Проснись, чудовище

— Ты само совершенство, — услышала я, ощутив спиной мягкость покрывала, а грудью его горячее тело.

Я задержала дыхание. Может быть, эти слова и вырвались под влиянием момента и все такое, просто обычное, ничего не значащее мужское бла-бла-бла в койке, но мне хотелось верить, что сейчас между нами происходит нечто особенное.

— Дай-а-а-на-а... — Голос Шона звучал так хрипло, что я почти не разбирала слов, воспринимая их кожей. — Я так давно... — и осекся.

А мне было все равно.

От одних только мурлыкающих нот его голоса мои соски затвердели, внизу живота зародилось тепло. Оно волнами распространялось по телу, лишая разума и воли. Я задохнулась, когда он обхватил меня за бедра, приподнимая. Уверенно взялся за ягодицы, в то же самое время терзая мои губы ртом.

— Дайана, ты... — Он прижал свой ствол ко мне и принялся скользить, не входя. — Ты мечта любого мужчины, — выдохнул, заставляя мои нервные окончания пылать и искрить.

Тело выгнулось дугой от громадного желания ощутить его внутри. Сейчас я хотела не завершения контракта, я хотела этого мужчину. Сильно, страстно, неукротимо. Я хотела жить!

Не отдавая полного отчета в своих действиях, скользнула рукой вниз по его телу и обвила его пульсирующий в нетерпении член, пытаясь заставить его войти в себя. Шон зашипел, словно от боли.

— Сядь на меня, — хрипло приказал он, переворачиваясь на спину. Сглотнул. — Так ты сможешь сама все контролировать. И я не причиню тебе боль... — Господи, кто ж расслышал хоть половину его слов, если его чуткие пальцы так умело играли с моими напрягшимися сосками! В сексе он бог!

Я на мгновение застыла. Никогда не была сверху на мужчине. Я и сексом не занималась целую тысячу проклятых лет.

— Дай-а-а-ана, — позвал меня Шон, блестя глазами из-под полузакрытых отяжелевших век, — сделай так, чтобы тебе и мне было хорошо.

Я издала неопределенный звук, постепенно усаживаясь на него верхом, так, чтобы моя жаждущая плоть прижималась к его члену, смазывая его своим вожделением.

— Такая влажная, — прошептал он, приподнимая уголок рта и притягивая меня к своей груди, — для меня.

Мои возбужденные соски скользнули по его животу и груди, вызывая невольный стон, и от вожделения потемнело в глазах.

Шон вцепился руками в простынь, комкая прохладную шелковистую ткань, и скрипел зубами, но удерживался, чтобы не насадить меня на себя. Отдышавшись, он слегка приподнял меня и начал по очереди лизать и посасывать мои груди. Садиться на мужской стебель мне все еще было страшно, и я начала тереться своей плотью о его член, не принимая его в себя, стараясь ускорить оргазм.

— Кончай, — прорычал Градецки, сжимая мою чувствительную грудь руками и дразняще пощипывая соски, зажатые между большим и указательным пальцами. Ускорил свое скольжение по мне. — Я хочу видеть, как ты кончаешь!

И я взорвалась мириадами огненных искр, падая вниз. Чтобы снова взлететь...

— Ты просто сокровище, — сказал Шон, выпуская из плена мою грудь и спускаясь к новым завоеваниями. — Такая сладкая, — чуть улыбнулся, закрывая глаза и вводя в меня палец. — Не дергайся, — предупредил. — Ты очень узкая, жена, — и снова загадочная улыбка.

— Я хочу больше, — уверенно сказала я, извиваясь на его пальце и пытаясь заполнить возникшую голодную пустоту. — Пожалуйста, Шон, прошу тебя!

— Все будет, Дай-а-а-ана, — и добавил второй палец, легонько потирая клитор. Все это вкупе с ласковым, низким голосом, выпевающим мое имя, чуть не толкнуло меня на вершину второго оргазма.

— Шон! — с упреком выкрикнула я, падая ему на грудь и сжимая внутренними мышцами его пальцы. — Шон!

