Вероятно, Дамблдор снова встречался с Фаджем и пытался убедить его в своей правоте. Дамблдор был убежден, что Волдеморт постарается заручиться поддержкой всех своих прежних союзников, среди которых были не только люди. Как Гарри понял со слов Сириуса, Ремуса и даже Доминика, темного лорда в прошлом поддерживало немало темных созданий.
Гарри довелось прочитать несколько номеров «Ежедневного Пророка», и прочитанное заставило его пораженно качать головой, гадая, как люди могут быть так слепы. Газета называла его жаждущим славы юнцом и лжецом. А один отрывок настолько вывел Флер из себя, что она испепелила несчастную газету с самым убийственным видом. Наблюдавшему за этим Гарри оставалось только молиться, чтобы он никогда не увидел подобное выражение на лице девушки, когда та будет смотреть на него.
«…И словно победы в Турнире Трех Волшебников ему оказалось недостаточно, Гарри Поттер заявляет, что вернулся Тот-Кого-Нельзя-Называть. Но все эти заявления являются лишь попытками Мальчика-Который-Выжил вернуть себе прежнюю славу, которая значительно померкла в последние годы.»
Доставалось не только Гарри. Дамблдора газета тоже старательно дискредитировала. Директора Хогвартса лишили многих званий, а также многих постов в Министерстве Магии. И все же Гарри не смог сдержать улыбки от слов Люпина о том, что Дамблдор не станет унывать до тех пор, пока его имя не удалят с карточек от шоколадных лягушек.
Как ни странно, Гарри практически не волновало то, что пишут о нем в газетах, как и тот факт, что для всей магической Британии он сейчас был самым высмеиваемым и самым ненавидимым человеком. Он уже давно перестал переживать по поводу того, что о нем думают люди, и больше не старался убедить всех в своей правоте. Гарри понял, что отдельно взятая личность может быть разумной, рациональной и принимать адекватные решения (Фадж не в счет… как и некоторые другие люди, которых он не хотел бы упоминать). Но в то же время люди в толпе тупы… куда тупее кучи троллей, вместе взятых. Уж лучше дать им возможность самим увидеть причину, чем пытаться добиться их согласия с твоими действиями.
Люпин пока не мог начать запланированные ими занятия по легилименции. Он был занят, по заданию Ордена Феникса пытаясь привлечь на их сторону больше «таких, как он». Иными словами, он старался убедить оборотней не присоединяться к Волдеморту.
Правда, Люпин с грустью признал, что это легче сказать, чем выполнить. Фенрир Грейбэк мог быть весьма убедителен. Воспоминания о клыках Грейбэка еще не потускнели в памяти Гарри, и имя оборотня каждый раз вызывало у него гримасу. Не заметить эту реакцию мог только слепой, и в ответ на нее в глазах Сириуса и Ремуса появлялось убийственное выражение, такое же, как при виде Петтигрю в Визжащей хижине.
Так как Гарри скорее всего не собирался возвращаться в Англию до начала учебного года, то в свой последний визит Сириус попросил, или скорее даже умолял его и Флер провести одну ночь в доме на Гриммо, 12.
Идея не слишком вдохновила Гарри. Даже если они приедут всего на одну ночь, это неминуемо приведет к еще одной ссоре с миссис Уизли. И избежать ее вряд ли получится, так как семейство Уизли проводит лето на Гриммо. Но взглянув на лицо крестного, Гарри понял, что этот визит будет иметь для него большое значение. Парень вдруг осознал, что приглашая его жить к себе в конце третьего курса, Сириус скорее всего имел ввиду именно дом на Гриммо. И хоть Сириус и ненавидел это место, все же это было единственное, что он мог предложить Гарри.
