работу, но, если честно, я сам себе не поверил бы.

Даже в бедняцкой одежде, измазавшись грязью, я слабо походил на деревенщину.

Но десять серебряных монет заставили стражника поверить в мою незатейливую историю. Однако я всё равно постоянно оглядывался по сторонам, совершенно отказавшись от использования своих сил.

Любой храмовник или же мой собрат по дару уловил бы манипуляции с Фейдом, после чего меня быстро загнали бы в угол и повязали. Так что в моём распоряжении были лишь знания о магии крови, которые я получил от наставника Ульдреда.

Так что сейчас, следя за своими потенциальными помощниками, я еле усиживался на месте от нетерпения. Почти пять дней я не использовал свой дар, и мне было невтерпёж развернуться вовсю.

Но осталось недолго.

Вся нудная, долгая работа уже была сделана. При помощи одного интересного заклинания, основанного на школе магии крови, я смог узнать о точном расположении своей филактерии, так что дело осталось за малым. Тихо прийти, а потом уйти. А уходить мне придётся с большим шумом. Всё же я пообещал Флетчеру отомстить его кровнику, и я не собирался отказываться от своего слова.

Допив местное пойло, я одним привычным движением поднялся на ноги и направился к парочке наёмников.

Девушка-воительница с полуторником на поясе и щитом на спине сразу же заметила моё целенаправленное продвижение к их столику и, толкнув своего спутника, который увлечённо беседовал с бездельницей официанткой, которой ранее понадобилась целая вечность, чтобы принести мне один-единственный напиток, упёрлась в меня требовательным взглядом.

Её дружок тут же непосредственно, но в то же время жестко отправил официантку подальше, после чего начал оценивающе рассматривать меня.

— Наши услуги дорого стоят, господин. Или же ты один из нас и желаешь найти помощников в прибыльном деле? — спросил меня наёмник хорошо поставленным голосом.

"А он не так прост, как кажется... Либо есть огромный опыт работы с различными капризными нанимателями, где ему пришлось научиться красиво говорить и подлизываться, либо он высокорождённый, потерявший свой статус или же обнищавший".

Присев к ним за столик, я быстро оглянулся по сторонам.

"Хорошо, людей много, но подслушивать нас никто вроде бы не собирается, а шум в этом заведении не даст услышать что-нибудь случайно".

— Позвольте, прежде чем рассказать вам о моей хорошо оплачиваемой просьбе, узнать, как вы относитесь к храмовникам и их имуществу? — начал я издалека. Как-то неудобно было говорить кому-то, что я хочу забраться в хранилище филактерии, которое охраняют храмовники — святые рыцари церкви.

Я вполне мог нарваться на набожных людей, которые сдали бы меня первому патрулю стражи или решили бы сами прибить неверующего гада, что было бы ещё хуже, так как отбиться от профессиональных воинов без магии у меня не было бы совершенно никаких шансов.

— Ох, знаете, звон монет может и праведника заставить сбиться с пути, а свет золота застлать взор самому набожному человеку... — протянул мужчина, мечтательно прикрыв глаза. — Вы так не считаете?

— Отчего же... Здесь я полностью с вами согласен, сэр...

— Вилли, просто Вилли, — услышав моё обращение к нему, мужчина раздраженно слегка дёрнул щекой. — А это моя сестра, Елли. Просто Елли, — представил он женскую особу, сидевшую справа от него, которая хмуро сверлила меня своим взглядом.

Весь наш разговор с... Вилли я следил за реакцией его... "сестры", и, судя по её изменившемуся взгляду, ей вовсе не нравился наш разговор, в отличие от её братца. Тут даже полный дурак заметил бы его желание поживиться.

— Меня же зовут Флетчер, — сказал я первое имя, что витало у меня на уме. — Приятно познакомиться, — кивнул я девушке.

— Да, да... Ну ладно. Так у вас есть некие... дела с храмовниками или, будет лучше сказать, с их имуществом? И вы хотите заручиться нашей поддержкой... Скажу сразу, это будет дорого, и ещё дороже, если мы должны будем молчать после нашей совместной прогулки, — поведал мне Вилли.

— Идти с повинной к храмовникам будет не самой лучшей идеей, — слегка приподняв уголки губ в усмешке, сказал я наёмнику.

— Ох, да я не об этом! — поспешил откреститься от такого Вилли. — Я о том, что на нас работает наша репутация, и, распустив в неких кругах определённые слухи, мы повысим свой авторитет, будем получать более... престижные задачи. Но за дополнительную плату мы может полностью забыть о нашем совместном деле.

— И сколько же будет всё вместе стоить? — спросил я наёмника, опасаясь заломленной цены.

— Ммм... Думаю, пять соверенов мне и столько же моей сестре за работёнку, ну и два соверена и пятьдесят сребреников опять же каждому из нас, и мы в деле...

— И вы даже не хотите знать, что именно я хочу взять у храмовников? — спросил я его.

— Это неважно. Но в наше соглашение войдёт пункт о разрыве нашего договора, если мы решим, что задача не в нашей компетенции, — спокойно ответил мне Вилли.

— Что же, ваши требования, так же как и плата, разумны, — достав кошелёк, я под столом, чтобы не смущать люд, отсчитал семь соверенов. — Это за ваше молчание, и по одному золотому как предоплата. Как только закончим, каждый из вас получит ещё четыре соверена. Пойдёт?

— Конечно, конечно, — быстрым, практически неуловимым движением руки наёмник забрал золото с моей ладони и, воровато оглядевшись по сторонам, сказал мне: — Мы в деле.

— Когда вы будете готовы? — спросил я его.

— Хоть сейчас. Наше вооружение исправно, начищено и готово служить целям нашего начальства, — улыбнулся Вилли. Был бы я девушкой или же человеком с нетрадиционной ориентацией, то тут же поплыл бы от этой обольщающей улыбки.

— Тогда выдвинемся сегодня сразу, как только стемнеет, — удовлетворённо кивнул я наёмнику. Мне удалось разузнать расписание кровника Даггера, он каждый третий день совершал ночную проверку, так что либо мы шли на дело сегодня, либо через три дня. Но это было бы уже рискованно, так как меня уже наверняка начали искать.

— Как пожелаете, господин, — кивнул мне наёмник. — Где точка встречи? Откуда мы идём на дело? — уточнил у меня Вилли, увидев непонимание, отобразившееся на моём лице.

— Когда вы выйдете из "Зубастого Мабари", слева есть небольшой переулок. Встречаемся там, как только стемнеет, — назначил я точку сбора.

— Как прикажете, — согласился Вилли, поднимаясь на ноги. — Что же, позвольте откланяться, нам нужно подготовиться, да и вам это не помешает, — сказал напоследок наёмник, направившись со своей сестрой на второй этаж таверны, где располагались спальные комнаты.

Как только эта парочка скрылась из моего вида, я устало потёр виски. Сердце бешено билось в грудной клетке, а ладони были влажными от волнения.

Впервые в жизни я договаривался о сотрудничестве с кем-то, кто не являлся храмовником или магом, и сильно боялся напортачить.

Хотя, видимо, меня огрели. Всё же то, как легко этот наёмник согласился на эту работу, показывает, что заплатил я намного больше, чем требовалось... Или они собираются меня сдать храмовникам... Так что нужно будет быть сегодня вечером настороже.

15.

Вся наша операция проходила просто прекрасно.

Подойдя к огромному полупоместью-полузамку, мы банально пролезли в одно из многочисленных окон, которые даже не имели решёток. После я уже говорил, куда идти, а мои наёмники устраняли препятствия на нашем пути в лице храмовников.

Для этого "сестрёнка" Вилли переоделась в наряд служанки, который ушлые наёмники приготовили и взяли с собой "на всякий случай", и отвлекала внимание, а Вилли быстро и эффективно уничтожал церковных рыцарей — на каждого по одному взмаху тонкого кинжала.

Оттащив очередную мёртвую тушку снятого им с поста храмовника, Вилли оглянулся на меня.

— Следующий пост мне не по силам, мой господин. Мы не сможем пройти его незамеченными. Слишком длинный, хорошо освещённый коридор, — шепотом поведал он мне.

"Жаль... Этот пост последний. После только каморка, где кровник Флетчера ждёт окончания своей службы, и хранилище с филактериями... Хотя что, если..." — после небольшой заминки, в которой я обдумывал пришедшую мне на ум идею, я решил ей воспользоваться. Наёмники мне всё равно более не нужны, так что можно уже и самому брать дело в руки.

— Что же, думаю, здесь кончается наше сотрудничество, — доставая кошелёк, в котором было их заслуженное золото. Эти двое его и впрямь заслужили. Работали профессионально и, что самое главное, не задавали ненужных вопросов.

— Что вы, для нас это было честью, — приняв золото, шутливо поклонился Вилли. — Если у вас будут ещё какие просьбы, обращайтесь. Думаю, мы вновь найдём общий язык. Ну а теперь мы откланяемся, — подмигнув мне напоследок, наёмник удалился вместе со своей "сестрой". Думаю, эти двое легко смогут выбраться из этого здания.

Я же достал небольшой, но очень острый нож и сделал аккуратный разрез на ладони.

Смотря, как из раны медленно начинает течь кровь, я вновь ощутил мощь, что таится в моем теле.

Чем сильнее связь мага и тени, тем сильнее его кровь.

Словно она постоянно насыщается мощью тени, становясь более мощной.

Хотя это можно сказать только о людях. Те же эльфы имеют в разы более сильную кровь.

Мне уже встречался один отступник-эльф, который чуть не убил меня из-за моей недооценки его сил.

Я был слишком самоуверен. Я знал его, знал, что в разы сильнее и искуснее данного индивида в магическом бою, да и в других магических отраслях.

Это знание едва ли не стоило мне жизни.

Когда ушастый был загнан мной в угол, он вскрыл себе вены. После чего следующая минута превратилась для меня в испытание ловкости и умение ставить барьеры. В один момент маг-эльф превратился из слабо одарённого мага в настоящего монстра, который создавал заклинания невероятной силы в кратчайшие сроки.

Сила его крови позволила ему выйти на совершенно новый уровень. Ведь контроль над заклинаниями, которые созданы при помощи крови, абсолютен, а сила зависит от насыщенности крови магией.

Вспоминая этот бой, я одной лишь волей заставил кровь сжаться и превратиться в небольшой сжатый шарик.

"Воля и сила — это магия крови. Это искусство — лишь отрасль разрешённых нам магических школ. Не нужно бояться её силы, это приведёт только к твоей смерти. Если ты усомнишься, ты потеряешь над этой силой контроль", — слова наставника Ульдреда навсегда запечатлелись в моем сознании.

В следующий момент шарик крови превратился в кровавый туман, который тут же рванул к двум храмовникам, стоящим на посту, охраняя огромную вычурную дверь.

Практически сразу же я почувствовал связь, образовавшуюся между мной и церковными рыцарями.

Наставник всегда удивлялся тому, как легко я усваивал приёмы и заклинания этой школы. Он даже подозревал, что я полукровка, что один из моих родителей был эльфом.

Даже провёл над моей кровью какой-то ритуал, который должен был доказать мне, что я являюсь полукровкой. Но нет, заклинание показало ему, что я чистокровный человек.

Так что в конце всё было списано на прирождённую одарённость.

"Идите ко мне", — отдал я приказ.

Тяжёлые поступи рыцарей, доносившиеся из-за угла, были подтверждением того, что моя кровь плотно поработила их волю.

Как только храмовники подошли ко мне, я обхватил первого руками и вскипятил его кровь.

Аккуратно, стараясь не шуметь, я положил беднягу на пол и проделал то же самое с его напарником.

Что же, теперь путь предо мной свободен.

Быстрым шагом я преодолел путь до богато украшенной двери. Время поторапливало. Каждый час идёт смена постовых, так что вскоре поднимется тревога. К тому моменту я должен уничтожить свою филактерию.

Приоткрыв дверь, я огляделся. В комнате были три человека.

Двое играли в карты, а третий, в более богатых доспехах, спал.

Прекрасно.

Я использовал силу своей крови, чтобы создать "Конус холода", после чего спустил заклинание с кончиков моих пальцев.

В комнате тут же разверзся настоящий ледниковый период.

Стихия бушевала недолго. Секунды две от силы, но этого хватило, чтобы превратить абсолютно всю комнату в морозилку. Температура упала настолько, что я почувствовал, как мои волосы, влажные от пота, — всё же напряжение я чувствовал огромное — тут же промерзли.

Подойдя к замершему на кровати храмовнику, я создал заклинание ходячей бомбы и наслал эти чары на мою цель.

Секунда... Две... Три... Внезапно тело храмовника разорвало на многочисленные небольшие куски. Но крови не было. Храмовник уже был мёртвым куском льда, но мне нужно было удостовериться, что кровник Даггера мёртв.

Брезгливо оттолкнув носочком ботинка валявшийся на пути кусок храмовника, я направился к лестнице, которая вела в подземелье. Именно за ней хранились филактерии.

Ну и, мимо проходя, создал две ходячих бомбы и направил их на двух храмовников, которые сидели замершими скульптурами за столом.

Да, они, скорее всего, мертвы. Но точно я этого знать не могу. Всё же мне неизвестна их сопротивляемость силам Фейда, и мне не хотелось бы на выходе встретить двух очень злых рыцарей, которые горели бы желанием расправиться с наглым магом или с целой ротой храмовников, которых вызвали эти двое.

Быстро спустившись по лестнице вниз, я предстал перед антимагической дверью.

"Интересно, она задумана против идиотов?" — подумал я, отойдя пару метров в сторону. Там я создал очередной "Конус холода" и направил его прямо в стену. Продержав его около пятнадцати секунд и потратив на это уйму сил, я прервал своё заклинание, стуча от холода зубами.

Быстро отбежав подальше, я настроился на тёплый поток энергии Тени, которую маги используют для создания огненных заклинаний. Пропустив эту силу сквозь своё тело, я сразу же почувствовал себя лучше. Да, я не так сильно подвержен "собственному" холоду, но всё же мне холодно.

Мда, а ведь любой другой человек замёрз бы здесь за несколько минут до смерти...

"Так, дел осталось совсем ничего", — подбодрил я себя, начиная создавать телекинетический кулак. Самая простоя разновидность телекинетической школы заклинаний, которую обязан изучить каждый ученик в круге. Очень просто и эффектно, но неэффективно и затратно.

Однако сейчас это подойдёт прекрасно.

Создав телекинетический кулак, я направил заклинание прямо в стену. Заклинание ударило по промороженной стене, дробя камень.

Создал ещё один. Вновь направил его на стену. Пролом в стене увеличился.

Ещё один.

И ещё один.

Раз за разом я создавал эти чары, круша стену. Каждый удар гулко разносился по всему поместью.

Но это меня уже не интересовало. Я был прямо перед своей целью. Да и у храмовников наверняка есть какой-нибудь оповеститель, который тут же поднял бы тревогу, как я вошёл бы в хранилище.

Так что пусть уже поднимаются, я прекрасно понимал, что рано или поздно мне придётся прорываться силой.

Последующий удар заклинания пробил стену, и передо мной предстало огромное хранилище филактерий.

Но я вовсе не собирался искать небольшой сосуд-амулет, где была моя кровь.

Нет, я собирался сделать что-то, за что меня будут проклинать многие храмовники.

Серия движений рук.

С каждым движением появлялись огненные шары, которые уничтожали одну полку, на которой стояли сосуды с кровью, за другой.

Остановился я, лишь когда всё вокруг меня было объято пламенем.

Оглянувшись, я не смог удержать довольную улыбку.

"И теперь контрольное действие, чтобы быть стопроцентно уверенным, что все филактерии уничтожены", — подумал я, после чего начал создавать плетение "огненной геенны".

Для этого мне даже не потребовалось много сил, я использовал огонь, созданный при помощи моей маны, который ещё бушевал в помещении.

В следующий момент в комнате закрутился огненный торнадо, который был достаточно жарким, чтобы расплавить камень.

"Теперь-то точно не осталось ни одной филактерии", — с удовольствием подумал я, как только закончил свои действия, после чего начал подъём в каморку с тремя мёртвыми храмовниками, сканируя местность, используя свой "магический радар", который показал мне, что со всего полупоместья-полузамка сюда стремятся десятки людей.

Оказавшись в комнате, я первым делом достал целебное зелье. Оно мне понадобится в ближайшее время.

Я никогда не был полным стихийником. Нет. Школа духа — вот где лежала моя сила. Из стихийных веток я хорошо управлял холодом, прилично огнём и молнией и невероятно отвратно землёй.

Сейчас же мне будет нужна сила земли, причём на очень высоком уровне.

Кинжал в правой руке полоснул по запястью, из раны тут же щедро потекла кровь.

Сконцентрировавшись, я начал создавать плетение "Землетрясения".

Тошнота подкатила к горлу. В голове зашумело. В глазах задвоилось. Моё тело стремительно теряло силу.

Но я смог. Я выдержал нагрузку, всё в округе задрожало, подчиняясь моей воле, не только здание храмовников, но и поместья и дома рядом. Я не поскупился на силу заклинания.

Быстро осушив флакончик с лечебным зельем, я шатающейся походкой направился прочь, проклиная свою недальновидность. Нужно было взять больше восстанавливающего.

— Эй ты! — услышал я окрик со стороны.

Оглянувшись, я увидел пытавшегося устоять на ногах рыцаря, что ему, несмотря на тяжёлые доспехи, удавалось. Это вызывало восхищение, я даже налегке с трудом удерживал баланс.

— Ты кто такой? И что ты здесь делаешь?! — медленно, стараясь не упасть, начал подходить ко мне храмовник. За его спиной я смог различить ещё трёх рыцарей.

Не говоря ни слова, я создал плетение "Конуса холода" и спустил его на церковных рыцарей, но не все были сражены моим заклинанием.

Двое остались стоять. У одного лишь слегка доспех покрылся корочкой льда, в то время как у того самого храмовника, который окликнул меня, не осталось ни единого следа на теле от моего заклинания.

— Отступник! — выкрикнул рыцарь. — Уничтожьте его, братья, во имя Андрасте! — видимо, церковник не понял, что после моих чар в живых остались лишь двое.

Но звук падающего тела заставил его оглянуться.

Храмовник, который смог частично противостоять моим силам, бессильно упал на пол.

Повернувшись ко мне, рыцарь достал свой клинок.

— Создатель, дай мне сил, — тихо, но уверенно проговорил храмовник, рывком сближаясь со мной. И не сносить мне головы, если бы именно в этот момент здание не дрогнуло бы.

Но всё случилось так, как случилось. Храмовник не смог удержать равновесия и упал на пол.

Подхватив телекинезом свой нож, я вогнал его в шею храмовника, прерывая его жизненный путь.

Пройдя мимо тел церковников, я, шатаясь как от потери крови, так и от собственного заклинания, зашёл в одну из боковых комнат. Открыв окно, я огляделся и увидел, что мне придётся менять план отступления. Моё заклинание уничтожило выступ, на который я хотел спуститься и с которого уже после я бы спрыгнул на землю.

Думая, что делать дальше, я решил сперва использовать свой радар, который показал мне, что многие из людей в здании умерли. Во всяком случае, сейчас намного меньше "точек", чем было десяток секунд назад. Обломки крушащегося здания сделали своё дело.

Вот только мне от этого лучше не стало, так как все живые целенаправленно двигались к моему месту нахождения.

"Значит, они почувствовали энергию Фейда", — устало размышляя, подумал я.

Глаза так и норовили закрыться, невероятная усталость брала верх над моей волей.

— Мда... Значит, придётся прыгать. Других возможностей нет, — сказал я самому себе. Либо я выпрыгну из окна третьего этажа, надеясь на свою удачу, либо меня вынесут из этого здания вперёд ногами.

Пока я пытался решиться, моё заклинание потеряло свою силу, отчего храмовники прибавили скорости. Во всяком случае, их голоса стали слышны мне.

Закрыв в страхе глаза, я решился. В следующий момент ночной Денерим мог наблюдать полёт мага с восьми метров вниз.

Глухой удар и хруст в ноге заставили меня открыть глаза. Оглядевшись помутневшими от боли глазами, я увидел храмовников, которые наблюдали за мной прямо из того самого окна, из которого я решил выпрыгнуть.

"У меня мало времени, — преодолевая боль, я поднялся на ноги и, хромая, направился в небольшой закоулок. — Нет, я добегался", — понял я. С такой ногой я от улитки не смог бы убежать, не то что от храмовников с мабари.

Прислонившись к стене, я устало вздохнул.

"Ну что же, последний бой, — устало улыбнувшись, подумал я. — Хоть в конце своего существования что-то хорошее сделал", — собираясь с силами для какого-нибудь мощного заклинания, подумал я.

Уже готовый отдать свою жизнь подороже, я никак не ожидал подлянки от своего тела, которое решило потерять сознание...

16.

— Интересный ты экземпляр, — молвил из ниоткуда и одновременно отовсюду странный голос. Голос, полный надежды, несгибаемой, всепоглощающей. — Живой, но мёртвый. Умный, но не мудрый. Начитанный, но всё же невежда. Твоя душа противоречива. Ты наполнен надеждой, но надежда эта не имеет сил. Ты сам считаешь её глупой и эгоистичной. Странно. Хотя... Нет. Не странно. Я чувствую другое: мне смешно, глядя на тебя? — рассуждал, спрашивая самого себя, этот голос.

С трудом разлепив глаза, я сразу же понял: сейчас я нахожусь в Фейде. Такой абстрактный, уродливый и в то же время прекрасный пейзаж нельзя нигде более встретить.

— Кто ты? — задал я вопрос, увидев фигуру вопрошающего меня существа. Именно существа, так как ни у одного человека, гнома или эльфа не может быть такой голос. Да и подавляющая мощь этого демона или же духа угнетала меня, а это было для меня чем-то новым. Ведь в Фейде моя магическая мощь возрастала в разы. Пару раз могущественные демоны затягивали меня в Тень во время наших поединков, когда я был охотником на отступников, но даже самые сильные из них меркли по сравнению с этим... существом.

— Кто я? Я никто. Я не личность. Я есть я. Я твоя надежда. Как и надежда многих других людей. Думаю, такие, как ты, маги, называют нас духами, добрыми обитателями Фейда, — задумчиво ответил или же ответила мне надежда. — Хотя нет. Я не одна лишь надежда. Ранее да. Но сейчас нет. Я что-то большее, что-то более могущественное, я воплощение не только надежд, но и знаний и мудрости.

От услышанного на моих губах тут же вылезла сама по себе ироническая улыбка.

— Хорошая попытка, демон, — сказал я, начиная плести заклинание.

Но в следующий момент из фигуры напротив вышла волна силы, нет, не так, Силы! Силы, которая лишила меня возможности черпать энергию из Тени и выжгла всю мою собственную ману, всю, находившуюся в моём распоряжении, заставив меня почувствовать дикую боль. Боль, не сравнимую ни с чем, словно сама моя душа горела в нескончаемом жарком огне.

— Успокойся, — стоило этому существу произнести это, как боль тут же ушла, а я сам почувствовал невероятный покой. Ну и магическую энергию. — Был бы я тем, кого вы, смертные, называете демоном, я бы давно мог уничтожить тебя, — от тона, каким был сказан этот... факт, меня бросило в холод. Конечно. Существу его мощи не нужно уговаривать кого-то вроде меня. То, что он желает...

— Я мог бы взять силой, — закончило это создание мою мысль.

— Так ты ещё и мои мысли читать можешь, — обречённо сказал я. Именно сейчас я полностью осознал: моя судьба в руках этого духа.

— Да и нет.

— Угу, — мне не оставалось ничего, как буркнуть себе что-то под нос и умереть с поднятой головой.

— Не бойся. Мне не нужна твоя смерть... Скажу более, мне нужна твоя жизнь, — "успокоило" меня Существо.

— И чем же ты тогда отличаешься от демона?

— Многим. Хотя бы взять многогранность и разнообразие моих интересов, воплощений и чувств. Прошу тебя, не сравнивай меня с духами и демонами. Я ведь не сравниваю тебя с псом или обезьяной, — попросило меня Существо.

— При чём здесь это? — не понял я, что именно оно хотело мне сказать.

— Смотри. Я житель Фейда, так же как различные духи и демоны. Но я отличаюсь от них. Ты житель мира, который вы называете реальностью, как псы и обезьяны. Но ты отличаешься от них. Ты разумней, образованнее, мудрее... Ты следующая цепочка жизни, более совершенная.

— То есть ты не демон, но и не дух. Ты находишься на следующем уровне развития духовного существа? — решил уточнить я.

— Именно, чародей, — утвердительно кивнуло на моё высказывание оно.

— Звучит бредово.

— Но ты согласился с этим. Ты не отвергаешь неизвестное, благо опыт с невероятными вещами ты имеешь. Одно только твоё появление в этом мире показало тебе, что нет ничего невозможного, — впервые за весь диалог у Существа на губах появилась улыбка.

— Ты и это знаешь? — спросил я духа.

— Да, для меня ты открытая книга. К тому же я уничтожил то существо, из-за которого ты занял своё прошлое тело и стал Атланисом Гладмером.

— Прошлое? — выловил я интересующее меня.

— Да, прошлое. Те, кого ты нарекаешь храмовниками, уничтожили твоё физическое вместилище, — поведал мне этот неординарный дух.

— Твою мать... — обхватив руками голову, я сокрушенно осел на пол, а из моих уст вырвался стон. "Но ведь я не умер! — ухватился я за пришедшую мне мысль. — Если бы я умер, то я растворился бы в Фейде!"

— Да... Если бы я не спас твою душу. Мне даже не потребовалось прилагать к этому усилий. Ты и так был не совсем человеком. Точнее, не совсем живым существом. Что-то среднее между духовным существом наподобие духа или демона, с человеческим телом и мировоззрением, — терпеливо объясняло мне Существо.

"Как-то я спокойно реагирую на факт своей смерти", — отстраненно подумалось мне.

— Это моя заслуга, ну или же вина, — сказало оно, за что удостоилось моего недоуменного взгляда. Я сейчас не понял, к чему он это сказал. — 'Как-то я спокойно реагирую на факт своей смерти', — ты спросил, я ответил, — пояснило мне Существо.

— Перестань копаться в моих мозгах, — вяло попросил я его.

— Ты сейчас под моим влиянием. Я успокаиваю тебя, не даю скатиться в истерику или вспылить. Но это и тормозит твои умственные способности, — словно не услышав меня, продолжило вещать оно. — Не смотри так на меня. Я могу и буду воспринимать тебя на всех уровнях своего восприятия. На духовном, эмоциональном и телепатическом. Я так учусь.

— Ясно, — просто сказал я, устав от разговора.

— Не сдавайся, — тихий, но твёрдый голос Существа породил во мне целую гамму чувств, словно во мне взорвалась целая эмоциональная бомба, наполнив меня странной, неестественной свежестью и силами.

— Хорошо. Я ведь тебе нужен, так? — спросил я его.

— Да, — просто призналось мне Существо.

— Зачем?

— Прежде чем ты сможешь понять меня, тебе нужно узнать меня. Тебе нужно услышать и принять. Увидеть и запомнить. А потом решить, станем ли мы союзниками, или же я уйду прочь, человек.

Меня сразу же поразил его враз изменившийся голос. Он стал совершенно другим. До этого он нёс спокойствие и умиротворение, сейчас он нёс знание и мудрость.

— Валяй, — сказал я ему на уже порядком подзабытом мной языке, на моём родном. Но я знал, он поймёт меня.

— Прекрасно. Внимай моим словам, смертный, — стоило ему сказать это, как его тело засветилось ярким золотым светом, а перед моим взором начали появляться видения.

— Вначале Отец создал духов, в прошлом моих братьев.

Предо мной предстали миллиарды и миллиарды существ, появляющихся словно прямо из пустоты.

— Мы были чисты, мы были духами Создателя.

Все эти существа выглядели по-разному, хоть и были чем-то похожи друг на друга.

— Мы были исполнителями его воли, он питал нас, нёс удовлетворение, давал нам надежду и опору, отчего мы желали радовать его. Мы вершили то, что вершил Он.

Озера, леса и целые горы поднималась в моём видении по одной лишь воле духов.

— В своём невежестве мы искренне считали, что мы были созданы Им для этого. Но мы ошибались, за что и поплатились. Создатель, наш Творец, разочаровался в нас. И ушёл.

Внезапная пустота предстала перед моим взором. Всё в видении кричало об одиночестве, боли и смерти.

— Тогда мы поняли, Он создавал нас не как своих слуг, а как своих детей. Мы должны были развиваться, подниматься всё выше и когда-нибудь стать с ним вровень. Но было поздно. Наши силы были лишь отголосками прошлой мощи, ведь источник нашей силы покинул нас.

Видение показало мне духа, который пытался поднять ввысь горы, но его потуг хватило лишь на жалкий холмик.

— И тогда мы решили найти силы, чтобы доказать Ему, что мы достойны его любви и внимания. Но для этого нам нужны были познания, за которыми мы обратились к смертным созданиям Творца. Но это привело нас лишь к большему краху...

Демоны. Картины прошлого показывали мне ужасные трансформации некогда великолепных существ в абстрактных уродливых созданиях.

— Но не все пошли по этому пути. Были те, кто считал, что мы должны терпеть это наказание. Но и они в итоге пали перед напором чувств смертных...

Духи. Разные духи, не имеющие гуманоидных тел, превращались в пародии рыцарей, магов, послушников, дворян, крестьян и многих других смертных.

— Да, не повезло твоему роду, — сказал я, смотря на всё это. — Одни стали злыми отморозками, другие — добрыми фанатиками. И неизвестно, что хуже.

— Именно, — согласилось с моим высказыванием оно. — Но был ещё Я.

— И что ты? Стал полудемоном-полудухом? — спросил я его. — Или, как это, стал следующей ступенькой эволюции?

— В какой-то мере ты прав. Чтобы понять меня, тебе нужно выслушать историю моих дел. Готов ли ты внимать моим словам, маг?

— Конечно, это весьма увлекательно, — признался я. Сейчас я видел то, что ни один смертный до меня не видел. Или если видели, то немногие. Моя тяга к знаниям всего мистического, прошлого и неизвестного не простила бы мне, если бы я сейчас отказался слушать этого духа далее.

— Я решил идти своим путём. Не поддаваться влиянию моих бывших в прошлом собратьев. Я решил познавать человечество постепенно, сквозь людей, методом сотрудничества, впитывая в себя как благодать, так и порок. Сперва я впитал в себя Надежду.

Местность изменилась, мы оказались где-то глубоко под землей. Тысячи и сотни тысяч гномов рвали друг другу глотки за крохи еды. Резко картина сменилась. Дух и я предстали перед одиноким гномом, который стоял на коленях и умолял Камень даровать ему сил, вести свой народ в прекрасное будущее, чтобы не было больше голодающих детей, чтобы не было больше междоусобиц...

— Я услышал его зов. И откликнулся на него.