— Тс-с-с, моя хорошая, — нашел он мои губы, заглушая вопль. Переложил на спину. — Ты же не хочешь, чтобы сюда ворвались тырсе-сирсе-куксе и испортили нам все?

— Нет, — прошептала я, целуя его покрытую испариной грудь. — Тем более, что наш контракт еще не выполнен.

— Скоро будет, — с усмешкой успокоил меня мужчина, осторожно приподнимая и начиная аккуратно входить.

Это была как игра в кошки-мышки. Туда и обратно. Чуточку вперед — и сразу назад. Мучитель! Невозможное удовольствие, игра жаждой внутри.

Вскоре я обезумела. У меня не осталось ни капли разума, только голод. Пьянящее желание, настолько сильное, что вызывало боль, переходящее в обжигающую до потемнения в глазах похоть.

— Хочу! — вдавила я свои ладони в его грудь, находя опору и стараясь насадиться полностью на член, вернуть чувство обалденно сладкой наполненности.

— Жадная, — одобрительно мурлыкнул Шон, входя в меня до конца. Дальше он сорвался: больше никакой прелюдии, никаких промедлений. Яростно рычащий самец насаживал меня до боли внутри, словно его полжизни туда не пускали, а потом вдруг дали зеленый свет. Я хотела этого и была целиком с ним согласна. Мы уже слишком далеко зашли. И я хотела получить от этого мужчины еще больше, зайти еще дальше. Я заболела им.

— Боже! — вопила я, ощущая новую подступающую судорогу оргазма, в то время как Шон, придерживая меня за бедра, входил и выходил, меняя скорость и силу толчков, наращивая ускорение.

— Мне нравится, когда ты меня так называешь, — одобрительно прошипел он сквозь стиснутые в напряжении губы. — Кончай, милая. — Стон. — Я долго не продержусь. — Шепнул: — Ты слишком узкая, — пригибая меня к себе и даря поцелуй.

— А-а-а!!! — выгнуло меня в следующих один за одним оргазмах. Под закрытыми веками рвались красочные огненные шары в сумасшедшем фейерверке. Я дрожала и кричала, извиваясь в сладких спазмах, вся окутанная ним.

Шон быстро перевернул меня на живот и задвигался, вбиваясь в меня и достигая кульминации.

— О! — выдохнул он, содрогаясь в своем собственном удовольствии, и легко прикусил мне шею, чем невольно сделал мой второй оргазм еще ярче и сильнее

Потом мы долго лежали рядом, соприкасаясь влажными телами и лениво поглаживая друг друга. Мое непривычное тело местами побаливало от удовлетворения. Слишком давно, очень давно, целое тысячелетие оно этим не занималось, но даже и тогда я ничего подобного не испытывала.

— Нужно вызвать этот сканнер, чтоб от нас отстали, — пробормотала я, борясь с дремой.

— Позднее, — кратко заявил мужчина, нависая надо мной. Со скрытым самодовольством порадовал: — В ближайшие несколько часов у меня совершенно другие планы.

И показал мне их на деле. На втором заходе я бурно радовалась такому темпераментному мужу. На третьем задумалась, а хорошо ли это — иметь настолько темпераментного мужа. На четвертом стала сомневаться на тему, а хорошо ли вообще быть замужем за таким темпераментным мужчиной. На пятом я уже мало чего соображала, но дала себе честное слово, что завтра, прямо с утра, если смогу сдвинуть ноги, то обязательно с ним разведусь. С этой успокаивающей мыслью и уснула.

Уже сквозь сон мне чудилось, как меня во что-то завернули, подняли на руки и понесли. Потом тихое жужжание и злой, недовольный голос президента Куксе:

— Поздравляю, капитан Градецки. Вы можете покинуть Калпагос. Условия контракта выполнены. — И еще более ядовитое: — И как вы ее в сперме не утопили?

— Она хорошо плавает, — со скрытым смехом заметил мужчина.

А я спала, как убитая, делая перерывы на еду, туалет и на секс. И то — потом секс я решила исключить и сильно сопротивлялась попыткам мне его навязать.

— Кэп! — зычно орали где-то в отдалении. — Угомонись. Хватит уже мучить несчастную девочку! Пора заниматься делами!

