— Ты проиграл. — голос винна оставался по прежнему спокойным. — Больше не лезь...
— Да как ты смеешь, раб...— и в ту же минуту заломленная рука княжича приняла и вовсе уж несусветное положение.
— Я не раб, а мой отец — такой же правитель, как и твой! И то, что он не живёт в каменном мешке, как ваш, не делает его худшим ! Ясно?
— Вы — ублюдочные северяне, разбойники...— зашипел Нагрин, но его излияния прервал голос Тана.
— Твой отец может гордиться тобою, Озрик. А теперь будь добр — отпусти Нагрина! — Тан наблюдал за начавшейся сварой с самого начала и теперь едва сдерживал гнев. В эти минуты он завидовал отцу Озрика белой завистью и злился на своего сына, который не только затеял глупую ссору , но ещё и проиграл её.
Озрик послушно встал и спрятал нож. Он понимал, что зашёл дальше , чем положено, и то, что Тан закрыл на это глаза , было со стороны лендовца проявлением своеобразной симпатии. Княжич же, поднявшись, угрюмо посмотрел на отца — он не понимал, почему Тан неожиданно взял сторону дикаря-винна...
Причиной ссоры Нагрина и Озрика стал не только характер наследника Ленда, но и единственное сокровище винна, которым захотел завладеть княжич — снежный ястреб. Среди ирийцев соколы считаютя более ценными птицами., чем ястребы и охота с ними действительно доступна лишь князьям или очень зажиточным Старейшинам. Соколов ценят за красоту оперения, стремительность и высоту полёта. За то восхищение и азарт, которые рождаются в сердцах охотников, наблюдающих за схваткой сокола и цапли высоко в поднебесье... Соколам дают красивые звучные имена, их колпачки и нагрудники расшиты золотом и серебром, а ремешки и опутенки сделаны из тиснённой кожи.! Менее красивые , хотя и более добычливые ястребы, способные настигать свою добычу как в чистом поле, так и в густом лесу, как на земле, так и в небе тоже занимают немало мест в княжеских соколятнях, но не имеют ни столь звучных имён , ни серебряных колокольчиков. Ястребов ценит прежде всего простой люд, ведь этим крылатым разбойникам по силам не только птицы, но и зверьё покрупнее, да и подобрать их после охоты не в пример легче, чем соколов. Но снежный ястреб — особый случай. Эта птица не превышает размером своего собрата — ястреба-тетеревятника, но превосходит его в силе , обладает ещё более диким и отважным характером , а её белоснежное оперение отличается сказочной красотой. Водится эта диковинка лишь в землях виннов и достать её порою невозможно даже за деньги — приручив птицу , северяне чаще оставляют её себе, чем продают!
Не удивительно, что на требование Нагрина обменять снежного ястреба на сокола Озрик ответил твёрдым нет. Княжич тут же попытался решить вопрос в присущей ему манере, но , оказавшись на земле, а потом ещё и неожиданно получив от отца примерную выволочку, на открытую вражду с винном больше не шёл. А вот Нахимена после произошедшего прониклась к заложнику вполне естественной симпатией, к тому же ей хотелось больше узнать о суровой и далёкой родине винна , о которой до этого девочка слышала лишь легенды. Через несколько дней после драки Озрика и брата княжна решилась на близкое знакомство с винном и заявилась прямо на соколятню. Как раз кормивший своего ястреба мальчишка лишь молча покосился на неё, но Нахимена твёрдо решила свести с ним знакомство.
Озрик поначалу отвечал односложно и неохотно, но уловив в голосе девчонки неподдельные дружелюбность и искренность , перестал дичиться. Уже через полчаса он рассказывал княжне и о том, сколько его Коготь поймал прошлой зимой зайцев, и про то, какое короткое в его краях лето и насколько суровы зимы! Нахимену совсем не смущал диковинный говор винна — она с интересом слушала его рассказы и сама отвечала на вопросы Озрика о Ленде, ведь многое из того, что было для неё естественным, вызывало у винна недоумение. В тот день они проговорили несколько часов кряду, и, совершенно позабыв о времени, расстались лишь тогда, когда подоспело время ужина.
