Век Дракона - Ветер Свободы

А Дейсы давно метят выше. Несмотря на все свои богатства, они уже долгие годы не могут подняться над Хельми и Харроумонтами, так как, по мнению большинства Благородных, в деньгах, которые приносят им контракты с наземными гномами, нет чести.

Словно в насмешку, моя память выдала мне всю информацию, о которой я успел позабыть. Ну да, а что ещё делать в тюрьме, кроме как вспоминать прошлое и пытаться найти свои ошибки? Нужно запомнить их, впитать, а затем растворить в своём сердце мудростью — только так в будущем можно будет избежать подобного.

Ну да ладно, у меня ещё будет шанс вернуть всем их долги предо мной.

Тихо скрипнувшая дверь привлекла моё внимание, заставив отринуть мысли о будущей жестокой мсте.

— Брат? — вошедший был никем иным, как Беленом. — Интересно...

— Ого, кажется, ты сошёл с ума? — спросил меня подошедший к прутьям тюрьмы гном. — Или ты двойник Дюрана?

— С чего такие мысли? — улыбнулся я. Злости на Белена не было. Сейчас мы оба проиграли, и вражды между нами более быть не может. Так что впервые с моего появления в Орзаммаре я мог говорить с моим братом легко и непринуждённо. — И отчего такое угрюмое выражение лица? Радуйся — одним конкурентом на престол меньше.

— Просто когда Дюран, которого я знаю, сталкивался с проблемами, он начинал либо беситься, либо дуться. Ты же не делаешь ни того, ни другого, — улыбнувшись, ответил он. — А угрюм я из-за действий Пирала, — произнеся имя правой руки отца, он непроизвольно сморщился. — Ты знаешь, что отец слёг в кровать с болезнью?

— Отравили? — вроде бы королю сразу же стало плохо после того, как он посчитал, что его второй сын зарубил первого. Многие после считали, что это было дел рук Белена. Я же сомневался. После смерти отца резко активизировался Харроумонт, удачно оказавшись при умирающем короле. Слишком удачно.

— А то, — подтвердил мои слова Белен. — Харроумонт обвёл нас обоих.

Сейчас во мне шла тяжёлая внутренняя борьба. Помочь брату, или же нет?

— Белен, — кровь всё же взяла верх над эгоизмом, — Дейсы тоже замешаны, — нужно его предупредить. Сейчас Белен единственный, кто сможет отстоять честь Дома Эдукан в Орзаммаре.

— Зачем им это? — он не спрашивал меня о том, откуда я это знаю. Он даже не подвергал мои слова сомнению. Он лишь хотел получить больше информации, сразу же мне поверив.

— Кто получит большую выгоду от всей это ситуации из всех Домов? Благодаря нам Хельми и Харроумонты вот уже девять поколений находятся на вершине власти, не давая Дому Дейс подняться. Когда старик Пирал станет королем, — заметив недовольство на лице брата после моих слов, я решил поправиться. — Если старик Пирал станет королём, Дейс займут место, которое Харроумонты занимали подле нас.

— С чего ты это взял? — поинтересовался он.

— Я приглядывал за Горимом, его связь с Дейсами была мне известна, — приправим немного лжи к правде, сгущая краски, дабы он сильнее внял предупреждению. — Но был слишком самоуверен. Я считал верность Горима чем-то само собой разумеющимся. Это поставило меня под удар.

— Я услышал тебя, брат, — благодарно кивнул моим словам Белен. — Извини, но всё, что я смог сделать для тебя — это спасти твою жизнь, не дав тебя казнить. Ассамблея позволит тебе восстановить свою честь, уйдя на Глубинные Тропы, в последний бой против отродий Тьмы, — виноватый взгляд, сожалеющий вид...

Я почти поверил. Точнее, я мог бы поверить, не умей я слышать Камень. Я слышал ложь в словах брата. Ну, это нестрашно, предполагая похожий исход, я подготовил пути к отступлению.

— Спасибо, брат. Скажи, ты сможешь провести ко мне моих наложниц, Сигрун и Натию? — я прекрасно знал, что он знает о моих наложницах. Сигрун успела засветиться, а о Натии рассказала ему её сестра Рика, которая была наложницей самого Белена.