Также Сириус с усмешкой заметил, что привычка Гарри и Флер спать в обнимку никому не помешает, так как у него на примете есть отличная комната для них двоих. Лица молодых людей вспыхнули, а Флер еще и бросила сердитый взгляд на свою безмятежно улыбавшуюся мать. Но все же, несмотря на смущение, оба они почувствовали облегчение. Хоть они стали спать в одной кровать лишь недавно, это уже вошло у них в привычку и даже стало необходимостью.
В общем, они решили, что одна ночь на Гриммо никому не повредит, даже если им предстоит встреча с миссис Уизли. К тому же, по словам Доминика, организовать перемещение международным портключом дважды в один и тот же день весьма нелегко.
Шли дни и приближалось полнолуние. Гарри выглядел довольно измученным и болезненным, да и чувствовал себя неважно. Конечно, его недомогание не было столь сильным, как у Люпина, оно в большей степени отражало психологическое состояние юноши. Гарри очень переживал по поводу того, что же принесет ему полная луна.
Флер, как и вся ее семья, наотрез отказалась от идеи изолировать Гарри в полнолуние. Но у парня все же оставались сомнения. Хоть он и был уверен, что не превратится в большое лохматое чудовище, но ведь оставался шанс, что он не сможет контролировать себя и как-то навредит Флер. В конце концов, никто и понятия не имел, что именно может произойти с ним под воздействием полной луны.
А ему стоило больше волноваться не о других, а о себе. Как только полная луна взошла в небе, на Гарри накатила страшная боль. Ему казалось, что его кровь вспыхнула, сжигая его изнутри. Флер и ее семья могли только беспомощно наблюдать за мучениями Гарри, стараясь не дать ему упасть с кровати.
Боль длилась несколько минут, а затем все пришло в норму, насколько это возможно после пережитого.
— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросила Флер, когда Гарри успокоился и перестал кричать в агонии. Его глаза все еще были зажмурены, он хрипло и неровно дышал.
Гарри медленно открыл глаза и услышал пораженные вздохи рядом с собой. Перед глазами все расплывалось, и он потянулся проверить, на месте ли очки. Очки были на месте. Затем кто-то снял их с него, и тут же окружающее пришло в фокус. Гарри взглянул на Флер. Девушка с удивлением смотрела на него, держа в руках его очки. На лицах Апполин и Доминика застыло такое же удивленное выражение. Внезапно на кровать запрыгнула Габриэль и воскликнула:
— Они светятся!
В ответ на озадаченный взгляд Гарри Апполин наколдовала зеркальце и протянула ему. Парень взглянул на свое отражение, и его рот открылся от изумления. Его глаза буквально светились сами по себе. Гарри задумчиво взглянул на свои очки и снова поднял взгляд.
— Я могу видеть… — тихо произнес он.
— Ты себя хог’ошо чувствуешь? — мягко спросила Апполин. Гарри кивнул, и на его губах появилась легкая улыбка.
Габриэль придвинулась ближе, пристально разглядывая Гарри.
— Мне нравится! — весело сказала она. — Ты можешь делать так каждый день?
Вопрос девочки рассмешил всех присутствовавших в комнате.
— Если каждый день будет полнолуние, то смогу, — ухмыльнулся Гарри.
Доминик удивленно покачал головой.
— Спускайся на ужин, Гарри. Я пойду свяжусь с Сириусом по каминной сети. Он просил сообщить если с тобой что-то будет не так… ну ты понимаешь. Твой крестный будет рад услышать, что с тобой не так уж много чего «не так».
Гарри кивнул, и Доминик, Апполин и Габриэль вышли из комнаты.
— Ты так и не ответил, как ты себя чувствуешь, — снова поинтересовалась Флер.
Гарри взглянул на нее с успокаивающей улыбкой. С ним и в самом деле все было в порядке. Единственное, что поменялось в его самочувствии — он был полон энергии, ни намека на слабость предыдущих дней. Ну и еще он вдруг стал отлично видеть. А все остальное было хорошо.
— Я в порядке, — мягко произнес Гарри, взяв Флер за руку. — Ну, если не считать того, что без очков я чувствую себя голым.