— Отвалите! — орал в ответ Шон, прижимаясь ко мне горячим телом.

— Сам отвали, — отпихивалась от него я, поворачиваясь на другой бок. И тут же мне в задницу утыкался барометр твердой заинтересованности. Внушительный такой, настойчивый.

Но все хорошее когда-то заканчивается. Закончился и мой сон. Я проснулась отдохнувшая, полная сил, энергии и желания хоть как-то упорядочить свою непонятную семейную жизнь. Одна проснулась. И это радовало.

Рассуждая логично, если уж мы были связаны обстоятельствами и контрактом и нам предстояло родить совместного ребенка (на этом месте у меня началась нервная почесуха), то следовало по крайней мере узнать друг друга. А мне, как женщине, наладить подобие уюта в этой каюте.

Я села на кровати среди смятых и перекрученных простыней и задумалась. Во-первых, почему капитан так настойчиво пытается убедить меня в своей мужской силе? Как будто пытается развеять какие-то сомнения и трудится не покладая рук. И во-вторых, возник резонный вопрос: чем бы себя занять?

— Доброе утро, — подкатил ко мне Джарвис с подносом, на котором дымились булочки, кофе и стоял стакан с искусственной розой из прозрачного пластика. — Я взял на себя смелость принести вам этот скромный завтрак как поздравление с законным браком с нашим капитаном, — я быстро натянула на себя простыню. Робот впихнул мне поднос и склонился: — Совет вам да любовь! — Тут же подпрыгнул и сообщил: — Хотя это практически невозможно. Капитан абсолютно неприспособлен к семейной жизни.

— Да я как бы тоже, — пожала я плечами. — Будем откровенны, у меня нет абсолютно никакого опыта в этом деле. Скажите мне, пожалуйста...

— Капитан на мостике, — не дослушав меня, ответил Джарвис. — У него смена. Будет утром. Если хотите, провожу, но не советую. Рискуете нарваться на грубость. Он в плохом настроении.

— Тогда я тут посижу, — не стала сопротивляться я, уминая завтрак. — И все же, скажите мне, пожалуйста...

— Не надо трогать вещи капитана, — тревожно замигал лампочками домашний помощник. — Это чревато поломками и...

— Это мы еще посмотрим, — оптимистично выдала я. — Нельзя жить в подобном беспорядке, — показала я на разбросанную одежду, микросхемы и еще что-то, похожее на планшеты.

— Я вас предупредил, — отодвинулся от меня робот. — На всякий случай, сообщаю, что я модифицировал вашу капсулу. Теперь в ней есть кондиционер, настроенный на вас компьютер, нормальная постель и кодовый замок, который невозможно открыть снаружи.

— Благодарю, — поежилась я, не испытывая ни малейшего желания влезать в эту тюрьму снова. Но Джарвис так старался.

Я доела, посетила ванную комнату, влезла в трубу с рукавами, которая на этот раз трансформировалась в черный комбинезон с серебристыми молниями. Вместо сапожек в это раз мне достались высокие ботинки полувоенного образца. Я была готова к труду и, судя по одежде, к обороне.

Через несколько часов я с удовлетворением осмотрела свое новое жилище и разогнулась, потирая руками поясницу. Теперь все лежало на местах. А что было признано мной непригодным, отправлено в утилизатор. Одежду я вручила спрятавшемуся в шкафу Джарвису и попросила ее выстирать. Робот удивленно моргнул лампочками и согласился развесить ее в санитарном шкафу, предварительно предупредив, что это мне выйдет боком, потому что любимый комбинезон капитана Градецки может трогать только самоубийца.

Я фыркнула и отказалась это обсуждать.

— Это что такое?!! — заорали сзади меня.

— Каюта, — подпрыгнула я от неожиданности и обернулась. В дверях стоял наливавшийся яростью Шон, темнея лицом и обводя налитыми кровью глазами помещение. — В нормальном состоянии.

— Кто тебе сказал, — разжал он зубы, — что это состояние нормальное? Где, скажи на милость, мои книгохранилища?