Место действия резко сменилось. Теперь этот же гном был одет в богатые латные доспехи, в правой руке его лежал рунный клинок, а в левой горел рунный круг заклинания магии крови.

— Гном-маг? — поразился я открывшейся мне картине. — Не может быть! Гномы не способны творить магию!

— В наши дни да. В прошлые — вполне, — продолжил свой рассказ Дух. — Я дал ему знание и надежду. Силу и желание. И этот гном, Ургард Дарфкарг, стал первым великим архонтом гномов. Первым их правителем. Он объединил свой народ. Магия дала им возможность творить великое. И они возвысились. Я впитывал их чувство надежды на лучшее будущее и, когда насытился и понял его, ушёл. Моя работа была выполнена. Это первая моя история, из которой ты узнал о том, как я научился испытывать надежду и как я понял её.

— Это прекрасно, но скажи мне, что случилось с гномами далее? — интерес сжигал меня изнутри. В кругу я сильно интересовался гномьим народом, он фасцинировал меня своей стойкостью и силой. Но ни в одной из книг не было упоминания о гномьих магах. Да наверняка даже гномы не знают об этом. Все всегда считали, что гномы не могут колдовать!

— Это не относится к моей истории... Но я утолю твой интерес, иначе мне придётся туго с тобой. Ты будешь слушать мои слова, но не будешь их слышать.

— Эээ... Да, конечно, — согласился я с Духом. Да я сейчас на многое бы с ним согласился, только бы он рассказал мне, почему гномы не имеют в наши дни магических способностей.

— Царство гномов развивалось с невероятной скоростью. Их невозможно было остановить. Абсолютно все они обладали магическими способностями. Каждый, даже самый последний гном. Но им было этого мало. За множество лет до магистров Тевинтера они вошли в Тень в своих телах. Но в отличие от тевинтерских магов они изучали саму суть Тени. Для этого им нужно было множества лириума. Из-за применения этого вещества в огромных дозах они выработали иммунитет к нему. Это можно сопоставить с иммунитетом к ядам. Со временем всё больше и больше гномов лишались магических способностей, а взамен получали некую устойчивость к силам Фейда. И архонты гномов отчаялись. Ища способ вернуть своим собратьям их магический потенциал, они вошли в город Творца и осквернили его. Сойдя с ума, они вернулись назад и распространили заразу в своих городах и тэйгах. И наступило тёмное время ненависти. Но гномы выстояли, они уничтожили своих осквернённых, обезумевших предводителей в кровопролитной войне. А скверна осталась. Она отравила их царство, отравила лириум, и им пришлось покинуть свои территории, — в голосе Духа появилась горечь. — Не такого я желал им.

— Это... невероятно... — только и смог вымолвить я. — Я не могу в это поверить.

— Если не веришь мне, то можешь спуститься в их царство и найти там следы скверны. Красный лириум, осквернённый сошедшими с ума архонтами.

— Ну да, если ты забыл, я немножечко мёртв, если верить твоим словам.

— Мертво лишь твоё тело. Твоя душа, твой дух живы. А тело... Тело — дело наживное.

— Что? То есть хочешь сказать, что я смогу вновь родиться? — спросил я его.

— Не сейчас. Это относится к части нашего соглашения, которое ты услышишь, когда дослушаешь мою историю, — остудил мой пыл Дух.

— Ну, ладно. Поверю тебе, — недовольно сказал я. — Больше мне ничего ведь не остаётся, — обречённо улыбнулся я Существу. — За знание того, как я могу вернуться в мир живых, я готов почти на всё... Почти.

— Это хорошо. Теперь же я поведаю тебе, как я познал мудрость...

Резко местность сменилась. Не было больше массивов камня, теперь перед моим взором предстали огромные первобытные леса.

— В мире смертных появились эльфы. Раса долгожителей, могущественных магов, чья связь с Фейдом и силой крови давала им огромные возможности. Они познали мир, как до них никто не познавал. Но у их знаний не было мудрости. Вскоре они начали предаваться порокам и вырождаться. Тогда я вновь услышал зов. Зов одной из них. Она была посредственная. Как по уму, так и по магическим познаниям. Но она была мудра. Она предвидела смерть своего народа, и она просила о помощи. И я явился. Явился и дал ей сил принести мудрость её народу. И мудрость пришла. Эльфы научились распоряжаться своей силой, своими дарами, подражая ей. Той, которая смогла показать им, что такое истинная мудрость. И её народ впитал её мудрость. Так же, как и я. Так я познал этот аспект. И познавал бы дальше, если бы эльфы не впали вновь в своё невежество со смертью их духовного лидера. Но как только она умерла, эльфы начали вновь искать источники мудрости, и нашли их — их божество. Мне пришлось уйти, я не хотел сражаться за господство над этим народом. Вскоре остатки мудрости этого лесного народа превратились в бездумные традиции и ритуалы, не без помощи их патронов.

— Интересно... — протянул я, размышляя.

— Да, и впрямь, маг. Именно тогда эльфы деградировали. Люди Тевинтерской империи всего лишь прекратили их медленную агонию под началом их звериных богов.

— Не буду спорить. Тебе с твоим багажом знаний виднее, — и вправду, это существо видело расцвет и упадок остроухих, он может намного лучше оценить ситуацию.

После небольшой паузы, которую мне дал этот Дух, для того чтобы обдумать многое, что я знал, сопоставить факты и принять их, он продолжил свой рассказ.

— Теперь я хочу рассказать лишь одну историю. О том, как я познакомился с таким чувством, как вера.

Вновь смена локации. Луга, бесконечные луга, яркое солнце и прекрасный, завораживающий голос, который пел грустную песню. Слёзы, помимо воли, покатились по моим щекам.

— Что это? — хриплым голосом спросил я.

— Это? Это песнь, песнь Андрасте, — ответил мне Дух.

Никогда в жизни я не слышал ничего подобного. Не спеша мы, Существо и я, подошли к прекрасной девушке, которая лежала на спине и, смотря в небеса, пела эту песню.

Слова из её уст завораживали, мутили рассудок. Интонация её голоса пробирала до глубины души. А умиротворённое выражение лица просто заставляло любить её.

— Прекрасная дева, которая собирала вокруг себя сотни. Она была бессильна достичь своих желаний. Её вера горела в ней, согревая всех разумных вокруг неё, но при этом сжигая её саму изнутри. Я был одним из тех, кто не устоял перед ней. Я увидел её. Почувствовал. Она была чиста. И я решил дать ей сил воплотить свою веру в жизнь. И она воплотила её.

Место действия сменилось. Огромное сражение. Поле боя тонуло в крови, а завеса, отделявшая мир духов и смертных, трещала по швам. Могущественные маги создавали не поддающиеся моему разуму заклинания, которые уничтожали за раз тысячи людей, поднимали целые легионы мертвых. Их солдаты действовали как единый механизм. Первая шеренга откидывала напирающих врагов, пропускала вперёд вторую, которая тут же со свежими силами наносила удар. Никакой пощады, никаких ошибок. Абсолютная дисциплина, которая останавливала волны врагов. Их противники уже были повержены. Первые бежали с поля боя. Груды их тел устилали землю.

Но тут раздался прекрасный голос из ниоткуда. Раненые вновь встали в строй. Ослабевшие были вновь полны сил. Они более не знали страха. Они хотели лишь одного — победы.

Воин в рогатом шлеме, с пробитой копьём грудью медленно поднялся на ноги: 'За Андрасте!' — его клич разнёсся, вопреки логике, по всему полю боя. Тысячи глоток заревели, поддерживая его. Подняв с земли двуручный топор, он одним взмахом снёс сразу тройку противников, врубаясь в их ряды.

Дрожь пробежала по всему моему телу. Он должен быть мёртв. С такими ранами не живут. На его губах была кровавая пена, из груди хлестала кровь, но его воля к победе, его вера в Андрасте была бесконечна и придавала ему сил.

— Прошу, станьте моими, — голос пророчицы закрадывался в сердца вражеских солдат и магов. И тут же те, развернувшись, подняли свои орудия против своих же товарищей.

Они молили о прощении, но не своих преданных ими же друзей и соотечественников, нет. Они молили Андрасте простить им их невежество.

— Это лишь воспоминание, человек, — голос Существа вырвал меня из транса.

Недоуменно оглянувшись, я посмотрел на дело рук своих. Не знаю когда, но слова пророчицы коснулись и меня. Тень бушевала вокруг меня, я явственно чувствовал, как применял заклинания, пытаясь сразить врагов Андрасте.

— Вера — великая сила, не так ли? — спросил меня Дух.

— Скорее ужасная, — ответил я ему. Мне стало не по себе. Я совершенно не владел собой, последние мгновенья моей жизни были словно в тумане. Всё, что я мог вспомнить, было желание служить ей, Андрасте, и удовлетворение, которое я испытывал, делая то, к чему она взывала.

— Согласен, — легко согласился с моим выводом Дух. — Знай, через Андрасте я познал веру.

Внезапно картина сменилась. Предо мной предстал угрюмый мужчина с цепким, холодным взглядом.

— Основатель империи Орлея — Император Драккон. Честь.

Вновь смена локации.

Закованный в броню мужчина с огромным двурушником в руках, сражающийся с драконом.

— Демарк Пендрагаст, убийца драконов из рода убийц драконов. Доблесть.

Раз за разом картины менялись, раз за разом я видел легенды прошлого, которые, как оказалось, были под патронажем этого существа, когда они осуществляли свои великие дела.

Я своими глазами увидел первый мор. Второй мор. Третий мор. Четвертый мор. Падение Арлатана... Но среди всех этих битв были и простые люди: лекари, учёные, даже крестьяне. Все они получали поддержку Существа, а взамен он познавал чрез них суть самой жизни.

— Ты хочешь что-то познать, используя теперь меня? — спросил я наконец-то его.

— Да. Я познал в этом мире всё. Кроме одного — господства, — ответил мне Дух.

— Хм, тогда ты обратился не по адресу. Я маг, а магов не сильно-то и жалуют. Разве что в Тевинтере я смог бы добиться чего-то, что помогло бы тебе понять господство. Да разве ты не познал этот аспект через таких личностей, как император Драккон, Андрасте, гномий архонт и других?

Внимательно посмотрев на меня, Дух внезапно улыбнулся и покачал головой.

— Все они не были господами. Они были завоевателями, лидерами, строителями, но не господами. Но ты сам имеешь тягу к господству. Настоящему. Не извращенному варианту вроде жажды власти, это я уже познал в достаточной мере, — лик этого существа внезапно стал суров. — И сейчас я должен найти противовес к нему. Настоящее господство.

Тяжело вздохнув, я решил объяснить ему на пальцах, почему я не подхожу для его цели.

— Смотри. Во-первых, я маг, — оттопырил я указательный палец. — Я не смогу никем править, кроме как в Тевинтере. Во-вторых, я не умею править, — средний палец присоединился к указательному. — Я не умею даже командовать. В-третьих, моё тело немножечко мертво, — оттопырил я безымянный палец. — Не думаю, что люди пойдут за мертвецом. Да и к чему мне их вести? У меня как бы нет глобальной цели... Теперь-то ты понял, что ты ошибся адресом? Нет, поверь, я бы с радостью согласился, вот только, боюсь, с исполнением я подкачаю.

— Это уже будет моим просчётом. Но ведь пока я ни разу не ошибался, — словно не услышав моих доводов, ответил на последнее Дух. — А всё другое... ты получишь. И получишь народ, который со временем примет тебя как мага, и научишься править, и найдёшь свою цель. Я же тебе за это предлагаю тело. Живое, сильное. Хотя с магическими способностями будет трудновато, так как оно, твоё новое тело, ещё ни разу не использовало мощь Фейда.

Сокрушенно покачав головой, я плюнул на отговоры Духа.

Главное для меня то, что он хочет дать мне тело. И что ещё важнее, живое тело.

Из-за этих мыслей в животе образовался ледяной комочек, который я всегда начинал испытывать, когда приходило время для чего-то нового, неизвестного.

— Я вижу, ты согласен, — улыбнулся Дух. — Что же, приступим.

В следующий момент меня скрутило, и я потерял сознание. Единственное, что я ещё помню, это было последнее высказывание Существа.

— Зови меня Студент.

17.

— Его высочество очнулось! Быстро принёс воды! — приказал громким шёпотом нависающий надо мной силуэт. — Ваше высочество, вы слышите меня? — докучал мне голос мастера-целителя Гурода. Всегда терпеть не мог эту лживую мразь.

— Слышу я тебя. Теперь умолкни и затуши свет, целитель, или я затушу свет очей твоих, — из моего рта вырвались слова с жёстким, грубым акцентом, которые заставили меня задуматься.

"С какого... Я не знаю никакого целителя Гурода... Да и... Ваше высочество? Что происходит? Но нет, я ведь прекрасно помню: Гурод — целитель моего отца, Эндрина Эдукана... Но что за... Я ведь... Кто я?" — в недоумении я приоткрыл глаза и осмотрелся.

В огромной комнате были, помимо меня, только целитель и трое его помощников.

— Убери от меня свои руки, пока я их не оторвал, — зло прорычал я ему, когда тот собрался чем-то напоить меня. Ему нельзя доверять, он один из тех, кто поддерживает моего брата, Триана Эдукана, в его праве наследования престола. А тот непонятно с чего видит во мне угрозу, несмотря на то, что я ещё даже не достиг совершеннолетия. Имбецил, ведомый имбецилами.

"Дух, ублюдок, ты что натворил! Я сдеру с тебя кожу и натяну её на мой щит, если, конечно, она у тебя есть!" — зло подумал я, прежде чем утонуть в чёрной ненависти берсерка.

Когда я пришёл в себя, то вся комната была разрушена, а целитель и его помощники были мертвы. Их тела были разорваны на кусочки, можно было подумать, что их в ярости растерзал огромный медведь.

Но нет, судя по крови на моём теле, это было делом моих рук.

"Что это сейчас было? Что произошло?" — в полнейшем охренении, по-другому моё состояние описать нельзя, я продолжал осматриваться.

Но моё бессмысленное глазение по сторонам прервали ворвавшиеся в покои стражники.

— Принц Дюран! Что здесь произошло?! — спросил меня закованный в тяжёлые доспехи воин из подкасты стражников.

Не зная, что мне сказать, я уставился на воина, судорожно обдумывая варианты ответов.

Если я скажу, что убил целителей в чёрной ярости берсерка, меня будет судить совет лордов и, скорее всего, изгонят из Орзаммара. И если даже не изгонят благодаря влиянию отца, который души не чаял во мне (или всё же в прошлом владельце тела?), моя репутация всё равно будет безнадёжно испорчена. Но тут обрывочная память бывшего владельца тела подбросила мне неплохой вариант действий.

— Эта отрыжка пылеглота пыталась меня убить! Кто поручил ему моё лечение?! — повысив голос, едва не рыча, спросил я стражника. — Кто его вообще допустил в мои покои? — весь Орзаммар знал о нашей небольшой вражде в прошлом. Так что такой вариант событий вполне может помочь мне сохранить лицо.

— Я... Мой принц, вас лечил мастер Гурод с разрешения принца Триана, — в голосе могучего стражника слышались нотки страха. Конечно, он же должен был защищать меня и мой покой, но не преуспел в этом. За это он вполне может поплатиться статусом или даже жизнью.

— Где мой отец? Мне нужно с ним переговорить, — потребовал я ответа от охранника.

— Ваш отец сейчас заседает в зале совета, мой принц, — отчитался предо мной страж.

— Ты и твои люди идёте вместе со мной к нему, — сказав это, я окинул взглядом комнату, ища одежду.

Весь опыт Дюрана Эдукана кричал о том, что я выбрал правильный вариант действий, но одного этого мало. Нужно убедить отца встать на мою сторону, иначе я рискую быть осуждённым.

— Но, ваше высочество, в зале совета сейчас заседают деширы, — решил остановить меня страж.

— Ты перечишь мне? Может быть, ты повязан одной тайной с ныне павшим от моей руки Гуродом?

— Что вы, мой принц! — поспешил успокоить меня охранник. — Я никогда не посмел бы прибегнуть к такой низости!

— Тогда не препирайся со мной. Бери своих людей, вы будете охранять меня. Вдруг Гурод имеет союзников в городе, — приказал я ему.

— Как прикажете, мой принц, — поклонившись, страж развернулся к своим людям. — Вы слышали принца! Мы должны защитить жизнь его высочества, проводив его к нашему королю, — пока глава стражи прессовал своих людей, я нашёл одежду и, натянув её, направился прочь из комнаты, стараясь побыстрее добраться до зала совета. Тут же меня окружили со всех сторон бойцы стражи.

Быстрым шагом я пересёк дворец, память услужливо подбрасывала мне путь к выходу из моего нового дома — королевского дворца.

Как только мы вышли на улицы алмазного зала, гномы, беспечно гулявшие до этого по улицам богатейшего квартала Орзаммара, поспешили по своим делам. Никто не хотел вставать на пути королевских стражников и второго принца, который явно пребывал не в лучшем расположении духа, да ещё и был весь измазан кровью.

Двинувшись в направлении залов, я украдкой осматривал царство гномов.

А зрелище впечатляло. Алмазные залы были выбиты в самой горе, в которой находился главный город гномов. Повсеместно стояли невероятного мастерства статуи, изображающие великих предков подгорного народа. То тут, то там лилась магма — кровь земли, дающая тепло в глубоких недрах горы.

И несмотря на то, что над моей головой были тонны массива камня, я не чувствовал недостатка в кислороде.

Гномы, в прошлом потерявшие свои возможности к магии, успешно заменили их смекалкой и умом.

Подойдя к дверям зала совета, я направился к стражникам.

— Мне срочно нужно встретиться с отцом, — не терпящим возражений голосом потребовал я.

Вот только стражник не был впечатлён. Конечно, он ведь не отвечает ни перед кем, кроме старшины Банделора. А тому даже король не указ. Ну, формально. Неформально... только дурак ослушается моего отца.

"Моего отца?" — спросил я самого себя, отстранившись от реальности.

В моей голове была сплошная каша. Воспоминания Дюрана Эдукана и мои собственные смешались в одну кучу. Да и память бывшего владельца тела была довольно обрывочной... Лишь некоторые яркие эпизоды из жизни второго принца Орзаммара были открыты мне. Но это можно было списать на мою травму.

Недавно, прогуливаясь по столице гномов, Дюран Эдукан "совершенно внезапно" поскользнулся и упал с обрыва. И непонятно как выжил. Или не выжил, раз я в его теле. Хотя, может, это тот Дух вырвал душу гномьего принца из тела? Если бы я взялся судить этого... индивида, то казнил бы его с особой жестокостью.

Изнасилования. Что? У служанки есть муж? Меня это не волнует, а если он хочет мне что-то сказать, то пусть бросает мне вызов, и предки нас рассудят. Вот только кто бросит вызов такому монстру, как Дюран? Мало того, что отличному воину, так ещё и просто невероятно высокому по меркам гномов-мужчин, которые в среднем были ростом от метра пятидесяти до метра шестидесяти. Второй сын короля был ростом метр семьдесят пять, отчего возвышался над большинством своих сородичей почти на две головы.

Убийства. Убить кого-то из менее престижной касты из-за неправильного взгляда? Да пожалуйста, причём вполне себе законно, вызвав на торнай.

Творил интриги ради одной лишь интриги. Стравливал отцов с сыновьями. Например, Пиотин Эдукан убил собственного отца, который не нравился прошлому Дюрану, так как часто осаживал его и высказывал своё почтение одному королю и его первому сыну.

М-да... Такого я не ожидал. Новая жизнь и целая куча влиятельных врагов, которые стремятся отомстить своему обидчику.

Самое парадоксальное, что весь Орзаммар смотрел на деяния Дюрана одобрительно, видя в них ум и силу, которые нужны одному из тех, кто имеет шансы на воцарение.

И король был первым из их числа. Он лишь поощрял своего второго сына, а не наказывал. Заодно становится понятна ненависть Триана к Дюрану. Второй сын посрамил первого, сперва спровоцировав его на бой, а после — победив голыми руками, в то время как Триан был в броне и с оружием. Пусть это было во дворце, пусть этого почти никто не видел, кроме одного слуги, который вскоре скоропостижно скончался. Вот только к тому времени все жители алмазного зала уже успели узнать об этом. Не зря же говорят: что знают трое гномов — знают все.

Страшное место этот Орзаммар...

— ...это невозможно. Вы, конечно, можете пройти, но, как несовершеннолетний, вы не имеете права мешать собранию, — закончил свою речь страж зала совета.

— Ясно, — кивнул я служаке, подходя к двери.

Итак, что мы имеем? От прошлого хозяина тела мне досталась слава хитрого гнома и умелого воина. И это ещё до "второго", настоящего совершеннолетия. Первое-то у гномов проходит в пятнадцать лет. А вот второму только предстоит наступить, мне осталось до него полтора месяца. После я смогу контактировать с другими знатными домами.

Но также я получил огромную кучу врагов и один небольшой неприятный эффект — ярость берсерка.

Дюран Эдукан был отличным воином и имел крутой нрав, отчего быстро освоил науку "чёрной ненависти". Вот только отчего я ей сейчас владею... Может быть, это из-за тела?

В общем, сейчас это неважно. Важно выйти сухим из воды после убийства уважаемого лекаря, который был подданным Эдуканов и пользовался расположением Триана. Вот кто-кто, а он с радостью использует всё для моего изгнания.

А мне это не нужно. Хочу жить удобно и красиво.

Идя по залу совета и рассуждая о том, что из-за одного действия в своих покоях я поставил на острие секиры всю свою будущую жизнь, я сам не заметил, как тихо пробрался в главный зал, в котором старшина Банделор, к моей радости, объявлял о перерыве.

Как только старшина закончил свою речь, я тут же быстрым шагом направился к отцу.

Вежливо, но настойчиво отодвинув стоящего передо мной гнома плечом, я предстал перед отцом этого тела.

— Мой король, — склонил я голову перед подгорным владыкой.

— Дюран? — удивился моему присутствию отец. — Что ты здесь делаешь? — спросил меня престарелый король.

— Отец, нам нужно поговорить, — ответил я ему и, выразительно окинув взглядом зал, добавил: — наедине.

Услышав такие слова из моих уст, Эндрин Эдукан тут же посуровел ликом.

— Хорошо. Следуй за мной, — приказал он мне, направившись со своими телохранителями в небольшой проход, в конце которого была небольшая дверца. — Останьтесь здесь, — приказал он телохранителям. — Сын, проходи.

Пройдя сквозь дверь, я очутился в небольшом, но уютном помещении.

— Сделано специально для меня. Не бойся. Здесь нас никто не подслушает, — сказал отец, закрывая дверь. Как только она закрылась, он резко рванул ко мне и крепко обнял. — Я так рад, что ты очнулся, сын мой, — едва ли не плача, сжимал меня в объятьях король. — Говори, что случилось? — отстранившись, молвил он.

— Что же, скажу прямо. Я недавно очнулся. Проснувшись, увидел мастера-целителя Гурода. Этот ублюдок попытался убить меня, но у него ничего не получилось. Я убил его и его помощников своими же руками! — инстинктивно я знал, что нужно сказать, дабы настроить отца на мою "волну". Прошлый хозяин тела умел это мастерски. Он знал, что ни хвалебные речи Триана, ни умный говор Белена не интересуют отца. Он любит слышать от своих детей прямоту.

— Ясно... Что он вообще делал в твоих покоях? Мэйстер Дарги должен был лечить тебя? — задумчиво почесал свой лоб отец.

— Стража говорит, что Триан послал его, — намекнул я королю.

— Триан... Ну... Что... Ладно... — не знал, что сказать отец. — Я займусь этим. А ты будешь молчать. Я пошлю своих слуг, они уберутся в твоих покоях. Сам же ты пока поспишь в гостевых комнатах. И ни слова никому. Это лишь повредит влиянию и славе нашего дома, — последние слова отец сказал с мрачной решимостью. — Ты понял меня? — после моего утвердительного кивка он ещё добавил: — Не смей мстить Триану. Я сам поговорю с ним.

— Я понял тебя, отец, — принял я его решение. Что же, всё улажено. Чтобы не допустить лишних слухов, а точнее, доказательств слухов, отец сделает всё.

— Иди в комнаты и не отпускай стражу от себя далеко. Это моё распоряжение, — бросил мне отец, уже бывший мыслями далеко от меня, выходя из комнаты.

"Да я и сам не собирался их отпускать. Вновь умереть, "отец", я не хочу. Что же, теперь я Дюран Эдукан. Второй принц Орзаммара, любимый сын своего отца, короля Эндрина Эдукана. И я оказался в очень ужасном месте — в алмазном зале подгорной столицы. Миссия: выжить, жить, и всё это сделать с комфортом", — мрачно подумал я, выходя из кабинета отца и кивком головы подзывая к себе охрану.

18.

— "Это было трудно" — пришлось мне признать, посмотрев на своего оруженосца.

Сегодня мне был преподан жестокой урок.

Дюран Эдукан с рождения имел задатки стать несокрушимым воином, и он их развил, превратившись в настоящую машину смерти. Ростом в метр семьдесят пять, для гнома он был гигантом. Вес без брони колебался от ста тридцати до ста сорока килограмм. Выносливости у этой туши было как у могучих бронто, которых разводили ушлые гномы-слуги.

Дюран не раз доказывал свою удаль, в одиночку сражаясь и побеждая сразу пятерых бойцов из воинской касты. Пусть не великих мастеров, но настоящих воинов. Тех, кто умел использовать силу своего тела для разных приёмов, а не был простым, кое-как обученным рубакой. Один такой стоил десяти простых ополченцев, а то и больше.

Но я нарвался на старого ветерана. Этот гном не мог мне ничего противопоставить. Как и моему оруженосцу и другим моим прихлебателям. Но стоило ему спровоцировать меня на групповой бой, как пятеро юнцов были сметены пятью стариками.

— Какой позор! — от одной мысли об этом моё лицо покраснело от стыда, а глаза наполнились кровью от ярости. Глубоко вздохнув, я подавил припадок берсеркера. — "Обними ярость, поглоти страх и сей ужас."

— "Радость-то какая!" — довольно улыбнувшись, подумал я. Попутно мне начали вспоминаться прошедшие месяцы, в течение которых я отчаянно пытался освоиться со своими новыми силами и полностью принял то, что я теперь Дюран Эдукан, что было почти так же тяжело, как научиться сражаться, не задумываясь о своих следующих действиях.

Если бы раньше я имел ту силу, что сейчас находится в моём теле, то быть мне всё ещё человеком.

С такой огромной силой сокрушение Храмовников произошло бы полностью без магии. А натренированное тело бойца двигалось так ловко, что можно было подумать, будто оно управляется при помощи магии.

Никогда бы не подумал, что воин может обладать такой силой. Мне всегда казалось, что Храмовники опасны лишь своей устойчивостью к магии...

Как же я ошибался.

Каждый настоящий воин, именно воин, а не солдат, был смертельно опасным врагом.

Размышляя над своей узколобостью в прошлом, я так сильно отвлёкся от реальности, что не заметил, как врезался в кого-то.

— Извините меня! — предо мной оказалась чумазая девчушка из "пыльных", или, как их ещё называли, неприкасаемых.

— Смотри, куда прёшь, отброс! — тут же вспылил Горим, кидаясь к девке. Схватив дёрнувшуюся было гномиху за волосы, он поставил её на ноги. — Ты хоть знаешь, в кого влетела? — грозно спросил выходец из дома Саелак.

— Хватит этого представления, Горим, — отмахнулся я от громких слов воина, тем самым давая ему понять, что мы можем идти дальше.

Кивнув, Горим отпустил бедняжку и поспешил пристроиться за моей спиной, придирчиво вглядываясь в каждого прохожего.

Уже забыв об этом инциденте с неприкасаемой, я хотел было уже заканчивать нашу прогулку, которая была так нужна мне после позорного урока, показавшего мне мою ущербность как командного бойца и командира, но странное чувство остановило меня... Привычно положив руки на ремень, я понял, что там не хватает кошелька.

— Вот ведь сучка!

— Мой господин? — раздался голос Горима.

— Эта неприкасаемая была воришкой! Найди её! — приказал я своему оруженосцу. — Ты будешь искать в толпе, я посмотрю в переулках!

— Господин, это плохая идея, мне стоит быть постоянно рядом с вами... — не желая оставлять меня одного, смущённо пролепетал Саелак, робея от того, что смеет дерзить принцу.

— Исполняй! — рыкнув ему, я устремился в ближайший переулок.

Пройдя вглубь скрывающегося в тени прохода и оглянувшись для того, чтобы удостовериться, что тут никого нет, я неторопливо достал кинжал и аккуратно полоснул по пальцу.

— Не уйдёшь, девка... — прошептал я тихо, концентрируясь. Вряд ли она сейчас на главных улицах. О нет! Скорее всего, эта крыса щемится по таким вот закоулкам, пытаясь как можно быстрее добраться со своей добычей до своего помойника.

И вправду. Используя обнаружение при помощи магии крови, единственной магии, которая подвластна мне в этом теле, я смог найти несколько живых точек в закоулках.

Не потребовалось много времени, чтобы проверить их все.

Несмотря на свой огромный размер, Орзаммар был построен с соблюдением чёткой симметрии, шахматной планировкой. Никаких виляющих улочек и прочей хрени, которая так приглянулась людям, иначе отчего они строят такие трудные в понимании города?

Выйдя прямо на свою цель, я решил не таиться, потому просто и бесхитростно прикусил до крови щеку и, используя капли крови из небольшой ранки, ускорил себя, моментально сократив дистанцию.

Схватив девку за затылок, я, не церемонясь, впечатал её лицом в каменную мостовую.

— Попалась, — едва не урча от удовольствия, я начал ощупывать девку. — Где мой кошелёк?

— Я-я н-не знаю, о чём вы-ы? — всхлипывая, начала выть неприкасаемая, привлекая внимания и пытаясь надавить на жалость.

Я приподнял её за волосы на уровень своих глаз, заставив придушенно ойкнуть, и начал рассматривать ту, кто посмела ограбить принца Орзаммара.

— Ты знаешь, кто я? — спросил я.

— Нет... — робко ответила деваха, забыв о нытье.

— Я — Дюран Эдукан, второй принц Орзаммара, — ответил я ей, нанося удар тыльной стороной руки по щеке. — Отвечай! Где. Мой. Кошелёк?! — каждое слово ради демонстрации серьёзности намерений сопровождалось пощёчиной. Я терпеть не мог так действовать, но по-другому было нельзя.

— Хватит... — прошептала неприкасаемая, едва двигая разбитыми губами.

Посмотрев на девчушку, я решил смилостивиться и перестать держать её за волосы в воздухе.

— Где мой кошелёк? — спросил я ещё раз, аккуратно поставив её на ноги. — Не заставляй меня действовать грубо... — тихо добавил я. — Или сдавать тебя стражам, — за кражу моей собственности ей грозило куда больше, чем стандартное отрубание руки. Каждый, кто покушался на королевский дом или его имущество, безоговорочно приговаривался к смерти. Или же к участи хуже смерти — изгнанию на глубинные тропы.

