— Могли и не говорить.
Джозеф постоял, подумал.
— Как там ваше нейтральное пространство? — спросил он.
— Потихонечку, — ответил торговец, прилаживая на место кристалл.
Поняв, что разговора в этот раз не получится, оперативник ушел.
Лара вопреки обыкновению уже была дома. Сидела за компьютером брата, не обращая внимания на то, что тот уже проснулся и смотрел на нее с неодобрением, и что-то сосредоточенно читала. Холодное рассеянное сияние экрана освещало лицо девушки, придавая ему несколько пугающие черты.
Джозеф шумно заворочался, покашлял, демонстративно сел на кровати. Лара на это никак не отреагировала.
— А ты сегодня рано, — сказал он.
Журнал был сунут под диванную подушку, пока его владелицы не было дома.
— Угу, — отозвалась сестра, не сводя пытливого взгляда с монитора.
Видимо, та его либо уже нашла, либо даже не заметила, что тот временно исчезал.
Подождав еще несколько секунд и убедившись, что ничего более путного от нее в этот раз дождаться не получится, Джозеф лег спать.
Медосмотр занял значительную часть следующего дня. У поисковиков брали кровь, мерили температуру и давление. Смотрели мозг и проверяли рефлексы. Беседовали психологи, показывали разные картинки и просили описать увиденное.
— ... Пятое: восемь канатоходцев в процессе падения во время группового номера. Шестое: землетрясение на тропическом острове. Седьмое толкование...
Джозеф с Далилой с интересом наблюдали за реакцией бедной женщины, на свою беду давшей Дейдаре тесты Роршаха.
— А это нормально? — оперативник тихо шепнул подчиненной.
— Для нее — вполне, — отозвалась та.
— Ладно, с этим пятном мы, пожалуй, разобрались, — провозгласила Дейдара, откладывая картинку в сторону. — Давайте следующее — они мне понравились.
— Я имел в виду, а не завалит ли она тест. Не боишься, что ее сочтут неадекватной и изолируют от общества?
— Нет. Вы драматизируете. Шеф не первый день ее знает, а это — ее нормальное поведение.
— Выйдите, пожалуйста! — в очередной раз взмолилась психолог. — Предполагается, что мы с пациентом должны беседовать наедине!
— Нет, пусть остаются! Они мне не мешают.
Двое все же покинули кабинет, поддавшись на жалобные взгляды врача.
В коридоре стоял кофейный аппарат.
— Фу, — поморщилась Далила, отхлебывая бурую массу из пластикового стаканчика.
— А ты на что надеялась? — Джозеф был менее привередлив и пил практически с удовольствием.
— Да, в общем-то, ни на что, — отозвалась девушка, думая, куда бы вылить невкусный напиток. — Деньги потраченные жалко.
— Интересно, здесь столовая есть?.. — оперативник как всегда не позавтракал, а подчиненная по какой-то причине не принесла свой вакуумный контейнер с едой.
Привыкнув с ее подачи к утренним приемам пищи, Джозеф теперь изнывал от голода.
— Вы опять не поели? — голос Далилы посуровел.
Сверлящий взгляд врезался руководителю стажировки в висок.
— Как маленький, в самом деле! — кипятилась собеседница, после недолгих сомнений выплескивая свой кофе в стоявшую рядом кадку цветов.
Пустой стаканчик полетел в мусорное ведро.
— Как вы вообще умудрились дожить до своих лет?! Стойте здесь, скоро приду.
Далила решительно зашагала куда-то по коридору. Джозеф проводил ее взглядом. Поймал себя на мысли, что стал считать подобное с собой обращение чем-то естественным и само собой разумеющимся. Подумал над этим.
От нечего делать принялся изучать висевшие на стенах медицинские плакаты. Узнал подробности пагубного влияния на организм алкоголизма и табакокурения. Почитал про беременность, кишечных паразитов и СПИД.
Подчиненная вернулась. Принесла еды.
— Выбор был небольшой, — оправдывалась она, выкладывая продукты из пакета на подоконник. — Но сделаю, что смогу.
