Сквозь страх

Кирилл Кудряшов

Сквозь страх

Скачано с www.кирилл-кудряшов.рф

Эта история настолько же правдива,

насколько и автобиографична.

Глава 1. "Понеслась"

Был вечер четверга. Мы с женой привычно коротали его, каждый за своим компьютером. Ведь для семейного счастья нужно что? Правильно: много любви, много терпения и как минимум два компа, иначе — хана, поубиваете друг друга.

Света смотрела какой-то сериал. Слава Богу, это было что-то относительно нормальное, пусть я уже и запутался в современных сериальных героях. Если я правильно понимал происходящее, то Шерлок Холмс и Джон Ватсон вместе с белыми ходоками разыскивали мать драконов, похищенную братьями Винчестерами. Как-то так... В любом случае это было лучше, чем ее предыдущее увлечение аниме, потому что когда я услышал у себя за спиной, как переругиваются два персонажа мультфильма, я сполз под стол и долго не мог оттуда подняться.

— Ты недостоин того, чтобы прикасаться к моему банкаю!

— Ого! Твой банкай в самом деле длиннее моего банкая! Но мой банкай не уступит твоему в мастерстве!

Не приведи господь мне узнать, чем же они там мерились.

Я — работал над рассказом, время от времени отвлекаясь, чтобы заглянуть в "Годвилль" — мою любимую браузерную игрушку, с которой меня связывали пять лет непростых отношений и множество невероятных событий. Мой бродящий по ней герой как раз пришел в столицу и активно торговался на рынке, пытаясь сбагрить хабар подороже. Торг сводился к применению угроз различной степени тяжести, но я прекрасно знал, что толку с этого не будет. Можно было, конечно, нажатием пары клавиш метнуть в героя молнию, чтобы его вставшие дыбом волосы напугали торговца и заставили его расщедриться на бонусную денежку, но мне было жалко праны. Пусть торгуется сам. Мой Утакатинг уже давно прокачан настолько, что лишнюю тысячу золотых монет он смело может оставлять в качестве чаевых.

На моих коленях сидел Брысь. Монстр. Саблепузый тигр. Если не приглядываться — кот как кот. Крупный полосатый котяра, уже в годах, а поэтому — отъевшийся и малоподвижный. А если приглядеться... Брысь прекрасно мог ходить на задних лапах, а вот передние у него были скорее обезьяньими, чем кошачьими. Пятипалыми и очень ловкими! Брысь прекрасно мог держать руками ложку и под настроение мог хлебать ложкой суп или накалывать на вилку кусочки "Китикета", вызывая оторопь у моих друзей. У тех, кто был посвящен в тайну, конечно.

А еще Брысь мастерски фехтовал своими двумя крошечными саблями. Потому и саблепузый тигр. В его родном мире он носил их на перевязи у себя на животе, отсюда и название его вида, ну а в нашем мире я ему такого, конечно, не позволял...

Скрипнуло светино кресло. Моя супруга откинулась на его спинку, положив изрядно отекшие ноги на стоящий рядом стул, и погладила огромное пузо, выпирающее из-под футболки. Начиная месяца с пятого Света выглядела так, как будто проглотила арбуз, и теперь этот арбуз рос и рос у нее в животе, время от времени икая, подпрыгивая и вертясь. На данный момент "арбузу" было уже чуть больше восьми месяцев от зачатия. Он сменил множество имен — от Ангелины и Атаклены, когда мы думали что "арбуз" будет девочкой, до Станислава, когда стало ясно, что это существо все-таки будет мальчиком. Чаще всего я называл его Оно или Существо, а во время приступов суровой отцовской любви — обнимал пузо и называл то, что в нем скрывалось, Головастиком.

— Тяжко? — спросил я, отвлекаясь от рассказа и от игры.

— Да опять Стас икает, живот ходуном ходит! И ноги отекли... К вечеру теперь всегда так...

— Потерпи, — я подошел и обнял жену за плечи, — скоро уже. Недели три тебе нашего головастика носить осталось.