— Да, — брат не лез в мои дела. Он списал меня со счетов. Ну, нельзя его винить. Хотя в его взгляде проскользнуло пренебрежение. Посчитал, что я решил поплакаться своим шлюшкам? — Если они, конечно же, придут. Не забывай, брат, они были наложницами принца Эдукана, а не изгнанника Дюрана, — не удержался он от того, чтобы макнуть меня носом в дерьмо.

— Просто скажи им, что можешь провести их ко мне. Большего я не прошу, — на эту провокацию лучше всего подходил нейтральный ответ.

— Передам, — развернувшись, брат направился к выходу, но не дойдя буквально пару метров, остановился. — Когда тебя выпустят на Тропы, там будет груда камней, сложенная в форме нашего герба. Там ты найдёшь оружие и броню, — сказав это, Белен резво вышел из камеры.

— Ну хоть что-то... — пробормотал я в пустоту. Не то что бы мне это было нужно...

Не успел я заскучать, как дверь вновь открылась.

Вихрем ко мне подлетели два торнадо — одно рыжее, другое тёмненькое.

— Дюран! — Натия не смогла удержать эмоций в узде и попыталась приобнять меня прямо через прутья клетки. Сигрун держалась лучше, оставшись стоять в стороне.

— Тише, тише, — попытался я успокоить рыженькую.

Следующие минуты были настоящей пыткой — мне пришлось потратить много усилий и нервов, приводя Натию в спокойное состояние.

— Я хочу знать лишь одно, — решил спросить я девушек, когда порядок в разговоре был налажен. — Пойдёте ли вы за мной или же останетесь в Орзаммаре?

Мой вопрос привёл девушек в недоумение. Переглянувшись, они словно провели беседу одними взглядами, бурно дискутируя.

Махнув рукой, Сигрун закончила молчаливый разговор с Натией.

— Ты хочешь, чтобы мы сдохли с тобой на Глубинных Тропах, сражаясь с порождениями Тьмы? — спросила она, нахмурившись. Девушка не горела желанием погибать такой молодой, без шанса на спасение, и сейчас в ней боролись два чувства. Благодарность мне за то, что я дал ей нормальную жизнь и дружбу, и желание послать меня куда подальше с таким предложением.

— Тц, какая разница? — решительно цокнула Натия. Она нисколько не сомневалась. Говорят, что у пылеглотов не может быть чести... Таким умникам надо показать Броско. Не имея даже понятия о том, что такое честь и что она означает, она живёт ею так, как не смог бы ни один другой гном.

— Тебе не стоит беспокоиться, Сигрун, — улыбнувшись их пению, ответил я растерянной брюнетке.

Обе девушки были яркими в Камне, и их пение легко различалось, особенно когда они были эмоционально взвинчены.

'Какая ирония — именно те, кто был рождён никчёмными пылеглотками, бескастным отродьем, позором всех дварв-а — именно они сильнее всего достойны предков. Я не встречал ни одного гнома, который обладал бы таким чистым и сильным голосом. Особенно Натия. Её голос завораживает, очаровывает...'

— Не стоит беспокоиться? То есть ты хочешь уйти с нами туда, — ткнула она пальчиком в пол, имея в виду Глубинные Тропы, — и говоришь, что мне не нужно беспокоиться? Да ещё как нужно, дурак! Я все эти дни места себе не находила, искала нам способ сбежать! А ты хочешь просто сдаться и уйти на Тропы! — не выдержав, девушка сорвалась в истерику. — Ты мой друг! И я не позволю тебе умереть там! И тем более не позволю затянуть туда ещё и эту рыжую дуру! — проигнорировав недовольно вскрикнувшую Натию, Сигрун оттолкнула Броско в сторону от клетки. — Ты ведь можешь голыми руками вырваться отсюда? Давай я принесу тебе оружие, я знаю пути Хартии на поверхность, всё что нам будет нужно сделать — это отбиться от охраны!

— Успокойся, — под моим безэмоциональным взглядом Сигрун, вздрогнув, затихла. — Я не собираюсь умирать на Глубинных Тропах.

— Тогда объяснись! — потребовала она полным усталости и безысходности голосом.