Джозеф поглядел на огурцы, помидоры, пакетик сметаны, овсяные хлопья, одноразовые тарелки...
— А пирожков каких-нибудь не было? — осторожно поинтересовался он.
Далила достала из сумки свой многофункциональный нож. Со щелчком выскочило лезвие.
— Забудьте о пирожках!
Джозеф решил не спорить. Процесс приготовления салата занял определенное время.
— Интересно, долго еще? — оперативник посмотрел в сторону двери кабинета, где одна из его подчиненных всё еще продолжала издеваться над психологом.
— Возможно, — Далила на пластиковой тарелке кружочками нарезала предварительно помытый в туалете огурец.
Джозеф лениво глядел в больничное окно. Во дворе на скамеечке сидели люди в пижамах и тапочках. Кто-то медленно прогуливался вокруг клумбы, двое играли в шашки.
По бордюру кралась бездомная кошка.
— Я всё забываю спросить, — Джозеф отвернулся от этого скучного зрелища и снова сосредоточился на спутнице. — Что значит "остров" первого поколения?
— А, — Далила щедро плюхнула на овощи сметаны. — Видите ли, научная мысль не стоит на месте. За последние два года зоны рекреации претерпели существенные изменения. Они стали сложнее, эффектней. Начиная со второго поколения, применяется иллюзия большого пространства.
— А сколько поколений всего?
— Пока три. Ешьте.
Джозеф со скепсисом посмотрел на салат.
— К примеру, — Далила задумчиво взвесила в ладони пачку овсяных хлопьев и убрала ее обратно в пакет. — Дейдара как-то придумала "остров". Заброшенный космический корабль, плывущий по просторам Вселенной. Сквозь иллюминаторы видны звезды, планеты и астероиды. Иногда попадаются детали каких-нибудь ракет, топливные баки или что-нибудь еще. По мере продвижения корабля вперед, вид, разумеется, изменяется. Создается полная иллюзия путешествия сквозь космос. Как вы понимаете, на самом деле никто никуда не перемещается, а всё это — не более чем сменяющееся в иллюминаторах изображение. Выйти за пределы звездолета невозможно — "остров" ограничивается его обшивкой.
— Это второе поколение? — уточнил Джозеф.
Заметив, что тот всё еще не начал есть, Далила спохватилась и достала из пакета одноразовую вилку.
— Да. Там вообще интересная идея была у нее. В какой-то момент Обладатель начинает находить свидетельства существования некой внеземной цивилизации: непонятные сооружения и монументы на пролетающих мимо камнях, странные шумы и сигналы в эфире. Еще он может найти бортовой журнал и прочитать там кучу подсказок. На самом корабле они тоже спрятаны. И вот так шаг за шагом ему удастся разгадать, что это была за цивилизация, как она погибла, и когда это произошло.
— А если он не захочет этим заниматься?
— Видите ли, если б мы не были уверены, что он захочет, тогда не стали бы инсталлировать ему именно этот "остров".
— Ну да. И что? Разгадал?
— Не думаю. Она тогда постаралась. Куча посторонней информации: легенды, пророчества, ничего не значащие сведенья, всякие таблицы. Пока он всё это расшифрует, пока сопоставит... Помощников у него нет, только бортовой компьютер с зачатками искусственного интеллекта.
— И сколько у нее ушло времени на то, чтоб всё это придумать? — Джозеф меланхолично доедал салат.
— Четыре часа, — послышался за его спиной девичий голос. — Не считая перерыва на обед.
— Отстала от бедной женщины? — Джозеф обернулся к подошедшей подчиненной. — И какой она тебе диагноз поставила?
— Я не спросила, — Дейдара голодным взглядом прошлась по подоконнику. — А мне поесть ничего не оставили?!
— Он, — Далила обвиняюще указала на руководителя стажировки, — снова не позавтракал!
— Какой кошмар! — притворно ужаснулась Дейдара. — Так для меня что-нибудь купили или нет?
— В столовой мне сказали, что у них всё будет готово через полчаса. Тогда все вместе и пообедаем. Подожди немного.