Пузо согласно колыхнулось, малыш снова икнул. Брысь потерся о светины ноги, видимо присоединяясь к моей попытке ее успокоить. Мол, потерпи, сейчас тебе плохо, но потом будет еще хуже.

— Эх... — вздохнула Света, — тяжела она, материнская доля. Ни отдохнуть, ни поспать нормально. На боку — ему неудобно, на спине — мне.

— И мне! — добавил я. — Ты храпишь!

— Ни погулять нормально... Тебе вот хорошо, бутылочку пива скушал и сидишь довольный. А мне и пива нельзя... Кажется, бутылку "Мартини" я бы могла сейчас залпом выпить.

— Или вина? — предложил я.

— Или вина... — эхом откликнулась Света.

— А ведь можно... — в мою голову закралась идея.

— Разве что глоток... Не, даже глоток не стоит.

— Да я не о том...

Я перегнулся через икающее пузо, взялся за мышку и потыкался по вкладкам на ноутбуке жены.

— Ты чего? — спросила она меня.

— Да так... Идея у меня...

Конечно же, в одной из вкладок обнаружился "Годвилль". Света играла в него куда менее активно, нежели я, поэтому ее героиня была куда слабее и куда хуже снаряжена, чем мой матерый Утакалтинг, уже давно перешагнувший знаковый рубеж сотого уровня. Но, тем не менее, аккаунт в этой игре у нее был. Ее героинька по имени Маффит тоже бродила по столице. С торговлей она уже завязала, от души погуляла в кабаке и сейчас возносила хвалу своей богине, то есть Свете.

— Что за идея-то? — лениво спросила меня супруга. — А то я твоих идей боюсь еще с тех пор, как ты поджег сухую траву на склоне, на который мы в тот момент взбирались.

— Да так... — снова повторил я, лихорадочно прокручивая в голове возможные последствия моей идеи.

Не должно было быть последствий. Откуда бы им взяться?

— Ты когда там окажешься, — медленно заговорил я, — никуда не уходи. Жди меня там, где себя обнаружишь. Я там лучше ориентируюсь. Сам найду.

— Там — это где? — подозрительно спросила меня Света, пытаясь встать с кресла. Получалось это у нее, при нынешних габаритах, довольно плохо.

— Там! — ответил я, положив ей руку на плечо.

Заклинание переноса состояло всего из четырех слов. Строго говоря, это не было заклинанием в полном смысле этого слова. Заклинание было наложено на меня, а эти четыре слова всего лишь активировали его. Как объясняло мне Эйфель — человек, сотворивший его по моей просьбе, слова-ключ могли бы быть любыми. Но ему захотелось, чтобы перенос активировался так:

— Sum, volo ludere ludum! — произнес я.

— Кирилл, чтоб ты... — успела сказать моя супруга и исчезла. Растворилась в воздухе!

— Sum, volo ludere ludum!— повторил я, и мир осыпался к моим ногам битыми пикселями. Я шел за ней следом, в тот же мир, уже ставший таким привычным и родным.

— Здравствуй, Годвилль! — крикнул я, простирая руки к голубому небу, по которому хаотично бежали облака. Если судить по ним — ветер был северо-южным с порывами западно-восточного.

Торговец, у прилавка которого я себя обнаружил, внимательно посмотрел на меня, но не сказал ни слова. Он привык к тому, что герои откалывают на его глазах целые представления, стараясь набить цену на продаваемый хабар, поэтому мои театральные жесты его ничуть не трогали.

— 121 золотая монета, — сказал он, — и ни одной монетой меньше.

— Согласен, — кивнул я, и загребущие руки торговца тут же смахнули с прилавка рулон переносной дорожной зебры, а в подставленный кошель посыпались золотые. Я вгляделся в профиль на обороте монет. Профиль напоминал Путина с усиками Ленина и трубкой Сталина. Это что ли местный король? Я за него не голосовал.

У моих ног что-то звякнуло, тренькнуло, бренькнуло, зажужжало и пыхнуло паром.

