— А Горный Князь? — Калека усмехнулся.
-Горный Князь или Большой Полоз, Вел, хоть и не божество, но существо древнее и очень могуче. В его власти и золото, и серебро, и медь, и железо, и уголь, и камни самоцветные — вобщем всё, что в земле скрыто . Сил у него столько, что его опасаються даже Бледные Призраки, но сам он хоть в проклятый Аркос и захаживает, живёт отдельно — в самой глубокой пещере, что под Лисьей горой из Старой Гряды, есть у него такой дворец, какой ни один Владыка себе не построит! Стены у дворца золотые и драгоценными каменьями выложены, а внутри у него собраны все сокровища земли, но главное не это, а то, что вместо тронного зала во дворце Горного Князя— озеро, посреди котрого бьёт гремучий ключ. Когда Полоз чувствует, что стареет, то купается в этом источнике — старая шкура с него тут же слазит, и он опять становится таким же молодым, как и прежде. Людям эта вода тоже возвращает молодость и излечивает все болезни, но делится ею Горный Князь лишь со своими слугами — малыми полозами, да теми людьми, которых он сам под землю увёл. Говорят, что некоторые смельчаки всё же спускались к нему за чудесной водой, но увидев такую роскошь, навсегда забывали и о земле, и о солнце на небе...
Внимательно слушающий очередную присказку Вел протестующе мотнул головой:
— Нет, Юрген. Небо нельзя забыть! И жить без него долго невозможно — драгоценные камни его не заменят!
Калека усмехнулся:
-Ну, это уж кому как, Вел. Когда люди взрослеют, то вверх уже не так часто смотрят...А даже если бы смотрели или, к примеру, летали бы , как птицы, то князья такому самоуправству быстро бы конец положили.
— Почему? — по лицу мальчишки было видно, что сам он как раз был бы не прочь заиметь пару крыльев, и Юрген устало вздохнул.
— Потому, что никакой Владыка не потерпит, чтобы чёрная кость выше него была, а уж тем более — чтоб крестьяне да мастеровые над его замком лебедями летали и сверху вниз на князя смотрели... Ну, обещанное я тебе рассказал, так что ложись теперь спать. На меня не косись — сам знаешь, как меня бессоница изводит...
Ещё через четверть часа завернувшийся в одеяло мальчишка уже крепко спал около костра, а Юрген подбросив в пламя ещё несколько сучьев, вздохнул. Хороший всё таки у Лекки сын, светлый, да и дочки не хуже, а Истла — так вообще чистый клад: и в руках у неё всё ладиться, и собою миловидна, а в придачу — искрена и сердечна ! Неудивительно, что Лекки до сих пор в ней души не чает... А вот он, Юрген, в своё время сглупил: любуясь крепким и гибким станом невесты, он оставил без внимания и капризные интонации в её голосе, и сердитую складочку на переносье. Прозрение наступило через месяц после свадьбы: с такой женой можно было не опасаться даже Бледных Призраков — она бы и их в бараний рог скрутила! Скандалы закатывались молодой супружницей по любой, даже самой ничтожной причине. Стоило Юргену хотя бы заикнуться том, что он устал или ( не приведи вся Семёрка) поморщиться за обедом, как жена впадала в настоящее неистовоство — она день деньской надрывается, пылинки с него сдувает, а он!... Да как он, такой сякой, вообще смеет порднимать на неё свои бесстыжие глаза!.. Никакие увещевания в деле успокоения буйной супруги не действовали — крики, ругательства и слёзы, на радость соседским кумушкам, продолжались не менее часа и прекращались лишь тогда, когда жёнушка наконец то немного уставала.