— Значит, не купили. И почему я не сомневалась?..
Впереди было еще минимум три кабинета.
— Так всё-таки что тебя подвигло ко мне присоединиться? — крикнула с противоположной стороны корта Камилла. — Честно говоря, я была ужасно удивлена, получив твое сообщение.
— Так ты ж сама предлагала, — Джозеф подбросил мячик в воздух и, сосредоточившись, врезал по нему ракеткой.
В этот раз тот хотя бы перелетел через сетку.
— Да, но не сомневалась, что ты откажешься, — юристка, не напрягаясь, его отбила.
— Ну, тогда извини, что навязался, — Джозеф добежать до места падения мяча не успел.
Желтый с белыми полосками мохнатый шарик ускакал в сторону, разминувшись с ракеткой буквально в полуметре.
— Нет-нет. Ничего такого, — Камилла ждала, пока компаньон за ним сходит. — Я не имела это в виду. Просто недоумеваю, что могло заставить тебя изменить свое первоначальное решение?
— Подумал, что было бы неплохо заняться спортом, — буркнул оперативник, подбирая мячик.
— Что? Не слышно!
— Я говорю: решил, что было бы неплохо заняться спортом! — крикнул Джозеф. — Сидячий образ жизни и всё такое!
Если честно, о своем решении поисковик пожалел практически сразу же после того, как надел кроссовки и взял в руки ракетку. Оказалось, что теннис не являлся его призванием вообще никаким боком. Довод, что прежде он никогда этим не занимался, а у Камиллы уже был какой-то опыт игры, утешал всё меньше и меньше. Девушка не уставала с энтузиазмом его подбадривать и убеждать, что у него все отлично получалось. Джозеф, злясь на ни в чем не повинную партнершу, подумал, что было бы неплохо подкинуть ей какую-нибудь книжку об искренности и умении деликатно молчать в подобных ситуациях.
— Вот видишь! — воскликнула юристка, когда посланный Джозефом мяч в очередной раз попал в сетку. — Тебе совсем чуть-чуть не хватило! В следующий раз, я уверена, всё получится! Уже гораздо лучше! Прогресс на лицо!
— Да неужели?!
— Ты что-то сказал? Прости, я не расслышала!
— Тебе показалось.
Камилла недоверчиво нахмурилась. Игра продолжалась.
— И? Как дела с проверкой? — молчать она, видимо, долго не могла.
— Какая проверка? — поинтересовался поисковик, полный решимости непременно отбить следующую подачу.
— Ну как же?! С сегодняшнего дня в вашем подразделении началась масштабная ревизия. Вам на оперативке объявить должны были. Ты на работу что, не ходишь?
— Что еще за ревизия? — о теннисе Джозеф даже как-то забыл.
— Толком не знаю. У тебя как раз выяснить хотела.
Оперативник помрачнел еще больше. Вряд ли эта проверка предвещала хоть что-то хорошее.
Камилла болтала с толпой народа. Джозеф сидел в одиночестве на соседней скамейке и хмуро пил минералку из пластиковой бутылки. Он не уставал удивляться количеству знакомых этой женщины — с ней здоровались абсолютно все в этом спортивном центре. Оперативник, видевший всех этих людей впервые и не отличавшийся кипящей энергией и агрессивным дружелюбием юристки, всеми игнорировался, что его впрочем, не сильно огорчало. Он уже утвердился в мысли, что данный вид спорта не для него, поэтому не видел смысла заводить обреченные на одноразовость знакомства.
Ему было скучно. Снова скользнув взглядом по толпившимся вокруг Камиллы раскрасневшимся и потным людям в шортах, кроссовках и футболках, мысленно попрощался с этим чуждым ему социумом, нехотя встал со скамьи и пошел в раздевалку. Он почти не сомневался, что на утро у него будет болеть всё тело.
Лара была дома. Эдуард, по ее словам, уехал на пару дней в командировку.
— Кушать хочешь? — поинтересовалась сестра.
— Говори сразу, что от меня надо, — Джозеф с детства привык, что за заботой родственницы всегда скрывалось какое-нибудь эгоистичное желание.
