Мы из Тайной канцелярии-2

Я присмотрелся и сразу опознал дружков 'оборванца'. Они и впрямь стояли в подозрительной близости от лавки армян, но ничего не предпринимали. Пока.

— Следи за ними в оба, — предупредил я. — Я знаю их.

— Ого! Откуда?

— Они за Вазгеном следили, а потом их кореш драку с ним затеял.

— Думаешь, нарочно?

— Уверен. Выжидают, когда на них внимание перестанут обращать.

— Морды у них, конечно, зверские, — заметил Иван.

— Что есть, то есть. Кирпича просят и не одного. Проклятье!

К нам пришла покупательница, и я вынужденно отвлёкся на неё.

Женщина сама не знала, что ей нужно, и принялась методично выносить мозг. Перебрав 'тысячу и одну мелочь', остановила выбор на расшитом узорами кожаном кошельке. Сторговались быстро. Я отдал ей товар меньше себестоимости, было не до того, упущенная прибыль интересовала меня меньше всего.

Покупательница удовлетворённо кивнула и исчезла. Я с нетерпением кинулся к Ивану.

— Есть изменения?

— Сам взгляни. Эти добры молодцы замком занялись, и что-то мне подсказывает: недолго будут с ним возиться. Ага, вот видишь — я прав.

Один из грабителей стремительно исчез внутри, а второй со скучающим видом стоял на стрёме.

— Надо брать! — решил я. — Делаем так. Выходим наружу, идём к армянскому амбару, болтая о всякой ботве. Как только подходим к тому, что на стрёме, ты его вырубаешь, а я беру на себя другого.

— Договорились

Мы вышли, даже не заперев шалаш. Пусть хоть сгорит: нас интересовали вещи поважнее.

— А я говорю, обоих приголубит, — начал я.

Иван по первости не понял, но потом сообразил и включился в дискуссию.

— С какой такой стати? Дрекольем отходит рази что...

— Ты Маньки не знаешь, у неё душа во!

Я говорил это, поравнявшись с разбойником. Он, было, напрягся, но потом сообразил, что нам не до него. Уж больно увлечено мы обсуждали столь волнующую тему. Изображая широту души придуманной Маньки, я развёл руки, будто заправский рыбак, травящий байки о доселе невиданном улове. Это движение на мгновение отвлекло часового, и Ваня не сплоховал. Экономным движением предок вырубил разбойника, однако упасть на землю безвольным кулем не дал. Аккуратно подхватил под микитки и посадил на травку, будто отдыхать.

Я сразу нырнул в приоткрытую дверь. Подельнику оглушенного бандита приходилось действовать быстро. В любой момент могли вернуться хозяева, и воришка шуршал что Электроник из легендарной книжки и не менее легендарного телефильма. Он настолько увлёкся процессом, что не услышал, как я оказался у него за спиной и стал молча наблюдать за его действиями. Меня хватило секунд на тридцать.

— Любезный, — сказал я, кладя руку ему на плечо. — Вы, верно, заблудились?

Вор замер. Думаю, у него вся спина превратилась в одну сплошную мурашку. Ме-е-едленно повернул голову и пролепетал:

— Я...

— Головка от известного изделия, — прокомментировал я, опуская кулак на его тыкву.

Когда в амбар заглянул Иван, клиент был уже упакован и готов к выносу. Тащить на себе пару не самых лёгких молодчиков желания не имелось, и я сходил в гаупвахту, где предъявив нужные бумаги, навёл такого переполоху, что нам мигом сыскали и подводу и караульных. Заодно мы забрали и третьего разбойника.

Я поманил пальцем драгунского капрала.

— Что прикажете вашродь?

— Армян отпусти!

— Эт мы мигом! Чичас...

Капрал собрался бежать, но я тормознул его.

— Постой, братец. Не просто отпусти, а ещё и извинись перед ними. Понял меня, воин?

— Дык чево извиняться? Не велики шишки. К тому же драку затеяли. Нехорошо сие. Не по правилам...

— Они ни в чём не виноваты. Тати всё подстроили, чтобы их амбар обнести. Выполняй, служивый!