— Простите меня, принц, — выдавила из себя девчушка, доставая из-за спины мешочек, где было немного меди и серебра на мелкие расходы.

— Как тебя зовут? — спросил я, принимая свою собственность назад.

— Сигрун, господин, — представилась она, припадая на колени. Видимо, я переборщил с ударами.

— Неприкасаемая Сигрун, я прощаю тебя, — и, не долго думая, подхватил её на руки и, забросив на плечо, пошёл назад, в сторону алмазных залов.

Дома я сдал потерявшую сознание Сигрун на попечение лекарю, сам же пошёл умываться.

Слуги успели узнать о моём прибытии после каждодневной тренировки и уже наверняка подготовили умывальные.

Убедившись, что оказался прав в своих предположениях, я позволил слугам (а точнее — сочным служанкам) помыть себя, после чего, набросив на тело свободную тунику и такие же штаны, поспешил в трапезную.

На выходе из умывальной я встретил всё ещё грязного Горима.

— Ваше Высочество, простите меня, я вас потерял, — скорбно склонил он голову.

— Брось, — отмахнулся я. — Было понятно, что ты вряд ли найдёшь меня в городе после того, как мы разделимся. А вот то, что ты ещё не умылся, — это да, это плохо, — хмыкнул я, уловив запашок от моего верного, но слегка простоватого оруженосца.

— Я был слишком занят тем, чтобы найти вас, после того, как понял, насколько тщетны мои попытки поймать воришку, — улыбнулся в бороду Горим, уловив моё хорошее настроение.

А оно и вправду было не просто хорошим, а по-настоящему прекрасным.

Сегодня я не только чему-то научился, пусть это и было болезненно для моей гордости, но и нашёл забавный экземпляр — эту Сигрун.

— Не беспокойся, я поймал её. А теперь пошли, время трапезы. Как говорит наставник Турх, после каждой хорошей тренировки нужно хорошо поесть! Мудрый человек он, мудрый.

— Конечно, мой принц, — согласился Горим, последовав за мной.

— А хотя знаешь... Лучше сходи обмойся, а я пока навещу мою воришку, — остановился я на полпути.

— Что? — услышав мои слова, Горим сильно удивился. — Она здесь?

— Да. Девка показалась мне забавной. К тому же, она смогла стащить мой кошелёк незаметно от меня и, что главное, незаметно от тебя. А для этого нужен немалый талант.

— Да, согласен, — покивал на мои слова Саелак. — Но мой принц, она неприкасаемая! В королевском дворце! — возмутился он.

— В моей части дворца, — повернувшись к оруженосцу лицом, добавил я, осаживая его. — А теперь иди, умойся.

Отослав воина на банные процедуры, я неспешно направился к личному целителю, которого откуда-то достал отец после попытки "убить" меня.

— Ну как? — седой целитель, до этого мирно посапывавший в кресле рядом с кроватью, на которой лежала неприкасаемая, вздрогнул от внезапно раздавшегося голоса. Вот оно, преимущество перемещения без лат — чрезвычайно тихий шаг.

— Мой принц, — состроив невозмутимое выражение лица, поприветствовал этот старик меня. Кряхтя поднявшись из кресла, он подошёл к своей сумке, в которой были разные принадлежности и примочки для лечения раненых и больных. — Она полностью здорова, разве что несколько ссадин ещё денёк-другой виднеться будут, да голова побаливать, — ответил он на мой вопрос, попутно доставая небольшую склянку и протягивая её мне. — Вот это разбудит её, если вы хотите поговорить сиюминутно. Просто откройте её и поднесите к носу. Эффект будет, уж поверьте мне, моментальным.

— Благодарю, ты свободен, — приняв склянку, я отпустил его восвояси.

Подождав, пока он скроется за дверью, я решил пробудить девку.

Открыв склянку и поднеся к её носу, я смог убедиться в правдивости слов целителя.

Девку аж передёрнуло от запаха.

— Смотрю, ты очнулась.

— Принц? — неверяще уставившись на меня, спросила она.

— Да. Предвосхищая вопросы. Ты во дворце. Нет, тебя казнить не будут, — просветил я её. — Руку рубить тоже, — не выдерживаю, и на моём лице расползается усмешка от ошарашенного лица девки. — Почему? Ты меня заинтересовала.

Подвинув кресло поближе к кровати, я сел.

— Ну давай, говори. Кто ты такая, чем занимаешься, и самое главное... Где ты научилась так воровать? — задал я пару интересующих меня вопросов.

— Чего? — тупо спросила она.

— Говорю: о себе рассказывай, да с самого начала.

— С самого начала? — переспросила меня девка.

— Да. Расскажи мне, Сигрун, о твоей интересной и насыщенной жизни, — уперев в неё не мигающий взгляд, я приготовился слушать.

Не знаю чем, но она меня заинтересовала. В ней был некий потенциал, который должен был быть использован в моих целях.

— Ну... Я родилась в Пыльном городе... Ну, это видно по моей роже... — с каждым словом неприкасаемая всё больше расслаблялась и становилась всё уверенней и уверенней. — Мамка постоянно говорила мне, что я выскользнула из неё как по маслу! — не сдержавшись, я хмыкнул. Мне определённо импонировала её бойкая натура. Вот только девушка это поняла иначе: — Простите меня, я не хотела тут вот так вот это говорить, — неуклюже начала извиняться девка, путаясь в словах.

— Не стоит. После всех придворных расшаркиваний мне твоя речь в какой-то степени даже приятна, — успокоил я её, поощряя улыбкой и призывая говорить дальше.

— Ну в общем, роды прошли на раз-два, — слегка нервничая, начала рассказывать дальше о себе гномиха. — Мать мою знали Джаной, и у нас есть небольшая лачуга в Пыльном городе, которую мы делим с её братом, моим дядей, и его бабой с четырьмя спиногрызами, которые постоянно орут, чтоб их... Мать зарабатывала крохи, помогая торговцам разгружать бронто. Этого никогда не хватало. Она меня любила и часто извинялась за то, что не может дать большего, — внезапно девушка понурилась. Та моя часть, что была старым Дюраном, хотела прописать ей ещё одного леща за то, что рассказывает ему глупую информацию, и на этот раз посильнее. Но вот часть юноши-волшебника старательно прислушивалась... Именно здесь и сейчас я могу привязать её ко мне. Хотя и сам не знаю, для чего я это делаю? — Едва научившись ходить, я стала помогать матушке, чем могла. Сначала попрошайничала — на плачущего ребёнка, с клеймом или без, трудно смотреть даже самым чёрствым знатным сухарям. Ой, простите! — опять оробела девка, вновь ляпнув то, что не стоило говорить в высоком обществе.

— Тихо-тихо. Если бы я желал тебя наказать, я бы это уже сделал, — успокаивающе поднял я руку. — Наверняка с баб тебе легче было денег стрясти, да?

— Да, с дамами было проще всего! Особенно с теми, кто не мог завести собственных детей, с них я стрясла много денег, — гордо поведала девка. — Вот уж не знаю, почему у вас, знатных, это большая проблема в этих ваших Алмазных залах! Может, статуи предков ростом до потолка, пялящиеся на тебя сверкающими глазами, не способствуют должному настрою?

— Хах, так об этой проблеме я не думал, — не выдержав, я расхохотался. Большой проблемой гномьего королевства была рождаемость. Особенно среди знати. Да что там, помимо жены, гномам разрешалось брать себе наложниц из неприкасаемых, лишь бы увеличить рождаемость. И всё равно редко когда у одного отца бывало больше трёх детей. Так что наш отец и тут выдающийся гном...

— Да, если это так, то мне вас капец как жаль! — брякнула девка. — Вон у меня подруга Иги. Один раз легла под мужика — и всё, залетела, скоро рожать уже!

— Да, везёт же некоторым, — улыбнулся я. По ходу своего рассказа, а точнее, безнаказанности за свои слова, девушка всё больше и больше раскрепощалась, превращаясь в забавную собеседницу. — В общем, не важно. Дальше-то что было?

— Э, ну... В общем, когда я подросла, и зарёванная мордашка больше не срабатывала, я занялась воровством. Так удавалось раздобыть побольше еды, особенно когда моя ма заболела. Не буду вдаваться в подробности, — посмурнела лицом Сигрун, — я не напрашиваюсь на сочувствие, — дерзко заявила она, сурово сжав губки. — Такое постоянно случается с жителями Пыльного города. Там вообще трудно жить, вы же в курсе? Нет еды, лишь дым и пыль от кузниц — всё очень плохо. Ну так вот, теперь настал мой черёд за ней присматривать, и я стараюсь, как могу... — на последних словах неприкасаемая побледнела, видимо, вообразив себе, что теперь, когда она исчерпала свой развлекательный ресурс, ей придётся туго.

— Но почему ты воруешь? — поинтересовался я у неё.

— А что мне ещё делать? Я могла бы обратиться к кому-нибудь из Хартии, чтобы, не покладая рук, ну и прочих частей тела, пытаться стать охотницей за знатью. Ну не красавица я! Да вы только посмотрите на меня! — с напускной гордостью вздёрнув подбородок, девка указала на обилие "неприкасаемых" татуировок на лице. — Ни один благородный не стал бы мириться с таким кричащим клеймом, — поморщилась Сигрун.

— Но ты всё же пыталась, да? — спросил я, заметив грусть и досаду на её лице.

— Конечно пыталась, — буркнула девка, подбирая под себя ноги. — Но мне прямо сказали, что в меня никто не будет вкладывать средств. Ну там, учить писать, читать всякие умные книжки, и всё такое. Разве что научат, как своими конечностями трясти, и даже немного меди подкинут за это. Вот только я больше так, сама заработаю!

— Вот только на месте, где ты работала, без одобрения Хартии работать нельзя, — усмехнулся я. Попытка девки меня провести не сработала. — Знаешь, думаю, мне стоит дать тебе шанс...

— Шанс? — удивлённо переспросила Сигрун, вскинувшись. — Какой шанс?

— Шанс хорошо жить, — после этой фразы в глазах девушки зажглось неугасимое пламя. — Вот только для этого тебе придётся работать очень и очень много.

— Как много? — осторожно спросила Сигрун. Но по ней было понятно, что она полностью купилась.

— Всеми частями тела, и ещё больше, — не отводя от неё взгляда, поведал я. — Так ты согласна?

— Да! — не раздумывая, пропищала девка.

— Хорошо. Ты есть хочешь? — получив утвердительный ответ, я позвал её с собой, поесть со мной и моим оруженосцем.

19.

Тяжело дыша, отхожу на полшага назад. Быстро переношу вес и наношу рубящий удар сверху вниз огромным гибридом меча и посоха.

Сосредотачиваю всю свою ярость в зверском ударе, пробивающем броню, рассекающем тело и ломающем кости, придерживаясь древних военных традиций гномов — традиций берсерков.

Ярость вспыхивает с началом каждого удара, позволяя использовать силу моего тела полностью, делая каждое движение потенциально смертельным.

Но стоит мне провести этот удар, как ярость уходит на задний план, уступая месту рассудку.

Боевой импульс ― это ключ к поиску баланса между полным подчинением эмоций и слишком сильным расслаблением. Берсерк управляет темпом битвы, взвинчивая его до предела, за которым не в состоянии угнаться враг.

Чем дольше идёт бой, чем больше ударов я наношу моему противнику на торнае, тем быстрее он выдыхается. Я же не имею таких проблем. Моя сила черпается из его страха и хаоса на поле боя, который я же и порождаю.

Гномы всегда имели свою философию. В то время как люди и эльфы считают ярость в бою слабостью, мы превратили её в наше сильнейшее орудие.

По словам чужаков, дать волю ярости в битве означает подарить победу в бою противнику, ведь гнев затмевает разум и заставляет воина совершать глупые и часто смертельные ошибки.

Но они — не дети камня. Редко кто из них сможет похвастаться выносливостью и стойкостью подземного народа.

Поэтому наш путь отличается.

Опытные и смертоносные берсерки покоряют свой ужас, и, подчинив себе свои страх и гнев, превращаются в ужас для своих врагов.

Мой народ оттачивал умения яростного боя столетиями, если не тысячелетиями, в тысячах битв под стенами Орзаммара против огромной орды порождений тьмы — тварей, не знающих страха.

"Обними ярость, поглоти страх и сей ужас на поле боя", — вот он, путь лучших воинов морозных гор.

Когда берсерк впадает в ярость, мастерство, точность которого была отточена сотнями тренировок, сливается с чистым насилием и вспышками лезвий среди кроваво-красного тумана.

И это делает берсерка непредсказуемым вихрем смерти на поле боя.

Меня сейчас это тоже делает ужасающим для зрителей.

Последний противник вскоре падёт. Последний из четверых.

Этот торнай — мой праздник. Но это не мешает мне, откинув пресловутую воинскую честь и доблесть, кромсать своих врагов, повергая в ужас следящих за мной противников.

Противников не на поле боя, но в алмазных залах Орзаммара. Хитрых и подлых, но отнюдь не бесстрашных.

Как им выстоять пред страхом, что я сейчас сею, если даже подлые и неразумные порождения тьмы отступают перед яростью берсеркеров?!

— Эдукан! — яростный клич вырывается из моей глотки. В голове набатом бьёт кровь. Желание использовать магию крови и усилить себя подавляется тем, что сейчас должен произойти мой триумф, как воина.

Один-единственный сокрушительный удар.

Вся моя выносливость и сила истекает, испаряется — расходуется на один-единственный удар.

Моё орудие опускается аккурат на макушку противника, который даже не успел дёрнуться. Он даже не понял, что его жизнь окончена.

С моим громогласным рёвом противник распадается на две неравных части. Не помогли ему ни тяжёлые доспехи, ни выучка воина.

Вбив свой меч в камень арены, устало облокачиваюсь на него и начинаю ждать судью, который уже торопливо бежит ко мне.

Наконец-то добежав до моей усталой тушки, он начинает скандировать на всю арену торная:

— Победитель боя — принц Дюран из Дома Эдуканов! — произнеся это, он повернулся ко мне. — В честь кого или чего вы одержали сегодняшнюю победу, мой принц? — любопытно спросил он меня, заглядывая мне в глаза, едва виднеющиеся в прорезях шлема.

Откашлявшись, я покрепче встал на ноги и решил сам оповестить собравшийся народ.

— Предки дали мне силу одержать сегодня победу ради чести и славы королевского Дома Эдуканов и моего отца, нашего короля, Эндрина Эдукана! — трибуны взревели, поддерживая прозвучавшие слова.

Ведь такая победа могла быть дарована и впрямь лишь предками.

Бой до смерти. Умелые бойцы. Сразу четверо, и это против одного... Мало кто знал, что это были шавки Белена, которые с радостью меня предали бы.

Но как же легко было спровоцировать их. Всего-то нужно было поинтересоваться у верного оруженосца, что это за дом такой — Айво?

Горим отлично справился со своей задачей, громко оповестив всех, кто присутствовал на сегодняшнем званом ужине по поводу моей помолвки, что этот дом незначителен, и его возвышение в высшую касту было довольно спорным, как и его заслуги.

Тут же агрессивно настроенный Воджек Айво едва ли не бросился на Горима прямо при всех.

А там слово за слово, и вот результат. Стоило мне усомниться в их воинских умениях, и они все с радостью кинулись их доказывать, так как это было последним камнем, на котором держался их дом.

От которого теперь осталась лишь парочка ни на что негодных баб. Айво были крайне патриархальными и не терпели инициатив от женщин, что сейчас вышло этому дому боком.

Уже в бойцовских покоях ко мне ворвался Пиотин, поздравляя меня.

— Кузен, это было нечто! Я и не знал, что в тебе столько дури, — заключая меня в крепкие братские объятия и радостно скалясь, первым поздравил меня величайший полководец-штурмовик гномьей армии, которого почтенно называли "силой природы" за его невероятные ярость и неудержимость в бою.

Желая уже разорвать объятия, он натолкнулся на сопротивление с моей стороны.

— Кузен, — тихо прошептал я ему на ухо, попутно привлекая внимания Горима, которому я кивком головы указал на дверь, приказывая проследить, чтобы никто не помешал мне поговорить с моим драгоценным родственником, — я знаю, что ты без ума от Вианки Айво... — Услышав меня, Пиотин тут же подобрался. Пусть он и был далёк от политики, вполне осознанно дистанциируясь от всей этой возни, он был достаточно умён и смекалист, чтобы урвать для себя кусок, если ему его предлагали. И главное — умел быть благодарным за это... А эта девчонка с глубокими кошачьими глазами, полными красными губами, мягкими тёмными волосами и россыпью милых веснушек на лице была крайне желанным "куском" для кузена, которому уже не раз отказывал патриарх Айво.

— Вполне это и вправду так может быть, — сознался прищурившийся кузен.

— Что если я тебе скажу, что она прислушивается к моему мнению, а сейчас я считаю, что ей срочно нужен муж... — девчонка сама пришла ко мне. Вианка оказалась не такой глупой, как считали мужчины её дома. О нет, она была хитра и прекрасно знала, чего хочет.

И рассказала мне слабости своих братьев и отца, а главное... Именно её провокационное слово подтолкнуло последних мужчин из дома Айво выйти на арену в полном составе.

— Я скажу, что тот, кто подарит мне её, может называть меня рогами своей армии, — серьёзно ответил Пиотин.

"Рога моей армии" — так называет его Триан, считая, что Пиотин бездумно следует за ним, так как тот является наследником, а также вторым главнокомандующим армии Орзаммара после отца.

Глупец не понимает, что верности долгу мало, нужна и личная преданность. Которую я получу от нового консорта дома Айво и от его жены...

— Тогда готовься к свадьбе, кузен, я краем уха слыхал, что девчонка сгорает от желания стать твоей женой, — поздравил я Пиотина, отстранившись и хлопнув его по плечу.

— Спасибо, — тихо поблагодарил он меня, при этом сурово кивнув. Ну, он всегда сурово выглядел...

* * *

Собравшись, умывшись и переодевшись в чистую одежду, вся троица вместе с телохранителями направилась назад во дворец.

Ведь мне ещё предстояло закрыть банкет в мою честь и честь Неравь Хельми — моей невесты.

Отец подобрал мне крайне удачную партию, учитывая то, что Хельми идут по влиянию сразу за домом Эдуканов.

Войдя в обеденный зал дворца, я был встречен бурными овациями.

Каждый желал подойти и поздравить меня с прекрасным боем и просто невероятным благословением предков, которое пребывает на мне.

Даже Триан наступил на горло своей гордости и признал невероятность такого исхода.

Белен... Белен же, широко улыбаясь, поздравил меня с такой прекрасной победой и порадовался тому, как сильно сегодня поднялась репутация и слава нашего дома.

Позволив народу поздравить меня, я направился к отцу, подле которого стояла семья Хельми.

Леди Хельми — матриарх благородного гномьего дома, которая неустанно трудилась над расширением влияния своей семьи. То, что сейчас этот дом превосходит все другие, — её и лишь её заслуга.

Рядом стоял её сын, лорд Денек Хельми, который мне крайне импонировал. Дешир своего дома, он самостоятельно принимает решения по многим вопросам во время совета восьмидесяти знатных домов. Прославился тем, что продает свой голос, как и голос многочисленных союзников, за лучшую цену.

Сама высокая политика его мало интересуют. На первый взгляд.

А вот если присмотреться...

Денек крайне лояльно относится к выходцам из "низших" каст... А если принять во внимание то, что разнюхала Сигрун, которая уже два месяца на меня работает, собирая информацию про низшие касты и неприкасаемых...

Оказывается, у Денека Хельми целый выводок дочерей от женщин из касты слуг и вовсе бескастных. И, по словам Сигрун, этот человек души не чает в своих чадах — вот только, беда, он не имеет права признавать их, и те на всю жизнь останутся в низах гномьего общества.

Но у меня вызывают отклик и другие его высказывания. Он убеждён, что сражаться должны не только знатные и воинские дома, но и простолюдины должны вносить свой вклад в защиту Орзаммара.

И тут я с ним полностью согласен.

Моё внимание переключилось с Денека на Адель Хельми, старшую дочь леди Хельми, которая сейчас увлечённо спорила со своим братом.

Красивая и опасная — она мечта многих гномов Орзаммара. Но ещё никто не смог заполучить её, несмотря на все старания, которые прикладывали её многочисленные поклонники.

Она была полной противоположностью своей младшей сестры, моей суженой.

Если моя невеста обладала сочными формами, красивыми тёмными волосами и мягкими чертами лица, то Адель была подтянута, её волосы обладали ярким цветом пролитой крови и были коротко острижены. А на лице красовался небольшой шрам, пересекающий бровь и глаз.

Моя невеста общалась со второй по старшинству сестрой, слегка полной, одетой в традиционное домашнее платье без всяких изысков и обладающей красно-каштановой шевелюрой. Суженая Триана.

Триана, который гренлоком смотрел то на меня, то на мою невесту, то на свою.

Брат всегда считал, что я отнимаю у него всё то, что должно принадлежать ему.

Внимание матери, а потом и любовь отца.

Его славу. Его вещи.

А теперь он наверняка решил, что я отнял у него красавицу-жену, и ему придётся довольствоваться её сестрой, которая уступала по красоте не только самой старшей, но и третьей.

И он даже на секунду не задумался о том, что сам виноват. Он должен был жениться на Адель, я — на Джайлии, с которой сейчас помолвлен Триан, а Белен — на Неравь.

Но тут Триан сглупил и совершенно необоснованно, как я тогда думал, оскорбил Адель, и та наотрез отказалась выходить за него... Триану сильно повезло, что слухи об их помолвке ещё не распространились, иначе наш дом стал бы посмешищем для всех гномов.

Только сейчас, заставив Сигрун следить за одной рыжей охотницей за знатью, я смог сопоставить факты и понять всю подоплеку.

Вся та тупая агрессия и грубость Триана — плод манипуляций Белена.

Тот уже встречался с некой Рикой Броска, пыльной шлюшкой, которая достаточно вскружила голову моему расчётливому и коварному братцу. И вскружила так сильно, что тот хочет сделать её детей своими наследниками, что никогда не получилось бы с женой из знати, не говоря уже о Хельми.

Я поклонился отцу, тот радостно улыбнулся мне и кивком головы указал на моё место. Сев, я положил себе половину замаринованного и прекрасно прожаренного нага и принялся утолять голод.

Попутно сделав себе разрез на предплечье, так, чтобы никто не заметил, — мне нужно было восстановить силы.

Заклинания Восстановления и Очищения тут же принялись восстанавливать мои пошатнувшиеся силы. Плеснув себе лечебного зелья, которое я теперь по старой привычке мага носил с собой, я осушил кубок до дна.

Рана на предплечье тут же прекратила кровоточить и начала затягиваться.

Обожаю магию крови. Несмотря на то, что у меня нет предрасположенности к магии Созидания, я с лёгкостью могу применять её, используя силу крови, которая в этом теле возросла многократно.

— Ваш поединок был просто невероятным, мой принц, — обратился ко мне Горим, закончив с едой. — Если честно, то я сильно испугался, услышав от вас желание сражаться в одиночку...

— Ты ведь знаешь, на что я способен? — перевёл я взгляд на своего оруженосца.

— Конечно, но всё же... Это был бой насмерть. А в таких боях и величайший воитель может быть сражён неопытным юнцом, если последнему улыбнётся удача.

— Согласен, но всё же... Однако ты видел мой последний удар? — сменил я неприятную тему, и Горим быстро подхватил её, заметив моё нежелание говорить о рисках.

Вскоре подошёл Пиотин и под удивлёнными взглядами окружающих нас гномов присел к нам.

Ну да, фаворит Триана открыто садится к его брату, а не к наследному принцу, который всем желающим рассказывает о своих "рогах армии".

Со временем вокруг нас собралась куча молодых знатных гномов — причём это произошло так быстро и незаметно, что я не успел ничего понять.

Элман Хельми, который плевать хотел на политику, просто отдавая себя, как и Пиотин, боям и войне. Но прославился он не своими навыками боя, о нет, он прославился как тот, чья пятнадцатилетняя дочь полюбила кузнеца. Молодой двадцатисемилетний гном хотел было уже изгнать дочь, как тут вмешался его племянник Денек и помог девушке избежать гнева отца.

Также к нам присоединился Ренвил Харроумонт, племянник лучшего друга и советника отца, Пирала Харроумонта. Бунтарь в своей сверхконсервативной семье, однако для большинства гномов он вполне себе обычный представитель знати.

Ферк Мейно, известный скептик и крайне острый на язык молодой человек. Терпеть не может Белена, отчего — мне пока неизвестно, однако бросаемые ими друг на друга взгляды более чем красноречивы. По-хорошему, мне стоило бы отстраниться от него, чтобы не давать лишнего корма сплетницам и сплетникам, будто второй сын короля враждует с третьим и собирает его врагов вокруг себя... Но зная о том, какая Белен хитрая тварь, мне нужно окружить себя людьми, которые будут следить за каждым его шагом по личной инициативе.

Слева от Горима устроился Мандар Дейс, наследник этого дома.

Мне он нужен по тем соображением, что его хочет убрать его же дед, тем самым выведя свою дочь вперёд своего сына на место наследования главе дома.

Стоит только правильно разыграть все карты, и он станет моим союзником.

Общаясь и поедая нагов, я и не заметил, как пришло время подводить банкет к концу.

Подошедший лорд Харроумонт передал мне слова отца.

Поднявшись, я вышел к столу отца, за котором он восседал на троне вместе с Трианом и Пиралом Харроумонтом, тем самым привлекая к себе внимание.

— Благодарю вас всех за то, что вы... — бездумно поливая пришедших гостей комплиментами из заученной ранее речи, я желал сейчас лишь одного. Наконец-то уединиться в своих покоях. После тяжёлого боя и длинного дня глаза слипались от усталости, а тело желало расслабиться. — Атраст нал тунша! — древнее формальное прощание нашло отклик у молодёжи и вызвало небольшое недоумение у более зрелых особей.

Покинув зал, я направил свою поступь в сторону своих покоев.

Но не судьба мне отдохнуть — на полпути меня остановил приятный молодой женский голос.

— Принц Дюран! — оглянувшись, я увидел свою невесту.

— Неравь? Марн танаморн тунам?(*остановитесь, сильно устав, я желаю спокойствия, а вы?*), — нельзя выпадать из образа. Разве что перед Горимом и Сигрун.

— Я хотела поговорить с вами с глазу на глаз, — с восторженным придыханием молвила девушка.

— Зачем, тхеравь(*прекраснейшая?*)? Ксотх литам(*Глупец слышит красоту*), — улыбаясь, я пригласил её присесть на одну из многочисленных мраморных лавочек, расставленных по всему дворцу.

— Даргх, баракморнолор мал самман...(*Ты смешной в хорошем смысле, хорошо это...*) Я хотела пообщаться с тобой как раньше, когда мы были детьми, чтобы построить между нами доверие... — внезапно разразилась Неравь, извергая чистейший древнегномий.

— Я впечетлён, тхеравь, не думал, что кто-то кроме меня увлекается рун Дварв-а(*языком Гномов*), — улыбнулся я девушке. Меня воистину впечатлило то, как прекрасно поработала матриарх Хельми, подготавливая девушку к замужеству со мной. Если она учла даже такие мелочи, то эта девушка знает всё о моих интересах и стремлениях... Всё, что я показывал публике, конечно.

— Я просто считаю, что мы зря начали забывать свои корни, — смутилась девушка, поправляя сбившиеся со лба золотые украшения.

— О да, я придерживаюсь того же мнения.

— Мне можно говорить с вами на ты? — спросила девушка.

— Конечно, мы ведь вмести росли.

— Да, — улыбнулась, вспомнив детство, Неравь. — Ты тогда был совсем другим, — захихикала она.

— Что ты имеешь в виду? — улыбнулся я открывшемуся мне виду. Хельми выглядела крайне мило.

— Ты забыл? Раньше ты всегда забирал игрушки у Белена и заставлял Триана быть твоим бронто, — лицо Неравь приобрело крайне мечтательное выражение... И крайне притягательное. — А меня с сёстрами ты всегда называл своими жёнами, что всегда вызывало смешки со стороны моей матери. А когда она тебя спрашивала, как ты собираешься на всех троих жениться, ведь нельзя иметь больше одной жены, ты отвечал, что уговоришь всех на разрешение многожёнства...

* * *

Проговорив с невестой добрый час, пока та предавалась воспоминаниям детства, я наконец-то смог от неё отбиться и, спровадив её, наконец-то зашёл в свои покои.

В которых меня ждала Сигрун.

— Ты где так долго был? — спросила она, приподнявшись с кровати. — Я тут полвечера просидела.

— Обязанности принца, — буркнул я в ответ. Девчонка быстро свыклась с тем, что я испытываю к ней симпатию, и перестала выказывать мне какое-либо уважение.

— Ой, да ладно, какие обязанности? — поднялась девушка, инстинктивно теребя щёку. Эта привычка появилась у неё после того, как я свёл ей её кричащие татуировки, оставив самый минимум, дав ей "новое лицо", так как старое её тяготило.

Хотя, как по мне, пропала одна из её изюминок.

— Многие. Например, развлекать невесту, которая решила вспомнить детство, — раздевшись, я направился к кровати. — Ты выяснила то, что я просил?

— Конечно, — промурлыкала прикасаемая неприкасаемая, поддаваясь моим рукам. — Джарвия готова встретиться с тобой, мой принц...

20.

Эндрин Эдукан предавался тяжёлым думам, попивая наземный алкогольный напиток, называющийся вином. Как-то Белен дал попробовать своему отцу этот душистый напиток, и всё — король был потерян. Никогда ранее не любивший алкоголь гном пристрастился к наземному пойлу.

Но даже несмотря на огромные дозы этого напитка беспокойство от порушенных планов не отпускало его уже несколько недель.

А виноваты в таком настроении отца его собственные сыновья... Особенно его второй сын, Дюран.

Мальчик, которого он готовил как героя гномьей армии, стремительно удалялся от своих обязанностей, от предписанной ему роли. Внезапно он начал проявлять интерес к политике и интригам, что противоречило его прямому складу ума. А ведь именно на прямой характер своего сына опирался венценосный отец, планирую будущее своего отпрыска! Всегда прямой и простой. Нет, слава Камню, идиотом мальчик никогда не был. Но он походил скорее на великого предка Эдуканов — харизматичного, обладающего прекрасным тактическими задатками, но при этом прямого, как лом. Единственное, что отличало молодого Дюрана от легендарного предка — это его любовь к власти...

Подорвавшись на ноги, гномий король начал накручивать круги по своим огромным покоям.

Да, Дюран был копией легендарного предка. Одарённый Камнем сверх меры, но при этом не желающий пользоваться этими дарами.

Ум его оживал лишь тогда, когда он делал нечто, что привлекало его. Будь то тренировки, тактические игрища, бои на торнае или же, в конце концов, охота за юбками. Ну и унижать своих недоброжелателей он мог мастерски.