Шмякнул черную спортивную сумку на пол.
— Не ломай мне сценарий! Сейчас ты послушно пойдешь есть, потом скажешь: "Спасибо тебе огромное, дорогая сестренка!", — а я отвечу: "Ну что ты, о чем разговор?" А ты мне тогда: "Могу ли я что-нибудь тоже для тебя сделать?" А я: "Нет-нет, мне совсем ничего не нужно!" А ты: "Ой, да ладно! Я ж не смогу заснуть, если не отблагодарю тебя..."
— Короче, — Джозеф лениво стянул кроссовки и, подхватив сумку, прошел из прихожей в коридор.
— Посмотришь со мной пару роликов на Ютубе? — Лара семенила рядом, умоляюще заглядывая брату в лицо.
— Зачем?
— Ну, я хочу их тебе показать. Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
— Ладно. Корми тогда.
Джозеф зашел в ванную, выгреб потные спортивные вещи из сумки, затолкал их в корзину для грязного белья и помыл руки.
— Ты идешь? — донесся до него сквозь шум воды вопль Лары.
Отвечать не стал. Закрыл кран. Пошел переодеваться.
Добрался таки до кухни. Лара нетерпеливо болтала ногой, сидя на столе и грызла пряник.
— Я же просил так не делать, — напомнил Джозеф, плюхаясь на табурет. — Для чего стулья существуют?
Сестра глянула на него, как на старого зануду, и нехотя сползла с дубовой столешницы.
На тарелке лежало что-то очень калорийное и явно мясосодержательное.
— Рагу, — пояснила родственница. — Сама готовила. Борщ Эдуарда прокис, и я его вылила.
— Какая жалость, — суп был вкусным.
Творение сестры тоже оказалось более чем просто съедобным. Готовить она всё же умела, хоть и не любила.
— Ну, ты всё? — поинтересовалась Лара через пару минут.
Джозеф, оторвавшись от ужина, поднял на нее многозначительный взгляд.
— Сама не видишь? — подцепил вилкой кружочек тушеной моркови.
— Сколько можно жрать?! Ладно-ладно... Кушай на здоровье. Я тебя совсем не тороплю.
Лара подошла к окну. Во дворе выла сигнализация кем-то потревоженной машины. Замолкла.
Родственница немного подвинула горшок с единственной на кухне полудохлой, давно не поливаемой фиалкой. Развернула его так, чтоб на виду оказались наименее болезненные листья. Провела по подоконнику пальцем, проверяя слой пыли. Нетерпеливо оглянулась на ужинавшего брата.
— Чай, пожалуйста! — провозгласил Джозеф, отстраняя от себя пустую тарелку.
— А не жирно ли будет?! — огрызнулась Лара, всё же сердито отходя от окна к раковине в поисках кружки.
— Куда ты так торопишься? Сказал же, что посмотрю, значит, посмотрю, — устало вздохнул Джозеф.
После тренировки хотелось спать.
— Давай, я тебе налью, а пить ты там будешь? — предложила Лара, заваривая чайный пакетик кипятком. — Просто я эти ролики еще днем загрузила. Всё ждала, когда ты придешь.
Оперативник сдался.
— Это то, что я думаю? — поинтересовался он, садясь перед компьютером.
Окошко плеера показывало красный диван и застывшего на нем в причудливой позе человека.
— А что ты думаешь? — Лара кликнула мышкой по кнопке на экране.
Замерший кадр зашевелился.
— А теперь поприветствуем нашего нового гостя! — энергично поведал человек, как оказалось, ведущий какого-то ток-шоу.
Раздалась бодрая и громкая, напоминавшая фанфары, музыка.
— Именно это я и думал, — отозвался Джозеф, глядя, как из-за кулис на сцену выходит улыбающийся и машущий рукой Роберт.
— Итак! Здравствуйте! Добро пожаловать на нашу программу!
— Добрый вечер, — гид устроился на диване.
— Для тех, кто не в курсе, перед вами человек, исполняющий главную мужскую роль в одном из самых ожидаемых фильмов года, Роберт Фергюссон!
