Сквозь страх

— Может и застать. Вообще смена дня и ночи здесь более-менее постоянная, но только более или менее. Есть вероятность, что стемнеет и через два часа, и через пять минут. Кстати, по солнцу время определять бесполезно. Вообще оно движется примерно так же, как и наше, с востока на запад, но не всегда. Может и с севера на юг небо пересечь, если у него настроение будет. Может на несколько часов в зените зависнуть, или продлить прекрасный закат часа на два. Рандомно, в общем, как и все здесь. Но с вероятностью процентов так 80 солнце пройдет с востока на запад, и если сегодняшний день попадает в те пресловутые 80%, то сейчас часов так пять пополудни. До Подмостквы точно доберемся задолго до заката, тут идти-то всего-ничего, да там можем и заночевать. Городок милый, уютный... Куда приятнее тех, что дальше по тракту.

— Значит в Подмосткву! А то что-то я устала уже монстров убивать.

— Тогда пойдем!

И мы пошли.

Глава 4. "Продолжение франшизы".

"Ждите неприятностей", — говорил я. Пока все происходящее было увеселительной прогулкой, и самой большой неприятностью было то, что Света сломала мне два ребра. Она нечаянно, правда, просто сил не рассчитала — не привыкла еще к тому, что она не в своем теле, а в теле довольно-таки высокоуровневой героини, и что удар у нее заточен под проламывание голов монстрам.

На нее положил глаз шрамированный безымянный — тоже довольно суровая годвилльская тварь, из тех, кто может поленом в ухе ковыряться, да топором ногти подрубать. Ну, как положил... Накинулся, в общем. В Годвилле же как принято: если ты идешь прочь от столицы, значит, приключений ищешь, и все монстры рады тебе их предоставить. Вот и эта зверюга решила красиво умереть от светиной руки, да только Света его желания не оценила. Когда на нее вдруг с ревом пошел полуголый двухметровый детина, с лицом и грудью, изрезанными жуткими шрамами, зашитыми так, как будто над ними сам Криппер трудился, моя супруга повела себя совсем не как герой, а развернулась и побежала в противоположную сторону. И споткнулась. И упала. А из рюкзака ей на голову высыпались пятеро трибблов, которые тут же принялись об нее тереться и урчать, как только они умеют. Ласковые они у нее какие-то...

Шрамированного безымянного-то я на себя взял. Лишился сорока очков здоровья, получил выговор с занесением в грудную клетку, но зато скукожил этого громилу и заработал целых 140 золотых, да еще и жирный трофей: череп Морте.

При чем тут мои сломанные ребра? Да тут как в анекдоте: "Папа гвоздь забивал и попал по пальцу. — А у тебя почему фингал? — А я засмеялся!" В общем, не смейтесь над высокоуровневыми героинями, испугавшихся больших и страшных монстров. Они на это обижаются и могут вмазать.

Она правда нечаянно. Да и срослись они довольно быстро, минут за пять. В общем, на неприятности это все ну никак не тянуло.

Мы пришли в Подмосткву. Погуляли по Подмосткве. Наелись аппетитных подмостковских плюшек — все натуральное, никакой химии, все прямо с куста. Ну и, конечно же, пошли в "Опойный пункт" — а куда еще идти двум годвилльским героям, уставшим от свершения подвигов?

Света смаковала брагу. Света наслаждалась.... Еще бы, 8 месяцев без глотка алкоголя. Без пива, без ничего вообще. Я подозревал, что утром она потребует себе в постель кофе, причем как минимум литра два — без этого напитка она скучала даже больше, чем без алкоголя. Выращивают ли в Годвилле кофе, я не знал, но был уверен, что моя супруга, войдя во вкус разгульной жизни, достанет официантов так, что они импортируют пару килограмм зерен из другого мира. А что, достаточно лишь связаться с Эйфелем, а с ним большинство трактиров так или иначе связь поддерживают.