Капрал оказался с понятием. Армян выпустили и действительно попросили зла не держать.

Вазген Ашотович хотел кинуться к нам с распростёртыми объятиями, но, узнав, кто мы на самом деле, стушевался. Его можно было понять: одно дело свой брат купец и совсем другое — важные правительственные чиновники, да ещё из СМЕРШ.

Поскольку в маленьких городках известия распространяются быстро, мы кота за хвост не тянули. Арестантов доставили в поруб, воевода примчался туда как наскипидаренный.

Иван и я пытками заниматься не любили. Для этого и в Тайной канцелярии и в СМЕРШе имелись свои специалисты. В ведомстве Фёдора Прокопича тоже сыскался кат-умелец, который в нашем присутствии провёл экспресс-допрос. Обошлись без дыбы, выкручивания суставов, плёток и прочих способов узнавания подноготной.

Как продемонстрировал шибаям хитрую металлическую штуковину, в красках расписал, что будет, если он запихает сюда мошонки (не путать с мошенками) допрашиваемых. Этого хватило, чтобы вся троица сломалась и начала 'петь'. Ещё на бандитов подействовал тот фактор, что допрос буду вести следаки аж из самого СМЕРШа. Мы не местные, нам на здешних уголовных авторитетов плевать с самой высокой колокольни.

Опытный кат во время допроса держал свою конструкцию на виду, и это поддерживало энтузиазм у рассказчиков.

— Чьих будете? — сурово сверкая глазами, вопросил Фёдор Прокопич.

— Их милости Сапежского, — наперебой сообщили разбойники.

Воевода победоносно глянул в нашу сторону. Увы, пока что это отнюдь не приближало нас к цели расследования.

— Он вас на сие злодеяние спровадил?

— Не вели казнить, батюшка-воевода! Он заставил!

— Так уж заставил? — усмехнулся Фёдор Прокопич.

— Не пошли бы — живота нас лишил, самолично! — клятвенно уверил 'оборванец'.

— А настоятеля за что убили? — встрял в допрос я.

'Оборванец' вытаращил удивлённые глаза.

— Какого?

— Что, не слышал?

— От тебя, сударь, в первый раз слышу. Вот те крест — мы кровь не пущаем. По-другому на хлебушек зарабатываем. Татьбой промышляем — не без этого. А вот живота лишить... Не по нашей части, господин хороший. Мы грех сей на душу не берём.

Я нахмурился, но тут над моим ухом склонился Иван и тихо произнёс:

— В любом случае, Сапежского надо брать. У него для смертоубийства могут найтись другие исполнители.

Я кивнул:

— Тогда не будем терять время. Фёдор Прокопич!

— Что?! — отвлёкся от допроса воевода.

— Команда воинская нужна. Будем вашу занозу вытаскивать. Может и артиллерия понадобится.

— Найдётся, — осклабил зубы в довольной улыбке воевода. — Для хорошего дела у меня не токмо люди, но и пушчонки имеются.

— Тогда собирайте армию. Чем быстрее выступим, тем лучше.

Глава 9

Привыкший к безнаказанности Сапежский и в ус не дул. Даже не думал прятаться. Жил себе припеваючи на своей усадьбе, которая мало отличалась от крепости. Тут тебе и стены (деревянные), и дозорные башни, и ... ров, наполненный застоявшейся зелёной водой. Эти детали сообщил словоохотливый 'оборванец', в миру откликавшийся на кличку Потрох. Он вызвался в проводники, надеясь этим немного загладить свою вину.

— А крокодилы в том рву водятся? — в шутку спросил я.

— Может и водются, — почесав в затылке, изрёк Потрох. — У нас как-то один вина хмельного изрядно принял и, будучи в подпитом состоянии с навесного моста в ров сверзился. Закричал, руками замахал... Не успели за ним спрыгнуть, как вокруг него всё забурлило, будто кипяток, голова скрылась, а вскоре вода красной стала. Тела мы так и не нашли.

— Врёшь, собака! — с присвистом воскликнул Фёдор Прокопич.

— Чистую правду глаголю, — заявил разбойник и размашисто перекрестился.

— Всё равно — брешешь! Не было такого!