— Как они выглядели? — полюбопытствовала я, потому что ничего похожего мне под руки не попадалось.

— Пластинки, — зыркнул на меня мужчина, не двигаясь с места и засовывая руки в карманы.

— На полках, — ткнула я в нужную сторону.

— Где моя одежда? — не отставал Шон.

— В шкафу, — моргнула я, не понимая почему он злится.

— Ты повесила мой любимый комбинезон со всеми идентификаторами в санитарный шкаф? — обманчиво-ласково поинтересовался капитан Градецки, отлепляясь от косяка и начиная двигаться в мою сторону.

— Идентификаторы я вытащил, — вылез впереди меня отважный Джарвис. — И спас ваши поделки от утилизатора. Те, которые вы еще не разбили. Разбитые мы выкинули.

— Отойди, — приказал Шон, придвигаясь к нам вплотную. Посмотрел на меня и заявил: — Никогда, — потряс у меня перед носом пальцем. — Слышишь, никогда не прикасайся к моим вещам! Это запрещено!

— Я просто хотела убраться в этом свинарнике, — чуть отклонилась я, находясь в недоумении. — Если я тут тоже живу...

— Пока живешь, — прошипел мужчина. — Ключевое слово — пока! До тех пор, пока мне не надоест! А ты делаешь все, чтобы мне надоело! А сейчас быстро раздевайся и марш в постель! Я приму душ и присоединюсь к тебе! — развернулся и ушел в ванную.

— Ах так! — прошипела я ему вслед. — Будет тебе постель! — и полезла в капсулу. Быстро разобралась с замком, защелкнула крышку, запустила компьютер по оставленной Джарвисом инструкции и выбрала настройки легкого затемнения и тишины.

Ур-ра! Свобода! Первым делом я полезла искать информацию о судьбах моих родных: мамы, папы, тети и двоюродных братьев и сестер, племянников. В доступе мне было отказано.

Бездушная железка ИИ порекомендовала прилететь на планету и написать официальный запрос в архивы Земли, только там можно разыскать подобные данные. Оказывается, они хранятся на очень надежных, но довольно медленных носителях, и я смогу получить то, что мне нужно, только у кого-либо из историков-архивариусов. Но запрос оформляется минимум через месяц, а при удаленном доступе ответ можно получить не раньше, чем через половину универсального года.

Я сверилась, что такое универсальный год и успокоилась, с земным плюс-минус совпадает. Ну, раз так, начнем учиться! И я стала азартно закачивать обучающие программы.

Спустя полчаса надо мной нависла яростная физиономия капитана, что-то орущая и показывающая мне кулак. Я проигнорировала, перелистывая электронную страницу справочника по космовождению.

Через час я изучала атлас вселенной, а Шон старательно пытался вскрыть капсулу сначала с помощью домкрата и отвертки, а потом с помощью лазерного резака. Продукция военки не подкачала, а тюнинг робота оказался вообще выше всяких похвал.

Через пять часов я читала учебник по строению космолета, а Градецки стоял рядом и старался взорвать взглядом мое милое убежище.

Через семь часов я сладко посапывала, обнимая подушку, пока капитан мерил шагами каюту и что-то выспрашивал у категорически отказывающегося вылезти из-под кровати Джарвиса.

Когда я проснулась, то ко мне постучался робот, жестами показывая, что тут вполне безопасно и можно выходить. Я поверила на слово и вылезла.

— Доброе утро, — вручил мне поднос с завтраком Джарвис. Сегодня меня угощали плюшками, кофе, соком и запиской от Градецки, в которой было написано два слова: 'Не дури!'.

Я пожала плечами и принялась удовлетворять свои физические потребности в плане еды.

— Капитан вчера был очень сердит, — подошел ко мне с одной стороны робот.

— Я тоже была сердита, — кивнула я, дожевывая.

— Он грозился выкинуть вашу капсулу в открытый космос, — сообщили мне.

— Пусть попробует, — радостно сказала я. — Мне вчера было нечего делать, и я тоже слегка модифицировала капсулу. Так что каждого, кто тронет мое убежище, ждет грандиозный сюрприз.