Брага была крепкой и вкусной, приготовленной на плюшечном соке — фирменный Подмостковский напиток. В таверне было как всегда шумно, многолюдно и многомонстрово, но мы заняли небольшой столик в дальнем углу, выкинув оттуда двух пьяных в хлам героев, логически рассудив, что им на полу будет удобнее. Сидели мы далеко от барной стойки, а значит и от основного действа, так что в меня всего раз метнули пивную кружку, приглашая таким образом поучаствовать в завязывавшейся драке. Спросив у Светы разрешения ("Дорогая, ну я всего пару раз вдарю и вернусь") и получив категорический отказ я, потерев ушибленный затылок, метнул в ответ своего питомца, который с лязгом и грохотом смял нескольких героев и, вывалившись из общей кучи-малы, покатил обратно к нашему столику, допивать. Питомцам мы, по годвилльской традиции, тоже налили. Мумусик лакал из своей кружки под столом, а мой Буч — заливал из нее небольшими порциями куда-то себе за воротник. Видимо у него там было горлышко брагобака.

Иными словами, стандартный такой вечер в годвилльской таверне. Меня, частого посетителя этого мира (пусть и не по своей воле) это безумие уже не удивляло, а Света привыкла уже к концу первой кружки. Подумаешь, табун пьяных героев, большинство из которых — с не менее пьяными питомцами. По сравнению с пьяным мужем и его не менее пьяной лучшей подругой, которым в 2 часа ночи вдруг приспичило приготовить свинину в кисло-сладком соусе — это все мелочь. В ту ночь Света вышла спросонок к нам на кухню, обнаружила там идущий вовсю процесс готовки, и нас, пьяно пошатывающихся у плиты. Она моргнула два раза — видение не исчезло. Ущипнула себя — видение улыбнулось ей двумя счастливыми улыбками. "Мы тебе завтрак готовим!" — сказало видение в два голоса. Света моргнула еще разок для профилактики и ушла спать дальше, логически рассудив, что этот кулинарный идиотизм уже не лечится.

Кстати, блюдо получилось очень вкусным. Мастера же готовили! Профессионалы, которые, как известно, могут работать в любом состоянии. Ну так и зачем же себя искусственно ограничивать?

В общем, уже слегка поддатая Света смаковала брагу, а я — смаковал Свету. Любовался ею. И вот что интересно — видел я перед собой не годвилльскую героиню Маффит, в тело которой на какое-то время вселилась моя жена. Я видел Свету. Свою Свету, с которой мы пережили так много хорошего и чуточку плохого. Не ту, которую видели наши друзья, приходившие к нам в гости поглазеть, как у нее растет и округляется живот. Не домашнюю, в халате и тапочках, бережно вносящую в дверь свое пузо впереди себя, а совсем еще юную, 16-летнюю, только что закончившую школу и поехавшую со мной, своим давним другом по переписке отдохнуть на далекий и дикий пляж. Веселую, озорную, улыбающуюся девчонку в шортах и топике. Такой я буду видеть ее всегда, равно как и она, наверное, не замечает моего пивного живота, моей проседи на висках и макушке, и вообще всего того, что сопровождает переход от 18 годам к 30... И я для нее — все тот же 18-летний юнец, нескладный, худой и вечно щурящийся, потому что зрение у него уже -5, а очки — все еще -3.

Мы — не только те, кто мы сейчас. Мы — еще и носители того образа, который когда-то оставили в чьей-то памяти. Для одних мы навсегда пятилетние малыши, возящиеся в песочнице, для других — вечные первоклашки, для третьих — вечные первокуры.

Нам только кажется, что наша жизнь — динамическая картина. Она лишь череда сотен статичных. Фотоальбом! И сколько людей в нашей жизни, столько в нем страниц.

К третьей кружке браги Света расслабилась окончательно. Я видел, ей это было нужно: выплеснуть негатив, выпить литр позитива — потому и затащил ее сюда, в этот мир. В мир, который я уже считал своим. С меня тоже скатывалось напряжение последних нескольких месяцев. Стекало, как стекает пыль дорог, смываемая водой в душе. Стекало вместе с усталостью и страхами за будущее!