В следующие два дня свидеться с Озриком Нахимене не удалось — мать снова засадила её за вышивание. Когда же ненавистные уроки были кое как освоены, княжна тут же помчалась к своему новому приятелю. На соколятне девочку ждал сюрприз — Озрик вырезал для неё широко расправившего крылья орла — герб Ленда.
— Какой красивый! .. И живой! — Нахимена восхищённо вздохнула, скользнув пальцами по фигурке. Мальчишка не только передал хищный и свободный характер птицы , но и в мельчайших подробностях воссоздал её облик , проработав каждое пёрышко. — Это просто чудо! Спасибо тебе большое!
Свои восторги девочка довершила тем, что чмокнула приятеля в щёку . Озрик же от такого проявления чувств смутился и покраснел:
— Пустое , Нами...Раньше я постоянно вырезал своим младшим игрушки... Братикам — конных и пеших воинов, сестре — кукол...
Нахимена, нахмурив брови, внимательно взглянула на Озрика — только сейчас она поняла, что в разлуке с семьёю и родиной ему приходиться совсем несладко и Крейстет для него прежде всего — неволя...
— Не грусти.— княжна прижалась к Озрику.— Родные тебя обязательно дождутся...
Но глаза смотрящего в пустоту мальчишки вдруг словно бы выцвели и он едва слышно прошептал:
— Не дождутся... Нет их уже — две зимы как нет...
Дальнейший рассказ Озрика был немногословен, но княжна смогла уловить то, что скрывалось за скупыми словами винна... Зима в тот неурожайный и злосчастный год выдалась ранней и суровой даже для Пустоши, дичь ушла, набег был неудачен. Голод пришёл в поселения по белому снегу и протянул к виннам костлявые руки ! Его холодных объятий не избежал никто, но живущим на отшибе , как отец Озрика ,пришлось труднее всего. Пустошь стала ширится несколько лет назад, но глава рода был настолько привязан к земле, на которой жило несколько поколений его предков, что всё не решался уйти подальше от наступающих льдов. В результате обнесённый прочным частоколом, больше напоминающий маленькую крепость, чем мирный хутор , посёлок оказался отрезанным снегами от других поселений сородичей.
Вначале было ещё терпимо -живущим в суровом краю виннам не раз приходилось потуже затягивать пояса и лишения они переносили спокойно. Но припасы пополнялись из рук вон плохо и вскоре голод стал постоянным обитателем деревянных, с крошечными оконцами домов. Люди боролись с ним, как могли — женщины выходили за ограду и вместе со стариками выкапывали из под снега олений мох и горькие корни , срезали кору с деревьев и собирали еловую хвою для отваров. Мужчины же ставили силки и иногда уходили в поисках добычи на несколько дней пути от селения. Озрик не оставался с другими детьми и стариками в посёлке — охотники брали его с собой, ведь уже тогда он читал следы не хуже опытных взрослых. Старшие мужчины ценили его способности и если охота оказывалась удачной, Озрик наравне с другими охотниками получал право на несколько глотков горячей крови пойманного животного. Это возвращало силы, но на одну добычливую охоту по-прежнему приходилось десять неудачных.. К тому же в посёлке было много женщин с детьми , и, как сородичи не растягивали с такими трудами раздобытое мясо, вываривая кости и жилы по нескольку раз, оно быстро заканчивалось... Затем на них обрушился многодневный, пришедший из Пустоши буран и стало совсем худо. Они не могли выйти даже за частокол и, запертые непогодой в домах, доедали последние крохи. Когда же буран, наконец, стих, посёлок оказался полностью погребённым под снегом , а снаружи царил лютый холод. Леса вокруг словно вымерли — на девственно чистом снегу стало невозможно найти даже следов слепой крысы!