— Здравствуй и ты, Буч! — я наклонился, чтобы погладить своего питомца. Точнее — питомца моего героя, но пока я в его теле — это мой спутник. Прошли те времена, когда я удивлялся нелепым годвилльским доспехам или жутковатым годвилльским питомцам. Страшноватый гибрид ксеноморфа и паровой повозки на гусеничном ходу удивлял меня уже не больше, чем встреченный на улицах нашего мира котенок.

Гидравлиск снова загудел, пыхнул паром и потерся уродливой башкой о мою ногу. Признал, значит. Вот и славно, вместе путешествовать будет интереснее. Брыся я с собой брать не стал — растолстел котяра, не годится уже для ратных подвигов, одомашнился окончательно.

Буч был молодым гидравлиском... Помню, встречался я тут как-то со взрослой, матерой особью, вот это было сурово. Еле завалил его, заразу. Но ничего, этот малыш подрастет до 30-го уровня — тоже не во всякую дверь проходить будет, ну а пока — еще едва до пояса мне дотягивается макушкой.

Так, что у нас там еще в мешке? Уменьшительно-ласкательные весы! Какая прелесть!

Интереса ради я поставил их на мостовую и взгромоздился сверху.

— 10 килограммчиков! — сдавленно пропищали они, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.

— Буч, а давай-ка ты?

Умный питомец все понял и, полязгивая траками, вкатился на весы.

— Двадцать килограммчиков, это так миленько, так чудесненько, так приятненько...

Боже ж мой, какая прелесть. Аж продавать не хочется! Но надо, с рынка в Годвилле с товаром не выйти, проверял уже. Раз зашел — надо сдать весь хабар, собранный в зоне. То есть за стенами города, в полях, лесах и реках.

— Почем весы возьмешь, почтенный? — спросил я у торговца.

— 96 золотых монет.

— По рукам! — рюкзак благополучно опустел.

— Зелий в дорогу приобрести не желаете? — поинтересовался торговец. — Все для вас! Посттравматический сок, подорожник в капсулах, капли датского короля — при особо серьезных повреждениях.

Подорожник в капсулах, в общем-то, был даже не так уж плох на вкус, в отличие от капель датского короля, от которых морду скручивало судорогой на пару минут. Но если говорить о местных методах лечения, то я предпочел бы посидеть в кабинете главврача нашей гильдлечебницы и выпить с ним зеленки. Зеленку в Годвилле добывают из винограда, крепостью и вкусом она не уступает хорошему коньяку, а рана от пробившего череп насквозь копья зарастает уже после третьего глотка. Вот только в дорогу это чудо взять нельзя. Только для употребления в стенах лечебницы и все тут.

— Благодарю, у меня свои методы лечения.

Вот понимаю же, прекрасно понимаю, что он всего лишь бот, кусок компьютерной программы. Но все равно воспринимаю его как человека, как настоящего торговца, с которым можно спорить, болтать, торговаться, обсуждать новости... Этот удивительный мир уже стал для меня реальнее реальности! И как же жаль, что я так давно не забредал сюда.

Нет, конечно же, у меня было много дел, много проблем и забот, навалившихся на меня за последний год. Не до развлечений было, не до приключений. Но если подумать — ведь мог я выделить хоть часок на то, чтобы погулять по этому удивительному миру? Мог. Тем более, что час в реальности равен примерно четырем часам здесь. Мог бы на ночь сюда махнуть, проведя здесь таким образом двое суток. И отоспался бы, и отдохнул, и от напастей, свалившихся мне на голову в реальном мире, отвлекся.

Но после драки кулаками не машут. Главное — что? Что сейчас я — в Годвилле, впервые в жизни оказавшись здесь по своей воле. Ну ладно, не впервые. Когда Эйфель только-только навесил на меня латентное заклятье переноса, и дал мне слова-ключ, я их, конечно же, мгновенно попробовал. Как дверь открыл! Заглянул, убедился, что дверь исправно работает в обе стороны — и впускает меня и выпускает, и отложил серьезное путешествие на потом. Вот уж скоро год будет, как я этого "потом" жду. Все-таки решился. Все-таки прыгнул...