Да, это нужно было нам обоим, причем нужно было очень давно.

Мамина болезнь, беготня по банкам, переезд, беременность... Только сейчас я понял, в каком напряжении жил последние восемь месяцев. В напряжении и страхе: за себя, за близких, за будущее! Свете-то хорошо — как в том анекдоте: "Греби да греби! А мне нужно думать, как дальше жить!" Все это время я жил с этим вопросом в голове: "Как жить дальше?" Что будет завтра? Волновался за супругу, беременность у которой протекала неплохо, но все-таки не слишком гладко, пару раз пришлось и на сохранении полежать, за маму, за нашу семью в целом. Справимся ли? Потянем ли? А нужно-то было всего лишь ненадолго прыгнуть в Годвилль, чтобы расслабиться, забывая обо всем.

Как говорил знаменитый мудрец Ра Хари, гениальные изречения которого рождались, вероятнее всего, в конопляном дыму: "Не бойся проблем. Если они уже случились — они в прошлом. Если собираются случиться — они в будущем. Сейчас и здесь их нет!"

Сейчас и здесь не было ничего, кроме девушки, которую я любил всем сердцем, крепкой браги, тарелок с салатом из стеблей плюшек и блюда с аппетитными отбивными из неизвестного мяса. Я специально попросил официанта не называть, из чего их готовили, чтобы не пугать впечатлительную Свету, это могла быть как свинина, так и суслятина. Впрочем, и то, и другое в годвилльских трактирах зачастую пытались продать под видом драконятины или, выговорить бы, единорожатины. А мясо единорога Света бы точно есть не стала — она даже от пельменей с олениной отказывалась, мотивируя это тем, что делать пельмени из Бемби — это слишком грустно.

В общем, несмотря на то, что у меня разбегались мысли (а может и благодаря этому) я, в кои-то годы, был по-настоящему счастлив и всем доволен. А надо хоть немного знать меня, чтобы понять: всем довольный Кудряшов — это такая редкость, что хоть шампанское открывай по этому поводу.

Шампанского в "Опойном пункте" не было, поэтому мы просто налили себе еще по кружке браги. Я предлагал Свете все бросить и пойти в гильдлечебницу, на прием к главному врачу — мой высокий ранг в гильдии позволял вламываться к нему без стука, выкидывать в окно лежащих на операционном столе тяжело раненных героев и наливать себе микстуры 20-летней выдержки из личной коллекции доктора. Но Света, в отличие от меня, алкоголизмом не страдавшая, а наслаждавшаяся, заявила, что мы и тут вроде бы неплохо сидим, так что менять место дислокации нет никакой необходимости. А зря. Зеленку в Годвилле делали из лучших сортов винограда, и вкус ее не уступал французским коньякам. А зеленка, поступавшая в личные хранилища главврача, и вообще могла бы приятно порадовать даже знатоков элитных сортов алкоголя. Ну, если бы они, конечно, рискнули употребить зеленый коньяк.

Мы сидели, мы болтали, мы вспоминали наше знакомство и наши первые свидания. Мы целовались, мы не разрывали объятий даже когда к нам на стол плюхнулся пытавшийся летать по залу чей-то вхалминго, полностью оправдывавший название своего вида уже тем, что накидался вместе со своим хозяином, мирно спавшем в другом конце заведения. Света больше не вспоминала о том, что она сейчас в чужом теле, а меня это волновало в самую последнюю очередь.

Нахальный вхламинго успел-таки сожрать последние отбивные, перед тем, как мы вышвырнули его в окно, но и это нас уже не волновало. А вот его хозяин, обиженный таким отношением к своему питомцу и полезший в драку — нас уже немного побеспокоил. Но куда ему со своим 60-м уровнем против моего 103-го? Герой последовал за вхламинго, но набежали другие, горя желанием поучаствовать в лихой кабацкой драке, и центр событий вечера все-таки перенесся от барной стойки к нашему некогда тихому уголку...