Но его нелюбовь к политике и интригам была широко известна, также он ничего не смыслил в стратегии и планировании. Не говоря уже о завоевании голосов знатных гномов, для охмурения которых врождённой харизмы было маловато.

Да, во времена Первого Мора легендарный предок Эдуканов также был слишком ограничен в мышлении, отчего и не смог занять место короля Орзаммара, несмотря на то, что был практически единодушно выбран Совершенным, получив с этим титулом огромнейшую власть.

Но таким уж он был. Таким был Парагон Эдукан, и таким был Дюран — до того, как на него совершили то покушение, после чего второй принц Эдуканов словно очнулся от сна.

Он начал игнорировать женщин, которых ему обильно подсовывал отец, дабы отвлечь сына — ну, не считая парочку, что он всё же, не сдержавшись, оприходовал. Но это было скорее от долгого усмирения плоти, а не, как раньше, от непомерной похоти, которая пропитала сына короля от макушки и до пяток.

Он просто-напросто не хотел больше тратить время на такое 'пустое' времяпрепровождение. Что совершенно не соответствовало его характеру!

Многие отцы порадовались бы такому изменению отрока в лучшую сторону. Многие — но не Эндрин Эдукан, не король Орзаммара.

Нет. Несмотря на любовь к каждому своему сыну, он уже чётко распланировал роли, которые будут отведены им в будущем гномьего королевства, и воспитывал своих детей в нужном ключе.

Изначально он желал видеть Триана королём, чьи армии поведёт за собой Дюран, в то время как Белен прикроет спину старших братьев в Ассамблее деширов — в этом моровом гадючнике, который старательно изображает из себя главный аппарат управления королевства.

Но характер его повзрослевших мальчиков вносил свои коррективы в план короля.

Эндрин любил всех своих сыновей и не хотел, чтобы те окрасили свои руки родственной кровью. Эта ноша слишком тяжела.

Кому как не ему знать это?

До сих пор его преследуют воспоминания о брате, которого он свёл в могилу, дабы занять трон.

Даже оправдания, которые он твердит самому себе, о том, что брат оказался бы ужаснейшим королём, не спасут его от тяжкого прошлого, которое постоянно разлагает его душу.

Остановившись посреди комнаты от ужасного понимания, Эдукан не смог сдержать слёзы — его дети рано или поздно вцепятся друг другу в глотки. Не устояв на ногах, король упал, не выдержав открывшейся ему правды.

Зайди сейчас кто-нибудь в покои короля, то смог бы лицезреть жалкое зрелище.

Распластавшийся на полу гномий повелитель, могущественнейший муж под землёй и один из могущественнейших разумных в мире, рыдает навзрыд, так как пришло понимание того, что вскоре его любимые сыновья начнут лить братскую кровь ради подземного трона — и это неизбежно.

Эндрин Эдукан не был идиотом, он хорошо помнил себя в молодости. И свою тягу к власти. Он прекрасно понимал вероятность такого исхода.

Но!

Дюран был его надеждой.

Он был светом в его жизни, будущим троих братьев.

Он мог остановить Белена и Триана. Они бы никогда не осмелились бороться друг с другом, зная, что Дюран обрушит свою ярость на победителя интриг. Ярость, которая будет поддержана воинскими домами. Домами кузнецов и ремесленников. Да даже скупые торговцы с радостью поддержат этого молодого харизматичного воина, стоит тому выйти за правое дело на тропу войны.

Весь подземный народ наполнит чашу ярости, которую второй сын излил бы на братоубийцу.

Это был единственный выход, единственная возможность остановить Триана и Белена. Не дать им стать братоубийцами.

Но жестокая воля Предков снесла надежду Эндрина, неудержимо и безжалостно, словно взбешённое стадо бронто... Близится время большой крови, когда принцы из Дома Эдукан сойдутся в борьбе за трон отца. Эндрин уже стар, а его сыновья жаждут власти.

— Нужно это предотвратить! — сорвались с сухих губ старого гнома слова, наполненные монументальной решимостью и силой.

Встав на ноги, гном устремил жестокий взгляд на повидавший многие битвы щит, висящий на стене его покоев.

С пола поднялся не Эндрин Эдукан, отец трёх сыновей — но Король Эндрин из Дома Эдукан.

Как никогда он был переполнен решительностью, напоминая себя в молодости, когда решил участь своего старшего брата, не дав тому привести Орзаммар к краху.

А сейчас интуиция короля, взращенная многочисленными попытками убийства, бесконечными интригами и успешными воинскими походами, прямо говорила Эндрину — борьба братьев за подгорный трон приведёт Орзаммар к краху.

А как король, он не мог этого допустить.

Пусть он войдёт в историю как глупец. Или как убийца собственных сыновей. Но только не как тот, кто позволил Орзаммару пасть!

Этот город твёрд и незыблем, как сам Камень. Он был, есть и будет стоять!

И это его задача — удостовериться в том, что так и будет.

Тщательно обдумывая свои следующие действия, король неспешно направился к потайной двери, за которой прятался слуга, готовый в любой момент услужить своему господину.

Открыв тайный проход, король смерил оценивающим взглядом молодого гнома из касты Слуг и, удовлетворённо хмыкнув, решил, что тот сгодится на роль посыльного.

— Передай Лорду Харроумонту, что король желает его видеть.

Вернувшись назад и сев за своё рабочее место, старый гном начал неспешно перечитывать донесения соглядатаев, следивших за королевскими отпрысками.

'Итак. Триан вновь убил какую-то пыльную во время своих игрищ,' — излишняя жестокость никогда не красила его первенца, как и не находила доброго отклика у самого Эндрина. Прочитав отчёт, король с досадой вздохнул. 'Как бы он не натворил чего с Джайлией Хельми — пусть она и отходчива да необидчива, но с Триана, а точнее, с его приступов агрессии, станется вывести из себя даже такую кроткую девочку, как Джайлия'.

'Эх, жаль, что старшая из дочек Хельми отказала Триану. Джайлия со своим спокойным и кротким характером куда больше подошла бы прямолинейному Дюрану. Уж она-то смогла бы обуздать нрав этого дикаря! Пусть он и дикарь, но прискорбно осознавать, что Дюран — единственный из моих сыновей, кому его мать привила уважение к достойным женщинам. А Адель Хельми, со своим бойким нравом, смогла бы дать отпор излишне жестокому Триану. Тьфу, надо было этой детине оскорблять её как воина? Повезло ещё, что она просто решила разорвать помолвку, без сцен и огласки, а главное — без торная!' — король обдумывал партии своих детей. 'Вот только что с Беленом делать?' — задумался Эндрин.

Повелителя Гномов сильно беспокоило сильное увлечение Белена одной рыжей охотницей на знать. Слишком сильно оно было.

Не подобает принцу Орзаммара заводить первенца с пылеглоткой!

Белен считал себя самым умным — умнее даже своего отца. Что невероятно сильно раздражало короля.

Смешно считать, будто бы Эндрин не понял, кто именно подготовил почву для расторжения помолвки между Трианом и Адель Хельми, тем самым разрушив планы отца породниться всеми своими сыновьями с дочерьми Хельми, тем самым создав на последующие поколения нерушимый союз сильнейших домов Орзаммара.

Адель Хельми за Триана. Джайлию Хельми за Дюрана. А Белен был бы удостоен руки Неравь Хельми.

И дом Эдуканов смог бы править Орзаммаром как минимум ещё два поколения, при любом сейчас возможном раскладе!

А какие перспективы на данный момент?

Триан исходит ядом оттого, что ему досталась невзрачная Джайлия, и завидует Дюрану из-за красавицы Неравь.

И если бы ранее Дюран даже не обратил внимания на зависть старшего брата, разве лишь посмеялся бы над менее удачливым 'остолопом', то сейчас он воспринял проявленные чувства Триана за угрозу.

Да и то, что в его кругу собрались гномы, которые ранее ходили за старшим, указывает на то, что второй его сын ищет союзников. Причём союзников не только против старшего, но и против младшего брата — не зря же на Белена делаются словесные нападки подпевалами Дюрана.

— Мой король, вы вызывали меня? — со стороны потайной двери раздался голос его верного помощника и друга.

Повернув голову в сторону говорившего, Эндрин окинул взглядом слегка заспанного Харроумонта.

— Присаживайся, Пирал, — указал король на роскошную каменную скамью, стоящую совсем рядом с его рабочим местом. — Нам нужно многое обсудить, — продолжил Эндрин, когда Харроумонт сел.

— Что именно вы хотите со мной обсудить, мой король? — уставшим голосом спросила Правая Рука Короля, прикрыв в показном усталом жесте глаза, под которыми виднелись огромные тени.

Последнее время выдалось для Пирала Харроумонта тяжёлым.

Второй сын короля активно вербовал людей, влезал в практически готовые планы и с грацией бронто в хрустальной лавке крушил всё, до чего дотягивался.

А ему приходилось это всё разгребать. Что не прибавляло ни здоровья, ни сил, ни доброго настроя. А он-то уже отнюдь не молод!

— О моих сыновьях, — после слов своего короля Харроумонт подобрался. — Нам нужно решить, кто из них займёт трон, — жестко отчеканил Эдукан.

— Простите? — Пирал решил уточнить у своего повелителя и друга, не ослышался ли он? Высший советник не мог поверить — неужели Король внял его предупреждениям? И наконец-то выберет из своих сыновей того, кого он хотел бы видеть королём? 'Камень, сегодня прекрасный день!' — возликовал он, впрочем, продолжая сохранять спокойно-усталый вид.

— Я собираюсь с тобой решить, здесь и сейчас, кто из них лучше всего подойдёт на роль Короля Орзаммара, — после слов Подгорного Владыки Харроумонт задумался.

Ещё пару месяцев назад он бы незамедлительно ответил: Дюран!

Но сейчас всё изменилось. Мальчик стал проявлять жажду власти.

Не то что ранее — в прошлом всё, что он желал, можно было легко просчитать.

Славные битвы, хорошие доспехи, не менее хорошее оружие и, конечно же, красивые женщины.

Особенно женщины, которые 'принадлежали' другим гномам.

Сёстры, жёны, матери, вдовы, любимые дочери.

— Да, это трудный выбор... — многозначительно произнёс Пирал, не желая первым делать предложение, которое может не понравиться его владыке.

Да, крайне трудный...

Вот уже девять поколений власть в Орзаммаре не менялась. Постоянно находилась в одних и тех же руках.

В руках Хельми и Харроумонтов, которые из тени правили, пока инфантильные короли из дома Эдуканов утоляли свои детские пожелания.

Кто-то любил воевать, абсолютно забывая о политике и экономике. Кто-то вёл себя не как благородный гном, а постоянно пропадал в кузнице, как какой-то низкородный кузнец. Кто-то, как Дюран, любил укреплять своё эго, попирая чужие завоевания. В боях или же в постели — тут нет разницы.

Да что там, сам Эндрин, который, по мнению его Правой Руки, был самым мудрым из Эдуканов, страдал тем же пороком, что и его второй сынок, разве что в менее развитой стадии.

Вспомнив, как его король выбрал себе жену, Пирал не смог не улыбнуться.

Всего-то надо было сделать вид, что ему понравилась его собственная кузина, и тут же Эндрин поспешил 'отбить' девушку у тогда ещё юного Харроумонта — любил он раньше с ним соревноваться, любил.

'Эх, жаль, что Дюран изменился...' — сокрушённо покачал головой Пирал.

Просчитать такого жадного до побед в боях и постели гнома было легче, чем отнять у маленького бескастного жизнь. Подложить под него одну из своих племянниц (ну, или дочь) — и можно спокойно им вертеть, пока тот упивается своей 'победой'. А если это не сработает, то можно было бы использовать и свою жену — Терси молодая и красивая гномиха. А то, как Дюран раньше реагировал на красивых жён влиятельных гномов... То, как сильно разгоралось в его глазах желание... Можно было бы напрямую управлять Орзаммаром, при полном попустительстве молодого короля, упивающегося своей 'властью'.

'Но сейчас это стало проблематично. Нет — похоть и странные наклонности второго сына Эндрина никуда не пропали, но он стал их лучше контролировать. Он поменял своих служанок, отдалил тех, которых поимел. Поменял он и своих слуг, тщательно проследив, чтобы опозоренные его либидо мужья и отцы из Домов служанок более не служили ему. Так что шпионов в окружении принца из числа ожесточённых гномов, которые были разгневаны его поступками и поведением, стало резко меньше', — посетовал старый гном. 'Новых же служанок он не трогает. Разве что тех, кто сами лезут ему в штаны, при молчаливом согласии их мужей или отцов', — вспомнил он ещё одну деталь.

Остаётся одна лишь надежда.

Война. Завлечь молодого воина на поле боя.

Если Дюран окажется таким же горячим полководцем, как любовником и дуэлянтом, то можно будет спустить его на Порождений Тьмы. Хоть это и будет намного затратней подсовывания женщин в постель короля.

Но это по Дюрану.

Был ещё и Триан.

Но Триан совершенно не подходил на роль короля из-за своего крутого нрава.

Любитель быстрых и резких решений. Этот великовозрастный ребёнок разрушит всё, что строили Харроумонт и Хельми на протяжении девяти поколений.

Как и Дюран, Триан любит захватывать чужое и унижать — что поделать, кажется, это отличительная черта всех Эдуканов. Тот же Белен тоже ей подвержен.

Однако жестокость Триана делает его просто неуправляемым.

Скольких девок, которых ему подкладывали, он удавил в беспричинной ярости, порождённой его комплексами.

Перворожденный сын короля, который с рождения своего брата был обделён вниманием родителей.

Не сумевший добиться высот на воинском поприще, отчего переложил командование на двоюродного брата, Пиотина Эдукана.

Считающий, что его мать дарила ему недостаточно внимания, слишком сильно любя других своих сыновей — забывая, что его братья практически воспитывались няньками, в то время как его матушка от него и на шаг боялась отойти.

Ну и последнее — судя по донесениям выживших подстилок, первенец обладает слегка маленьким 'мужским достоинством'.

'Не из-за этого ли он убивает своих любовниц? Ожесточается оттого, что не может их удовлетворить?' — задумался Пирал над внезапно промелькнувшей мыслью.

Нет, Триан не подходил на роль короля.

'Подложи под него свою жену или дочь, и такой король может быстро обнародовать то, с кем он спит. И что же тогда делать тем, чьё имя и честь будут запятнаны? Бунт? Уйти на глубинные тропы, дабы в смерти восстановить свою честь? Или же ещё хуже — дать этому самодуру запятнать имя родного Дома? Нет! Триан не подходит!' — решив всё для себя, Харроумонт решительно отмёл его кандидатуру.

'Но хуже него только Белен...' — мрачно подумал старый гном. 'Некотролируемый, сам себе на уме, жестокий, не чтущий традиции предков...' — в голове Пирала тут же появилась масса претензий к нелюбимому им младшему сыну его короля.

— Дюран и лишь только Дюран, — тщательно обдумав, ответил он Эдукану. — Другие поднимут Дома против себя, и твой дом будет уничтожен, — он первый нанесёт удар по Эдуканам, если поймёт, что нет возможности урезонить короля.

— Если ты так считаешь... — Эндрин полностью согласился, переложив слишком тяжёлый выбор на свою Правую Руку. А почему бы и нет? Он сам просто не в состоянии решить, кого из сыновей задвинуть на второй план. А предложение Харроумонта отдало в сердце приятным одобрением.

'Да, именно Дюран!' — решил всё для себя король. 'Нужно будет только подтянуть его. Научить не лезть во всё. Хороший король — это не тот, кто во всём разбирается, во всех делах участвует... А тот, кто умеет назначать на нужные посты нужных людей, которые разбираются с предстоящими проблемами'. Тут же Подгорный Владыка начал составлять список того, где следует поднатаскать сына после его совершеннолетия.

* * *

Под тихое перешёптывание двух величайших мужей под землёй неприметный слуга королевского дома Эдукан выскользнул из потайного прохода. Матриарх благородного Дома Хельми должна была срочно узнать, которой из троих дочерей предстоит становиться следующей королевой. Да и нужно же знать, какому из будущих зятьёв ей стоит оказывать поболее внимания, дабы, когда придёт время, иметь на него большое влияние.

Оказавшись в просторном коридоре королевского дворца, слуга боязливо огляделся.

Убедившись, что помимо него здесь никого нет, он не мешкая достал из кармана небольшую каменную дощечку, которые в подземном царстве используют взамен бумаги.

Начеркав общий смысл собрания короля и его правой руки, он поспешил на улицу Алмазного Квартала, где его ждала неприметная слуга Дома Айво. Отдав ей в обмен на кошелёк золота дощечку, он поспешил дальше, в резиденцию Дома Хельми.

Он не видел, как слуга дома Айво повторила его действия, передав информацию слуге Дома Астит.

А тот — слуге Дома Риккалн.

Вскоре Орзаммар узнает о том, кто будет следующим королём Подгорного Королевства...

* * *

В общих залах Орзаммара стояла таверна с названием 'У кабатчиков', пользовавшаяся в подземном городе невиданным успехом. Здесь можно было найти всех и всё. Представители всех каст, от пылеглотов до Благородных. Пойло всех видов, от отвратного эля, который тянут у себя в квартале бескастные, до душистых вин из-под небес. Не было и дня, когда таверна не сотрясалась от смеха, особенно когда наступала вечерняя пора.

И сегодня был ничем не примечательный день, так что таверна 'У кабатчиков' сейчас сотрясалось от громового хохота своих посетителей.

Спящая на втором этаже молодая девушка по имени Натия Броско знала, что её время пришло.

Пора спускаться и искать свою цель, здесь, в зале этого заведения. А это значит, что надо просыпаться, вставать с кровати и одеваться. Чего не хотелось девушке всей душой.

О предки, как же она желала подольше полежать на этой мягкой кровати, которая не воняет так, как будто её обоссала сотня стражников!

А уж кто-кто, а вот Натия знала, как пахнет такой матрас. Когда она ещё была маленькой, к ним в дом вломились стражники Орзаммара, которые нашли её после того, как она украла еду у торговца, который оказался женат на сестре сотника стражи.

Натия была благодарна всем предкам, сисятым андрастам, творцам и кто там за всякую чудесную хрень отвечает, что стража попалась отходчивая. Отделалась она парой оплеух — пусть били её и латной рукавицей, зато всего лишь три раза! Даже нос не сломали, вот!

Ну и кровать её обоссали, в качестве назидания, после того, как разнесли в доме всё. Ну как всё. Два стула, один стол, ну и дверь вынесли. Вот последнее можно ведь было не делать. А им с сестрой пришлось два года потом кушать на полу, хорошо ещё еды мало было, так что кушали они за столом не часто.

Фыркнув, вспомнив своё весёлое прошлое, лучшая убийца Хартии — по собственному скромному мнению — не спеша поднялась с кровати и потянулась с потрясающей кошачьей грацией, что трудно ожидать от гномок, которые на весь мир прославлены своими пышными формами. Которыми Натия, впрочем, также не обделена. По традиции девчонка пожмякала сперва левую, потом правую грудь, заодно их взвесив. Глупая привычка с тех времён, когда её воспитывали как охотницу на знать — нужно было постоянно говорить, растут ли жопа с сиськами или нет.

Но, благо, эти формы появились относительно недавно, иначе ей было бы не избежать участи охотницы на знатных — нет, нет! Не то чтобы она считала это плохой работой — для бескастовых отродий не существует плохой работы... Но вот торговать телом лично ей не хотелось. Натии до сих пор было больно видеть, как её любимая сестра раз за разом уходит на охоту, приходя после своих 'знакомств' домой — и не все из них ведут себя благородно, хоть и типа 'Благородные'!

Нет, такая жизнь не для неё — во всяком случае, не после того, как она научилась сражаться. Да так сражаться, что в одиночку вырезала девять патрулей стражи по приказу Берата за то, что те, дураки, посмели копать под него. А это, момент, целых... Ну, в общем, их там по девять в патруле было... Так всего вместе это было... Да дятлы в дупле те пусть настучат, не знает Броско этого, не знает! Но, скажем, пятьдесят! Целых пятьдесят патрульных.

Не спеша девушка застёгивала куртку из кожи бронто, на внутренней стороне которой был мех какой-то зверюги с поверхности — вроде бы таких зовут овечками. И судя по тому, что мех такой овечки стоит целое состояние, убить такую будет посложнее, чем завалить целого бронто в одну харю!

Закончив с одеждой, девушка оглядела себя в огромное зеркало.

'Какое же это удовольствие, когда можно увидеть себя от макушки до самой груди!' — восхитилась она такой роскоши.

'Интересно, что это за клиентище, что этот говнодав Берат', — а то, что он своей 'правой руке' Джарвии любит чёрный ход прочистить, все знают! — 'раскошелился так сильно, проплатил мне даже день! и ночь! в номере! в гостинице! над таверной! только чтоб я, эт самое, не пропустила клиента?'

— Нет, до чего же я офигенная! — самодовольно оценила Натия себя, не став задумываться над миссией. Да и зачем, она чё, дура, думать над тем, о чём не знает?!

Собрав свои медные волосы, девушка резко дёрнула головой, растрёпывая их и смотря, как в отблесках ламп её волосы стали походить на волну огня.

— Не понимаю я, Рика ведь покрасивей меня будет, или?.. Отчего это мужики знатные на неё не ведутся? Совсем стручки отсохли у них там, в их этом алмазном квартале?! — проворчала гномка, поправляя кинжалы, которые висели на ремне за спиной так, чтобы их не было видно из-под короткого плаща. — Я бы вот себя трахала, пока не откинулась, — заявила она, крайне довольная тем, как сегодня выглядит.

Предпочтя забыть о чистке зубов и мытье лица, девушка поспешила вниз — с запахом изо рта так же хорошо справится еда, а алкоголь придаст бодрости лицу, чай не Благородная, чтоб так за собой следить. Да и пиской своей не торгует. Скорее наоборот, может чью-то укоротить, если тот там чтот попутает. Ну или зашить, если не тот, а та полезет. Преценденты уже бывали — но верные кинжалы всегда оказывались слишком остры для таких борзеньких.

Спустившись в главный зал, девушка увидела привычную картину, крайне типичную для самой большой таверны Орзаммара.

Куча пьяных гномов, среди которых весело хохотали тёлки из пыльников, которые не смогли выбиться в охотницы на знать, но были достаточно смазливы, чтоб их хотел жахнуть какой-то там гном, который, кроме как у своей жены, не одну писичку своим носиком не нюхал — а у некоторых и своей писёнки, то есть жены, нету.

Подавив рвотный позыв от вида этих шлюх, Броско резко переключила своё внимание. От таких тёток Натию тошнило — в этих бабах она видела свою мать.

Та до последнего, пока её кто-то ещё хотел трахнуть, приторговывала своим телом... И ладно бы если для своих детей, ну, на пропитание там и всё такое... Так нет, всё это было только для того, чтоб те мужики её напоили и хорошенько натянули.

Ну да плевать было б, Натия просто не обращала бы внимание... Но вот только мамкины ухажёры любили поприставать к самой Натии, а позже и к её сестре Рики.

Она никогда не забудет, когда к ней впервые пристал какой-то поддатый морщинистый землекоп.

Отымев её бухую матушку, он бесцеремонно залез в её кровать — даже не пытаясь как-то скрываться или там заткнуть ей рот, чтобы она не кричала! Да и зачем?

Он прекрасно знал, что никто не придёт на помощь двенадцатилетней бескастной девке.

Да и сама она уже тогда знала... ЕСЛИ кто и придёт, то, увидев картину, возбудится и решит сам попялить бухую тётку и её выводок.

Так что Натия терпела всё, что делала с ней эта отрыжка бронто.

Терпела, ждала и надеялась.

Тогда-то тама, под пыхтящим на ней от возбуждения гномом, она и поняла — если хочешь кого-то грохнуть, выжди и делай. Бей туда, где мягко. Ударь туда, где сильней всего больно. И не тормози. Не оставляй напор.

И вот когда этот вонючий наг вдоволь её налапал, поизучав своими пальцами-сардельками её дырочки внизу, он захотел поизучать дырочку вверху. Просунув ей в рот свои толстые пальцы-сосиски, он начал играться с её язычком, а когда ему это надоело, то он наконец-то встал с девчушки и начал снимать штаны.

Воспоминания о небольшом, но очень толстом агрегате вонючего толстяка никогда не покинут девушку, как и те боль и отвращение, которые она испытала, когда этот говнюк начал совать ей его в её слишком маленький рот.

Вонючий, толстый, которым он меньше чем десяток минут назад имел её мамку во все щели.

Но это было и его ошибкой. Когда в девочку просунулась эта фигня, едва не порвав её ротик, она сжала всё своё мужество в один кулак, с неимоверным усилием челюсти закусила член вонючки и что было силы дёрнула головой.

Отчаянный, полный боли вой был ей наградой.

Несмотря на всё, что только что произошло с ней, девочка не растерялась — скорее наоборот. Её рассудок стал кристально чистым. А ещё к ней пришло понимание. Понимание того, насколько хрупки живые существа. И что если она сейчас не ёбнет этого пидараса, то он ёбнет её.

Не мешкая, девушка схватила небольшой каменный стульчик, стоящий возле её кровати, и с холодным прагматизмом опустила его на затылок скулящего и истекающего на полу кровью жирдяя.

Раз. Два. Три.

Остановившись, Натия начала рассматривать содержимое головы трахаля своей мамки с живым интересом живодёра.

Ох, сколько сил ей стоило убрать всё до того, как проснётся её мамка!

Но всё было круто! Ведь тогда Броска поняла, насколько она крута! Круче взрослых мужиков!

Лишь одно омрачняло её воспоминания — полный страха взгляд маленькой сестрёнки, которая была разбужена криком трахаля-бухарика.

Ну, а мамка? А что мамка — мамка спала. Её напоили и отпердолили, что ей ещё в жизни надо?

После этого девушка терпеть не могла всех этих борзых мужиков. Как, например, тех, которые сейчас смотрят на неё с вожделением. Фу!

Да нет, она там не лизбуха какая-то!

Но дать трахнуть себя этим грязелазам? Да нет, фуу! Лучше тогда пиздёнку полизать!

Натия Броско крутая тёлка, и её трахаль должен быть крутым!

— Привет, Натия! — поздоровалась с ней официантка, умудряясь не только уделить внимание гостье, но и не дать упасть с одного маленького подноса сразу двенадцати кружкам, полным эля, да ещё и распасовывая эти кружки по столам, которые их заказали.

А, ну да — ещё она шлёпала по рукам излишне панибратских клиентов, которые так и норовили ущипнуть дородную деваху за её такую манящую попку.

— Тебе помочь, Корра? — спросила Натия, плотоядно улыбнувшись наглой клиентуре. Мужики оказались понятливыми и решили не нарываться на шишку из Хартии. Нет, на КРУТУЮ шишку из Хартии. А то! Кто ещё из пылеглотов может тусить весь день в таверне?! Мужики понимали, что это может быть только такая крутая шишка, как она!

— Да нет, ты что, всё хорошо! Как поспала? Я вот уже давно на ногах, много клиентов, пришли гномы из алмазного квартала и начали раздавать всем выпивки, вот не успеваю передохнуть! Тебе если чего надо — говори, не стесняйся, но ждать придётся, у меня и других официанток и официантов много дел! — тараторила Корра, заливая в уши Натии кучу бессмысленной информации.

— Да тихо ты! — не выдержав, Броско схватила Корру за руку и с силой дёрнула ту на себя.

Охнув, официантка налетела на пылеглотку, но та, невероятно изогнувшись, увернулась от летящего в неё тела обслуги и, падая жопой на стул, попутно притянула к себе официантку.

Усадив её на колени, Натия наконец-то смогла сделать свой заказ.

— Давай сразу пять кружек эля и похлёбку! — и, красуясь — ну и чувствуя себя ваще как крутая! — бескастная достала целых пятьдесят пять медяков! Целое состояние для пылеглота! — Только быстро! — выпалила Броско в лицо робкой девочки из касты Слуг.

— С-сейчас, — пропищала Корра, лицо которой отчаянно покраснело из-за близости её лица с лицом пылеглотки, став похожим на цвет волос этой бестии.

Упорхнув, девочка-официантка уделила пристальное внимание тому, чтобы повар исполнил именно этот заказ для её подруги как можно быстрее.

Принеся заказ, девочка тут же попрыгала дальше — заказов было непомерно. Сегодня у неё будет большая выручка. Ну и страх оказаться вновь в такой пикантной позе также поддавал ей ускорения.

Но всё же Корра всегда пристально следила за Натией... Нет, не потому, что она была бескастной и могла что-то украсть... Хотя и это тоже. Просто она испытывала дикую симпатию к такой сильной и независимой девушке. А та сейчас отстаивала свою независимость в поединке по выпиванию эля на скорость — нужно будет присмотреть, чтоб ею не воспользовался кто пьяный!

Так что очень-очень быстро к пяти первым кружкам присоединились ещё одиннадцать, которые были быстро употреблены под бдительным надзором Корры.

— Ну вот! — зло прошипела официантка, увидев, как к весёлой Натии подошёл молодой гном. И всё бы ничего, но гном был благородным. Уж кто-кто, а Корра умеет опознавать этих. Сколько раз сама попадалась на их слащавые речи!

Вот только сама рыжая выпивоха не знала о переживаниях своей подруги-официантки и совершенно нормально восприняла то, что к ним подсел ещё один гном.

'Краааасавчик!' — нет, ну правда! Она видела в Хартии человеков, и если не смотреть на то, что у него слишком резкие скулы и разрез глаз, то этого гнома трудно было бы отличить от человека. 'Лицом как наша девочка, особенно с этим пушком на щёчках!' — восхитилась Натия, смотря на короткую бороду, которую, зуб дать может, недавно брили. 'Да и ростом!' — внезапно гномиха осознала, что подошедший гном был оооочень высоким! Совсем как человек! Или эльф!

Впрочем, восхищение подсевшим блондином было недолгим.

'Ваууу, какие ручищи!!!' — переведя взгляд, девушка увидела крепкие лапы какого-то землекопа. Нет, это правда землекоп! Только у них такие ручищи!

— Глубинный лорд на рыхлом песке, и небеснутые ему не помогут, как и его пыльники, но если он сдует пыль, то найдёт серебряную жилу, текущую прямо из алмаза, — сказал блондинчик, тем самым привлекая внимание тут же подобравшейся Броски.

Ей немного сказали про её миссию.

Лишь то, что ей надо будет встретиться с толстосумом, который должен будет передать предложение. Ну вот, передал.

Теперь нужно решать, что делать. Вроде если всё хорошо, то нужно доставить его к Берату. Но светить место входа посторонним нельзя...

'Лан, нужно его уводить', — план, который противоречил всей её натуре, тут же родился у Натии в голове.

Поднявшись на ноги, она грациозно прильнула к блондинчику и томно прошептала на ухо:

— Лан, пошли давай, быстрей. И смотри на меня так, как будто идёшь и видишь, как суёшь в меня свою нагову сосиску, понял?