— Что глазами своими видел, то и обсказываю.

Я же ничему не удивился. В жизни всякое возможно. Взять, к примеру, мою историю: из двадцать первого века непонятным путём перенёсся на триста лет назад. После этого, появление крокодилов в средней полосе России — обычное дело!

Эх, как там родное столетие? Сильно аукнулось ему то, что я тут натворил? И не сказать, что историю на уши поставил, но, если прав старик Бредбери, то сотню-другую бабочек мне истоптать довелось.

Возвращаться мне давно перехотелось. Ничего хорошего в будущем меня не ждало. Разве что сестру с племяшом обнять, да могилку родителей навестить...

Иван догадался о моих чувствах, но с расспросами лезть не стал. Понятливый!

Уже часа три наш отряд двигался к усадьбе Сапежских. Воевода поставил под ружьё полную роту пехоты при двух маленьких пушках. Из кавалерии десяток казаков. Их отправили в арьергард: обезвреживать неприятельские дозоры.

Я предложил использовать тактику передвижения Суворова, скромно присвоив все лавры себе. Надеюсь, Александр Васильевич в обиде не будет. Ещё придумает что-нибудь. Отряд разместили на телеги, чтобы после марш-броска солдатам не идти в бой уставшими.

Не верилось, что Сапежский сдастся просто так. Главарь шайки привык чувствовать себя царём горы и, по рассказам воеводы, был человеком храбрым и решительным, к тому же обладал боевым опытом. Чуть ли не герой войны. Ну и специфика российской глубинки накладывает свой отпечаток. Столица далеко, а местную власть можно крутить на одном предмете, вплоть до вооружённых стычек. Примеров хоть отбавляй. Мне уже понарасказывали, как дворяне (правда, в других губерниях) друг на друга с частными армиями ходили и вступали в открытые сражения с воинскими командами, присланными взимать недоимки.

После короткого смотра выяснилось, что солдатики у Фёдора Прокопича пороха толком не нюхали, да и учили их спустя рукава. С такими навоюешь! Чем глубже в Русь, тем больше бардака! За триста лет мало что изменилось.

План кампании был прост: окружаем усадьбу, высылаем парламентёра с требованием сдаться. В противном случае из пушек разносим ворота в щепы, а далее берём приступом. Соотношение сил примерно один к четверым в нашу пользу. Штурмовать можно. Но не хотелось бы. Потери неизбежны. Жалко солдатиков, вдобавок пострадают невинные люди. В усадьбе кроме головорезов Сапежского хватает всякой прислуги. Им погибать незачем.

Казаки доставили первых пленных. Два мужичка в справной одежде. Из улик — старинные мушкеты. Вид скорее растерянный, чем испуганный. У обоих под глазами свежие фингалы: казачки расстарались. Зато взяли без шума. Казаки в этом мастера.

— На горушке расположились, нас высматривали, — стал докладывать десятник. — Сложили костерок из хвороста, чтоб значица запалить, когда команду нашу увидят. Сигнал своим подать. Да не тут-то было! Мы им намеренья-то попортили. Подкрались незаметно, да скрутили в един миг.

— Молодцы, — обрадованно крякнул воевода. — Кто отличился?

— Все отличились, ваша милость, — приняв бравый вид, ответил десятник.

— Ерои! Как вернёмся, всем по чарке водки от меня! — расщедрился Фёдор Прокопич.

Пленники сообщили, что Сапежский знает, что ограбление армянского амбара не удалось. Ещё ему стало известно, что виной всему двое прытких чиновников из столицы. Сам бандит ничего не боится и готов держать оборону хоть до скончания века.

— Ишь ты! — восхитился Иван. — Откуда столько наглости в нём!

— Привык вражина эдакая, что с рук ему сходит. Вот и хорохорится, — убеждённо заговорил воевода. — Ничего! Петуха ему красного подпустим, а самого в колодах да в Сибирь! Другим впредь урок будет!

— И много таких других? — в лоб спросил я.

— Хватает, — опечалился Фёдор Прокопич. — Токмо Сапежский середь них за главного будет. Уберём сие бельмо с глаз, враз легче станет. С прочими не в пример легче управиться будет.