Кого-то нокаутировал я, кто-то сломал об мою голову стул, кого-то отоварила Света, забывшая о слонобойке и неумело, но очень активно работавшая своими кулаками... В общем, из всеобщей свалки мы выбрались слегка помятыми, но несказанно довольными, причем выбрались раньше, чем двухметровая тетка-вышибала, сильно напоминавшая валькирию из "Мефодия Буслаева", принялась наводить в таверне порядок, раскидывая героев, словно кегли.

Проблемой для вышибалы стала только героиня по имени Райская Казябра. 117-ый уровень, в руках — пронзительное копье с боевым бонусом 124. Лично я ее богиню не знал, но имя Shila периодически мелькало в гильдийских форумах — Шила была президентом гильдии "42", в которой состоял и я, и богиней была матерой и древней как сам Годвилль. Казябра ее, собственно, тоже была очень крута и входила в первую тридцатку самых прокачанных героев этого мира.

Молча и сурово героиня ткнула копьем вышибалу, но та каким-то неимоверным образом увернулась от удара и перехватила древко зубами, рванув на себя. Казябра грохнулась могучему боту в объятия, и они обе принялись воодушевлено лупить друг друга всеми подручными средствами, включая попавшихся под руку героев и питомцев. Зрелище было не для слабонервных, и если бы я не знал, что кабацкие драки в Годвилле никогда не заканчиваются не то, что смертью, но даже и серьезными увечьями — всерьез испугался бы за... Да за обеих.

На помощь Казябре уже пришло с десяток согильдийцев, и валькирия оказалась буквально погребена под кучей тел, из которой время от времени вылетали герои, брякаясь кто об стену, а кто об потолок. Остальные участники изначальной драки, поняв, что вышибала на какое-то время занята — продолжили увлеченно месить друг друга, уже толком не помня, из-за чего все началось. Впрочем, причина драки их и не интересовала. Размявшись и потеряв немного здоровья они помирятся, закажут еще хмельного, и продолжат гулять как ни в чем не бывало, пока не уснут счастливым сном прямо за столами. Или под столами...

По-хорошему мне бы тоже следовало присоединиться к втаптыванию в пол валькирии, ибо бабище-бот уже поднялась на ноги и сосредоточилась на Казябре, которая в одиночку против нее все-таки не тянула, а остальные герои, максимум уровня 40-го, вообще не принимались в расчет. Я ж все-таки тоже из "42"... Но как ни прельщала меня перспектива биться бок о бок с президентом гильдии, приоритеты у меня все-таки были другие.

— Пойдем в номер? — предложил я.

— А питомцы?

— Пусть порезвятся.

Мумусик как раз висел на валькирии, вцепившись зубами в ее филейную часть, но вышибала его словно бы и не замечала, решив сначала утихомирить героев, а уже потом взяться за их раздухарившуюся живность.

— Найдут нас потом. Двери в номер закрывать не будем.

— Как не будем? — удивилась Света, дома всегда закрывавшая дверь на все засовы, да еще и порывавшаяся подпереть ее шваброй. — А если украдут что?

— Солнышко, что у нас красть, у нас же денег осталось меньше тысячи на двоих!

— Да? А куда ты их дел?

— Я? А кто крикнул официанту: "Всем выпивки за наш счет?" Пара тысяч как с куста.

— Да? Я просто подумала, что тут всех так люблю...

Номер на постоялом дворе был спартанским. Героям, спавшим в походах и в лесах, и на болотах, и даже возле потоков лавы от извергавшегося вулкана, чтоб теплее было, дубовая кровать с жестким матрацем казалась периной. Нам, после насыщенного событиями дня и безудержного веселья в таверне, в общем-то, тоже.

Все случилось как-то само собой. С шелестом опустилась на пол одежда, со сладким стоном слились воедино тела, с грохотом треснула пополам кровать... Слава Богу, вдоль треснула, не поперек — так мы и заснули, тесно прижавшись друг к другу, потому как отползти друг от друга все равно не смогли бы, все равно скатишься обратно. Да мы и не хотели отползать...