Так, проведем ревизию. Что у нас в активе?

В активе у нас есть я, перенесшийся в тело своего героя в Годвилле. Мой Утакалтинг — практически моя полная копия, даже усы и борода при нем, вот только пузо поменьше, в силу того, что я в основном в офисе сижу, а он — по горам и долам шастает в поисках приключений, да очков он не носит. В Годвилле вообще очков нет, у всех 100% зрение и 100% здоровье. Пока бить не начнут, конечно. Вот тогда полоска здоровья потихоньку сокращаться начинает, а когда она красной становится — может и зрение расфокусироваться малость, а то и вообще пропасть, если глаз выпадет или в него кто вилку воткнет.

В общем, в активе у нас я — прокачанный и матерый герой 103-го уровня. Пантеон мастерства я не возглавляю, но по меркам этого мира я очень силен и крут. Вооружен я тоже как следует, у каждой из шмоток боевой бонус далеко за сотню. Правда, выгляжу я при этом как идиот, но это для Годвилля норма. Толстовка с портретом Толстого и треники. Толстовка классика это, оказывается... Ну а треники — на самом деле именуются аутотрениками, и как раз сейчас они что-то бормочут себе под нос.

Какой же бред, а? Ну где у треников нос? Что я несу?

В Годвилле вопрос "Что я несу?" — один из самых животрепещущих. Порой герои носят настолько невероятные вещи, что просто диву даешься, чья больная фантазия могла это породить.

Нет, в этот раз одет я еще более-менее. Даже в нашем мире в таком виде за человека бы сошел... Ну, если бы аутотреники перестали бухтеть свое "Мы спокойны и расслаблены, для этого нам совсем не нужен алкоголь и зеленка..."

Надо же, в этот раз у меня даже оружие приличное. Меч острых ощущений называется. Внешне — меч как меч, моих познаний в холодном оружии хватало только чтобы определить, что по очертаниям он ближе всего к римским гладиусам. Остальное вооружение, конечно, как всегда в этом мире: словно психи из сумасшедшего дома делали. Кисти мастера, плотно примотанные скотчем к предплечьям. Ну ничего, ими хоть заблокировать удар можно... Зеркало революции — это местная разновидность щита. Здоровенное красное зеркало, повернув которое к себе я отшатнулся с перепугу, увидев в нем себя с саблей, в бурке и в папахе. Прочное, кстати... Долбанул по нему мечом — хоть бы хны, только гул пошел.

Сойдет! Позже поменяю зеркало на что-то более компактное и удобное, а пока — меня не приключения ждут, а поиски жены в хаосе столичной жизни. Главное сейчас, что я босой, а не как когда я в первый раз оказался в Годвилле — в коньках-горбунках. У меня тогда час ушел только на то, чтобы научиться в этой гадости передвигаться!

— Буч! За мной! — скомандовал я.

Наш путь лежал к самому величественному и прекрасному району столицы этого мира. К Полю Храмов!

Храм — это то, что наполняет жизнь героя смыслом. Ну и геморроем заодно. С самого момента осознания своей геройской сущности, герой стремится только к одному: построить храм из золотых кирпичей! Воздвигнуть его в честь своего божества, которому он поклоняется и во имя которого совершает подвиги. И, как я выяснил в прошлый свой визит в Годвилль, даже знай герои, что для их богов, то есть людей моего мира, играющих в эту игру, вся их геройская жизнь — просто развлечение, ничто бы не изменилось.

Не важно, что из тысячи золотых кирпичей, отведенных создателями игры на постройку храма, можно сотворить разве что сверкающий золотом барак. Для героя эти четыре стены — Храм! Величественный, наполненный светом веры и пропитанный магией бога! Герои изощряются: пытаются выстроить эти свои тысячу кирпичей в виде башни, или обнести свой крошечный храм небольшой золотой оградой. В иные храмы входить приходится на четвереньках, но менее важными в жизни героев они от этого не становятся.