— Конечно, — точно так же 'томно' ответил ей гном-переросток.

Поднявшись, парочка не скрываясь пошла в сторону выхода. Впрочем, это никак не привлекало внимания, так как многие именно так и покидали таверну.

Разве что Корра в очередной раз убедилась, что Благородным веры нет, только и норовят положить на лопатки! Наверняка наврал с три короба!

На эту парочку и на улице никто не обратил внимания. Да и на что там обращать? На очередную пылеглотку, которая смогла снять себе мальчика из благородных? Да чего уж тут необычного. Бескастная горяченькая штучка, а Благородный молодой пацан, вон даж борода не выросла. Всё норм. Таверна была рядом с кварталом бескастных, так что таким зрелищем здесь никого не удивишь.

— Куда мы идём? — спокойно спросил её идущий с ней в обнимку белобрысик, когда они зашли в квартал пылеглотов.

— Ко мне домой красавчик. Там ты перекантуешься, пока я передаю твои слова Берату, — с готовностью ответила ему девчушка.

— Охо?

— А ты как хотел? Мне сказали, если ты будешь там сам хотеть ко-по-ри-то-ри-ва, тьфу, короче, если ты будешь готов с нами работать, мне нужно будет тебя держать поблизости, потом передать новость Берату, а тот уже скажет, сейчас или позже вы друг с другом побазарите, — сбивчиво попыталась объяснить установки Броско. Но увидев в глазах златовласки сомнения, махнула рукой. Её послали посыльного забрать, а не объяснять тута всё!

— Смело, — внезапный самоуверенный хмык 'клиента' разозлил гномиху.

— Чего смело? — остановившись, девка развернулась к гиганту. — Запомни, ты здеся, не у себя тама! — ткнула она пальцем вверх, намекая на алмазный квартал. — Тут тебе следует забыть, кто ты, что ты, и быть осторожным и вежливым, — пояснила ему Натия, ткнув пальчиком в широченный грудак этого белобрысого мудилы. — Усёк?

— Усёк, — всё так же самоуверенно усмехаясь, ответил ей белобрыс, заставив её заскрипеть зубами от его наглости.

'Ну ничего, будешь с Бератом таким борзым, он быстро тебя утихомирит!' — зло подумала девка. 'Надеюсь, когда время придёт, он отдаст это удовольствие мне!' — мечтательно подумала Натия. 'Терпеть таких типа крутых не могу!'

Поведение белобрысика её не просто раздражало, ей хотелось дать по харе этой наглой морде.

— Ладно, пришли, — оповестила она свою жертву, точнее, своё задание, то есть этого чувака, оказавшись прямо перед дверью своей лачуги. — Надейся на то, чтоб моя мамка не назюкалась, а то тебе трудно придётся...

21.

— А что если он меня снасильничает?! — не удержавшись, я вздрогнул от громкого крика этой страшной затасканной бабы. Рядом с моей провожатой стояла её мать, которая ни в какую не хотела позволить мне остаться здесь. В дыре, которую эти две бескастных называют домом.

— Тебя чтоб снасильничать, нужно столько выпить, что умереть легче! — буркнула в ответ рыжеволосая красавица, плюхнувшись на попку, чтобы было сподручней надевать сапоги.

— Ты как со мной говоришь?! — не унималась старуха. — Ты такая же, как и твой отец! Он ублюдок, и отродье его такое же! Хорошо, что хоть Рика в меня пошла, а то стала бы такой же безмозглой, как ты...

— Я ушла, — отвечать старухе девушка не стала. Покончив с сапогами, она просто встала и резво выскочила из дома.

Стоило ей только пропасть, как старуха тут же щеманулась в угол дома, пугливо смотря на меня, отведя глаза, стоило нашим взглядам встретиться.

— Ты чаго такой здаровый? — наконец-то выдала она после добрых десяти минут молчания.

— Много бронтов ел, — хмыкнул я. Ну да, я для нормальных гномов огромный ростом, а для пыльников вообще должен казаться монстром. Из-за скудного рациона пыльники почти все поголовно низенькие. Низенькие даже для гномов. Редко кто из них достигает метра пятидесяти.

— Аааа, — умно покивала тётка. — Богач, да? — спросила она с алчным огоньком в глазах.

— Можно и так сказать, — пожал я плечами. Расскрываться и рассказывать о том, кто я и что тут забыл, я не собирался. Да и вряд ли эта баба поверит, что их лачугу посетил один из принцев Орзаммара. Хотя, если мне не изменяет память, Белен уже должен мять одну из её дочерей.

— Чаго ты тута тогда забыл?

— Может, помолчишь? — Камень, мне уже жалко ту рыжую, жить вместе с такой родительницей.

Женщина, вздрогнув, опасливо замолчала, поняв, что едва не перешла границу.

Ну, в этом ничего особенного нет. Дюран и до меня умел одной тихой фразой бойцов из касты воинов успокаивать.

— Ты того-этаго, садися, — предложила она.

Впрочем, на этом её гостеприимность закончилась. Да и вряд ли ей было чем уважить гостя.

Благо, ждать долго не пришлось. Вскоре вернулась наглая огненноволосая бестия, тут же взяв меня в оборот.

— Пошли, Берат желает тебя видеть, — буркнула она, явно чем-то недовольная.

Недовольство её оказалось таким сильным, что она даже не перекинулась со мной парой слов, по дороге в само сердце Хартии.

— Стой, тебе придётся надеть на голову мешок, — сказала она, остановившись. Взглянув на более-менее чистый материал серого цвета, я как-то не воспылал желанием исполнять её приказ.

— Ты это серьёзно? — я всё понимаю. Меры предосторожности нужны. Но позволить закрыть себе обзор, идя в логово всего преступного мира Орзаммара?

— А что, ты думаешь, мы позволим тебе узнать, где находится вход в земли Хартии? — огрызнулась она. — Не хочешь — ну и ладно. Тогда дуй отсюды, я Берату скажу, что ты не согласился на его условия.

— Хм, интересно, — несмотря на мой безмятежный вид, внутри меня клокотала берсеркская ненависть к этим безродным ублюдкам, смеющим ставить так много правил.

'Но, право, но', — успокаивал я самого себя. 'Сам ведь решил пойти, да ещё и представляясь простым послом', — против этих требований восставала моя натура. Точнее, одна из её частей. Если две человеческие части моей личности вполне понимали необходимость таких действий со стороны хартийцев, то моя гномья часть хотела выпотрошить всё на своём пути, приводя своим действиям по-настоящему хорошие причины. Главная из которых — Эдукан никогда не прогнётся под пылеглотов!

— Давай, — переборов себя, без лишних слов натягиваю на голову эту тряпку. Стоило мешку отрезать мне обзор местности, как я тут же полностью сконцентрировался на восприятии мира через мой магический 'радар'. Благо для его использования не нужно было пропускать потоки Фейда сквозь тушку, так что это умение было мне всё ещё полностью доступно, пусть и приходилось задействовать все свои умственные ресурсы для увеличения концентрации.

— Пошли, я поведу тебя, — раздался слева от меня голос. Резво подхватив меня под руку, девчушка потащила мою скромную персону куда-то в глубины Морозных Гор.

После продолжительного, но нетрудного перехода Натия решила наконец-то снять этот балахон с моей головы.

— Благодарю, — кивнул я ей, попутно оглядываясь по сторонам.

Аккуратно выбитые проходы в горной породе, в которых чувствовалась рука хороших ремеслеников. Видать, Хартия наняла кого-то из этой касты на работу — вряд ли такое смогли бы сделать пылеглоты. Талантов не хватит.

— Пошли, — буркнула ещё более хмурая девчушка. С каждым пройденным шагом можно было увидеть, как её настроение всё больше и больше скатывалось по минусовой шкале.

Но идти вдвоём долго нам не пришлось. Когда мы подошли к первым постройкам, нас уже поджидала группа хмурых гномов, которых возглавляла худосочная тёлка.

Именно тёлка. После взгляда на стоящую впереди этой 'дружной компашки' девку никакое другое обозначение с ней не ассоциировалось. Таких баб было среди Благородных достаточно — недальновидные, недостаточно хитрые, но достаточно беспринципные женщины, которые, не имея возможности конкурировать с мужчинами, научились пользоваться своим единственным козырем в совершенстве. Будучи едва половозрелым мальчишкой, Дюран не раз обжигался на таких деятельницах. Но нет худа без добра. Принц усвоил эти уроки жизни и теперь мог издалека по одному взгляду определить таких вот дамочек.

— Приветствую вас в королевстве Хартии, — пафосно выдала тёлка, стоило нашей парочке приблизиться к ней. — Меня зовут Джарвия, я Правая Рука Короля Хартии, — самодовольство своей силой и позицией так и лилось из слов этой деятельницы.

— Ага, а также его подстилка, — буркнула из-за моей спины Броско, впрочем, сказано это было так тихо, что услышать её мог только я.

— Атраст вала, прекрасная, — стоило мне назвать пылеглотку прекрасной, как всё моё естество Благородного Гнома возопило в возмущённом крике.

— Чего? — не поняла моих речей Джарвия.

— Приветствую вас от своего лица, — перевёл я ей. В том, что пыльники не знают многих наших традиций, нет ничего удивительного. Они своих родителей-то не всегда знают, ожидать того, что они будут иметь понятие о древней культуре и языке нашего народа — глупо. Особенно если это забыли даже многие гномы из каст. Глупо было с моей стороны начинать говорить с этим сбродом на высоком наречии.

— А, ну да, — придав своему лицу как можно более 'умное' выражение, кивнула моим словам бескастная. — Так это ты тот самый посланник? — критично меня осматривая, пожелала убедиться преступница. — Мы ожидали кого постарше да посолиднее, — видимо, в роли посланника я ей не понравился.

— Не совсем, — тут же после моих слов она напряглась, как и её сопровождающие. — Успокойтесь, я не посланник, я и есть наниматель, — я и не собирался скрывать от них свою личность. Для меня было главным попасть в логово Хартии без особых слухов о моей персоне. Чем меньше их будет, тем позже об этом узнают мои недруги.

— Что? — удивилась Джарвия, неверяще распахнув глаза. — А ты не самый умный гном из Алмазного Квартала, да? — быстро взяв себя в руки, она быстро подавила удивление и, поманив меня за собой, двинулась в глубину пещер Хартии.

— Отчего же?.. — пожал я плечами на её высказывание. — Скорее, я уверен в том, что ваш лидер, Берат, настолько полюбит моё предложение, что будет носить меня на руках и оберегать лучше своего хозяйства в штанах, — ещё бы, я не просто дам ему шанс вырваться из этой клоаки. О нет, я сам буду его гарантией.

— Посмотрим, — хмыкнула наглая бабёнка, которая сейчас, однако, не спускала с меня взгляд. — Что, однако, вынудило тебя самому прийти к Берату?

Взглянув ей в глаза, я приблизился к гномке, подняв перед грудью руки, показывая мирные намерения.

— Это я могу сказать тебе лишь наедине, — прошептал я ей на ухо, следя краем глаза за её подчинёнными.

— Чего стоим! — прикрикнула она на них, мимолётно повернувшись к ним лицом. После чего внимательно взглянула мне в глаза в поисках нужных ей ответов.

Подхватив меня под руку, Джарвия тут же кинулась активно изображать показ местных достопримечательностей, под полное молчание своих шестёрок, которые следовали за нами на расстоянии трёх метров. Моя рыжеволосая проводница шагала среди них.

Я слушал дамочку вполуха.

Кто бы мог подумать, что всё сложится так удачно. Решив пойти самолично, я ожидал заключить договор с Бератом о взаимном сотрудничестве, а также жаждал перетащить на свою сторону его помощницу — Джарвию.

Женщина уже давно потеряла последние крохи любви и восторга к своему любовнику — единственное, что её сейчас удерживало — это страх. Страх пред неминуемой расправой, которая последует за предательством. Слишком много врагов нажила себе Джарвия. Многие с превеликим удовольствием насадят её голову на пику. Берату даже не надо будет давать приказ. Лишь убрать своё покровительство над ней.

Глава Хартии метил высоко и не видел в Джарвии мать своих детей — в лучшем случае спермоспускалку. Верную бабу, с которой можно расслабиться, и та не обкрадёт его и не перережет глотку. А такое ценилось в пыльном городе едва ли не более серебра.

Но заиметь детей он хотел лишь с кем-нибудь из благородных, отчего и так сильно стремился протолкнуть одну из своих охотниц на постоянное обеспечение к Благородным — а это не так легко, как может показаться.

Да, Благородные часто берут себе наложниц из охотниц, даже Благородные-женщины не против взять к себе охотника. Вот только редко когда позволяют им родить детей своего пола, не давая им шанса влиться в касту.

Слишком уж много проблем это порождает. А Берату нужно именно вливание в касту. Для этого же нужно время, нужен простор, получить который он может, лишь живя в алмазном квартале.

А ведь Джарвия уже не так и молода, идёт на третий десяток лет — ей уже пора рожать. Она не строит иллюзий о том, что сможет родить от благородного — но и её надежды родить от Берата были безжалостно растоптаны амбициями её партнёра. А ведь каждой бабе, пусть даже и пылеглотке, хочется иметь сильного мужчину для продолжения потомства, так что нежелание Берата заделать ей дитя было для неё сильным ударом. Ну, так шептались в пыльном городе — что мне и передала Сигрун, которая тщательно собирала информацию. Благодаря статусу моей наложницы она быстро поднялась в иерархии Хартии, получив доступ к их 'секретной базе'. Что облегчило ей сбор информации.

Нежелание Берата сделать ребёнка Джарвии и её желание обрести сильного отца для своих детей сделали эту пылеглотку желанной целью для меня. На гномов трудно влиять при помощи магии. Даже если сила берётся не из Фейда, а из крови.

Врождённая сопротивляемость делает их крайне неудобными целями. Если, конечно, я не знаю, за что зацепить их.

Сыграв на её желании возвыситься, на желании иметь обеспеченных детей... можно добиться многого — особенно от одинокой женщины.

Незаметно для меня пропали наши спутники, и в конце концов мы остались вдвоём с Джарвией.

Либо она дала знак своим людям, что хочет поговорить со мной наедине, либо же мы сейчас были в её покоях, куда вход им был заказан. И скорее всего — второе, если судить по картине, на которой красовалась Правая Рука хартийного босса, и по запасным женским доспехам, которые висели в углу комнаты.

Пришло время действовать.

Резко развернувшись, обхватываю шею Джарвии своей лапищей.

Но небольшой кинжал хартийного бойца уже упирается мне в живот.

— Ты хочешь знать, зачем я здесь? — спросил я её, игнорируя холодную сталь в области моего брюха.

— Было бы неплохо, — увидев мою уверенность, женщина непроизвольно почувствовала неуверенность и начала волноваться.

Нет, она не показывала это отчётливо, но то, как изменился её тон... Как из него пропали заносчивые, самоуверенные нотки... Видимо, гномиха поняла, что сейчас я легко могу сломать ей шею, и никакой кинжал меня не остановит.

— Я хочу заполучить Хартию в свои союзники, — сделаем пост главы Хартии в её глазах ещё более ценным. — Слишком долго король игнорировал эту силу... А главное — ту прибыль, что она приносит.

— Король? — неверяще переспросила Джарвия с загоревщимся в глазах энтузиазмом.

— Будущий король, — пришлось мне поправиться. Впрочем, от моей поправки ответа энтузиазм в глазах пылеглотки не заглох.

— А с чего ты решил, что тебя выберут королём? Всё же деширы решают, кто будет следующим правителем, — стоило ей услышать мой ответ, как пиетета в голосе тут же поубавилось. — Нет, иметь принца в союзниках это хорошо... Вот только принц не король. Да что там, этот принц даже не наследный, а второй сын своего отца, — пусть в её голосе и были сомнения, но горящие алчностью глаза выдавали её настоящий настрой с головой. Сейчас она лишь набивает цену.

— Скоро я и мои братья начнём борьбу за трон. Это неизбежно, — приняв её игру, решил я объяснить пылеглотке всем известную подноготную королевского дома. — Тогда мне нужны будут союзники. Те, кто поможет мне выжить и занять трон моего отца. И когда я надену корону... Поверь, никто из тех, кто мне помог, не будет забыт.

— И ты хочешь нас в союзники? — 'удивилась' Джарвия моему предложению.

Хотя её удивление понятно — Благородные хоть и пользовались услугами Хартии, но только когда не было другого выбора. Хартия была в их глазах неизбежным злом, которое нужно использовать на свою собственную пользу, раз уж оно существует. Только нужно быть крайне осторожным — можно переборщить и дать пылеглотам слишком много рычагов давления на себя.

Именно из-за этой осторожности высоких Домов Хартия так и не возвысилась в Орзаммаре.

Всё до банального просто — Благородные не сотрудничают с пылеглотами. Да что там, даже я не желаю этого. Всё во мне кричит против того, чтобы иметь дело с этими отбросами, потомками самых низменных дварв-а. Моя же человеская часть опасается их подлой натуры. Заключать сделки с бандитами... На что только не пойдёшь ради своей цели.

Но другого выбора нет.

Ранее Дюран не искал союзников, уделяя внимание лишь развлечениям.

Так что вокруг Триана и Белена собрались все важные персоны Орзаммара.

Да, я смог перехватить некоторых, но их всё же слишком мало. К тому же завербованные мною — либо ни для чего не пригодные гномы, либо же гномы чести, которых нельзя будет использовать в тёмных делах. Если я попробую вовлечь Пиотина в какою-нибудь махинацию, то не приобрету ничего — лишь потеряю его верность.

Вся надежда на его молоденькую жену — ту ещё хитрую змеюку. Она вполне может стать верной виатой — моей опорой — благодаря Пиотину. Она просто не сможет меня предать, пока Пиотин будет на моей стороне. Предать меня будет означать потерю Пиотина. Всё же он — настоящий гном чести.

— Конечно. Вас слишком долго игнорировали благородные Дома. И они за это поплатятся. Я хочу, чтобы вы стали моим кинжалом у горла зажравшихся деширов, — отпустив её шею из захвата, расписал я функцию Хартии под моим покровительством. — Мы будем верными салрока, союзниками. Глава Хартии будет править в низах, а я — в верхах, — после этих слов гномиха наконец-то убрала кинжал от моего живота. Но я не спешил отстраняться от Джарвии.

— Слышится слишком хорошо. Отчего тебе отдавать такую власть Берату? — подозрительно спросила Джарвия. Опыт выживания в этой клоаке подарил ей отменное чувство интуиции.

— Конечно, глупо отдавать власть кому-то, кто никак со мной не связан. Даже если я осыплю его золотом в сто раз больше его веса, он может предать меня, не так ли? — сорвался с моих уст риторический вопрос. — Ты и сама знаешь ответ.

— Тогда зачем мы тебе? — допытывалась женщина, шестым чувством почувствовав свою выгоду.

— Вы мне не нужны. Нужна ты... — приблизившись, прошептал я ей на ухо.

— Я? — удивилась гномиха, попробовав отступить на шаг назад, но тут же упёршись в стену.

— Да, ты. Сколько ни одаривай своей благосклонностью и золотом, но верность купить не выйдет. Но я уверен... Ты сможешь родить в своём сердце верность мне! — последние слова были прошёптаны в ухо ошарашенной гномихе, которая безмолвно уставилась на меня.

Смешно. Бой-баба, которая пробилась с самых низов Хартии на верх, на вторую позицию, сейчас растерялась, как молоденькая охотница на знать, когда на неё впервые обратил внимание Благородный.

— Я принц. Будущий король. Я и только я решаю, кто мне будет полезен и кто мне будет служить. Мне неважно, какой ты касты. Если ваших пыльных шлюшек можно брать в наложницы, почему же я не могу назначить тебя СВОЕЙ пыльной королевой, той, кто будет править среди бескастных, править всем криминальным миром Орзаммара? — медленно, но верно мои слова капали на её сознание, в то время как магия Крови расшатывала её волю. — Мне не нужны замшелые деширы, которые высокомерно вздёргивают предо мной подбородок, кичась своей родословной, но на самом деле ничего из себя не представляют. Мне нужна ты, невероятная женщина, которая пробилась с самых низов, достигнув меня, принца Орзаммара.

Взгляд прижатой к стенке женщины покрылся туманом. Сейчас она была в мире своих грёз. Сейчас она была королевой теневого мира Орзаммара, за которой стоит Подгорный Король. Она уже заглотила наживку из власти.

Осталось только сокрушить верность её любовнику, и эта женщина будет моей до самой смерти.

— Ты хочешь сделать меня главой Хартии? — хрипло переспросила она.

— Да, — от моих слов гномиха вздрогнула.

— Этого мало, — взяв себя в руки, ответила она мне.

— Чего тебе ещё надо? Осыпать тебя стократно золотом по твоему весу? Я предлагаю тебе то, чего ты никогда не добьёшься своими силами. Стоит тебе убрать Берата со своего пути, и ты потеряешь доверие Хартии...

— Ты хочешь купить мою верность позицией и золотом... — пришипела Джарвия. — Ты ведь знаешь, да что там, все знают, что я любовница Берата! Ты хочешь, чтобы я предала своего мужчину! И это за власть, которой я уже обладаю, и золото, которого у меня и так в достатке?

— Тебе что-то не нравится? — непроизвольно нахмурился я, не удержав огня гнева, начинающего бушевать в моей груди от такого наглого поведения пылеглотной бабы.

— Этого слишком мало за то, чтобы соваться в разборки Благородных. Если мы будем с тобой, то после того, как убьют тебя, вырежут и всех нас. Сейчас нас не трогают, так как мы не стоим того, чтобы тратить так много сил на наше уничтожение. Или ты думаешь, Хартия этого не знает? — в голосе гномихи проскользнули глумливые нотки.

— Тебе не следует наглеть, женщина! — прорычал я, едва сдерживая себя, нависнув над невысокой Джарвией горой. — Я могу спустить на вас своих людей, и тогда Хартия не сможет высунуться из своих канав. И вы живо окажетесь в том дерьме, из которого смогли выбраться, проворачивая свои делишки.

— Смело говорить так, находясь в нашей канаве! Ты либо больно смелый, либо очень тупой! — бесстрашно ответила мне женщина, но голос её дрогнул.

— Ты и правда думаешь, что я не смогу выбраться отсюда? Что я пришёл бы сюда, не имея возможности и сил выбраться? — настал мой черёд напустить в голос глумливых ноток. — Да и мои гномы проследили за тем, куда меня отвели. Если я не вернусь через день, вскоре всё здесь будет кишеть бойцами из касты воинов, как и весь квартал пылеглотов. Каждая дыра будет перевёрнута, вас найдут, и тогда ты будешь проклинать Камень за тот день, когда решила пойти против меня.

Джарвия дурой не была и быстро осознала, что в моих словах есть доля истины. Да и слишком уверенно вёл себя принц из Эдуканов посреди логова грабителей и воров, спокойно гуляя с одной из их предводительниц, да ещё и грубя ей, пусть и наедине.

Наступив своей гордости на горло, Джарвия решила действовать осторожней и поубавить гонора в словах. Но вот подавить свою жадность она не смогла — да и не хотела.

— Простите, милорд, но бедная девушка должна думать о своей судьбе, — сжалась предо мной гномиха. В своей жизни ей пришлось не только показывать зубы, но и одурачивать своих врагов. Так что её раболепие выдалось на удивление настоящим. — Вот дадите вы мне золота, и что с того? Золото когда-нибудь кончится. Да и где мне тратить сто моих весов в золоте? И на что? А власть... Из-за неё меня вскоре попытаются сместить, предлагая лично вам лучшие условия, чем те, на которых мы заключим союз. И что мне тогда делать? Бояться за свою жизнь? Вздрагивать от каждой тени? Жить в постоянном одиночестве? Нет, не хочу!

— Чего же тебе надо? — плод созрел, и сейчас можно будет его сорвать. Внутри я ликовал, но на моём лице так и застыла маска пренебрежения.

— Если хотите купить клинки моих людей и мою верность, — голос гномихи стал просто медовым, — возьмите меня и дайте мне своё семя. Если вы дадите мне касту, я продамся вам вся. Прям с потрохами.

— Не высока ли цена? — нахмурил я брови. Всё шло так, как я и хотел, но показывать это гномихе было нельзя. — Ты просишь о чести родить будущему королю сына. Почему я должен одарить тебя этой благостью?

— Потому как, милорд, вам нужна Хартия не на один день... О нет, Хартия вам будет нужна каждый день. Если вы вышли на меня и начали предлагать союз, то только от безысходности. Вы не можете доверять ни деширам, ни благородным, ни воинам. Также вы понимаете, что и Берату веры нет! Он продаст вас сразу же, как только кто-то предложит лучшую цену. Так же поступлю и я, стоит мне оказаться во главе нашей банды. Но если вы дадите мне то, что никто другой не даст — родить королю ребёнка, — я буду верна вам до самой смерти, — с диким запалом выпалила женщина, на щеках которой разгорался лихорадочный румянец, а в глазах плясало безумие от перспектив будущего. — Вы никомушеньки не можете доверять. Но за отца моего сына я всем глотку перегрызу, — страстно добавила Джарвия, не увидев на моём лице отклика на её слова.

— С чего мне тебе верить? У тебя нет ни касты, ни чести, — нельзя ослаблять давление. Она должна сама надоумить себя.

— Мой король, — прильнула ко мне женщина. — Если я лгу, вы раздавите меня как блоху, как жалкую букашку! А если дадите мне своё семя — предъявите всему Орзаммару клинки тысяч убийц. Деширы будут страшиться вас так, как будто сам Камень на вашей стороне! Будут бояться не то что действовать против вас, но даже говорить плохо о вас, так как уши ваши будет везде!

— То, что ты говоришь, звучит как хорошая сделка, — пришлось мне 'согласиться' с ней после того, как её вкрадчивая речь была внимательно выслушана. Подойдя к женщине вплотную, я прошептал: — По рукам, — прижал я её тело к своему.

— Прекрасно, — хитро улыбнулась Джарвия, одаривая меня похотливым взглядом. — Не изволит ли мой король взять свой задаток?

— Чего надобно? — не понял я.

— Ребёночек, — хищно оскалилась баба. — Возьмите меня в качестве задатка, прямо здесь и сейчас, — руки Джарвии скользнули к моему паху. — Я уверена, что легко приму ваше семя. Я быстро беременею, — облизнулась женщина, начав стягивать с меня штаны.

— Нас ждёт Берат, — попытался я утихомирить буйную.

— Он сейчас занят. Он хотел заставить 'посла' ждать себя, так что времени у нас в достатке, — прошептала гномиха, вставая на колени и беря мою плоть в рот.

* * *

Поднявшись с кровати, на которой всё ещё, дрожа, лежала Джарвия, я неспеша принялся одеваться.

— Тебе нельзя марать руки кровью Берата. Когда придёт время, это сделаю я. Тебе ясно? — в ответ мне досталось мычание обессиленной женщины. Всё же если подойти к магии с творческой стороны, то можно найти ей множество нетрадиционных применений.

Во времена моего побега из круга мне не удалось застать 'взрослую пору' и взрослые нравы магов в башне. Но судя по тому, что я слышал, как внутри Круга, так и из молвы людей, мои магические собратья сильно продвинулись в использовании магии в плотских утехах.

Ну, мне и того, что я умею, хватает... Хотя всё же нужно будет, как только стану королём, послать людей в бордели Киркволла. Вспомнив сейчас об этой части магии, я выудил из глубин памяти куртизанку, которая по совместительству была ещё и магессой крови. Как и многие разумные, она не прочь жить в роскоши и спокойствии, не бегая при этом от храмовников. Король же Орзаммара может ей всё это дать — в обмен на её умения и знания.

— Когда я скажу 'Амагефон', Берат будет убит.

— Ясно, — приподняв голову, прохрипела гномиха. — Когда?

— Когда? — задумался я. — Когда ситуация подходящая будет. Может, сейчас, может, через неделю, может, через месяц. Но не больше месяца. Берат слишком мешает моим планам, — оповестил я свою новую наложницу. — И да, поторопись, иначе наша отлучка будет выглядеть слишком подозрительной.

— Да-да, ты прав, — согласилась со мной Джарвия, поднимаясь с кровати и направляясь к валяющимся на полу одежде и частям доспеха.

* * *

Натия нарезала круги по огромной пещере перед входом в покои Джарвии.

Капец как давно эти двое пропали тама, и теперь фиг знает, что делать. Последний, кто зашёл к Джарвии без разрешения, перед своей смертью проклинал свою мамку, которая высрала его в этот мир.

Так что желающих лезть и торопить их не было.

В то же время Броско уже хотела знать, что да как там.

Когда она доложила Берату об успехе своей миссии, и что этот посол от какой-то тама шишки из Алмазного Квартала сейчас у неё дома и ждёт ответа — тот лишь что-то прошипел себе под нос, а после приказал ей доставить его к нему — пообещав с ней позже поговорить до душам.

Ну, а Джарвия смотрела на неё так, как будто хотела ейные кишки использовать как украшения для своей комнаты.

Ну, пусть попробует. Если она полезет к ней без одобрения Берата, то боссу придётся искать новую Правую Руку.

Уж в чём-чём, а в своих силах Натия не сомневалась.

От того, чтобы сотворить глупость и попытаться грохнуть Берата и Джарвию, её сдерживала одна лишь уязвимость сестрёнки, ну и матери. Но! Если у неё не останется другого выбора, придётся биться насмерть, и рыжая дварв-а была к этому готова — готова сдохнуть с клинками в руках.

Страха пред смертью совсем не было.

Но были страшными эти непонятки, это тупое ожидание. Хотелось уже знать, взъелся ли на неё Берат лично — придётся ли ей биться как никогда в жизни, или же всё обойдётся?

Ожидание — вот что пожирало её. Не давало покоя, заставляя нервничать.

И сейчас капец как трудно так долго ждать этих двух.

Погружённая в свои печали и заботы, девушка напряжённо вздрогнула, когда двери комнат Джарвии отворились, и из них появились эти двое.

Которые выглядели вообще капец как недовольные друг другом.

'Что-то там произошло!' — любопытно подумала Броско, краем глаза внимательно следя за Джарвией и послом, когда они направились вглубь Хартии, к Берату. 'Да, точно, вон как друг от друга нос воротят! Пытались договориться, но, видать, не получилось. Ну блин, надеюсь, Джарвия из-за этого не будет перекидывать всю вину на нас?!' — поморщилась от неприятных перспектив девчонка.

Шаг за шагом они приблизились к логову Берата.

— Девка, — обратилась к ней Джарвия. — Беги вперёд и оповести босса, что посол пришёл, — приказ был отдан таким тоном, что становилось понятно — выбора у Натии нет.

Оторвавшись от группы, девчонка побежала исполнять приказ. Хотя было и обидно. Она самая крутая убивалка Хартии, а Джарвия с ней так вот обращается. Как будто она какой-то посыльник.