Стоит ли удивляться, что Юрген, поняв, какую горгулью взял себе в жёны, старался как можно реже появляться дома, в котором ему теперь приходилось ходить едва ли не на цыпочках, и для этого брал заказы на самих дальних рудниках — это давало ему передышку на месяц, а то и более. Безрадостное для Юргена супружество продолжалось два года, а закончилось оно в точности так, как об этом рассказывают траченные молью похабные байки. Вернувшись с рудников раньше обачного, Юрген застал жену в объятиях соседа , который уже не раз ставился ему в пример , как образцовый представитель всего мужского племени!.. И тут смирного подкаблучника, наконец, прорвало — спустив соседа с лестницы, он влепил жене смачную оплеуху и сказав, что ноги его не будет больше в этом доме, подался на заработки в Астар. Здесь он встретился с Лекки и вполне неплохо жил до тех пор пока...
При мысли о том, ставшем для Юргена роковым, заказе, отсуствующая рука болезненно заныла и бывший Чующий дрожащими пальцами огладил пустой, заправленный за пояс, рукав — травы Истлы смогли снять воспаление в культе и боль, но они ничего не могли поделать с преследующими Юргена кошмарами. Теперь почти каждую ночь калеке снилось, что тяжёлые камни придавили ему грудь и ноги так, что он не можетни вздохнуть, ни даже шевельнутся , а его руку грызут зубами какие то мерзкие и склизлые твари!.. Собственно из-за этого Юрген и начал пить — сивуха помогала ему проваливаться в забытьё без каких либо видений и кошмаров, а головная боль по утрам была всё же лучше непроходящего отчаяния и глухой, звериной тоски... Потихоньку ежедневная выпивка стала уже не лекарством , а необходимостью, но Юрген ситал себя конченным человеком и не видел смысла в борьбе с развивающимся пороком. По хорошому, в Присте ему уже нечего было делать — ни о каких заработках после утраты дара не могло быть и речи, но калеке было тошно от одной мысли о том, что он может оказаться приживалкой у родстенников или явиться пред светлые очи покинутой им супруги ...
И бывший Чующий подался на паперть — возле храмовых ступеней всегда найдётся место протягивающему руку убогому, которому прихожане нет-нет, да и бросят пару медяков, а жрицы Малики ещё и накормят, ведь дочери милостивой богини известны тем, что сами готовят еду таким вот нищим и раздают её перед вечерней службой, всегда дополняя пищу словом утешения... Вот только от постных лиц добродетельных дев и матрон Юргена воротило, а необходимой при попрошайничестве слёзной угодливостью он так и не обзавёлся, так что пресловутая медь не часто оказывалась в его ладони. Да и в самом деле, кто подойдёт к молчаливому и мрачному, как сыч, калеке, когда вокруг полно тех, кто назвает тебя благодетелем и обещает молиться за твоё здоровье перед престолами всех Богов?! Знакомые и бывшие приятели, увидев сидящего в храмовой пыли Юргена, отводили глаза. Только Лекки и Истла не отвернулись от калеки , но Юрген старался не злоупотреблять добротой бывшего напарника, ведь у него дома пятеро ртов — даже с такою женою, как Истла, прокормить, одеть и выучить подобную ораву — дело непростое...
-Ну, как он ? Отошёл?..— от невесёлых раздумий Юргена оторвал вернувшийся из забоя Лекки. В движения Чующего Жилы чувствовалась смертельная усталось, а во взгляде, устремлённом на спящего сына, ощущалась неприкрытая тревога. Юрген вздохнул :
— А у тебя самого как?
Лекки присел на корточки около костра, потёр ладонью воспалённые глаза...
— Всё сладилось. Завтра только останеться результат закрепить.-Юрген довольно кивнул, и, поврошив палкой костёр, с самым серьёзным видом сказал.
— С Велом тоже всё хорошо. Кстати, как ты относишься к такой милой домашней зверушке, как Шоггр?
ЗАКЛЯТОЕ ЗОЛОТО
В суете беспоконой и людной Присты время летит незаметно — не успеешь оглянуться, а лето уже сменила осень, вчерашняя ребятня вытянулась и выросла, а у тебя самого прорезались первые морщины, начавшие отсчёт зрелым годам... Погружённый в дела храма и начавшей процветать школы Крештен уже давно забыл и про эмпата-лаконца, и про связвнные с ним проишествия, но очередной и на этот раз совершенно неожиданный приезд Креспи заставил его вновь вспомнить о Веилене.
