В тусклом свете уличного фонаря, слабо освещавшего угол главной городской площади чадящими и воняющими жировыми свечами, аристократ заметил, как блеснули глаза торговца.

Рисунок 8 Уличные фонари. XVII век.

https://c.radikal.ru/c43/1809/d0/46dc705815c8.jpg

— Там, где красочная, без проблем поместится и лесопилка, — продолжал Анри. Кроме того, не забывайте, что я прежде всего торговец, а красители нынче в хорошей цене, так что даже если я буду отдавать десять процентов красителя городу, я всё равно смогу получать неплохую прибыль. Вы ведь понимаете, что содержание армад стоит немалых денег? К тому же согласно испанским законам владеть военными кораблями может только его величество король. Пока у меня был фрахтовый договор, я мог обходить этот закон, да и согласно нашему соглашению с сеньором Диего — ныне покойным генерал-капитаном Кубы, мне не надо было делиться с ним призами, но сейчас мне придётся или подписывать новый с доном Педро, один Господь знает на каких условиях, или же брать каперскую лицензию у нашего губернатора.

— Я никогда не задумывался, на каких основаниях вы владеете армадами, — покачал головой Себастьян. — Да и над тем, где вы берёте деньги на их содержание и ремонт — тоже.

— Правильно, зачем вам это? — развёл руками Анри. — У вас другие обязанности. Об этом думаю я и сеньор Хакоб.

— Какие последствия для вас будут, если вы не подпишете новый фрахтовый договор с доном Педро, кроме того, что он отберёт у вас вашу плантацию на Ямайке? — озаботился проблемами друга Себастьян.

Анри неопределённо пожал плечами:

— Убытки будут — это бесспорно, к тому же мне придётся купить каперскую лицензию в Белизе, а это значит, что не менее двадцати процентов призов я буду вынужден отдавать губернатору.

— А если её купить на Кубе или Эспаньоле?

Анри грустно улыбнулся:

— Хотите, Себастьян, я открою вам тайну, почему я держусь за бедный Белиз вместо того, чтобы уйти в Гавану, например, или Санто-Доминго?

Аристократ кивнул,

— В Гаване слишком много торговцев, к тому же новый генерал-капитан Кубы, с которым я до сих пор незнаком, явно не нуждается в моей помощи по защите города. Что же касается остальных, с кем мне до сих пор приходилось иметь дело, сеньор Альварес наименее жаден.

— Возможно, это потому, что Белиз вам обязан более, чем любой другой город Тиерра Фирме и островов.

Анри покачал головой:

— Моя армада спасала от осады Санто-Доминго и Сан-Хуан, не позволила Мингсу войти в Маракайбо, но самый выгодный фрахтовый договор мне был предложен в Гаване, когда сеньор Диего отчаянно нуждался в моих кораблях. И несмотря на то, что защита моей армады нужна и Картахене и Порламару не менее, а, возможно, даже и более чем Белизу, самые лучшие условия для моего торгового склада мне предложили лишь в тут. Я торговец, Себастьян, я умею считать деньги. Потому я не делаю себе иллюзий по поводу доброго отношения ко мне вначале нашего алькальда — сеньора Рикардо, а нынче и сеньора Альвареса. Это не симпатия, это — выгода. Взаимная выгода.

Аристократ покачал головой:

— Думаю, вы ошибаетесь в своей оценке губернатора. Он явно к вам благоволит. Возможно, в его отношении к вам есть и корысть — хотя я и не понимаю, какая. Я вижу лишь, что граф — человек умный, стало быть, своего не упустит, но что он испытывает к вам симпатию — это безусловно, Анри!

— Вы знаете, Себастьян, что по закону двух Индий губернаторам не позволено ни владеть землёй, ни брать её в энкомьенду?

— Как дворянин, я изучал этикет и владение шпагой, а как младший сын — монастырский устав. Меня не готовили к управлению колониями, — в тихом и обычно бесстрастном голосе друга мелькнула нотка высокомерия.