Всё из-за того, что они так сильно делают ставку на её сестру Рике. Иначе давно нормально бы платили, и тогда Рике не пришлось бы ради Берата торговать своей писькой.

Войдя в главный зал логова, она встретила Берата, который от злости уже поскрипывал зубами.

— Где посол?! — тут же рявкнул он, стоило ему увидеть Натию.

— Идёт он. Джарвия, — тут Броско мстительно улыбнулась, — показывала ему тут всё, и они потом там зависли, — сдала она ненавистную ей бабищу, не сдержав гаденькой ухмылки.

— Вижу, тебе смешно, — спросил её вкрадчивым голосом уже взявший себя в руки Берат. — Нет? — отреагировал он на её отрицательное мотание головой. — А я думаю — да, — его голос был мягок и сладок, как хороший медок с поверхности, который она однажды попробовала.

— Нет, это не так! — пошла на попятную Броско.

— Правда? А я вот думаю, что ты не оказываешь стоящим выше тебя должного уважения. И ладно если бы это касалось одной Джарвии, так ты ведь и меня не уважаешь... А ведь я был так добр к тебе. Когда ты провалилась как охотница за знатью, я позволил тебе стать воришкой, а после и давал дела покрупнее, дав себя проявить! А как ты отплатила мне?! — спросил её босс Хартии, не удержав свою злобу и повысив голос.

— Что? — враз пересохшими губами спросила Броско, чувствуя неприятное чувство в животе, которое у неё появлялось каждый раз, стоило ей попасть в глубокую жопу. И судя по тому, как сильно её живот сжался, она была в самой глубокой жопе бронто, которую только можно представить.

— Ты посмела обокрасть меня, а ведь я доверился тебе, — холодно прищурившись, ответил ей Берат и, кивнув в её сторону, спустил своих людей, которые тут же окружили её.

Оглянувшись, девушка подсчитала целых... да кучу бойцов! Она так быстро и так далеко считать не умеет. Но точно больше двадцати двух!

А по ухмылке на лице наёмника-кунари она поняла, что сейчас её будут бить, трахать и убивать. Причём неясно ещё, в какой последовательности.

Пять небеснутых, одна из них целый эльфийка-маг. Трое — здоровенные мужики-люди, закованные в броню. И один кунари, который отрезал ей пути отхода.

Ну и куча гномов вокруг.

Короче, жопа.

— Ого, я попал на какое-то представление! — странная надежда проскользнула в голове неприкасаемой, когда она услышала весёлый голос посла за своей спиной.

— А, посол Дома Эдукан, рад видеть вас, — на лице Берата возникло странное выражение, которое он пытался выдать за своё благорасположение, но вот Натии скорее показалось, что её бывший босс мучается поносом. И вот уже как дней двадцать не может посрать. И вот сейчас его жопа едва ли не готова лопнуть, как будто там долбится стая дятлов.

Но злорадность Броски сменилось отчаянием. Да, если бы это был гном с поверхности, можно было бы продать себя и свой клинок ему, и он бы, может быть, согласился, заплатил за её пролёт и уладил бы всё с Бератом...

'Ага, мечтать не вредно. Да кому я нужна?' — апатия и усталость накатили на девчушку. Столько лет она пробивалась наверх, чтобы из-за одного момента слабости и жалости лишиться всего, даже своей никчёмной жизни.

Ну зачем она обворовала торговца лириумом? Она же не умеет воровать! Лучше бы грохнула его, тогда бы её не нашли! Тьфу, пожалела этого козла.

— У нас тут небольшой инцидент с одной моей подчинённой, — смотря на своего босса, Броско понимала — Берат красуется. Он просто захотел показать, как у них тут всё строго. А тута она подвернулась со своим косяком.

— Тц, невезуха, — сплюнув от досады, убийца решила действовать.

После этих слов ближайший гном, стоявший рядом с Броско, с хрипом упал на пол, закрывая рану на шее.

Уверачиваясь от удара кунари, Натия, споткнулась, но, упав спиной на пол, быстро вскочила, чтобы тут же столкнуться с каким-то гномом-подручным Берата. Не долго думая, она дёрнула не ожидавшего такого противника в сторону, подставляя того под удар союзника, который рассёк бедняге спину своей секирой.

Убийца своего же товарища на мгновение растерялся от такого поворота, что позволило девчушке сократить дистанцию и точным, но сильным ударом в печень пробить его кольчугу.

Провернув кинжал в ране, она толкнула теряющего силы воина в толпу надвигающихся противников.

Но на этом её удача закончилась.

Если бы они столкнулись где-то, где у неё было бы место для манёвра, то она легко бы их всех перерезала, в этом Броско не сомневалась. Но вот беда, здесь столько места не было. А переть в лоб на воинов...

Ну, можно и менее болезненно самоубиться.

Например, проткнуть себе глотку. Что она и собиралась сделать.

— Забавная, — протянул блондинчик, смотря на то, как девчонка в мгновенье порезала троих бугаев.

Причём сама Броска не знала, что этот посол умел офигенно сражаться. И определил эту тройку как наиболее крепких воинов, которые, однако, не смогли ничего противостоять внезапной атаке ушлой рыжеволосой гномихи.

Но Натии было уже всё равно. Смотря на мерзкую ухмылку Берата, она поняла — впервые она по-настоящему свободна. Ещё чуть-чуть, и больше ей никогда не придётся заботиться о сестре, терпеть свою мамку и каждый день умывать руки в крови за жалкие подачки Берата.

Внезапно ей стало так хорошо и легко — от осознания того, что она станет свободна от всего этого груза.

Улыбнувшись, она уже поудобней взяла свой клинок, готовая прервать свою жизнь, но голос блондинчика её остановил.

— Да, Берат, ты мой 'Амагефон' на пути к трону... — услышала она от посла странное выражение.

Она не знала, что означает это слово. Она не знала, что только что посол, а на самом деле — второй принц из Дома Эдукан, объявил её бывшего босса жертвой на своём пути.

Но она знала и видела другое. Блондин положил руку на плечо упавшего на колени кунари, после чего через кожу того начала течь кровь.

— Предки! — вырвался из самых глубин души рыжеволосой шёпот, полный страха перед тем зрелищем, что она увидела.

В следующий момент кровь, вытекшая из кунари, превратилась в багровый дым, который с громким гулом взорвался, отбрасывая её врагов в разные стороны.

На ногах остались лишь трое — она, Джарвия да блондинчик.

— Дерзай, — бросил он ей, сам же повернулся и подошёл к Джарвии.

Второго шанса Натии не нужно было. Сорвавшись с места, она привычными и такими родными ударами била в открытые места своих противников. Лишь когда последний хрипун стал мертвяком, девушка успокоилась и перевела взгляд на блондинчика, который тихо переговаривался о чём-то с Джарвией.

Та кивнула, передала ему ключ, висевший на её груди, и указала в один из углов, что-то объясняя.

— Пойдём со мной, если хочешь жить, — бросил ей проходящий мимо гном-переросток. Не раздумывая и не говоря лишних слов, девушка последовала по пятам за этим 'послом', который оказался подосланным убийцей.

Может, он даст ей работу?

Девушка всё шла и шла, не обращая ни на что внимания — ни на то, что они вышли в торговый квартал, ни на гномов, странно глазевших на неё и её окровавленные клинки... Остановилась она лишь тогда, когда наткнулась на широкую спину вставшего на месте гнома-переростка.

Оглянувшись вокруг, она неверяще закрыла глаза. Распахнув их, она оглянулась ещё раз. И уже после этого у девушки захватило дух.

Натию окружало невероятное богатство — такое огромное, что дыхание перехватывало.

Ублажающая взор мебель, обрамлённая золотом и серебром. Пол, выложенный из необычайно голубого, яркого цвета мрамора — такой девушка в своей жизни уже видала. Да что там, она сама продавала этот камень контрабандой небеснутым людишкам и прижившимся у них гномам с поверхности. Продавала немного, три квадратных метра, но по баснословной цене. А тут весь пол им сделан!

Стены же были из агломерата из агатов, на которых висели светильники из разноцветных драгоценных камней, освещая комнату в разных цветах.

А потолок был сделан из чистейшего золота, на котором изображалась какая-то великая битва.

— Ты кто? — тупо спросила она у 'посла'. Кто может жить в таком богатстве?

— Меня зовут Дюран из Дома Эдукан, — представился ей её спаситель.

— Охуеть теперь!.. — брякнула Натия, во все глаза смотря снизу вверх на огромного золотовласого гнома, который только что, просто так, спас её шкуру, за которую никто бы во всём мире не дал бы и паршивого нага.

— Понимаю, — кивнул своим мыслям принц, доставая поднос с яствами и напитками из огромного шкафа чёрного мрамора с серебряной окантовкой, — ты слегка взволнованна и ошарашена, — почему-то глубокий и грубый голос Благородного гулким эхом отдавался внизу живота рыженькой девчушки, заставляя ту чувствовать себя крайне странно.

Подойдя к ней поближе, он кивнул на стоящий рядом стол и стулья.

— Садись, — услышав приказ блондина, Натия бездумно хлопнулась на стул. — Ешь, пей, — сказал Дюран, поставив перед ней поднос с едой.

Сам же отошёл и, сев на кровать, погрузился в какие-то свои мысли.

Робея, Броско приступила к пище, поглощая каждый кусочек всё уверенней и уверенней. Еда была очень вкусная, а ещё её было очень-очень много, и она была очень сытная.

Несмотря на то, что она была лучшим клинком Хартии, ни разу в жизни Натия не наедалась полностью, постоянно таща деньги в дом. Не голодала, но и не наедалась.

Но не сегодня. Впервые в жизни рыжая поела досыта, даже, пожалуй, объелась, да нет, кажись, даже вполне себе обожралась.

Нечаянно она не сдержалась и довольно рыгнула.

Не став стесняться того, что было, она погладила себя по животу, в котором разливалось тепло, и повернулась к принцу Дюрану, который отрешённо глядел в камин на весёлый огонёк.

Набравшись смелости, она приблизилась к нему.

— Дюран, — тихо окликнула она его. Но, не дождавшись реакции, подошла поближе. — Дюран!

Но и второй, более громкий крик не вернул принца из мыслей в реальный мир.

Внимательно осмотрев его, дева глубоко вздохнула, тряхнула головой и, пожав плечами, взобралась на кровать.

Придвинувшись ближе к телу принца, Броско потянулась к завязкам его штанов. Прищедщий в себя принц хотел было остановить её, но в своей жизни Натия научилась быть настойчивой.

Ей хотелось отблагородить его, того, кто впервые в жизни отнёсся к ней так бескорыстно. Она просто не знала, как по-другому выразить свою благодарность, кроме как признать его крутым мужиком и дать себя трахнуть.

Ведь так показывают бабы благодарность мужикам, которые их впечатлили?

Не уподобляться же ей всяким брехлам, которые пытаются выразить свою благодарность словами? За спасение жизни платят жизнью, платят собой.

Он всё-таки сдался, позволил обхватить его член губами. Натия старалась — вспоминала всё, чему учила её гувернантка Берана, когда её хотели обучить на охотницу за знатью. Вспоминала все рассказы своей сестры, прекрасной шлюшки, которая делилась своими впечатлениями. И она старалась. Очень старалась.

Насаживалась ртом на налитый ствол, языком обхватывала и облизывала головку, нежно гладила пальцами набухшие вены на члене возбуждённого принца, томно поднимала глаза на Дюрана. Причём ей даже не пришлось играть эту томность. Дикое желание захлёстывало молодую девчушку, впервые решившую ублажить мужчину. Страха же не было — да и какой страх может быть у той, кто чаще смотрела в глаза смерти, чем прожила часов на миру?

Когда головка Дюрана мягко скользнула ей в горло, она почувствовала, как принц сжался, даря ей сиюсекундную власть над собой, прежде чем обильно излиться ей в глотку. Вкус мужского семени заставил её поморщиться, но она скрыла своё лицо растрёпанной шевелюрой, не показав своей реакции партнёру.

Подняв свой взгляд, она встретилась с глазами принца.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, прежде чем Дюран наклонился к ней и, с лёгкостью приподняв её, мягко и тепло улыбнулся — прежде чем, словно дикий зверь, наброситься на неё...

22.

— Ежемесячный сбор налогов с касты Слуг в тридцать четыре процента дал нам незначительный приток в казну Орзаммара, так как Ассамблея решила поддержать предложение второго принца Дюрана, когда он предлагал выручку из налога направить на благоустройства Орзаммара. Однако теперь перед нами встала новая задача, куда как более важная. Из-за проницательного предложения принца, — злобно ухмыльнулся старик Риддок из дома Горт, всем своим видом и голосом выражая презрение к моему предложению, которое я внёс почти два месяца назад, — мы не можем покрыть расходы кузнецов, которые выковали новые доспехи и оружие для предстоящего наступления на Порождений Тьмы. Задумайтесь в следующий раз, достопочтенные деширы, когда второй принц внесёт очередную поправку в наши расходы.

По окончании речи зал взорвался криками поддержки и лютого негодования. Как оказалось, добрые две трети деширов уже избрали стороны, которые они будут поддерживать. Я и знать не знал, что имею такую большую 'группу поддержки'. Почти треть собрания поддерживала меня. Другая же треть открыто симпатизировала Триану. Хотя, судя по тому, что смогла накопать Хартия и люди Сигрун, большая часть держится за моего старшего брата ради благоволения Белена, который его поддерживает. Кто бы мог подумать, что осторожный Белен будет 'играть' так откровенно после потери своих самых исполнительных фигур?

Но даже если закрыть глаза на такую открытую поддержку Триана, то, что Белен додумался наведаться в Хартию для покупки клинков, выходило за все рамки. Что же такое случилось? Насколько я помню, он своими силами убил Триана и подставил Дюрана, не прибегая к посторонней помощи. Неужто потеря мужчин Дома Айво так сильно ударила по нему и его планам, что он стал так неосторожен?

Видимо, сам камень горит у него под ногами, раз он делает такие явные и неосторожные шаги.

Хотя это понятно. Деширы, что поддерживают меня в Ассабмлее, открыто говорят о том, что отец передаст мне трон, стоит мне только себя показать. Это должно просто невероятно бесить моих братьев, особенно в преддверии наступления на Тейг Эдукан — я прекрасно помню задание отца вернуть семейный щит.

Это будет как раз тем куском славы, после которого меня можно будет хоть прям сразу назначать следующим королём. Так что Белен лихорадочно старается этого не допустить.

Вернуть Дому Эдуканов семейный щит — Дому, который называют 'Щитом Орзаммара'. Невероятный символизм. Это будет тотальная победа. Народ Орзаммара просто-напросто не примет другого короля над собой. Если, конечно, моё имя не будет очернено, как в предыстории знатного гнома, когда Белен убил Триана, выдав это за моё деяние.

Но тут всё просто — я просто уничтожу всех сопровождающих, кроме тех, в ком я абсолютно уверен. Так никто не сможет оболгать моё имя. И тогда трон будет моим. А Белен? Что же, гномам на поверхности уже давно нужен хитрый и ушлый лидер, и мой младший брат идеально подходит на эту роль.

Но всё это грёзы будущего. Как однажды сказал один мудрый гном: мудрецы планируют, но на планы уповают только тупицы — и тут я с ним полностью согласен. Каждый план есть лишь шаблон возможных действий для тех или иных ситуаций, но никак не жизненный ориентир. Живущие по плану постоянно латают дыры, появляющиеся на их пути, постоянно сетуя на ситуацию. Мудрецы же, используя шаблоны, обходят эти самые дыры, не сбавляя скорости, и идут дальше по дороге своей жизни.

Но хватит философии. Время использовать один из 'шаблонов', которые я заготовил как раз на тот случай, если из-за моего вмешательства в бюджет ребром встанет вопрос нехватки средств.

Поднявшись со своего места, я начал спуск вниз, на подиум. Так как я не был деширом своего дома — им был Белен, а также не являлся наследным принцем, который по умолчанию имеет право говорить в Ассамблее как дешир, мне придётся говорить посреди зала, как и любому другому чужаку на этом собрании.

— Старшина Банделор из Дома Тетрас, — зычный голос воина, рождённого отдавать приказы на поле боя, перебил шум и гам собрания, — я, Дюран из Дома Эдукан, второй сын своего отца, Эндрина Эдукана из Дома Эдукан, желаю держать ответ! — если часть зала, поддерживающая меня, тут же притихла, всем своим видом выражая готовность внимать моим словам, то деширы Триана разразились руганью.

— Он не имеет права голоса! — кричали одни.

— Он здесь как наблюдатель! — надрывались вторые.

— Он ещё даже не стал мужчиной! — исходили ядом третьи.

На их выкрики ответила и 'моя' фракция, превращая зал советов в один огромный гудящий улей.

— Тишина! — призывал старшина ассамблеи, тщетно пытаясь успокоить народ. — Деширы! Ведите себя достойно! — надрывался старый гном.

Окинув взглядом совет, я удивился тому, как яростно деширы отстаивают свою позицию. Воистину, упрямее осла один лишь гном. Почти полгода прошло с тех пор, как я начал посещать каждое собрание Ассамблеи, но никогда не было такого неистовства и готовности ни в чём не уступать друг другу.

Встретившись взглядом с отцом, я заметил, как его глаза наливаются кровью от едва сдерживаемого гнева.

— Тишина!!! — утробный рык короля заставил всех присутствующих вздрогнуть, даже меня, хоть я и был готов к такому. Гробовая тишина воцарилась среди деширов. Казалось, что Благородные лорды боялись даже дышать, страшась прогневать Подгорного Владыку. — Старейшина, слово даётся второму принцу Орзаммара, не так ли?! — хоть это и было преподнесено как вопрос, но даже самый последний дурак, прошедший лоботомию, понял бы, что это было утверждение. И Банделору Тетрасу ничего не оставалось, кроме как согласиться со своим повелителем.

— Слово предоставляется Дюрану из Дома Эдукан, второму сыну Короля, Эндрина из Дома Эдукан, — заученно отчеканил дворв-а, кивая мне, тем самым подбадривая и передавая слово.

— Благодарю, достопочтенный старейшина, — кивок головы в сторону Банделора. — Спасибо, отец, — улыбка отцу.

Набрав в грудь побольше воздуха, тем самым выигрывая себе время, дабы собрать мысли воедино, начинаю говорить.

— Достопочтенные деширы, нужно признать одно. Все слова Риддока из Дома Горта, касающиеся предстоящих убытков... абсолютно правдивы! — деширы, поддерживающие меня, тут же недоумённо запереглядывались, в то время как деширы Триана начали благовольно поддакивать. — Но должен вас успокоить, это было легко предсказуемо, и проблемы с финансированием были решены в зародыше! — зал полностью стих в ожидании. Одни ждали глупости, которую я сейчас брякну, другие того, что я спасу себя из этой трудной ситуации, которая порочит моё имя и мои задатки управителя... Но святые сиськи Андрасте, как же жаба сейчас давит отдавать столько денег из собственного кармана! Как будто бы я стал одержим каким-то там демоном алчности. — Когда начались работы над благоустройством улиц нашего великого дома, нашего прекрасного Орзаммара, начался и загон крыс, которые нам известны как Хартия! — на самом деле, Хартии было глубоко плевать на то, что там делается над их головами, и за весь месяц работники не потревожили ни одного члена Хартии, а те их. Но вот после смерти Берата появилось множество тех, кто должен был быть устранён. Джарвия сдала мне их местоположение, а там было уже дело клинков и следопытов. Натия и Сигрун постарались на славу. В то время как первая вырезала самых боевитых, вторая добивала тех везунчиков, которые смогли ускользнуть от рыжей бестии. Нет, были и те, кто смог сбежать, но их было так ничтожно мало, а их убежища настолько очевидны и слабоохраняемы, что людям Джарвии не составило труда выйти на всех уцелевших и добить их. Но, честно, я крайне впечатлён результатами Броско. Да и не только я. Сигрун отнеслась к моей идее о зачистке неугодных Джарвии хартийцев руками двух девок крайне скептически... Но её скептицизм быстро пропал после того, как она увидела Натию в действии.

Конечно же, в логовах ликвидированных не было несметных богатств. Да и как им там оказаться, когда все средства Хартии постоянно в деле, постоянно приносят прибыль, либо уходят на зарплату своим служивым? Но я объяснил Джарвии всю возможную жопу, в которую я могу попасть, и та решила выделить средства для отца её будущего ребёнка. И выделила от всего сердца, так сказать. Проблема была лишь в легализации таких сумм, но тут вовремя подвернулись несогласные.

Хотя отчасти жаль отдавать столько средств в казну Орзаммара. Это было бы хорошим подспорьем мне в будущем, когда я стал бы королём. Но чему быть, тому не миновать. К тому же можно будет присвоить себе уничтожение бандитов из Хартии, что должно понравиться многим гномам из всех каст. Слуги будут рады тому, что наконец-то стало меньше тех, кто их обворовывает. Кузнецы станут рады тому, что в Хартии стало меньше клинков, так что теперь представители криминального мира Орзаммара будут беспокоить их в разы меньше. Воинам понравится моя решимость, мужество, отвага и прочая лабудень. Шахтёры вздохнут свободно, так как будет меньше тех, кто будет приставать к ним с требованием продать лириум по себестоимости. Торговцы возрадуются послаблению сборов за 'крышевательство'. Ремесленники будут рады слышать меньше заказов от Хартии, которая отнюдь не горела желанием осыпать бедняг золотом за их услуги. Ну, а Благородные? Скажем так, есть много тех, кто использовал Хартию для своих разовых грязных делишек. И эти люди будут крайне обрадованы, узнав о том, что Хартия понесла такой удар и такие убытки. Другие Благородные, которые считают, что прибегать к помощи Хартии ниже их достоинства, тоже будут рады ослаблению бандитов, так как теперь Хартия вряд ли будет принимать излишне рискованные заказы. Ну, так они считают...

— Но загон крыс не только очистил наши улицы от опасных субъектов, но и явил нам множество награбленного. Когда я увидел всё это, то решил, — взяв короткую паузу, дабы набрать побольше воздуха в лёгкие, ну и посмотреть на расстроенные, растерянные и в некоторых случаях откровенно яростные рожи моих оппонентов. Траин выглядел как разъярённый дракон, готовый кинуться на меня прямо сейчас и собственноручно свернуть мне шею, — отдать всю прибыль в казну нашего города. Так как мы сейчас, в эти дни, перед тем, как впервые за долгое время начнём наступать на Порождений Тьмы, должны отринуть наши разногласия! Вместе, одной фалангой, выступить против чудовищ, что терроризируют наш дом! Ради Орзаммара и славы Предков!

Конец моей речи был хорошо встречен как моей группой поддержки, так и нейтралами, что до этого тихо сидели и не отсвечивали в этом противостоянии.

Ну и судя по довольному выражению лица отца, я всё сделал правильно.

Взглянув на Харроумонта, я увидел искреннее удивление на лице этого старого гнома — сложилось впечатление, что он сейчас что-то лихорадочно прикидывал в голове, меняя ранее собранные планы, создавая новые схемы.

Последняя, кто удостоилась моего пристального внимания, прежде чем я начал подниматься на своё место, была леди Хельми, матриарх одноимённого Дома. Она выглядела едва ли не довольней моего отца и бросала на меня взгляды, в которых плескалась настоящая материнская ласка и любовь.

Поднимаясь по ступеням в ложе, отделённое для 'гостей Ассамблеи', я только и успевал принимать похвалу от благорасположенных ко мне деширов, из которых каждый хотел лично высказать мне поддержку. Само собой, поддержка заканчивалась там, где начинались дела... Но одно то, что они готовы поддержать меня своим словом, уже очень и очень много значит. Мне нужно было укрепить свои позиции в преддверии того, что должно было произойти с Дюраном Эдуканом, не займи я его место.

Я никогда не полагался на удачу, но грешил другим — считал себя самым умным и неохотно учился на ошибках других. Что стоило мне однажды жизни в Денериме. Более я не повторю своей ошибки.

* * *

Далее собрание протекало без особых происшествий. Все 'достопочтенные глубинные лорды' были в напряжении, в преддверии контратаки армии Орзаммара на Порождений Тьмы, которая должна начаться через три недели, сразу после моего официального второго 'возмужания'.

Когда собрание закончилось, и я уже собирался, быстро заскочив в свои покои, снять с себя этот бутафорский доспех, надеть настоящий боевой, схватить свой посох и умчаться тренироваться с воинами, меня остановила леди Хельми.

— Прекрасная речь, молодой принц, — благосклонно улыбаясь, женщина, однако, не забывала сканировать меня ледяным расчётливым взглядом.

— Спасибо за похвалу, леди Хельми, — слова благодарности стандартно сорвались с моих уст, прежде чем я успел даже обдумать то, зачем меня остановила эта дамочка.

— Ох, не за что, я просто рада видеть, что у моей Неравь будет достаточно разумный муж, который может нести ответственность за свои поступки, — всё так же улыбаясь, ответила мне матриарх. — Вы куда-то торопитесь? — заметила она моё лёгкое нетерпение, которое я уже не мог скрыть. После нервотрёпки в Ассамблее мне хотелось лишь одного: выпустить пар в поединке с умелым воином.

— Мне хотелось бы ещё посоревноваться с воинами в мастерстве боя, — признался я. — А то заседания Ассамблеи всегда так выматывают, что после этого нужно отвести душу, посвятив остаток дня любимому занятию.

— Тут вы правы, — заразительный смех женщины помимо воли вызвал у меня улыбку. — Что же, тогда не буду вас задерживать, мой принц, — мягко улыбнувшись, женщина удалилась.

Я же всю дорогу до покоев, а потом и до тренировочной площадки размышлял над тем, зачем Хельми завела этот разговор. Оглянувшись, я решил не оттягивать на себя тренирующихся воинов, мешая их тренировкам, используя свой статус принца, а встал в бойцовский круг, вбив посох в землю арены и облокотившись на него, начал ожидать вызова, который не заставил себя долго ждать.

Не успел я уйти в свои мысли, как на арену вышла воительница. Два меча, относительно лёгкий доспех, не сильно стесняющий движения моего противника, и крепкий шлем, слишком массивный для такого лёгкого доспеха.

Вынув из ножен клинки, воительница встала в боевую стойку. Не став её томить, вырываю посох из земли, показывая свою готовность и тем самым начиная бой.

— Эдукан! — боевой клич срывается с моих уст, и я тут же срываюсь в атаку. В боях я стараюсь не пользоваться магией. Ибо если я прибегаю к ней и усиливаю своё тело, все воинские навыки становятся ненужными, я становлюсь даже опасней, чем полагаясь на умения, доставшиеся мне от Дюрана. Комбинировать же на тренировке воинские умения и магию бессмысленно. Тогда против меня должны будут выходить все присутствующие на арене воины, и то не факт, что они смогут меня не то что победить, но даже с ног сбить. Воистину, воин, по самые глаза закачанный магией — ужасное зрелище на поле боя. А воин, который может направить магическую мощь Фейда или своей крови на укрепление и усиление своего тела... Ну, тогда можно говорить об армии в одном лице. Человек-армия. Точнее, гном-армия.

Сделав подшаг, воительница легко увернулась от моего выпада — даже несмотря на мой совершенно выполненный удар. Ни одного размашистого движения. А само движение никак не обозначалось.

Инерция потащила меня вперёд, и казалось, что сейчас я просто-напросто завалюсь на пыльную землю арены... Но обладая силой гнома ростом с человека, можно менять привычный рисунок боя. Резко отступив правой ногой назад и вдавив левую в землю, я смог не только подавить инерцию удара, но и защититься от вражеского выпада.

Правый клинок воитильницы бессильно соскользнул по моему левому плечу, оставив едва видимую царипину. От выпада левого же я легко увернулся, в этот раз использовав инерцию массивного посоха во благо — и тут уже пришлось уходить от удара уже моему противнику.

Мощный рубящий удар пронёсся прямо над головой женщины, которая успела пригнуться, только чтобы словить удар ногой в лоб.

Но заваливаясь назад, она не растерялась, а тут же, совершив переворот, вскочила на ноги.

— Впечатляет, — похвала за стойкость в бою вырвалась из меня сама собой. Не каждый крепкий воин в куда более массивных доспехах выдерживал такой удар в череп, не теряя при этом ориентацию.

— А вот ты недостаточно внимателен, — раздался приглушённый женский голос из-под забрала моего противника.

— А именно? — следя за тем, как воительница обходит меня по кругу, решил уточнить я. На что она безмолвно указала кончиком своего короткого меча в область моего паха.

Взглянув краем глаза, я заметил очередную царапину. Увлёкшись, я не заметил, как она успела меня задеть. Будь у меня не такой хороший доспех, а, скажем, простой гномий, как у рядового члена из касты воинов, то лежать мне сейчас на песке кастрированным.

Пока я заглядывался, противница решила не тратить время зря. И как только я отвлёкся, тут же сократила дистанцию.

В такт биению сердца кровь ударила в голову, заставляя мир двигаться чуть медленнее.

Рык вырвался из моей глотки.

Очередной удар сердца и шум в ушах. Кровь в теле начинает гореть.

Отбиваю выпад левой руки врага плашмя вниз, второй пропускаю под рукой — и резко бью противницу оголовьем посоха в грудь, заставляя ту отлететь от меня на добрых пару метров.

Ещё один удар крови в голову. Мир окрашивается бордовыми тенями.

Враг двигается медленно. Но грамотно. Читает моё тело. Ускоряясь, она уворачивается от удара сверху вниз, уйдя влево. Не останавливаясь, в очередной раз сшибаю её с ног, врезавшись во врага плечом.

Удар сердца, удар крови в голову, шум в ушах усиливается — как и рык из моей глотки.

На упавшую девушку обрушивается клинок моего посоха. От удара поднимается облако пыли, которое перекрывает мне обзор. Из-за этого очередной выпад противника едва не был пропущен.

Но взвинченное сознание берсерка улавливает угрозу, позволяя мне увернуться. Весь доспех натужно трещит. Кираса же вообще издаёт дикий звон. Она не была задумана для таких телодвижений и, не выдержав давления моей плоти, просто лопнула.

Кулак в массивной латной перчатке врезается в закрытый шлем воительницы, отчего та вновь отлетает.

Однако в этот раз она уже не спешила вставать.

Кровь всё ещё шумит. Давит на перепонки. Пульсирует в голове. Медленно подхожу к лежащей на земле арены противнице. И не зря. Та рывком пытается нанести быстрый удар из положения лёжа...

Однако она явно переоценила свои силы. Её рывок обрывается, толком не начавшись, и воительница заваливается вперёд, падая животом на песок арены.

Опустившись на колено, аккуратно приподнимаю женщину, помогая ей встать на ноги.

— Ты в порядке? — горло ещё слегка побаливает после всех тех рыков, которые я непроизвольно издавал во время боя.

Но сдержать себя во время этого боя от состояния берсерка было выше моих сил. После того, как я смог освоить наследие Дюрана, противники стали до невозможности скучны. Это впервые за несколько дней, когда я почувствовал ярость, сражаясь против одного-единственного оппонента.