Сигрун не была идиоткой. Она понимала, что 'план', который она предложила, был банально невыполним. Даже если я буду использовать все доступные мне силы, мы не сможем вырваться из Алмазного квартала и пробиться в Пыльный город.

— У меня есть план, — я безбожно вру. — Но его долго объяснять. Ты знаешь, как пройти к главному выходу на Глубинные Тропы незамеченной? — меняем тему, пока она не решила докопаться до деталей 'плана'.

— Да, — странным образом слова о том, что у меня есть план, придали ей сил.

— Вы с тремя бронто должны встретить меня там рядом с выходом. Возьмите как можно больше воды и продовольствия. Денег брать не нужно. Я готовился к плачевному исходу борьбы за корону и приготовил в Денериме достаточно средств для беспечного существования, — внимательно, стараясь ничего не пропустить, Сигрун внимала моим словам. Натия же была удивлена. Она не привыкла ставить под сомнения свои действия, что часто приводило её к плачевному результату. Когда нужен был план отхода, девушка попадала в крупные неприятности. Несмотря на живой ум, Натия просто не научилась думать на два хода вперёд. Умей она это, то и не попалась бы Берату на воровстве. — Сигрун, ты можешь это организовать?

Закусив губу, гномка задумалась.

— Дюран, это невозможно, — честно ответила она. — Выходы на Глубинные Тропы тщательно охраняются, нам не проскользнуть туда с тремя бронто, — в голосе девушки послышалось разочарование. Не мной, не моим 'планом', но своим неумением.

— Тогда ладно, встречаемся там же без бронто, и тогда...

Но договорить мне не дали. Дверь с грохотом отворилась, и в комнату вошли солдаты из Касты Воинов.

— Поговорил со своими шлюхами? — спросил меня массивный детина с блестящей лысиной и просто шикарнейшей бородой.

— Бывшими наложницами, воин, — поправил я его.

— Да хоть с мёртвым братом, которого ты зарубил, ублюдок, — сплюнув на пол, гном разьярённо уставился на меня.

— Какая ирония... Каждый мечтает подняться выше, чем ему дано от рождения. Убивая, обманывая, продавая тело... Пользуясь всем, что только имеет и умеет. Но стоит только кому-то пустить клевету, как тебя тут же стремится осудить даже чернь, — мой насмешливый тон вывел воина из себя.

— Пошли прочь! — рыкнул он на девушек, которые предпочли не ругаться с кипящим от ярости воином. — Ты что, думаешь, самый умный?! Такие как ты — все вы, все! — позорите гномий род! — прорычал он, подскакивая к клетке.

— Знаешь, пожалуй, я расскажу тебе одну историю...

— Заткни свою пасть, братоубийца! — открыв дверь, воин хотел было, схватив меня за шиворот, вытолкнуть на улицу, но тут же остановился.

— Ты выслушаешь меня, — слова мои были поддержаны хором Песни Камня.

Дёрнувшись, словно его окатили ведром холодной воды, воин удивлённо захлопал глазами. Его подчинённые же встревоженно подошли поближе с оружием наготове — посмотреть, не сделал ли я с ним чего.

— Жил-был один мудрец, который словами своими менял жизнь людей, так как жил он свято и не грешил, отчего речи его силу имели, — остановившись, гномы прислушались, даже разъярённый 'воитель-главарь', в котором я узнал Бъёрна Дакрара, великого воина Орзаммара, затих и прислушался, пусть и с непередаваемой гримасой отвращения. — Глаза его были не горделивы, а сердце не высокомерно. Уста его не знали лжи, а язык лукавства. Дела его были хороши, и восставал дух его против беззакония. И любил он спасать тех, кто спасения не заслуживал, но больше всех нуждался. Воров, мытарей, убийц и шлюх. И вот однажды увидел он, как поймали женщину одну. Женщина та была вдовой и, желая ласки мужской, уводила у жён их мужчин. Но всплыл проступок её, и собрался народ решить судьбу блудницы, подумали, покумекали — и решили забросать её насмерть камнями...

— Поделом собаке! — злобно выплюнул Бъёрн, но замолк, встретившись со мной взглядом.