Вот тогда то голод и показал Озрику своё истинное лицо! Вначале он был острым и непероносимым — терзал внутренности, заставляя их сжиматься в пульсирующий болью клубок. Через несколько дней желудок, так и не получив пищи, словно бы каменел .Но постоянно ноющую пустота под сердцем и бешенная слабость порождали чёрное, разъедающее душу отчаяние и поэтому были опаснее предшествующих им мук!.. Люди по-прежнему цеплялись за жизнь — они даже начали вываривать кожу с ремней и одежды, но такая еда не восстанавливала силы. Первыми слабели старики и дети. Озрик делился с младшими братьями и сестрой каждой ложкой варева , заменяющего еду, но когда отец заметил это, мальчишка получил хорошую трёпку. Теперь начинали действовать другие законы, по которым преимущество давалось более старшим и крепким — тем, кто мог дожить до весны...
Но до сих пор Озрика терзали не собственные муки или тающие на глазах братья, а то , что произошло после. У потерявших молоко женщин силой забрали детей и унесли грудничков далеко в лес. Обезумевшие матери рвались вслед за уходящими в лесные дебри воинами, но оставшиеся в посёлке мужчины удержали их . Озрик же , никем не замеченный, отправился за воинами. Они шли быстро, то и дело путая следы, но крадущийся за ними по пятам , прячущийся за заснеженными стволами мальчишка не отставал.
Зайдя на скрытую в самой чаще поляну, воины , по прежнему сохраняя молчание и избегая смотреть друг другу в глаза, быстро стащили с малышей многочисленные пелёнки и оставили чуть живых , с выпирающими рёбрами детей на снегу. Брошенные на морозе младенцы зашлись жалобными, криками, но воины уже уходили с поляны. Озрик в ужасе смотрел на корчащиеся на снегу крошечные тельца и до крови кусал губы , а малыши продолжали кричать — с каждой минутой всё надрывней и страшнее... Озрик уже готов был ринуться им на помощь, но тут ему на плечо легла тяжёлая рука Хюмара:
— Незачем тебе было идти за нами. Мал ещё...
Озрик вцепился в руку воина :
— Отпусти ! Они же замёрзнут!.. Так нельзя!
— Так надо! — и Хюмар, не тратя больше лишних слов, поволок упирающегося Озрика прочь от зловещей поляны, а в ушах мальчика звенел страшный детский плач...
Посёлок тоже встретил их криками — матери не скрывали своего горя. Озрику поначалу надрали уши, а потом нарисовали на щеках защитные руны и посадили под замок. "Это чтоб тебя утбурд не забрал!" — сказал отец. Он же и пояснил Озрику произошедшее — малыши бы всё равно не выжили, но их медленное умирание на руках отчаявшихся матерей наверняка загнало бы последних в могилу или заставило бы наложить на себя руки. Но и в том, что было сделано, таилась опасность :духи зимы превращают оставленных им младенцев в удбуртов — демонов, постоянно ищущих человеческого тепла и материнской ласки. Они по-прежнему имеют вид детей и плачут, как дети, но по силам превосходят берсерков. Привлечённых их плачем неосторожных, утбурды душат , а после выпивают их кровь. В первую очередь опасность грозит матерям и тем, кто последний раз видел утбурдов в человеческом облике...
Той же ночью Озрик проснулся от страшного крика, а утром обнаружилось , что одна из несчастных матерей помешалась — утбурд не смог выпить её кровь, но навсегда похитил душу...
— А потом? Что было потом? — тихо спросила Нахимена и Озрик вздохнул:
— Мои младшие братья умерли ближе к весне, а сестра хоть и выжила после зимовки, стала постоянно болеть и тем же летом её не стало. Вскоре мы переселились к морю, потому что никто не мог охотиться в лесу, в котором появились утбурды... Вот и всё...
Княжна подпёрла подбородок кулачком и задумчиво посмотрела на винна:
— Знаешь, в Крейстете не бывает таких зим и про утбурдов тут никто и никогда не слышал. Если ты захочешь остаться, папа не будет возражать...
Озрик слабо улыбнулся:
-Но здесь мне всё чужое, а там — родное... Понимаешь?
Нахимена тогда не очень его поняла. Но тем не менее кивнула головой — чтобы не обидеть...
Тан не возражал против возникшего между винном и дочерью приятельства. Он не собирался постоянно держать мальчишку в четырёх стенах или лишний раз напоминать ему , что он заложник и его жизнь висит на волоске. Более того — Озрик был по своему симпатичен Владыке и тот в глубине души был даже рад тому , что винн нашёл себе в Крейстете товарища.