— Конечно, просто слегка звенит в голове, — раздался приглушённый голос.

— Пойдём, — не дожидаясь внятного ответа на мой приказ, пригибаюсь, позволяя ей идти, оперевшись на меня, после чего повёл её к стоящим в стороне лавкам, на которых уставшие воины могли отдохнуть — снять шлем, глотнуть воздуха напрямую или просто, развалившись, набраться сил.

Усадив мою бывшую противницу на лавочку, отхожу от неё на шаг.

— Покажи лицо. Мне хочется знать, кто заставил меня так наслаждаться боем, — отдал я ей приказ.

POV: Адель Хельми

— Покажи лицо. Мне хочется знать, кто заставил меня так наслаждаться боем, — властный голос принца эхом раздался в гудящей голове.

Ничего... Адель не первый раз так сильно били по голове. Однажды Огрен из воинского Дома Кондрат топором рассёк ей шлем, оставив на глазу шрам. Хорошо, что предки сжалились над своей дочерью, и шрам не лишил её глаза. А Пиотин Эдукан как-то едва не расколол ей голову своим боевым молотом, вот где ей воистину повезло. В обоих случаях голова у Адель болела посильнее, чем от удара суженого её сестры. Но это не отменяло той чудовищной силы, с которой кулак принца встретился с её шлемом.

— Конечно, мой принц, — не забывая наставления матушки, Хельми заставила себя быть вежливой. Она сняла шлем, и перед её очами предстал принц, который также успел снять свой шлем, и на чьём лице сейчас было какое-то детско-наивное удивление.

— Адель?! — спросил он неверяще.

'Ну да', — со смешком подумала дварв-а, — 'не ожидал увидеть под шлемом подругу детства'.

— Да, принц Дюран.

— Я знал, что ты посвятила себя сражениям за честь своего Дома, но я не знал, насколько ты хороша! — чего только не ожидала Адель, но точно не похвалы из уст тщеславного Дюрана Эдукана.

'Может быть, матушка права, и этот упрямец и вправду изменился?' — удивившись своим мыслям, девушка лишь закатила глаза. 'Не будь такой наивной. Что Триан, что Дюран, что Белен — все они тщеславны до невозможности'.

— Я стараюсь. Раз я не смогла связать узами брака свой Дом с королевским, тем самым повысив его честь, то сделаю это на поле боя. Орзаммару не хватает хороших воительниц, — мягко ответила ему Хельми.

— А как же Молчаливые Сёстры? — задал резонный вопрос принц.

— Ну, не считая их, — поправила себя Адель, соглашаясь с Дюраном.

— Тебе уже стало легче? — спросил после непродолжительного молчания Эдукан, слегка озабоченно окинув её взглядом. Видно было, что он ни в коем случае не хотел повредить дочери могущественнейшей женщины во всём Подгорном Королевстве.

— Ай, — отмахнулась дочь леди Хельми от опеки, — мне не впервой. Твой двоюродный брат когда-то ударом молота едва не снёс мне голову. Когда я поймала своим затылком его молот, думала, что сейчас моя черепушка под таким давлением лопнет, как наг. А как-то Огрен, муж Совершенной Бранки, едва мне лицо на две дольки не поделил.

— Ого! — удивился принц. — Жаркие бои у тебя. Не ожидал. Видимо, Предки и Камень на твоей стороне, раз ты ещё жива, а внешность твоя не пострадала.

— Отчего это? Смотри, вот шрам, оставшийся от удара Огрена! — указала она на тоненький шрам, красовавшийся на её левом глазу.

— Да, это, конечно же, ужасно! — принц попытался изобразить ужас, но горящие весельем глаза выдавали его. В конце концов, не сдержавшись, он громогласно рассмеялся.

Смотря на смеющегося Эдукана, Адель пребывала в недоумении.

Этот Дюран был совсем не похож на себя. Точнее, похож, но до того, как стал тем противным, наглым, нахальным и крайне эгоистичным подростком. Он напоминал женщине самого себя давным-давно, тогда, в детстве, когда они были ещё дружны. Когда отпрыски короля Эдукана и леди Хельми каждый день собирались и играли как родные.

Дав себе мысленную оплеуху, Адель подавила в себе это сентиментальное настроение.

— Не поможешь мне подняться?

Принц был достаточно милостив, чтобы помочь ей подняться на ноги, и даже предложил довести её до поместья.

— Не могу же я оставить сестру моей невесты в таком плачевном состоянии одну! — добродушный смех придал согласию Адель более натуральный вид.

Отчасти ей было стыдно так подло влиять на второго принца. Но выбора не было. Мать получила донесение, что король Эндрин решил передать трон Дюрану. И будет лучше, если будущего короля и дом Хельми будет связывать как можно больше. И ещё лучше будет, если это большее будет грязными секретами и связями, от которых нельзя будет так просто отмахнуться. Так что, несмотря на детскую открытость и чистую прямоту принца, ей придётся повязать его скандалом.

К тому времени, как она оказалась в родном поместье, Адель уже полностью пришла в себя и крепко стояла на ногах. Вот только виду не подавала — ей нужно было дотащить Дюрана до своей комнаты. Мать навела справки о его слабостях. Всё, что нужно будет сделать Адель — обеспечить им уединённое место и раздвинуть ноги.

Войдя в комнату, она привела 'план' в действие — и вправду, Эдукан тут же откликнулся и с готовностью набросился на сестру своей невесты. Матушка будет рада этому рычагу.

POV: End.

* * *

— Кто ты? — по Тени эхом разошёлся голос боязливо поглядывающего на меня мага-коротышки. Он был настолько мал, что даже я, будучи гномом, возвышался над ним вдвое. Но его маленький рост и мягкое выражение лица не мешали вонять ему магией Крови. Вонять так, как воняют лишь те, кто привык пользоваться чужой кровью. Вонять, как сотня разлагающихся трупов.

— Атраст вала, человек, — лишь став принцем Орзаммара, начинаешь понимать, как важно быть вежливым во время знакомства. Каждый новый встреченный разумный, будь то человек, эльф или гном, ещё не втянутый в эту помойку под названием 'политика Орзаммара', становится ценнее новонайденной лириумной жилы. — Меня зовут Дюран из Дома Эдукан, я принц Орзаммара.

А маг Крови — втройне ценное приобретение. Особенно если он загнан в угол. Дай ему прибежище, и он будет тебе крайне полезен. В первое время, пока не решит, что он отплатил тебе.

— Гном? — на морщинистом лице мага появилось искреннее удивление. — Это невозможно! — уверенно заявил он. — Демон, зря ты пытаешься меня обмануть.

— Я не демон, я дварв-а, по-вашему гном, — на мгновение во мне вспыхнула схватка терпеливости и надменности, в которой порок был побеждён добродетелью. Так что, подавив вспыхнувшее раздражение, я терпеливо начал объясняться перед этим магом.

— Ты себя видел со стороны, а, 'гном'? — усмехнулся маг, когда его боязливость и страх уступили место взрощенной магией надменности. Воистину: желаешь увидеть добродетельного мага, посмотри на усмирённого.

— Со мной что-то не так?

— Можно и так сказать. Во всяком случае, я не видал гномов ростом в три-четыре метра, — пояснил мне маг Крови, накручивая козлиную бородку на палец.

— Ого, ясно, — значит, это не маг — коротышка, а я сейчас нахожусь в облике гнома-гиганта.

Ну, это как раз можно легко изменить.

POV: Фоллстик.

Фоллстик не боялся демонов. Старый маг крови повидал в своей жизни больше демонов, чем ярмарочный клоун людей. Даже самые могущественные из этих тварей были легко им сокрушены. И сейчас ему было плевать, стоит ли перед ним демон гордыни, или гнева, или похоти. Просто плевать. Демоны стали неинтересны малефикару, который смог обмануть демонов всех видов — он заключал союзы, умолял их о знаниях о магии Крови, о большей силе... И каждый раз этих твари соглашались с ним. И были обмануты. В отличие от тех трусов, что боятся магии Крови из-за страха перед тварями, что приходят на её запах, он знал — не маг Крови должен бояться, но демоны. Ибо если ты знаешь, где находятся границы дозволенного, ты будешь неприкосновенен. Победа всегда будет на твоей стороне. Также он презирал тех, кто заключали союзы с этими неполноценными существами или даже начинали поклоняться им. С таким же успехом они могли бы начать поклоняться мабари как богам. Эти псы в интеллекте своём ничем не уступали тварям Фейда.

Фоллстик не понимал — как можно, будучи человеком, преклонить колено перед теми, кто даже не может мыслить в полном спектре? Он повстречал достаточно демонов, чтобы с уверенностью заявить — их ход мыслей ограничен их аспектом. Демон гордыни никогда не поймёт мотивацию демона похоти. Как и демон лени никогда не сможет понять желания демона гнева. Слишком разный склад ума. А между духами и демонами разница становится ещё больше. Человек же, как и любой другой разумный, будь то эльф или даже гном, который вообще не имеет связи с Фейдом... Каждый разумный был в разы совершеннее обитателей Тени.

Так что малефикар не боялся. Он знал, что стоит ему только опознать того, с кем он говорит, как он сразу сможет подобрать к нему подход, который это существо не сможет постичь своим ограниченным сознанием.

— Принял свой облик, демон? Чем ты питаешься? Гневом иль ленью? — такое наплевательское отношение к 'охоте' можно было приписать только этим двум видам.

Гнев — просто слишком импульсивен. Он не может держать себя в узде, отчего постоянно совершает ошибки. Попадается на мелочах, не в состоянии укротить свою сущность. Для планов нужно терпение, чего нет у гневной натуры этого отродья Фейда.

Лень же — просто не хочет. Сиюминутный порыв, когда существо находит в себе силы начать охоту, быстро утихает. И вскоре этому существу просто и банально лень вести охоту. Ведь это так напряжно. Нужно что-то делать, составлять планы, проявлять инициативу...

— Успокойся уже, — спокойный голос демона раздражал мага Крови. К чему этот театр, когда он уже понял натуру твари? — Я не демон, я гном-маг и сновидец.

— Конечно, — кивнул его словам Фоллстик. И в следующий же момент атаковал. Сорвавшаяся элекрическая дуга устремилась к телу демона, пронзив его. Однако это не принесло никакого вреда. — Что?! — малефикар был ошарашен. Этого не может быть, демон пришёл в ЕГО сон, где он обладает преимуществом!

Отродье Фейда же тяжко вздохнуло и неспешно пошло в сторону мага. Увидев это, Фоллстик попробовал бежать, но внезапно понял, что его ноги перестали слушаться команд.

— На колени, — тело мага тут же исполнило приказ демона, который, подойдя к малефикару, незатейливо положил руки на его голову.

Тут же в разум мага полезли видения.

— Теперь ты веришь мне? — поинтересовался сновидец, отходя от мага.

— Да, — Фоллстик увидел гномью историю. Он видел, как гномы могли управлять силами Фейда в незапамятные времена. А также он видел, как принц Орзаммара при смерти едва не ушёл в Камень — как он понял, личный Фейд гномов, и обрёл магический дар. — Гном-маг, невероятно!

— Вполне, — кивнул Эдукан. — Я искал кого-то вроде тебя.

— Зачем? — удивился Фоллстик. Нет, его ищут многие маги, особенно отступники из Круга, но делают они это ради его защиты. Пред ним же стоит целый принц Орзаммара, принц гномов, у которых нет предрассудков, касающихся магов... Так зачем гном искал его?

— Учёба, я хочу научиться магии Крови, — рассказал свою нужду принц.

— Ваше высочество, — подход Фоллстика к разговору тут же изменился. — Вы ведь должны понимать, что такие знания просто так не передаются, — как можно вежливей прощупал почву малефикар.

— Конечно, — согласился с ним гномий принц. — Говори свою цену.

— Нам нужно прибежише, место, которое мы можем назвать своим домом, — решил не мелочиться маг, понимая, однако, всю невозможность своего запроса. Но всё же он считал, что попытаться стоит.

— Это невозможно, — жёстко отклонил запрос гном, ни секунды не раздумывая. — Пока что я принц, а не король. Вот когда стану королём, тогда можно будет обсудить этот вопрос. Есть ли у тебя другое предложение?

— Конечно, Ваше высочество, — залебезил Фоллстик, ничуть не расстроенный отказом. — Нам нужно пропитание, нужна одежда... — список вещей, так нужных беглым магам, которые привыкли к достатку и некоторой роскоши в Круге, продолжался долго. — Если вы сможете нас этим обеспечить, я был бы вам премного благодарен.

Прямо перед носом малефикара появилась карта Ферелдена.

— Укажи место вашего обитания, и вскоре вам доставят всё нужно, — кивнув головой в сторону карты, сказал Эдукан.

— Лучше всего, если вы доставите продовольствие... — осмотрев внимательно карту, указал он на место рядом с Морозными горами, — прямо сюда.

Конечно же, Фоллстик не собирался указывать место своего лагеря. Кто знает, что задумал этот 'гном'. Он всё же вполне мог оказаться демоном. Или хуже — это может оказаться новой уловкой церковников.

— Я так понимаю, это не место вашего лагеря, — спросил принц своего собеседника.

— Да, Ваше высочество, — подтвердил догадку гнома маг. — Поймите, при всём моём уважении к вам, было бы глупо выдавать место лагеря тому, кого я впервые в жизни вижу, — объяснился чародей.

— Это логично, — отрывисто кивнув, принц согласился с доводами малефикара, вызвав у того облегчение. Магу не хотелось терять возможного союзника, который будет обеспечивать их самым нужным. — Тогда смотри. К этому месту придут гномы из Хартии. Все повозки с продовольствием будут укрыты синей тканью. Твои люди должны быть на месте и ожидать их. Нужно выбрать какую-то кодовую фразу... — задумался гном. Фоллстик же не перебивал размышления Эдукана, позволяя тому проявлять 'власть'. Он не раз уже общался с 'благородными' сэрами, и все они любили говорить и решать. И этот принц не был исключением, как успел убедиться малефикар. Все благородные одинаковые. — Песнь Света, а именно то место, где 'Создатель заперся в Золотом Городе' — 'А затем Создатель запечатал врата Золотого Города, и там восседал, ожидая, какие чудеса сотворят Его дети', — Фоллстик удивился услышав от гнома заученную Песнь Света.

— Это прекрасная идея, ваше высочество, — согласился он с гномом. Если это и услышит кто, то точно не будет подозревать честных андрастеанцев в том, что они маги-отступники.

— Тогда нам осталось обсудить, чему, когда и где ты будешь меня учить, — требовательно уставился на Фоллстика Эдукан.

После чего начался торг за знания. Фоллстик не горел желанием выдавать все свои тайны сразу, так как опасался стать ненужным и тем самым потерять поставки. Гном же убеждал, что, так или иначе, поставки зависят не от продолжения учебы, а от ценности передаваемых знаний.

Но старый малефикар был неумолим. Но всё же оба разумных были достаточно воспитаны, чтобы прийти к общему компромиссу и расстаться на доброй ноте.

POV. END.

* * *

Потоки Фейда приятно ласкали мою кожу.

Оказаться вновь в Тени было невероятно прекрасно. Я долго долбился в эту дверь. С тех самых пор, как мне посчастливилось оказаться в теле Дюрана Эдукана, путь в Фейд для меня был заказан, словно мой дух был отныне и навеки заперт в телесной оболочке гнома.

Но желание вновь войти в царство сна и иллюзий заставляло меня каждый раз, как только я смыкал глаза, биться об невидимую стену, отделяющую мой дух от Фейда. Было трудно, было нудно, несколько раз я даже терял желание продолжать свою борьбу. Но, превозмогая уныние и горести, я продолжал. Ночь за ночью, сон за сном. И наконец-то сегодня у меня это получилось. И тут же я окунулся в мир грёз, мои вновь открывшиеся способности были тут же использованы.

Мне нужны знания. Несмотря на самое лучшее обучение, которое я только мог получить, мои познания в магии Крови были ничтожно малы. Практически все они касались боевой стороны магии либо же усиления заклинаний. Это нужно было изменить.

И такая возможность быстро представилась. Всё же не стоит забывать о моём даре сновидца — я хозяин своих снов и грёз. А также мне доступны чужие сны, чужие грёзы, и, частично, даже память.

Так что найти учителя было нетрудно.

Первый же выстрел попал прямо по цели.

Проследить через Фейд за магом ещё до того, как он уснул, не составило труда. Я видел, как он ставил щит вокруг толпы отступников, основанный на одной магии Крови, и я желал эти знания. Судя по его утверждению, да и по тому, сколько магов скрывалось под его опекой, эти щиты и вправду работали на высшем уровне, если храмовники до сих пор не вышли на их лагерь. Почти что сотня магов под началом одного-единственного. Огромная сила. Сила, с которой нужно наладить хорошие отношения, ибо этих магов можно будет привести в Орзаммар. Они будут мне хорошим подспорьем в борьбе за власть — даже самый задохлый чародей опасен для целого отряда воителей. А если эта сотня ещё и умеет действовать вместе, то Порождения Тьмы ожидает неприятный сюрприз, когда мои армии двинутся вглубь Глубинных Троп.

И вот дело сделано. Осталось только возвратиться из Фейда в реальный мир, но внезапно я столкнулся с чужим вниманием.

Кто-то пристально следил за мной с самого моего появления в мире Иллюзий. Осознание этого пришло сразу. Сперва я не заметил ничего странного — из-за того, что давно не был в Тени, я потерял свою чувствительность.

Но стоило мне только сосредоточиться на этом самом внимании, как моё сознание потянуло в сторону.

Перед глазами мелькали извращённые пейзажи Тени — только для того, чтобы резко раствориться в новой картине.

Я оказался в Орзаммаре, точнее, его призрачной версии в Фейде, где не было ни одной живой души.

Пред моим взором предстали мои собственные покои. Двери, ведущие из моих покоев, открываются, и мир начинает двигаться пред моим взором. Воля чужака хочет мне что-то показать — я же не против. Что мне, сновидцу, может угрожать в Фейде? Так что страха, как и опасений, нет. Сновидец царит в Фейде. Тень — это место, где моя сила раскрывается полностью. К тому же я ощущаю эмоции того, кто меня ведёт. Он жаждет встречи, он желает меня видеть, он хочет дать мне что-то, попросив взамен незначительное... Он не закрывает свои помыслы и мотивы от меня, доверяя мне самое сокровенное.

Когда мир перестал плыть перед глазами, я, оглядевшись, понял, что нахожусь сейчас в тронном зале. Внезапно ярким светом начинает сиять старая руна, выбитая прямо над троном отца. Она наполняется неудержимой силой и резко тухнет. Стоило ей потухнуть, как трон с грохотом отходит в сторону, открывая проход под ним.

Рывком моё сознание выбрасывает в реальный мир.

Аккуратно, дабы не разбудить, сбрасываю с себя обнажённую ножку Натии, которой, впрочем, всё равно — перевернувшись на другой бок, она сладко засопела.

Тихо поднявшись, я быстро натянул на себя штаны и тунику, на которой был вышит герб дома Эдукан. Обувшись, бесшумно направляюсь в приёмный зал, следуя зову в моей голове. Тот, кто показал это видение, до сих пор пребывает со мной, постоянно подгоняя меня, шепча на задворках сознания.

Можно было бы, конечно, посчитать, что это какой-то демон решил завести меня в западню, вот только открытые эмоции того, кто слал мне этот зов, говорили о его натуре. Это был разумный. Человек, эльф или же гном. Но никак не демон. Их спектр эмоций слишком однороден — и для меня, сновидца, нет никаких проблем в его определении.

Стоит только вспомнить истязание. Даже не знай я о его подоплёке, мне бы не составило труда его пройти — просто потому, что ощущал в 'мышке' лютую гордыню, отдающую стальным привкусом. Моё сознание явно ощущало натуру мышки, и та никак не могла этому противостоять, так как это было всей её сущностью.

Сейчас же зовущее меня существо испытывало слишком широкий спектр эмоций.

Великое желание, в какой-то мере гордыню, огромную усталость и дикую надежду.

По пути в зал меня провожали взгляды гвардейцев короля, несущих ночной пост. Но видя уверенность с которой я шёл, они быстро теряли ко мне интерес.

Оказавшись в зале, я сперва выгнал всех слуг, которые накрывали стол и чистили зал для завтрака, в котором примут участие королевское семейство и близкие друзья короля, которые должны были прибыть, дабы трапезничать с отцом.

Заперев магией двери за разогнанными гномами, которые в спешке покинули зал, боясь разозлить принца, я неторопливо направился к трону отца.

'Нужно будет заранее придумать объяснение отцу, если он узнает о моих действиях...' — проскользнула несвоевременная, но благоразумная мысль.

Оказавшись рядом с древней руной, которая почти что стёрлась под давлением времени, но от этого не потеряла свою силу, направляю магическую мощь, добытую из своей крови, прямиком в неё.

Вспыхнув ровным красным светом, она явила проход под троном.

И мой спуск в темноту неизвестного по старым рыхлым ступеням начался.

Казалось, что тёмный проход не имеет конца, и чем дальше я шёл, тем тише становился зов чужака. Когда он стал призрачно слабым, почти что исчезнув, во мне зародилась мысль о излишне сильной фантазии — во мне появились мысли, что это я сам вообразил себе нечто под влиянием Фейда и сейчас бегу за продуктом своей фантазии. Я хотел было развернуться и пойти назад, но меня остановило странное, очень тихое, но невероятно прекрасное пение. Это заставило меня продолжить свой путь. И когда я отошёл на добрую сотню шагов, а слабое колдовское пламя, горящее надо мной, стало единственным источником света, так как проход над моей головой с тихим шорохом закрылся — я начал слышать это пение сильнее. Зов, невероятно красивый зов.

Вскоре же показался и свет в конце тоннеля — голубой свет лириумных жил окрасил пещеру, в которой я оказался. Это было невероятное зрелище. И я понял, что мне довелось услышать. Я слышал хор голосов Предков, воспевающий Оду Радости Камню. В другое время это заворожило бы меня на часы...

Но сейчас меня это не интересовало.

Мой взор был прикован к дракону, точнее, дрейку, мужской разновидности дракона, что лежал на полу лириумной пещеры.

Огромные цепи связывали его, а на них ярким чародейским светом горели руны, которые не позволяли животине даже шевельнуться.

Аккуратно, дабы не разбудить спящее животное, я начал спускаться вниз. Хотелось посмотреть на это чудище вблизи, хоть это и было неосмотрительно — приближаться к такому опасному хищнику так близко без целого вороха предосторожностей. Но мне было плевать. Пусть это и бескрылый, но всё же самый настоящий дракон — а желание увидеть вблизи этих существ переполняло меня с самого моего появления в этом мрачном мире.

Да и какой страх мог появиться во мне, когда одного взгляда на цепи хватало, чтобы понять, что эта тварь даже сильно дёрнуться не сможет. Главное — к пасти не подходить да в сторону хвоста не соваться.

— Ты пришёл... — раздавшийся рык дрейка заставил меня дёрнуться в сторону и, вжавшись в стену, вгрызться в свою руку, чтобы при помощи магии Крови отразить возможную атаку. — Не стоит бояться, дварв-а, — голос твари был странным. Словно кто-то пытался шипеть и рычать одновременно. Как будто психически неуравновешенный не знает, что ему делать — яростно рычать или же шипеть от злости. — Подойди ко мне, это я тебя призвал.

— Спасибо, я, конечно же, польщён, но всё же останусь стоять в стороне, — отверг я самоубийственное предложение говорящего дрейка подойти к нему под пасть. — Не хотелось бы закончить свою жизнь подгоревшим перекусом для дрейка.

Издав булькающие звуки, чудище повернуло свою огромную морду, насколько ему только позволяли цепи.

— Тебе нечего бояться, человек в теле гнома, — только сейчас до меня дошло то, что он смеялся... И почему он назвал меня человеком в теле гнома? Неужто он знает, что со мной произошло? Но откуда?

— Я тебя не понимаю, — так, шаг за шагом, отходим в сторону, подальше от головы, но всё же недостаточно близко к хвосту. А то ещё зашибёт. Не хотелось бы, избегая быть поджаренным дрейком, стать отбивной.

— Брось, я видел тебя в Тени. Ты заблудшая душа человека в плоти дитя Камня, — устало ответил мне дрейк, прикрывая свои веки. — Тебе нечего бояться. Я слишком стар для охоты. Слишком стар... для жизни, — в голосе чудища была такая ужасная обречённость, что я даже ему поверил. Ни одно существо не может лгать так убедительно.

Но приближаться к нему я всё же не стал — рассудок победил те жалостные чувства, которые зародились в моей душе.

— Ты утверждаешь, что я здесь по твоему зову? — спросил я, уже зная ответ. Да, это был его голос. Но мне хотелось пообщаться с этим монстром.

— Именно так, — подтвердил дрейк, приоткрыв глаза.

— Зачем? — такие существа ничего не делают просто так, поэтому то, что я нашёл путь сюда, было им запланировано.

— Чтобы я мог умереть, — будничным голосом ответила огнедышащая ящерица, как будто это было нечто само собой разумеющееся — самое нормальное и простое, что только может желать живое существо.

— Что? — ответ дрейка лишил меня слов. Трудно было поверить, что такие монстры сами по себе желают умереть. Во всяком случае, я о таком не слышал и не читал. Скорее наоборот. Каждый дракон, каждый дрейк, каждое их детище дралось до последней капли жизни, цепляясь за своё существование всем, чем только их одарила природа, или Создатель, или кто их там породил. — Может быть, ты имел в виду 'чтобы освободиться'?

— Слушай, — тихо прошипел дрейк, приковывая к себе моё внимание, — отведённое мне время закончилось. Моё тело обессилило, мои клыки потеряли остроту, а дыхание жар, — откровение ящерицы, тщательно выговариваемое приглушённым шипением, несло в себе силу. Силу, которую я не понимал. Слова дрейка убаюкивали меня, заставляли почувствовать на себе всю тяжесть его веков. И принять всё сказанное как правду. — Моё существование стало одним мучением. Но ни один из нашего рода не умирал своей смертью. Так и я не могу. Мне нужен кто-то, кто закончит мою жизнь. Освободит меня от оков плоти.

— То есть ты хочешь, чтобы я тебя убил? — лучше уточнить. Не хотелось бы столкнуться с разъярённым дрейком таких размеров. А то на словах-то он стар и немощен, а как только я сделаю что-то не так — раздавит меня как букашку.

— Да, — попытался было кивнуть ящер, но эта попытка оказалась тщетной. Легко дернулась его шея, но вот голова осталась на месте. По раздавшемуся утробному рыку стало понятно — это было больно.

— Что же ты натворил, что тебя решили так измучить? — после увиденного бессилия помимо воли вырвался у меня вопрос.

'Сколько веков, а то и тысячелетий был заперт этот дракон?' — взгляд прошёлся по его чешуе, наполненной силой. Даже будучи в теле гнома, я ощущал магическую мощь, что исходила от тела этой ящерицы.

— Это долгая история, и у меня нет сил рассказывать тебе её, — ответ дрейка поставил жирную точку в вопросах. — Убей меня наконец-то. И получишь награду.

— Награду? — услышанное разогрело мою жадную до наживы натуру гнома.

— Да, награду, — подтвердил дрейк. — Выпей мою кровь, тем самым убив меня. Это и будет твоей наградой.

— Кровь дрейка? — услышав о такой награде, я отнёсся к ней скептически. Ну, а как ещё? Про магические свойства крови дракона слагали легенды, это да... Но вот про кровь дрейков никто никогда не говорил. Да и в библиотеке Круга никаких упоминаний о великой даруемой силе не было. Да, обладает некой силой. Но с настоящей драконьей кровью и близко не сравнится.

— Не стоит так на меня смотреть, — спокойно ответил мне ящер. — Поглоти — и увидишь.

— Ну да. А ничего, что я скорее лопну, чем выпью всю твою кровь? Ну, а то, что ты так сильно желаешь, чтобы я выпил твою кровь, также порождает сомнения... — взрощенная жизнью в Орзаммаре паранойя начала бить тревогу от такого настойчивого желания ящерицы.

Не успел я закончить говорить, как из глотки дрейка вырвался дикий вой.

— Убей меня наконец-то, иссуши меня при помощи магии Крови! — видимо, ярость придала ящеру сил, так что он смог даже приподняться на лапы и развернуть своё тело в мою сторону. От взгляда на нависшую надо мной гору мне что-то резко поплохело.

— Тише, тише... — успокаивал я тварюгу. Пусть он, с его слов, и не мог полыхнуть пламенем, однако если на меня обрушится такая масса, то мне придёт такой же быстрый конец, как и от драконьего огня.

— Убей! — внезапно лапы чудища подкосились, и огромнейший дрейк завалился набок. — Прошу... — растратив последние силы, дракон не удержал свои глаза открытыми, и те обессиленно закрылись.

Всё доброе во мне взывало к тому, чтобы оборвать жизнь тварюги. Но вот параноик-гном орал благим матом, что кровь его поглощать нельзя. Но в то же время этого очень сильно хотелось. Пусть о магической крови дрейков и не было легенд, но кто ещё из этих тварей, помимо лежащего предо мной экземпляра, мог говорить? К тому же размеры этого дрейка...

Обычно мужские особи драконов не живут более пяти сотен лет и редко вырастают размером с половозрелую драконицу. Этот же дрейк превзошёл размерами не то что зрелого дракона, но и высшего, заполнив собой всю пещеру.

По размерам он напоминал скорее великих драконов из легенд. Да и тем, что говорить умел, кто ещё такое может?.. Кроме драконов-богов?

— Поглотив мою кровь, ты сможешь использовать магию в теле гнома, человек, — пророкотал дрейк, вновь открыв глаза.

— Что? — сердце бешено забилось в груди, стоило мне только услышать слова зверя. Дикая надежда рождалась во мне, надежда, которая намного превосходит мою паранойю.

— Моя кровь, — совсем тихим голосом начал объяснять мне дрейк, заставив меня почувствовать себя искусным палачом-дознавателем от того, как я его мучил, — она изменит твоё тело. Дракон — это небо. Небо — это Фейд. Мы не Титаны. Титаны — это земля. Земля — это Камень, — говорил дрейк, выдавливая из себя последние силы. — Если ты не убьёшь меня, я вечно пробуду здесь, никогда не найдя покоя. Сжалься.

Не знаю, что на меня сейчас повлияло — его высказывание о том, что я смогу использовать магию как полагается, или же простая жалость...

Но, более не колеблясь, я подошёл к его пасти и возложил на его голову руки.

В моих знаниях не было информации о том, как извлекать кровь и силу крови из существ, которые не желают этого. Но я мог это делать с теми, кто был не против или оглушён. И дрейк как раз был таким. Он желал этого, а сознание его было помутнено.

Диким потоком в меня ворвалась волна силы, которая ещё мгновение назад была в теле дрейка. Огромный буйный поток, который просто нельзя было контролировать, он захлёстывал меня, пронизывал не только тело, но и дух, и душу.