Анри понимающе кивнул и продолжил:

— Думаю, не стоит далее рассуждать о возможностях губернаторов приумножить свой доход. Лично я голоден и хочу выпить. Вы идёте со мной, Себастьян?

— Разве не мой долг сопровождать вас, сеньор Анри? — голос капитан-лейтенанта был серьёзен, но в глазах блеснули озорные искорки.

— Тогда не отставайте, капитан! — сказал Анри и уверенно шагнул в сторону кромешной тьмы.

До главного склада было не близко. Друзья шли молча, плечом к плечу. Хотя горбатая Луна, ненадолго раздвигая тучи, поглядывала вниз, освещая дорогу, большую часть пути пришлось идти в темноте тропической ночи. Однако Анри уверенно шёл вперёд, лишь изредка поглядывая на небо, словно прокладывал курс по немногочисленным звёздам, стоически пробивающимся в дыры между тучами на медленно тяжелеющем небе.

Частокол, обхватывающий территорию склада, заканчивался массивными деревянными воротами, которые на ночь запирали и спускали собак. Сейчас же, несмотря на позднее время, они были распахнуты настежь. Перед торговой конторой никого не было, но со двора пробивалось зарево факелов — там всё ещё работали.

Не останавливаясь, Анри повёл своего спутника прямо к дому сеньора Хакоба. На стук почти сразу же отозвался голос Фебе:

— Сейчас открою!

"Так и не взял домой прислугу, старый скряга!" — мысленно укорил Анри управляющего, прислушавшись.

За дверью послышались лёгкие шаги, заскрипел засов и в проёме показалась Фебе со свечой в руке. Увидев двух мужчин, выражение ожидания на её лице сменилось тревогой. "Похоже, Антонио тут ещё не появлялся", — глядя в освещённое чадящим пламенем дешёвой свечи лицо девушки, подумал Анри.

— Вы впустите нас в дом, сеньорита? — спросил он, одновременно раздумывая, как успокоить девушку. Вид Фебе невольно всколыхнул в памяти разговор с Антонио, и сочувствие проникло в его сердце.

— Сеньор Анри? — узнав голос гостя, дочь управляющего отступила, давая возможность нежданным гостям войти. — А кто с вами?

— Дон Себастьян. Доктор Антонио не появлялся, сеньорита Фебе? — снимая шляпу, как бы между прочим, спросил Анри.

— Нет, сеньор капитан, — ответил вместо дочери управляющий, появившийся из глубины коридора.

— Он жив? — выдохнула Фебе едва слышно.

— Мы оставили его на лесопилке сеньора Арройо позаботится о раненых. Я поручил одному из гарнизонных офицеров доставить доктора с выжившими в госпиталь. Вероятно, он остался там на ночь, — ответил Анри, и, повернувшись к сеньору Хакобу, продолжил: — Надо бы послать туда человека узнать, не надо ли чего доктору. И пусть захватит с собой съестного — думаю, оно не будет лишним. Да, с доктором должен быть старый индеец. Пусть гонец приведёт его сюда, — деловито добавил Анри, не дожидаясь приветствия.

— Да, сеньор капитан, прошу вас, проходите в гостиную. Я так рад вас видеть! — залебезил сеньор Хакоб. — И вас тоже, сеньор офицер! — кивнул он дону Себатьяну и, направив гостей в комнату, отправил дочь передать приказание сеньора одному из работников.

Из полумрака небольшой гостиной, освещённой медной масляной лампой, свисавшей с потолка на чугунной цепи, на путников дохнуло ароматом свежего хлеба, чеснока и горящего хлопкового масла. Чувство голода, притуплённое чашечкой чоколате, вновь дало о себе знать.

Рисунок 9. Бронзовая масляная лампа. XVII век.

https://a.radikal.ru/a04/1809/3e/012b78762589.jpg

— Прежде, чем перейдём к делам, я бы хотел узнать, найдётся ли в вашем уютном доме чем накормить двух голодных мужчин, сеньор Хакоб? — обратился Анри к входящему в комнату управляющему.