Выкачав с пленных максимум информации, связали их и бросили на свободную телегу. Усадьба злополучного помещика была всё ближе и ближе. Больше бандитских дозоров на пути не попадалось.

Лесная дорога закончилась. Показалась деревушка, принадлежавшая Сапежскому и чуть в отдалении цель экспедиции — усадьба, взять с наскоку которую не получится. Навесной мост подняли, а со стен донёсся залихватский свист.

Воевода поморщился:

— Рассвистелись, душегубы! Чай ждут нас.

— Ничего страшного, — сказал я. — Действуем по обговоренному. Сначала отправляем переговорщиков, а там посмотрим.

— Кто вызовется?

— Я и пойду, — произнёс я.

Отчего-то сегодня мне было не страшно. Чувствовался какой-то внутренний кураж. Иван хотел вмешаться, но я остановил его знаком руки.

— Стоит ли? — покачал головой Фёдор Прокопич.

— Двум смертям не бывать, — легкомысленно парировал я.

— Помоги вам Господь! — с надрывом воскликнул воевода.

Иван ненадолго задержал меня.

— Петь, на рожон не лезь, — попросил он.

— В любом случае, кому-то надо это делать. Но ты прав — я буду осторожным.

— Знаю я тебя, — вздохнул предок.

Солдаты принесли на скорую руку изготовленное белое полотнище, вручили его мне.

— Может, вашскородь, из нашего брата кого-то лучше отправить? Вдруг нервишки у кого дрогнут? — предложил один из них.

— И правда. Давайте другого переговорщика найдём. По нам татям пулять чай не интересно, — откликнулся другой.

— Спасибо на добром слове, ребята, — искренне поблагодарил я. — Но я на службе. Это мой долг.

— Отчаянный как я посмотрю вы, барин!

Я пришпорил коня и поскакал. Кавалерист из меня по-прежнему так себе. С лошади не падаю, вот и все успехи. Хорошо хоть малость попривык, теперь нет нужды неделю стонать и охать после дикой встряски и натирания всего, что только можно натереть.

В этот самый момент прежняя лёгкость сменилась дрожью. Разбойники, пусть благородного происхождения, остаются разбойниками. Им меня подстрелить — плёвое дело. Но... раз вызвался, значит, надо! Никто за язык не тянул!

Я подскакал ко рву, остановил коня и помахал белым флагом. На стене появилась крепкая кряжистая фигура немолодого человека, одетого в гвардейский пехотный мундир. Сапежский? Думаю, он. Бандиты кликнули главаря. Занятно, он специально так оделся, чтобы вызвать у нас смущение? Как же, заслуженный вояка, преображенец, потерявший ногу на полях сражений!

— Чего надо? — грубо спросил он.

— Прошу вас представиться! — прокричал я.

— Сам-то кто будешь?

— Следователь СМЕРШ Пётр Елисеев.

— Матвей Сапежский, сержант лейб-гвардии Преображенского полка. В абшиде по причине потери ноги.

— Вот и познакомились, господин Сапежский!

— Да уж, хорошо знакомство! — бандит криво усмехнулся. — Не там шпиёнов ищите, господин следователь.

— Это уж нам решать, сударь!

— С чем пожаловали и почему команду воинскую с собой привели? — мрачно спросил он. — Мы люди мирные. Других не трогаем и себя в обиду не даём. Не надо подле нас оружием бряцать.

— Такова служба. Прибыл, чтобы арестовать вас и сопроводить для допроса.

— Свят! Свят! Свят! Что ж за грехи такие за мной обнаружились? — делано удивился Сапежский.

— А вы поезжайте с нами и узнаете, — спокойным тоном предложил я. — Обещаем справедливое расследование.

— Знакомо мне ваше расследование: кнут да дыба. Увольте, господин хороший. Мне и в родном имении неплохо.

Тут прискакал не выдержавший Фёдор Прокопич. Он резко осадил коня и хрипло заорал:

— Брось дурью маяться, Матвей! Не себя, так дворню свою пожалей. Выходи с повинной головой. Авось, не отсекём её.