Жрецы расположились в той же комнате , что и в прошлый раз : Крештен отметил, что прошедшие три года оставили след и на его приятеле— на высоком лбу Креспи появились вполне чёткие залысины, а в его взгляде ясно сквозила усталость...
— Новые поручения Илита нелегко выполнить... — тихо ответил Креспи на немой вопрос в глазах Крештена, но тут же, глядя куда-то ему за спину, улыбнулся .-Добро пожаловать, Веилор. Так и знал, что ты не станешь сидеть на кухне.
Со стороны окна немедля последовало громкое "мяу" и в комнату запрыгнул огромный трёхцветный кот. Тугие мышцы крысолова буквально перекатывались под гладкой, шелковисто поблёскивающнй шкурой, а зелёные глаза уже словно бы светились в предвкушении охоты. Одарив Крештена мимолётным взглядом, кот, басовито мырлыкая, потёрся о ноги Креспи, и, сделав круг по комнате, выскользнул в приоткрытую дверь.Крештен посмотрел вслед коту.
— И вот это чудовище когда-то не превышало размером клубок ниток?.. Как же всё таки летит время...
Креспи улыбнулся:
— Я ещё тогда сказал, что из котёнка вырастет знатный крысолов и, как видишь, оказался прав. После нескольких прогулок Веилора у тебя в школе не будет ни единого грызуна . Он просто невероятный охотник!— Креспи откинулся в кресле, а Крештен едва заметно качнул головой.
— Буду только рад этому, но ты ведь приехал не для того чтобы навестить старого друга и избавить его от нашествия крыс?
-Почему бы и нет? — Креспи устало прикрыл глаза.— Впрочем, ты прав: меня привело к тебе одно важное дело. Грядут большие перемены Крештен... Я бы даже сказал , судьбоносные перемены, и к ним следует хорошо подготовится. Илит велел мне собрать магически одарённых детей и научить их не только вере в Единого, но и колдовству. Впоследствии они станут нашим оружием против жрецов Семёрки.
Крештен нахмурился:
— А как же ты и твои подопечные?.. К тому же — это опасная затея... Насколько я помню, когда -то один, воспитанный в истиной вере колдун уже успел наворотить в Милесте дел!
Креспи грустно покачал головой.
— Я не вечен, Крештен, да и с годами сил у меня и моих людей не прибавляется— в любом случае нам нужна будет смена. Что же до Олдена, о которыом ты упоминал... — Креспи на мгновение замолчал, но , после недолгого колебания произнёс.— Не знаю, какие слухи о его бунте доходили до тебя, но одно могу сказать точно: дело тут было не столько в колдовстве, сколько в семейных неурядицах нашего Верховного. В произошедшем Илит виновен ровно столько же, сколько и Олден...
Подобная версия хоть и давнего , но до боли памятного жрецам Единого события была для Крештена неожиданной. Он с минуту помолчал, потом тихо произнёс.
-Что ж, это объясняет, почему убивший стольких наших братьев по вере отступник отделался всего лишь изгнанием...
— И Столбом Позора...— тихо закончил за приятеля Креспи, но поймав его недоумённый взгляд, слабо улыбнулся. -Нет, я не сочувствую взбунтовавшемуся колдуну. Скорее, сожалею об упущенных возможностях. До этого печального события меч Олдена не раз оказывал Амэну неоценимые услуги и достойной ему замены до сих пор так и не нашлось...
Что же касается детей, то им с самого нежного возраста будут внушать веру в справедливость Единого и мысль о том, что их способности должны служить лишь одной цели — процветанию Амэна. Впоследстаии они станут нашей надёжной сменой, нашей опорой, нашими духовными воинами... Илит долго колебался прежде, чем принять такое решение, но иного выхода у нас нет — мечу может противостоять только меч, а волшбе Семёрки — колдовство...
-Что ж, мне осаётся лишь верить в то, что ты, как всегда, знаешь, что делаешь. — Крештен задумчиво посмотрел в окно. Началась перемена и из классов во внутрений двор с гиканьем вылетела целая гурьба мальчишек.— Только почему ты решил искать будущих колдунов в моей школе?