— Я могу предложить вам, сеньоры, хлеб, сыр, колбасы и вино. Однако, сеньор капитан, вы же знаете, что для меня всегда честь принимать вас, как гостя, в своём скромном жилище! — расплылся в улыбке старый марран. — Мы с Фебе как раз готовились отужинать и, если уважаемые сеньоры согласятся оказать нам такую честь и примут моё приглашение присоединиться, то они доставят мне и моей дочери великое удовольствие.

Анри и дон Себастьян, согласно правилам, вежливо отказались, на что управляющий с хитрой улыбкой, слыша, как заурчало в животах гостей от упоминания еды, предложил:

— Сеньоры, я бы хотел ускорить церемонию приглашения, поскольку я и сам голоден, а превосходный кастильский рис/160/ уже готов. Предлагаю считать все формальности этикета выполненными и просто перейти в трапезную.

Переглянувшись, мужчины дружно кивнули и последовали за хозяином через анфиладу тускло освещённых масляными лампами комнат. Заведя гостей в небольшое помещение, сеньор Хакоб предложил им умыться над большой керамической миской и самолично поливал им руки водой из медного кувшина. Не успели гости утереться поданными сеньором Хакобом чистыми полотенцами, пахнувшими дешёвым местным мылом, как вернулась Фебе. Отец тут же засыпал её распоряжениями и повёл гостей в трапезную. Пока дочь сервировала крепко сбитый без вычурностей стол из местного красного дерева, управляющий, придав лицу выражение глубокой печали, обратился к гостям:

— К моему величайшему сожалению, сеньоры, сегодня я могу предложить вам весьма скромную трапезу — из-за этих подлых англичан, напавших на город, мы остались без свежего мяса и даже без даров моря, но, надеюсь, искусная стряпня моей дочери своим вкусом компенсирует бедность ужина.

— Ничего, сеньор Хакоб, завтра город снова будет жить нормально — лавки откроются, а рыбаки выйдут в море, — ответил Анри, наблюдая, как ловко Фебе расставляет тарелки с нарезанным сыром и сесиной/161/. Когда же появился кувшин с хересом, хозяин с поклоном пригласил гостей к столу, предоставив право на благодарственную молитву сеньору капитану.

11.

Ужин прошёл без разговоров: обсуждать дела во время еды было непринято, говорить о войне, бедствиях и других печальных событиях, не способствующих пищеварению, считалось дурным тоном, а на светские беседы и анекдоты ни у кого из присутствующих не было настроения. Кроме того, херес и сытная еда разморили уставших мужчин. Анри чувствовал, как ленивая сонливость начинает одолевать его и потому искренне обрадовался крепкому, почти несладкому чёрному кофе, поданному Фебе в завершение ужина. Ароматный и слегка терпкий напиток смыл опьянение и вернул мыслям быстроту. Заметно оживились и хозяин дома, и дон Себастьян.

Сеньор Хакоб, дождавшись, когда гости допьют кофе, поднялся и поблагодарив их за оказанную его дому честь, предложил перейти в гостиную. Поднявшись, сеньоры, рассыпаясь в похвалах кулинарному таланту сеньориты Фебе, выразили свою истинную благодарность за отличную еду и отправились за управляющим.

Забрав с обеденного стола подсвечник, сеньор Хакоб завёл гостей в соседнюю комнату и зажёг все четыре рожка висевшей с потолка большой бронзовой лампы. Язычки пламени запрыгали, вырывая из темноты заставленное мебелью пространство. Анри, давно не бывший в гостях у семейства Финеесес, осмотрелся в поисках новизны. Однако каменные стены до половины были покрыты всё теми же панелями красного дерева. Неподалёку от окна стоял его подарок — украшенное серебром бюро из местного палисандра. Напротив, под гобеленом со сценами охоты, был небольшой старенький диван, обтянутый красноватой в отблесках огня кожей и два подобных ему кресла. Единственной новой вещью было небольшое французское зеркало в скромной оправе, висевшее над консольным столиком недалеко от входа в комнату. Получив приглашение сесть, гости заняли диван, а хозяин, поставив потрескивающую и чадящую свечу на консольный столик, кряхтя развернул кресло так, дабы мог видеть гостей, сел и с ожиданием посмотрел на Анри.