Упав на колени и дрожа всем телом, я пытался понять, что со мной такое.

Я более не был глух — я слышал. Я слышал пение камня. Как чарующе взывает ко мне лириум. Как прекрасно поёт камень. Я слышал иссушённое тело дракона, я слышал своё тело, я слышал тела слуг наверху, перед входной дверью в тронный зал. Я слышал, что они ожидают меня, ждут, когда я открою дверь.

Я слышал каждую ступень, что вела в тронный зал. Все тысяча двести тридцать три. Они пели о себе, они пели оду мне, ребёнку Камня. Они пели о том, как они любят меня, как ждут меня мои предки. Они пели о том, где они крепки, а где время взяло своё, куда не стоит наступать.

Слыша камень, я чувствовал, как тело моё наливалось силой. Само становилось как камень — таким же крепким, неутомимым и сильным.

Но пение Камня было не единственным.

Я чувствовал. Своей кожей, своей душой. Я чувствовал ветра Фейда. Его потоки. Я чувствовал, как они наполняют мою душу, а через неё и моё тело. Я не чувствовал это с тех самых пор, как очнулся гномом.

Это было так, как будто тело моё надолго потеряло чувствительность, но сейчас всё вернулось ко мне. Вернулось с компенсацией.

Подняв взгляд на обтянутый кожей скелет дрейка, я твёрдо пообещал себе — я никогда не оскверню этот труп. Он дал мне нечто невероятное. Нечто великое. Что-то, что вряд ли я сам бы вернул себе назад.

Я смирился со своей судьбой. Смирился с тем, что заклинания без магии Крови больше не для меня. Но теперь моя сила вернулась ко мне.

С каждым новым мгновением я чувствовал, как сила Тени вновь наполняет меня — и это было невероятно.

До сегодняшнего дня я даже не понимал, как тяготит меня существование без постоянного чувства Фейда.

— Хороший ящер, — бросив последний взгляд на труп, я начал своё восхождение в тронный зал. Свет мне более не был нужен. Я слышал каждую ступень. Я слышал каждый миллиметр стены. Я слышал каждый камень в потолке. Я слышал тронный зал. Я слышал весь дворец и слышал обитателей в нём. Кого-то нельзя было не услышать, его сущность громогласно восклицала, а чья-то выдавала из себя лёгкий писк, который можно было легко не заметить.

Но всё же, это было невероятно!

С моих губ не сходила улыбка. Хотелось обнять и расцеловать всех встречных! Я — снова я!

Но не успел я пройти и десяток метров по ступеням, как на меня навалились обрывки видений.

Видений из крови дрейка по имени Флатд. Этот дрейк был невероятно стар. Настолько, что успел сойтись в бою с титанами и первыми гномами, которые потеряли возможность творить магию.

Именно один из древних гномов и поймал его в эту ловушку — драконы пошли войной на титанов, и дети Камня встали на защиту своих родителей. И проиграли, успев, однако, унести многие жизни драконов и дрейков.

Дрейк по имени Флатд был верным воителем бога-дракона.

Попытка вспомнить имя этого бога отозвалась невыносимой болью — я не мог вспомнить его, словно всё с ним связанное было вырезано из реального мира.

С трудом я наконец-то смог очнуться от той боли, что породила во мне попытка вспомнить покровителя Флатда. Покровителя, который растил этого дрейка с самого его рождения, желая сделать его ещё одним богом-драконом. И этот покровитель был очень близок. Флатд смог за рекордные двести лет развиться до великого дракона, последней ступени перед эволюцией в бога-дракона. Но был пойман в ловушку одним хитрым дварв-а из касты ремесленников.

С тех самых пор он влачил своё существование здесь. Сперва желая свободы, а после — уже смерти.

Начальная жалость, которую я испытал по отношению к дрейку, быстро улетучилась. Не жалеть же мне врага моего народа?

И всё же жаль, что дрейк не помнил более лица того гнома из касты ремесленников, который поймал его в ловушку — за те дары, что я получил, я бы воздвиг этому гному памятник, как Совершенному!

23.

— Ой, дурак... — в сотый раз с моих губ сорвался тихий стон. Холод тюремной камеры уже достиг моих костей, вызывая неприятное чувство слабости в теле. Но несмотря на такое плачевное состояние мой разум был спокоен. Виновата ли в этом песня Камня, которая успокаивала и убаюкивала меня? Не знаю.

Но даже не слышь я её, вряд ли моя реакция на окружающую обстановку изменилась. У меня просто не было сил и права злиться. Я вновь оказался недальновиден. Вновь посчитал себя самым умным. Вновь был на этом подловлен.

Сконцентрировавшись на Белене и Триане, я забыл, что Орзаммар — это не людское королевство. Здесь королём выбирают достойнейшего. Достойнейшего среди всех мужчин, того, кто посредством силы и хитрости добился трона и короны. Моя ошибка мне многого стоила. В момент несдержанности всё было потеряно.

Мои действия перетасовали персонажей, которые участвовали в этом цирке. Моё влияние изменило состав предателей. Но не раскрыло предательство полностью.

Всё произошло так, как я это помнил, разве что с изменившимися персонажами.

Меня поставили во главе элитного отряда и выдали задание: любым способом вернуть фамильный щит Дома Эдукан. Команда была мной тщательно отсортирована. Возможность предательства стремилась к нулю, но всё же абсолютно уверенным в этом я не был.

Благодаря чувству Камня я знал, куда идти, как идти и как избежать встреч с большими массами противника. Разыграв этот козырь, я ещё по пути смог избавиться от всех субъектов, в чьей лояльности были сомнения.

Но вот на пути в Тейг мы не повстречали агентов Белена. Видимо, у него закончились гномы, обладающие достаточной отчаянностью, чтобы броситься на толпу Порождений Тьмы ради предательства второго принца.

Сами же твари никаких проблем не доставляли. Немножко магии Крови — и сопровождающие меня воины, в чьей верности я был уверен, стали настоящими машинами смерти. Находясь под магическим усилением, они даже не замечали трудностей в бою с порождениями. Тут сложности лежали скорее на моих плечах — нужно было усилить их крайне аккуратно, дабы не плодить ненужные мне вопросы.

Но и эта задача была с честью взята — как и щит Эдуканов.

Всё пошло наперекосяк, когда моя группа вышла на место встречи, где лежало тело покрошенного в капусту Триана.

Не прошло и пяти минут, как к нам подошёл мой отец со своей свитой. Вновь обвинения, вновь ложь со стороны моего брата Белена. Но в этот раз меня нельзя было так легко посадить. Предателей в моих рядах не было.

Но удар пришёл с другой стороны. Меня предал Горим, а вместе с ним и те воины, которых я считал лояльными. Ведь их набирал

как раз Горим...

Дом Эдукан возвысился над прочими Домами практически с того самого момента, когда наш великий предок, Совершенный Эдукан, во времена Первого Мора поднял народ на защиту Орзаммара от вторжения орды порождений тьмы. Пусть он сам и не стал королём, но вот уже его сын принял от Ассамблеи бразды правления городом.

Когда же мой отец, Эндрин Эдукан, был избран королём, наш Дом взошёл в зенит славы — и за ним начали пристально следить. Завистники и честолюбцы ждали шанса вонзить нам нож в спину. Сокрушить наш фундамент и наш Дом. Сейчас, когда Эндрин уже стар, нам, его сыновьям, нужно было действовать, брать власть в свои руки. Что мы и сделали. В конце должен был остаться только один. Мы должны были либо доказать свою пригодность занять место отца на троне — либо пасть от клинков и интриг.

Предательство Горима было неожиданным для меня. Слишком сильно я полагался на послезнание, где его верность была нерушима — и это вышло мне боком. Но мало того — Горим обвинил Белена в соучастии, так что его агентом он не являлся.

Когда я хорошенько всё обдумал, тщательно поворошив прошлое, в моей памяти всплыла связь Горима и Дома Дейс.

Лорд Дейс — покровитель наземных гномов. Когда же Горим был изгнан — причём изгнан не на Глубинные Тропы вместе со мной, а на поверхность — он стал торговцем, предварительно женившись на девушке, чей отец был кузнецом. Вроде бы ничего подозрительного, однако когда на Глубинных Тропах серым стражем был спасён Лорд Дейс, то можно было попросить вознаграждение и получить скидку в лавке Горима.

А Дейсы давно метят выше. Несмотря на все свои богатства, они уже долгие годы не могут подняться над Хельми и Харроумонтами, так как, по мнению большинства Благородных, в деньгах, которые приносят им контракты с наземными гномами, нет чести.

Словно в насмешку, моя память выдала мне всю информацию, о которой я успел позабыть. Ну да, а что ещё делать в тюрьме, кроме как вспоминать прошлое и пытаться найти свои ошибки? Нужно запомнить их, впитать, а затем растворить в своём сердце мудростью — только так в будущем можно будет избежать подобного.

Ну да ладно, у меня ещё будет шанс вернуть всем их долги предо мной.

Тихо скрипнувшая дверь привлекла моё внимание, заставив отринуть мысли о будущей жестокой мсте.

— Брат? — вошедший был никем иным, как Беленом. — Интересно...

— Ого, кажется, ты сошёл с ума? — спросил меня подошедший к прутьям тюрьмы гном. — Или ты двойник Дюрана?

— С чего такие мысли? — улыбнулся я. Злости на Белена не было. Сейчас мы оба проиграли, и вражды между нами более быть не может. Так что впервые с моего появления в Орзаммаре я мог говорить с моим братом легко и непринуждённо. — И отчего такое угрюмое выражение лица? Радуйся — одним конкурентом на престол меньше.

— Просто когда Дюран, которого я знаю, сталкивался с проблемами, он начинал либо беситься, либо дуться. Ты же не делаешь ни того, ни другого, — улыбнувшись, ответил он. — А угрюм я из-за действий Пирала, — произнеся имя правой руки отца, он непроизвольно сморщился. — Ты знаешь, что отец слёг в кровать с болезнью?

— Отравили? — вроде бы королю сразу же стало плохо после того, как он посчитал, что его второй сын зарубил первого. Многие после считали, что это было дел рук Белена. Я же сомневался. После смерти отца резко активизировался Харроумонт, удачно оказавшись при умирающем короле. Слишком удачно.

— А то, — подтвердил мои слова Белен. — Харроумонт обвёл нас обоих.

Сейчас во мне шла тяжёлая внутренняя борьба. Помочь брату, или же нет?

— Белен, — кровь всё же взяла верх над эгоизмом, — Дейсы тоже замешаны, — нужно его предупредить. Сейчас Белен единственный, кто сможет отстоять честь Дома Эдукан в Орзаммаре.

— Зачем им это? — он не спрашивал меня о том, откуда я это знаю. Он даже не подвергал мои слова сомнению. Он лишь хотел получить больше информации, сразу же мне поверив.

— Кто получит большую выгоду от всей это ситуации из всех Домов? Благодаря нам Хельми и Харроумонты вот уже девять поколений находятся на вершине власти, не давая Дому Дейс подняться. Когда старик Пирал станет королем, — заметив недовольство на лице брата после моих слов, я решил поправиться. — Если старик Пирал станет королём, Дейс займут место, которое Харроумонты занимали подле нас.

— С чего ты это взял? — поинтересовался он.

— Я приглядывал за Горимом, его связь с Дейсами была мне известна, — приправим немного лжи к правде, сгущая краски, дабы он сильнее внял предупреждению. — Но был слишком самоуверен. Я считал верность Горима чем-то само собой разумеющимся. Это поставило меня под удар.

— Я услышал тебя, брат, — благодарно кивнул моим словам Белен. — Извини, но всё, что я смог сделать для тебя — это спасти твою жизнь, не дав тебя казнить. Ассамблея позволит тебе восстановить свою честь, уйдя на Глубинные Тропы, в последний бой против отродий Тьмы, — виноватый взгляд, сожалеющий вид...

Я почти поверил. Точнее, я мог бы поверить, не умей я слышать Камень. Я слышал ложь в словах брата. Ну, это нестрашно, предполагая похожий исход, я подготовил пути к отступлению.

— Спасибо, брат. Скажи, ты сможешь провести ко мне моих наложниц, Сигрун и Натию? — я прекрасно знал, что он знает о моих наложницах. Сигрун успела засветиться, а о Натии рассказала ему её сестра Рика, которая была наложницей самого Белена.

— Да, — брат не лез в мои дела. Он списал меня со счетов. Ну, нельзя его винить. Хотя в его взгляде проскользнуло пренебрежение. Посчитал, что я решил поплакаться своим шлюшкам? — Если они, конечно же, придут. Не забывай, брат, они были наложницами принца Эдукана, а не изгнанника Дюрана, — не удержался он от того, чтобы макнуть меня носом в дерьмо.

— Просто скажи им, что можешь провести их ко мне. Большего я не прошу, — на эту провокацию лучше всего подходил нейтральный ответ.

— Передам, — развернувшись, брат направился к выходу, но не дойдя буквально пару метров, остановился. — Когда тебя выпустят на Тропы, там будет груда камней, сложенная в форме нашего герба. Там ты найдёшь оружие и броню, — сказав это, Белен резво вышел из камеры.

— Ну хоть что-то... — пробормотал я в пустоту. Не то что бы мне это было нужно...

Не успел я заскучать, как дверь вновь открылась.

Вихрем ко мне подлетели два торнадо — одно рыжее, другое тёмненькое.

— Дюран! — Натия не смогла удержать эмоций в узде и попыталась приобнять меня прямо через прутья клетки. Сигрун держалась лучше, оставшись стоять в стороне.

— Тише, тише, — попытался я успокоить рыженькую.

Следующие минуты были настоящей пыткой — мне пришлось потратить много усилий и нервов, приводя Натию в спокойное состояние.

— Я хочу знать лишь одно, — решил спросить я девушек, когда порядок в разговоре был налажен. — Пойдёте ли вы за мной или же останетесь в Орзаммаре?

Мой вопрос привёл девушек в недоумение. Переглянувшись, они словно провели беседу одними взглядами, бурно дискутируя.

Махнув рукой, Сигрун закончила молчаливый разговор с Натией.

— Ты хочешь, чтобы мы сдохли с тобой на Глубинных Тропах, сражаясь с порождениями Тьмы? — спросила она, нахмурившись. Девушка не горела желанием погибать такой молодой, без шанса на спасение, и сейчас в ней боролись два чувства. Благодарность мне за то, что я дал ей нормальную жизнь и дружбу, и желание послать меня куда подальше с таким предложением.

— Тц, какая разница? — решительно цокнула Натия. Она нисколько не сомневалась. Говорят, что у пылеглотов не может быть чести... Таким умникам надо показать Броско. Не имея даже понятия о том, что такое честь и что она означает, она живёт ею так, как не смог бы ни один другой гном.

— Тебе не стоит беспокоиться, Сигрун, — улыбнувшись их пению, ответил я растерянной брюнетке.

Обе девушки были яркими в Камне, и их пение легко различалось, особенно когда они были эмоционально взвинчены.

'Какая ирония — именно те, кто был рождён никчёмными пылеглотками, бескастным отродьем, позором всех дварв-а — именно они сильнее всего достойны предков. Я не встречал ни одного гнома, который обладал бы таким чистым и сильным голосом. Особенно Натия. Её голос завораживает, очаровывает...'

— Не стоит беспокоиться? То есть ты хочешь уйти с нами туда, — ткнула она пальчиком в пол, имея в виду Глубинные Тропы, — и говоришь, что мне не нужно беспокоиться? Да ещё как нужно, дурак! Я все эти дни места себе не находила, искала нам способ сбежать! А ты хочешь просто сдаться и уйти на Тропы! — не выдержав, девушка сорвалась в истерику. — Ты мой друг! И я не позволю тебе умереть там! И тем более не позволю затянуть туда ещё и эту рыжую дуру! — проигнорировав недовольно вскрикнувшую Натию, Сигрун оттолкнула Броско в сторону от клетки. — Ты ведь можешь голыми руками вырваться отсюда? Давай я принесу тебе оружие, я знаю пути Хартии на поверхность, всё что нам будет нужно сделать — это отбиться от охраны!

— Успокойся, — под моим безэмоциональным взглядом Сигрун, вздрогнув, затихла. — Я не собираюсь умирать на Глубинных Тропах.

— Тогда объяснись! — потребовала она полным усталости и безысходности голосом.

Сигрун не была идиоткой. Она понимала, что 'план', который она предложила, был банально невыполним. Даже если я буду использовать все доступные мне силы, мы не сможем вырваться из Алмазного квартала и пробиться в Пыльный город.

— У меня есть план, — я безбожно вру. — Но его долго объяснять. Ты знаешь, как пройти к главному выходу на Глубинные Тропы незамеченной? — меняем тему, пока она не решила докопаться до деталей 'плана'.

— Да, — странным образом слова о том, что у меня есть план, придали ей сил.

— Вы с тремя бронто должны встретить меня там рядом с выходом. Возьмите как можно больше воды и продовольствия. Денег брать не нужно. Я готовился к плачевному исходу борьбы за корону и приготовил в Денериме достаточно средств для беспечного существования, — внимательно, стараясь ничего не пропустить, Сигрун внимала моим словам. Натия же была удивлена. Она не привыкла ставить под сомнения свои действия, что часто приводило её к плачевному результату. Когда нужен был план отхода, девушка попадала в крупные неприятности. Несмотря на живой ум, Натия просто не научилась думать на два хода вперёд. Умей она это, то и не попалась бы Берату на воровстве. — Сигрун, ты можешь это организовать?

Закусив губу, гномка задумалась.

— Дюран, это невозможно, — честно ответила она. — Выходы на Глубинные Тропы тщательно охраняются, нам не проскользнуть туда с тремя бронто, — в голосе девушки послышалось разочарование. Не мной, не моим 'планом', но своим неумением.

— Тогда ладно, встречаемся там же без бронто, и тогда...

Но договорить мне не дали. Дверь с грохотом отворилась, и в комнату вошли солдаты из Касты Воинов.

— Поговорил со своими шлюхами? — спросил меня массивный детина с блестящей лысиной и просто шикарнейшей бородой.

— Бывшими наложницами, воин, — поправил я его.

— Да хоть с мёртвым братом, которого ты зарубил, ублюдок, — сплюнув на пол, гном разьярённо уставился на меня.

— Какая ирония... Каждый мечтает подняться выше, чем ему дано от рождения. Убивая, обманывая, продавая тело... Пользуясь всем, что только имеет и умеет. Но стоит только кому-то пустить клевету, как тебя тут же стремится осудить даже чернь, — мой насмешливый тон вывел воина из себя.

— Пошли прочь! — рыкнул он на девушек, которые предпочли не ругаться с кипящим от ярости воином. — Ты что, думаешь, самый умный?! Такие как ты — все вы, все! — позорите гномий род! — прорычал он, подскакивая к клетке.

— Знаешь, пожалуй, я расскажу тебе одну историю...

— Заткни свою пасть, братоубийца! — открыв дверь, воин хотел было, схватив меня за шиворот, вытолкнуть на улицу, но тут же остановился.

— Ты выслушаешь меня, — слова мои были поддержаны хором Песни Камня.

Дёрнувшись, словно его окатили ведром холодной воды, воин удивлённо захлопал глазами. Его подчинённые же встревоженно подошли поближе с оружием наготове — посмотреть, не сделал ли я с ним чего.

— Жил-был один мудрец, который словами своими менял жизнь людей, так как жил он свято и не грешил, отчего речи его силу имели, — остановившись, гномы прислушались, даже разъярённый 'воитель-главарь', в котором я узнал Бъёрна Дакрара, великого воина Орзаммара, затих и прислушался, пусть и с непередаваемой гримасой отвращения. — Глаза его были не горделивы, а сердце не высокомерно. Уста его не знали лжи, а язык лукавства. Дела его были хороши, и восставал дух его против беззакония. И любил он спасать тех, кто спасения не заслуживал, но больше всех нуждался. Воров, мытарей, убийц и шлюх. И вот однажды увидел он, как поймали женщину одну. Женщина та была вдовой и, желая ласки мужской, уводила у жён их мужчин. Но всплыл проступок её, и собрался народ решить судьбу блудницы, подумали, покумекали — и решили забросать её насмерть камнями...

— Поделом собаке! — злобно выплюнул Бъёрн, но замолк, встретившись со мной взглядом.

— И тогда, когда начали забрасывать женщину, подошёл мудрец праведный, мыслитель святой, и сказал народу: 'Кто из вас всегда поступал по чести? Кто из вас всегда поступал свято? Да пусть он бросит первый камень!' *(пр. беты: Меня смущает то, что камни вроде бы уже начали бросать, но поскольку я не знаток Библии, править времена не буду.)*

— И что? — поинтересовался один из воинов, сопровождавших Бъёрна.

— Честные признали за собой вину и, оставив камни, удалились в позоре. Мыслители задумались, крепко камни держа. А третьи, гордецы, замахнулись, желая закидать блудницу камнями. Тогда наклонился мудрец и, слыша их проступки, написал на земле их преступления против чести их. И устыдились гордецы, а мыслители раскаялись.

— Ты обвиняешь меня?! — взъярился Бъёрн.

— Брось в меня камень, если сам всегда по чести поступал, — вздрогнув от моих слов, Бъёрн отстранился.

— Скажи, почему? — спросил он. — Почему ты убил брата?

— Я не убивал. Меня оклеветали, чтобы лишить власти Дом Эдукан, — спокойно улыбаясь, ответил я ему.

Придирчиво меня осмотрев, он развернулся к своим парням. Окинув их сомневающимся взглядом, вновь повернулся ко мне. Видно было, что сейчас он не мог что-то для себя решить.

— Я не буду на тебя кандалы надевать, если дашь слово не буянить, — выдал он после непродолжительной паузы.

— Даю слово, — мне нетрудно. Ходить в кандалах — то ещё удовольствие. — И благодарю.

Ничего не ответив, он встал за мной и подтолкнул в спину.

— Пошли, чего ждёшь? И сам ведь дорогу знаешь, — буркнул он.

Улицы Орзаммара были пусты. В воздухе ощущалось давление от прошедших событий и траур, витавший над гордым городом. Потеря первого принца, изгнание второго, суд на третьим, а теперь ещё и король с болезнью слёг. Из окон изредка выглядывали благородные жители Алмазного квартала, но завидев меня и мой эскорт, поспешно отворачивались, предварительно показав всем своим видом полное отвращение к моей персоне.

— Смешно, не правда ли? — обратился я к Бъёрну. Нет, мне не было скучно. Мне было чем заняться. Нужно было многое обдумать. Но сейчас меня пробрал мандраж. Одно дело — выйти на Глубинные Тропы в составе огромной армии гномов — двадцать пять тысяч настоящих воинов, да ещё и при поддержке почти тринадцати тысяч легионеров! И совсем другое — пойти в одно рыло. Ну ладно, в три. Но два человека почти что ничего не меняют. Так что, внезапно даже для самого себя, я начал мандражировать. И даже успокаивающая песнь Камня не могла придать мне достаточно бодрости духа и смелости в сердце.

— Что именно? — буркнул Бъёрн, всем своим видом показывая нежелание общаться. Вот только его песня говорила о другом.

— Ещё пару дней назад я был их любимцем. А приди я в Орзаммар не оклеветанным и с щитом Эдуканов, то был бы и героем. Сейчас же я для них бескастный ублюдок, изгой, недостойный даже внимания.

— Ну, народ такой, — развёл руками Бъёрн. — Это как Торнай. Выиграл — все тебя превозносят. Проиграл — так все норовят укусить побольней.

— Тут ты прав... — довольно быстро мы дошли до закрытых ворот, вершину которых едва можно было увидеть — настолько огромными они были.

— Давай, удачи тебе там. Захвати с собой перед смертью побольше Порождений, умри достойно! — напутствовал меня напоследок воитель, пока ворота с диким грохотом открывались. — Пошёл! — и толкнул меня в спину, придавая решительности. В нос тут же ударил воздух Глубинных Троп. Запах плесени, крови, сырости и тьмы защекотал мои нервы.

Шаг за шагом я начал удаляться от Орзаммара. Обернулся же я лишь тогда, когда ворота со скрипом и грохотом начали закрываться. Бросив в последний раз взгляд на город, который должен был быть моим, я, решительно развернувшись, направился вглубь Троп — туда, где я слышал песнь моих подруг.

Сигрун и Натия ожидали меня на первой же развилке.

— И что теперь? — сглотнула Сигрун, опасливо вздрагивая от каждого шороха. Но тут её можно понять. Я и сам боялся.

— Да, куда идём? — поддакнула подруге жизнерадостная Натия, как будто совсем не обращая внимания на окружающую нас обстановку.

— Нам нужно на поверхность. Туда мы можем добраться двумя путями. Назад в Орзаммар, а там, используя пути Хартии, выбраться к небеснутым, либо же искать проход здесь.

— Назад нам путь заказан, во всяком случае, в ближайшие дни, — хмуро ответила мне Сигрун.

— Почему? — это плохо, это был один из моих планов.

— Сейчас всё очень серьёзно охраняется, мне даже пришлось использовать бомбу, чтобы разогнать стражников. А то мы даже не смогли бы выйти на Тропы, — поведала она мне неприятные новости.

— Ты сперва оденься, — наш диалог перебила Натия, кидая мне ворох вещей. Осмотрев их, увидел там свой посох, а также лёгкие кожаные доспехи. — Извини, — потупилась рыжик, увидев тот взгляд, которым я усмотрел их, — но мы не смогли бы протащить твои доспехи. Слишком уж они тяжёлые и громоздкие. Да и гулять по Тропам лучше налегке, — слова девушки были наполнены такой лёгкостью, что, слушая её, и вправду казалось, что я вышел 'прогуляться', а не собираюсь устроить бешеный забег по старым путям, полным Отродий Тьмы.

Облачившись в доспехи, я пару раз взмахнул посохом.

— Да, приятно! — удивился я.

— Чего приятно? — спросила меня Натия.

— Двигаться в таком доспехе куда как удобней, чем в латном, — признал я, пусть сердце моё и было с этим несогласно. А как иначе?! Дюран Эдукан обожал хорошие массивные доспехи. А всё остальное — для баб и мужелюбов.

— Ну дык! Ну что, будешь проводить ревизию продуктов или на слово поверишь? — бойко продолжила девушка.

— А кто собирал припасы? — спросил я, слегка страшась ответа. Если это была легкомысленная Натия, то можно смело сказать — мы в жопе. Можно будет сразу, развернувшись, штурмовать Орзаммар, так шансы выжить будут больше.

— Я, — подала голос Сигрун. Обычно крайне многословная, сейчас она была максимально сосредоточенной. Впрочем, такой она стала после того, как к моей свите присоединилась Натия. Отчего-то воровка взяла старшинство над Броско, чему та была только рада. После того, как ей постоянно приходилось играть ведущую роль для своей сестры, лидерство и ответственность она возненавидела всей душой.

— А, тогда пошли.

— Эй! — надулась Броско. — А если бы я, то ты бы, значит, проконтролировал? — пробурчала она сквозь надутые губки.

— Нет, — покачал я головой.

— Правда?

— Я бы пошёл штурмовать Орзаммар, иначе было бы не выжить, — после моих слов Натия, возмущённо фыркнув, отвернулась, а Сигрун впервые за день рассмеялась. — Ладно, посмеялись и хватит. Нужно искать выход наверх.

— И как? — спросила отсмеявшаяся Сигрун.

— Будем молча идти вперёд и слушать Камень.

— Что? — после моих слов лицо темноволосой гномки закаменело. — ЭТО твой план? — с ожесточением спросила она.

— Да.

— Ты шутишь, да? Скажи, что ты шутишь!.. — едва не начала плакать Сигрун. — Я не хочу здесь подохнуть!

Остановившись, поворачиваюсь к паникующей девушке.

— Сигрун, — не отреагировав на своё имя, девушка продолжала бормотать себе что-то под нос. — Сигрун! — вздрогнув, она подняла на меня глаза. — Доверься мне, — закусив губу, девушка ожесточённо кивнула.

Гном может быть другом человеку. Может ему служить. Может даже жить с ним и родить ему детей. Но никогда, никогда гном не будет так сильно доверять даже самому выдающемуся человеку, как гному с сильной песней.

Помню, я сильно удивился, когда узнал, что Совершенная Бранка сотворила со своим Домом — как?! Почему они шли за ней?! Они терпели невероятный ужас, и всё ради мечты одной Бранки. Ради её желания.

И только научившись слышать, я понял — Совершенный — не просто титул. Когда я проходил стандартный ритуал, испокон веков совершавшийся над гномами, которые перешагнули порог юношеских лет, я услышал, как моя собственная мелодия стала звучать насыщенней.

А насыщенная мелодия притягивает всех гномов. Абсолютно всех.

После этого открытия мне пришлось пересмотреть мою точку зрения, касающуюся Камня — перестать относится к этому как к глупой традиции, пережитку прошлого.

Исана — гномье слово, говоря которое, мы подразумеваем лириум. Вот только дословный перевод означает 'поющий камень'.

Валос артедум — дословно означает голос предков. Это хор, хор, который из Камня поёт оду нашей матери — Камню.

И мы, дварв-а, дети Исаны, поём песнь предкам. Песнь другим дварв-а, и, конечно же, самой Исане. Меня всегда смущало, отчего все гномы обращаются к Камню в женском роде. Знания забыли, а привычка осталась.

Именно моя песнь позволила мне успокоить Бъёрна. Именно песнь придала простой истории такую силу в глазах воителя.

Насколько же сильной становится песнь гнома, которого признали Совершенным, раз другие гномы, даже видя, что их используют, что на них плюют, продолжают идти за ним? А если вспомнить то, что каждый гном сможет узнать вещь, сделанную Парагоном, которого они никогда не видели, то становится понятно — песнь таких существ настолько сильна, что отображается даже в реальном мире.

Дюрана с детства учили, что гномы чести, сильные гномы, умные гномы, мудрые гномы, умелые гномы — все они, возвращаясь в Камень, делают её сильнее. Те же, кто слабы, лишены удачи или чести, преступили закон — отвергаются Камнем. Они противны нашей матери.

'А ведь если я выйду под небо, я могу потерять связь с Исаной!' — внезапная мысль заставила меня сжаться от страха. Но выбора не было, можно только или умереть здесь, или же рискнуть своей связью.

Именно благодаря моей песне Сигрун замолчала и решила довериться мне.

— Спасибо, Сигрун, — поблагодарил я её. — Что же, выдвигаемся.

— Ты хоть примерно знаешь, куда? — всё же спросила она.

— Конечно, я помню карты. На них были указаны многочисленные выходы из Глубинных Троп.

— Прекрасно, — тут же повеселела Сигрун. — Если мы знаем, куда нам нужно идти, тогда просто нужно не сдохнуть по дороге туда.

— Угу, — я не хотел испытывать, насколько сильна моя песнь, потому не стал говорить ей, что проходы, которые были указаны на картах, скорей всего завалены. Единственный шанс — это услышать путь под небо. Иначе нам конец.

И да поможет нам Исана!