Флер улыбнулась и положила его очки на прикроватный столик.
— Как все это будет пг’оходить, когда ты вег’нешься в школу? — спросила она. При упоминании школы ее улыбка исчезла.
— Не знаю.
— Как думаешь, все уже знают?
Гарри покачал головой.
— Не думаю, что Дамблдор будет рассказывать о таком каждому встречному. Хотя… Я пожалуй, не удивлюсь, если все же студенты как-то прознают о моем… состоянии.
Флер вопросительно взглянула на него, и ему пришлось продолжить.
— Той ночью… — Гарри неуверенно замолчал, и Флер нежно сжала его руку. — Той ночью Малфой-старший наверняка был там. Готов поклясться своей жизнью. А если знает он, то и его сынок тоже будет знать.
— Он пг’авда станет г’аспг’остг’анять такие слухи? — обеспокоенно спросила Флер.
Гарри кивнул.
— Он сделает что угодно, чтобы очернить меня в глазах окружающих. А люди поверят всему, что услышат обо мне.
Взгляд Флер был полон боли. Гарри вздохнул и с невеселой улыбкой покачал головой.
— Меня это не волнует. Это место больше ничего не значит для меня.
Флер кивнула и прижалась к нему. Какое-то время они сидели, погруженные в свои мысли, совершенно забыв о том, что их ждут внизу на ужин.
Флер неожиданно подняла голову, и Гарри заинтересованно посмотрел на нее.
— Без них ты выглядишь иначе. Я имею в виду твои очки. Мне нг’авится.
Гарри нахмурился и прикоснулся к глазам. Он и не обратил внимания на свое лицо, так его шокировали собственные светящиеся глаза.
— Правда? — обеспокоенно спросил он. — Я не думаю, что это навсегда, я име…
Конец фразы ему пришлось проглотить — Флер поцелуем заставила его замолчать. Гарри закрыл глаза и позволил девушке опрокинуть себя на кровать, так что она оказалась сверху.
— Ты все тот же, что и раньше, — нежно произнесла Флер, слегка отодвинувшись от Гарри, чтобы их губы лишь слегка соприкасались.
— Я полюбила обычного ‘Арри Поттег’а, паг’ня в очках, котог’ого я… — тут она дотянулась до очков на прикроватном столике и аккурактно надела их на Гарри… — сбила с ног на Чемпионате миг’а.
Флер усмехнулась, и Гарри не смог сдержать ответной улыбки. Девушка скатилась с него и снова сняла его очки.
— Я тепег’ь вставай, а то они начнут гадать, что же нас так задег’жало.
С удивлением покачав головой, Гарри принял протянутую руку и позволил Флер поднять его с кровати. На его плечо, тихонько ухая, тут же опустилась Хедвиг. Сова вернулась в тот же день, когда Сириус и Ремус заходили последний раз.
Гари нежно погладил перья своей любимицы и тихонько пробормотал ей несколько слов. В ответ сова с любовью потерлась головой о щеку хозяина. Гарри подошел к закрытому на ночь окну и отворил его, чтобы Хегвиг могла вылететь. Сова ласково щипнула его за ухо и вылетела в окно, растворившись в ночи.
Гарри отвернулся от окна и заметил, что Флер наблюдает за ним с лукавыми искорками в глазах.
— Что? — поинтересовался он, выходя вслед за ней из комнаты.
— Мне стоит начать г’евновать тебя к ‘Едвиг? — с усмешкой спросила Флер.
Гарри ухмыльнулся в ответ.
— Ну, если тебе так хочется…
Усмешка Флер стала еще шире, затем она неожиданно приблизилась к нему и зашептала на ухо, отчего по спине Гарри пробежали мурашки.
— Нет… думаю, я смогу дать тебе куда больше того, что смогла бы дать тебе ‘Едвиг.