— Потому что они тут есть. Я присутствовал на одном из уроков и выделил нескольких ребят со спящими способностями...— Креспи встал и подошёл к окну.— В самом Милесте и Корге я тоже кое— кого приметил , но теперь я хочу спросить тебя о мальчике— эмпате. Я не вижу его во дворе школы — он выучился? Или ты, кипя праведным гневом, всё-таки выгнал его из школы?
— Ни то, ни другое.— Крештен потёр переносицу.— Уже почти три года , как его забрал отец. Веилен ему помогает в работе.
Креспи задумчиво покачал головой.
— Приобщать ребёнка к такому ремеслу... Мальчик либо истощил свои силы, либо...— и тут в усталых глазах Креспи зажёгся странный огонёк.— Я должен встретиться с эмпатом и его отцом, Крештен. Ты не помнишь, где именно они обитают?
Крештен удивлённо поднял бровь.
— Нет, но где-то наверняка осталась запись... Вот только зачем тебе эмпат? Мальчик остался глух к словам веры и истины, да к тому же — разве ты не говорил мне, что эпаты не могут колдовать?
Креспи отошёл от окна.
— Эмпаты, Крештен, это инструменты, на которых истинный Знающий сможет сыграть самую сложную мелодию, но сильных Чующих нет или почти нет... Позже я всё тебе объясню, а пока — поднимай свои записи. Я должен проверить свою догадку сегодня же...
Веилен поддел носком сапога лежащий в пыли камешек — сейчас он сознательно затягивал с возвращением домой, потому что сперва ему надо было решить, говорить или не говорить отцу о том, в каком состоянии он нашёл Юргена... С одной стороны — отец не любит ложь, но с другой — зачем его огорчать понапрасну?.. Время ещё терпит, он может навестить Юргена завтра и передать ему приглашение Лекки... Вместе с деньгами, которые сегодня Вел так и не решился отдать бывшему Чующему — Юрген должен хотя бы немного протрезветь до завтра, к тому же — есть надежда , что его оставшийся без выпивки новый приятель к тому времени уберётся из лачуги в поисках опохмелки...
Веилен пнул очередной камешек. Всё таки придётся соврать — отцу и матери незачем знать ни об очередном запое Юргена, ни о его новых знакомствах , которые с каждым разом становились всё чуднее и неприятней... И где только Юрген находит себе таких товарищей?.. Вел тихо вздохнул, припоминая увиденное в лачуге.
... Послезавтра Веилен и Лекки должны были идти в "Серый Лог" и отец решил, что бывшему напарнику не мешало бы отправиться с ними . Истла, узнав куда собирается сын, немедля насобирала стряпни для Юргена , так что в лачугу к калеке Вел звявился отнюдь не с пустыми руками. Впрочем, Юргена его приход не обрадовал, да и говорить с бывшим напарником отца было невозможно — он, мертвецки пьяный, спал прямо за столом, а восседающий подле калеки на колченогом табурете незнакомец посмотрел на Веилена мутными глазами и зло прошипел.
— Ты кто такой? .. Да и вообще — пошёл вон...
Веилен не внял этому заявлению и, подошедши к липкому от пролитой выпивки и прогорклого жира столу, поставил на него корзину.
— Я к Юргену пришёл, ни к тебе...
— Смелый, да?.. А ты хоть знаешь, пичуга, с кем разговариваешь?...— незнакомец попытался приосаниться на табурете, при этом едва с него не свалившись.Худой и перевитый жилами, он был ещё совсем не стар: пожалуй, лет на семь-восемь моложе Юргена , но самым приметным в его внешности было отсуствие отрубленных палачом носа и ушей, а красные воспалённые глаза и опухшие веки вкупе с недельной щетиной и спутанными , засаленными волосами недвузначно намекали на то, что теперь основным занятием освободившегося каторжника была беспробудная пьянка... Неудивительно, что Юрген теперь совсем лыка не вяжет! Вел вскинул голову и неприязнено посмотрел на безносого.