— Завтра поутру сюда доставят пленных англичан. Освободите один из складов для их содержания, сеньор Хакоб. Они понадобятся мне для работ на каменоломне и на строительстве красочной и лесопилки. Среди них есть дворяне, тех надобно поместить отдельно.

Управляющий всплеснул руками и запричитал:

— Сеньор капитан, да куда же я дену брёвна, что всего лишь два дня назад закончили перемещать с городских складов? К тому же уже начали свозить трупы ваших солдат, погибших сегодня во время боя в крепости.

— Я уверен, что вы справитесь, сеньор Хакоб, — улыбнулся Анри, привыкший к умению управляющего преувеличивать сложности поставленной перед ним задачи. — Кроме того, есть у меня предчувствие, что именно этот лес губернатор и собирается использовать для ремонта моих кораблей.

— Много ли будет пленных? — сменив тон на деловой, поинтересовался марран.

— Очень много, более пяти сотен, а то и все шесть. Но вот сколько среди них дворян... — Анри обернулся к дону Себастьяну, передавая ему слово.

— Одиннадцать. Надобно учесть и то, что среди пленных есть раненые.

Сеньор Хакоб снова схватился руками за голову, но что за плач должен был последовать в этот раз гости так и не узнали — в дверь постучали.

— Уже иду! — крикнула откуда-то Фебе, и её быстрые шаги зашуршали кожаными туфельками по каменному полу.

Все невольно замерли, прислушиваясь и инстинктивно вглядываясь в зияющий темнотой дверной проём, ведущий в гостевую комнату.

Заскрипел кованный дверной засов, послышался звук открываемой двери, и до застывших в ожидании мужчин донёсся радостный голос Фебе:

— Сеньор Антонио!

— Я тоже рад видеть вас, сеньорита. Надеюсь, за время моего отсутствия ваш отец не отдал мою комнату иному постояльцу? — долетел в гостиную баритон доктора.

— Фебе, веди сеньора доктора сюда, — взглянув на гостей, крикнул дочери сеньор Хакоб.

Когда мужчины, после приветствий снова расселись, Анри, глядя в уставшее лицо Антонио, для которого сеньор Хакоб перенёс второе кресло, спросил:

— У вас есть представление о количестве раненых?

— Приблизительное. По подсчётам сестёр-концепционисток/162/ их более семисот и из них около сотни тяжёлых, из которых едва половина доживёт до утра. Госпиталь переполнен, хирурги не успевают оперировать. Кроме того поступило сообщение о тяжёлом ранении коменданта крепости сеньора Доминго и военного инженера сеньора Луиджи. Управляющий госпиталем доктор Хулиан Морено попросил меня посетить сеньора коменданта для оказания ему необходимой помощи, а сам отправился к сеньору инженеру.

— Наших много? — тихо спросил дон Себастьян, когда Антонио умолк.

— Много, — кивнул доктор.

— Значит, вы пришли сюда прямо из дома сеньора Доминго? — задумчиво спросил Анри. — Как он? Жить будет?

— Всё в руках Всевышнего. Я лишь сделал, что мог — вытащил пулю и обработал раны. К счастью, ранения не смертельны, так что будем надеяться, что сильный организм идальго Муньоса справится с ними. Закончив в доме сеньора коменданта, я вернулся в госпиталь, полагая, что могу ещё понадобиться там. Как раз привезли раненых с "Победоносца". Они не нуждались в моей помощи — сеньоры Адриан и Мариано отлично поработали, но пока я их осматривал, я узнал о вашей победе над тремя английскими кораблями, сеньор Анри. При этом мне доложили, что меня разыскивает слуга и, полагая, что наши моряки были последними ранеными за сегодня, я отправился сюда. Встретить вас тут, сеньоры, была для меня приятная неожиданность.