— И тогда, когда начали забрасывать женщину, подошёл мудрец праведный, мыслитель святой, и сказал народу: 'Кто из вас всегда поступал по чести? Кто из вас всегда поступал свято? Да пусть он бросит первый камень!' *(пр. беты: Меня смущает то, что камни вроде бы уже начали бросать, но поскольку я не знаток Библии, править времена не буду.)*

— И что? — поинтересовался один из воинов, сопровождавших Бъёрна.

— Честные признали за собой вину и, оставив камни, удалились в позоре. Мыслители задумались, крепко камни держа. А третьи, гордецы, замахнулись, желая закидать блудницу камнями. Тогда наклонился мудрец и, слыша их проступки, написал на земле их преступления против чести их. И устыдились гордецы, а мыслители раскаялись.

— Ты обвиняешь меня?! — взъярился Бъёрн.

— Брось в меня камень, если сам всегда по чести поступал, — вздрогнув от моих слов, Бъёрн отстранился.

— Скажи, почему? — спросил он. — Почему ты убил брата?

— Я не убивал. Меня оклеветали, чтобы лишить власти Дом Эдукан, — спокойно улыбаясь, ответил я ему.

Придирчиво меня осмотрев, он развернулся к своим парням. Окинув их сомневающимся взглядом, вновь повернулся ко мне. Видно было, что сейчас он не мог что-то для себя решить.

— Я не буду на тебя кандалы надевать, если дашь слово не буянить, — выдал он после непродолжительной паузы.

— Даю слово, — мне нетрудно. Ходить в кандалах — то ещё удовольствие. — И благодарю.

Ничего не ответив, он встал за мной и подтолкнул в спину.

— Пошли, чего ждёшь? И сам ведь дорогу знаешь, — буркнул он.

Улицы Орзаммара были пусты. В воздухе ощущалось давление от прошедших событий и траур, витавший над гордым городом. Потеря первого принца, изгнание второго, суд на третьим, а теперь ещё и король с болезнью слёг. Из окон изредка выглядывали благородные жители Алмазного квартала, но завидев меня и мой эскорт, поспешно отворачивались, предварительно показав всем своим видом полное отвращение к моей персоне.

— Смешно, не правда ли? — обратился я к Бъёрну. Нет, мне не было скучно. Мне было чем заняться. Нужно было многое обдумать. Но сейчас меня пробрал мандраж. Одно дело — выйти на Глубинные Тропы в составе огромной армии гномов — двадцать пять тысяч настоящих воинов, да ещё и при поддержке почти тринадцати тысяч легионеров! И совсем другое — пойти в одно рыло. Ну ладно, в три. Но два человека почти что ничего не меняют. Так что, внезапно даже для самого себя, я начал мандражировать. И даже успокаивающая песнь Камня не могла придать мне достаточно бодрости духа и смелости в сердце.

— Что именно? — буркнул Бъёрн, всем своим видом показывая нежелание общаться. Вот только его песня говорила о другом.

— Ещё пару дней назад я был их любимцем. А приди я в Орзаммар не оклеветанным и с щитом Эдуканов, то был бы и героем. Сейчас же я для них бескастный ублюдок, изгой, недостойный даже внимания.

— Ну, народ такой, — развёл руками Бъёрн. — Это как Торнай. Выиграл — все тебя превозносят. Проиграл — так все норовят укусить побольней.

— Тут ты прав... — довольно быстро мы дошли до закрытых ворот, вершину которых едва можно было увидеть — настолько огромными они были.

— Давай, удачи тебе там. Захвати с собой перед смертью побольше Порождений, умри достойно! — напутствовал меня напоследок воитель, пока ворота с диким грохотом открывались. — Пошёл! — и толкнул меня в спину, придавая решительности. В нос тут же ударил воздух Глубинных Троп. Запах плесени, крови, сырости и тьмы защекотал мои нервы.

Шаг за шагом я начал удаляться от Орзаммара. Обернулся же я лишь тогда, когда ворота со скрипом и грохотом начали закрываться. Бросив в последний раз взгляд на город, который должен был быть моим, я, решительно развернувшись, направился вглубь Троп — туда, где я слышал песнь моих подруг.