Соблазнительный шепот девушки заставил Гарри замереть на месте. Флер стала спускаться по лестнице, но через несколько ступенек остановилась, заметив, что Гарри за ней не последовал. Обернувшись, она рассмеялась, увидев покрасневшее от смущения лицо любимого. Удивленно покачав головой, Флер вернулась, взяла Гарри за руку и потянула за собой вниз по лестнице. В конце концов, она ведь не солгала ему. Просто он еще был слишком невинным. Но она собиралась это исправить.
Внизу их ожидали остальные члены семьи, на лицах у всех было написано беспокойство. Гарри и Флер пробормотали извинения и уселись на свои места.
За столом все вели себя так, как и должна была, по мнению Гарри, вести себя семья. Доминик иногда жаловался на свою работу или рассказывал интересные случаи из своей жизни. Алана старалась разговорить Гарри и узнать о нем побольше. Флер с удовольствием помогала бабушке выпытывать из него подробности, но сама очень сердилась, если Алана или Апполин начинали рассказывать Гарри истории из ее собственного детства. Истории чаще всего были забавными и вызывали у Гарри смех, даже несмотря на довольно чувствительные тычки в бок от рассерженной Флер.
После ужина Апполин обычно начинала подшучивать над тем, что Гарри и Флер не могут спать друг без друга, а молодые люди в этот момент мечтали провалиться сквозь землю. Но, в то же время, отказаться от сна в обнимку они уже не могли, как не могли и просыпаться по утрам без помощи Апполин. Даже Гарри, который раньше никогда не вставал позже 8 часов, заразился сонливостью Флер. А когда по утрам Апполин приходила их будить, они обычно спали в весьма компрометирующих позах, что только добавляло неловкости во всю эту ситуацию.
После ужина все пошли наверх. Флер сначала ушла к себе, а где-то через полчаса зашла в комнату Гарри, уже полностью приготовившись ко сну. Гарри ждал ее в кровати, читая учебник по чарам.
— Привет, — пробормотал он, улыбнувшись, когда Флер забралась в кровать и положила голову ему на колени, прервав тем самым его чтение.
— Учишься?
Гарри хмыкнул и отложил учебник в сторону.
— Учился.
Флер рассмеялась и довольно вздохнула, когда руки Гарри начали гладить ее волосы.
— Каг’олин и остальные хотят знать, когда мы наведаемся к ним в гости, — через какое-то время произнесла Флер.
— Да в любое время… Хотя… может, нам лучше сначала смотаться на Диагон-Аллею?
Флер кивнула. Она видела, что Гарри хочет разделаться с этим поскорее. Девушке очень не хотелось, чтобы ее любимый возвращался в страну, где его постоянно поливали грязью в газетах, но она понимала, что без этого не обойтись.
— Можем отпг’авиться туда чег’ез паг’у дней, — предложила она.
— Угу… хорошая идея. А ты не возражаешь, если мы денек погостим у Сириуса?
— Конечно нет! — уверила его Флер. — Для Сиг’иуса это много значит. И к тому же, мы сможем повидаться с близнецами.
Гарри отрешенно кивнул.
— Остальные… — начал было он.
— Мы не будем о них беспокоиться, — твердо прервала его Флер. Она прекрасно поняла, о ком говорил Гарри.
Парень вздохнул и кивнул. Он снова откинулся на подушку и стал задумчиво перебирать волосы Флер. Та даже мурлыкнула от удовольствия, вызвав у него смешок. А затем свернулась в клубочек под боком у Гарри, уткнувшись в его руку, закрыла глаза и позволила мыслям свободно течь.
Рон, Гермиона… Флер знала, что Гарри больше не собирается иметь с ними ничего общего, но, в то же время, в глубине души он не хочет окончательно рвать с ними отношения, особенно с Гермионой. Флер внимательно наблюдала за девушкой во время своего пребывания в Хогвартсе. Насколько она могла судить, у Гермионы было доброе сердце, что, однако, не отменяло имеющиеся у нее недостатки.