Между тем дружба между Озриком и княжной крепла всё больше . Нахимена, совершенно неожиданно для себя, узнала, что старший брат — это совсем даже неплохо. Озрик вырезал для неё игрушки, позволял возиться с Когтем и сносил её причуды с редким терпением. Девочка же в свою очередь тоже пыталась сделать всё для того, чтобы Озрик не чувствовал себя в Крейстете чужаком и — самое удивительное — ей это удавалось. Вот только Нагрин так и не забыл своего унижения и , затаив злобу, ждал лишь подходящего случая для того, чтобы отомстить винну... И дождался !Во время соколиной охоты , в которой , благодаря Нахимене, принимал участие и Озрик со своим любимцем , княжич дождался момента, когда выпущенный винном ястреб, паря высоко в небе , словно бы застыл, и подстрелил птицу. Нахимена с замиранием сердца смотрела на то , как Коготь с криком падает вниз и бессильно бьётся на земле, как бледный, точно полотно, Озрик осторожно берёт в руки смертельно раненненого ястреба и прижимает его к себе... Как рубиновые капли крови алеют на белоснежном оперении. Девочка всхлипнула — она и сама привязалась к гордой птице, но никогда бы не осмелилась попросить у винна Когтя в единоличное владение. Несмотря на малолетство и присущее чуть ли ни всем Владыкам с рождения своеволие, она всё же смогла понять, что ястреб, бывший как для неё , так и для Нагрина всего лишь красивой игрушкой, для Озрика был другом и служил последней ниточкой , связывающей его с далёкой родиной.
— Озрик...— всхлипнула княжна, но винн её не услышал . Он встал и молча направился к подъехавшему Нагрину.
— Если не мне, то и не тебе!— довольный своим поступком, княжич ехидно улыбнулся, но взглянув на закаменевшее лицо заложника , натянул узду испуганно заржавшего коня..— Эй, ты чего!..
...Конечно же, Озрик не смог даже коснуться Нагрина — пока княжич тщетно пытался успокоить внезапно взбесившегося рысака, дюжие слуги скрутили обезумевшего винна и отобрали у него нож. Озрик попытался вырваться, но удар пудового кулака отправил его на колени:
-Знай своё место!— прорычал слуга и снова ударил Озрика по лицу. Нахимена в отчаянии оглянулась по сторонам и , увидев, что к месту ссоры приближается отец, отчаянно закричала :
— Папа! Сделай что-нибудь!
Но Тан уже понял, что происходит. Ледяная волна накатила на людей, заставляя их падать на колени и хватать непослушным ртом рвущий лёгкие воздух. Подъехавший Владыка соскочил со своего коня и, подошедши к прижавшемуся к лошадиной холке сыну, за шиворот стащил его с седла.
— Мерзавец! Разве этому я тебя учил! — в пылающие гневом очи Тана было страшно взглянуть, а исходящей от него сейчас силы кровь стыла в жилах. — Будущий Владыка не может поступать подобным образом!
Ещё раз встряхнув сына за плечи, Тан отвернулся от него и подошёл к уже вставшему с колен Озрику. Внимательно всмотревшись в окровавленное лицо паренька, обнял его за плечи и прижал к себе:
-Пойдём... — тихо сказал Владыка и, бросив ещё один испепеляющий взгляд на окружающих, увёл словно бы онемевшего винна с собой.
После этого случая Озрик снова замкнулся в себе. На соколятне он тоже не появлялся, хотя вместо убитого ястреба Тан отдал ему одного из своих любимых соколов. Теперь Владыка уделял заложнику гораздо больше времени — уловив всплеск колдовских сил винна ,которыми тот пользовался совершенно бессознательно, Тан не мог пустить дальнейшее их развитие на самотёк. Мальчишка поначалу отрицал даже саму возможность того, что у него были магические способности, но когда Владыка вроде бы вскользь заметил, что неконтролируемый дар может причинить вред не только самому Озрику, но и окружающим его людям, согласился на обучение. ..
